Чужими глазами

Он наблюдает. Память времени тяжелее. Память приходит медленно, по крупицам, а время летит, как охотничья стрела. Память не даёт ему многое о Хэй Сяцзы; время стирает неузнанное и наносит новое, как прибой. Тот, кого теперь зовут Сяогэ, помнит: Сяцзы — старый друг. Человек из прошлого. Бывший напарник. Значит, стоит присмотреть. У Сяцзы есть новый. Партнёр, говорит Сяцзы. Сяогэ слышит улыбку и склоняет голову в безмолвном интересе. Сяцзы не настолько глуп, как себя выставляет. Его доверие нужно заслужить. И это «партнёр» не то, которое получил он сам. Это не «старый друг». Это «мой». — Любовник? — уточняет он только для того, чтобы заставить Сяцзы подавиться той сахарной бомбой в стакане. Забавный звук. Возмущение тонет в пузырьках газировки, когда Хэй Сяцзы отплёвывается. Плата за сверхкислую жвачку. — Ну, Яба… — с чувством хрипит Сяцзы, театрально потирая горло, и тут же серьёзнеет на глазах. — Я бы предпочёл назвать любимым. Или возлюбленным. Хотя твоя характеристика, несомненно, отвечает реальности. Они не слишком скрывают личную жизнь. Друг от друга — без толку. Узнают. Будет повод для ухмылок на пьянке. Скажешь сам — может, другой приглядит, если встретит. Просто. Удобно. Он не слышал, чтобы Сяцзы звал кого-то любимым. С моментов, которые вспомнил — никогда. Интересно. Сентиментальностью старый друг только к детям пышет. Прикрывает. Любить, как в отношениях? Нет. — Он? — виток зубочисткой дополняет вопрос. — Предпочитает именовать партнёром, — судя по скользнувшей в голос мягкости, Сяцзы не против. — Если ты о том, знает ли он — да, знает. Он внимательный. Порой даже слишком, правда… И упрямый, как тысяча цзунцзы. Тебе понравится. Угадаешь, кто? Взаимно — это хорошо. Не придётся терпеть шипение Сяцзы, раздражённого потерей того, что считал своим. Только проверить. Внимательный. Упрямый. Партнёр. Связан с их делом. Хорош. Умеет сражаться. Столкнулись по работе. Сяцзы теперь носит телефон поближе. Он закидывает в рот ещё одну креветку и сосредоточенно пережёвывает, упорядочивая известное. Чэнь. Хо. Се. У. Не Чэнь. Нет интересных людей. Не Хо. Снобы, Сяцзы таких не любит. К тому же, во главе — женщины. Сяцзы говорил о главной ветви. И мужчине. Не У — нет кандидатов. Женат, пропал, не во вкусе Сяцзы, не У Се, он бы знал. Партнёр. Слово формальное. Спрятать под ним легко. — Се. Се Юйхуа. Он вспоминает этот разговор, когда они возвращаются домой. Дом. В Силаймянь дышится хорошо, привольно, спокойно, впервые после долгих недель тесных пещер и давящей на чутьё угрозы. Он чувствует, как едва-едва, но расслабляются плечи. Ещё предстоит обойти территорию, проверить… Но они дома. А с ними и Сяцзы с его партнёром. И У Се, и Панцзы в голос отказались отпускать. Сяогэ согласен: душная суета Пекина — не то, что нужно раненому. Особенно при статусе. Пускай у Се Юйченя есть свои люди и клиники. В Силаймянь, в тишине и под защитой тех, кому не всё равно, он поправится быстрее. Се Юйчень ранен. Сяцзы мрачен. Сяогэ не уверен, помирились ли они. Его последнее дежурство пришлось на ссору: рычащий, едва не чёрный от бессилия Сяцзы против непреклонной убеждённости Се. Бушующий пожар против ледяной стены. Вместо пара — грохнувшая дверь. Сяцзы вернулся через пару часов. Угрюмый и с корзинкой яблок — У Се принёс такие на просьбу Панцзы и был раскритикован за кислоту, но этого Сяогэ говорить не стал, здраво рассудив, что Сяцзы в курсе. Была у старого знакомого привычка любую купленную еду пробовать прямо на рынке. Взял — значит, так надо. Через приоткрытую дверь было видно, что Се Юйчень всунутую в рот кислятину ел без возражений. Даже не морщился. Только следил, как одинаковыми спиралями падала под ножом кожура, а яблочная плоть рассекалась на дольки. Так и молчали. Весь вечер. Сяогэ не уверен, помирились ли они. Но Се Юйчень позволяет Сяцзы понести себя, а Сяцзы не ворчит, когда его партнёр отказывается от обеда в пользу сна. Лучше, чем бессловесный обмен кинжальными взглядами. Он наблюдает. За обедом он обращает внимание на тарелки. Вынужденная привычка — У Се нравится красть из чужих мисок. Вкуснее. Сяогэ не против, но порой У Се нарывается. Специально. Приходится отслеживать. Сяцзы за едой нравится обсуждать. Он говорит. И активно жестикулирует, если увлечён. Или в безопасности. Или охраняет еду. Или вместе. Сяцзы говорит: водит левой рукой, как фокусник. Перекладывает вкусные кусочки на тарелку Се Юйченя, не глядя. Сяогэ щурится, забрасывая в рот морковь: тихий за столом Се Юйчень, сосредоточенный больше на своей моторике, осторожно подкладывает еду в ответ. И плавно уводит из тарелки не сильно любимый Сяцзы корень лотоса, меняя на сельдерей. Палочками при этих манёврах они так ни разу и не сталкиваются. Маленькая привычка. Большой опыт. В одну из ночей он слышит, как они ругаются. Не любопытство, но необходимость присмотра заставляют его подойти ближе. Маршрут патруля. Повышенный вдруг голос Се Юйченя, когда Сяогэ проходит за окном, — не случайность. Он уже знает: этот человек ничего не делает случайно. Зрение Сяцзы. Улучшение было временным. Информация принята. Он идёт мимо, не останавливаясь, чётко следуя плану обхода, прокручивает услышанные фразы в голове, разбирая на предсказанное. Се Юйчень ищет лекарство. Присмотреть, если Сяцзы станет хуже. Приемлемо. Понимать пару старого друга просто — они говорят на одном языке. Ночью ругаются. Днём Сяогэ находит их в саду. Не под его любимым деревом, но близко. Сяцзы с пледом на плечах дремлет, прислонившись к дереву. Откинувшийся на партнёра Се Юйчень — нет. Сяогэ останавливается: не рядом, чтобы не разбудить, но и не далеко. Сверкнувший из-под рукава острый кончик балисонга он предпочитает не заметить. О том, что в состоянии Се защитить Сяцзы будет непросто (да и нужно ли?), не упоминает. Сяогэ умеет понимать людей. Не всегда показывает, но умеет. Волю Се Юйченя он понимает хорошо. Блеснувшее на мгновение лезвие сменяется клубком ниток. Се Юйчень плетёт постоянно, если не читает и не помогает на кухне: восстанавливает пальцы. Верёвочные ловушки для рук, узлы, браслеты. Фенечки, как назвал одаренный таким У Се. Сяогэ Се Юйчень тоже вручил. И Панцзы. А Сяцзы в браслетах по локоть ходит, как в перчатках. Плетение почти окончено. Чёрное с розовым, широкая полоса — Сяогэ смотрит, как Се Юйчень аккуратно оборачивает её вокруг запястья не просыпающегося Сяцзы, довязывая на весу. Оставляет: тянется к лежащей рядом трости — Сяцзы вырезал для него, драконья спина из светлого дерева, послушно тыкающаяся загривком в ладонь, место под лезвие, тяжёлый наконечник снизу для устойчивости. Снимает начало нитей с рукояти и закрепляет на руке, перебивая лишнее ножом. Сяцзы и на мелькнувшее лезвие не просыпается. Как убитый. Се Юйчень убирает нити, но не отпускает. Подносит чужую ладонь к губам неторопливо, отчасти бессильно, отчасти бережно. Касается коротко и снова укладывает себе на живот. Придерживает. В обращённом на него взгляде Сяогэ читает лишь спокойное ожидание. Он моргает в ответ — медленно, долго, с кошачьим языком понимания. И неслышно ступает дальше, продвигаясь вглубь сада, ко второй излюбленной лёжке. Се Юйчень Хэй Сяцзы не угроза. И наоборот. Это главное, что нужно знать Сяогэ. Остальное… Соберёт по частям. Когда потребуется. Старый друг в надёжных руках.