История о хорошем друге и любовнике

Издавая какие-то странные звуки, что-то вроде громкого стона или вздоха, рыжик резко принял сидячее положение. Вокруг почти кромешная тьма. Лишь тусклый свет лунного серпа пробрался в комнату, опуская свои лучи на ламинат и часть кровати. «Что за чертовщина?» — пронеслось у него в голове. Отдышка и сильное сердцебиение мучали парня. Давненько у него не случалось панических атак. Последний раз такое было ещё до нового года. Какие-то старые забытые ощущения начали проявляться. Не к добру это. Чуя взял в руки телефон. Время 2:33. До будильника ещё жить и жить, юноша вполне мог бы лечь спать, но неприятный сон отбил всякое желание это делать. Ночь. Шершавая кирпичная стена. Гробовая тишина, исключая далёкое еле слышное карканье ворон и звук собственных шагов. Накахара шёл в темноте, придерживаясь за ту самую стену. Куда он шёл? Зачем? Непонятно. Вдруг появилось ощущение, что его топот как-то поменялся, стал менее ритмичным, более быстрым. В голове появилась мысль… звук его шагов смешался со звуком чужого топота! Здесь кто-то есть! Чуя остановился. — Вот ты где, мой любимый ученик. Этот голос был до боли знаком. Юноша обернулся и увидел сверкающий алыми искрами взгляд своего учителя. Он тут же вздрогнул, но ничего не ответил. — Я давно думал кое о чём… Чуя, ты чем-то напоминаешь хрупкую девчонку, которую можно сломать одним лишь прикосновением… — Ч-чего… Вы хотите? — Твоего худощавого тельца, дорогой. Вдруг руки Дазая привратились в щупальца, он схватил ими рыжика и оторвал от земли. Затем, из-за его спины стали вырастать новые хваталки, которые потянулись к одежде парня, желая снять её с него. Они так крепко его обхватили, что невозможно было пошевелиться. Единственное, что ему оставалось, этот издать истошный крик, который слышался в реальности, как стон помирающего шакала. Чуя старался отогнать воспоминания об этом кошмаре, но никак не получалось. В горле пересохло, хотелось пить, но выходить из комнаты было страшно. Он прекрасно понимал, что никакого «Дазаевидного» чудища там не было, но все же было боязно. «Ты чем-то напоминаешь хрупкую девчонку…» Эта фраза не покидала его разум. Девчонку… для парня, который никогда не хотел менять пол это звучало даже обидно. И в реальной жизни он слышал такие слова в свой адрес. От прошлых одноклассников, да от Пушкина. «Может всё дело в длинных волосах?» — сделал предположение Чуя. Накахара подошёл к зеркалу и взглянул на свое отражение. Низкий рост, распущенные рыжие волосы длиной до лопаток. Его тело не было прямо «худощавым», но Чуя считал, что это слово вполне подходит для его описания. — Действительно, от девчонки не отличишь, — произнёс он шёпотом. На письменном столе стоял стакан с канцелярскими принадлежностями, среди которых были ножницы. Рыжик взял их в одну руку, а другой отделил прядь волос. «Я хотел отращивать их, но наверное стоит с этим покончить.» — пронеслось в голове юноши. — «А-то я как нефор какой-то…» Но отрезать эту прядь он не решался. Вдруг получится некрасиво, а ему ещё в школу идти. Чуя отбросил эту сумасшедшую идею и положил ножницы на место. Его голову не покидал образ того чудища, похожего на Осаму. В последние дни он как-то подозрительно нежно к нему относится. Не может же он влюбиться в своего ученика? Или может? «Да, кто может влюбится в такого как я?» — решил опровергнуть свою теорию юноша. — «Я действительно напоминаю какого-то долбанного трансгендера. Чмо я какое-то.» На самом деле, это было совсем не так. Прекрасные голубые словно море глаза, длинные ресницы, огненные локоны, миловидная мордашка… как он может называть себя чмом? Жаль, что подросток пока что не может осознать своей красоты. С утра наш проказник выглядел крайне сонно, ведь с 2:33 ночи он не сомкнул глаз. Эта ночь была действительно кошмарной для него. Как всегда Дазай ехал вместе с Чуей и Мори. Он разговаривал с отцом своего ученика, в то время, как тот дремал, слегка склонив голову на бок. Огай хотел разбудить сына, но Осаму приложил указательный палец к своим губам и прошептал: — Не стоит трогать его, а-то ещё на уроке уснёт. — Ну ладно… Когда они уже подъезжали к зданию школы Осаму слегка тряхнул рядом сидящего за плечо. Тот лениво открыл глаза и посмотрел на учителя: — Чо, уже? — голос Накахары звучал очень сонно. — Уже. Попрощавшись с Огаем, оба вышли из машины. Снежинки беспощадно били по лицу. Конечно, чем ближе дело идёт к февралю, тем больше снегопадов. Это ведь последняя неделя января, не удивительно. Всё это время Чуя молчал, находясь в раздумьях об этом сне. Он думал, что нужно что-то менять в своей внешности, но он не знал, как к этому отнесутся родители и поэтому был крайне озадачен. — Какой-то ты сегодня молчаливый и сонный. Что-то случилось? — Да, не важно. Кошмары просто снились. — Это плохо. Но не стоит так сильно придавать этому значения. — Скажите, а я и правда похож на девочку? — С чего ты взял? — Вы во сне мне так сказали. И ещё у Вас щупальца были. Много щупалец. — Хаха, могу себе представить. Ты боишься меня что-ли? — Нет. Просто приснилось так. — Ясно. Ещё, парню в последнее время начало казаться, что он не равнодушен к своему учителю. Рядом с ним он стал чувствовать какое-то особое тепло, которое трудно описать. Его успокаивал голос учителя, ему нравилось смотреть в его карие глаза. И, когда Чуя долго не видел его, он даже немного… скучал по нему что-ли? На втором уроке проходила репетиция спектакля. Рыжик ещё не успел выучить свою роль, да и остальные тоже. Хотя, Гин уже могла какую-то часть проговорить наизусть, за что Осаму её похвалил. Во время игры было заметно, что щеки девушки слегка розовеют, когда её «Ромео» зачитывает свою реплику. «Неужели у неё есть чувства к женоподобному мальчишке?» — пронеслось в голове у рыжика после урока, когда он вышел на улицу покурить. Чуя никак не хотел принимать тот факт, что он вполне симпатичный. Глядя на серый табачный дым, парень находился в своих нехороших, даже мучительных раздумьях. Он знал, что рядом с Дазаем пройдёт любая хандра, грусть и тд, поэтому после того, как он покурил, потушив сигарету и засунув в рот жвачку, чтобы сбить запах, зашёл на очередную чашечку кофе. Юноша, из-за своей некой влюблённости, стал всё больше доверять своему учителю русского языка и литературы. — Можно немного посидеть с Вами? — Чуя, ты же знаешь, я всегда рад тебе. Заходи. — Спасибо. Накахара присел на первую парту перед учительским столом, собственно, как и всегда. — Сегодня у меня нет кофе. Не против попить зелёного чая? — Да, мне абсолютно всё равно. — Кошмары так и не отпускают тебя? — Угу. Грустные голубые глаза уставились в одну точку. Осаму поставил кружку с ароматным напитком перед своим учеником и погладил его по голове. — По твоим словам с утра я догадался, что именно тебя беспокоит. Тебе не нравится твоя внешность? — Ну… я так подумал. Я похож на кого-то гея, нефора или небинарного… Не знаю как это описать. — Хаха, ну ты и юморист конечно. А что ты имеешь против геев? — Да, не имею ничего. Просто я к ним не отношусь, но мой образ им соответствует. — А что ты скажешь на то, что твой классный руководитель — гей? Осаму подпёр рукой подбородок и посмотрел на рыжика каким-то странным взглядом. Тот покраснел и выпучил глаза. — Эээ. ам. а… Дазай звонко засмеялся, закрывая лицо рукой. — Видел бы ты сейчас своё лицо! Глядя на своего учителя Чуя тихонько хихикнул. — Даже если бы это было правдой, мне было бы всё равно. Это Ваш выбор — кого любить. И вообще, это что, намёк был? Осаму продолжал угарать. Сам придумал — сам поржал. Вполне обыденная ситуация. — Чуя, ты такой смешной! Рыжик продолжал улыбаться и тихонько похихикивать. На самом деле, для этого парня смеяться и улыбаться — это что-то не свойственное. У него обычно два состояния — тоска и осуждение. Но любимый человек стал пробуждать в нем третье. — Это Вы смешной. Ваша же шутка. — Зато твою печаль как рукой сняло. — Ну да. Наверное Вы волшебник. — Возможно. На эту чудесную улыбку было не наглядеться. Она словно освещала помещение. К сожалению звонок на урок прервал эту милую беседу. После неё Чуя на время перестал загоняться, ведь учитель занял его голову другой темой. А вдруг он действительно по представителем своего пола? Это нам ещё предстоит выяснить.