Сквозь пелену

В темном небе над Хогвартсом ни облачка. Идеально для занятий астрономией, которые всегда проводились вечером, когда солнце уступало свое место луне. Николетт любила астрономию. Несмотря на необходимость быть максимально сосредоточенным при вычислениях, ей очень нравилось наблюдать за звездами, чем она была похожа с профессором Шах. Уж кто-то, а эта строгая преподавательница могла часами наблюдать за перемещением небесных тел, а потом столько же это обсуждать. Отвлекшись от своего телескопа для записи траекторий, Лайтвуд оглянулась на сокурсников. Сегодня они занимались с гриффиндорцами, а потому занятие сопровождалось веселым шумом со стороны «львят». Слизеринцы же, в свою очередь, старались показательно молчать, но нет-нет да прыскали от смеха с очередной шутки Гаррета Уизли. — Николетт. Сможешь мне помочь, пожалуйста? Этот голос, который стал родным для нее. Оминис Мракс со своими записями подсел к Летте. Блеск красных искр палочки стал уже привычным до такой степени, что девушка уже даже не жмурится от резкого света в темноте балкона башни. — Конечно, Оминис. — мягко улыбнулась Николетт, подтягивая к себе свои расчеты. Мракс блестяще осваивал почти все дисциплины, за исключением астрономии и трансфигурации. И если во втором случае, он компенсировал это заучиванием формул и тактильном восприятии форм, то в науке о звездах ему было не суждено постичь то, что нужно видеть глазами. Профессор Шах с пониманием отнеслась к незрячему и позволила другим студентам ему помогать. — В прошлом году мне помогал Себастьян… — вскользь сказал Мракс. Рука у телескопа дернулась. — Но я рад, что теперь помогаешь ты. — продолжил юноша, наметив ухмылку на аристократичном лице. — Мне кажется, ты в звездах разбираешься лучше, чем он. — С чего бы? — недоуменно спросила девушка. — Допиши к Ио месторождение вулканов. А у Фобоса — кратер Стикни. — М-м-м… — быстро и небрежно дописав недостающие данные, Оминис откинулся назад, ложась на спину. Закрытые пеленой темные глаза устремились наверх, в небо. — Ты похожа на них. — Да ну? Лайтвуд последовала примеру Мракса и тоже оторвалась от писанины. Под громкое хихиканье Гаррета от его же отмоченной шутки, девушка легла на бок, подперев рукой щеку, и взглянула на слизеринца. Она… стала смелее? Нет. Ей стало проще, стало, наконец, понятнее все, что творилось в ее душе при мысли об Оминисе. Та стычка в уборной дала положительный сдвиг в их отношениях. По крайней мере, Летта перестала бегать и решила временно пустить все на самотек. — Ты так же далека от меня. Так же недосягаема. И в то же время ты такая… теплая. И словно светишься внутри. — Оминис перевел взор так, будто бы понял, что Лайтвуд неотрывно смотрит на него. — Оминис… — с сожалением проговорила Летта. — Дай мне немного времени. Мне… нужно до конца разобраться, что со мной происходит. Внутри будто толпа единорогов прошлась. Мракс нащупал холодную ладонь девушки и легонько сжал ее. — Замерзла? Летта кивнула. Вздохнув, юноша стянул с себя пиджак и накинул его на плечи слизеринки. — Ты бы еще голая сюда пришла… Что за легкое платье! Где мантия? — В гостиной… — щечки девушки порозовели, но она с удовольствием закуталась в дорогую и плотную ткань пиджака. Вокруг нее сразу появился запах хвойного дерева и сладкой вишни. Сочетание его и ее ароматов. Как противоположно, но как гармонично. — Растеряша ты, Лайтвуд. И я повторюсь, мое терпение не вечно. Я хочу знать причину твоей беготни от меня. Все ведь было хорошо в начале года, так? Тут прозвучал громкий взрыв хохота Уизли и гриффиндорцев, а вслед за этим громкий и недовольный крик профессора Шах. — Минус 30 баллов Гриффиндору! Что за шутовство на моем занятии! Как хорошо, что разговоры двух слизеринцев остались незамеченными.

***

С каждым днем становилось все холоднее. Явно приближается зима. А мисс Лайтвуд так и не могла созреть до разговора. Лишь в одиночестве сидела у кромки Черного озера, наблюдая за шелестом воды от дуновений ветра. Какая холодная осень. Плотно кутаясь в шаль, Николетт думала, прокручивала все детали. Старалась подойти к разговору с холодным расчетом, разложив все по полочкам. Но разве в чувствах так можно? Все смешалось в беспорядочную кучу. Вина за Сэллоу до сих пор беспокоит, как и старый шрам, рассекающий ее бровь. Вина перед Оминисом за то, что она не уберегла их общего друга до сих пор томится внутри, засасывая в пучину тревоги. И большое чувство, перерастающее в ком из страха быть отвергнутой. Ей нравился младший наследник Мраксов. И она не могла ничего с этим сделать. Это нужно было принять. Нравился, похоже, еще с прошлого года. Вот только с какого момента? Кажется, с момента открытия Скриптория. Тот день, что подтвердил смерть его тети — единственного члена семьи, который не упивался своей чистотой крови. Николетт вспомнила, как было больно видеть в тот день Оминиса. В лице читалось безразличие, но когда она решилась его обнять, чтобы хоть чуть-чуть успокоить сердце и душу юноши, девушка почувствовала. Услышала учащенное биение сердца, мелкую дрожь плеч. Как ему было больно. И как стало больно ей от его состояния. И в тот момент Лайтвуд стало ясно. Ей небезралично состояние Мракса. Ей хотелось дать ему немного своего света, чтобы развеять пелену в его судьбе. Пелену в его душе. Ведь у света такое предназначение. Развеивать тьму, наполнять ее. Николетт вынырнула из своих же терзаний и перевела взгляд в небо. Первая капля холодного дождя упала ей на лоб. И с ней рухнуло и осознание. Оминис поймет. Он ведь сам сказал: я помогу тебе не бояться. И она примет его помощь.

***

В этот раз Выручай-комната стала большой гостиной с большими резными окнами, в которые бил дождь с разрывной силой. Полное олицетворение той бури, что громила все страхи перед чувствами. Она сидела у окна, чуть подрагивая от переполнения эмоциями. Ей всегда холодно. Хоть Оминис и сказал: ты теплая. Она снова была в одном платье. Легком, воздушном. Неподходящем для такой погоды. Еще бы голая пришла. Но взгляд уже не потерянный. Дверь открывается. Шаг, второй, третий. И вот Оминис буквально метрах в трех от Николетт. — Созрела? Молчит. Лишь поднимает взгляд светло-зеленых глаз на него, вглядываясь в светлую пелену его зрачков. — Николетт… Прошу тебя. Впервые слышатся… нотки мольбы. Словно он тоже сомневается в правильности своих чувств? Она встает и в два шага сокращает расстояние между ними. — Нет. Это я прошу тебя… — тихим голосом отвечает она. Несмело касается его плеч и прижимается к его груди. Разница в росте кажется ощутимее прежней. — Только не отталкивай меня, Оминис. Только не отталкивай. Пару мгновений словно в застывшем мире. Но тут Мракс уверенно прижимает хрупкое тело в легком платье к себе еще ближе, гладит по шелковым прядям цвета горького шоколада и целует в макушку. Греет ее в своих объятиях. Избавляет ее от всех ее страхов. — Никогда не оттолкну.