***
Я пробираюсь сквозь горы мусора. Кажется, что за прошедшие сутки его стало куда больше. И нет, я не иду на эту свалку для того, чтобы проверить не забрали ли те дети хлеб, точно нет. Совсем точно нет! Мне просто... Понравились кое-какие вещи в этом хламе, которые в итоге я пришла забрать и которыми я буду пользоваться. Да, точно из-за этого! И уж тем более я точно случайно забрела в ту часть свалки, где повидала днем ранее двух парнишек. Остановившись рядом с горой мусора, я ненадолго замерла, а после улыбнулась, да пошла прочь. Пустая гора мусора осталась где-то позади. Даже все крошки забрали.***
Громко чихнув, я утираю нос, а потом продолжаю дальше мести дорожки. Клубы пыли поднимаются в воздух, заставляя меня вновь чихать. - Господи, ну зачем так-то пылище поднимать! - бурчит какая-то тетка, проходя мимо меня, да смотря злобно и недовольно, но я ее игнорирую. Мне очень повезло найти работенку, пусть мелкую и низкооплачиваемую, а потому стараюсь не обращать внимания ни на что. Платят и то ладно. С того момента, как я попала в этот город прошло уже две недели. За это время я и правда смогла облазить каждый закоулочек, обойти половину лавок, в одной из которых в последствии смогла устроиться на работу, а также найти жилище. Последнее же представляло из себя небольшую комнатку, которая находилась в полуразрушенном доме, да в которой едва ли помещалась кровать и тумбочка. Стены в этом доме были очень тонкие, а потому было слышно все, что происходит у соседей, так же там потолок сыпался и еще очень много чего было... Но зато за эту самую комнату я плачу мало! Если сравнивать цену, то эта самая комнатка стоит как семь булок хлеба, и это всего за месяц, а на заработанные мною деньги я могу купить почти двадцать две! Правда двадцать две только в том случае, если я отработаю полностью дней так одиннадцать... Но это не главное. Главное, что та самая комната - моя. Мне больше не нужно побираться по улицам, выбирая себе в качестве ночлега какую-то помойку. Теперь у меня есть свой собственный дом, в который я могу вернуться. И пусть в нем все просто кишит крысами и тараканами, это ведь дело поправимое... Осталось только на мышеловки накопить и всякую там отраву прикупить, да и можно будет расстаться с ними, но, увы, это будет не скоро. Потому что мои сбережения уходят не только на меня. Раз в дня так четыре, я прихожу на свалку с двумя булками хлеба, да оставляю их на той самой горе мусора. И всегда, абсолютно всегда их не оказывается на следующий день. Конечно, с такими растрами у меня едва ли получается прокармливать и себя, но тем не менее продолжаю носить еду на свалку. Потому что если я могу помочь, то помогу. Потому что хотела бы, чтобы и мне так когда-то помогли, а не гнали и не бросали косые взгляды. Именно поэтому сегодня, когда закончу с подметанием улицы, за которую ответственна лавка, в которую меня приняли работать, я отправлюсь на поиски еще одной работы. Все же крысы, которые бегают по моей комнате, очень сильно надоели. Особенно по ночам. Когда я закончила с работенкой, то унесла метлу на место, отчиталась перед хозяином лавки, а после распрощалась, не забыв забрать плату. Уже вечерело, а потому на улицу вываливались пьянчуги, а половина торговых точек закрывалось. На смену им открывались кабаки. Куда можно было бы пойти устроиться на еще одну работу, причем такую, при которой я смогу посещать и первую, даже не могла и предположить. Мне на первую-то с трудом получилось попасть... Потому, подумав еще немного решаю махнуть рукой и просто прогуляться. Мне пока же хватает, а значит время всегда есть для того, чтобы найти еще одну. Может быть, я бы так и продолжила слоняться по улицам, разглядывая то, на что и так успела насмотреться, если бы не одно маленькое “но”. Точнее два маленьких “но”, с цветом золота. - Пусти, ублюдок! - ревет во всю глотку мальчишка в очках, которого за воротник оторвали от земли. Где-то в ногах у взрослого, который держит того паренька как черти кого, вьется второй, с отросшими волосами, подвывая в унисон первому. - Пожалуйста, не надо! Пожалуйста!.. Вокруг стычки стремительно образовывалась толпа зевак, которая никак не желала помочь детям. - Это ведь ты воруешь у меня овощи, а!? Мелкий засранец, я тебя сейчас так высеку, что на заднице не сможешь сидеть месяц! - Да пошел ты! - "мелкий засранец" плюет мужчине в лицо. - Мелкий утырок! - взрослый наотмашь бьет мальчишку по лицу, и голова того от удара поворачивается в бок, едва ли не делая полный оборот. - Нет, хватит! - плачет другой, цепляясь за штанину мужчины, что не нравится тому. - Отцепись от меня! - вскрикивает тот, пинком откидывая от себя завывающего. - Ты что, вообще охренел!? - кричит пуще прежнего "засранец", изворачиваясь в руках рассерженного взрослого. Если честно, то я вообще не понимаю толком как, потому что все происходит слишком быстро, мальчишка умудрился пяткой попасть буйному в многострадальное лицо. Мужчина выпускает из рук воротник "засранца" и последний падает на землю. Не удачно. Парень кривит губы в оскале, подлетая к другому, да в очередной раз загораживая того спиной. Из разбитой губы мальчишки стекает кровь, падая на землю, а второй, которой был отправлен пинком в полет, хватается за одежду старшего, роняя слезы. Я бледнею, наблюдая за происходящим. Как это жестоко. Как это бесчеловечно и подло! Взрослый избивает маленьких детей, которые едва ли могут дать отпор. Он ведь, если так подумать, глумится над слабыми. Разве это самый мужчина не может понять и увидеть, что они лишь маленькие, голодные мальчишки, которым, видимо, мало того хлеба, что я ношу. Нет, даже не видимо. Если я-то наесться не могу и все так же недоедаю, хотя больше не побираюсь, а сама покупаю, то что говорить о них? А ведь их может быть и не двое, а больше. Вдруг с ними есть еще один ребёнок, который просто не показывается на глаза? Вот они и стали воровать, а может быть и воровали до моего появления. Мужчина ведь видит, что они до безумия худы и слабы. Разве он обеднеет от пары овощей, которые те украдут? Думаю, что не сильно. Я бледнею сильнее от того, что мужчина рассвирепел пуще прежнего, начиная надвигаться на тех детей с горящими, явно не от доброты и светлых чувств, глазами. Бледнею от того, как тот, что в очках, отходит назад, отталкивая своей спиной другого, который все так же хватается за старшего, ища защиту, хотя этому самому старшему она сама нужна. Они похожи на животных, которых загнали в ловушку и которые все, что могут - это ожидать того, что произойдет дальше. - Нет, тебя выпороть мало, я тебя сейчас собственными руками придушу! - шипит мужчина, не переставая идти на детей. Ком подбирается к горлу, и я чувствую, что меня вот-вот вырвет. Вырвет от того, как безразличны окружающие потасовку люди. Нет, они не то, что безразличны, им интересно посмотреть на то, что будет. Они хотят поглядеть на то, как расправится с ними взрослый и сильный мужчина. Они все бездействуют, лишь смотрят на происходящее. Бездействуют, как я. И от этого понимания становится еще хуже. Голова идет кругом от того, что я совсем как они. Мусор. Ничего не делаю. Наблюдаю. Жду, что будет дальше. Отвратительно. Но что я могу? Что я, тринадцатилетний ребенок, пусть то не совсем так, могу противопоставить взрослому? Что я могу противопоставить толпе? А если я все же и смогу это сделать, то они ведь будут смотреть на меня тем самым взглядом... Взглядом, который я так ненавижу и боюсь. Который стараюсь забыть, и который иногда преследует меня в кошмарах. Ох, меня и правда сейчас вырвет! Я хотела было отвести взгляд, потому что...Беспомощна. Я ведь только-только начала жить нормально: смогла вырваться из трущоб и обрести дом, работенку. И все это в месте, где меня никто не знает и не относится так предвзято, как на старом острове. Я не могу все это потерять. Не могу! Думала я... Пока не наткнулась на взгляд. Мальчишка, который был оттеснен спиной другого, смотрел на меня. Теперь волосы не закрывали его глаза, потому что слиплись от грязи, да были спутаны. Он смотрел на меня своим глазами, в которых стояли слезы. Смотрел и надеялся, что я помогу. Нет, даже не так. Просил. Просил, потому что я уже помогла им и помогаю. И он ждет, что я не оставлю их, а выручу опять... А возможно все это я себе только придумала, но тем не менее он продолжал смотреть на меня. Смотрел так же, как и я когда-то, когда просила, хоть и молча, помощи у тех, кто желал мне смерти. И когда же мужчина подходил к ним едва ли не в притык, потому что мальчишкам больше не куда было отступать - позади них стена дома, то я сама не знаю, что же мной двигало, когда я рванула вперед. - Постойте! - мой задушенный вскрик заставил замереть мужчину, пред которым я же теперь стояла, закрывая уже своей спиной детей. Тихий и удивленный стон раздался позади меня. - Ты еще кто такая? Ты с ними, да!? - зарычал мужчина, надвигаясь уже на нас троих. Я сделала шаг назад, тем самым придави бедных детей, и в мою же сторону раздалось возмущенное "Эй!" одного "засранца". Но на него я никак не обращала внимания. Я концентрировалась только на взрослом дядьке, который, как какая-то большая глыба камня, которые я иногда посещала на старом острове для того, чтобы подумать и остаться наедине с собой, надвигался на нас. Он был страшным. Наблюдать за ним со стороны и быть перед ним - это две разные вещи. Мои колени задрожали и хотели было подогнуться, но я силой заставила стоять себя прямо. - Давайте я заплачу за украденные овощи! - я очень надеялась на то, что мой голос не дрожал, но это, конечно же, было не так. Боже, какой он страшный все же! - Ха. - мужчина задрал голову, смотря на меня так, как я ненавидела. Смотря на меня тем самым взглядом, который я проклинала... По спине пробежали мурашки - Ты? Заплатишь? А у тебя хоть есть деньги-то? Я, не теряя времени, полезла в карманы, доставая все, что заработала за сегодня и остатки за прошедшие дни. Было не много. Я бы даже сказала, что чудовищно мало, но все же на это можно было бы купить две булки хлеба. А у меня ведь как раз ничего из съедобного и не осталось дома. Протягиваю деньги, которые тут же выхватывают у меня из рук. Мужчина на зубок проверяет монеты, а я стою, едва ли дыша. Наблюдаю за тем, что тот собирается делать дальше: отпустит ли или исполнит обещанное? В это же время я старюсь как могу, не обращать внимания на тихие оскорбления мальчишки, который получил по лицу за моей спиной. - Зачем ты лезешь!? Я не просил помощи от такого мусора, как ты!!! Для того, чтобы тот все же заткнулся и не сделал хуже, я наступаю тому на ногу пяткой, да так, что мальчишка зашипел. Вот только то не помогло, ругательств стало вдвое больше. - Надо же, настоящие. - ухмыляется мужчина, прибирая деньги в карманы - Но этого слишком мало! - все же опять кривит свое лицо тот - Они наворовали куда больше, чем та мелочь, что ты дала! Ну все, меня сейчас точно стошнит от страха. А ведь он даже не вернул ту самую мелочь! Когда мужчина делает шаг к нам, то все происходит как-то быстро и само собой. Возможно, это сработал инстинкт самосохранения, а может чего еще. Не важно, на самом деле, потому что в следующее мгновение я хватаю за руки детей и срываюсь с места, проносясь между людьми, и тем самым расталкиваю тех. - Держите воров! - взвизгивает мужчина, а я толком-то и не слышу этого. По ушам бьет сердце, которое готово было выскочить из груди и распрощаться со мной навсегда. Но я бегу, таща двух детей за собой. Нет, не веду, а именно тащу, потому что они так худы и слабы, что едва ли перебирают ногами. И что самое интересное, один из них вцепился в мою руку, как утопающий в соломинку, а другой ее, наоборот, выдернуть пытается, что ни черта не помогает бегу, а наоборот мешает. - Хватит! - кричу на него, заворачивая за какой-то угол, да продолжая тащить. Мы пробежали едва ли метров двадцать, а я уже устала! - Отцепись я сказал, идиотка тупая! - прилетает мне в ответ, но я не говорю ничего ему, потому что надо скрыться где-то... И тут я вспоминаю, что как раз не далеко находится одно заброшенное здание, которое идеально подошло бы... Сжав в руках чужие ладошки, я стараюсь не сбавлять темп, да затеряться в переулках, потому что погоня так и не прекратилась. В памяти плохо отпечаталось то, как мы добрались до того заброшенного здания и как мы попали внутрь. В себя я пришла только тогда, когда одна из рук резко была выдернута из моей, а другая тихонько и аккуратно выскользнула. Я оборачиваюсь на детей, едва ли переводя дыхание, как меня толкают в грудь, едва ли достаточно сильно, чтобы упасть, но все же в самый раз для того, чтобы отшатнуться и удариться локтем об какую-то деревяшку. Черт, больно! - Эй! - возмущаюсь я, а в ответ мне говорят: - Не смей меня трогать! Не смей нас трогать! - голос настолько злой, что мурашки опять бегут по спине. - Я вообще-то помогла! - Я не просил о помощи. Как ты вообще посмела своими грязными руками нас тронуть! Как настолько грязное и отвратительное посмело!.. - дальнейшую брань в мою сторону прерывает другой парнишка, которые хватает "засранца" в очередной раз за одежду. - Хватит, пожалуйста, перестань, она ведь помогла нам!.. - его голос настолько тих и слаб, что у меня ком в горле встает от этого. Чувствую, что меня сегодня все же обязательно вырвет. - Заткнись, Роси! - рычит засранец, не отводя от меня голову. Я сквозь эти очки, готова поклясться, вижу презрительный взгляд. Да что с этим придурком такое?! Ему помогаешь, а он мусором называет! Хамло!!! - Еще раз увижу тебя-убью. - последнее, что он говорит мне, пред тем, как схватить Роси и пойти прочь. Он ведь Роси его назвал? Перед тем, как скрыться в проходе, который ведет на улицу, этот самый Роси оборачивается и едва ли на грани слышимости шепчет "Простите пожалуйста", а после уходит. Но в этот раз я не стала молчать, а потому, набрав полную грудь воздуха, закричала, что было духу: - ПОШЕЛ ТЫ, МЕЛКИЙ ЗАСРАНЕЦ!