~ Verĭtas tempŏris filia est
Истина — дочь времени ~
— Не-е-е-т! Что ты сделал с ними, Руквуд? Девушка бросилась к друзьям — Поппи, Анна, Натсай, Себастиан и Оминис лежали на земле, среди опавшей листвы. Никто из учеников Хогвартса не подавал признаков жизни, им было уже не помочь, что подтверждало слетевшееся воронье, которое расселось на голых кронах деревьев и мерзко гаркало, вызывая головную боль. Эта часть леса больше напоминала следы побоища — переломанные ветви, рытвины на земле, словно по ней кого-то тащили, смятые кустарники, а где-то и вовсе выдранные из земли, разметанная кора, осыпавшаяся от ударов тел в стволы деревьев, давших трещины. — Я? Я здесь вовсе ни при чем! Это твоя магия убила их, — Виктор подошёл к девушке, сидящей на коленях. — Я ведь предлагал тебе присоединиться ко мне, предупреждал, что бывает, если магия оказывается в неопытных руках. Эмили не отвечала, копя силы и вбирая в себя серебристые сгустки магии своих друзей для нанесения удара. Волшебник лишь продолжил напирать и схватил девушку за ворот мантии, поднимая ее с колен и поворачивая к себе лицом. — Катись к черту! Она резко достала палочку из рукава и направила отбрасывающее заклинание в Руквуда. Но тот успел сколдовать Протего, и чары лишь срикошетили о щит. Он схватил слизеринку за горло и ударом прижал к дереву, поднимая ее вверх и обдирая остатки коры, безжалостно вжимая ее в твердую древесину дуба, заставляя ее разжать пальцы и выпустить палочку в борьбе за глоток воздуха. — Глупая девчонка! Твой жалкий наставник ничему не научил тебя! И больше не научит! Сколько ещё близких тебе людей должно погибнуть, прежде чем ты присоединишься ко мне? В ответ мужчина получил лишь плевок в лицо. Отбросив девушку в сторону, он обтерся рукавом сюртука и направил на неё свою палочку. — Думаешь, что тебе уже нечего терять?! — колдун перевёл острие палочки на тело Оминиса. — А что если я скажу тебе, что могу вернуть твоего безглазого дружка? Тебе лишь нужно примкнуть ко мне! Эмили отползла в сторону парня, защищая его тело собой, чтобы Руквуд больше ничего не сделал с ним. — Мой ответ: катись к черту, Виктор! Или ты не понял с первого раза? Ты можешь похоронить меня здесь вместе с ними, но я никогда не встану на твою сторону! Девушка услышала звуки дождя, но не ощущала его, он был словно невидимым, Руквуд тоже будто растворился в воздухе. Она склонилась к телу Мракса и прижалась к его груди, переплетая его пальцы со своими. Нет, это не правда, это не может быть по-настоящему, она не хотела верить, ее все больше захлестывало чувство беспомощности, отчаяния и животного страха, потерять всех, потерять какой-либо смысл, потерять веру, хотелось просто остаться здесь навсегда, не чувствовать, не существовать, раствориться в тумане, заполняющем лес все сильнее, лишь бы не ощущать эту боль, лишь бы все это было ненастоящим. Уильямс закрыла глаза и ей началось казаться, что ее лица касаются холодные пальцы Оминиса, а тело окутывает запах пряностей и хвои, как грудь под ее головой начала вздыматься от тяжелого дыхания. Слизеринка сочла это за галлюцинации, вслед за которыми последовал еще и голос друга. — Эмили! Проснись! Это просто сон! Мракс тормошил девушку, что есть сил, удивляясь как можно так крепко спать, особенно учитывая преследующий ее кошмар. Наконец ему удалось разбудить подругу, и пока она приходила в себя, он нашёл источник горьковатого запаха — лаванда, один из ингредиентов зелья сна без сновидений, пустая склянка из-под которого стояла на тумбочке рядом с кроватью. Когда Уильямс окончательно проснулась, она взглянула в окно и поняла, что это был весьма реалистичный, но все же сон, и откуда был шум дождя. Все в порядке, она у себя в комнате, и Оминис рядом, живой и невредимый, как и остальные ребята. Она не сразу заметила его присутствие. Сонный и озадаченный, с растрёпанными волосами он крутил в руках флакон из-под ее зелья. Парень сидел прямо напротив окна, и лунный свет позволял девушке лучше разглядеть его. Он был раздет до пояса, кожа казалось более бледной, чем обычно, и была идеально ровной, без единого шрама, чем не могла похвастаться сама девушка. На руках проступали вены и был виден рельеф мышц, неожиданно для девушки Мракс оказался в хорошей форме и был достаточно подкаченным, ведь обычно это скрывала одежда и он казался ей худощавым. Без зазрения совести Эмили разглядывала каждый оголенный сантиметр кожи, пока парень не повернулся к ней, заставляя неловко отвести взгляд. — Ты в порядке? — Я что кричала во сне? Прости, что разбудила тебя. — Не разбудила, я не спал, мне тоже снились кошмары. Похоже, что миссис и мистер Фиг крепко спят. Эмили лишь согласилась с другом. Ей не хотелось говорить, что приемные родители уже давно свыклись с ее кошмарами и на ночь накладывают на свою спальню магический барьер, не пропускающий звуки, точно так же, как большинство учеников Хогвартса на балдахины своих кроватей. Обычно зелье, выпитое на ночь, помогало избавиться от снов, по крайней мере на большую часть ночи, но сегодня в очередной раз не сработало. Но слизеринец сам обо все догадался, и отпираться не было смысла. — И давно тебя мучают кошмары? — Мракс поставил флакон обратно на тумбу. — Точно не могу сказать, когда это началось, но довольно давно, еще во время учебы. Розали научила меня варить зелье сна без сновидений когда я прикончила их запасы, но кажется, даже оно уже не спасает, — девушка притянула колени к себе, обнимая их. — Расскажешь, что тебе снилось? — парень придвинулся ближе к ней. — Только если ты накинешь на себя что-то, не могу сосредоточиться, когда ты раздет. Девушка не смогла скрыть улыбки, тяжело говорить о чем-то серьезном в присутствии обнаженного парня, внешний вид которого постоянно отвлекал ее. Оминис же и вовсе не заметил, что спеша на крик, он совсем не подумал одеться и был лишь в пижамных штанах. Осознав всю неловкость ситуации, блондин машинально потянул на себя одеяло, чтобы прикрыться, при этом стягивая его с подруги. — Кажется, у тебя уже входит в привычку воровать мое одеяло, — Эмили с облегчением засмеялась. — Хорошо, что на этот раз я одета. — Давай я все же оденусь и вернусь к тебе? — Нет! — девушка потянула за одеяло. — Не уходи. Не хочу оставаться одна. Оминис остался, и чтобы не смущать друг друга они сели спиной к спине. И уже Эмили пришлось обнажаться, но не телом, а душой. Было страшно и тревожно, но она все же поделилась содержанием своих часто повторяющихся кошмаров, которые усилились и извратились после смерти профессора Фига, обрастая все более ужасными и детальными образами. Делиться историями из приюта, произошедшими с ней, о которых так или иначе знал кто-то еще помимо нее — это было одно. Но делиться тем, что происходило внутри, и знала только она сама — было очень сложно, это выворачивало ее наизнанку, делало слабой, незащищенной, легкой жертвой для того, кто хотел бы этим воспользоваться. Оминис чувствовал как под шелковой пижамной рубашкой тело девушки дрожит. Он впервые видел подругу такой уязвимой, от её привычной дерзости и озорного настроя не осталось и следа, она была словно открытая рана, коснувшись которой причинишь лишь адские страдания. Ему хотелось крепко обнять ее, укутать своей заботой и тёплом словно одеялом, залечить поцелуями все душевные раны, и никому не отдавать, чтобы она принадлежала только ему. Ранее неизвестное чувство овладевало парнем, заставляя сердце биться в быстром темпе, словно заржавевший механизм смазали маслом и дали ему новую жизнь. Оминис всегда подавлял в себе сильные эмоции, желая оставаться холодным и независимым, но в этот раз ему хотелось позволить себе перейти эту грань, поддаться этому чувству, насколько бы эгоистичным оно не было. И ему стоило больших усилий быть сосредоточенным на словах подруги, что он не заметил, как все это время накручивал ее прядь волос на свой палец. — Эмили… — Да? — Мне сложно подобрать слова, я даже представить не могу, через что ты прошла. Ты не должна проживать эту боль одна, я готов разделить ее с тобой… — Спасибо, Оминис. Уильямс была как натянутая струна, слова поддержки едва не заставили ее разрыдаться, но они были ей нужны, она хотела их услышать и почувствовала облегчение. Они уже развернулись друг к другу, и ранимая девушка переменилась в лице. Когда они сидели спинами другу к другу было проще открыться, нежели сейчас. Словно это было неким барьером, защищающим ее от внешних вмешательств в самое сокровенное, словно она делилась переживаниями не с кем-то, а с самой собой, это было исповедью, за которую никто не осудит. Но повернувшись, ей снова захотелось закрыться, выстроить неприступную стену от своих эмоций, спрятать все то, что она показывала минутой ранее. Она доверяла Оминису, как никому другому, но просто не хотела быть такой — раненой и уязвимой. От окружающих она скрывала то же, что и от себя, обманывая себя, не позволяя быть себе слабой — будто в этом было нечто плохое. Пытаясь отвлечься от этого, она в очередной раз спряталась за ребячеством. — Ну, все! Не хмурься! — девушка начала тыкать указательным пальцем в щеки и нос парня. — Эмили, перестань, а не то откушу его! Оминис чувствовал, что ей стало немного легче и уступил место дурачеству, пытаясь уклониться от тычков, словно от жалящей кобры. В очередной раз ему удалось увернуться, и от недовольства, что она проигрывает в свою же игру, Эмили замахнулась так сильно, что корпус тела перевесил ее вперёд, и она начала падать на Оминиса, выставляя руки перед собой. Когда девушка повалила Мракса на кровать, то ребята едва не столкнулись лбами — ладони Уильямс, упершиеся в грудь парня в последний момент, не позволили этому случиться. Оминис чувствовал ее горячие ладони на своей обнаженной груди и жар разливался под ними, доходя до низа живота, словно в него вливали бодроперцовую микстуру. Пряди пепельных волос ниспадали ему на лицо и плечи, будто ширмой закрывая их лица. Ещё никогда их губы не были так близко, он чувствовал ее дыхание, пока его руки спускались по рёбрам к ее талии, и тут они резко и одновременно рассмеялись, помогая друг другу подняться. Всего одно мгновение отделяло девушку от поцелуя, ей стоило податься лишь немного вперёд и накрыть его губы своими. Но это было так мимолетно, так безрассудно, что она не решилась. Первый поцелуй — это то, что должно быть обдуманным и по крайней мере взаимным, в чем девушка сомневалась. Она не хотела разрушить их дружбу спонтанным и скоротечным поступком, она боялась остаться одна, довольствуясь малым, хотя ей, конечно, хотелось большего. Оминис, в свою очередь, хотел разобраться, что ему делать со своими чувствами. Поддаться желанию, исходящему снизу живота всегда легко, но не стоит начинать то, что не сможешь продолжить. Возьми она инициативу, он бы полностью отдался ей, даже не задумываясь, ведомый жаждой сделать ее своей. Но этого не случилось, и буравчиком в его голову вонзились слова отца. Он хотел быть с ней, но не хотел причинять ей боль, ведь до их выпуска из Хогвартса осталось всего два года, а дальше его ждёт брачный контракт и женитьба на совершенно чужом человеке. Родиться в семье с такой фамилией подразумевало некоторые обязательства, что делало Оминиса несчастным, и он не хотел делать ее такой же ради двух лет мимолётного счастья. Он считал, что она заслуживала человека, который сможет провести с ней всю жизнь, а не только пару лет, и он не мог стать таким человеком для нее. Он всегда поступал правильно, даже если это было в ущерб себе, его убеждения было сложно сломить. Эмили призналась, что она не хочет проводить остаток ночи одна и попросила Оминиса остаться, достав ему из шкафа свою домашнюю клетчатую рубашку на два размера больше, которая была в самый раз парню. Поначалу Мракс настаивал на том, чтобы снова лечь спать на полу, но подруга начала забрасывать его аргументами, что кровать большая и им хватит места, что она не сможет так уснуть, и что вообще им спать вместе не в первой. Оминис считал, что пошёл на уступки лишь потому, что был нужен ей после ночных кошмаров, после рассказанного о преследующих ее страхах, а не потому что сам хотел сократить физическое расстояние между ними, касаться ее кожи, волос и не отпускать, заключив в крепкие объятия, по крайней мере, он так хотел думать. Произошло то, на что и надеялся парень — подруга крепко прижалась к нему в поисках защиты и заботы в его крепких объятиях, и почти моментально уснула. Оминис понимал, что она вымотана и до утра вряд ли проснётся, поэтому аккуратно поцеловал девушку в щеку, надеясь, что она простит ему эту невинную слабость, и накрыл ее одеялом. Спать он больше не собирался, на случай если ей снова приснится кошмар, поэтому у него было много времени, чтобы поразмышлять над тем, почему его так тянет к ней, как давно это началось и что ему с этим делать. Ведь у них всегда были тёплые отношения, он заботился о ней как о близком друге, точно так же, как о близнецах. Но сейчас его отношение к ней было уже не как к подруге или сестре, отрицать то, что он влюблен в нее было больше не возможно, это могло случиться давно, но под влиянием обстоятельств он мог не понимать этого. Парня резануло глухой болью в сердце, а чувствует ли она к нему то же самое? Вспоминая гостевую комнату в «Трёх метлах», Оминис думал, что тогда между ними что-то произошло, тогда он впервые почувствовал себя нужным кому-то, нужным именно ей. И ему нравилось это чувство, что в нем нуждаются не в корыстных целях, а истинных порывах. Как долго он сможет скрывать свои чувства от девушки? Как долго он сможет скрывать ее от отца? Если он узнает о том, что происходит между ними, ей грозит серьезная опасность, и даже если удастся ее избежать, что ему делать дальше? Могли ли они быть вместе, не будь он Мраксом? Скорей всего да, но как бы Оминис не противился своему отцу, как бы он не порицал его решений, он знал, что брак по расчёту неизбежен, и к сожалению, Эмили не входила в планы старшего Мракса. Но это не мешало ему просто быть рядом и заботиться о ней, как сейчас. Он не сможет отказаться от нее, только не после того, как она раскрылась ему, и только ему, не после того, как он впервые почувствовал к ней то, чего не испытывал ни к кому другому.***
Утром Эмили проснулась в объятиях Оминиса, так же как засыпала, но в этот раз без чувства неловкости или смущения, вчерашний разговор сблизил их, и ей хотелось сильнее раскрыться ему. Она долго смотрела на прикрытие веки парня, зная, что он не спит, глядя на его растрепанные волосы, ей хотелось запустить в них тонкие пальцы, пропуская светлые пряди между ними, прижаться губами к обнаженным ключицам, поднимаясь все выше к шее, и, наконец, коснуться его пухлых губ своими, но она не могла нарушать границы, которые сама же и выстроила. Они оба были влюблены и смогли признаться в этом себе, но не друг другу. Камнем преткновения в их отношениях был Корнелиус Мракс, он был причиной внутренних терзаний, заставляя их играть свои роли, делающий марионеток из своего сына и всех, кто был в его жизни. Даже сам Финеас Найджелус Блэк пресмыкался перед главой семейства, несмотря на занимаемую должность, так же был одной из марионеток Мракса старшего. И им, без пяти минут совершеннолетним, даже обладающим более достойными качествами, нежели Блэк, казалось невозможным тягаться с Корнелиусом. Друзья могли вечно наслаждаться обществом друг друга, но нельзя было заставлять Фигов их ждать, пока те не отправились их будить и не обнаружили их в одной постели. Перед тем как спуститься вниз Эмили вспомнила о том, что давно хотела показать Оминису. С верхней полки шкафа был извлечён футляр с палочками, она все еще не решалась передать их приемным родителям, и ей нужен был его совет. Мракс предложил не затягивать и сорвать этот пластырь, будет больно, но заживет быстрее. И девушка решила довериться ему. К завтраку они спустились вместе, от дождя не осталось и следа, солнце светило ярче обычного, согревая каждый сантиметр дома своим теплом. Эмили держала футляр за спиной, чтобы Розали с Михаэлем не увидели его прежде, чем она будет готова, а потом положила его под стол, заняв свое место. Как только кружки с чаем опустели, девушка хотела поспешно ретироваться из-за стола, так и не решившись передать палочки их законным владельцам. Оминис почувствовал ее намерение сбежать и взял за локоть, не дав подняться со стула. — Оминис… Сейчас не подходящий момент… — Эмили процедила сквозь зубы, чтобы остальные не услышали. — Подходящего момента не будет. Сейчас или никогда! — он продолжал держать ее за локоть, давая понять, что не намерен дать ей сбежать. — Розали… Михаэль… Мне нужно вам кое-что сказать… Когда внимание Фигов было обращено на девушку, она уже пожалела, что дала Оминису убедить себя. Не подобрав нужных слов, она полезла за футляром под стол, один лишь Мерлин знает, как ей хотелось там остаться, словно маленькому ребёнку, спрятавшемуся от надвигающей опасности. На стол опустилась коробочка из темно-красного дерева, щелкнул крючок и откинулась крышка, девушка развернула футляр к Розали с Михаэлем, демонстрируя содержимое. — Я сохранила их, чтобы передать вам, но не знала, когда это лучше сделать… Миссис Фиг чуть не уронила поднос с пустыми чашками на стол, после звона которых повисло молчание на несколько минут. Девушка переводила взгляд с Михаэля на Розали и обратно, казалось, что ему сдержать свои чувства было сложнее, но он все же пересилил себя и протянул руку к палочкам, доставая их из объятий черного атласа. Чувствуя напряжение подруги, Оминис взял ее за руку под столом, переплетая пальцы со своими и давая ее ногтям впиться в тыльную сторону ладони. — Мириам… Как она оказалась у тебя? — миссис Фиг заговорила первой. — Ранрок. Она была у него, я не могла оставить ее… Когда он… — Иди ко мне, милая! Она развела руки, чтобы обнять девушку, словно мать, унимающая боль своего поранившегося ребёнка. Розали Фиг была сильной женщиной и несмотря на собственные терзания, считала, что Эмили нужна поддержка куда больше, ведь на ее судьбу свалилось столько всего, что пережил бы не каждый взрослый, а ведь она была еще ребенком. Михаэль подошел и наклонившись прошептал девушке на ухо слова благодарности, затем приобнял за плечи ее и супругу, на секунду Эмили даже показалось, что по его щеке скатилась слеза. — Стоит навестить их, у тебя ведь не было возможности попрощаться.***
Небо было ясным, а город заполнен красками и солнечными бликами, но только не здесь. Кладбище всегда было мрачным, возникало ощущение, что здесь была наложена магия, не пропускающая свет и тепло, или же тут действовали свои законы. Супруги Фиг, Мракс и Уильямс были одеты под стать этому месту — во все чёрное. Кроме мантий, юбок и брюк из тёмной одежды у девушки было только платье из ониксового бархата с закрытой шеей и длинными рукавами. Несмотря на предпочтения в одежде, этот наряд был самым любимым, оникс поглощал не только свет, но и чувства, запирая их внутри и не давая вырваться наружу. Девушка всегда надевала его, когда хотела скрыть себя настоящую, будто платье помогало ей контролировать слова и эмоции. Атмосфера этого места и, снующие по склепам и могилам, вороны напомнили Эмили сон, заставив измениться в лице. Она ушла вперёд всех, безжизненными глазами осматривая памятники в поисках знакомых имен. И найдя последнее пристанище Элеазара с Мириам, тихо опустились на колени рядом. Взгляд скользил по каждой букве, выбитой на гранитной доске, голова впервые за долгое время была свободна от мыслей и терзаний. Рука Оминиса опустилась на плечо, но девушка даже не отреагировала, и никто не решался нарушить ее тишину. Михаэль передал футляр Уильямс, он хотел, чтобы это сделала она. Как только Эмили положила их на могилу наставника и его жены, они тут же скрылись под землей по мановению палочки мистера Фига. Не успев подняться с колен, девушка почувствовала легкие удары капель о спину, дождь, начавшийся без всякой прелюдии, бесцеремонно превращался в сильный ливень. Фиги не сговариваясь поспешили к своему автомобилю, чтобы взять зонты. Оминис опустился рядом и протянул свою руку, но девушка даже не коснулась ее, лишь подняла лицо навстречу каплям дождя. Сейчас она вовсе не нуждалась в помощи или поддержке, ей хотелось прожить этот момент, эту боль и принять ее. Волны снедающей пустоты стихли, пришло смирение с утратой, она почувствовала полное умиротворение, хотя до этого момента не верила в правду. Проститься с наставником, вернуть то, что принадлежит ему — это именно то, что было нужно ей все это время, то, что принесет душевное равновесие и позволит двигаться дальше. Сейчас ей не нужен был никто, и все же присутствие парня успокаивало. Холодная кожа, пустой взгляд, редкая улыбка, сдержанное поведение и спокойный ровный голос — лишь внешняя оболочка, скрывающая в нем много теплых и ярких эмоций, как хороших, так и плохих. Внешне она была его полной противоположностью — не способная усидеть на месте, с громким голосом и звонким смехом, эмоционально реагирующая на мелочи — на самом деле хорошо умела брать под контроль себя, когда это было нужно, отстраняться, выключать чувства, сохранять разум незатуманенным — все то, что помогало ей в боях не раз. Но оба умели делать одну вещь одинаково хорошо — скрывать себя настоящего. Эмили резко повернула голову, Оминис услышал это, но не стал нарушать тишину. Вдалеке пробежала лань, разрезая рогами воздух и оставляющая серебряный шлейф за собой, подобно следам ее магии. Она сразу поняла, что это Патронус, хотя раньше читала о них только в учебниках, оставалось лишь гадать, принадлежит он Мириам или Элеазару.***
Вернувшись домой, ребята, вымокшие до нитки, пошли переодеваться и греться у камина. Дождь закончился как только они покинули кладбище, Оминису уже начало казаться, что погода зависит от настроения подруги, словно она могла управлять дождем. Сначала ее кошмары, после которых дождь сразу прекратился, сейчас эта поездка, если бы он не знал, что Рэкхем был способен на подобное, Мракс никогда бы не связал эти две вещи, но достаточно быстро откинул эту мысль, ведь Эмили пока не могла справиться и с меньшим колдовством, да и не смогла бы держать это в тайне от него. Для Уильямс последние дни выдались эмоционально тяжелыми, поэтому Оминис предложил выбраться до Косого переулка, чтобы отвлечь ее. Девушка была там всего один раз вместе с профессором Фигом, покупая все необходимое для обучения в Хогвартсе, но по стечению обстоятельств дракон лишил ее этих вещей. Так как трансгрессировать Эмили еще не умела, а камин Фигов не был подключен к общей сети, у них с Оминисом не было других вариантов добраться до «Дырявого котла», кроме как магловским способом. Михаэль предложил поехать туда на автобусе, и только на обратном пути он сможет забрать их с помощью групповой трансгрессии, так как после первого опыта такого перемещения у парня может случиться дезориентация, и лучше в этот момент им быть уже дома. Эмили дала инструкции Оминису, который почти не бывал в местах, переполненных маглами. Ему нельзя будет пользоваться палочкой и придётся полагаться целиком и полностью только на подругу. Все время до посадки в автобус Эмили не отпускала его руку и следила за каждым шагом, направляя его. — Давно я не чувствовал себе таким беспомощным, — Оминис выдохнул, плюхаясь на сиденье около окна. — Не будь к себе слишком строг. На самом деле ты вовсе неплохо ориентируешься без палочки. Я уверена, еще пара таких вылазок и тебе не нужна будет моя помощь. — Ну, уж нет, спасибо, предпочту традиционные способы перемещения волшебников. — Жаль, что в следующем году мне не удастся пройти курсы трансгрессии. Тогда перемещаться было бы куда проще и без чьей-либо помощи. — Почему? Тебе ведь уже будет семнадцать? — Обучение слишком дорогое для меня. Фиги, конечно, выделяют мне карманные деньги, но той суммы, что я смогу скопить к концу лета будет недостаточно, — девушка хлопнула себя по коленям. — Не беда, попробую на следующий год, в любом случае меня могут не взять, так как семнадцать исполнится мне только в сентябре. — Считай, что это больше не проблема, — Оминис накрыл руку подруги своей. — Так как я все равно не могу заниматься, пусть эти деньги пойдут на твое обучение. Я не приму отказа, это подарок на твой день рождения, который я пропустил в прошлом году. — Спасибо, Оминис… Взамен ты всегда можешь положиться на меня, если тебе нужно будет куда-нибудь трансгессировать, я буду учиться за нас двоих! К удивлению парня и своему собственному, девушка не стала спорить и просто приняла подарок. Будь он от кого-нибудь другого, она бы наверняка отказалась, жертвуя целым годом. Ей всегда было тяжело принимать помощь от других и тем более просить о ней, но сейчас это решение далось очень легко. Выйдя из автобуса, друзья направились по Чаринг-Кросс-Роуд, напрямую к «Дырявому котлу», чтобы уже через него попасть в Косой переулок. Дойдя до книжного магазина по соседству с баром, знакомый голос заставил Эмили резко остановиться. Оминис дернулся от этой остановки и был готов вытащить палочку в любой момент, считывая эмоции подруги. — Эй, Фурия, давно не виделись! — из стоявшей неподалеку компании выкрикнул рыжий парень. — Лиам! Как же ты мне дорог! Девушка саркастически процедила сквозь зубы, ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это был. Голос автора своего прозвища она запомнит навсегда. Уильямс поразилась своему везению, какова была вероятность встретить старых «друзей» из приюта именно здесь и именно сегодня, что они вообще тут забыли. Она не успела повернуться, как другие два парня, поняв о ком речь, присоединились к издевательствам. — Смотрите, эта уродина еще и дружка себе нашла! — Он наверное слепой, если с ней связался… После этой фразы Оминис развернулся, готовый вытащить из рукава палочку, но Эмили успела остановить его. Парень не понимал, кто эта троица перед ним — маглы или волшебники, и откуда они знают Эмили. — Твою мать, он и правда слепой! — Лиам разразился смехом. — Парни, вы только посмотрите на них, так вот ради кого она сбежала с приюта? Друзья обидчика подхватили смех, словно гиены. Уильямс едва сдерживала агрессию, ей ничего не стоило швырнуть всех троих об стену, ведь подобные издевательства она терпела все свое детство и, возможно, судьба предоставила ей шанс для расплаты. Лишь присутствие Оминиса сдерживало ее, да и не хотелось быть частью истории отдела магических происшествий, подобной тем, что рассказывал мистер Фиг. Мракс, чувствуя, как подруга едва сдерживается, потянул ее в сторону бара. — Эмили, пойдём, они того не стоят! — Смотрите, они испугались, — Лиам, как заводила этой компании сюсюкающим голосом продолжил подначивать. — Ну уж нет! Это не сойдёт им с рук. Они могли сколько угодно издеваться над ней, у девушки за долгие годы уже выработался иммунитет, но трогать Оминиса было слишком низко, и она не могла простить им этого. Слизеринка подцепила сгусток серебряной магии, щелчок пальцем — и с Лиама слетают штаны, оставляя его в одном белье. Пока он становится пунцовым и пытается их подтянуть, гиены заливаются диким смехом, но уже над собственным другом. Воспользовавшись тем, что они отвлеклись и рядом больше не было других людей, Эмили спустила рукав мантии с плеча так, чтобы палочку не было видно, и шепотом наложила заклинание, приклеивающее обувь парня к полу, который уже успел вернуть штаны на место и был готов сорваться в сторону девушки, но тут же упал на землю, не понимая, что произошло. — Гребаная сука! От злости рыжий брызгал слюной, но не мог ни подняться, ни сдвинуться с места. — Лиам, я говорил тебе, что она чертова ведьма! Вслед за этими словами, в оставшихся двоих прилетело заклинание рвоты, складывая их пополам. И вот уже все трое на коленях, каждый занятый своей проблемой, а Эмили в это время поспешно тянет Оминиса за рукав, и они скрываются в «Дырявом котле». Через несколько минут магия ослабевает и дает задирам прийти в себя, но они не найдя ни девушку, ни ее приятеля, решают поскорее убраться оттуда и никому не рассказывать об этом позоре. — Что ты сделала? — Оминис не понимал, что сейчас произошло. — Ничего. Просто у Лиама порвался ремень и слетели штаны, а потом он запутался в них и упал, а дружков стошнило от его неприглядного вида, — девушка засмеялась. Оминис тоже засмеялся, пытаясь представить себе комичную картину. Эти засранцы и правда этого заслуживали, не будь они маглами, парень сам бы сотворил с ними что-то похлеще. Сегодня он не планировал читать подруге лекции о последствиях таких шуток на маглах, она заслужила выпустить пар, к тому же ее рассказ звучал вполне правдоподобно, и Эмили была ему за это благодарна. Хихикая, они зашли в кафе-мороженое и заказав двойные порции, устроились за столиком у окна. — Могу я тебя спросить? — Оминис мучался вопросом с самой встречи с той троицей. — Конечно. — Что ты им сделала, что они так к тебе прицепились? — Была не такой, как они. Видимо маглы чувствуют чужого среди своих. Да и выгляжу я не так, как все. — Можешь объяснить, что значит не как все? — Ну, что тут сказать, как ты уже знаешь я маленького роста, а тогда была еще меньше, даже ниже тех, кто был младше меня. И этого уже вполне было достаточно для издевательств. А еще… Мой цвет волос, я еще не встречала людей с таким же, как у меня — это и отличало меня от остальных. Однажды ночью мне даже вымазали их ваксой, — девушка говорила с улыбкой. — Только из-за этого? Какие же маглы порой глупые. — Не переживай, им досталось не меньше, — она усмехнулась. — Думаешь, приклеенные ботинки и вызывание рвоты с ними впервые? О нет, я проворачивала подобные вещи не раз, только с помощью клея и рвотного порошка. А еще подкладывала им крапиву под простыни и кнопки на стулья в классе. — Да, с тобой опасно иметь дело! — А то! Ребята снова громко засмеялись, чем вызвали к себе внимание других посетителей кафе, и доев мороженое, вскоре покинули заведение. Проведя еще несколько часов на торговой улице и обойдя почти все лавки, в которых не удержались от покупки безделушек, друзья направились обратно к «Дырявому котлу», им пора было возвращаться домой, Михаэль ждал их там в назначенное время.***
Трансгрессировали они домой без происшествий. Только у Оминиса после немного закружилась голова. Напоив крепким чаем, Розали отправила его отдыхать в свою спальню, и они остались в гостиной втроем. — Я рад, что вы хорошо провели время. — Спасибо, что помогли добраться домой, и вообще разрешили Оминису побыть у нас подольше. — Это тебе спасибо, милая, что появились в нашей жизни, — Розали пододвинулась к Эмили и взяла ее руки в свои. — Мы хотели сказать спасибо, что сохранила палочки Элеазара с Мириам, этот поступок важен для нас, — Михаэль потер переносицу. — Мы тоже хотим сделать кое-что важное для тебя, и с завтрашнего дня начнём тренировки. — Тренировки? — То, что ты сделала в саду, поразило нас с Михаэлем, прочитав дневник сына, я не думала, что это возможно… — Я давно хотела поговорить об этом с вами… Вы не злитесь на меня? — Нисколько, я ведь обещал тебе помочь с этим, поэтому завтра не спи долго. Для Эмили день заканчивался как нельзя лучше. Камень, успевший окрепнуть за это время до состояния булыжника, упал с души, казалось девушке больше не о чем было беспокоиться, если не считать ее ночные кошмары. Она решила проведать Мракса и поднявшись по лестнице, тихонько постучала в дверь. Парень не спал и тут же ее открыл. — Снова кошмары? — Нет, я еще не ложилась. Хотела узнать, как твое самочувствие. — Спасибо, уже лучше. Только не могу заснуть. — Мне тоже пока не хочется. Может посидим на балконе? Свежий воздух будет тебе на пользу. Оминис согласился, используя повод провести время с девушкой, которая стала волновать его сильнее прежнего. Они собрали все подушки, что нашли в своих комнатах, и устроили на балконе своеобразное уютное лежбище. Пространство было небольшим, но позволяло разместиться в положении лежа, если держать ноги полусогнутыми. Небо было удивительно чистым после дождей, но звезд почти не было видно. Оминис все еще думал о случившемся в переулке. — Надеюсь, они не расстроили тебя. Вовсе ты не уродина, сами они уроды, а ты красивая! — Оминис, ты такой милый, все еще думаешь об этом. Я в порядке, правда! Годы в приюте закалили меня, я и не такое в свой адрес слышала. — Я бы очень хотел увидеть цвет твоих волос… И вообще увидеть тебя. — Боюсь, что я не смогу описать тебе их цвет, сложно объяснить то, что не осязаемо. — Но твое лицо… Могу я… Слизеринец замялся, возможно, для неё эта просьба покажется наглой, но он привык с самого детства познавать таким образом мир и окружающих его людей, еще до того, как научился управляться с палочкой. То же он проделывал и с близнецами еще на первом курсе, и для них, будучи детьми, это было своеобразной игрой, Оминис должен был угадать, кто их них двоих перед ним. Но с Эмили все было совсем по-другому, на момент знакомства они были слишком взрослыми для таких вещей, ему удавалось лишь мимолетно коснуться ее щеки или пряди волос. Девушка поняла его с полуслова, села напротив него и молча поднесла его руки к своему лицу, давая коснуться щек. Несмотря на слова детей, задиравших ее в приюте, она вовсе не считала себя уродиной, и ей хотелось показать это Оминису, хотелось, чтобы он касался ее, словно между ними могло быть что-то большее, чем просто дружба. Парень не торопился с изучением черт ее лица, касаясь кончиками пальцев, провел по очерченным скулам, по вытянутому овалу лица и перешел к немного острому подбородку. Руки поднялись выше ко лбу, он провел по бровям, не слишком широким и не слишком тонким, коснулся ее прикрытых глаз, обнаружив очень длинные ресницы. Нос девушки был небольшим и слегка вздернутым, кожа мягкой и гладкой, почти без изъянов. Оминис взял ее лицо в руки и приблизился, наконец осмелев, он дотронулся до ее губ, они были пухлыми и влажными, она приоткрыла их, обнажив заостренные резцы, уголки губ были подняты вверх, она улыбалась, от чего появились круглые ямочки на щеках, которые парень почувствовал не сразу. Ему было тяжело сдержаться, чтобы не коснуться ее губ не только пальцами, но и своими губами, поэтому спасаясь от бесцеремонного желания, он опустил руки на плечи, скользнув по ее тонкой шее, и обнял ее. — Я был не прав. Ты не просто красивая, ты в разы красивее, чем я себе представлял, и не позволяй никому убедить тебя в обратном. Эмили обняла парня в ответ, сложив руки на его талии. Все ее тело пульсировало и горело от желания, того же, что преследовало Оминиса — безропотно отдаться его рукам и губам. Эти минуты, закончившиеся к сожалению девушки, были чем-то более интимным, чем видеть его обнаженным, спать в обнимку в одной постели, позволить ему раздеть себя, но Оминис не смел пересекать эту границу, оставляя ей на выбор томительное ожидание словесного подтверждения его чувств или взятие инициативы на себя. Эмили любила рисковать, но не сегодня, возможно, она наберется смелости в другой раз и признается ему первой, когда получит больше доказательств, что это взаимно.