Мимолетные прикосновения любви

Когда смешной мелкий телохранитель главной семьи поймал гранату голыми руками и сжал, чтобы не выскочила чека, Вегасу на мгновение кажется, что эти тонкие пальцы сжались на его сердце, - то судорожно пропускает удар, а потом начинает биться как сумасшедшее где-то в горле. Ух, ты, у меня есть сердце, подумал тогда Корнвит. А ещё Вегас заметил, не мог не заметить этот _взгляд_. Сумрак подвала не был ему помехой, наоборот - падающие на лица тени только подчеркнули тьму на дне узких глаз одного единственного телохранителя главной семьи. Это... воодушевляло. В тот день Вегас особенно тщательно выполнял свои пыточные обязанности - тёмный взгляд постоянно ощущался между лопаток, словно лазерный прицел. И он наслаждался этим. Вегас первый раз захотел что-то только для себя. Не для того, чтобы досадить кузену, не для того, чтобы встать в противостояние с отцом. Только для себя, в своё личное пользование. Вегас ещё не знал, что пропал, полностью и без шансов, и что в том будет его спасение. То, что цепной пёс Кинна попался за шпионажем в побочной семье, Вегас воспринял даром небес. И пусть пришлось убегать и прятаться в Убежище, Вегаса уже невозможно было остановить, вот только он здорово просчитался. Сломить Пита пытками и болью было невозможно. Яростная улыбка, язвительные ответы, словно это не его подвешивали на цепях, вздернув руки вверх, не его исхлестали ремнём с металлической пряжкой так, что раны приносили невыносимые муки, воспалившись. Пит не сдавался монстру, но пошёл навстречу человеку, найденному им под бронёй из боли и отчаяния. Двое сломленных и покалеченных нашли друг друга и прикипели сердцами и душами так, что невозможно стало существование порознь. Они оба убивали, оба проливали кровь. Оба болезненно наслаждались этим. Но когда нашли друг друга, оказалось, что больше нет нужды заполнять пустоту в душе чужими страданиями. Словно захлопнулась дверь в прошлое - оно само никуда не делось, не исчезло, но дышать и жить стало легче. Всякий раз, сжимая Пита в объятиях, Вегас чувствует нежность, пусть даже кто-нибудь из них(например, оба) залиты потоками чужой крови. Для Вегаса Пит прекрасен во всём - от нежных ямочек на щеках, когда тот искренне счастлив, до мозолей от пистолета на узких пальцах. (Спросите Вегаса, как он выдерживает, когда эти пальцы впиваются в момент страсти в его плечи, когда зарываются в волосы, сжимая пряди до боли, до искр перед глазами.) Видя Пита, который держит на руках Вениса (обнимает Макао, ест острое карри, спит, уткнувшись носом в подушку Вегаса, кутает зябнувшие руки в длинные рукава худи, стонет, запрокинув голову), он чувствует, как отступает страшная пасть безумия, всё дальше и дальше. Когда-нибудь она отступит совсем.