Мимолетные прикосновения любви

Он на это не подписывался, черт возьми! У него вообще договора не было, если на то пошло, ничего он кровью не подписывал, в их сфере это было как-то не принято. А на такие испытания только кровью и подписываться, в самом деле! Когда на гонки каким-то чудом пробрался мелкий Терипаньякул, которому в том году исполнилось четырнадцать лет, Пи’Чай почувствовал, как у него седеет первый волос, что в его возрасте было, признаться, рановато. Пацан упрямо шмыгал носом, телохранители, упустившие своего подопечного, краснели и бледнели под взглядом Пи’Чая, а из динамика мобильного телефона слышался рокочущий голос Кхун Кинна, обещавшего сыну кары небесные. В следующий раз они пробрались вдвоём с самым младшим из Семьи, и Пи’Чай ощутил лопатками, как у него на спине материализуется мишень. К такому жизнь его не готовила. Хоть Вегас больше и не был главой Второй Семьи, однако кровь - не водица, а навыки, подобные его, не пропьешь. Как никак, а руки будут помнить, куда выстрелить, чтобы умирать пришлось долго-долго и мучительно... Мальчишек, чьи лица прекрасно знал весь мафиозный Бангкок, под белы рученьки доставили в Особняк Терипаньякулов, Пи’Чай стоял на коленях и проклинал свою службу безопасности. Через неделю с ним связался Большой Босс. Большой Босс - Кхун Пакин - был категорически недоволен сложившейся ситуацией на гонках. Чая обматерили, не произнося ни одного нецензурного слова и пообещали одноместный номер с видом на дно Чаупхраи(*), если он хоть что-то не сделает с творящимся безобразием. Пи’Чай, не смотря на то, что разговор был телефонный, стоял на коленях и покрывался потом. Через месяц должны были случиться новые гонки - а с ними и проверка его способностей оградить их от лишнего внимания несовершеннолетних господ. Пи’Чай пошел ва-банк. Накануне гонок он связался семьями, и теперь оба пацана, затаив дыхание от восторга, стояли со своими телохранителями в первом ряду всего движа. Пи’Чай не спускал с них глаз. Пацаны оказались неплохими, на самом деле. Оба бредили байками, только один в плане погонять, а второй - разобрать и собрать заново. Когда Пи’Чай увидел, как мелкий Венис воркует над практически новым байком, пострадавшим в очередном заезде, а отпрыск Кхун Порша и Кхун Кинна с открытым ртом ловит руками воздух от умчавшихся в даль гонщиков, его осенило. Не можешь предотвратить - возглавь. Он нашел тренера для Прапайя, и теперь три раза в неделю мальчишка пропадал на треке, осваивая простой, но надежный, как скала, мотоцикл. Пропадал бы и чаще, но учебу никто не отменял, а у родителей появился нелишний рычаг давления на легкомысленного сына. Лишившись однажды трека на месяц - за плохие оценки в полугодии - Прапай почувствовал всю силу своего вдохновения, даримого быстрой ездой. Он с трудом выдержал суровые лишения и бежал на трек впереди телохранителей, когда наказание закончилось. С Пхайю - Венисом было и сложнее, и проще. Его интересовали только байки, но Пи’Чай считал, что такая узость увлечений вредит. В гараже они иногда копались вместе. Пи’Чай пригонял пацану разбитые машины, поломанные байки, и учил слышать душу механизма. В день, когда Пхайю собрал свой первый гибрид, Вегас устроил шумную вечеринку. На удивление всей семьи, именно он стал тем, кто активно поддержал идею Пи’Чая и самого Вениса в его стремлении разобрать всё предлагаемое по винтику. Пит был в восторге. Его радовало продуктивное решение подростковых заскоков Пхайю и то, что Вегас много времени проводил с сыном, закрывая свои и его эмоциональные потребности. А потом случились они. Рейн и Скай. Молодые парни, пробравшиеся каким-то чудом на ночные гонки. История повторялась, а учитывая все дальнейшие события, у истории было весьма своеобразное чувство юмора. Потому что на такое он точно не подписывался!