Темнота перед рассветом (The Darkness Before the Dawn)

      Вирс почувствовал толчок, но не потрудился ответить. Ему было тепло, и он спал, проклятье, и ничто этого не изменит.               — Сэр.               Голос Эллери напомнил ему, что его долг мог это изменить, и он открыл словно засыпанные песком глаза и понял, что прислонился к плечу здоровяка.               Девять преисподних...               Он быстро сел, одергивая тунику и поправляя кирасу. И, очевидно, ему нужно было перестать общаться с Пиеттом, поскольку он перенял некоторые манеры капитана.               — Прошу прощения, сержант. Каков статус?       Эллери смотрел на него со слишком большим пониманием, и Вирс прищурился.               — У нас осталось десять минут, генерал. Я подумал, что вы, возможно, захотите сейчас заняться своими шагоходами, сэр.       — Совершенно верно, Эллери, спасибо, — они сидели в пассажирском отсеке «Гозанти», везущем его шагоход и шагоход-12 в сторону Куларина.               Он поднялся, как в тумане, тело и разум двигались медленнее, чем следовало бы.               Он был рад возможности завалиться на диван капитана — его каюта была ближе к конференц-залу Вейдера — на несколько часов, но небольших усилий Пиетта, какими бы ценными они ни были, было недостаточно, чтобы преодолеть огромную нехватку сна, с которой Вирс работал.               Конечно, у Пиетта дела обстояли не лучше. Между преследованиями Оззеля и растущими требованиями Вейдера Вирс задавался вопросом, как в галактиках тонкие плечи его друга справляются с таким весом.               У капитана не было времени дойти с ним до ангарного отсека. Они тихо и без суеты попрощались. Генерал подозревал, что они оба написали письма, которые должны были быть отправлены друг другу в случае смерти одного из них. Он так и поступил... он это знал, и Пиетт, вероятно, сделал бы то же самое. Так что их расставания в эти дни обычно ограничивались пожеланиями «удачной охоты» и «безопасных звезд», как это было обычно для них.               Вирс про себя считал, что у него работа получше. Он сталкивался лицом к лицу с известным врагом в лице Восстания. Он входил, возглавлял свою кампанию (надеясь на победу), и они уходили.               Каждый раз он задавался вопросом, увидит ли он Пиетта, или это будет, наконец, тот момент, когда Вейдер позволит своему гневу взять над ним верх. Что именно в этот раз он услышит, что тело Пиетта находится в морге, потому что его друг пытался спасти члена экипажа. Или просто случайно оказался поблизости, когда их командиру-ситху понадобилось излить свою ярость на еще одного человека.               Да, он знал, что Леди каким-то таинственным образом присматривала за своим капитаном. Но что именно она могла сделать с лордом ситхов? Вирс был свидетелем ее впечатляющего выступления, когда она уничтожила Руку.* Но в тот момент они были рядом с ее плазменным ядром. Что она смогла бы сделать, если бы Вейдер обрушил свое разочарование на Пиетта где-нибудь в другом месте?               — Сэр? — снова Эллери, держащий шлем Вирса, пока тот боролся со своими мыслями. Он должен был взять себя в руки, ибо никому не принесет пользы, если не будет сосредоточен на текущей миссии.               — Верно, — он взял шлем и надел его. — Давайте напомним мятежникам, кто — власть в этом секторе.              ****               Вейдер почувствовал, как неудовольствие императора захлестнуло его, когда он опустился на колени перед светящимся изображением.               — Ожидается, что мой самый доверенный друг будет рядом со мной, лорд Вейдер, — сказал Палпатин тихо, но голосом, сочащимся ядом. — В конце концов, это — день коронации. Тот день, когда я смиренно занял трон на благо галактики. И ты... ты сыграл большую роль в том, чтобы поместить меня туда.       И внутренне Вейдер истекал кровью. Его Мастер знал всевозможные способы пытать его, и напоминание о том, что он был ключом к возведению Сидиуса на трон тирана, был одним из его любимых.               — Я действительно огорчен, мой господин, что не могу быть с вами, — ответил он, напрягая щиты, чтобы подавить свои мысли.               Скоро ты будешь мертв. И мой сын будет рядом со мной. Я могу вынести все, что угодно, если это завершит мои планы.               — Ты считаешь, что эта... отколовшаяся группа мятежников представляет такую угрозу? — настаивал Палпатин своим хриплым голосом.               — Так и есть, мой господин. Она — самая большая из известных нам и самая порочная. «Альянс» презирает их методы, хотя они достаточно лицемерны, чтобы использовать их по мере необходимости. Я уверен, что мы, наконец-то, нашли их местонахождение.               — И ты еще не загнал юного Скайуокера в угол, — промурлыкал Сидиус, его золотые глаза ярко светились даже через дальнюю связь.               Что тебе прекрасно известно, древний змей.               — Нет.               — Ты уверен, что твое нежелание приезжать в Имперский Центр не связано с твоим желанием преследовать его?               Да, он действительно хотел преследовать Люка.  Но он также хотел уничтожить эту группу, это было правдой. Он вложил в свой ответ всю свою ненависть к этим мятежникам.               — Это не так. Я работаю над планами его поимки. Но эта миссия более неотложна, мой господин. Я не хочу упускать нашу возможность преподнести сюрприз.               — Нет. Удивить трудно, не так ли, мой старый друг? Тем более что теперь у тебя такой характерный звук дыхания? — он захихикал над своим собственным остроумием, и глубоко внутри Вейдера Анакин закричал от отчаяния.               — Я просто шучу, конечно, лорд Вейдер.               — Конечно, господин.               — В конце концов, это я спас тебя...               С какой целью? Вечное страдание? Как бы Вейдер хотел, чтобы в тот день все это закончилось. Чтобы у Оби-Вана хватило смелости убить его собственной рукой.               — Спасибо, мой господин.               — Что ж, — Палпатин задумался. — Я все еще очень недоволен тобой, лорд Вейдер. Я ожидал от тебя... большего. Но твоя преданность делу мира в нашей галактике действительно достойна восхищения. Я, конечно, буду ожидать от тебя личного отчета, когда вы закончите.               — Конечно.               Палпатин исчез. Вейдер поднялся, и комната задрожала вокруг него.               <«Ты злишься на Зло, Темный. Тебе не нужно...»>               Он заглушил голос Леди, когда Сила бушевала вокруг него в жестокой буре, а Вейдер был кем угодно, только не мирным оком.               Он отдался своему отчаянию.              ******               Пиетт поспешил к машинным отсекам, изо всех сил стараясь не выглядеть так, будто спешит. У него была цель — ему не нужно было выглядеть испуганным.               За день до того экипаж насытился этим по горло.               Лорд Вейдер впечатляющим образом разрушил свои собственные покои после разговора с императором, до такой степени, что нанес ущерб структурной целостности Леди.               На мостике сработали всевозможные сигналы тревоги, и почти комично, как один, они посмотрели на него, когда источник был раскрыт.               Оззель подтвердил это, приказав ему проверить его светлость. Пиетт мог видеть свою собственную кончину в свиных глазках этого человека.               — Вам нужна помощь, сэр? — спросил лейтенант Венка, и Пиетт оценил смелость своего старпома.               — Спасибо, Венка, тогда вы со мной.               Он безумно надеялся, что это не станет причиной смерти Венки так же, как и его собственной.               Они достигли коридора, который был совершенно пуст, так как ни один член экипажа в здравом уме не приблизился бы к этому месту, когда лорд Вейдер был в ярости.               Сама Леди вздрогнула от удара, а Пиетт и Венка пошатнулись. В переборке между коридором и каютой Вейдера зияла огромная дыра, как будто гигантский кулак пробил ее, как кусок флимси. Это дало им ужасающий вид на лорда Вейдера, стоящего в центре своих покоев с поднятыми руками и плащом, бешено вращающимся вокруг него, в то время как обломки всех предметов в его комнатах способствовали разрушению вокруг них.               Пиетт почувствовал, как зажужжал датапад, который он крепко сжимал в руке, и, посмотрев вниз, увидел, что Леди показывает ему местоположение точки наибольшего напряжения.               Криффова преисподняя. Если бы это произошло, то в результате потери давления могли бы разрушиться 8 палуб.               — МИЛОРД!! — пытался он перекричать шум. Ничего. И теперь он мог слышать... Был ли это звук, который издавала дюрасталь, когда ее медленно разрывали на части? Он слышал это в ночных кошмарах.               — Он нас не слышит! — крикнул Венка.               Пиетт внутренне вздохнул. Это было правдой. Его светлость сейчас был в трансе Силы. Он мог придумать только одно, чтобы попытаться его вытащить.               — Назад! — приказал он Венке.               — Сэр...               — ИДИТЕ, лейтенант. Я не хочу, чтобы вы пострадали, если это не сработает так, как я надеюсь.               Венка повиновался, а Пиетт достал бластер и прицелился в своего командира.               — Сын хата!.. — сумел выдавить Венка, и Пиетт выстрелил.               На полсекунды он испугался, что, возможно, совершил худший вид измены, но затем бластер вырвали из его руки, красная стрела отклонилась назад, и он пригнулся, почувствовав жар, когда она пронеслась мимо его головы.               Затем его отбросило к противоположной стене и прижало там, давление на его хрупкое тело болезненно усилилось.               Но он все еще дышал…              — Что это значит, капитан? — прозвучал голос лорда Вейдера — отрывистый и зловещий, — и высокая черная фигура вышла из своих разрушенных покоев, позади него раздался грохот падающих обломков.               — Милорд... — Пиетт попытался, и, о, он был уверен, что от этого его спина превратится в красочное месиво из синяков. — Под угрозу была поставлена целостность корабля. Я приношу свои нижайшие извинения — это было единственное, что я мог придумать, чтобы вернуть вас... к нам.       Венка широко распахнул глаза рядом с ними, явно ожидая, что Вейдер свернет Пиетту шею, если он будет милосерден, и задушит его, если нет.               Он скорее удивлялся, почему ни тот, ни другой вариант не пришел в голову ему самому.               — А если бы вы потерпели неудачу? И попали в меня?       Давление снова усилилось, и Пиетт застонал от боли.               — Я верил, что вы почувствуете это, милорд, — честно ответил он.               — Вера... — лорд ситхов замолчал. Свет в коридоре внезапно яростно замигал, и Венка озадаченно огляделся.               — Милорд, — начал лейтенант.               — Это не я, — сказал лорд Вейдер, опуская протянутую руку. Пиетт соскользнул на пол. — Это Леди.               — ...неисправность? — уточнил Венка.               И был странный момент, когда Пиетт мог поклясться, что Вейдер смотрел ему прямо в глаза.               — ...в некотором роде, — наконец сказал его командир. — Проследите за ремонтом, капитан. Всем этим ремонтом.               И он зашагал в сторону своих тренировочных залов, а Венка помог Пиетту подняться.               — Сэр, вам нужен лазарет или?..               Пиетту было больно, но ничего не было сломано: — Нет, Венка, спасибо.               — Криффовы преисподние, сэр, я думал, вам точно крышка.               — Я тоже, лейтенант, — выдохнул Пиетт, поправляя тунику и открывая различные экраны на своем датападе, чтобы связаться с командами, необходимыми для ремонта. — Я тоже так думал.               Теперь он собирался связаться с Болдуином, поскольку шефу нужно было поговорить с ним и показать некоторые проблемы, возникшие после того, как они так сильно давили на Леди в последние месяцы в их преследовании мятежников (Скайуокера).               У него едва хватило времени зайти в ближайшую к нему офицерскую столовую и перекусить на скорую руку. Что-то горячее, вот и все, что он вспомнил, потому что проглотил это с жадностью. Ему нужно было топливо — у него не было времени сидеть, наслаждаться или расслабляться. Поступили первые новые потоки данных от дройдов-зондов, и его команды работали круглосуточно, изучая их в поисках любых возможных зацепок по мятежникам (Скайуокеру).               Это, конечно, означало, что лично сам Пиетт внимательно изучал то, что они отмечали. Он искренне удивлялся, как во всех галактиках такими темпами ему удастся выспаться. Но лорд Вейдер сказал, что это должен быть лично он. И хотя его светлость в этот момент расходовал корабли и людей как воду, он, в отличие от Оззеля, был не из тех, кто перепоручает напряженную работу.               (И не заставляйте Пиетта рассказывать о том, сколько адмирал положил себе на тарелку с довольной ухмылкой на лице.)               Так что он мог только предположить, что это каким-то образом было для Вейдера глубоко личным. Он уже некоторое время это подозревал, но растущая одержимость поимкой Скайуокера вместо поимки мятежников подтверждала это каждый день.               Он вошел в лифт и провел десять минут, которые потребовались, чтобы добраться до обширных машинных отсеков, читая подробные отчеты, которые передал ему Оззель. Проверив, что все сделано, и отправив несколько ведомственных заметок относительно них, Пиетт вышел.               Его желудок слегка скрутило, когда он прошел по последнему коридору на второй уровень подиума.               Он не мог сейчас заболеть...               — Капитан.               Болдуин был оазисом спокойствия среди 19 километров стресса, и Пиетт был благодарен ему за это.               — Шеф. Жаль, что у меня нет больше времени на любезности, но, боюсь, сегодня мне нужно сразу перейти к делу.               — Я понимаю, сэр. Сюда.               Они перешли в секцию, где массивные трубопроводы вели от плазменного ядра к остальной части корабля.               — Это, капитан. Я пытался доложить адмиралу, сэр, поскольку я очень обеспокоен, но он не ответил на мои просьбы.               Сила прокляни его маленькую самонадеянную душонку, — злобно подумал Пиетт, его желудок теперь действительно беспокоил его, и он почувствовал, что слегка вспотел.                Он мог видеть огромное количество нагара, черного на фоне обычно блестящих серебристых трубопроводов.               — Как именно это происходит, Болдуин? — спросил он, пытаясь незаметно прислониться к перилам.               Шеф бросил на него быстрый взгляд, но вопросов задавать не стал. Если повезет, Пиетт сможет пройти через это и, пошатываясь, вернуться в свою каюту, чтобы страдать в одиночестве.               — Сэр, за последние пять месяцев мы довели Леди до предела, путешествуя по галактике. Капитан, я ценю ваше рвение в борьбе с мятежниками, но, сэр, даже Леди нуждается в ремонте, а мы не ремонтировали ее, как следует, уже полтора года. Нам нужно быть на Куате, сэр.               И лорду Вейдеру понравилось бы услышать это. Без сомнения, Пиетта пошлют сообщить ему и об этом. Боль снова усилилась, и он не смог удержаться от того, чтобы слегка согнуться.               — Капитан! — Болдуин оказался рядом с ним.               — Все в порядке, шеф. Вероятно, заболеваю... о…               Огонь пронзил его насквозь, и он с легким лязгом упал на колени на металлический мостик.               — Сэр, я вызываю медицинскую бригаду.       — Пожалуйста, нет, Болдуин, — выдохнул Пиетт, ненавидя мысль о том, чтобы застрять в лазарете с таким количеством работы. Вейдер не был в... понимающем настроении. В конце концов, капитан только что в него стрелял.               — Я просто... я...               Шеф опередил его, схватив большой набор инструментов и вывалив его содержимое, прежде чем сунуть его ему под нос.               Пиетт потерял все, что ему удалось запихнуть в свой желудок. Но ожидаемого облегчения не наступило. Боль была такой, как будто он был подстрелен.               Он свернулся в позу эмбриона на решетке, чувствуя, как холодный металл прижимается к его щеке, и смутно осознавал, что Болдуин над ним вызывает медицинскую бригаду.               — Не могу болеть, шеф, — пробормотал он. — Криффова преисподняя, как больно!               Он услышал, как Болдуин пошевелился, а затем ему под голову подложили что-то более мягкое. Служебный китель шефа.               — Извините, — выдавил Пиетт, и еще одна красная волна агонии пронзила его желудок.               — Может быть, язва, сэр, — спокойно сказал Болдуин, и теплая рука опустилась ему на плечо, пока другая снимала с него кепи. Шеф прикоснулся тыльной стороной ладони к влажному лбу Пиетта.               — Лихорадка, капитан. Мне очень жаль, но я не отменю команду медиков. Вам нужно, чтобы вас посмотрели, сэр.              Он не понимал: — У меня... нет времени, Болдуин! — настаивал он, хватая мужчину за рукав. — Хенли оставит меня, вещи будут пропущены, и люди погибнут, шеф!!!               Он снова забился в конвульсиях, и что в галактиках было причиной этого? Такими темпами он предпочел бы, чтобы его расстреляли.               Успокаивающая рука на его голове: — Это не только на вас, капитан, — сказал ему Болдуин. — Не беспокойтесь об этом прямо сейчас, сэр. Я с вами.              ****               Пиетт застонал от его прикосновения, и Болдуин увидел, что для младшего мужчины становится трудно сохранять ясность.               Он был свидетелем страданий Пиетта, когда Вирс был при смерти от болезни всего несколько месяцев назад. Болдуину хотелось бы удивиться, что капитан теперь тоже с чем-то борется. То, как их командир давил на них всех, было жестоко, но особенно для их старших офицеров...               — Болдуин, — снова попытался его капитан. — У меня слишком много дел. Лорд Вейдер...               Да, Вейдер был проблемой для большинства из них. Вейдер также был проблемой для большей части галактики, но шеф не стал бы слишком на этом зацикливаться.               — Я знаю, сэр. В данный момент я не могу повлиять на это, капитан. Я могу помочь вам. По одному делу за раз, сэр.               Он провел рукой по коротким каштановым волосам Пиетта, чувствуя, как на них выступает пот, и попытался успокоиться. Он очень надеялся, что у Хенли есть ответы на то, что с капитаном было не так. Учитывая, как обстояли дела, «Палач» нуждался в нем. По какой-то причине, независимо от того, как сильно лорд Вейдер давил на Пиетта, он, казалось, не собирался его убивать.               Болдуин был прекрасно осведомлен о событиях предыдущего дня, поскольку сам поднялся наверх, чтобы увидеть ущерб. А сплетня уже пронеслась по всей длине Леди.               Капитан выстрелил из бластера в лорда Вейдера. Чтобы защитить корабль и экипаж. Пиетт, вероятно, понятия не имел, с каким уважением относились к его маленькой фигуре, но Болдуин слышал все обсуждения.               Пиетт встанет между своей командой и лордом Вейдером, если до этого дойдет. И Болдуин видел, что это медленно убивает его.               — Шеф, — выдавил из себя Пиетт. — Спасибо.               Наконец появилась медицинская бригада, и Болдуин отступил назад, чтобы позволить им осмотреть капитана.               Одна из них повернулась к нему, когда ее коллеги поднимали Пиетта на гравитационные сани.               — Что именно произошло?               — Я видел, что он неважно себя чувствует. Он слегка вспотел. Дальше это быстро перешло в рвоту и острую боль. Как вы видите.               Женщина кивнула.               — Возможно, вы захотите пойти с нами, шеф. Доктор Хенли весьма обеспокоен.       Болдуин поднял брови.               — Он сказал это?               Женщина одарила его легкой заговорщической улыбкой: — Не в стольких словах. Это было больше похоже на «сколько криффовски компетентных капитанов, по мнению лорда Вейдера, мы имеем, чтобы их тратить? Он убивает человека, ситхов ублюдок», и многое другое в этом роде. Он упомянул, что был рад вашему нахождению с ним, шеф, из чего я заключаю, что он, возможно, захочет услышать из ваших уст о случившемся.               Болдуин кивнул. У него были вопросы, и это будет хорошей возможностью поговорить с доктором, не вызывая никаких подозрений.               Он последовал за небольшой группой, не обращая внимания на любопытные взгляды, которыми их встречали, когда они вышли в коридоры. К счастью, Пиетт не испытывал такой сильной агонии после того, как ему дали сильные обезболивающие, но он все еще чувствовал беспокойство на грависанях, и Болдуин поспешил обогнать двух медиков, чтобы идти рядом с мужчиной.               — Пожалуйста... — простонал капитан, и Болдуин потянулся, чтобы взять его за руку, крепко сжимая ее, чтобы дать Пиетту понять, что он не один. Возможно, это поможет. Ему нравилось так думать, когда давление вернулось при входе в лифт, и Пиетт, казалось, немного успокоился.               В тот момент, когда они вошли в лазарет Хенли, мужчина направился к ним со сканером.               — Так, ладно, — отрывисто сказал он, — уложите его в постель.               Медики быстро подчинились, и Хенли пролаял еще несколько приказов. У Болдуина был редкий момент оценить доктора в его стихии — это была его команда, и он был в этом в высшей степени компетентен.               — Капитан, — сказал он, наклоняясь над Пиеттом и расстегивая его служебный китель. — Вы давно страдаете от этой боли?       — Нет, — пропыхтел Пиетт, — она возникла быстро.               Хенли быстро взял кровь, и сканер подал ему звуковой сигнал.               Он слегка нахмурился.               — Что вы ели последним, капитан?       — Как раз перед тем, как... отправиться в инженерный отсек, — ответил он, и Хенли с медиком сняли с него китель.               — У меня есть образец, сэр, — сказала женщина. — Я не нашла никаких ядов.               Хенли что-то отрегулировал на своем сканере и взял образец.               Он зарычал от результатов.               — Никаких ядов в том самом смертоносном смысле этого слова, нет. Думаю, пора принять успокоительное, — и Хенли выполнил сказанное, позволив Пиетту погрузиться в блаженное облегчение.               Он подошел к Болдуину и наклонил голову, чтобы они отошли в сторону от медиков, пока те заканчивали устраивать Питта поудобнее.               — В чем дело? — спросил шеф, стараясь не чувствовать себя очень неловко из-за манеры Хенли. — Я думал, вы сказали, что он не отравился...               — Нет... в обычном смысле, — тихо ответил Хенли.               И это ни в коей мере не обнадеживало.               — Что будет дальше? С ним все будет в порядке?               — Теперь с ним все будет в порядке, — быстро ответил Хенли. — Это было пищевое отравление — причем очень серьезное.               — Должны ли мы сообщить об этом на камбуз, доктор? Проследить...               — Это было очень конкретно, шеф. Такого рода «яд», если хотите, не является чем-то, что мы могли бы обнаружить естественным образом ни в одном из продуктов питания на борту Леди. Это должно было быть добавлено.               Холод охватил Болдуина, и он оглянулся на затихшую фигуру Пиетта, теперь умиротворенную и надежно укрытую.               — Доктор, вы имеете в виду...               — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, мистер Болдуин, — Хенли пригвоздил его своим проницательным взглядом. — Это было сделано с ним намеренно.               — Почему? — спросил Болдуин. Как будто положение Пиетта было недостаточно тяжелым.               — Я не знаю, — признался Хенли, — хотя у меня есть кое-какие идеи. В конце концов, если капитан не в состоянии выполнять свои обязанности, есть последствия. Или если бы ему стало плохо в одиночестве... и он упал? В инженерном отсеке?               — Сила, доктор. Это равносильно убийству.               — Согласен, шеф. Конечно, я ничего не могу доказать.       Двое мужчин некоторое время смотрели друг на друга.               — Проклятье, как бы я хотел, чтобы генерал был на борту, — сказал Болдуин, яростно хмурясь. — Кому мы можем сообщить об этом?               — Когда-то я бы сказал «лорду Вейдеру», — вздохнул Хенли. — Но сейчас ему на это наплевать. Если бы капитан действительно был отравлен, возможно, но...               — Что насчет первого офицера... как его зовут?               — Лейтенант Венка? Старпом? — Хенли погладил подбородок. — Это не такая уж плохая идея, шеф. Он кажется хорошим человеком. Да. Я дам ему знать. Когда капитан проснется, я сообщу и ему. Он должен быть уверен, что все его блюда готовятся кем-то, кому он доверяет. Представьте себе, если бы это произошло на мостике!               Болдуин слегка побледнел. В окружении множества офицеров и адмирала, который его ненавидел? Кто мог стоять за этим? Страшно даже подумать.