Сквозь пелену

Начало зимы в Хогвартсе ознаменовывало скорые каникулы и приближающийся Рождественский бал, отчего у большинства студентов от пятого курса и выше восторженное возбуждение начало зашкаливать. Конечно, это касалось в большинстве своем студенток, но тот же Гаррет Уизли был тоже в максимально приподнятом настроении от предстоящего мероприятия — естественно, есть шанс «пошалить» официально. Первая половина декабря для Николетт и Оминиса прошла в каком-то невероятном тумане. Учеба была отложена на второй план, что было очень странно для Лайтвуд, которая была известна своим пристрастием к освоению знаний, да и Мракс никогда не забывал про учебники. Однако им вдруг стало это не важно. Стена между ними, наконец, сломалась. На следующий же день после их признания в Выручай-комнате стали невооруженным глазом заметны изменения в их отношениях. Оминис практически не выпускал руку Летты из своей, на всех занятиях они сидели вместе, в библиотеку ходили вместе, в Хогсмид — тоже вместе… Нет, конечно они и до этого наблюдались в одной компании, но они словно были отчуждены друг от друга. Сейчас же видя искреннюю радость в глазах Лайтвуд, и мягкую, совсем не слизеринскую улыбку Мракса, люди пришли к определенным выводам. Эти двое явно были вместе. Ну, как пара. В один из дней, где-то за неделю до Рождественского бала, Летта решила нагнать-таки материал, упущенный за то время, пока они с Оминисом наслаждались компанией друг друга. В библиотеке было очень мало людей, казалось, в преддверии бала уже никто не беспокоился об учебе. Да и Николетт не сказать чтобы очень вникала в содержание «Продвинутого курса Трансфигурации». Невидящим взглядом уставившись в главу о превращении стола в оленя, девушка с улыбкой вспоминала последнюю прогулку с Мраксом. Они тогда гуляли вокруг Черного Озера, и Оминис рассказывал о своей семье. О Марволо, пренеприятном старшем брате, который вроде как собирался жениться на какой-то своей родственнице. Об отце, который болел какой-то тяжелой смертельной болезнью, отчего стал неконтролируемо жестоким. О матери, которая умерла несколько лет назад. И о тете Ноктуа, единственной родственнице младшего Мракса, которая не считалась с мнением семьи и не презирала маглов. Именно благодаря ей у Оминиса был свой дом и накопления в банке, тетя завещала все, что смогла сохранить от некогда богатого рода Мраксов, своему любимому племяннику. Тема семьи для Оминиса была болезненной. Он не любил своих родственников, и очень ждал, когда ему исполнится семнадцать, чтобы окончательно порвать с ними все связи. Но с Николетт он этим поделился, ведь это было его личной тайной, которую знали до Летты только Себастьян и Анна. А Лайтвуд стала для него ближе всех. А потом они долго стояли под кромкой любимого дерева Николетт в объятиях друг друга. Большего… он себе пока не позволял. Не хотел напугать или как-то давить на девушку. Летта же, в свою очередь, не заставляла Мракса делать какие-то шаги. Пусть все идет своим чередом. Кто же знал, что именно после этой прогулки Оминис решит предпринять следующий шаг? Мечтательно вздохнув, девушка вновь старалась вникнуть в учебник. И в этот же момент показался красный огонек, а затем и знакомая теплая ладонь с длинными пальцами опустилась ей на плечо. Летта, словно кошка, потерлась щекой о мягкую кисть. Оминис тихо засмеялся и сел рядом, продолжая обнимать Лайтвуд. — Пытаешься учиться? — Пытаюсь, — кивнула Николетт. — Но ты мне мешаешь! — шуточно грозно добавила она. Мракс придвинулся ближе, проведя палочкой по книге. — Да брось ты, какая чепуха… Кому надо превращать стол в оленя? Только Уизли и нужно, — небрежно кинул он, и наклонился ближе к Лайтвуд. — И вообще… Я только пришел, а занимаешься ты тут уже второй час. Как я мог тебе помешать? Горячее дыхание на тонкой шее взбудоражило Николетт круче самой крепкой медовухи мадам Лорейн. Едва дыша, Летта взглянула на слизеринца. — Ты… Продолжить Лайтвуд не смогла, почувствовав горячие губы в районе челюсти. На счастье, в библиотеке действительно было мало народу, а уж в том закутке, где они сидели, вообще было пустынно. — Что ты хотела сказать, Никки? Такое сокращение ее имени только больше выбило девушку из колеи. Колени начали немного подрагивать, глаза зажмурились от всепроникающего удовольствия. — Ты… везде… — выдохнула она, своей же рукой перекладывая его ладонь на свою талию. — М-м… Даже так? — расстояние между ними сократилось до катастрофически малых миллиметров. А губы юноши переместились ниже, мазнув по выступающим связкам. — Я рад, что ты обо мне думаешь. И он резко оторвался, причем, очень вовремя. Из-за угла выскочила самая неожиданная персона — Имельда Рейес, и с жадным интересом скользнув взглядом по парочке, хищно улыбнулась. — О, Летта! Я тебя искала. Привет, Оминис, — быстро проговорила слизеринка, улыбаясь еще шире. Лайтвуд постаралась выдавить не смущенную улыбку, Оминис же расслабленно кивнул, да еще и с таким видом, будто только что между ними только что не случился самый близкий их контакт с момента знакомства. — П-привет, Имельда. Зачем искала? — слегка дрожащим голосом поинтересовалась Николетт. — Хотела тебя пригласить пройтись по магазинам в Хогсмид. Ну знаешь ведь, бал на следующей неделе… Продолжение ее фразы Летта не расслышала, почувствовав горячую ладонь на своем бедре. Сердце кубарем ухнуло в самые пятки, а сладкое ощущение тягуче растекалось где-то внизу. «Что ты творишь, змееныш?!» Оминис едва заметно усмехнулся, почувствовав напряжение девушки. Но абсолютно ничем не выдал свою шалость, как и надежно высокий библиотечный стол, скрывающий игру, происходящую под ним. — …поэтому надо идти скорее, все хорошие фасоны раскупят со дня на день. Надо идти прямо сейчас, пока до закрытия есть время. Согласна? — с трудом, наконец, уловив общую суть разговора, девушка лишь кивнула. Выдавить хоть слово на данный момент она не могла, ведь рука Мракса продолжала поглаживать ее бедро через тонкую ткань юбки. С трудом собравшись, Николетт все же произнесла: — Да, конечно. Пойдем прямо сейчас, только книги уберу. Единственное что… — едва заметно выдохнув, ведь ее змееныш посмел слегка спустить пальцы на внутреннюю часть бедра, отчего все внутри опять перевернулось. — … меня пока никто не приглашал на бал, но думаю, что это не проблема! На Оминиса это сработало отрезвляюще, и он остановил движение руки. — Не пригласил? А как же… — слегка непонимающе моргнув, Имельда взглянула на Мракса. — Кхм… Я не думал, что это вообще обсуждается. Ты идешь со мной, — с усмешкой, присущей только слизеринцам, тихо ответил юноша. — Во-от. А ты говоришь такие вещи! — тут же нацепив широченную довольную улыбку воскликнула Рейес. — Все, меньше трёпа, больше дела. Пойдем. — Да, иди, Летта. Я все уберу за тебя, и сумку отнесу в гостиную. Выбирай что душе угодно, а потом я под тебя подстроюсь. — Мракс слегка сжал ее руку и, наконец, выпустил ее из сладкой неги. Николетт кивнула и, обняв на прощание Оминиса, поспешила за подругой. В Хогсмиде, действительно, было очень много народу со старших курсов, особенно девочек. Они возбужденно бегали от одного магазинчика к другому, выбирая себе лучший наряд на бал. Николетт не чувствовала такого же восторга от покупок, но ей хотелось впечатлить Оминиса. Хоть он и не сможет увидеть ее платье, он сможет его потом… пощупать. Поэтому оно должно быть незаурядным. Имельда, явно представляя себе шопинг и хорошо в этом разбираясь, уверенным шагом шла к определенному магазину одежды. — Там работает знакомая моей мамы, я попросила ее попридержать самые приличные платья для нас, — жизнерадостно пояснила Рейес. — Можешь не сомневаться, у этой дамы прекрасный вкус. Зайдя в лавку, Лайтвуд облегченно выдохнула. Людей тут практически не было, а продавщица, едва завидев их, удовлетворенно улыбнулась. — Наконец-то, Имельда! Ты бы знала, скольких девчонок я отогнала от этих моделей. Самый писк моды на данный момент, взгляните… Перед девушками предстали платья. Все они, действительно, были хороши, но перебрав несколько, Летта не увидела нужного. Имельда же быстро выхватила пару вешалок и ушла примерять. Да, Рейес обладала невероятным талантом — ее острый глаз сразу определял ту вещь, в которой она будет выглядеть бесподобно. Лайтвуд завистливо вздохнула и принялась дальше рассматривать наряды. — Ну что? Дорогая, нашла себе что-нибудь? — добродушно улыбнулась продавщица. — Пока что нет, мадам… Платья, несомненно, прекрасны, но боюсь, для меня… чересчур роскошны и вычурны, — с легкой грустью ответила девушка. — Знаете… У вас очень необычная внешность! Вы такая легкая и воздушная, у вас бледная кожа и светлые-светлые глаза. А вот волосы темные. Думаю, нужно оттенить кожу и глаза и взять что-то… потемнее. Конечно, это не будет так празднично, как в остальных моделях, но вам очень пойдет! Подождите минутку, я принесу кое-что… Спустя пару мгновений женщина появилась вновь и держала вешалку, на которой висело нечто темное и слегка сверкающее. — Это платье я заказала в последний момент! Подумала, что для особой девушки оно подойдет. И уверена, что оно нашло свою покупательницу. И Николетт в этом тоже не сомневалась. Это была любовь с первого взгляда. Черная искрящаяся ткань была бархатом, а сверху был нежный воздушный шифон, волнами спускающийся вниз. Платье было с одним рукавом, также выполненным из легкой ткани, вторая же половина оставалась открытой, давая простор для воображения. Едва его надев, Лайтвуд поняла: это то, что нужно. Расправив шифон снизу, девушка вышла из примерочной на суд Рейес и продавщицы. — Мерлин, да! Дорогуша, это точно ваше платье! — восторженно воскликнула продавщица, подойдя к ней, поправляя юбку. Рейес же молчала, но по ее взгляду было видно — она впечатлена. — Знаешь… Очень жаль, что он… Ну… Не сможет увидеть его, как следует. Летта отмахнулась. Она-то понимала, что Оминису не надо видеть глазами, чтобы понять.

***

Они с Оминисом условились встретиться через десять минут в гостиной. Мракс слегка удивился, когда Летта сказала, чтобы он подобрал черный аксессуар на бал, но только лишь кивнул. Сам ведь сказал, что подстроится под нее. Но теперь его съедало большое жадное любопытство, какой же наряд подобрала его партнерша. Лайтвуд же в своей спальне осталась одна: все уже ушли к своим партнерам, а она оставалась наводить лоск на прическу. С ней девушка не заморачивалась и собрала свои темные густые волосы в низкий пучок, выпустив несколько прядей впереди. Оставались лишь украшения. Подойдя к своему ларчику с драгоценностями, она начала подбирать то, что могло бы украсить ее еще больше. В этот момент Николетт услышала глухой стук у окна. Письмо? В такое время? Подойдя к окну, она запустила птицу в комнату. Пернатая спокойно опустилась на изножье ее кровати. К лапке был привязан совсем небольшой сверток. Его девушка аккуратно отцепила и отпустила сову восвояси. Странно… Родители ей всегда отправляют почту утром. От кого это может быть? Вскрыв посылку, девушка ахнула. Невероятной красоты серьги, сразу понятно, гоблинской работы, выполнены в форме сверкающих полумесяцев. От кого же такой дорогой подарок? Николетт взглянула на сверток и обнаружила крохотную записку, где было наскоро написано всего несколько слов без авторской подписи. «Уверен, сегодня ты будешь самой прекрасной.» И самое странное. Почерк был знакомым, однако не принадлежал ни родителям, ни друзьям, ни тем более Оминису. Так от кого же эти серьги?