Примирить

Шигараки не потребовалось много времени, чтобы научиться копировать странную штуку, искажающую реальность, которую мог делать Изуку, в основном потому, что он уже видел, как младший это делает, и поэтому знал, что это возможно. Конечно, это означало, что они провели целый час или около того, изводя друг друга, в основном бросаясь подушками и помидорами друг в друга с другого конца комнаты, придумывая все более опасные вещи, пока Изуку не пришлось пригнуться под молоток, который сам собой обрушился на его голову. Только после того, как они закончили препираться, и Мидория убрал остатки их ссоры, он вспомнил, о чем они говорили. — Ты хочешь, чтобы я больше не называл тебя Шигараки? — Спросил он, лежа на земле и прижав ноги к стене. — Что? — Спросил тот, бросив на него смущенный хмурый взгляд, прежде чем, казалось, вспомнил, о чем они говорили, и заколебался. — Нет, это ... как еще ты вообще можешь меня называть? — Я уверен, что мог бы придумать какое-нибудь прозвище для тебя, — сказал Изуку тем подчеркнуто веселым тоном, который всегда заставлял Ииду и Тодороки нервничать, хихикая, когда Шигараки сердито смотрел на него. — Нет, но на самом деле, я мог бы называть тебя так, как ты захочешь. Твое имя, прозвище, твое старое имя - Шимура, верно? — Нет, не это, — Шигараки задумчиво нахмурился. Он начал бормотать себе под нос, перебирая варианты, но Изуку перестал обращать на это внимание, потому что он только что резко вспомнил, откуда ему известно имя Шимура. Должно быть, у него было какое-то странное выражение лица, потому что Шигараки внезапно остановился и, прищурившись, посмотрел на него. — Что не так с этим взглядом? — Я ... я только что вспомнил, что ... Помнишь, как я сказал, что я девятый пользователь "Один за всех", а Всемогущий – восьмой? — Шигараки кивнул, всё еще подозрительно щурясь, когда Изуку судорожно сглотнул. — Ну, его наставница, Седьмая ... Ее звали Шимура Нана. — Шигараки напрягся, глаза расширились, а затем его лицо внезапно стало пустым. — Так звали мою бабушку. — Он подтвердил абсолютно ровным голосом. — Она была сторонницей героев, и именно по этой причине мой отец ненавидел их. Я думаю, он чувствовал себя брошенным или что-то в этом роде, потому что она ушла играть в героя и умерла вместо того, чтобы остаться в живых и позаботиться о своей семье. — ... Но Все за одного был тот, кто убил её. — Осторожно напомнил Изуку, перемещаясь так, чтобы нормально сидеть прямо. — Я знаю. — Шигараки зарычал, руки сжались в кулаки, когда он свирепо посмотрел. — Он, блядь, убил мою бабушку еще до того, как я смог с ней встретиться, из-за какой-то причуды, он дал мне причуду, которая заставила меня убить остальных членов моей семьи, а потом он, блядь, ворвался и притворился, что был там, чтобы защищать меня до конца моей жизни, я знаю! —Он тяжело вздохнул, протягивая руку, чтобы провести по волосам, когда сглатывал. — Ты знаешь, я... мне просто было интересно, почему он выбрал меня. Я задавался вопросом, может быть, он просто выбрал ребенка наугад, и мне не повезло настолько, чтобы быть первым человеком без причуды, с которым он столкнулся. Но, нет, я думаю, он просто ... мстил? Попытка разозлить Всемогущего? Боже, это так ... это, блядь... — Он издал бессловесный рык явного разочарования, одна рука всё ещё была вцеплена в волосы, в то время как другая вцепилась в горло, а затем он подтянул колени к груди и свернулся в клубок, спрятав лицо в скрещенных руках. — Ты так и не закончил. Рассказывать о себе. — Наконец он тихо пробормотал. Обычно Изуку возмутился бы внезапной смене темы. Обычно он чувствовал бы раздражение и нерешительность при мысли о том, чтобы поделиться чем-либо о себе с человеком, который был явно взбешен. Но к тому моменту ему нравилось думать, что он знал Шигараки достаточно хорошо, чтобы воспринять это заявление как безмолвную мольбу, которой оно и было. "Поговори со мной. Отвлеки меня. Дай мне еще о чем-нибудь подумать, кроме истин, которые я узнал, и истин, от которых я должен отучиться." — Хорошо, эм ... на чем я остановился? — неловко пробормотал Изуку, хватая свое одеяло, чтобы натянуть себе на колени, чтобы он мог неловко теребить его. — О, точно, сжигать дотла мою школу. — Он произнес эту часть саркастически, в шутку, и был вознагражден тем, как Шигараки дернулся с почти тихим раздражением. — Но, э-э, да, моя средняя школа - отстой. Но потом я встретил Всемогущего, я уже рассказывал о том дне, когда мы впервые встретились, и он начал тренировать меня. Рядом с моим домом был пляж, заваленный мусором, и я тренировался, убирая его. Я думаю, что уже говорил тебе и об этом, но да, это был беспорядок. Видите ли, мне пришлось тренироваться, прежде чем я приобрел эту причуду, потому что если бы у меня не было определенного количества мышечной массы, то я, вероятно, полностью оторвал бы себе конечности, а не просто раздробил кости. Я был действительно тощим ребенком, так что мне потребовалось десять месяцев тренировок, чтобы дойти до этого момента, а это значит, что Всемогущий должен был дать мне это утром перед вступительным экзаменом в UA. Ты можешь в это поверить? Я был абсолютно напуган тем, что что-то пойдет не так, что причуда не передастся достаточно быстро или что-то в этом роде, и я никогда в жизни раньше не наносил удар в тот момент, не говоря уже о том, чтобы использовать причуду или что-то в этом роде! Если бы не спасательные очки - видишь ли, экзаменом были роботы, и я получил очки за их уничтожение ... Было немного неловко позволять себе так много болтать, но чем больше он говорил, тем больше Шигараки расслаблялся, поэтому он позволял своему рту разглагольствовать со скоростью мили в минуту. Он рассказал о вступительном экзамене, о встрече с Ураракой и Иидой (и был удивлен, что без колебаний назвал их имена, хотя и предположил, что в тот момент было немного поздно для секретности) с открытой нежностью, пустился в объяснения о двух неделях, которые он провел после этого в ожидании письма о приеме. Он говорил обо всем, что приходило ему в голову, касаясь своей мамы, или кошки, которую он видел, или классного факта, который он знал, делая лишь символические усилия, чтобы не сбиться с пути. Но он ничего не мог поделать с тем, как его голос немного смягчился, когда он рассказывал о том, как впервые попал в UA, или с кривой усмешкой, которая расползлась по его лицу, когда он рассказывал о хаотичном первом дне в школе. Он снова продемонстрировал большой шрам от ожога на предплечье, когда рассказывал о боевых испытаниях, немного отредактированный, чтобы исключить имена и подробности, и лишь немного запнулся, когда рассказал об одном моменте, когда ворвались репортеры. Или, скорее, когда Шигараки впустил их. Но когда он добрался до атаки USJ, он не мог не остановиться, закрыв рот и неловко взглянув на злодея. — А потом, что ж... ты уже знаешь эту часть. — пробормотал Изуку, смущенно почесывая щеку. — Продолжай, — тихо сказал Шигараки, бросив взгляд поверх своих рук. — Я знаю об этом, но ... на что это было похоже? Для тебя? От любого другого, или даже от Томуры несколько дней назад, Изуку счел бы просьбу ... садистской. Было странно упоминать об этом как таковом, но на бумаге нападение на USJ было определенно травмирующим инцидентом, и то, что нападавший сам попросил его рассказать об этом, казалось особенно жестоким. Но Шигараки выглядел нерешительным и нервным, как будто знал, что просьба, вероятно, будет отклонена, и Мидория не мог отделаться от мысли, что он выглядел так, будто пытался что-то выяснить. Может быть, как нормальные люди их возраста отреагировали бы на подобный инцидент с применением насилия? Или просто пытаешься получить больше информации о самом Изуку? Зеленоволосый вздохнул, откидываясь назад к стене и нервно теребя руки. — ...Пугающе. — Наконец он признался, намеренно не поднимая глаз, когда Шигараки слегка вздрогнул уголком глаза. — Мы думали ... сначала мы думали, что это было тренировочное упражнение, понимаешь? Что герои пригласили кого-то из старших учеников или каких-то внешних учителей, чтобы мы могли с ними поспорить или что-то в этом роде. Даже когда А- когда Сотриголова сказал держаться подальше и что они настоящие злодеи, это еще не казалось реальным. Я имею в виду - это был UA, и рядом с нами были два профессиональных героя, и никто из нас до этого не видел настоящей смертельной схватки. Я имею в виду, что самое близкое, к чему я когда-либо был близок, это когда меня чуть не утопил этот грязный злодей и я наблюдал, как Каччана взяли в заложники, но и то, и другое закончилось довольно быстро. Только после того, как я увидел избитого Сотриголову, я действительно понял, что есть шанс, что мы можем проиграть, и что если мы это сделаем, то умрем. Так что - да, это было страшно. Это вроде как ... изменило меня, я думаю. Большую часть времени ты довольно тупой, но ты был прав, что героизм часто восхваляется в средствах массовой информации - — Конечно, я, блядь, такой, — пробормотал Шигараки себе под нос, по-видимому, больше на инстинкте, чем на чем-либо другом, поэтому Изуку проигнорировал его. — ... и я вроде как вырос с искаженным взглядом на это, — продолжил он. — Так что USJ был в некотором роде тревожным звонком. Я понял, с чем я действительно столкнусь, если мне когда-нибудь удастся стать героем, на что действительно будет похожа моя повседневная жизнь. Я думаю, мы все так делали. Я ... я не рад, что это произошло, не пойми меня неправильно, и я знаю, что рано или поздно я бы все равно осознал то же самое, несмотря ни на что. Я просто... хотел бы, чтобы это было не так рано, понимаешь? — Шигараки промычал что-то, что, как он догадался, было согласием, и они вдвоем некоторое время сидели в тишине, выражая сочувствие. Но затем Изуку стряхнул с себя это, испустив тяжелый вздох. — Конечно, тогда я не знал, что такое ному. Я думал, это был просто ... человек. Но даже в этом случае, это такая вещь, когда можешь просто сразу сказать, что с этим что-то не так, понимаете? И даже не зная точно, что это было, это всё равно было достаточно жутко, чтобы всплыть в нескольких кошмарах. Но опять же, вы с Курогири тоже появлялись довольно часто, так что, я думаю, быть таким жутким - это просто злодейский поступок. — Он издал тихий, горький смешок, качая головой. — ... Тебе снятся кошмары обо мне? — Прошептал Томура, и Изуку внезапно почувствовал себя ужасно виноватым. Что вообще не имело никакого смысла, потому что какого черта он должен чувствовать вину за свою подсознательную реакцию на то, что Шигараки сделал сознательно, но все же. — Хэй, мне снились кошмары о неправильном заказе еды в ресторане, не чувствуй себя особенным — Возразил Изуку, усмехнувшись про себя, когда Шигараки издал смешок, с облегчением опустив плечи. Может быть, старший не заслужил эту оливковую ветвь, может быть, Мидории следовало воспользоваться своим преимуществом и вонзиться в это уязвимое место, чтобы заставить злодея почувствовать себя достаточно виноватым, чтобы увидеть его сторону, но он просто ... не смог. Он не мог заставить себя сделать что-либо, что было бы даже отдаленно похоже на манипуляцию, не тогда, когда Шигараки уже столько раз крутили вокруг да около. Единственное, что он сделал бы, это предоставил бы все факты, какие мог, и позволил бы Шигараки принять свое собственное решение, и если это решение состояло в том, чтобы вернуться ко Всем за одного... Ну, честно говоря, он не знал, что будет делать. — Но я ... Шигараки, мне нужно, чтобы ты знал, что я прощаю тебя за USJ, но... но я был не единственным, кто пострадал. — Шигараки снова поморщился, но он больше не выглядел таким несчастным, просто как бы смирившимся. — А я нет... Я не ожидаю, что ты будешь пресмыкаться у ног кого-либо, кому ты когда-либо причинил боль, или что-то в этом роде. Даже если бы ты это сделал, большинство из них, вероятно, всё равно никогда бы тебя не простили и даже не поняли. И ты... тебе тоже было больно, и ты не обязан им ничего объяснять. Ты никому не обязан раскрывать свои секреты, точно так же, как они не обязаны тебе прощать. Это ... это сложная ситуация, конечно, но, эм... — Он запнулся, пытаясь вспомнить, к чему он клонил, говоря это. Он был уверен, что хотел высказать какую-то глубокую мысль, но теперь его доводы звучали просто неуклюже и бессвязно... — Ты пытаешься заставить меня извиниться перед ними? — Спросил Шигараки, нахмурившись в растерянном раздражении. — Нет? Это ... это, вероятно, было бы плохой идеей. — Неохотно признал Изуку, потирая заднюю часть шеи. — Я просто... пытаюсь убедиться, что ты чувствуешь только нужную долю вины из-за этого, хорошо? — Есть ли нужное количество чувства вины? — Шигараки фыркнул, качая головой, и Изуку смущенно улыбнулся. — Я имею в виду, я так думаю. Нехорошо зацикливаться на USJ и никогда не переставать думать об этом, но также нехорошо полностью отмахиваться от этого, как будто это не имело значения. — Пробормотал Изуку, теребя свое одеяло. — Я не знаю, я не психотерапевт, но я думаю, что ... что чувство вины не всегда плохо. Если ты думаешь об этом в эволюционном смысле ... — Шигараки застонал, бормоча о том, какой он ботаник, а Изуку пнул его и продолжил, не поднимая глаз. —  эмоции существуют для того, чтобы дать нам больше шансов на выживание. Такие вещи, как печаль и чувство вины, похожи... предупреждающие знаки, я думаю, такие же, как физическая боль. Они существуют для того, чтобы дать вам понять, что все, что вы делаете, наносит ущерб, и убедиться, что вы не сделаете этого снова. Так что совсем не чувствовать вины или боли было бы нехорошо, потому что тогда ты не заметил бы, если бы причинил кому-то боль, или сломал руку, или что-то в этом роде, но чувствовать это все время тоже нехорошо. — Он слегка нахмурился, потирая ноющие руки, подумал о чувстве вины, которое сопровождало каждое маленькое саркастическое замечание или вспышку раздражения, которые он испытывал, даже если никогда не позволял им слететь с его губ, и ему стало интересно, была ли эта метафора немного глубже, чем он сначала подумал. — Я предполагаю. — Пробормотал Шигараки, нахмурившись. — хотя это неприятно. — Да, — вздохнул Изуку, беспомощно пожимая плечами. — Как и есть брокколи и прочее, но это необходимо — Тебе сколько, пять? С брокколи все в порядке, ты просто придирчивый. — Шигараки фыркнул, а Изуку побледнел. — Я придирчивый? О чем ты говоришь, ты, наверное, из тех, кто ест только рамен быстрого приготовления на каждый прием пищи! — Он запротестовал, слегка подбирая слова. — Да, рамен быстрого приготовления - это хорошо, но Курогири тоже хорошо готовит, и он помешан на сбалансированном питании. Я не отказываюсь есть овощи, как малыш или что-то в этом роде. — Шигараки хихикнул, качая головой, когда Изуку покраснел. — Я знал, что ты строил обо мне предположения, но я не могу поверить, что ты дошёл до привычек в еде. — О, да ладно, посмотри в зеркало и скажи мне, что ты не похож на человека, который ест только разогретую в микроволновке еду и энергетические напитки! — Изуку фыркнул, скрестив руки на груди и нахмурившись. — Делаешь предположения о ком-то, основываясь на его внешности? — Шигараки ахнул, прижимая руку к груди в притворной обиде, несмотря на самодовольную ухмылку на его лице. — Ты уверен, что стремишься стать героем? — Изуку громко застонал, закрыв раскрасневшееся лицо руками и перевернувшись на бок, а Шигараки захихикал над его драматизмом. — Ладно, прекрасно, это было грубо с моей стороны, — признал Изуку, поднимая голову, чтобы сердито посмотреть на придурка. — Но я отказываюсь признавать, что я более разборчивый едок, чем ты! Брокколи отвратительно, но я съем практически все остальное. — Это не соревнование. — Шигараки рассмеялся, и Изуку испытал еще один момент шока. О боже, они фактически поменялись местами, не так ли? Как, черт возьми, получилось, что Шигараки вел себя по - взрослому , а Изуку... было ли это соревнованием? Изуку ни дня в своей жизни не участвовал в соревнованиях, фактически, он почти всегда заканчивал тем, что каким-то образом саботировал себя, чтобы другие люди могли получить удовлетворение от победы (даже во время спортивного фестиваля он упустил свой шанс на победу, чтобы помочь Тодороки любым возможным способом), так откуда, черт возьми, все это взялось? Увидев его ошеломленный взгляд, Шигараки рассмеялся еще громче, и, сам того не желая, Изуку обнаружил, что автоматически улыбается в ответ.Он смутно помнил, как думал, что улыбки злодея выглядели кривыми и болезненными, как при попытке согнуть палец, который ломали слишком много раз, но теперь это совсем не казалось таким. Теперь это казалось проще, естественнее, и его смех был громким и непринужденным. Это было ... приятно видеть. — Ты плохо влияешь на меня. — проворчал Изуку, преувеличенно надув губы, даже когда линия его плеч расслабилась. — Оказывать хорошее влияние было бы скучно. — Возразил Шигараки, все еще немного хихикая, когда улегся рядом с Изуку. Мидория не был уверен почему, но казалось, что у Шигараки была какая-то особенность находиться на одном уровне с людьми, с которыми он разговаривал. Не то чтобы он возражал, это было безобидно и даже немного мило, но это было просто то, что он заметил, хотя Шигараки, похоже, не заметил. — Знаешь, это странно, — начал старший, вырывая его из раздумий. — Ты такой... не такой, каким я сначала подумал. И мы тоже странным образом связаны, как... как совпадающие противоположности. Не как судьба или что-то в этом роде, а просто... похоже. Странно думать, что если бы не тот маленький ребенок, я, вероятно, никогда бы этого не узнал. — Его голос перешел в невнятное бормотание, выражение лица стало задумчивым. — Да, отчасти так и есть. — согласился Изуку, наклонив голову, когда тоже подумал об этом. — Действительно странно думать о том, насколько все было бы по-другому, да? — Насколько все будет по-другому, он не сказал. Разговоры о будущем, о том, что они будут делать и кем они станут, когда выйдут на свободу, все еще были опасной темой. — Держу пари, я бы, наверное, подумал, что ты ешь только наггетсы в форме динозавров и энергетические напитки в количестве, достаточном для того, чтобы вызвать у тебя сердечный приступ на всю оставшуюся жизнь. — Он поддразнил, заставив Шигараки фыркнуть и покачать головой. — Я, наверное, убил бы тебя, — сказал он немного тише. — И тогда я бы никогда не узнал... Что угодно. О Все за Одного и Одного за всех, о том факте, что я родился без причуды, о... - Он неопределенно махнул рукой, пытаясь охватить их обоих, войну и все манипуляции сенсея простым взмахом руки. — Да, — пробормотал Изуку, улучив момент, чтобы обдумать это. — И мы, вероятно, тоже никогда бы ни в чем из этого не усомнились. Мы, вероятно, оба умерли бы, даже не задумываясь об этом. — Шигараки содрогнулся от этой идеи, нахмурился, а затем повернулся, чтобы стрельнуть в Изуку прищуренным взглядом. — Ты не выглядишь достаточно взволнованным этой идеей. — Он обвинил, как будто это было лично оскорбительно для него, но Изуку просто пожал плечами. — Наверное, я просто привык к этому? Я имею в виду, даже если я проведу всю свою жизнь, только и делая, что учась, всегда будет что-то, чего я не узнаю, когда умру. — Он объяснил. — Если хочешь, я мог бы произнести какую-нибудь драматическую речь о том, что судьба человечества - умереть в неведении или что-то в этом роде, но в основном мне просто пришлось смириться с этим, когда я попытался выяснить, что вызвало причуды, и ответ оказался таким: "никто не знает, но давайте надеяться, что что бы это ни было, однажды это не вернется, чтобы укусить нас за задницу". — Ты же знаешь, большинству людей не очень нравится мысль о собственной смерти. — Спросил Шигараки, подозрительно прищурившись. — Я не самоубийца, Шигараки. — Изуку застонал, задаваясь вопросом, какого черта они продолжали возвращаться к этому разговору. — Я уже говорил тебе, это просто, что... — Что ты просто не думаешь о своей смерти как о худшем варианте, да, да, я знаю. — Шигараки фыркнул, хмуро глядя на него. — Но если смотреть на это эволюционно, то целью каждого человека должно быть выживание, не так ли? Так что, если смерть для тебя не самый худший сценарий, значит, что-то не так. — Ну ... Но есть также эволюционное преимущество в том, чтобы ставить людей выше себя, верно? — Изуку запнулся, пораженный тем, что его собственная логика вернулась к нему самому. — У людей больше шансов выжить в группе, чем в одиночку, так что, если все расставляют приоритеты друг перед другом, тогда все уравновешивается, да? — Это работает только в том случае, если ты ставишь людей, о которых заботишься, и людей, которые помогут тебе, выше себя, а не тех, кто убьет тебя в мгновение ока. — Возразил Шигараки, выглядя раздраженным и недовольным, и Изуку понял, что они снова говорили обо всей этой "защите его от усилий". Серьезно, почему Шигараки так зациклился на этом? — Каждый заслуживает шанс... — упрямо начал Изуку, но Шигараки перебил его. — Нет, это моральный спор, мы сейчас говорим об эволюции, верно? — Шигараки фыркнул, такой же упрямый. Изуку раздраженно нахмурился, и Шигараки подтолкнул его ногой. — Да ладно, мы говорили об этом с ... чувством вины, да? Совсем не заботиться - это нехорошо, но и слишком много - тоже плохо. Так что желание рисковать своей жизнью ради кого-то, кто тебе дорог, потому что ты искренне веришь, что это правильно, - это ... прекрасно, я думаю, но использовать любую возможность, чтобы упустить это, нехорошо. Верно? — ... Это не значит, что я склонен к самоубийству. — проворчал Изуку, вместо того, чтобы признать, что он был прав. — Только потому, что ты не спешишь прыгать со зданий, это не значит, что нет проблемы. — Шигараки фыркнул, заставив младшего слегка вздрогнуть. — Я просто говорю, цени свою собственную жизнь больше, хорошо, идиот? — ...Я постараюсь. — Пробормотал Изуку, чувствуя себя странно сбитым с толку и не в своей тарелке. — В любом случае, почему тебя это вообще волнует? Возможно, это помогло бы тебе, если бы я умер. — Это было подло, и он почувствовал себя неловко из-за того, что сказал это в тот момент, когда это слетело с его губ, особенно когда он увидел, как это заставило Шигараки сжать руки в кулаки. — Потому что ты мой соперник, тупица. — Томура зарычал, протягивая руку, чтобы с упреком щелкнуть Изуку по лбу. — Значит, ты не умрешь, пока я тебя не убью, понял? Мидория побледнел, автоматически протягивая руку, чтобы потереть лоб, даже когда его мысли остановились. Были ли они соперниками? Он думал, что они были довольно заклятыми врагами, но он мог признать, что больше не чувствовал себя хорошо. Но он только когда-либо слышал слово "соперник", используемое по отношению к нему, когда люди говорили о нем и Бакуго, и это с самого начала казалось неправильным, особенно учитывая, что Бакуго, похоже, тоже в это не верил. Бакуго и Киришима казались соперниками больше, чем кто-либо другой, о ком знал Изуку, и он догадывался, что он и Урарака иногда вели себя как соперники, когда позволяли себе раздражать друг друга соперничеством во время тренировок, но он не думал, что у него когда-либо был настоящий соперник. Но ярлык, казалось, соответствовал странно агрессивному духу товарищества, который установился между ними, таким образом, что все тело Изуку потеплело от пальцев ног до лица, довольный румянец разлился по его лицу, когда он просиял так широко, что у Шигараки перехватило дыхание. — Понял. — твердо сказал Мидория, не в силах заставить себя перестать ухмыляться, когда он протянул руку с оттопыренным мизинцем. — Тогда мы будем соперничать, пока я не умру или ты не сядешь в тюрьму. — Тюрьма? — Шигараки фыркнул, криво улыбнувшись в ответ, когда он потянулся, чтобы зацепить своим мизинцем мизинец Изуку. — Ты думаешь, я остановлюсь, если меня когда-нибудь посадят? Черт возьми, нет, ты просто подожди, и я в конце концов вырвусь. —Обещаешь? — Изуку ухмыльнулся, наполовину шутя, наполовину нет, а Шигараки хихикнул. — Ладно, тогда прекрасно. Соперники, пока один из нас или оба не умрем? — Договорились. — Шигараки согласился, нежно закатив глаза, и Изуку ухмыльнулся еще шире, покачивая их сцепленными руками. Некоторое время они дружески поболтали, ходя взад и вперед и в основном просто болтая ни о чем. В конце концов, они вернулись к все более неубедительной попытке Изуку рассказать историю своей жизни, с которой он уже смирился, что неизбежно что-то упустит. Он продолжил с того места, на котором остановился после нападения на USJ, и взволнованно рассказывал о спортивном фестивале и обо всем, с чем ему пришлось столкнуться во время него. Шигараки немного подразнил его за его безрассудство в накоплении мин, чтобы взорвать себя на первое место, но в конечном счете решил, что это было круто, что заставило Изуку улыбнуться так широко, что он почувствовал, как у него начали болеть щеки. Он продолжил свое объяснение Хосу и драки со Стейном, назвав имена Ииды и Тодороки, но не Ингениума, просто сказав, что брат Ииды был ранен. Старший дернулся при упоминании Убийцы героев, но в конечном счете предпочел пожаловаться на тот факт, что ему практически сошла с рук самосудность, потому что герои не хотели выглядеть плохо. Изуку неохотно обсуждал выпускные экзамены, пробормотав объяснение того, как ему пришлось встать в пару с "одноклассником, которому он не нравился", чтобы самому сражаться со Всемогущим, о том, как они в основном сражались друг с другом, прежде чем им едва удалось победить. Он проигнорировал ворчание Шигараки и перешел к быстрому просмотру последних уроков в школе, его нескольких недель лета, а затем оказался в кубе, прежде чем быстро переключиться на Шимуру и объявить, что теперь его очередь. Томура нахмурился, но после минутного раздумья нерешительно начал с объяснения, какой была его семья до того, как проявилась его причуда. Он мало что помнил, и то, что он делал, было полно пауз и заиканий, и он быстро пропускал детали, но Изуку внимательно слушал и не перебивал. Он пропустил проявление причуды, а затем медленно и неловко начал объяснять, на что похожа жизнь со Все за Одного, как будто ему было больно произносить эти слова. Было странно слышать, как... поначалу все было хорошо. Нормально, по крайней мере. Были такие вещи, как то, что ему дали новое имя, которое было странным, такие вещи, как то, что ему подарили расчлененные руки его семьи, которые были абсолютно ужасающими, но в основном это было нормально. В то время ему было всего пять лет, он был слишком мал, чтобы помогать со злодейскими делами, так что поначалу это была просто странная форма домашнего обучения. Очевидно, Курогири все еще был новичком с глюками, способным часто подчиняться чьим-то приказам и делать такие вещи, как подпевать радио или называть Шигараки неправильным именем, когда тот отвлекался. Очевидно, тогда он был приятнее. Не то чтобы он был злым сейчас, но он был более... теплым. Изуку молча наблюдал, как Шигараки сделал паузу, чтобы вспомнить, затем стряхнул ее и намеренно продолжил. Он поделился несколькими счастливыми воспоминаниями о том времени, когда он заканчивал свое базовое образование с Курогири,  Все за одного заметно отсутствовал, а затем пробежался по торопливому, не детализированному описанию того, как его впервые взяли посмотреть Ному. Взяли на встречу с доктором, который работал с Ному и будет работать с Шигараки, если он пострадает, как сказал Все за одного, взял, чтобы убедиться, что он знает, что они там делают и каково его место. — Ясно, чтобы убедиться, что ты знаешь, что с тобой случится, если ты ослушаешься.— сказал Изуку, и Шигараки не стал спорить. После этого он не часто видел Ному, за исключением тренировок, но иногда он слышал, как они кричат через стены, а иногда ему поручали избавиться от неудачных экспериментов. Он рассказал о тренировках, которые он проходил, в основном в обучении драться, но также и в изучении стратегии, какие травмы были смертельными, а какие можно было вылечить, и как избавиться от причуд, как у него было с Айзавой в USJ. Он рассказал о том, как его оставляли одного на долгие промежутки времени, когда Курогири приходилось уходить, чтобы помочь с делами, иногда целыми днями, и хотя в то время ему часто оставляли кучу книг для изучения, он застенчиво признавался, что вместо этого часто играл в видеоигры. Он ворчал о том, как ему было трудно сосредоточиться на подобных вещах, как он действительно пытался учиться, но он всегда в конечном итоге отвлекался и заканчивал максимум через час. Он пробормотал, что ему действительно нравится анализировать вещи, что ему нравится разбирать свои игры и узнавать что-то новое, но что чтение и конспектирование только заставляют его дергаться и раздражаться. Старший понизил голос до шепота, рассказывая о том, как он ненавидел, каким глупым он был, ненавидел, каким злым становился, ненавидел, что желание сломаться, казалось, никогда не покидало его кожу, а запах крови, казалось, никогда не покидал его руки. Он рассказал о том, как поначалу Все за одного часто навещал его, принося подарки в виде одежды, игрушек, конфет и всего, что только может пожелать ребенок, но постепенно эти визиты стали становиться все более редкими, поскольку Все за одного должен был вернуться к своей работе. Он рассказал о том, как однажды сенсей внезапно был тяжело ранен, как ему неделями не разрешали видеться с ним, как он боялся, что единственный человек, который помог ему, может умереть и снова оставить его одного. Он прошептал о том, в какую ярость он пришел, когда обнаружил, что травмы нанес Всемогущий, как он винил Всемогущего в том, что его Сенсей месяцами не навещал его, пока лечил и приводил в порядок свои дела, и как, несмотря на весь гнев и одиночество, которые он чувствовал, небольшое облегчение удержало его от просьбы обратиться ко Всем за Одним вместо того, чтобы позволить злодею прийти к нему. Он рассказал о том, что после этого у злодея почти не было времени навестить его, а когда он это делал, то в основном из-за "злодейских штучек", о которых он не хотел вдаваться в подробности. Он говорил о гложущем, ненасытном гневе, который угрожал поглотить все вокруг него, говорил о онемевшем шоке и дрожащем ужасе, которые это оставляло за собой, говорил об одиночестве, которое само по себе стало своего рода компаньоном. Все это время Изуку наблюдал и слушал с широко раскрытыми глазами, положив руку на спину Шигараки, когда тот начал дрожать, но не перебивая. Он был почти уверен, что если тот остановится прямо сейчас, то не сможет начать снова. Поэтому он подождал, пока Томура выложит все, выслушал все тонкие манипуляции, которые казались такими очевидными, когда их передавали обратно, позволил Шигараки дрожать, плакать и заикаться, рассказывая о последних нескольких месяцах, членах своей Лиги, которых он был слишком напуган, чтобы называть друзьями, о том, как он чувствовал себя таким уродливым и маленьким, когда не знал, что сделать или сказать, чтобы все получилось так, как он хотел, когда все, на что ему оставалось опереться, - это его детская, жалкая ярость. И когда он закончил, когда его слова иссякли, а лицо уткнулось в скрещенные руки, чтобы скрыть слезы в глазах, Изуку поднял руку, чтобы убрать прядь волос с его лица, и мягко разрушил его мир. — Твой гнев не уродлив. — Пробормотал он. — Это всего лишь ты. Шигараки вздрогнул, издав тихий, обиженный звук, от которого у Изуку защемило сердце, и он натянул одеяло на голову мальчика, чтобы дать ему немного больше уединения. Может быть, он действительно начал терять самообладание от столь долгого пребывания взаперти, но в тот момент казалось, что ничего другого не существовало, кроме них двоих, как будто весь мир сузился до места, где большой палец Изуку проводил взад-вперед по виску первого человека, который по-настоящему, глубоко желал его смерти. — Это часть тебя, — продолжил он тем же мягким тоном, которым его мама обычно читала ему сказки на ночь. — Только потому, что ты еще не знаешь, как это контролировать, это не значит, что ты жесток, или глуп, или что-то в этом роде. Это нормально не знать того, чему тебя никогда не учили, верно? Кто-то не глуп, если он не умеет читать после того, как никогда в жизни не видел книги, это просто означает, что у него никогда не было шанса научиться. То же самое с регулированием эмоций и учебой, если уж на то пошло - оба эти навыка люди должны практиковать, и оба эти навыка - это вещи, которым вам никогда не разрешали учиться. — Я ненавижу это — прошептал Шигараки, дрожа от этого нежного прикосновения сильнее, чем когда-либо от кулака. — Я больше не хочу злиться, но я просто не могу остановиться - я не знаю, как все остальные заставляют это казаться таким легким, но я просто ... я не могу, — Изуку запустил пальцы в волосы Шигараки, бормоча нежную чушь, пока его дрожащее дыхание не замедлилось до более разумного уровня, пока он не перестал выглядеть так, словно стоял на краю обрыва, пока он не продолжил шепотом, — Я больше не хочу быть таким человеком, но я не могу... Я не могу снова быть беспомощным. Я не могу быть кем-то, кто просто игнорирует все испорченное в мире, чтобы я мог притворяться, что я хороший человек, я не могу следовать глупым законам и негласным правилам и социальным нормам, которые все остальные, кажется, просто знают, а я не могу... Я не могу перестать причинять людям боль. Я не такой, как ты, я не самоотверженный и героический - мне нужно выжить, мне нужно жить, мне нужно сделать так, чтобы все в этом гребаном мире слишком боялись меня, чтобы причинить мне боль, но я не ... я не знаю, что делать. Мне нужно быть в безопасности, мне нужно злиться, мне нужно причинять боль людям, которые причинили боль мне, мне нужно, чтобы мир был другим, но это ... это вообще то, что я могу сделать? И... — Его дрожащий голос стал еще ниже, достаточно смягченный, чтобы быть едва слышным. — Могу ли я сделать это, не будучи злодеем? Изуку замер, ошеломленный тишиной. Шигараки вздрогнул, свернувшись калачиком и скрестив руки на затылке, как будто он только что совершил богохульство и ждал, что его за это ударят. Вопреки самому себе, несмотря на страдания Томуры и всю эту ужасную ситуацию, он почувствовал искру надежды. Если Шигараки передумал переходить на сторону злодеев, то, возможно, Изуку смог бы убедить его полностью держаться от них подальше. Может быть, он действительно смог бы избавить его от Всего за Одного. Но он изо всех сил старался избавиться от этого, притянув Шигараки ближе и обхватив его затылок рукой. — Я начинаю думать, — медленно сказал Он, шепча тихо и неуверенно. — Что, возможно, герои или злодеи ничего не могут изменить. Может быть, нам придется стать чем-то совершенно другим. — У Шигараки перехватило дыхание, он моргнул и посмотрел на Изуку широко раскрытыми глазами с растерянной, хрупкой надеждой. — Только не говори мне, что ты собираешься попытаться убедить меня стать политиком. — Шигараки что-то пробормотал, но он не смог заставить себя улыбнуться или подобрать правильный тон, когда произносил это. Тем не менее, Изуку фыркнул, наклоняясь, чтобы мягко стукнуться их лбами друг о друга. — Нет, конечно, нет. Я пока не уверен, что именно, но подумай об этом - герои мало что могут сделать, потому что они находятся под каблуком комиссии героев, а злодеи мало что могут сделать без связей, когда их преследует закон. — объяснил Изуку, немного приподнимаясь на локтях. — Так, может быть... линчеватели, я полагаю? — Ты ... разве ты не хочешь быть героем? — Шигараки замялся, неуверенный и сбитый с толку. — Ну что ж... — Изуку сморщил нос, дрожа даже от мысли, что он может сказать "нет". Но героизм давно утратил свой блеск, и он действительно имел это в виду, когда сказал, что не уверен, что герои могут что-то изменить внутри системы. Но отказаться от того, чтобы быть героем, означало бы в лучшем случае оставить всех своих друзей позади, а в худшем - нажить из них врагов, не говоря уже о том, что подвести Всемогущего и почти наверняка отказаться от наследия Одного за всех. — Я не знаю. Я пока не уверен, или уже догадываюсь. Возможно ли было бы стать героем и мстителем, может быть? — Шигараки уставился на него на мгновение, а затем внезапно рассмеялся, достаточно сильно, что Изуку вздрогнул и ему пришлось задыхаться. — Боже, я думал, что был глупым, да? — Шигараки хихикнул, вытирая воду с глаз тыльной стороной ладони, когда Изуку надулся. — Черт возьми, кто я такой, чтобы останавливать тебя, хотя, дерзай, гребаный ботаник. Хотя, скорее всего, в конечном итоге тебя самого арестуют. — Ни за что, для этого и существуют секретные удостоверения личности! — Изуку запротестовал, но он улыбался с облегчением, довольный, что заставил Шигараки улыбнуться. — Ты сказал, что, по твоему мнению, я хорош в планировании и все такое, верно? Так что я могу заниматься активной героической деятельностью, например, спасать людей, а потом, когда мне не нужно работать или тренироваться, я могу заниматься мстительством, например, шантажировать политиков или делать все, что мне нужно. — Твой план состоит в том, чтобы изменить весь политический и социально-экономический ландшафт Японии в свободное время? — Спросил Шигараки, удивленно, но недоверчиво. Изуку фыркнул, но наклонил голову, признавая правоту. — ... Но я не хочу оставлять своих друзей позади. — Тихо признался он, заставив Шигараки удивленно моргнуть. — Я знаю, что это жадно с моей стороны, что я, вероятно, подвергну их опасности, пытаясь оставаться рядом с ними, предпринимая что-то подобное безумию, но я тоже не хочу их бросать. Ты понимаешь? — Шигараки задумчиво промычал, наклонив голову, когда думал об этом. — Ты думаешь, они пойдут на это? — Спросил Шигараки, заставив Изуку растерянно моргнуть. — Отказыватся от того, чтобы быть героями и делать... я имею в виду, что бы ты ни планировал. Идти с тобой. — Изуку напрягся, затем обмяк, со стоном проводя рукой по волосам. — Я... Может быть? Некоторые из них, возможно, но я не ... я не хочу просить их об этом. — Изуку запнулся. — И что более важно, у меня пока даже нет плана. Если бы у меня была хоть какая-то идея о какой-то конкретной вещи, которую я мог бы сделать, которая действительно помогла бы, если бы у меня были хотя бы зачатки плана, тогда ... —Он печально вздохнул, позволяя себе лечь обратно на живот и положив щеку на руку. — Я не знаю. Я знаю, что не могу помочь там, где я нахожусь, но стоит ли это того, чтобы упускать свой шанс помочь в любом качестве ради того, что с таким же успехом может оказаться несбыточной мечтой. — ... Вероятно, нет. — Шигараки неохотно согласился, задумчиво нахмурившись. — Но это просто означает, что мы должны составить план, верно? Итак ... Итак, я думаю, нам нужно начать с того, что нам нужно исправить. Что не так с нашим нынешним обществом? — О, боже, эм... Бедность, дискриминация, система героев, тюремная система, система правосудия, коррумпированное правительство, группы злодеев, которые практически не контролируются до тех пор, пока не нанесут огромный ущерб, группы злодеев, которым сходит с рук нанесение менее очевидного ущерба, такого как продажа наркотиков и прочего ... — затараторил Изуку, пытаясь подумать обо всем, но Шигараки быстро оборвал его. — Хорошо, хорошо, но реально, невозможно будет исправить каждую из этих вещей за всю жизнь, верно? — Напомнил Шигараки, заставив Изуку сморщить нос, но неохотно кивнуть. — Так я и предполагаю... Что мы можем сделать, чтобы помочь всем этим вещам? Или, скорее, какая из этих проблем является приоритетной для решения? — Вероятно, правительственная коррупция. — Сказал Изуку, неловко почесывая затылок. — Потому что, если бы каждый ответственный был кем-то, кто действительно, по-настоящему заботился, тогда они бы попытались исправить все эти другие проблемы, верно? Или, по крайней мере, сделать их лучше ... — Хорошо, конечно. — Пробормотал Шигараки, казалось, обдумывая это. — КГОБ также является правительственной организацией, так что да, это тоже подпадает под это. Так как же нам это исправить? — Ментальные причуды. — Немедленно сказал Изуку, а затем моргнул и еще раз обдумал это. — Да, там ... там должна быть какая-то причуда, которая может определить, когда люди лгут, верно? Так что, может быть... пусть каждый политик, законодатель или кто бы то ни было берет интервью у кого-то подобного каждые - может быть, шесть месяцев или около того - и говорит, что они не участвовали ни в каком виде взяточничества или коррупции и что их единственная цель - помочь людям или что-то в этом роде. Или, может быть, есть какая-то причуда, которая может заставить людей следовать данному ими обещанию, и каждый политик должен был бы дать эту клятву, как это делают врачи ... — Неплохо. — Шигараки ухмыльнулся, выглядя искренне довольным. — Я должен был догадаться, что ты будешь думать о причудах как о ответе на все. Однако как бы ты убедился, что человек, способный распознавать ложь, не берет взяток, чтобы солгать о результатах? Или, что еще хуже, быть убитым или что-то в этом роде? То, что стабильность всей страны зависит от одного человека подобным образом, не кажется мне хорошей идеей. — ... Я не знаю, — признался Изуку, снова впадая в отчаяние. —Может быть ... Может быть, небольшая команда людей со схожими причудами, которым поручено держать друг друга в узде? С командой телохранителей для обеспечения их безопасности, с которыми они могут поговорить в любое время, чтобы убедиться, что те не планируют набрасываться на них? О, и - это могло бы помочь сделать стигматизацию психических отклонений не такой серьезной, если бы целая команда из них помогала обеспечивать безопасность страны! Верно? — Я не знаю об этом. — Шигараки фыркнул, наклонив голову. — Фанатизм и страх, как правило, не подчиняются логике, ты знаешь, но я предполагаю, что это возможно. Но в любом случае, это все хорошо, но как бы вы вообще добились принятия этих законов? Есть много политиков, которые хотели бы заблокировать их, чтобы они могли сохранить свои рабочие места, и много других людей, которые хотели бы заблокировать их, чтобы они могли продолжать подкупать этих политиков. И я предполагаю, что ты не захотел бы согласиться с моей идеей насчет этого. — Если твоя идея - убийство, то нет, я не хочу. — Сухо сказал Изуку, заставив Шигараки закатить глаза. — Так я и предполагаю... Шантаж, или, может быть, угрозы, и немного лжи. Либо скажите им, что они должны принять закон, иначе они раскроют какие-то секреты и / или будут убиты, либо скажите им, что если они примут закон, то они будут единственным человеком, который будет освобожден от него, или что-то в этом роде. В принципе, чего бы это ни стоило. — Значит, теперь мы согласны с угрозой убийства? — Спросил Шигараки, его голос потеплел от веселья, когда он поднял бровь. — Если ты можешь быть достаточно убедительным, когда угрожаешь что-то сделать, тебе почти никогда на самом деле не придется этого делать. — прощебетал Изуку, счастливо повторяя слова Шигараки, когда мальчик фыркнул. — Итак, вот так. Теперь у вас есть зачатки плана, и все, что нам нужно, это... Кто-то, разбирающийся в юридических вопросах, чтобы разработать эти законы таким образом, чтобы их нельзя было обойти, и выяснить, кто и что вам нужно, чтобы довести их до людей, которые их принимают или проваливают, кто-то, достаточно осведомленный в политических вопросах, чтобы указать на людей, которые с наибольшей и наименьшей вероятностью примут эти законы, достаточно информации о людях, которые с наименьшей вероятностью примут их, чтобы выяснить, будет ли шантаж или угрозы телесных повреждений наиболее эффективными, какой-то способ связаться с ними таким образом, чтобы их нельзя было отследить, чтобы вы могли "убедить" их, не раскрывая свою личность, способ убедиться, что законы не будут отменены после их принятия, и - о, да, люди с психическими отклонениями, которые действительно проводят все эти собеседования или что-то в этом роде, с твердолобостью или глупостью, которые ставят себя в такое опасное положение, недостаточно зеленые, чтобы позволить подкупить себя, если представится такая возможность, и люди, которые защитят их, когда они все устроят. Плюс все остальное, что я забываю, или все, что необходимо для решения проблем, которые неизбежно возникнут. — Шигараки перечислил, сверкнув легкой усмешкой. — Звучит достаточно просто. — Изуку громко застонал, позволив своей голове упасть вперед и стукнуться об пол, а Шигараки захихикал. — И все же, это начало. — пробормотал Изуку в землю, потирая затылок, чтобы предотвратить головную боль от напряжения, которая у него начиналась при одной мысли об этом. — Возможно, это не сработает, но это лучше, чем ничего, я думаю ... — Он сделал паузу, замолкая, пока обдумывал это, а затем моргнул и поднял голову — ....Но, возможно, это также не является невозможным. Как оказалось, у меня есть доступ к кому-то, кто разбирается в юридических и политических вопросах, технологиях и очень хорош в таких вещах, как шантаж и манипулирование общественным мнением. — О, да ладно, у тебя просто был этот идеальный человек, который лежал рядом, и тебе не пришло в голову упомянуть об этом? — Недоверчиво переспросил Шигараки, бросив на него уничтожающий взгляд. — Я просто не подумал об этом! — Изуку фыркнул, но затем нахмурился. — Технически я никогда раньше не встречался с ним лицом к лицу, и я действительно не знаю, возможно ли было бы записаться с ним на прием. Это было бы рискованно, даже если бы я это сделал, он мог бы просто добиться моего исключения, но если я смогу убедить его, тогда я смогу встречаться с ним постоянно, не вызывая подозрений ... — Он перешел на задумчивое бормотание, пытаясь спланировать свой подход, но затем Шигараки вывел его из задумчивости, толкнув локтем в бок и бросив на него острый, любопытный взгляд. — Ах, извини, это директор Незу, — объяснил Изуку, отчего глаза другого мальчика расширились. — Очевидно, что он действительно вложил средства в борьбу с политической коррупцией, дискриминацией по причудам и тому подобным, поэтому я надеюсь, что он мог бы помочь мне, если я сформулирую это правильно, но он может решить просто исключить меня на месте, чтобы перестраховаться, если я сформулирую это неправильно. — Подожди, подожди, подожди, откуда ты знаешь, что Незу хорош в шантаже, технологиях и прочем? — Потребовал Шигараки, выглядя сбитым с толку и слегка обеспокоенным. — Я имею в виду, очевидно, что он хорош в политических и юридических вопросах, он был тем, кто в одиночку добился принятия закона, строго ограничивающего эксперименты на странных животных и животных в целом, не говоря уже о том факте, что он получил гражданство и лицензию героя, так и не арестовав ни одного злодея или даже не будучи человеком. — Изуку дернулся, едва сдерживаясь, чтобы не шикнуть на другого парня отчаянно, и напомнил этой параноидальной части своего разума, что буквально никто не мог услышать их прямо сейчас. — Должно быть, это были полтора гребаных кошмара. — О, ну ... Вау, ты действительно провел свое исследование, да? — Изуку не мог удержаться, чтобы не сделать паузу, чтобы слегка подразнить его, но быстро продолжил, когда глаза Шигараки опасно сузились. — В любом случае, да, одно это сделало бы его отличным кандидатом на то, чтобы помочь нам. Но у него также есть что-то вроде... репутации, внутри UA. Он не плохой человек или что-то в этом роде, но он просто немного, ну ... жутковатый? Ходит один слух, что если кто-нибудь заговорит о том факте, что технически он не ... Ты знаешь ... —  Его голос автоматически понизился до шепота, когда он немного наклонился к следующему слову, хотя он логически понимал, что Незу его не слышит. — ...люди, пока они внутри UA, затем, в конце концов, они закончат тем, что упадут с лестницы. — Ну, это ... конкретно —сказал Шигараки, нахмурившись в замешательстве. — Да, и это даже не самая жуткая часть! Потому что, когда до моего класса дошел этот слух, Каминари действительно громко говорил о том, насколько это нелепо и что директору не сойдет с рук изобретение способа спускать детей с лестницы только для того, чтобы наказать их за распространение слухов, потому что, очевидно, это было бы супер незаконно, не так ли? За исключением того, что на следующей неделе у нас были выпускные экзамены, и ты помнишь, как я сказал, что мы должны сражаться с героями? Что ж, Каминари в итоге пришлось сражаться с Незу, и его группа была одной из немногих, кто потерпел неудачу! — Изуку поспешно объяснил, его голос все еще был приглушенным, а глаза широко раскрыты, как будто он рассказывал историю о привидении. — Звучит так, будто Незу просто мелочный. — Пробормотал Шигараки, почесывая ухо с явным безразличием, и в этот раз Изуку не смог устоять перед параноидальным желанием зажать ему рот рукой и громко шикнуть на него. — Я серьезно, Шигараки! У него довольно большая неприязнь к людям из-за ... ты знаешь ... поэтому он вымещает это на людях такими мелочными способами, как этот. — Изуку быстро объяснил, нахмурившись, когда Шигараки просто бросил на него равнодушный взгляд и отвел его руку в сторону. — О нет, герой может иметь зуб на меня, если я буду груб с ними, что бы я ни делал. — Шигараки невозмутим, закатывая глаза. — Какой он, например, трехфутового роста? Держу пари, я мог бы пнуть его через всю комнату, прежде чем он даже моргнет. — Изуку издал сдавленный звук, закрыв лицо руками и отодвинувшись немного дальше, как будто Незу каким-то образом собирался найти способ сразить Шигараки молнией за это. Мальчик бросил на него странный взгляд, наклонив голову. — Он действительно выводит тебя из себя, да? — Ну, я действительно не думаю, что у него была бы какая-либо причина нацелиться на меня, но я достаточно умен, чтобы понять, что он представляет угрозу. — Изуку проворчал, поднимая голову, чтобы слегка нахмуриться. — Это трудно описать, но - UA - это владения Незу, у него, вероятно, было больше власти в этом здании, чем у любого человека в любом месте остального мира. А в UA общеизвестно, что неуважение к нему в здании - это, по сути, билет в один конец к падению с лестницы в лучшем случае или исключению в худшем. И это не ... не похоже, что он тиран или что-то в этом роде, он не преследует невинных учеников по каждому пустяку, просто он ожидает, что к нему проявят такое же уважение, какое мы проявили бы к любому другому учителю или герою, и у него есть навыки, позволяющие как знать, когда люди этого не делают, так и тонко исправлять это. Так что я не боюсь его, я просто испытываю здоровую долю страха и уважения, потому что он намного умнее меня и - ну, насколько я, вероятно, мог бы победить его в физическом поединке, настолько же он может полностью уничтожить меня в любой интеллектуальной, юридической или политической битве, и вдобавок ко всему, он фактически держит всю мою будущую карьеру в своих руках. Так что я думаю, что небольшая паранойя вокруг него оправдана. — И это тот парень, к которому ты хочешь обратиться? — Спросил Шигараки, недоверчиво приподняв брови. — Э-э, да? Разве я только что не сказал тебе, почему он, по сути, был бы идеальным союзником? — Изуку раздраженно фыркнул. — Он тот, кто создал всю систему безопасности UA, я узнал об этом, когда он обновил ее после USJ, и он достаточно хитер и морально неполноценен, чтобы следить за всеми своими студентами, сотрудниками и кем бы то ни было, чтобы убедиться, что никто не замышляет против него заговор или что-то еще. Он большой поклонник психологической войны, предпочитает более тонкий способ ведения дел, а не просто наказывать студентов за грубость или что-то в этом роде, так что он, вероятно, был бы не против таких вещей, как шантаж, угрозы людям и все такое ... — И есть также тот крошечный шанс, что он может, ну ты знаешь, выгнать тебя и разрушить твою жизнь только потому, что ты заговорил об этом. — Раздраженно отметил Шигараки. — Я не думаю, что он сделал бы это только потому, что я попросил. — Пробормотал Изуку, нахмурившись. — Похоже, он слишком серьезно относится к своей роли педагога для этого. Вероятно, это произошло бы только в том случае, если бы я сделал вид, что собираюсь сжечь школу дотла и сбежать, чтобы присоединиться к группе злодеев или что-то в этом роде. — О, конечно, только если бы это было что-то вроде этого. — проворчал Шигараки, проводя рукой по волосам и качая головой. — Ладно, ладно, неважно, ты можешь пойти и спросить своего жуткого директора, поможет ли он тебе свергнуть правительство, если хочешь, но сначала у тебя должен быть хотя бы план Б. — План Б? У меня едва ли даже есть план A. — Изуку застонал, но вздохнул и перевернулся на спину, пока думал об этом. — Ладно, итак ... Если нет никаких шансов привлечь Незу на нашу сторону, тогда, я думаю, нам придется найти кого-то другого, чтобы делать все эти вещи. Но, вероятно, потребовалось бы много людей, чтобы восполнить эти навыки, и безопасный контакт с таким количеством людей был бы кошмаром ... — Он начал размышлять вслух, прорабатывая это так, как он думал, только для того, чтобы так же внезапно остановиться и удивленно моргнуть — ....Или, может быть, нам вообще не пришлось бы с ними связываться. Может быть, мы могли бы заставить их выполнять большую часть работы за нас, вообще не вступая в контакт. — Как же так? — Спросил Шигараки, немного приподнимаясь с интересом. — Потребовалось бы некоторое время, чтобы собрать всю информацию, но большая ее часть находится в открытом доступе. — пробормотал Изуку, его пальцы подергивались, когда он мысленно перебирал все, что ему нужно было бы сделать, чтобы собрать все это воедино. — Все десять лучших героев по закону обязаны публиковать свою статистику по таким вещам, как материальный ущерб, количество арестов и причинно-следственных связей среди гражданского населения, хотя комиссия по героям прячет все это в нижней части своего веб-сайта, так что это действительно чертовски сложно найти, но технически это доступно для общественности, если они знают, где искать. И публикация общедоступной информации не является незаконной, даже если вы специально подстраиваете это так, чтобы она выглядела плохо. Это было бы даже не так сложно, черт возьми, одни только записи Старателя сделали бы очевидным, что что-то нужно изменить и героев нужно гораздо больше держать в узде. — Подожди, подожди! — прервал его Шигараки, приподнимаясь. — Твоя грандиозная идея состоит в том, чтобы просто поделиться имеющейся у тебя информацией и надеяться, что группа квалифицированных, готовых к сотрудничеству, решительных людей просто случайно соберется вместе, чтобы что-то с этим сделать? — Это неплохая идея, — запротестовал Изуку, тоже переходя в сидячее положение. — Никто не хочет чувствовать, что они просто сидят в стороне и позволяют происходить ужасным вещам, но большинство людей также не знают, как и где они могут помочь. И, как я уже сказал, эту информацию трудно найти, и достаточно просто сказать, что это общедоступная информация, чтобы заставить большинство людей даже не утруждать себя ее поиском. Потому что если это уже общедоступно, то наверняка кто-нибудь заметил бы, если бы с этим что-то было не так, верно? Если что-то легко проверить, почти никто не утруждает себя проверкой, а те немногие, кто это делает, могут это сделать... тихо отговариваясь от того, чтобы поделиться этим. Но если вы возьмете записи Старателя, а затем, возможно, некоторую информацию о нескольких других неудачливых героях, и вынудите достаточное количество людей увидеть это и поговорить об этом, чтобы от этого нельзя было отмахнуться или проигнорировать, тогда все они разозлят друг друга и начнут планировать сами. — Полагаться на мораль других людей - плохая идея. — Категорично сказал Шигараки, глядя на него так, словно тот переоценивал свой интеллект, и не в хорошем смысле. — Ты сделал то же самое, не так ли? — Возразил Изуку, начиная раздражаться, но заставил себя остановиться и сделать глубокий вдох, когда Шигараки побледнел от удивления. — Это то, что ты делал в Хосу - на первый взгляд, просто создавал впечатление, что Лига работает вместе со Стейном, но делал это в попытке завербовать людей, верно? Так что на самом деле, то, что ты делал, это полагался на то, что мораль людей такая же, как у Стейна, и полагались на идею, что они поверят в них настолько, чтобы прийти и найти вас. Верно? — ...Это совсем другое дело. — Шигараки заворчал, сморщив нос и недовольно скривив рот, но он смягчился со вздохом, когда Изуку бросил на него равнодушный взгляд. — Ладно, ладно, прекрасно, мораль есть мораль, даже если они не альтруистичны. Но оба этих плана зависят от доброй воли других людей, и это не то, на что вы должны делать ставку в столь важном плане. — Я думаю, что это то, на что нам в какой-то момент придется положиться, имея план, который затронет такое количество людей. — Упрямо сказал Изуку, но он быстро продолжил, когда увидел, что Шигараки нахмурился таким образом, что это означало, что он собирался начать спор. — Хорошо, хорошо, как насчет этого - сначала мы попробуем мой способ, где мы попросим Незу о помощи и положимся на активизм, и если это не сработает, тогда мы можем сделать это по-твоему. — По-моему? —  Эхом повторил Шигараки, немного оживившись, когда его брови взлетели вверх. — Что, значит, если твоя идея не сработает, ты просто позволишь мне сжечь мир дотла? — Абсолютно нет. — Изуку раздраженно фыркнул. — Я просто потратил все это время, думая о том, что делать, я не позволю тебе уйти с таким недоделанным планом, как этот. Но если вы можете придумать реальный план, тогда мы попробуем это. У меня такое чувство, что каким бы ни был твой план, он будет действительно разрушительным, поэтому мы должны выполнить твой план после моего, понял? — Это звучит так, будто ты собираешься помочь мне с моим планом, даже если это закончится тем, что... разрушительный. — Медленно произнес Шигараки, наклонив голову с задумчивым видом. — Да, хорошо, если я исчерпаю все планы и варианты, которые я могу придумать, и ничего не сработает, если окажется, что люди не так хороши, как я думал, тогда, я думаю, я соглашусь с любой твоей сумасшедшей идеей. — Изуку фыркнул с преувеличенной насмешливостью, пытаясь не показать, как его желудок скрутило от этой идеи. Он хотел верить, что люди в глубине души добры, ему это было в некотором роде необходимо, но он также не был настолько наивен, чтобы игнорировать доказательства прямо перед собой. Если бы он собрал все возможные доказательства проступков КГОБ и любых героев, каких только смог, и все в Японии по-прежнему решили бы ничего не предпринимать ни по какому поводу... Что ж, систему в ее нынешнем виде необходимо было изменить, и это должно было произойти так или иначе. — Даже если это что-то вроде убийства всего правительства и обеспечения полной анархии? — Спросил Шигараки, теперь еще более недоверчиво. — Ты хочешь сказать, что не можешь придумать план получше этого? — Изуку слегка поддразнил, заставив Шигараки свирепо посмотреть на него, когда он ухмыльнулся. — Я бы настоятельно рекомендовал тебе попробовать что-нибудь другое, но если это действительно все, что ты можешь придумать, то ты, вероятно, достаточно глуп, чтобы все равно попасться. — Шигараки пнул его, заставив слегка хихикнуть, а затем откинулся на спину со сложным хмурым видом. — Что, если я просто убью продажных? — Неловко предположил Томура. — Ты имеешь в виду тех, у кого ты можешь найти доказательства их испорченности. — Поправил Изуку, заставив другого мальчика нахмуриться. — И что дает их убийство такого, чего не дает разоблачение их преступлений и разрушение их жизней? — Добавил он, как бы запоздало подумав. Шигараки пробормотал что-то, что звучало немного как "страшный ублюдок", но на мгновение задумался об этом. — Так быстрее. — Сказал он наконец, кивая самому себе. — И это посылает сигнал, так что другие люди будут слишком напуганы, чтобы сделать то же самое. — Однако сообщение может быть неверно истолковано — Указал Изуку, барабаня пальцами по полу, пока размышлял. — Например, комиссия героев, вероятно, взяла бы эти смерти и использовала их, чтобы навесить на вас ярлык сумасшедшего террориста или что-то в этом роде. И чем больше люди боятся, тем больше они захотят полагаться на героев и систему героев, которая просто дает комиссии больше власти. — Это пиздец, — пожаловался Шигараки, нахмурившись. — Почему все никогда не может быть просто? — Да, почему убийство должно быть таким сложным? Я не могу поверить, что правительство создает для меня такие неудобства, чтобы я убивал их, это действительно грубо с их стороны. — саркастически сказал Изуку, только чтобы издать сдавленный, оскорбленный звук, когда Шигараки бросился через пространство между ними, чтобы взъерошить его волосы обеими руками. — Эй! Ты хоть знаешь, сколько времени нужно, чтобы распутать вьющиеся волосы, придурок? — Пожаловался он, отталкивая Шигараки, когда мальчик захихикал. — Не знаю, мне все равно. — Ответил Шигараки, почесывая за ухом. — В любом случае, что, если я просто, типа ... убью только очень, очень плохих? Те, кому нравится, покупают маленьких детей и все такое. — Что? Никто в комиссии героев не покупает детей. — Изуку рассмеялся, предполагая, что это была шутка, но Шигараки только нахмурился, глядя на него. — Э-э, они это делают. Разве ты не знаешь о частной программе подготовки комиссии героев? — Шигараки фыркнул. — Конечно нет. — Изуку нахмурился, не уверенный, какое это имеет к этому отношение. Вообще говоря, было три способа начать путь становления героем: поступить в школу героев, пройти частное обучение у героя или попасть в разведку комиссии героев. Когда герои только начинали, был доступен только второй вариант, и обычно люди, которых они обучали, некоторое время были их помощниками, прежде чем однажды стать их собственными героями, часто меняя имя или костюм в соответствии с этим. Но в наши дни герои почти никогда не обучают своих собственных преемников, помощников или детей. Это было просто слишком много работы, когда у них уже были свои маршруты патрулирования, о которых нужно было беспокоиться, поэтому вместо этого они отправляли соответствующего ребенка в школу героев, как Всемогущий сделал с Изуку или Старатель с Тодороки. В настоящее время в Японии существовало всего три школы героев, но все они были невероятно эксклюзивными, и рекомендация от уже зарекомендовавшего себя героя была единственным верным способом поступить туда. Что оставляло третий вариант - быть разысканным комиссией героев, что требовало мощной причуды и часто публичного героического поступка, чтобы привлечь их внимание. Это делало их еще более эксклюзивными, чем большинство школ героев, и обучение, по слухам, было невероятно строгим - фактически, Ястреб в настоящее время был единственным профессиональным героем, который, как известно, проходил частное обучение в комиссии, и, что ж, его статистика говорила сама за себя. — И как ты думаешь, где они взяли всех детей, чтобы они включились в эту программу обучения? — Шигараки фыркнул, разминая руки и хмурясь. — Ну, они исследуют их, а затем получают разрешение родителей. — Изуку замялся, сбитый с толку. — Шигараки, они их не покупают! Даже комиссия героев не смогла бы прикрыть торговлю людьми в таких широких масштабах ... — Это не слишком масштабно. — Прервал Шигараки, на его лице отразился знакомый темный, горький гнев. — Это всего лишь один или два ребенка каждые несколько лет, и одному или двум детям легко проскользнуть сквозь щели. Особенно, если их родители получают от этого достаточно денег, чтобы в их интересах было не поднимать шума. — Изуку тяжело сглотнул, его горло внезапно сжалось. Тем не менее, это ... это было невозможно, верно? Очевидно, что комиссия героев не была идеальной, в конце концов, они поддерживали коррумпированную систему, независимо от того, делали ли они это ради прибыли или из искренней веры в то, что это единственный вариант, или и то, и другое, но они не были злыми! Возможно, Старатель был из тех, кто обучает детей до того, как они научатся ходить и делать подобные ужасные вещи, но он был всего лишь одним человеком, а не целой организацией- Если не... действительно ли комиссия не знала о Старателе? Изуку предполагал, что они этого не сделали, он думал, что если бы они это сделали, то, очевидно, они бы что-то сделали, но также... Он вроде как не удивился бы, если бы они ценили репутацию одного из своих главных героев больше, чем здоровье и безопасность его семьи. Мысль об этом вызывала у него тошноту, но стало еще хуже, когда он подумал, что КГОБ не просто знал, они, очевидно, делали заметки! Он глубоко вздохнул, медленно выдохнул и попытался привести в порядок свои мысли. — Даже если это всего лишь один или два ребенка каждые несколько лет, это не объясняет, куда они пошли дальше. — Медленно произнес Изуку, уже не совсем не веря, а просто ... пытаясь понять это. — В настоящее время Ястреб - единственный профессиональный герой, который публично признает, что прошел эту программу обучения, и даже единственный, кто признает, что вообще не ходил в школу героев. Так куда же подевались все остальные? — Как ты думаешь, где? — Шигараки усмехнулся, его лицо исказилось от отвращения. — Ты думаешь, что комиссия по героям просто взяла бы кучу детей с подготовкой уровня героя, которые по той или иной причине не смогли стать героями и могут либо иметь зуб на комиссию, либо в конце концов вырастить его, когда поймут, через какой пиздец все, через что они прошли, и выпустили бы их в мир? — Изуку потребовалась секунда, чтобы понять, на что он намекает, но как только он это сделал, все его тело напряглось, чувствуя, как расплавленная лава только что пролилась по его позвоночнику, когда он прозрел. — Они убили их? — Он зарычал, пальцы погрузились в стеклянный пол, как в масло, его руки сжались в кулаки, челюсти сжались, а в голове загудело, когда что-то горячее, острое и электрическое завертелось у него в животе- Вода плеснула ему в лицо, заставив его взвизгнуть и отпрянуть. Он автоматически потер лицо, ощущение жужжания исчезло, когда он моргнул и посмотрел на Шигараки, его гнев сменился явным замешательством. Старший, который теперь сидел прямо, прислонившись спиной к противоположной стене, с подозрительным видом протягивал ему баллончик с распылителем. — Что за хрень? — Спросил Изуку, скорее смущенный, чем раздраженный. — Твои призраки ушли? — Спросил Шигараки, глядя на него так, словно он был готов взорваться в любую секунду. — Что?.. Да, конечно, я думаю. — Изуку фыркнул, используя рукав, чтобы вытереть остатки воды с лица. — Ты серьезно только что обрызгал меня водой, как кошку, потому что я использовал свою причуду? — Ты серьезно даже не представляешь, как жутко ты выглядишь, когда делаешь это, — категорично сказал Шигараки, ставя бутылку рядом с собой, достаточно близко, чтобы он мог быстро до нее дотянуться. — Со стороны, это сработало, не так ли? — Я так сильно тебя ненавижу. — Изуку застонал, позволив своей голове упасть вперед и стукнуться о землю, которая зажила более чем ровно, как только он убрал руку. Он действительно не понимал, почему Томура так нервничал из-за причуды. Они уже знали, что в данный момент не могут причинить друг другу вреда, и хотя он понимал, что концепция присутствия призраков в его причуде была жуткой, не похоже, чтобы они действительно много делали. Кроме того, он не мог выглядеть так пугающе, когда его причуда была активна, раньше это никогда не беспокоило никого из его друзей. Ему потребовалось еще несколько глубоких вдохов, чтобы полностью успокоиться, но как только он это сделал, то поднял голову, подперев подбородок рукой и уставившись на Шигараки. — Хорошо. — Наконец он решился, тяжело вздохнув. — Если мы сможем получить достаточно доказательств, чтобы доказать это, тогда да, ты можешь убить тех, кто покупает детей. — Да. — Прошипел Шигараки, широко и довольный улыбаясь, когда его поза значительно расслабилась. — Видишь, я говорил тебе, что мораль глупа. — С такими людьми единственный аморальный поступок - это позволить им продолжать дышать. —  Изуку что-то мрачно пробормотал, заставив Шигараки слегка побледнеть, затем выпрямился и потянулся. — Хорошо, итак, я поговорю с Незу об изменении этих законов, и если это не сработает, тогда мы будем работать над разоблачением и / или убийством как можно большего количества коррумпированных людей, хорошо? — А если это не сработает? — Спросил Шигараки, наклоняя голову со слегка дразнящей ухмылкой, несмотря на тяжелый взгляд. — Черт возьми, если я знаю. — Изуку застонал, вскидывая руки в воздух в знак преувеличенного поражения. — Если дело дойдет до этого момента и ничего не изменится, тогда, я думаю, мы просто сдадимся, сожжем все это дотла и провозгласим себя королем или что-то в этом роде. Но сначала, - Он поднял один палец, возвращая пристальный взгляд Шигараки напряженным, суровым взглядом. — Ты должен дать человечеству еще один шанс. Один шанс увидеть мир таким, какой он есть, и что-то с этим сделать. Все в порядке? — ... Ты продолжаешь говорить "мы". — наконец сказал Шигараки после долгого раздумья. — Ты говоришь так, будто мы союзники или что-то в этом роде. — Изуку моргнул, хотел спросить "разве нет?", Но затем остановился, чтобы обдумать это. Шигараки никогда четко не говорил, что он больше не хочет быть злодеем, и Изуку на самом деле тоже не хотел отказываться от того, чтобы быть героем. Поэтому он предположил, что технически они все еще были врагами. Но это больше не казалось правильным, и Изуку нахмурился, подумав об этом. Что ж, все их карты на столе, верно? Он вздохнул, затем откинулся назад и потер затылок. — Я не хочу быть твоим врагом. — Он признался, немного неохотно. — Но я буду им, если придется. Так что я предполагаю, что независимо от того, являемся мы союзниками или нет... зависит от тебя. — Шигараки нахмурился, не понимая, и Изуку глубоко вздохнул, сложив руки на коленях и приложив все усилия, чтобы придать своим словам тот вес, которого они заслуживали. — Я не буду работать с тобой, если ты хочешь продолжать работать со Все за одного. — Просто сказал он, заставив другого мальчика напрячься. — Я знаю, ты, вероятно, еще не решил, что с этим делать... всего этого пока нет, и я не хочу заставлять тебя выбирать тот или иной путь, но люди, о которых я забочусь, никогда не будут в безопасности, пока он жив, и я думаю ... я думаю, что это касается и тебя. — Шигараки, который явно готовился к тираде, внезапно сдулся при этих словах, выглядя немного контуженным. Изуку тяжело вздохнул, его лицо слегка порозовело, и он неловко отвел взгляд. — Но я также понимаю, в какой опасности ты окажешься, если уйдешь, и я бы не просил тебя об этом. Я бы тоже не стал винить тебя, если бы ты просто захотел остаться, даже если я считаю, что это неправильное решение. Потому что я все еще хочу быть героем, я все еще хочу ходить в школу со своими друзьями и спасать людей от злодеев, даже зная, что при этом это будет означать, что чем больше я преуспею, тем больше надежды я внушу и чем больше людей будут доверять мне, тем больше власти я буду отдавать непосредственно людям, которые покупают детей. И план, который у нас есть прямо сейчас... Это несбыточная мечта, на это могут уйти годы, а может, и вовсе не сработать. Поэтому я хочу позволить тебе решать, что ты хочешь делать, но если ты решишь, что хочешь поставить Все за Одного во главе, ты станешь моим врагом. Тишина повисла тяжелой и плотной, пока они вдвоем рассматривали друг друга, Изуку нервничал, а Шигараки осторожно раздумывал. Мидория, честно говоря, не был уверен, что выберет мальчик, или даже был ли он готов уже принять решение, но он надеялся, что тот не решит вернуться к Все за Одного, как будто ничего не случилось. С другой стороны, младший не был уверен, что он собирался делать со своей собственной подготовкой героя. Он определенно больше никогда не мог смотреть на Всемогущего или КГОБ также, но даже в этом случае он не мог оправдать превращение в злодея и создание врагов из всех своих друзей, или просто полный отказ от попыток помочь. Кроме того, влияние, которым обладали герои, вероятно, было бы действительно полезным, даже если бы он не был уверен, стоило ли идти на компромисс и пока находиться под каблуком комиссии по героям... — Рискнул бы ты, как герой, стать союзником злодея? — Тихо спросил Шигараки, его тяжелый красный взгляд ни на секунду не отрывался от лица Изуку. — Я бы так и сделал. — Твердо сказал Изуку, и Шигараки удивленно моргнул. — Герои подполья делают это постоянно, не так ли? Они получают информацию от злодеев, или объединяются с линчевателями, или что-то в этом роде. Так что мне все равно, злодей ты или нет, главное, чтобы ты не был целиком за злодеев. — Шигараки дернулся, скривив губы в усмешке от намека на то, что он принадлежит Все за одного, но Изуку просто невозмутимо смотрел в ответ. Потому что это было правдой, не так ли? Когда все, что Шигараки имел, было и во что верил, принадлежало Всем за Одного, как он мог называться самим собой? — Я больше не хочу подчиняться этому ублюдку — Шигараки зарычал, сжимая руки в кулаки. — Но я тоже не из тех, кто убегает. Я жадный, Мидория - если кто-то причинит мне зло, я не успокоюсь, пока не отомщу. И для того, кто сделал так много, как он ... — Изуку не осознавал, насколько человек может быть похож на дикое животное, пока не увидел выражение лица Шигараки прямо в этот момент, с его скривленной губой и оскаленными зубами, а глаза пылали кроваво-красным. Абсолютная жажда крови льющийся из него поток заставил Изуку напрячься, ему пришлось сосредоточиться, чтобы побороть свою собственную Причуду, которая автоматически поднялась, готовясь защитить его от того, в ком он мог распознать только хищника. — ...Я не буду удовлетворен только его смертью. Нет, пока я не убью всех, кто ему дорог, не украду все, что у него есть, и не разрушу все, что он построил своими собственными руками. Когда его заставляли взаимодействовать с кем-то почти постоянно в течение недели, было неизбежно, что Изуку начинал чувствовать себя комфортно рядом с ними. Достаточно комфортно, чтобы пропустить мимо ушей оскорбления, упустить информацию или даже начать забывать, что человек перед ним был слегка, буквально ненормальным. Глядя на выражение лица Шигараки, его глаза были почти маниакальными, а рот искривлен жестоким, диким ликованием, от которого у Изуку волосы на затылке встали дыбом, он не думал, что когда-нибудь забудет это снова.Он не смог сдержать нервный смешок, который вырвался из его груди, и в глубине души, он подумал, что Шигараки был немного глуповат, чтобы бояться маленьких вспышек причуд Изуку, когда он мог заставить свое лицо выглядеть как это. — Итак, я бы убил, даже если бы ты не заговорил об этом. — раздраженно продолжил Шигараки, выражение его лица стало немного менее смертоносным при звуке смеха Изуку. — Проблема в том, что я прямо сейчас ... — Его нос сморщился от разочарования, его рука поднялась, чтобы лениво почесать шею. — Это могло бы... это было бы невозможно. Но побег привел бы к тому, что меня убили бы в считанные дни, прежде чем у меня было бы время набраться сил и вернуться. И если я пойду к героям ... — Он демонстративно подавился, на случай, если Изуку не знал, насколько нелепой он считал эту идею, и слегка ухмыльнулся, когда Мидория рассмеялся, на этот раз более мягко и искренне. — ...тогда в лучшем случае они запрут меня, получат всю возможную информацию и оставят меня гнить или отправят в какое-нибудь "реабилитационное" место. Кроме того, как я могла ожидать, что они защитят меня от него, если они даже не могли защитить себя от меня? — Он усмехнулся, скрестив руки на груди и покачав головой, и повернулся, чтобы сердито уставиться на стену. — И... Я не хочу оставлять свою лигу наедине с этим ублюдком. — Он что-то проворчал, теребя свои бинты. К концу его тирады Изуку сумел заставить свои руки перестать дрожать, и поэтому его голос был ровным, а улыбка почти настоящей, когда он ответил. — Так ты собираешься действовать под прикрытием на своей стороне? — Поддразнил он, наклонив голову и хихикая. — Только тебе могла прийти в голову такая сложная, глупая идея. — Шигараки нахмурился и пнул его, немного более жестко, чем обычно, так что Изуку отступил. — Я просто имею в виду, что, если у него есть какие-то особенности с детектором лжи или что-то в этом роде? — Он не узнает. — Твердо сказал Шигараки, качая головой. — Он хорош в распознавании лжи, но только когда я чувствую себя виноватым из-за этого, так что я почти уверен, что у него просто причуда эмпата. — О, и это все? — спросил  Изуку с легким сарказмом. — И все же, разве это не будет своего рода подсказкой, когда ты начнешь по-настоящему злиться каждый раз, когда смотришь на него? — Он не умеет читать мысли. — Шигараки фыркнул. — Он может сказать, что я злюсь, но не то, из-за чего я злюсь. Этого будет достаточно. — Несмотря на уверенность его слов, его руки сжались в кулаки достаточно сильно, чтобы ногти впились в ладони, а на лице застыла решимость человека, собирающегося идти на виселицу. Так и должно быть. — Хорошо! — Объявил Изуку, хлопая в ладоши и выводя Шигараки из оцепенения широкой, искренней улыбкой. — Тогда я сделаю то же самое. — Хах? — Недоверчиво переспросил Шигараки, широко раскрыв глаза. — Ты издеваешься надо мной, да? — Неа! — Весело ответил Изуку. — Конечно, я не собираюсь убивать Всемогущего, но это только потому, что он в принципе безвреден. Но работать под прикрытием в качестве героя - звучит заманчиво! В конце концов, кто лучше соберет компромат на героев, чем любопытный студент-герой? — Он сложил руки и просиял с наигранной невинностью, а Шигараки смотрел на него с совершенно ошарашенным выражением лица достаточно долго, чтобы Изуку начал задаваться вопросом, не покраснел ли он. Но затем внезапно он разразился истерическим, хриплым смехом, заваливаясь на бок и хихикая. — Ты такой идиот! — Томура хихикнул, заставив Изуку слегка надуться. Ладно, это не могло быть настолько забавно... — Конечно, прекрасно! Давай оба будем действовать под прикрытием на своих собственных сторонах, я уверен, что это не приведет к тому, что нас обоих убьют! — Это хорошая идея! — Запротестовал Изуку. — Это позволяет мне оставаться достаточно близко к Незу, чтобы торговаться с ним, и это дает тебе время нарастить свою силу и влияние настолько, чтобы осуществить враждебный захват. В худшем случае ты умрешь, а меня отправят в Тартар, но в лучшем случае ты возьмешь на себя управление империей Все за одного, и я стану героем номер один, и больше не будет никого, кто мог бы командовать кем-либо из нас. Даже комиссия героев не может беспечно запугивать героя номер один, если они все еще собираются играть на стороне общественного мнения. И с сильнейшей империей злодеев в Японии, работающей вместе с героем номер один и тем, кого я смогу привлечь на свою сторону, правительство прогнется через несколько недель - нет, часов. — Рот Шигараки резко закрылся, его глаза расширились, когда он внезапно замолчал. — О. — Он пробормотал, как будто он не подумал об этом, а затем он заставил себя подняться и ухмыльнулся. — О, ты тоже жадный, не так ли? — Это амбиции, а не жадность. — Изуку фыркнул, немного покраснев. — И быть амбициозным - это не так уж плохо! Подумай об этом так - если ты будешь осторожен, ты, вероятно, сможешь убедить Все за одного предоставить ещё одну или две причуды, не так ли? Что ж, это одно и то же... для меня... — Он замолчал, его взгляд блуждал по сторонам, когда кое-что пришло ему в голову. Та безумная мысль, которая у него была о том, что Все за Одного хочет завладеть телом Шигараки... Честно говоря, он не был вполне уверен в том, насколько это реально, но такая возможность существовала. И что еще более важно, это была возможность, которую они могли склонить в свою пользу. Он зажал рот ладонью и начал быстро бормотать, его глаза метались взад-вперед, когда он отслеживал невидимые слова, а затем он легким движением руки создал новый чистый блокнот и начал делать быстрые заметки и вычисления. — Э-э, сопляк? Что ты делаешь? — Спросил Шигараки, нахмурившись и наклоняясь, чтобы посмотреть на то, что он записывал, но он, казалось, не понимал того, что видел. Со своей стороны, Изуку был настолько сосредоточен, что даже не заметил вопроса, заполняя страницы быстрее, чем, вероятно, когда-либо в своей жизни. После нескольких минут бормотания он внезапно остановился, замолчав и уставившись в свой блокнот. А затем задыхающийся, недоверчивый смех вырвался из его груди, и он ухмыльнулся так широко, что стало больно лицу. Он захлопнул свой блокнот и сжал его в руках, глядя на другого мальчика с искренним ликованием. — Шигараки, — выдохнул он, немного шокированный опасным безумием своего собственного заключения. — Как ты думаешь, что больше всего в мире ценит двухсотлетний суперзлодей с коллекцией, возможно, сотен причуд? — Шигараки сделал паузу, чтобы обдумать это, нахмурившись, но достаточно быстро пришел к своему выводу. — Его причуды. — Шигараки принял решение, затем нахмурился. — Если бы я мог просто избавиться от его причуд, я уверен, что он впал бы в отчаяние ...— Он перешел на бормотание, взгляд переместился на Айзаву, как на единственного человека, которого он знал, который мог хотя бы временно убрать причуды, но Изуку стукнул его блокнотом по лицу, заставив вздрогнуть и бросить на него раздраженный взгляд. — Что, если я скажу тебе, — сказал Изуку, прижимая блокнот к лицу в попытке скрыть головокружение. — Что я мог бы дать тебе шанс, шанс, который может убить нас обоих, украсть их? Не уничтожать их, не убеждаться, что он не сможет ими воспользоваться, а взять их себе? Шигараки полностью замер, у него комично отвисла челюсть. Изуку не смог сдержать свою ухмылку или то, как он начал вибрировать от возбуждения, и Томуре, наконец, удалось закрыть рот и с трудом сглотнуть. А затем по его лицу медленно расползлась легкая улыбка, его глаза практически заискрились от радости, когда он запрокинул голову и рассмеялся. — О, Мидория, — промурлыкал он, наклоняясь вперед и театрально кладя руку на грудь, обнажая зубы в дикой, порочной усмешке. — Ты точно знаешь, что сказать, чтобы достучаться до моего сердца. — О, пожалуйста, — запротестовал Изуку, подражая его тону и наклоняясь с заговорщической улыбкой. — Я думаю, когда мы находимся на грани заговора с целью убить кого-то вместе, мы могли бы с таким же успехом обращаться друг к другу по имени, не так ли? Шигараки хихикнул, звук получился чересчур ненормальный, и где бы он ни был в этом мире, Изуку надеялся, что Все за Одного трясётся в его чертовых дизайнерских ботинках.