Часть 10
25 марта 2023 г. в 21:28
Вирс разбудил Пиетта.
Тот смутно моргнул, глядя на своего друга, и удивился, почему его легкие разрываются.
— Потому что у тебя кашель. Но они тоже приближаются, и нам нужно отойти друг от друга.
О. Значит, должно быть, он сказал это вслух.
Они с Вирсом с трудом отодвинулись друг от друга, и Пиетт был благодарен, что, по крайней мере, его дрожь прекратилась.
Он, тяжело дыша, прислонился к стене, а Вирс растянулся на другой стороне комнаты, притворяясь спящим.
Дверь с шипением открылась, и внезапно комнату залил свет.
— Значит, все в порядке, — это был ненавистный голос генерала. Пиетт прищурился, поднеся руки к лицу, чтобы лучше приспособиться.
Вместе с этим человеком вошли четверо солдат-мятежников и кто-то с голографической камерой.
Отлично.
Дверь за ними закрылась, и генерал со шрамом на лице пнул Вирса, заставив его друга сесть, проворчав от боли.
— Генерал Вирс, возможно, вы не помните, кто я, учитывая, что при последней нашей встрече вы самым бесцеремонным образом пытались убить моих людей. Я — генерал Раша. Вы передадите сообщение для своих имперских друзей.
Пиетт наблюдал, как Вирс одарил мужчину своей лучшей усмешкой.
— Я этого не сделаю.
Раша вздохнул и потер висок.
— Это довольно просто...
— Нет, — грубо перебил его Вирс. — Единственная простая вещь здесь — это ты. Ты думаешь, Империю волнует, что ты захватил меня в плен? Имперские силы не заключают сделок с террористами.
Среди собравшихся солдат послышалось рычание, и сердце Пиетта бешено заколотилось. Он не думал, что они сейчас убьют его друга — после всего, что они должны были выстрадать, — но он беспокоился, что они могут начать его пытать.
— Вы так говорите. Но вы — генерал «Эскадры Смерти»... Так что мы попробуем это сделать.
Вирс рассмеялся ему в лицо.
— Я не буду делать ничего подобного. Я — не хнычущий зеленый солдат, и у тебя нерф вместо мозгов, если ты думаешь, что этого добьешься.
Пиетт глубоко восхищался мужеством Вирса, даже делая все возможное, чтобы подавить приступы страха за своего друга.
И действительно, один из повстанцев, сильный мириаланец, шагнул вперед и злобно пнул генерала в раненый бок.
— Сукин сын!.. — Вирс перекатился от удара, пытаясь в агонии свернуться калачиком.
— Итак. Это простое сообщение, генерал.
— Ты все равно будешь пытать и убивать нас. Не понимаю, почему я должен доставлять тебе такое удовольствие, — прорычал Вирс, снова ухитряясь сесть.
И Раша с ужасающей медлительностью повернулся, чтобы оценивающе взглянуть на Пиетта.
— Что ж, ты был прав, Фаслик. Этот будет очень кстати.
Пиетт увидел, что человек, который захватил его в плен, был здесь и ухмылялся, глядя на него сверху вниз.
Генерал мятежников склонил голову, и Пиетта схватили под руки и потащили к Вирсу, который наблюдал за происходящим с впечатляюще бесстрастным лицом.
— Теперь, генерал Вирс. Ваша собственная боль — это не то, что, я думаю, вы бы приняли во внимание, учитывая вашу репутацию. Как насчет вашего офицера?
Вирс на мгновение встретился с ним взглядом: — Он не мой. Крифф — вы, мятежники, на самом деле кучка немытых невежд, верно? Он из военного флота. Я — из армии. Как правило, есть разница, когда вы служите в организованной силе.
Раша выглядел сердитым, вызывающее и оскорбительное отношение Вирса наконец-то достало его.
— Что ж. Я собирался воззвать к вашей человечности, генерал... По-видимому, у вас ее нет. Тем не менее, возможно, вам будет полезно почувствовать вкус предстоящего. Руки! — рявкнул он мужчинам, державшим Питта, и его заставили встать на четвереньки, двое из них крепко прижали его руки к земле.
Он не станет паниковать, он не станет, но не мог припомнить, чтобы раньше сталкивался с таким злобным врагом. Сила, дай ему храбрости...
Генерал мятежников выхватил страшный нож.
— Я мог бы просто отрезать руку, — спокойно прокомментировал он, позволив огням отразиться от широкого лезвия.
Вирс сжал губы, но ничего не сказал, наблюдая за этим, и Пиетт увидел, как кожа вокруг его глаз слегка напряглась. Не поддавайся, Макс.
— Но тогда тебя было бы гораздо труднее сдерживать, — он мерзко рассмеялся, и Пиетту стало дурно. Он не мог пошевелить руками, вытянутыми на полу перед ним. Он не мог не смотреть на них с восхищением. Раньше они не были для него чем-то особенным — просто руки. Но теперь он видел каждую деталь. Шрам на правой руке, слабая линия ожога от бластера на указательном пальце правой руки. В них не было ничего примечательного, но они были его. Делают приличные протезы... Если он переживет это, возможно, он сможет получить их...
Но его руки…
Он встретился взглядом с Вирсом и на краткий миг увидел страдание Макса, прежде чем снова появился Железный Генерал. Раша снова заговорил: — Нет, я думаю, что мы не готовы, чтобы это было настолько грязно.
— Фаслик, — сказал генерал, поворачиваясь к мужчине, который нетерпеливо подошел. — Левая. Твоя бластерная винтовка.
У Пиетта было не так много времени, чтобы собраться с духом — они собирались стрелять в него?..
Но Фаслик двинулся вперед, регулируя свой захват винтовки так, чтобы опустить приклад вниз на левую руку Пиетта.
Он не смог сдержать частично подавленный крик, когда почувствовал, как раздробились многочисленные кости. Фейерверк взорвался перед его глазами, и Пиетт почувствовал, словно кто-то окунул его руку в расплавленную лаву.
Двое мужчин, державших его, отпустили, и он рухнул на пол, не в состоянии слышать, что ему говорят, пока старался взять себя в руки.
В голове у него вертелась череда ругательств, и он больше всего старался сосредоточиться на дыхании. Постепенно его мир вернулся в фокус как раз вовремя, чтобы услышать Вирса.
— ...заставляет тебя думать, что я сделаю что угодно для тебя, ты, сын хатта?
— Потому что я думаю, что это в любом случае случится. Простое сообщение, генерал. Вы могли бы избавить его от многого. Или мне следует сделать то же самое и с другой рукой?
О, карк. Криффова преисподняя. Он не мог. Пиетт застонал, прежде чем смог это остановить. Он был бы беспомощен. Пожалуйста, Сила, не обе.
Перед ним стояли ноги в ботинках, а затем его поставили на колени, яркие осколки боли пронзили его руку, и все оказалось в каком-то гиперфокусе:
Белое лицо Вирса, горящие серые глаза.
Раша с высокомерным изгибом губ, который гротескно искривил его шрам.
Человек с голографической камерой терпеливо ждал в стороне, как будто находясь на собеседовании.
Фаслик, ухмыляющийся, как садистский ублюдок, которым он и был, ожидающий дальнейших приказов.
— Нет, — сказал Вирс, и голос его друга прозвучал побежденно. — Нет, просто... Ради криффа, оставьте его в покое. Я запишу это, но толку вам с него будет мало.
— Видишь? Как я уже сказал, все просто.
Вирса поставили на ноги и толкнули к стене.
К голове Пиетта приставили бластер, но Раша усмехнулся.
— Нет, ты, идиот. Мы не хотим, чтобы он умер. Пока. Направь его на его коленную чашечку. Теперь вы скажете именно это, генерал.
И Вирс что-то читал в камеру, но Пиетт не был сосредоточен, используя все свои силы, чтобы оставаться в сознании и дышать сквозь пульсирующую боль в руке.
Он закончил, и им оставили два бумажных стаканчика с водой, прежде чем небольшая группа вышла.
Пиетт позволил себе упасть на пол, когда они ушли, коснувшись лбом холодной земли, но провел так недолго.
— Фирмус… Мне так жаль.
Сильные руки подхватили его под руки, и Вирс осторожно переместил его: — Давай, помоги мне немного, Пиетт, я не хочу толкать тебя больше необходимого.
Он изо всех сил пытался помочь, а потом обнаружил, что опирается на Макса, и к его губам подносят воду.
— Это немного, но лучше, чем ничего. Давай же.
Пиетт выпил, и это было лучше, чем ничего. Он закашлялся, и это движение пронзило его электрическим разрядом.
— Могу я посмотреть? — спросил Вирс, и Пиетту не понравилось чувство вины, которое он услышал в голосе друга.
— Не... не твоя вина, — выдохнул он, осторожно вытягивая скованные руки.
— Как лучше расположить их: повыше или на коленях? — спросил его Вирс.
— Выше, — ответил он. Когда они оказались у него на коленях, наручники придавили...
Вирс переместил их обоих так, чтобы его собственные скованные руки оказались вокруг капитана, позволяя Пиетту положить свои руки на руки друга.
— Боюсь, это лучшее, что я могу сделать, — сказал Макс, но Пиетт был благодарен за усилия.
— Фирмус...
— Не надо. Нет, Вирс. Ты ни в чем из этого не виноват. Что он заставил тебя сказать?
— Типичная чушь о том, что они убьют меня, если Империя не оставит их в покое.
Пиетт кивнул: — Значит, они отправят это Оззелю?
— Очевидно. Вот почему мне пришлось так долго сопротивляться, чтобы сделать это правдоподобным.
Копье надежды пронзило Пиетта. Он не утруждал себя попытками разглядеть лицо генерала в тусклом свете. В любом случае, он не хотел слишком много двигаться.
— Что ты сделал, Макс?
Грудь его друга слегка шевельнулась от довольного вздоха.
— Использовал моргание, чтобы отправить имперский код для определения координат этого оружия.
Пиетт переварил это.
— Ты... Макс. Ты криффовски блестящий.
— Они глушат все сигналы. Я не знаю, удалось ли Трэвису передать координаты или нет. Так что это их маленькое сообщение — единственный способ. Теперь будем надеяться, что кто-то, кроме Оззеля, заметит, что я сделал.
Пиетт подумал о Венке. Конечно, его старпом это увидит. Или... могла ли Леди? Найдет ли она способ обратить на это внимание?
— Значит, — пробормотал он, — наши смерти не будут напрасными.
— Это — надежда. Хотя, Фирмус, ты меня немного удивляешь.
— О?
— Я все равно очень хотел бы сбежать. Ты же ведь не сдашься?
Пиетт улыбнулся в полумраке камеры, безвольно прислонившись к груди своего друга.
— Нет, генерал. Но… Я не очень мобилен. Я думаю...
— Если ты собираешься нести какую-то чушь о том, чтобы оставить тебя здесь, я никогда больше не буду помогать тебе с Хенли, и когда мы выйдем, я лично позабочусь о том, чтобы ты был освобожден от службы на месяцы.
Действительно, серьезные угрозы.
— Все в порядке. Потом… Вирс...
— Да?
— У меня в сапоге нож.
Над ним фыркающий смех Макса взъерошил его волосы.
— Вот почему мы — друзья.
******
Вирс не имел никакого понятия о времени. Он мог только догадываться, что прошло уже несколько часов с тех пор, как здесь был этот ублюдок Раша. В неволе время, как правило, текло медленнее.
Поэтому он удивился, услышав шаги. И, проклятье, Пиетт спал или был без сознания у него на груди, и он не собирался пытаться высвободиться из рук своего друга в таком состоянии.
Прекрасно. Пусть они видят, что он достаточно заботится о своем коллеге-офицере.
Дверь с шипением открылась, и вошла фигура со светом, прежде чем та снова закрылась.
Вирс прищурился, когда фигура резко вдохнула, а затем подошла и опустилась на колени рядом с ним, поставив лампу у ноги Вирса.
Медик. Парень, что был раньше.
Он долго смотрел на Вирса — карие глаза были полны ужасного осознания.
— Почему ты здесь? — зарычал генерал, и Пиетт пошевелился, очнувшись от своей легкой дремоты.
— Я... они не знают. Я имею в виду... Меня никто не посылал. Я сказал охранникам, что я просто... криффова преисподняя, — теперь он пристально смотрел на Пиетта. — Они эм… они хвастались этим. Что это было только начало. Они... они были впечатлены, что вы не подняли больше... шума.
Говоря это, он потянулся к рукам Пиетта, но Вирс холодно остановил его.
— Тронь его, и я тебя убью.
Парень в шоке моргнул: — Но… Я просто пытаюсь помочь. Я бы не стал...
— Генерал... — усталый голос Пиетта. — Немного драматично...
— Капитан, — подчеркнул Вирс, — я не доверяю никому из этих крифферов. Кроме того, что ты можешь сделать, даже если я позволю тебе посмотреть? Без сомнения, ему понадобится операция.
Пиетт вздохнул, и Вирс почувствовал напряжение в его худощавом теле, поскольку он, без сомнения, боролся с болью. Подобная травма повлияла бы на все его тело. Вирс сам имел опыт обращения с подобными ранами.
Медик мятежников кивнул: — Я знаю, но... Может быть, я мог бы проверить? Убедиться, что это не влияет на нервы или кровоток?
— Ты можешь дать ему обезболивающее, прежде чем возиться с его костями? — рявкнул Вирс, и молодой человек выглядел смущенным.
— Извините. Мы должны быть осторожны с ними. У меня в аптечке есть местное обезболивающее. Лучшее, что я могу сделать.
Вирс усмехнулся, но Пиетт снова шевельнулся.
— Я верю, что он хочет помочь, генерал. И я не слишком горд, чтобы признать, что на данный момент любое облегчение было бы желанным.
— Я — Тайер. Крис Тейер, — сказал юноша, открывая свой набор. — Эм, капитан... ох, проклятье. Наручники. Генерал, вы можете ему помочь?
Вирс задумался. Парень действительно казался искренним. И если они попытаются сбежать... Что ж, возможно, он сможет оказаться полезен. Казалось, он был достаточно потрясен сложившейся ситуацией.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — хрипло спросил он.
— Можете подержать его руки? Как можно меньше давить на его руку?
— Хорошо, — он слегка пошевелился и поднял скованные наручниками руки, чтобы положить их на собственные подтянутые колени. Затем Тайер медленно переместил скованные руки капитана так, чтобы они легли поверх рук Вирса, и Пиетт выдохнул, откинув голову на грудь генерала.
— Я знаю, мне очень жаль, — пробормотал ему Вирс.
Тайер очень осторожно втер что-то белое в поверхность раздробленной руки Питта, и его друг дернулся в его объятиях, изо всех сил стараясь не отстраниться.
— Хорошо, — сказал медик, ставя тюбик на место и вытаскивая рулон марлевого бинта. — Мне нужно посмотреть, не смещено ли что-нибудь настолько, чтобы вызвать у вас серьезные проблемы...
— Ты имеешь в виду, помимо мучительной боли? — прервал его Вирс, гнев холодно и неуютно шевельнулся у него в животе.
— Ааа... — парень явно не был уверен, что ему теперь делать, но Вирс не мог найти в себе сил для беспокойства. Не тогда, когда у дорогого друга в его объятиях каждый мускул напрягся от агонии, в которой он находился.
— Капитан... Могу я просто?..
Стыд, понял Вирс. Тайеру стало стыдно за то, что те, кого он идеализировал, ради присоединения к кому рисковал всем, только что доказали, что они — монстры, с которыми, по его мнению, он сражался.
Он выдохнул и поднял руку, чтобы потереть затылок.
— Я знаю, что это будет больно. Но если я смогу предотвратить непоправимый ущерб, я бы хотел попробовать, если вы мне позволите.
Вирс знал, каким будет ответ Пиетта, даже не видя его лица.
— Я был бы признателен за это, — тихо ответил его друг, и Тайер осторожно коснулся изуродованной руки. Капитан тут же напрягся еще больше, вжимаясь в Вирса, но не издал ни звука.
— Тебе нечего доказывать, Фирмус, — пробормотал ему Вирс. — Ты можешь ругаться сколько угодно, если это поможет.
— Я делаю... это... мысленно.
Вирс фыркнул, затем обратил свое внимание на медика, осторожно ощупывающего кости в тонкой руке Пиетта.
— Что касается непоправимого ущерба, малыш, в любом случае, нам осталось жить максимум несколько дней. Смерть довольно постоянна.
Молодой мятежник поморщился, но все равно был очень осторожен: — Я... проклятье. Просто… Мне нужно сейчас сосредоточиться, генерал. Вот эта кость… Я могу немного подвинуть ее, иначе она будет блокировать кровоток. Капитан?
— Сделайте это, — сказал Пиетт сквозь стиснутые зубы.
Тайер что-то сделал, и Пиетт почти зарыдал, снова откинув голову на грудь Вирса.
— Извини, — выдавил он минуту спустя. — Думаю, у тебя там будут синяки.
Этот человек. Вирс так восхищался его силой. И тем, как он думал о других.
— Да, Фирмус, это — наша главная проблема. Не моя рана от бластера, не твоя сломанная рука.
Задыхающийся смешок его друга, когда Тайер начал наматывать бинт на его руку.
— Я знаю, что это не так уж сильно поможет, — прокомментировал молодой человек, работая, — но я могу попытаться сохранить хотя бы большую часть костей стабильными.
— Тогда они узнают, что ты был здесь, — сказал ему Вирс.
Тайер закончил и достал из сумки две бутылки с водой, открыл одну и протянул ее Пиетту.
— Я знаю, — он замолчал, поняв, что Пиетт не берет бутылку.
— Спасибо, — напряженно произнес капитан, — но в данный момент я бы предпочел вообще не шевелить руками.
Молодой человек покраснел: — Верно, простите. И вы тоже не можете, генерал, пока держите его за руки... — он сделал паузу, когда в его глазах мелькнула идея.
— Я мог бы сделать вам перевязь, сэр, — с готовностью предложил он, — с большим количеством бинтов. Я знаю, что вы все еще не можете пользоваться руками, так как они скованы наручниками, но это может помочь. А потом генерал поможет вам с водой...
Мгновение, когда он смотрел на них, как нетерпеливый щенок, подумал Вирс. Неужели всех молодых так легко было поколебать? Парень стал свидетелем страданий и сочувствовал им. Внезапно имперцы перестали быть монстрами. Вирс был слишком опытен, чтобы чувствовать себя плохо из-за того, что манипулировал этим в своих интересах.
— Какой в этом смысл? — резко спросил он и почувствовал, как Пиетт от удивления прижался к нему. — Мы будем мертвы. Скорее всего, они придут за нами на следующий день, как только вобьют в свои тупые головы, что Империя не заинтересована в переговорах с ними.
Юноша уставился на него, переводя взгляд с одного на другого.
У Пиетта снова начался приступ кашля, и Вирс мрачно обнял его.
— О, крифф. Сила, Вирс, я почти готов попросить тебя нокаутировать меня, — тяжело дыша, сказал его друг, когда все закончилось, но время было подходящим для колеблющегося мятежника перед ними. Генерал видел это по его сочувствующему лицу.
— И это еще не все, — резко сказал ему Вирс. — Все, что ты сейчас сделаешь, они просто отменят, и даже хуже. Теперь гордишься своим Восстанием?
— Я... Это не то, что...
Пиетт, казалось, понял, к чему клонил Вирс.
— Ты думал, что присоединяешься к Восстанию, о котором все слышали. Ты думал, что присоединяешься к героям.
Тайер кивнул: — Я бы никогда не хотел... этого, — сказал он с болью в голосе, указывая на них. — Я имею в виду, я знаю, что Империя плохо обращается с заключенными, но я думал, что мы будем лучше.
— Вы понимаете, что есть хорошо задокументированные случаи жестокого обращения с имперскими заключенными? — спросил его Вирс. — Особенно офицерами?
Тейер выглядел смущенным: — Я думал, это просто...
— Пропаганда, — сухо закончил за него Пиетт.
— Да. Вот, могу я сделать вам перевязь, капитан? Пожалуйста?
Пиетт вздохнул: — Очень хорошо. Вирс, мне понадобится помощь в перемещении...
Генерал пошевелился, когда Тайер снова потянулся к рукам Пиетта.
— Вот, сэр. Положите свою руку на мою, и тогда генерал сможет выбраться.
Пиетт подчинился, шипя себе под нос, и Вирс вылез из-за его спины, неуклюже поднялся и подошел к медику.
— И что теперь?
— Теперь вы снова подержите его за предплечья, а я наложу повязку.
Вирс повиновался, впервые за долгое время снова встретившись взглядом с Пиеттом. Тот был совершенно измотан болью, но он также понимал, что делает Вирс, и слегка кивнул своему другу.
Тайер суетился вокруг него и в короткие сроки изготовил для Пиетта очень надежную перевязь.
— Хорошо, вот и готово, капитан... — и он опустил левую руку на перевязь, позволив Пиетту поправить правую руку.
Будь прокляты эти наручники, подумал Вирс с новым гневом. Его друг не мог даже пошевелить своей неповрежденной рукой, когда между его запястьями было всего шесть дюймов цепи.
Он взял открытую бутылку воды и присел на корточки рядом с капитаном: — Можно?
Пиетт откинул голову на стену: — Спасибо тебе, Макс.
Вирс помог ему выпить, осознавая, что Тайер молча стоит позади них.
Он не торопился, почти чувствуя беспокойные мысли юноши.
Когда он повернулся, Тейер протягивал ему вторую бутылку.
— Вы ведь друзья, не так ли?
Вирс понял, что они действительно обращались друг к другу по именам. Что их поведение перед молодым человеком было менее сдержанным.
— Да, — сказал Пиетт позади него.
Вирс агрессивно поднял брови, глядя на парня.
— Шокирует тебя, Тайер? У больших плохих имперцев есть друзья и семья? Люди, о которых они заботятся? Неужели ты думал, что мы все — маленькие машины с промытыми мозгами?
Мятежник сверкнул глазами.
— Нет, я...
— Тогда ты просто думал, что все мы — злые фанатики, — спокойно произнес Пиетт.
Парень снова покраснел.
— Сила, что за пропаганда!.. — насмешливо фыркнул Вирс.
— Разве наша хоть немного лучше? — мягко спросил капитан. — И, честно говоря, действительно ли сейчас время для глубоких дискуссий о недостатках Империи или Восстания? Что бы мы ни сказали, это ничего не изменит. Мы умрем здесь, его люди будут продолжать делать то, что они делают, и, без сомнения, они тоже когда-нибудь умрут.
— Если только... — сказал Вирс, глядя парню прямо в глаза, со значительным значением в его тоне.
Медик смотрит в ответ, карие глаза становятся больше.
— Но... — его глаза метнулись к Пиетту, на чьем лице запечатлелись морщины боли, затем вернулись к Вирсу.
— Я... я должен идти, или они будут гадать... — он собрал свои вещи и направился к двери, где остановился, когда она с шипением открылась, и в комнату проник свет из коридора. Он коротко оглянулся на них.
— Спроси их, что они намерены с нами делать. Что они делали с другими, мальчик. Просветись. Мы будем здесь.
Дверь закрылась.
Он сделал все, что мог. Следующим шагом было принести Пиетту небольшое облегчение.
— Мне бы сейчас пригодился этот нож, Фирмус.
— Левый сапог, — устало ответил капитан. — Думаешь, он вернется?
— Я думаю, 60/40, — ответил Вирс, стаскивая сапог Пиетта и доставая нож.
Тот был хорош.
— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Пиетт, когда Вирс снова натянул сапог.
— На данный момент? Снять твои проклятые наручники. Затем получить твою помощь с моими.
Пиетт вздохнул: — Давай перейдем к свету от двери. Помоги мне подняться.