Примирить

Когда Айзава вернулся, на улице было темно. Изуку и Шигараки все еще не двигались, отказываясь даже смотреть друг на друга. Если Айзава и заметил напряженную атмосферу, он никак это не прокомментировал, вместо этого просто смотрел на Полночь, пока она не подняла руки в знак капитуляции и не помахала им на прощание, прежде чем поспешно уйти. Изуку нерешительно поднял руку в ответ, наблюдая, как она убегает, затем обратил свое внимание на Айзаву, когда мужчина покачал головой и подошел к кубу. Он секунду смотрел на них обоих, проверяя их на наличие травм, затем повернулся к Мидории с вопросительным взглядом. Изуку покачал головой, затем спрятал лицо в скрещенных руках. Он не был уверен, о чем спрашивал Айзава, но что бы это ни было, он не хотел об этом говорить. Тем не менее, герой не оставил ему особого выбора, постучав по стеклу рядом с ним и многозначительно спросив знаком, все ли с ним в порядке. Изуку пожал одним плечом, прислоняясь к стеклу с тихим вздохом. Честно говоря, он не был уверен. Он больше не чувствовал злости, на самом деле ничего не чувствовал прямо тогда. В основном, он просто устал. Выражение лица Айзавы изменилось, когда он повернулся, чтобы просмотреть рисунки на стене, и Изуку поморщился, жалея, что у него не хватило смелости попытаться стереть их. Айзава сел на землю рядом с ним, затем спросил, что произошло, и Изуку снова пожал плечами и аккуратно написал по буквам "несогласие". Герой посмотрел на него, затем напечатал короткую записку и показал ее, спрашивая, голоден ли тот. Изуку немедленно кивнул, постоянно чувствуя пустую боль в животе, перемежающуюся с болезненными спазмами. Как только он выберется из этого проклятого куба, он съест еду со своего веса , приготовленную его мамой. У него потекли слюнки от яркого образа еды, который вызвал разум, и он быстро покачал головой, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил Айзава, пока герой печатал очередную заметку, выглядя смутно неловко. И когда он раскрыл это, Изуку понял почему. Айзава спрашивал его, нужно ли ему уже было в туалет. Он сморщил нос и странно посмотрел на героя, качая головой, а затем внезапно замер, подумав об этом. Он определенно позавтракал в тот день, когда его засунули в чертову коробку, и пообедал, так что, если его тело продолжало функционировать как обычно, ему уже должно было понадобиться сделать это . Он был слишком занят, опасаясь за свою жизнь, чтобы думать об этом, но теперь, когда он был... И эй, подождите секунду, если куб был полностью герметичным и звуконепроницаемым, как они получали кислород? Он просто отмахнулся от этого как от одной из тех вещей о причудах, которые были странными и часто необъяснимыми, но, как правило, причуды были простыми, и они имели смысл , если вы просто присмотрелись достаточно внимательно. Например, как причуда Тодороки; он вдыхал с гораздо большей емкостью легких, чем в среднем, и был способен сверхэффективно перерабатывать кислород, азот и воду из воздуха, а затем выпускать кислород и азот с левой стороны, а воду с правой. В случаях, когда воздух не содержал достаточного количества этих элементов, например, когда он некоторое время сражался в том же районе и уже израсходовал большую часть, он, казалось, мог извлечь их из своей собственной крови, хотя обычно это заканчивалось тем, что он оказывался в кабинете Исцеляющей девочки. Изуку все еще сомневался в том, как именно были выпущены элементы Тодороки, воспламенены или заморожены, а также слегка возмущался тем фактом, что причуда Тодороки дала ему чрезмерный контроль над порами, которые высвобождали эти элементы, но всё это означало одну простую вещь. По мнению Изуку, причуды, по сути, не нарушали законов физики. Они обходили, откладывали их, торопили, но никогда не нарушали. Да, были вещи, которые причуды делали, и их невозможно было объяснить пока что, особенно с психическими причудами, такими как тот ребенок, промывающий мозги, или Айзава, но это было только из-за их ограниченных знаний в науке! (Единственным другим возможным объяснением было то, что причуды были неприкосновенны для науки, и, следовательно, что-то более похожее на магию, но Изуку лично нашел это немного нелепым.) Итак, куб не мог генерировать кислород, чтобы позволить им дышать из ниоткуда, и он также не мог просто удалять углекислый газ, который они выдыхали. Возможно, в кубе были крошечные, микроскопические отверстия, которые избирательно пропускали кислород и тому подобное, подобно клеточной стенке, но это не объясняло проблему с ванной. Так что, скорее всего, это просто полностью остановило их телесные функции, как своего рода камера стазиса. Но тогда почему они всё ещё чувствовали голод? Если бы их пищеварительная система была поставлена на паузу, то наверняка они всё ещё чувствовали бы себя такими же сытыми, как при входе в куб, верно? Возможно, это был фантомный голод, потому что они знали, что не ели, и ожидали, что почувствуют голод, например, фантомную боль в потерянных конечностях или фантомную беременность. Или, что еще хуже, причуда заключалась в том, что она специально морила их голодом или заставляла чувствовать, что они голодают, чтобы они были более склонны к быстрому примирению. Люди могли противостоять многим вещам, но еда была настолько основной потребностью , что у таких вещей, как решимость, негодование и мораль, не было другого выбора, кроме как рушиться перед ней. Думать об этом было немного страшно, особенно когда Изуку понял, что если они на самом деле не голодали, то это означало, что он мог быть заперт в коробке и чувствовать мучительный голод в течении многих лет , не имея легкого выхода. Он содрогнулся от этой идеи, затем намеренно избегал ее, обратив свои мысли к тому, как именно причуда узнает, что они "помирятся". Может быть, им нужно было что-то сделать, чтобы вызвать это? Сказать "Я прощаю тебя" вслух или что-то в этом роде? Черт возьми, может быть, им просто нужно было обнять друг друга. Для причуды казалось странным и чрезмерно сложным иметь что-то вроде радара восприятия эмоций для любого в его стенах, но иногда причуды были такими запутанными, со странными частями и концами, которые не совсем сочетались друг с другом, поскольку генетика двух совершенно разных физических мутаций сталкивалась, чтобы сформировать одного человека. Как у Аоямы, у которого был этот огромный недостаток каждый раз, когда он пытался использовать свою причуду. И было бы разумно, если бы куб был в основном похож на компьютер или искусственный интеллект, созданный причудой девочки, который деактивируется только после того, как перестанет чувствовать какую-либо враждебность, но затем Изуку начал задаваться вопросом, откуда у него будет энергия для работы. Его первой мыслью было, что куб высасывает энергию из двух своих обитателей, из-за чего они чувствовали себя такими голодными, но думать об этом тоже было отстойно- Стук в стекло рядом с ним вывел его из задумчивости, и он поднял глаза, чтобы увидеть, как Айзава поднял бровь в его сторону. Мидория понял, что его рука плотно прижата ко рту, что, вероятно, означало, что он снова бормотал и инстинктивно пытался сделать это тихо, но когда он взглянул на Шигараки, злодей все еще не сдвинулся ни на дюйм. Он повернулся к Айзаве, чтобы увидеть, как герой просит его поделиться своими мыслями, и тихо вздохнул, прежде чем взять ручку, написать в ответ, что у него недостаточно информации, чтобы даже предположить. Что было правдой, если бы он просто знал, какие причуды были у родителей этого ребенка, тогда он мог бы, по крайней мере, начать задаваться вопросом и сузить свои варианты, но, как это было, было слишком много объяснений при недостаточном количестве доказательств. Айзава посмотрел на него, затем начал что-то писать, но Изуку закрыл лицо руками и вернулся к мозговому штурму о странной науке о причудах, отказываясь смотреть вверх, независимо от того, сколько человек нажимал. Да, он знал, что ведет себя по-детски и воинственно, но у него действительно не было сил говорить прямо сейчас. Он просто хотел спать, чтобы его ужасный день закончился. Конечно, ему не так повезло. Даже после того, как наконец удалось погрузиться в беспокойный сон, он ворочался на твердой земле, начиная чувствовать, как нарастает боль от сна в такой неудобной позе. И затем, конечно, посреди ночи он резко проснулся от кошмара, потому что вселенная абсолютно ненавидела его. Он лежал на спине, закрыв лицо руками, делая глубокие, прерывистые вдохи, пытаясь снова сдержать слезы, и сопротивлялся желанию закричать и ударить головой об пол. А затем... — Кто такой Каччан? Изуку замер, резко выпрямился, повернувшись, чтобы посмотреть на Шигараки. Злодей наблюдал за ним с выражением, которое было в основном скрыто тенью и тусклым освещением, но его красные глаза неестественно выделялись при слабом освещении. Шигараки мог просто скучать, мог быть искренне любопытен, но с этими ярко-красными глазами, полностью сосредоточенными на нем, Изуку не мог видеть в этом взгляде ничего, кроме остроты хищника. — Ч-что ты ...? — Он попытался спросить дрожащим от страха и изнеможения голосом, от чего Шигараки наклонил голову. — Ты разговариваешь во сне. — Сказал злодей, и Изуку почувствовал, что пол ушел у него из-под ног. — Каччан – очень милое имя для того, о ком тебе постоянно снятся кошмары. Он заставил тебя называть его так или что-то в этом роде? — Ты действительно думаешь, что я собираюсь ответить на это? — Изуку зашипел, его трясущиеся руки сжались в толстовке, когда он посмотрел через комнату на злодея. Шигараки раздраженно потянулся, чтобы лениво почесать за ухом. — Я бы, блядь, не спрашивал об этом, если бы ты не кричал все время. Попробуй заснуть рядом с кем-то, кто не перестает плакать всё чертово время. — Саркастически сказал он, стряхивая пыль со своей толстовки. Изуку покраснел от стыда, выражение его лица исказилось в ледяное рычание, когда он крепко сжал руки вокруг своих плеч. — Тебе бы тоже снились кошмары, если бы ты был человеком. — Изуку зашипел, думая обо всех людях, которых, вероятно, убил Шигараки. Действительно, тот факт, что у злодея не было ни одного кошмара или унции вины за все время, пока они были там, был, вероятно, самой страшной частью всей ситуации. — Тебе не будут сниться кошмары, если ты будешь бодрствовать достаточно долго. — Шигараки ответил без промедления, прислонившись спиной к стене, и Изуку на секунду запнулся. Подождите, это означало, что у злодея действительно были кошмары, но он просто намеренно не спал, пока не рухнет от истощения, чтобы предотвратить их? Было ли это причиной того, что он продолжал просыпаться намного позже, чем Мидория? Изуку вздохнул, провел рукой по лицу и прислонился к своей стене. Гнев со стыдом быстро покинули его, не выдержав такого короткого сна, оставив его со смутным чувством раздражения. Он устал, но не думал, что сможет заснуть, поэтому вместо этого потратил пару минут, пытаясь снять боль с шеи и спины. Как только парень закончил с этим, он взял свой блокнот с ручкой и быстро написал записку Айзаве, который наблюдал за ним с явным беспокойством. "Можем ли мы посмотреть фильм?" — Айзава растерянно моргнул, бросив на него обеспокоенный взгляд, и Изуку добавил более подробное объяснение. — "Серьезно, сенсей, я чувствую, что схожу с ума здесь. Вы можете принести свой ноутбук и установить его за пределами куба, верно? Мне все равно, какой фильм вы поставите, главное, чтобы у него были субтитры." — Айзава продолжал смотреть на него секунду, но Изуку, должно быть, выглядел слишком измученным и жалким, чтобы герой мог его игнорировать, потому что он вздохнул и кивнул. Мидория криво улыбнулся, благодарный, но слишком уставший, чтобы действительно выразить это, и повернулся лицом к стене, когда Айзава пошел за своей сумкой. Он наблюдал, как Айзава на секунду постучал по компьютеру, затем развернул его, чтобы показать сайт потокового вещания, подняв бровь и неопределенно жестикулируя. Изуку секунду смотрел на это, пытаясь придумать, что посмотреть, но затем- — Что это? — Спросил Шигараки, голос был поразительно близок, и только потому, что он так устал, Изуку не подпрыгнул. Вместо этого юноша просто бросил равнодушный взгляд через плечо, затем сместился в сторону, чтобы Шигараки мог видеть экран. — Сенсей собирается включить кино. — Пробормотав, слегка зевая, парень заметил, что злодей оживился. — Какой из них? — Спросил Шигараки, подходя ближе, но Изуку только пожал плечами. — Хм. Скажите ему, чтобы он поставил 'Бойня на вечеринке с ночёвкой 3'. Тога заставляла меня смотреть сериал. — Он пробормотал, почесывая шею, когда Изуку уставился на него на секунду. — ... Нет? — Слегка путаясь в мыслях сказал Изуку. Имя, он получил имя, но - ну, это было либо очень очевидное заблуждение, либо Шигараки чувствовал последствия недосыпания и стресса больше, чем показывал. — Это звучит как полная противоположность фильму, который мне бы понравился, спасибо. — Тогда что ты хочешь посмотреть, мудак? — Злодей огрызнулся, бросив на него свирепый взгляд. Изуку посмотрел в ответ, подумывая сказать Айзаве поставить новый фильм "Всемогущий" или детский мультфильм, просто чтобы позлить Шигараки, но он подумал, что на самом деле может сойти с ума, если ему придется часами слушать ворчание и жалобы злодея. Итак, что-то среднее между беззаботным фильмом, который хотел Изуку, и фильмом ужасов, который хотел Шигараки... — Как насчет принцессы Мононоке? — Изуку зевнул, думая о сцене с кабаном-демоном, которая пугала его в детстве, плюс некоторые из более мрачных моментов со всеми смертями и прочим. — Я не хочу смотреть фильм о принцессе. — Шигараки усмехнулся с отвращением, и у Изуку отвисла челюсть. — Принцесса Мононоке - это не фильм о принцессе! — Он протестовал, скрестив руки на груди и сердито глядя. — Это фильм о борьбе между человечеством и природой, с посланием защитников окружающей среды - ты знаешь, просто посмотри первые пять минут, и ты поймешь, что я имею в виду. — Сказал Изуку, сердито глядя и записывая название фильма в свой блокнот. — Хорошо. Но через пять минут мы переключаемся на мой фильм. — Шигараки проворчал, скрестив руки. — Хорошо. — Изуку огрызнулся, швырнув записку о стену, чтобы Айзава мог ее увидеть. Учитель секунду смотрел на них, затем вздохнул и включил фильм, откинув ноутбук назад, чтобы они могли лучше видеть экран. Внутри куба не было способа определить время, кроме солнца, которое еще не взошло, поэтому у Шигараки не было возможности узнать, когда прошло пять минут. Однако к этому моменту в фильме он уже был настолько втянут, что полностью забыл об этом соглашении, что было именно тем, что происходило каждый раз, когда мама Изуку вытаскивала эту карту, когда он был ребенком. Через некоторое время Изуку переместился на живот, подперев подбородок руками, и Шигараки взглянул на него, прежде чем скопировать позу. Шигараки, похоже, понравился фильм, если судить по его возбужденному свисту, когда Ашитака прострелил голову парню стрелой, и со звуком хихиканья и возмущенного бормотания рядом с ним, Изуку почувствовал, как напряжение покидает его тело и он медленно засыпал. . . .  К тому времени, когда Изуку проснулся, солнце стояло высоко в небе, и он был слегка удивлен, заметив, что у него не было никаких кошмаров. Он зевнул и вяло огляделся, потирая лицо и оценивая ситуацию вокруг него. Копы с героями занимались своими обычными делами, что означало, что они болтали, дремали или играли в карты, а Шигараки- у него были его блокнот и ручка, и, похоже, он о чем-то спорил с Айзавой. Изуку моргнул, снова зевнул, протирая глаза и неуклюже протягивая руку, чтобы сделать глоток воды. Когда его взгляд вернулся к злодею, он лениво поинтересовался, о чем они говорили, но прежде чем он смог хорошенько рассмотреть блокнот, Айзава поднял записку, которая заставила Шигараки нахмуриться и крепко сжать блокнот, а затем так же быстро он рассыпался в пыль. Изуку замер, глаза Айзавы сузились, а Шигараки вздрогнул от неожиданности, когда он выругался, уронив последние крошащиеся остатки бумаги. Он виновато оглянулся на Изуку, затем сделал двойной дубль и развернулся, широко раскрыв глаза. — Какого хрена, прекрати! — Он огрызнулся, выглядя искренне взволнованным, отскочив назад. Изуку моргнул раз, другой и через мгновение понял, что плачет. Он продолжал безучастно смотреть на злодея, пытаясь определить бурлящий беспорядок эмоций в его груди, который угрожал задушить его, и тихо удивлялся тому факту, что плакал намного тише, чем обычно. Чем дольше он продолжал, не издавая ни единого звука, тем более неуютно выглядел Шигараки, отводя взгляд и отчаянно оглядываясь вокруг в поисках помощи. — Послушай, я не ... это не было... — пробормотал Шигараки, отползая, пока его спина не уперлась в стену, как будто Изуку был каким-то диким животным или что-то в этом роде. — Ты знаешь, — тихо начал Изуку, потому что не думал, что сможет повысить голос из-за комка в горле. — Я думаю, что действительно ненавижу тебя. — Шигараки немного расслабился, все еще выглядя встревоженным, но не настолько огорченным, как будто он был рад вернуться на знакомую, враждебную почву. — Да, ну, чувства взаимны. — Он пробормотал, скрестив руки и немного сгорбив плечи. — Нет, я так не думаю. — Ответил Изуку, тихие слезы продолжали стекать по его щекам, когда он сел, пригвоздив злодея к месту своим взглядом. — Я ненавижу тебя, потому что ты жесток. Я ненавижу тебя, потому что ты бездумный, как малыш, закатывающий истерику и отказывающийся заботиться о том, кто окажется втянутым в твои неприятности. Я ненавижу тебя, потому что ты напал на меня и моих друзей, когда мы были в школе , в то время, как мы были окружены людьми, которым мы доверяли, чтобы обеспечить нашу безопасность, и тем самым ты лишил нас возможности когда-либо снова чувствовать себя в безопасности . Я ненавижу тебя, потому что мне приходится утешать своих друзей после того, как им снятся кошмары о тебе. Я ненавижу тебя, потому что тебе все равно, если группа детей увязнет в твоей мелкой обиде на героев. Я ненавижу тебя, потому что ты решил выследить этих детей только потому, что они встали на пути твоей маленькой обиды. Я ненавижу тебя, потому что я даже не могу понять, какого хрена ты все это делаешь! Какова твоя цель здесь, Шигараки? Слава? Ты просто хочешь, чтобы тебя знали как парня, который убил Всемогущего? Или это что-то другое? Он сделал тебе что-то, что стоило всех этих усилий, чтобы убрать его? Что могло возможно, стоит всего того ущерба, который ты причиняешь, людям, которым ты причиняешь боль?! — К концу своей тирады Изуку кричал, его повышенный голос отражался от стен куба и звучал неестественно громко. На этот раз он не пытался вытереть слезы или подавить рыдания. Вместо этого он просто сжал руки в рубашке и позволил себе дрожать, глядя на злодея напротив него и позволяя каждой унции его мучительной ярости проявиться на его лице, во взгляде. Если бы ситуация была другой, встревоженный, почти панический взгляд на лице Шигараки мог бы показаться забавным. Но как бы то ни было, Изуку просто закончил, устал от попыток вести себя хорошо, быть вежливым и держать все свои эмоции при себе. Вероятно, он устал от этого еще до того, как его заперли в кубе, но он достиг предела почти за двадцать часов до этого, и теперь был опасно близок к тому, чтобы непоправимо разбиться. Шигараки, казалось, не знал, как реагировать на этот всплеск эмоций, или, может быть, он просто не хотел раскрывать свои мотивы герою, поэтому Изуку вздохнул и ссутулился, откинув голову назад, чтобы посмотреть на мягкое голубое слово на потолке. — Я ненавижу тебя, потому что знаю, что ты не всегда был таким. — Прошептал он, снова и снова обводя глазами слово. — Я ненавижу тебя, потому что знаю, что когда-то ты был ребенком. Я ненавижу тебя, потому что не могу понять, что может превратить нормального ребенка в кого-то вроде тебя. Я ненавижу тебя, потому что я тебя не понимаю, и потому что знаю, что, хотя я все это говорю, ты никогда не будешь сотрудничать настолько, чтобы помочь мне понять. Я ненавижу тебя, потому что твое упрямство гарантирует, что мы останемся запертыми в этой чертовой коробке, пока мы оба не сгнием, и я ненавижу тебя, потому что, даже если ты решишь сотрудничать, я не думаю, что когда-нибудь смогу заставить себя простить тебя. — Он опустил взгляд, поворачиваясь, чтобы снова встретиться глазами со злодеем, наклонив голову. — И почему ты ненавидишь меня, Шигараки Томура? Это потому, что я герой? Это потому, что я добрый? Это потому, что я встал у тебя на пути в попытке защитить людей, о которых забочусь? Что бы это ни было, этого недостаточно. Мелкие причины, которые у тебя есть для ненависти ко мне, никогда не сравнятся с причинами, по которым я хочу уничтожить тебя. Если бы Изуку пришлось сказать, какие эмоции отражались в глазах Шигараки, его лучшим предположением было бы "испуган". Может быть, немного неловко, может быть, немного растерянно и ищуще, но Изуку слишком устал, чтобы пытаться угадать какие-либо эмоции, более сложные, чем это. Долгое время они оба смотрели друг на друга, пока Изуку не сдался с раздражением поняв, что Шигараки не собирался ничего говорить. Он плюхнулся на землю и перевернулся, лежа спиной к злодею и положив голову на руку, когда он свернулся в клубок. Мидория закрыл глаза и пожелал, чтобы смог просто снова заснуть, хотя прошло всего десять минут с тех пор, как он проснулся, самое большее, но он был достаточно уставшим, чтоб подумать, что сможет справиться с этим. Он вздохнул и вытер слезы с лица, изо всех сил стараясь быть тихим, когда он шмыгал носом, но затем, наконец, злодей заговорил. — Если ты так сильно меня ненавидишь, — пробормотал Шигараки, заставив Изуку дернуться от удивления. — Тогда почему ты пытался защитить меня? Изуку моргнул, затем приподнялся на руках и снова повернулся лицом к злодею, задаваясь вопросом, правильно ли расслышал. На этот раз Шигараки избегал его взгляда, скрестив руки на груди и хмуро глядя на рисунки вдоль стены. — Когда Старатель сделал эт-этот большой огненный взрыв. Ты стоял передо мной. —  Шигараки нахмурился, как будто слова причинили ему физическую боль. Может быть, они и помирились, Изуку не удивился бы, если у Шигараки была буквально аллергия на разговоры о своих чувствах. — Ты заслонил меня своим телом, как будто я был... — Он оборвал себя, нахмурился еще сильнее и начал чесать шею. — Как будто я был гражданским или что-то в этом роде. — У Изуку возникло ощущение, что это было не то, что он собирался сказать, но был слишком занят, пытаясь вспомнить, делал ли он что-то подобное, думая об этом слишком усердно. Должно быть, некоторое замешательство отразилось на его лице, потому что Шигараки внезапно бросил на него невероятно раздраженный взгляд. — Не говори мне, что ты, блядь, не помнишь! — Он огрызнулся, заставив Изуку поднять руки в знак капитуляции. — Я имею в виду, я был немного занят, беспокоясь о том, чтобы меня не поджарили в то время. — Он указал, что, похоже, не успокоило злодея. — Послушай, я просто ... я не знаю, я даже не думал об этом. Позади меня был человек, а передо мной опасность, поэтому я встал между ними. Это то, для чего я тренируюсь, это то, что делают герои. —  Шигараки усмехнулся, немного выпрямляясь, чтобы не быть таким замкнутым в себе. — Да, верно. Большинство героев скорее позволят поджарить злодея, чем сделают все возможное, чтобы защитить. — Шигараки фыркнул, но не сказал это с едким сарказмом, которого Изуку ожидал бы от злодея, говорящего дерьмо о героях. — Я герой, а не палач. — Изуку фыркнул в ответ, отступая назад, чтобы прислониться к стене позади него. — Моя работа не в том, чтобы убивать любого злодея, с которым я сталкиваюсь, а в том, чтобы арестовывать их и передавать соответствующим властям, чтобы они могли предстать перед справедливым судом и отсидеть свой срок. — И что, это должно сделать их всех лучше? — Шигараки усмехнулся. — Ты отправил больших плохих злодеев в тайм-аут, и они стали идеальными маленькими гражданами? — Это превентивная мера. — Сказал Изуку, немного раздраженный намеренной незаметностью Шигараки. —Никто не хочет быть запертым в коробке с кучей жестоких преступников. — Они оба на мгновение замолчали от иронии этого заявления, посмотрели друг на друга, затем молча и единодушно решили не упоминать об этом, поскольку Изуку продолжил. — таким образом, они пытаются избежать совершения преступлений или, по крайней мере, избежать поимки. Если ты говоришь, что система должна быть больше ориентирована на реформы, а не на наказание, то я согласен, но я ничего не могу с этим поделать. Я герой, а не политик. — Шигараки разочарованно зарычал, вскидывая руки в воздух. — Смотри, это! Вот почему я ненавижу тебя, тупой ублюдок. — Он огрызнулся, заставив брови Изуку приподняться. — Прежде всего, ты еще не герой, ты просто ученик-герой. Во-вторых, ты делаешь то же самое, что и любой другой гребаный герой, когда видишь проблему, которую нельзя решить, избивая людей, и ты сдаешься, говоря какую-то хрень вроде "это не моя работа" или "это не моя проблема"! Я думал, что герои должны хотеть помогать людям, а не сидеть сложа руки и ждать, пока кто-то другой решит их проблемы. — Как ни странно, на секунду он выглядел почти разочарованным. Изуку наклонил голову, часть его истощенного оцепенения отступила. — Я действительно хочу помогать людям. Я просто также признаю, что я недостаточно умен или терпелив, чтобы быть политиком, поэтому лучшее, что я могу сделать, это стать героем, чтобы активно спасать жизни и использовать свою славу и состояние, которые я получу,  помогая людям более пассивными способами, такими как повышение осведомленности о проблемах и пожертвования на благотворительность. — Шигараки усмехнулся над этим, а Изуку вздохнул и откинулся. — Хорошо, тогда все в порядке. Что бы ты посоветовал мне сделать, чтобы помочь, действуя как один человек против целой системы управления? — Делай то, что я делаю. — Шигараки ответил немедленно, подавшись вперед со слегка дикой, маниакальной улыбкой. — Сожги это до чертовой земли. — Твоё решение несовершенного правительства - это анархия. — Решительно сказал Изуку, закатывая глаза от наивности предложения. — Это не несовершенно. — Шигараки огрызнулся, снова раздраженный. — Это коррумпировано . Герои и комиссия героев обладают слишком большой нерегулируемой властью, и им может сойти с рук практически всё. Это система, которая поощряет создание злодеев, чтобы героям приходилось избивать людей, для хорошего образа и сохранение своей власти. Если бы они действительно хотели помочь, они бы в первую очередь попытались помешать людям стать злодеями, но они этого не делают, потому что зачем им менять систему, которая приносит пользу? — Они не делают этого, потому что не знают, как. — Изуку поправил, расстроенный. — У одного героя нет возможности полностью искоренить бедность, жестокое обращение и все остальное, что заставляет людей в отчаянии прибегать к преступлениям, и даже если бы они могли, все равно всегда были бы люди, которые причиняют боль другим просто ради забавы. Те люди, с которыми невозможно договориться или которым нельзя угрожать, их можно только остановить. — Он посмотрел на Шигараки взглядом, который говорил: "Ты один из этих людей?", Но злодей проигнорировал это, поэтому он продолжил. — Вот почему я говорю, что лучше всего повышать осведомленность об этих проблемах, предоставлять финансы и поддерживать людей, в которых они нуждаются, чтобы им не приходилось прибегать к злодейству. Большинство людей хорошие , и они хотят помочь, если могут, но либо слишком заняты, пытаясь сохранить себе жизнь, либо просто не знают как. Но если предоставить возможность помочь кому-то прямо перед ними - — Они уйдут. — Шигараки прервал, его голос внезапно стал мрачным и горьким, когда он уставился в пол. — Ты ошибаешься, сопляк. Люди эгоисты, и если они видят ребенка, которому нужна помощь, они уйдут и придётся ждать героя , чтобы справиться с этим. — Люди напуганы. — Изуку запротестовал, игнорируя то, как злодей усмехнулся. — Они хотят помочь, но когда их могут арестовать или хуже за вмешательство, они не хотят рисковать. Но это не значит, что они не хорошие люди! У них могла бы быть семья, о которой нужно заботиться, люди, которые полагаются на них, которые были бы в очень плохом положении, если бы их арестовали или ранили. Когда у каждого незнакомца, мимо которого вы проходите на улице, есть шанс иметь причуду, которая может убить вас одним прикосновением, становится все труднее и труднее оправдать остановку, чтобы помочь всем, кому нужно поменять шины, или помочь отнести продукты. Очевидно, что они захотят дождаться героя, для этого и существуют герои ! И в любом случае, с отменой закона о добром гражданине, юридические проблемы, с которыми они могут столкнуться только за попытку помочь какому-то потерянному ребенку, это ... — Они отменили этот закон только для того, чтобы герои могли быть единственными, кто помогает кому-либо. Просто еще один способ сохранить себя в глазах общественности и, следовательно, у власти. — Шигараки резко вмешался, с выражением почти как у ребенка в классе, который был доволен, что они наконец-то ответили на вопрос, на который у него был ответ. — Они отменили этот закон, чтобы каждый герой, подающий надежды и обладающий мощной причудой, не бросался перед злодеями и не был убит. — Изуку возразил, нахмурившись. — И ты действительно думаешь, что тот факт, что это сделало людей чрезмерно зависимыми от героев, вообще не повлиял на это решение? — Шигараки усмехнулся, глядя на него как на идиота. — Ты действительно думаешь, что КГОБ вообще не коррумпирована, и все, что они делают, исходит из какой-то врожденной доброты ? — Нет. Но я хочу, чтобы ты назвал одну страну - нет, еще лучше, одно правительство во всей истории человечества , которое не было коррумпированным по своей сути. — Потребовал Изуку, слегка поводя плечами, чтобы ослабить напряжение, которое вызывало его раздражение. — Вспышка новостей, мудак, люди у власти всегда будут хотеть оставаться у власти. Такова человеческая природа. Какими бы ни были причины отмены этого закона, факт остается фактом: если бы у людей была правовая защита, которая позволяла им действовать как линчеватели, намного больше людей делали бы это, и они подвергали бы опасности себя и любого героя, которого они прервали, поступая так. — Итак, ты признаёшь, что система героев коррумпирована! — Шигараки торжествующе выпалил, ухмыляясь и выглядя слишком довольным собой. — Конечно, я признаю! Это очевидно! — Изуку огрызнулся, заставив улыбку сползти с лица злодея. — Общество отстой, проблема не в этом. Проблема в том, что ты притворяешься, что заботишься о людях на дне, о потерянных детях, блуждающих по улицам, и о тех, кто в таком отчаянии, что у них нет выбора, кроме как совершать преступления, и все же предлагаемое решение - полностью демонтировать всю систему героев. Что, угадай, создаст намного больше потерянных детей и отчаявшихся, напуганных людей. Твой мыслительный процесс идиотски прост, в основном это просто : "общество плохое, давайте его сломаем", как будто ты малыш или что-то в этом роде. Ты ведешь себя так, будто герои ужасны, потому что хотят помочь, выбирая легкий выход, работая в системе вместо того, чтобы пытаться ее изменить, но ты тоже выбираешь легкий выход! Сломать что-то всегда будет проще, чем это исправить, и твой способ сжечь всю систему вместо её реформирования навредит гораздо большему количеству людей, чем поможет. — Что, и ты думаешь, что реформа поможет больше? — Шигараки фыркнул, что-то в выражении его лица стало немного более напряженным и несчастным, чем было раньше. — И как долго, по-твоему, это продлится, а? В лучшем случае ты выгоняешь всех ублюдков, которые берут взятки, избавляешься от всех дискриминационных законов и вводишь некоторые новые, чтобы обеспечить безопасность людей. Как долго, по-твоему, все будет оставаться так же? Сколько времени пройдет, прежде чем "хорошие люди", оставшиеся у руля, решат, что им не помешает несколько дополнительных миллионов? Как скоро законы изменятся, чтобы лучше подходить людям у власти, и люди внизу снова начнут страдать? — Я мог бы сказать тебе то же самое. — Возразил Изуку, подняв бровь, когда злодей побледнел. — Даже если тебе удастся полностью уничтожить общество героев, убить каждого героя и ликвидировать комиссию героев, как скоро они восстановят его снова? Первые герои были линчевателями, ты знаешь, как ты думаешь, сколько времени пройдет, пока кто-нибудь наденет костюм и снова назовет себя героем? Как скоро какой-нибудь красноречивый политик начнет собирать людей и перестраивать правительство, используя страх от буйства, чтобы принять еще более строгие законы, которые дадут ещё больше власти? Если ты думаешь, что есть что-то, что каждый может сделать, чтобы навсегда помочь людям, особенно если ты думаешь, что решение - это разрушение, тогда ты просто заблуждаешься. — Итак, что, ваше великое решение – просто не беспокоиться вообще? Это настоящий героизм с твоей стороны, не так ли? — Саркастически сказал Шигараки, откидываясь на руки и закатывая глаза. — Нет, конечно, нет! Это все равно, что сказать, что нет смысла спасать жизни, потому что эти люди в конечном итоге все равно умрут. —  Изуку раздраженно покачал головой. — Нет, я не говорю, что это безнадежно, я просто говорю, что нереалистично ожидать, что есть что-то постоянное, что ты можешь сделать. Черт возьми, нет ничего постоянного, точка . Вещи постоянно исчезают и меняются, и все, что мы можем сделать, это попытаться внести изменения настолько большие, чтобы на обратное изменение ушло действительно много времени. — Ты знаешь, что по-настоящему, блядь, навсегда? — Сухо сказал Шигараки, дождавшись, пока Изуку наклонил голову в безмолвном вопросе. — Смерть. — Мидория усмехнулся, но злодей просто выглядел самодовольным. — Ты мог бы быть доволен раздачей своих маленьких листовок и тем, что люди подписывают петиции или что-то в этом роде, но я хочу, чтобы мои превентивные меры были немного более существенными, чем это. Если ты убьешь каждого продажного ублюдка, который попытается выкинуть что-то подобное, люди будут слишком напуганы, чтобы пробовать это долгое время после того, как меня не станет. — Верно , — медленно сказал Изуку, его голос почему-то стал еще более плоским и невпечатленным, чем раньше. — И сколько эпизодов в Тетради смерти у тебя? — Челюсть Шигараки захлопнулась, когда злодей покраснел и нахмурился, а Изуку издал короткий смешок, откинувшись назад и подперев щеку рукой. — Я все понимаю. Я имею в виду, если бы это было так же просто, как просто убить каждого правительственного чиновника, который берет взятки, я бы, вероятно, довольно быстро пересмотрел свое мнение об убийстве. — Брови Шигараки взлетели вверх, хотя он и не вмешивался. — Но это сложнее, чем есть, понимаешь? Не важно, сколько коррумпированных людей убьешь, всегда найдутся другие, чтобы занять их место, те, у кого больше жадности, чем страха. Что нам действительно нужно, так это отдельная система для регулирования правительства, чтобы убедиться, что они не переступают границы дозволенного и не становятся слишком жадными. Но тогда как предотвратить получение взяток этой группой от правительства? — Он вздохнул, провел рукой по волосам. — Я уверен, что для этого есть решение, но, как я уже сказал, я недостаточно умен или терпелив, чтобы понять это. Вот почему я пытаюсь быть героем номер один, понимаешь? Потому что, когда ты так высоко, люди слушают тебя, что ты говоришь имеет значение. — Он не смог сдержать нотку благоговения, которая появилась в его тоне при этой идее, и он избегал взгляда Шигараки, когда прочистил горло. — Большинство людей не знают, что делать со всей этой силой, понимаешь? Они наслаждаются этим, используют это для получения денег и чего угодно, но большинство из них уходят на пенсию или умирают, даже не осознавая, каким щитом, оружием может быть обожание, которое они получают от публики. Когда так много людей боготворят тебя и прислушиваются к тому, что ты говоришь, ты можешь оставить реальный след в мире, изменить ситуацию. — Звучит сложно. — Сказал Шигараки, почесывая ухо и выглядя равнодушным. — Для того, чтобы оставить след в мире, не нужно всей этой политики, сбора фанатов и всего остального. Надо лишь убить достаточно людей, и никто не забудет твоё имя в ближайшее время. — Это не те изменения, которые я хочу внести. — Изуку фыркнул, закатывая глаза. — Я хочу, чтобы меня помнили за то, что я помог людям, а не за то, что я уничтожил половину континента, как Чингисхан. — В чем разница? — Сказал Шигараки, пожимая одним плечом. — В любом случае, тебя запомнят, и если ты уже мертв, то какое это имеет значение, если люди ненавидят тебя? Не похоже, что они могут причинить тебе вред. — Изуку некоторое время смотрел на злодея, но независимо от того, сколько он изучал выражение лица другого парня, казалось, что он был абсолютно серьезен по этому поводу. Это было ... странно. Это случайное признание казалось странным, отчаянным , которое Изуку не знал, как описать, как на той неделе в начальной школе, когда один из учителей убедил всех игнорировать его некоторое время, пока он, наконец, не сломался и не начал кричать, просто чтобы кто-нибудь посмотрел на него. Действительно, немного нервирует. Что может случиться с кем-то, кто так отчаянно хочет быть замеченным, что готов разорвать само общество в клочья, лишь бы никогда больше не чувствовать себя проигнорированным? Изуку прочистил горло и отвел взгляд, позволяя ему вместо этого блуждать по потолку. — Итак, какие у тебя планы на потом? Я имею в виду, как только ты демонтируешь систему героев. — Он спросил это небрежно, но Шигараки все равно бросил на него острый взгляд, заставив его поднять руки в знак капитуляции. — Эй, я серьезно! Я имею в виду, ты всегда говоришь об убийстве Всемогущего и разрушении коррумпированной системы или что-то в этом роде, но ты никогда не говорил, каковы твои планы на потом. Планируешь сделать себя верховным императором Японии или что-то в этом роде? — Он слегка ухмыльнулся, наполовину поддразнивая, но в основном просто из любопытства, и Шигараки скорчил гримасу отвращения. — Фу, нет. Похоже, это большая работа. — Он пробормотал, выглядя взбешенным самой идеей этого, и Изуку хихикнул себе под нос. — Нет, я позволю сенсею позаботиться обо всем этом. — Сенсей? — Эхом отозвался Изуку, слегка зевая. Шигараки напрягся и замолчал, выражение его лица стало напряженным, когда он на мгновение подозрительно посмотрел на Изуку, как будто пытался понять, как много сказать. Изуку вяло моргнул в ответ, и часть напряжения покинула злодея, когда он фыркнул. — Сенсей - мой наставник. — Наконец пробормотал, шаркая ботинком взад-вперед по полу. — Он взял меня к себе, когда я был ребенком и научил всему, что я знаю. Если бы это сказал кто-то другой, Изуку, вероятно, подумал бы, что это мило. Но, учитывая, что это исходило от Шигараки, у которого "все, что он знал", сводилось к убийству, дерьмовой эмоциональной регуляции и жутким уровням послушания, это немедленно насторожило Изуку. Особенно в сочетании с выражением лица Шигараки, своего рода испуганным благоговением, от которого у Изуку мурашки побежали по коже. Он несколько раз медленно моргнул, пытаясь решить, стоит ли ему настаивать на дополнительной информации и рисковать, чтобы злодей замолчал, затем, в конце концов, решил рискнуть немного, снова зевнув. — Вот как Всемогущий для меня. — Сказал он, заставив Шигараки вскинуть голову. — Он спас меня, когда я был моложе, и помог мне тренироваться, чтобы стать героем. Я определенно не попал бы в UA, если бы не он. — Чушь собачья, — фыркнул Шигараки, глядя на Изуку с новообретенным вниманием. — С твоей причудой, они должны были быть идиотами, чтобы не взять тебя. — Изуку фыркнул, когда кривая ухмылка пересекла его лицо, игнорируя то, как другой мальчик подозрительно прищурился на него из-за этого. — И тебе того же. — пробормотал он, пытаясь придумать, как вернуть разговор к этому персонажу "сенсей". Потому что с точки зрения Изуку, это звучало так, как будто "сенсей" похитил Шигараки в детстве и использовал его как марионеточного лидера Лиги злодеев, манипулируя им, желая уничтожить все общество героев, чтобы "сенсей" мог сделать себя новым королем всего, что осталось. Классический злодейский рассказ, убить всех героев, мировое господство и т.д. и т.п. Но если это было так, то - ну, это изменило все и ничего одновременно. — С твоей причудой ты был бы нарасхват. — Я ? — Недоверчиво спросил Шигараки, его голос стал высоким и странно сдавленным, а глаза комично расширились. — Ты шутишь, ты думаешь, что я мог бы стать героем? — Почему нет? — Возразил Изуку, пожимая одним плечом. — Твоя причуда может быть слишком опасной для большинства случаев задержания злодеев, но ты мог бы стать фантастическим героем-спасателем. С другой стороны, есть те злодеи, которые посылают роботов и прочее вместо того, чтобы самим совершать преступления, как вы, ребята, и Ному. Держу пари, ты идеально подошел бы для подобных случаев. — герой спасатель — Шигараки повторил категорично, его голос все еще был странно хриплым, когда он уставился на Изуку, как будто не был уверен, галлюцинирует он или нет. —Что, черт возьми, это такое? — Серьезно? Ты пытаешься убить всех героев и даже этого не знаешь? — Изуку насмехался, заставляя злодея нахмуриться и пнуть его в бедро, когда он хихикал. — Герои-спасатели - это именно то, на что они похожи. Я думаю, герои, которых ты считаешь "обычными героями", - это герои по задержанию злодеев при дневном свете, те, кто работает в течение дня, чтобы арестовывать злодеев. И еще есть герои подполья, которые в основном работают в ночную смену, хотя их работа часто сильно отличается из-за разных типов злодеев, с которыми они сталкиваются, и отсутствия присутствия СМИ ночью. Герои-спасатели – это герои, которые полностью сосредоточены на спасении гражданских лиц, а не на аресте злодеев, что обычно означает, что они больше задействованы в конкретных ситуациях, а не патрулируют, как другие типы героев, и они имеют дело со стихийными бедствиями, последствиями нападений злодеев и тому подобное. Итак, с твоей причудой, каждый раз, когда здание вот-вот рухнет, потому что кто-то взбесился с причудой гигантификации, ты просто касаешься его и - пуф!- оно исчезает. Кто-то оказался в ловушке под грудой обломков? Пуф! Перевернутая машина? Пуф! Разбившийся поезд? Ты... — Он понял, что говорит бессвязно, и остановился, слегка раздраженно потирая глаза, продолжая сонным голосом. — Ну, ты понял идею. — Добавил он, пробормотав. — Ха. — Шигараки пробормотал, его лицо было странно пустым. Секунду он вообще не двигался, просто смотрел на стеклянный пол, затем, наконец, фыркнул и поднял глаза с подчеркнуто небрежной ухмылкой. — Ну, я полагаю, из тебя тоже получился бы приличный злодей. — Он сказал, как будто это был какой-то отличный комплимент. — Я бы не стал! — Изуку запротестовал, раздраженный идеей этого. — Если ты не заметил, я точно не занимаюсь всем этим убийством. — Есть разные виды злодеев. — Шигараки фыркнул, выглядя оскорбленным из-за проступка Изуку. — Есть много людей, которые не занимаются "убийствами". Грабители, например, также являются боссами групп злодеев, информаторами и прочим дерьмом. Пока ты можешь напугать кого-то, заставив думать , что ты это сделаешь, тебе почти никогда не придется этого делать.— Изуку, должно быть, все еще выглядел раздраженным, потому что злодей фыркнул и закатил глаза. — Что, ты думаешь, что не сможешь? Ты видел, сколько урона мы нанесли только от одной неудачной атаки против UA, где почти никто с вашей стороны не пострадал, — Он взглянул на Сотриголову, затем поспешно отвел взгляд. — Так ты действительно думаешь, что не смог бы нанести намного больше урона, убив кого-то похожего?  Тебе даже не пришлось бы никого убивать, просто заложи несколько бомб в UA ночью, когда там никого нет, или в каком-нибудь другом важном здании. Ты умен, хорош в планировании, и у тебя сильная причуда с множеством связей с могущественными героями. Проще простого для тебя, и это будет сделать достаточно повреждений, чтобы покинуть ад, заставить людей действительно слушать без того, чтобы поставить себя под каблуком комиссии.— Он выглядел явно самодовольным, когда закончил свою маленькую речь, скрестив руки на груди и твердо кивнув самому себе, Изуку медленно моргнул, глядя на него. — Ты пытаешься завербовать меня? — Спросил он немного недоверчиво. — Это работает? — Шигараки в ответ склонил голову. На пустой взгляд Изуку, он нахмурился и продолжил. — Это имеет смысл, не так ли? Ты хочешь изменить это прогнившее общество и помогать людям. Чтобы сделать это, ты должен помочь мне снести это, а затем мы позволим сенсею восстановить это. — ... Правильно. — Медленно сказал Изуку, барабаня пальцами по стеклянному полу. — За исключением того, что мы уже установили, что я думаю, что разрушение общества принесет больше вреда, чем пользы, поэтому я не собираюсь этого делать. И даже если бы я так не думал, я ничего не знаю об этом парн-"сенсее", так почему я должен доверять ему настолько, чтобы работать с ним? Я имею в виду, кто знает, какое общество он построит, когда мы закончим расчищать для него путь. Он мог бы быть тотальным диктатором, насколько я знаю, или вроде того, установить рабство или что-то в этом роде. — Сенсей бы так не поступил! — Шигараки запротестовал, свирепо глядя на него. — Он собирается создать справедливое общество, в котором люди не будут подвергаться дискриминации за свои причуды и не будут одиноко ждать, пока какой-нибудь герой им поможет. — Вау, — сухо сказал Изуку, едва удерживаясь от желания закатить глаза. — Звучит как настоящий чудотворец. И поделился ли он с тобой своими планами о том, как он собирается этого добиться? — Сенсею не нужно ни перед кем оправдываться. — Шигараки возмущенно фыркнул. — Хм. Хорошо, тогда он объяснил, что он собирается с тобой сделать? — Спросил Изуку обманчиво небрежным тоном. Шигараки моргнул, глаза слегка сузились, поэтому он продолжил. — Ну, подумай об этом так. Ты берешь ребенка, воспитываешь его злодеем, ненавидишь общество героев и все такое, и говоришь ему, что собираетесь создать идеальную утопию общества, в котором никто никогда не подвергался издевательствам или насилию или чему-то еще, чего никогда не случалось за всю историю человечества. Через некоторое время этот ребенок вырастает и разрушает общество, в то время как ты сидишь сложа руки и наблюдаешь из безопасной зоны, не оставляя ничего, кроме хаоса и отчаявшихся, напуганных людей. Теперь ты можешь вмешаться и занять свою позицию в качестве нового верховного лидера. Но, о-о, этот ребенок ждет от вас создания идеального общества, которое ты обещал, чего не можешь сделать, потому что это невозможно. Итак, у тебя есть мощная бомба замедленного действия, которая уже разрушила одну систему правления, и ты можешь только успокаивать его новыми ложными обещаниями так долго, прежде чем он начнёт понимать, что что-то не так. Что бы ты сделал, чтобы позаботиться о бомбе, прежде чем она взорвется? — Это не то же самое! — Шигараки огрызнулся, его плечи поднялись, когда он посмотрел. — Ты просто так думаешь, потому что сомневаешься в способностях сенсея! Возможно, причина, по которой никто другой не построил подобное общество, заключается в том, что никто другой не может делать то, что может он. — О, да? — Изуку зевнул, практически излучая незаинтересованность, несмотря на то, насколько он был сосредоточен на этом. — И что он может сделать? Вылечить слепых, накормить массы, превратить воду в вино? — Он может все. — Сказал Шигараки, и нотка испуганного благоговения вернулась в его голос в полную силу. — Потому что причуда сенсея, Все за одного, позволяет ему красть причуды других людей и раздавать их, когда захочет. Изуку замер, его сердце упало до глубины живота. Его первой мыслью было, что Шигараки лжет, но он выглядел так, как будто действительно верил в это, поэтому его второй мыслью было, что "сенсей" лжет и ему каким-то образом удалось обмануть Шигараки. Его третья мысль заключалась в том, что если один за всех возможен, причуда, которую можно было передавать по выбору, то что-то, что позволило бы пользователю принимать причуды, к сожалению, также было возможно. Его четвертая мысль была скорее туманным вихрем связей, чем реальной мыслью, начиная со странной фразы, которую Всемогущий использовал, передавая ему "Один за всех", описывая ее как "причуду, которую можно было дать свободно, но не брать силой", (что было странно, потому что, насколько в то время Изуку знал, что ни одна причуда не может быть взята силой) и заканчивая сходством между именами "Один за всех" и "Все за одного" и намеком на то, что Всемогущий знал об этом "Сенсее". Его пятой мыслью было что-то туманное о том, как это объясняет Ному, но он уже был слишком сосредоточен на размышлениях об именах, чтобы исследовать это дальше. Причуды должны были быть как-то связаны, верно? Но "Один за всех" возник на самом заре причуд и теперь передавался через восемь- девять героев. Можно ли было передать "Все за одного", как "Один за всех", или это был просто один человек, которому удалось украсть какую-то особенность долголетия? Если он мог это сделать, почему он не был более известен, даже просто по слухам или чему-то еще? Чем дольше он молчал, тем более самодовольным выглядел Шигараки, поэтому он фыркнул и покачал головой. — Ну, если нет какой-то причуды, которая могла бы сделать его идеальным политиком и лидером нации, ему все еще чертовски не повезло. — Решительно сказал Изуку, слегка ухмыляясь тому, как это стерло самодовольное выражение с лица Шигараки. — Ты уже прекрасно знаешь, что легче править с помощью страха и силы, чем создавать справедливое общество, подобное этому, верно? И у него уже есть те Ному, которые будут беспрекословно выполнять его приказы, так что ему даже не понадобятся ни герои, ни полиция, ни даже система правосудия, основанная на доказательствах и всей этой штуке "невиновен, пока не доказана вина ". — Он сделал паузу, кое-что осознав, и добавил — И на этой ноте, ты действительно думаешь, что тот, кто похищает и убивает людей только для того, чтобы использовать их трупы для экспериментов на людях, чтобы создать бессмысленное человеческое оружие, действительно заботится о таких вещах, как дискриминация ? — Это - они уже мертвы, не похоже, что им не все равно! — Шигараки огрызнулся, но он неловко ерзал, засовывая одну руку в рукав своей толстовки, чтобы провести пальцами вверх и вниз по руке. Так что его не совсем не беспокоила идея Ному, которую было приятно знать. — И в любом случае, это две совершенно разные проблемы! — Конечно, конечно. — Пробормотал Изуку, решив больше не настаивать на этом и не рисковать тем, что злодей набросится на него, вместо этого потратив время на обдумывание новой точки зрения, которую ему предложили. Шигараки пристально посмотрел на него, но не попытался продолжить спор, так что через мгновение Мидория позволил своим глазам закрыться. Он все еще не думал, что достаточно устал, чтобы спать, но он не был достаточно бодр, чтобы делать что-либо еще. Парень чувствовал себя вялым , его конечности отяжелели, мысли замедлились, и он даже больше не чувствовал голода. Тяжесть опустилась на его спину, заставив его фыркнуть, и он поднял глаза, чтобы увидеть Шигараки, лежащего перпендикулярно к нему, чтобы он мог поставить свои ботинки на спину Изуку. Вероятно, это была просто попытка побеспокоить его, но юноша обнаружил, что на самом деле он не особенно возражал против этого. Вес был ... своего рода основанием, странным образом. Он все еще щелкал Шигараки, заставляя злодея хихикать, но не оттолкнул его. Тишина осела, как толстый слой пыли внутри куба, заглушая все, кроме звука их дыхания. Это было странно, но Изуку нашел сюрреалистическую разобщенность этого почти расслабляющей. До того, как Шигараки снова заговорил, конечно. — Какая твоя любимая видеоигра? — Спросил он, заложив руки за голову и тупо уставившись в потолок. Изуку на секунду уклончиво промычал, тщательно обдумывая это, прежде чем ответить. — На самом деле я не очень часто играю в видеоигры, — признался Он, поводя плечами, чтобы снять напряжение в них. — Итак, у меня действительно нет того, что мне нравится больше всего. Но мне нравятся TRPG, игры в песочнице, игры 4x и тому подобное. — Хромой. — Шигараки пробормотал, что Изуку решил проигнорировать. — А как насчет тебя? Какой тип тебе нравится? — Он спросил, хотя злодей просто пожал плечами в ответ. — Всевозможные, я полагаю. — Он фыркнул, устало потирая лицо. — РПГ, шутеры, симуляторы, головоломки, ужасы, выживание, платформеры, что угодно — Фу, я вообще не могу справляться с играми ужасов. — пожаловался Изуку, качая головой. — Я так сильно ненавижу прыжковые пугалки, что вообще не могу сосредоточиться на игровом процессе, просто сижу и жду, когда на меня что-нибудь выскочит. И затем, когда это наконец происходит, я заканчиваю тем, что просто роняю контроллер или падаю со своего места или что-то в этом роде, потому что я так сильно прыгаю. —Шигараки издал легкий смешок на его счет, заставив его закатить глаза. — Серьезно, я бы предпочел симулятор сельского хозяйства игре ужасов в любой день. Игры на выживание — это круто, особенно игры с открытым миром. — Из всех игр в мире ты бы выбрал одну, основанную на фермерстве ? —Сказал Шигараки, как будто идея лично оскорбила его. — Эй, управление ресурсами - это весело! —Изуку протестовал, в основном просто ради этого. — Обычно мне нравятся игры с большим сюжетом, но иногда забавно просто посидеть и расслабиться с симулятором. — Шигараки издал тихий звук, который, как решил Изуку, означал согласие, настолько явно он выиграл этот спор. — Кроме того, я хотел владеть фермой, когда был ребенком. — Добавил как запоздалую мысль. —Неужели? — Спросил Шигараки, поднимая голову, чтобы бросить на Изуку оценивающий взгляд, на самом деле звучащий любопытно, несмотря на сарказм, которого ожидал Изуку. — Разве это не противоположность героическим вещам? — Да, я думаю. — Он пожал плечами, не беспокоясь. — Я просто всегда думал, что было бы неплохо жить на ферме вдали от людей, понимаешь? Ничего огромного или причудливого, но, может быть, что-нибудь с яблонями, огородом и несколькими овцами или что-то в этом роде. Я думал, что мог бы иметь огромное поле клубники и зарабатывать на жизнь, продавая клубничный джем на обочине дороги, как киоск с лимонадом или что-то в этом роде. — Он немного посмеялся, качая головой над нелепостью этого. — Думаю, я был глупым ребенком. Я просто подумал, что было бы неплохо иметь маленькое местечко в сельской местности, где никто не мог бы меня беспокоить, понимаешь? — ... Я думаю, это звучит неплохо. — пробормотал Шигараки, но к тому времени, когда Изуку удивленно оглянулся, он уже лежал на спине, прикрыв глаза рукой. — Быть самодостаточным, я имею в виду. Фермерство звучит чертовски скучно. — Изуку фыркнул, заставив Шигараки немного расслабиться. — Я хотел открыть интернет-кафе. — Он выпалил, низко натягивая капюшон на лицо. — Или, типа, аркада или что-то в этом роде. Подумал, что было бы неплохо собрать эти старые аркадные игры, но теперь мне кажется, что лучше съем стекло, чем попытаюсь иметь дело с клиентами. — Вопреки себе, Изуку испуганно рассмеялся, хотя и спрятал лицо в скрещенных руках, чтобы быстро скрыть это. У Шиграраки уже было слишком много эго, Изуку не позволит ему думать, что он был смешным. — Я не думаю, что у тебя достаточно темперамента для обслуживания клиентов. —  Изуку согласился, слегка улыбнувшись мысленному образу Шигараки в роли баристы, пытающегося противостоять желанию придушить каждого клиента, который задал глупый вопрос. — Я тоже не думаю, что смог бы это сделать, так что все в порядке. Если бы не было такого понятия, как причуды, думаю, я бы хотел открыть кафе для кошек или что-то в этом роде, но мне пришлось бы нанять кого-то другого для ведения реестра, чтобы я мог просто заботиться о кошках, готовить выпечку и прочее. — Боже, ты такой ботаник . — Шигараки скривился, чуть откинув капюшон. — Тебе нравится печь, вышивать, дурацкие фермерские игры, ты все время плачешь ... — Я понял, понял. — Изуку фыркнул, его лицо вспыхнуло от стыда, когда его плечи поднялись, защищаясь. — Я точно не самый мужественный парень в городе или что-то в этом роде. — Он уже знал, что на самом деле не был воплощением традиционной мужественности, он был слишком замкнутым плаксой для этого, но ему не очень нравилось, когда ему об этом напоминали. Это был просто еще один способ, которым он не соответствовал, не мог быть тем, чего от него ожидали, и это была немного больная тема. Особенно учитывая то, как люди находили милым то, как сильно он походил на свою маму до того, как ему поставили диагноз "Без причуды", но рассматривали это как еще один повод для насмешек над ним впоследствии. — Я буквально хочу уничтожить все общество и его дерьмовые социальные нормы, и ты думаешь, меня волнуют гендерные роли? — Шигараки поднял голову и бровь. Изуку издал еще один удивленный смешок, хотя на этот раз он не потрудился скрыть его или нотку неверующего облегчения, которую нес. — Серьезно? Тебе вообще все равно? — Он спросил, потому что злодеи точно не были известны своим прогрессивным мышлением. — У меня есть одна подчиненная, которая является транс-женщиной, и две, которые являются не бинарными персонами. —Шигараки ответил категорично, рассеянно почесывая ухо. — Нет, мне насрать, любишь ли ты печь кексы. Я просто сказал, что это не совсем делает тебя похожим на Всемогущего, понимаешь? — Ты думаешь, проявлять эмоции и иметь хобби - это не героизм? — Сказал Изуку, недоверчиво подняв брови. Шигараки огрызнулся и указал на него, как бы говоря "именно это", заставив его фыркнуть. — Герои - это просто люди, тупица. Это было бы похоже на то, если бы я сказал, что любить видеоигры, особенно серию Kirby, не было особенно злодейским. — Не говори ерунды о Кirby. — Шигараки огрызнулся, бросив на него ледяной взгляд. Кirby, блядь, зажигает. — Конечно это так, — Сказал Изуку, не в силах сдержать самодовольную ухмылку, появившуюся на его лице. — Я просто имел в виду, что я ожидал бы, что игры, которые нравятся злодеям, будут такими гиперболическими многопользовательскими онлайн-шутерами, где все всегда кричат и очень токсичны друг для друга в голосовом чате. — Бить взрослых в видеоигре и слушать, как они закатывают истерику по этому поводу, - одно из простых удовольствий в жизни. — Шигараки фыркнул, драматично вздернув нос, и из груди Изуку вырвался еще один смешок, прежде чем он смог его остановить. Ему действительно нужно было как можно скорее взять это под контроль, хотя бы потому, что Шигараки выглядел таким невыносимо самодовольным каждый раз, когда ему удавалось рассмешить Изуку. — Ты смешон. — Пробормотал Изуку, пытаясь скрыть веселье в своем тоне, когда он это сказал. — А ты плакса. — Шигараки выстрелил в ответ, вероятно, даже не задумываясь об этом. — Так что, на самом деле, я все еще лучше тебя. — Изуку уклончиво промурлыкал, некоторое время внимательно наблюдал за другим мальчиком, пытаясь набраться смелости, чтобы сказать, что у него на уме. Наконец, его взгляд скользнул к куче пыли на полу, которая была его блокнотом, и он издал легкий вздох. — Знаешь, я плакал не без причины. — Тихо сказал он, уже напрягаясь от страха за то, как Шигараки может отреагировать, когда злодей с любопытством замурлыкал. — Эта тетрадь была важна для меня. Шигараки напрягся, сразу замерев и замолчав. Он взглянул на Изуку, поспешно отворачиваясь, затем снова начал ерзать и чесать руки. Он открыл рот, как будто собирался что-то сказать, затем остановился и снова закрыл его, недовольно нахмурившись. Все это время Изуку наблюдал, как он корчится, подняв брови, задаваясь вопросом, было ли признание того, что он облажался, физически болезненным для Шигараки. — Это не было - я не делал этого специально. —  Наконец Шигараки пробормотал, крепко скрестив руки на груди и уставившись в потолок. — Я понял. — Изуку признался, заставив злодея бросить на него удивленный, настороженный взгляд. — Это не меняет того факта, что ты уничтожил дни моей тяжелой работы и наш нынешний самый простой способ общения с внешним миром. — Шигараки скривился, выглядя так, будто откусил лимон, и после того, как он стиснул зубы и выглядел так, будто его попросили поплавать голышом в бассейне из стекла, он тяжело вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Мне жаль. — Он прошептал, как будто боялся, что его поймают за этим. — Хорошо. Я прощаю тебя. — Изуку ответил без промедления, заставив злодея вздрогнуть и поднять руку, чтобы взглянуть на него. — Неужели? Вот так просто? — Спросил он, явно не веря. — Ну, да. Ты сказал, что это был несчастный случай, и извинился за это, так что все в порядке. Я все еще расстроен тем, что это уничтожено, но я больше не сержусь на тебя. — Изуку объяснил, начиная смиряться с мыслью, что ему придется объяснять Шигараки каждый простой способ общения и намек на человеческую порядочность, чтобы он не подумал, что это какая-то ловушка. Шигараки смотрел на него мучительно долго, неловко, затем раздраженно опустил руку обратно на лицо, бормоча что-то о том, какой он чудак. В глубине души Изуку думал, что все прошло намного лучше, чем он ожидал, и что, возможно, для Шигараки еще есть какая-то надежда. Помня об этой хорошей реакции, Изуку решил, что не помешает предложить что-то еще, поэтому он сбросил ноги Шигараки с себя, когда тот выпрямился и прошаркал в угол комнаты, где оставил все свои вещи. Он схватил маленькую аптечку и вернулся к Шигараки, протягивая руку ладонью вверх. — Дай мне свою руку. — Сказал он, слегка покачивая аптечкой, чтобы показать, что не хотел причинить вреда. Шигараки поднял бровь, затем ухмыльнулся, вытаскивая из кармана своей толстовки поддельную маску для рук и вкладывая ее в ожидающую руку Изуку. Изуку бросил на него равнодушный взгляд, потому что это была шутка отца, которая заслуживала смертной казни, но как только он открыл рот, чтобы ответить, он что-то почувствовал... странно. Рука была мягкой. Изуку моргнул и посмотрел на это, замешательство медленно трансформировалось в страх, а затем в ужас. Потому что рука была мягкой и была слишком детализирована, с ногтями и кутикулами, линиями на ладони и порами на коже. Были даже крошечные шрамы на пальцах, где кто-то мог случайно порезаться кухонным ножом. Он заканчивался там, где должно было быть запястье, но чуть ниже было основание с двумя отверстиями внизу, где лучевая кость и локтевая кость будут расширяться, образуя предплечье. С первого взгляда казалось, что кости были заменены металлической арматурой, удерживающей руку в таком положении, что она могла естественным образом лежать на чьем-то лице, не отваливаясь. И вдобавок ко всему, это пахло как маринованный сок - нет, как формальдегид . — Шигараки, —  прохрипел он, его голос прозвучал высоко и сдавленно. — Это рука реального человека? — Конечно, это так. — Шигараки фыркнул с явно наигранной небрежностью, не в силах скрыть ухмылку, как ребенок, который только что сыграл особенно жестокую шутку. — Я не мог просто позволить этому пропасть даром, ты знаешь. Изуку издал сдавленный, испуганный звук, практически отбросив руку назад к Шигараки, когда он начал вытирать ладони о рубашку, хотя логически знал, что на ней не осталось никаких следов. — Что за черт, это отвратительно ! — Изуку взвизгнул, его лицо исказилось от отвращения, когда он вздрогнул. — Так что, ты просто носишь с собой часть трупа ? Фу, и ты носишь это на своем лице -?! — Это на память. — Шигараки ухмыльнулся, подперев подбородок рукой, хотя его взгляд внезапно стал плоским, а голос - намного более серьезным. — Чтобы я не забывал. — Это мерзко. — Изуку пробормотал, хотя это заявление немного сбило его с толку. Он хотел спросить, что Шигараки пытался не забыть так сильно, что ему приходилось повсюду носить с собой куски мертвого тела (Что напрашивало на вопрос, все ли руки на его костюме были от реальных людей?). Это было что-то вроде - шесть, семь человек!), Но казалось слишком личным, и, честно говоря, он не был уверен, что хочет знать ответ. Поэтому вместо этого он просто ударил Шигараки по голове аптечкой первой помощи, открыв рот, чтобы отругать другого мальчика за то, что он вручил ему что-то грубое без предупреждения, но вместо этого раздался испуганный вопль, когда Шигараки повалил его на землю. Он автоматически попытался оттолкнуть от себя злодея, но затем они сцепились, били и царапали, и двое снова быстро перешли к кулачному бою. В этот раз драка длилась не так долго, хотя она была такой же жестокой, как и в предыдущий раз, и к тому времени, когда они закончили, они задыхались и снова лежали на полу. Изуку отпил примерно половину оставшейся воды, прежде чем передать ее Шигараки, и злодей секунду колебался, прежде чем залпом допить остальное и отставить его в сторону. Они обменялись тяжелым взглядом, понимая, что значит быть совсем без воды, затем оба отвели глаза и решили не упоминать об этом. Как только он отдышался, Изуку вспомнил, что собирался сделать, прежде чем Шигараки решил, что эмоции были грубыми, и напал на него, чтобы избежать их, поэтому он схватил аптечку и снова сел. — Что это? — Спросил Шигараки, теребя пустую бутылку из-под воды. — Сэндвич с индейкой. — Саркастически сказал Изуку, бросив на него равнодушный взгляд. — Это аптечка первой помощи, на что она похожа? Теперь дай мне свою руку, на этот раз твою настоящую. — Я не ранен. — Шигараки указал сердитым взглядом, хотя протянул руку и позволил Изуку взять ее, лишь слегка подозрительно взглянув. — Я знаю, знаю. — проворчал Изуку, открывая аптечку первой помощи и вытаскивая два пластыря. — Думай об этом как о мере безопасности. — Добавил он, аккуратно оборачивая ярко-синие бинты вокруг обоих мизинцев Шигараки. Как только он закончил, он захлопнул аптечку и развел руки в жесте "та-да!", хотя Шигараки просто пошевелил пальцами и выглядел слегка смущенным. Изуку фыркнул, затем схватил руку Шигараки и прижал ее к своей груди, заставив злодея вздрогнуть и отпрянуть назад. — Э-эй! — Он огрызнулся, прижимая руку к груди и хмурясь, только для того, чтобы выражение его лица дрогнуло, когда его взгляд упал на все еще неповрежденную рубашку Изуку. — Ты...? — Твоя особенность - активация пятью пальцами, верно? — Шевеля пальцами, Изуку показал, что имел в виду. — Ну, если ты закроешь один из них, то он не сможет активироваться. Теперь ты можешь держать вещи, не беспокоясь о том, чтобы вытереть с них пыль. — Он самодовольно ухмыльнулся, жестикулируя в стиле "продолжай и поблагодари меня ", но Шигараки просто продолжал смотреть на свои руки с устрашающе пустым взглядом. — Ты можешь снять их, если они неудобны, это займет всего две секунды. Я просто подумал, что так будет легче хранить вещи, понимаешь? — Мидория начинал немного нервничать из-за напряженной тишины. — Это... легко. — Шигараки пробормотал, выглядя смущенным и, если Изуку правильно понял выражение его лица, отчасти преданным. — У меня была причуда в течение двенадцати лет, и было так легко просто ... отключить ее. — Ну... да?—  Сказал Изуку, чувствуя себя еще более неловко. — Это то, что делают все, у кого есть причуда активации на пять пальцев, когда они хотят отключить свою причуду, если у них нет тех перчаток художника, о которых мы говорили. — Нет, это... — Шигараки запнулся, лицо сжалось. — У меня бы это не сработало, я думал, что всё должно быть по-другому, потому что, если бы это было так просто, Сенсей показал бы мне, как это сделать. Ох. О . Изуку почувствовал тупой, горький укол сочувствия, как к чувству, так и к тому, что оно подразумевало. Потому что, если этот "сенсей" действительно был тем, кем утверждал Шигараки, тогда он обязательно знал бы об этом маленьком трюке, и было всего несколько причин, которые Изуку мог придумать, чтобы он намеренно скрывал это знание, ни одна из них не была хорошей. Наиболее вероятным, исходя из того, что Изуку заметил о других заметных пробелах в знаниях Шигараки, было то, что "сенсей" хотел, чтобы Шигараки был невежественным и нестабильным. Потому что невежественными и неуравновешенными людьми было легко манипулировать, и уже было совершенно ясно, что Шигараки чрезмерно полагался на своего "сенсея". Что имело смысл, если он был изолирован на попечении этого "сенсея" с тех пор, как был ребенком, как он случайно сказал Изуку. — Он хотел, чтобы я получил контроль над своей причудой. — Внезапно объявил Шигараки, выглядя неуверенно, но решительно. — Вот почему он не сказал мне, или он хотел, чтобы я сам во всем разобрался, или что-то в этом роде... — Не вини себя. — Изуку прервал его, схватив за запястье, чтобы он снова не поцарапал руки. — Это не твоя вина, что ты не знаешь того, чему тебя никто никогда не учил. — Но это так просто. — Расстроенный Шигараки сказал. — Я должен был быть в состоянии понять это! Вот как Сенсей всегда делает эти вещи, если я не могу придумать это самостоятельно, тогда я не заслуживаю знать это. Я должен сделать это сам, я должен выбраться из беспорядка, который я устроил, или ... или... - Он сглотнул, дрожащий, затравленный взгляд в его глазах показывал, как он боялся закончить это предложение, даже закончить эту мысль . — Вот почему ты сказал, что не можешь никого позвать...— прошептал Изуку, и когда осознал это, его лицо побледнело от отчаяния и зарождающегося ужаса. — Потому что они не придут. — Шигараки вздрогнул, как будто слова причинили ему физический вред, немного сжался и заставил нахмуриться. — Это моя вина, что я вообще попал в эту дерьмовую ситуацию. — Он ворчал, пытаясь вырвать свою руку из хватки Изуку. — Я не должен был позволять чертову ребенку подкрадываться ко мне... — Никто не может быть на страже 24/7. — Твердо сказал Изуку, усиливая хватку и наклоняясь прямо в личное пространство Шигараки, пытаясь заставить злодея встретиться с ним взглядом. — Я не знаю, что за парень этот "сенсей", но если он обещал позаботиться о тебе, то это его работа - защищать тебя, когда ты теряешь бдительность, помогать тебе выпутываться из этих передряг и учить тебя тому, что ты не можешь понять самостоятельно. Люди не созданы для одиночества, они созданы для командной работы, сотрудничества и прикрытия спин друг друга. — Может быть, такие люди, как ты , — прошипел Шигараки, используя свободную руку, чтобы начать царапать его шею. — Но злодеи не могут позволить себе роскошь доверять таким людям! — Так ты признаешь, что не доверяешь им! — Изуку торжествующе выпалил, автоматически хватая другое запястье Шигараки, чтобы мягко отвести его руку от своей шеи. — Если бы ты доверял "сенсею", или своему варпу, или даже своим "подчиненным", то ты бы не побоялся попросить о помощи. Прежде чем Изуку смог закончить эту мысль, руки Шигараки вырвались из его хватки, затем взметнулись вверх, чтобы обхватить его горло. Они оба замерли, хватка Шигараки была достаточно крепкой, чтобы задушить его, если бы они не были в кубе, когда все десять пальцев крепко сжали его трахею и точки пульса. Глаза злодея были дикими, дыхание прерывистым, а кровь сочилась из следов ногтей, впившихся в  шею, когда его руки дрожали в углублении на горле Изуку. — Заткнись. — прошептал Он, его голос был низким и холодным, как сталь, несмотря на то, что он дрожал. — Или я действительно найду способ убить тебя. Долгое время они просто смотрели друг на друга. Изуку впитал в себя каждый дюйм выражения лица Шигараки, от ужаса до гнева, от боли до отчаянной мольбы. В конце концов, он тихо вздохнул, его дыхание беспрепятственно поднималось мимо жесткой хватки на его горле и призраком пролетело мимо лица Шигараки, когда он откинулся назад. — Хорошо. — Он бормотал мягко, низко и успокаивающе, как будто разговаривал с диким животным. — Я не буду настаивать. —Шигараки продолжал смотреть на него с подозрением, но он просто встретил взгляд злодея спокойным, печальным взглядом. Старший сломался первым, отведя взгляд, когда его руки опустились на колени. Он подтянул колени к груди и свернулся калачиком, поэтому, пытаясь удержаться от того, чтобы не сломаться и не обнять злодея, Изуку снова подтащил к ним аптечку первой помощи. — Могу я перевязать твою шею? У тебя немного идет кровь. — Шигараки бросил на него еще один подозрительный взгляд, но, изучив выражение его лица, коротко кивнул и спрятал лицо в скрещенных руках. Изуку пробормотал тихую благодарность, придвигаясь ближе, открывая коробку и роясь в ней, чтобы попытаться найти нужные принадлежности, когда тишина снова стала тяжелой и неловкой. Он убедился, что его прикосновение было нежным, когда отвел волосы Шигараки в сторону и начал дезинфицировать царапины на шее, тщательно вытирая кровь. Взял рулон марли и обернул его вокруг шеи другого мальчика, закрыв все царапины, как старые, так и новые, и шрамы, которые образовались там. Как только он закончил, отрезал излишки и аккуратно завязал их, проверяя, чтобы убедиться, что это не было достаточно туго, чтобы вызвать дискомфорт или перекрыть кровообращение или что-то еще. Шигараки всё это время сидел совершенно неподвижно и безмолвно, опустив плечи и спрятав лицо в ладонях, сдвинувшись только тогда, когда Изуку отступил и начал убирать принадлежности. Почти рассеянно он потянулся, чтобы почесать шею, но остановился и нахмурился, когда его пальцы наткнулись на марлю вместо кожи. — Ты не должен этого делать, ты знаешь. — Тихо сказал он, заставив Шигараки взглянуть на него с нерешительным взглядом. — Царапаться, я имею в виду. Ты только навредишь себе. — Может быть, в этом и есть гребаный смысл. — Шигараки пробормотал, снова отводя взгляд. — Это не поможет. — настаивал Изуку, садясь рядом с Шигараки на расстоянии вытянутой руки. — Это только повредит тебе, и не поможет обезвоживанию. — Что? — Сказал Шигараки, нахмурив брови, когда его взгляд стал немного более сосредоточенным, немного менее отстраненным и затравленным. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Твоя причуда. — Сказал Изуку, указывая на свои руки. — Вот почему у тебя возникает этот зуд, ты знаешь? Потому что твоя причуда работает, обезвоживая вещи так быстро, что они разваливаются из-за какого-то сверхбыстрого осмоса, хотя я не могу точно понять, как, не проводя некоторые тесты. Но в качестве основного предположения, давайте предположим, что твоё тело вырабатывает чрезмерное количество соли, а затем концентрирует ее в кончиках пальцев, чтобы по существу впитать всю воду в объекте. Для этого у твоего организма должен быть небольшой дефицит воды, хотя я предполагаю, что у организма есть некоторая естественная устойчивость к обезвоживанию, чтобы восполнить это. Но, тем не менее, недостаток воды в твоих клетках вреден для здоровья, поэтому у тебя есть некоторые симптомы, такие как сухость кожи и хрупкие ногти, и я предполагаю, что, вероятно, это ощущение сухости во рту и глазах. Проблема с кожей - это настоящая проблема, потому что клетки кожи зудят, когда они умирают, и начинают шелушиться, как при солнечном ожоге, особенно на участках, где вены находятся близко к поверхности, таких как руки и шея, и вокруг глаз. Вот почему тебе приходится часто использовать свою причуду, понимаешь? В любом случае, это проще, чем пить галлоны воды в день. — Так вот почему... — начал Шигараки, затем на мгновение заколебался, прежде чем неловко прочистить горло и продолжить. — Вот почему я чувствую... испытываю облегчение, когда использую свою причуду? — Это имело бы смысл. — Изуку согласился, чувствуя некоторое облегчение теперь, когда напряженная атмосфера исчезла. — Особенно, если чем больше в чем-то жидкости, например, в органическом веществе, тем большее облегчение вы чувствуете. Хотя, вероятно, правильнее было бы назвать это не просто облегчением, а отсутствием боли и тем облегчением, которое приходит с этим. — Органическая материя. — Шигараки пробормотал себе под нос, глядя на свою руку и сгибая пальцы. — Как люди? Изуку открыл рот, чтобы ответить, прежде чем он полностью осмыслил то, что сказал Шигараки, поэтому, когда понял, он обнаружил, что просто сидит там с открытым ртом, ожидая, когда его мозг перестанет тянуть время и скажет ему, что он должен был сказать на это. Как только он перезагрузился, он закрыл рот и сглотнул, тщательно подбирая следующие слова. — Ну, в людях действительно много воды. — выдавил он, неловко переминаясь. — Возможно, было бы полезнее просто опустить руки в миску с водой или принять ванну или что-то еще. — Шигараки рассеянно кивнул, все еще глядя на свою руку с каким-то противоречивым видом. — Значит, я не ... — Он пробормотал себе под нос, так тихо, что Изуку едва расслышал это, затем покачал головой и засунул руки обратно в карманы, задумчиво хмурясь в потолок. Изуку потребовалась секунда, чтобы соединить точки, но как только он это сделал, он почти пожалел, что сделал. Потому что, если у Шигараки была причуда, которая заставляла его чувствовать облегчение всякий раз, когда он причинял боль или убивал людей, и он был воспитан злодеем, тогда этому "сенсею" было бы слишком легко сказать ему, что он какой-то прирожденный злодей, которому просто нравилось причинять людям боль. Черт возьми, ему, вероятно, не пришлось бы на самом деле говорить это, и вместо этого он просто позволил бы Шигараки прийти к такому выводу самостоятельно. Это означало, что "сенсей" взял к себе ребенка, заставил его пройти серьезное наращивание причуды, а затем позволил ему думать, что единственным выходом для этого было причинение вреда людям. И если бы Шигараки когда-либо понял это самостоятельно, все, что "сенсею" нужно было бы сделать, это поздравить его за то, что он подумал об этом, или отругать его за то, что он так долго приходил к такому выводу, и Шигараки, вероятно, подумал бы, что это его собственная вина за то, что он не понял. Если, конечно, Изуку не ошибался, и причуда Шигараки не имела подобных побочных эффектов, и он действительно был просто психом, который чувствовал себя счастливым каждый раз, когда причинял кому-то боль. Но Изуку не думал, что это так. Во-первых, Шигараки не вздрогнул бы и не отстранился так быстро, когда Изуку прижал руку к груди, чтобы показать, что пластыри остановили его причуду, выглядя сердитым и обеспокоенным в равной степени, и он также, вероятно, не использовал бы слово "облегчение", чтобы описать, как чувствовалось использование его причуды. Это все еще означало, что Шигараки причинял боль и убивал людей, что, очевидно, было плохо , но это означало, что он превратился из того, кто причинял людям боль просто ради забавы, в того, кто причинял людям боль либо потому, что думал, что это поможет сделать общество лучше, либо потому, что это был единственный известный ему способ реагировать на стресс и накопление причуд, что не было неисправимым . Тем не менее, идея о маленьком ребенке, которого захватил злодей и которым манипулируют, заставляя думать, что он монстр, у которого постоянно было желание причинять людям боль... Это заставляло его разрыдаться, и ему пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы не сделать это и не заключить Шигараки в объятия, чего, как он думал, другой мальчик не оценит. Вместо этого он прочистил горло и глубоко вздохнул, тщательно перетасовывая тему. — Причуды хотят, чтобы их использовали. — Он объяснил, потому что если и было что-то, о чем он всегда мог поговорить, независимо от того, насколько он был расстроен, так это причуды. — Если вы не используете их, они становятся беспокойными, и в результате вы можете страдать от всевозможных дефектов здоровья.*он говорит обобщение, ни на кого не направляя* — Ты говоришь так, как будто они разумны. — Сказал Шигараки, звуча скорее с любопытством, чем с презрением. — Некоторые из них таковы! — Сказал Изуку, снова начиная оживляться. Феномен разумных причуд никогда не переставал очаровывать его, и он абсолютно использовал любой возможный повод, чтобы поговорить о них. — Как и у моего друга, у него есть причуда, которая в основном ведет себя как непослушный ребенок днем, но ночью является абсолютным зверем , с которым нужно бороться. Но нет, большинство причуд не являются разумными, хотя, безусловно, может показаться, что они таковы. В основном это просто накопление химикатов, энергии или чего-то еще, что кто-то использует, чтобы активировать свою причуду, не выпуская ее, например, если позволить своим волосам расти слишком долго, не подстригая их, они начинают лезть вам в лицо и прочее. Если кто-то отказывается использовать свои причуды достаточно долго, это может фактически госпитализировать их, и им придется пройти физиотерапию, чтобы снова нормально использовать причуды. — Он слегка улыбнулся, наклоняясь, чтобы подтолкнуть Шигараки плечом. — Эй, чтобы избежать того, ты мог бы ходить вокруг, вытирая мусор, пластик и прочее, внести свой вклад в защиту окружающей среды. — Серьезно? — Недоверчиво спросил Шигараки, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Изуку, наконец, снова выглядя самим собой, его тон практически сочился недоверчивым отвращением. — Ты шутишь, да? — Глобальное потепление - это не повод для шуток. — Весело сказал Изуку, усмехнувшись про себя, когда Шигараки фыркнул. — Хорошо, тогда почему бы тебе не пойти туда и не убрать мусор, сопляк? Герой здесь ты, а не я. — Возразив, часть напряжения покинула его тело, когда он положил скрещенные руки на колени и положил на них щеку. — Вообще-то, я так и сделал. — Самодовольно сказал Изуку, заставив Шигараки поднять бровь. — Это было частью моего обучения. Рядом с моим домом был пляж, заваленный мусором, поэтому я ходил туда каждый день и понемногу убирал его. Я начал с мелочей, вроде бутылок, банок и прочего, затем добрался до стиральных машин, сломанной мебели и прочего. К тому времени, как я закончил, я мог тащить за собой целую выдолбленную машину! — Он приподнял рукав своей толстовки и напрягся, демонстрируя свой бицепс, сверкнув широкой, гордой улыбкой. — Ты такой чертовски милый . — Сказал Шигараки, выглядя абсолютно возмущенным этим фактом. — Ты серьезно в одиночку очистил целый пляж от мусора? Это безумие. Ты сумасшедший. Что, если бы ты подхватил инфекцию, столбняк или что-то в этом роде? Почему ты не мог просто пойти в спортзал, как нормальный человек? — Потому что это был способ помогать людям и одновременно тренировать себя! — Изуку фыркнул, немного надув губы, когда его рукав опустился обратно. — Кроме того, я принял меры предосторожности . Я носил перчатки, толстые ботинки и прочее и часто мыл руки, так что особого риска получить инфекцию не было. — Многое. — Шигараки пробормотал, раздраженно качая головой. — Это была идея Всемогущего, не так ли? Я должен был знать, что человек, витающий в облаках и с такой причудой, не может знать ничего о том, как кого-то тренировать ... — Ну, это сработало, не так ли? — Мило сказал Изуку, многозначительно улыбаясь и сопротивляясь желанию огрызнуться на него, чтобы он не говорил обо всем, что ему нравится. — К тому времени, когда весь пляж был чистым, я мог даже сам нести Всемогущего. — Шигараки фыркнул, затем взглянул на него и увидел, что он не шутит. — Ты не можешь нести Всемогущего". Он сказал категорично, но выражение его глаз заставило это показаться вопросом. — Хочешь поспорить? — Изуку ухмыльнулся, а затем, прежде чем Шигараки смог ответить, схватил злодея и поднял его над головой. Шигараки вскрикнул от удивления, немедленно начав царапаться, шипеть и извиваться, как кошка, пытающаяся не попасть в переноску. —Ты, блядь, отпусти меня! — Шигараки зашипел, и Изуку лениво подумал, что сходство действительно было сверхъестественным. — Ты легок как перышко ~! — Он издевался нараспев, сияя и держа Шигараки на расстоянии вытянутой руки, чтобы злодей не мог выцарапать ему глаза. Вместо этого он каким-то образом умудрился пнуть его в голову, заставив споткнуться настолько, что они оба рухнули на пол кучей. Конечно, это была неподходящая месть для злодея, и двое из них быстро начали снова бороться, хотя, возможно, не так яростно, как раньше. . . .  К тому времени, как они отдышались после этой небольшой потасовки, Шигараки уже зевал, поэтому Изуку решил вытащить свой набор для шитья и вернуться к вышиванию лоскутком с рукава. Видя, что он занят, злодей откинулся назад и низко натянул капюшон на лицо, положив голову на руку и отвернувшись с еще одним преувеличенным зевком. Изуку решил, что для него это эквивалент "Я собираюсь вздремнуть сейчас, не беспокоь меня" или чего-то еще, поэтому он промычал в ответ, рассеянно подшивая края ткани, чтобы она не порвалась. Он ждал так долго, как у него хватило терпения, слушая, как дыхание Шигараки замедляется и устанавливается ровный ритм. Как только все успокоилось, Изуку оглянулся, чтобы убедиться, что злодей действительно не обращает внимания, затем отложил ткань в сторону и, наконец, снова повернулся лицом к внешнему миру. Честно говоря, было немного удивительно, насколько легко стало игнорировать десятки полицейских и героев, постоянно окружающих их. У него есть желание высунуть язык, когда он вспомнил его смотрителей , но удержался и переключил свое внимание на Айзаву еще раз. Выражение лица героя было странно напряженным, и оно только усилилось, когда Изуку подошел к стене и поднял руки. Он сжал одну руку в кулак и выставил большой палец и мизинец, покачивая ими взад-вперед, имитируя сотовый телефон, затем медленно по буквам подписал В-С-Е-M-О-Г-У-Щ-И-Й. Брови Айзавы резко поднялись, и Изуку глубоко вздохнул, потратив следующие несколько минут на то, чтобы тщательно подписать остальную часть своего сообщения. "Спросите его, что он знает о Все за одного."