Розовый Фламинго

Гроза не может длиться вечно. Рано или поздно она обязательно заканчивается, а вместо нее приходит яркое солнышко. После буйства погоды горожане начали возвращаться к привычной жизни. Лавочки снова открывались полноценно, а не в определенное время на какие-то жалкие пару часов. Пострадавшие от сильного ветра дома восстанавливали, а погибшие цветы, которые раньше росли в клумбах, вырывали и садили новые. Город вновь оживал. И мне, конечно же, опять нужно было посещать две работы. Вот только я не чувствовала от этого досаду или что-то в этом роде. Вместе с грозой ушли и кошмары, а потому я смогла вернуть нормальный сон. И, конечно, мне стало стыдно за то, что я сказала тогда ребенку, но извиняться перед ним не собиралась. Он мне тоже много чего наговорил, а потому если он не извиниться, то и я не собираюсь. Делать мне больше нечего! - Ну что ты там мешкаешься? - пробормотал недовольно один парень, который работал вместе со мной. Ему было от силы лет семнадцать, но ворчал хуже стариков на улицах. Серьёзно. - Ничего. - отвечаю ему в тон, отходя от кучи мусора, который вскоре увезут на свалку. - Отлично, иди тогда верни на место забор, а то Хозяйка нам по шее даст. - Какой забор? - не поняла я, смотря на парня. - С южной стороны. Он так и повален. - Ты про тот, который находится рядом с сараем? - Нет, про тот, что у свиней. Конечно, я про него, не знаешь, что ли, где юг находится? Меня это возмущает и злит. Конечно, я не знаю, где находится юг, как и север с востоком и западом! Мне книги даются все так же чудовищно плохо, а тренироваться читать времени у меня просто нет! Так я и поговорить не могу ни с кем еще в придачу, потому что постоянно работаю! Тупорылый ты кусок... Делаю вдох, стараясь успокоиться. Видать, за те быстрые переругивания с тем зазнавшимся мальчишкой, я успела подцепить его дерьмовый характер. - Как южный забор может быть повален, если его еще вчера починили? Причем починила я! Чинила, как и за день до этого! Как и за два дня до этого! Парень смотрит на меня с безразличным выражением лица, пожимая плечами. - Я откуда знаю? Он повален, иди чинить. Если не хочешь, то оставь все как есть, я тебя просто предупредил, чтобы тебе не сделали выговор. - на этих словах он уходит. Сделав глубокий вдох, да помассировав переносицу, иду к этому самому южному забору, бурча ругательства. Нет, правда, что за чертовщина? Я чиню его уже который день подряд, а он все равно оказывается повален! Если найду того, кто его намеренно валит, а ведь это точно так, потому что земля уж слишком взъерошена в том месте, где находятся колья для того, чтобы он сам рухнул, то заставлю чинить! Это вообще-то не такая уж и простая работенка!!! Придя на место, смотрю на это безобразие. Забор, который был мне по бедра, повален, да и не просто повален, а самым настоящим образом выкорчеван из земли и брошен в лужу. Нет, ну это... Это ведь кошмар! Вот если правда найду виновника, то я не просто заставлю его обратно ставить, я его грязь заставлю сожрать! Хотела было начать возвращать забор в положенное состояние, как замечаю до одури знакомую шевелюру в зелени неподалеку. - Да ладно... - охаю я, понимая, что нашла виновника. Злобного, такого противного виновника, которого я сейчас!.. Иду стремительно к кустарнику, от которого слышу паническое "Ой!", а после шевелюра зарывается в листву. Я настигаю неудачного укрытия быстро, руками резко разводя преграду, начиная грозно говорить: - Ты, мелкий заср... - но замолкаю, удивлённо смотря на парня - Роси? Ты что тут делаешь? Я думала, что это был тот... Но оказывается другой. Только вот зачем он здесь и зачем ему валить этот несчастный забор? - А? - на меня глядят в ответ удивлённо - А ты откуда з-знаешь как меня зовут? - Слышала от братца твоего. - недовольно отвечаю ему, все так же хмурясь, но увидев, как ребенок весь сжимается от моего грубого тона, смягчаюсь. Оно само как-то получается на самом деле - Ты что здесь делаешь? Мальчишка предо мной поджимает губы, опуская голову. Отвечать мне не собираются. - Ладно, другой вопрос: зачем ты валишь забор? Чем он тебя не устроил? - Это, - ребенок тут же резко поднимает головешку и сморит на меня с испугом в глазах - не я! Я только сейчас пришел! - Ла-а-адно... - смотрю на него с прищуром - Тогда это тоже не ты валил его в другие дни? Блондинчик отрицательно трясет головой. - Тогда кто? - Роси было открыл рот, чтобы ответить, но резко захлопывает его с характерным стуком, да поджимает губы. Так, ясно кто это делал - Хорошо. Я поняла. Зачем твой брат его валит? Вновь открывает рот, но захлопывает тут же, опуская голову еще ниже. Мне кажется, что ему проще вообще просто лечь уже на землю, уткнувшись в нее лицом, чтоб прям наверняка я не видела его физиономии. Собираюсь было еще раз спросить его причину визита сюда, но заурчавший живот останавливает меня. Уши мальчишки краснеют на глазах. Теперь мне и это ясно. - Хочешь кушать? - все же спрашиваю его, на что получаю неуверенный кивок. Задумавшись, я лезу в карманы, доставая оттуда какую-то мелочь. Основная часть денег лежит дома, бережно спрятанная под матрас кровати, но тем не менее этого должно хватить как минимум на две булки хлеба. Я тяну деньги ребёнку, со словами: - Бери и иди купи что-нибудь. Я должна была завтра принести вам еды, но раз сейчас нужна, то иди. Вот только Роси не спешит брать денег. Он даже как-то испуганно отшатывается, быстро-быстро замотав головой отрицательно. - Не хочешь есть? - Хочу... - Так чего не берешь? Опять нет ответа. Он что, не умеет пользоваться деньгами или боится? Понимаю, что даже если спрошу это, то ответа мне не будет. Вздыхаю. Думаю о том, что делать. Точнее, как бы отпроситься у хозяйки пораньше... Вот только мой вздох, видимо, понимают неправильно, потому то Роси смотрит на меня еще более испуганнее, чем обычно, да резко склоняется в поклоне, лихорадочно зашептав: - Простите пожалуйста! - он собирался было рвануть прочь, но я перехватываю его за руку, не давая сбежать. - Стой-стой-стой. - удивленно говорю я - Ты чего? Куда побежал-то? Я разве сказала, что не накормлю? Сейчас я отпрошусь и пойдем купим еды, так что подожди меня здесь и никуда не уходи, понял? В ответ быстро кивают и я отпускаю его, возвращаясь обратно на огород. Хозяйка нашлась быстро. Она, как и всегда стояла в тени яблонь, давая поручения работникам. К счастью, уговаривать ее долго не пришлось, она была достаточно понимающей женщиной, хоть и не любившей бездельников, а потому вскоре я возвратилась к южным воротам, где меня ждал Роси. Когда я приблизилась к нему, то на его лице отобразилось некое облегчение и даже лёгкая радость. Он что, думал, что я обманула его и не приду? От такого мне стало дурно даже немного. Не просто дурно, а совестно от того, что я могла бы так сделать, а он бы, может быть, прождал меня какое-то время, а после ушел бы разочарованный и обманутый. Нет, я конечно бы такого не сделала, но все же, понимая, что мог быть бы такой вариант, мне было стыдно и плохо. - Пошли? - спрашиваю его, кивая головой. - Угу... - и мы ушли от южного забора. Вот только через пару метров ребенок рухнул, едва ли не снеся и меня следом... Тем не менее мы продолжили путь. С окраины до центра, если идти окольными путями, было не долго. Такими путями мы шли исключительно потому, что Роси не желал идти как все нормальные люди. А именно, когда мы подходили к центральной улице, то он резко встал, да замотал головой, потом указывал на какой-то проулок. Объяснять мне опять никто и ничего не захотел, потому я просто смерилась и мы пошли. По пути нам встречалось мало людей, а если таковые и были, то они... Вели себя достаточно странно. Можно подумать, чего странно? Люди идут по своим делам, к тому же неизвестно, что это вообще за люди и как они обычно ведут себя, но все же... Когда мы проходили рядом, то они как-то морщились и отходили от нас подальше, что-то после тихо обсуждая. К сожалению, я не слышала, что именно, потому что они делали это слишком тихо и быстро, потому я на них старалась обращать внимания как можно меньше. Я думала, что это было странным, но вся красота началась тогда, когда мы вышли с непонятных улочек на центральную, потому что по-другому уже было никак. Все лавки находились именно там. Вот тогда-то и пошла все так, что ничего не понятно. Мы шли, а люди от нас не то отскакивали, не то отбегали, да причем с таким выражением лица, словно я у них кошку убила... И сколько бы мы ни шли, они все отскакивали и отскакивали. Обсуждение за нашими спинами становились все бурнее и громче, что в конечном итоге я смогла услышать то, о чем они говорили, пусть и только обрывками. - Что это здесь делает?.. - ... ублюдок! - ... может позвать?.. И так далее и так далее. Я непонимающе оглядывалась по сторонам, правда не зная, что происходит. Почему они все реагируют на нас таким образом? И ту я встречаюсь со взглядом одного из горожан. Это была старая женщина, чье морщинистое лицо кривилось так, что я буду ее в кошмарах видеть. Она смотрит так... Так... Так презрительно?.. Нет... Ненавидяще? Да что это такое?! Почему она сморит так, как смотрели они!? Оглядываюсь по сторонам. Так сморят все. Все. Что не так? Что не так!?! Мне становится тошно. Непонятный ком встает в горле, а живот начинает болеть. Я горблюсь, старясь казаться меньше. Хочу убраться отсюда, хочу уйти отсюда далеко, чтобы на меня не смотрели таким образом. Отвратительно. Я ничего не делала, я ничем не заслужила таких взглядов. Я каждый день на работе, с утра до вечера, с утра до вечера! Почему они смотрят? Почему? Почему? ПОЧЕМУ? И я нахожу причину. Точнее случайно замечаю ее. Черт, Роси... Я совсем забыла о нем... И тем не менее ребенок, который шагал все это время за мной, выглядит еще хуже меня. Он совсем-совсем какой-то бледный, едва ли не зеленый. Стоит, сжав руками свою грязную и рваную одежду, да опустив голову вниз. Но это не мешает увидеть мне дрожащие губы и красные глаза, в которых стоят слезы. Я мгновенно поднимаю голову и смотрю по сторонам уже без той паники, которая была. Собравшийся народ глядит не на меня, а на него. Глядит так осуждающе и яростно на маленького ребенка, который, я думаю, не мог сделать что-то такое ужасное, чтобы заслужить подобное отношение к себе. И... Я опять вспоминаю себя... Вспоминаю, что была на том же самом месте, на каком сейчас пребывает Роси. Как же гадко. Неуверенность и страх, который до этого сковывал меня, пропадает совсем. Я больше не горблюсь и не стараюсь казаться меньше. Больше не смотрю загнано, а наоборот, с вызовом рассматриваю людей, которые меня совершенно не замечают. Сделав вдох поглубже, я беру за ладошку мальчишку, и тяну за собой. Слышатся удивлённые вздохи, а сам ребенок ойкает. Да что с ними не так?! Я оборачиваюсь по сторонам, пытаясь найти хоть какую-нибудь угрозу, которую могут нести горожане, а они могут. По себе знаю. Если они собираются как-то навредить ему, то пусть попробуют, я их всех так отпинаю!.. Мы идем, а вдохи не прекращаются. Не прекращается ничего, но я все равно тяну еле шагающего Роси за собой, подходя все ближе и ближе к лавке. Торговка встречает нас презрительным взглядом. - Две булки хлеба. - я тяну ей деньги, а она морщится, и так страшно глядит за мою спину, где Роси пытается не то ли спрятаться за мной, то ли пройти сквозь меня. Уж слишком сильно он жмется, да дрожит. - Хлеб закончился. - отвечает мне девка, морща свой носик. Говорит, что нет хлеба, хотя рядом с ней целая полочка со свежевыпеченными буханками, которые своим запахом прям так и манят. Морщит свой курносый и аккуратный носик, который так и хочется отрывать. Мерзавка! - Да что вы? - тяну я, сладко улыбаясь. Эта дрянь не собирается продавать мне хлеб из-за того, что Роси здесь? Да что сделал этот мальчишка, что к нему такое отношение?! Но... Теперь понимаю, почему тот мелкий засранец ждал меня тогда под дождем. Им же просто не продают ничего и гоняют по всему городу? Как отвратительно... Но я не собираюсь отступать. Этот ребёнок пришел ко мне за помощью, а это значит, что дела совсем плохи и того, что я ношу уже просто не хватает. Я не уйду отсюда, не получив хлеба - А это что? - указываю пальцем на еду. - Муляж. – тут же отвечают мне. - М-м-м. - с моего лица так и не спадает улыбка - Долго наверно делали, он выглядит так натурально... - Делали столько, сколько надо. - тут же резко отвечают. Нет, ну правда, дрянь же! - Так продайте мне два муляжа, понравились очень. - Не продаётся. Я злюсь, и по всей видимости делаю больно Роси, потому что он ойкает. Блин, слишком сильно сжала руку. Вот только злость не проходит никуда. - Слушайте... - продолжаю я пытаться добиться хлеба - Продайте мне уже этим булки, вы ведь только тянете время. Чем быстрее куплю - тем быстрее уйду. - Я ничего не продаю, сказала же! - вскрывает она, так и смотря злобно уже не просто мне за спину, а на меня. Но вот только от ее взгляда мне так все равно, что даже посмеяться впору. Ребенок, который дрожит за моей спиной, придает мне сил, и я продолжаю противостояние - Если не прекратишь нервировать меня, то я позову!.. Я даже не дожидаюсь окончания ее монолога. Прекрасно знаю, кого она позовет, вот только не помню как их там точно называют... Если коротко, то это люди, которые управляю на земле всем, ну к примеру могут наказать или чего еще. В море, кстати, что удивительно, управляют другие. Тоже не помню кто, но не важно. - Позовете, а что дальше? Что скажите-то? - голос становится тише - Что продавать хлеб не собираетесь? Это ведь глупо. Ну скажете вы им это, а я скажу... - черт, думай-думай-думай! - А я скажу... Что вы делаете что-то странное... - Ну и что же? - на ее лице появляется ухмылочка. - Скажу, что вы делаете что-то странное с детьми! - выпалила первое, что пришло в голову. Не знаю даже, что она сможет сделать с детьми-то? Погонять по городку? Заставить погавкать? Правда не знаю, просто выпалила и все. Вот только это возымело эффект. Тетка стала вся бледная, даже посинела слегка. Странная. Чего только так напугалась? - О-они не поверят тебе... - Да что вы? - продолжаю давить. Достала, просто продай мне этот чертов хлеб!!! - Вы правда так думаете? Ну и кому же поверят: мне или вам? Мне, ребенку, или вам, взрослой тетке? -Т-тетке!? - Так продадите хлеб? Ответом мне служат не слова, а быстро действующая девушка. Она резко разворачивается, хватая с полочки две булки и едва ли не бросает их в меня. - Получила хлеб? Теперь убирайся! - Ой, спасибо большое! - улыбаюсь еще шире, уходя прочь, так и не отпустив Роси, который голову не поднимал. Мы идем мимо толпы, которая с радостью уступает нам дорогу, не желая нас задерживать ни на одну несчастную минутку. Я продолжаю смотреть по сторонам, ища хоть какую-то угрозу. Если она же появится, то я побегу от нее так быстро, как смогу, таща за собой ребенка, но ее нет, а потому я лишь не сбавляю шаг, вскоре скрываясь в каких-то проулках, в которых людей не было. И лишь в спину я услышала последнее от кого-то из толпы: - Она разве не знает, кто это?.. Да, не знаю, но хотелось бы, вот только не могу. Не тогда, когда маленький ребенок за мной все так же шагает с опущенной головой, и рука которого так дрожит в моей. Мы покидаем город, переходя в самое начало свалки. Оборачиваюсь и смотрю на мальчишку, не зная, что и сказать. Меня никогда не успокаивало, да и я никогда не успокаивала никого, потому даже не имею хотя бы малейшего представления о том, что говорить ему. Аккуратно отпустив чужую ладонь, поворачиваюсь целиком с Роси и присаживаюсь перед ним на корточки. Он поднимает взгляд на меня и ждет, что я скажу на все то, что произошло. Вот только сказать ему мне нечего, потому улыбаюсь, протягивая хлеб. - Этого ведь хватит для того, чтобы продержаться до завтра? Я обещаю, что постараюсь принести побольше. Роси кивает, забирая хлеб. Я уже собиралась было вставать и уходить домой, потому что сегодня все равно отпросилась уже, потому дома что-нибудь поделаю, к примеру приберусь наконец-то там, да отдохну, но меня останавливает тихое: - Воды... - Что? - Воды еще... Пожалуйста... Совсем нет... Я смотрю на ребенка с широко раскрытыми глазами. Воды? Еще и воды нести? То есть, все это время я носила лишь еду, да оставляла их без воды? Они не могут найти ее совсем? Но почему? Тяжко вздохнула из-за своей ошибки, я увидала, как ребенок напрягся, ожидая, что я откажу. Да почему он думает, что если я вздыхаю, то обязательно этот вздох относится к нему? - Хорошо, я принесу и воды. А теперь иди. Роси кивает, тут же отворачиваясь и собираясь уходить, но не успела я даже подняться, как он спотыкается на ровном, хоть и не совсем, месте. Парень смешно и нелепо размахивает руками, но это не спасает его от падения. Булки хлеба валятся рядом с ним. Перепугавшись, потому что земля покрыта не мягкой травой, а всякой острой гадостью, бегу к нему с воплем "Роси!", тут же рассматривая мальчишку на предмет повреждений. Все, что он сделал этим падением - это разодрал коленки и ладони. Ранение пустяковое, но тем не менее мальчишка сидит и хнычет, не в силах подняться. Ну что, дом отменяется. Я присаживаюсь пред ним спиной на одно колено. - Залазь и держись. Дважды повторять не пришлось. Парнишка взбирается на меня, крепко вцепившись ногами и руками, а я поддерживаю его одной рукой, второй же подбирая хлеб. Пришлось изволочиться, чтобы нести Роси и еду, но это все же вышло, пусть и с трудом. - А теперь показывай куда идти. - пыхчу под нос себе, пытаясь сдуть прядь черных волос. И он показывает. Мы идем достаточно долго, обходя невероятное количество гор из мусора и ям. Идем, точнее я иду, через импровизированные мостики, которые тоже состоят из мусора. И я правда удивляюсь тому, какая все же большая свалка в этом городе. Могу даже сказать, что она невероятна. Пусть это она и удивляет, но, к сожалению, куда меньше реки, через которую нам нужно было перейти... Не по ней правда, а через еще один импровизированный мостик, но все же... Не могу сказать, что это река в привычном понимании... Это просто одно название от нее, потому что река не может быть зеленой... Такой ярко-зеленой, что глаза слезиться начинают. И это если не говорить про запах! Боже, этот запах! Не могу даже точно сказать, что больше выедает глаза, он или цвет. - Не заходи в воду... - шепчет мальчишка у меня за спиной - Она ядовита... Не совсем понимаю, что это значит, но я делаю то, что мне говорят. Переходя по мостику, который из себя представлял просто груду сваленного мусора, что частично тонул в этой зеленой жиже, я едва ли не падаю с него, вовремя поймав равновесие обратно. Вот мост и непонятная речка остаются позади, а я понимаю теперь до конца, почему Роси попросил меня ещё воды им носить. Из этой самой речки я бы даже не стала пить под угрозой чего-нибудь ужасного, а если смотреть на отношение в городе, то тут ничего не остаётся, кроме как надеяться на милость. Вот только где они тогда до этого брали воду? Неужели пили из этой... На самом деле знать даже не хочу. Потому что понимаю, что независимо от ответа буду чувствовать себя виноватой, хотя можно было бы подумать в чем провинилась? Но то не важно. Роси за моей спиной в последний раз шепчет мне направление перед тем, как уснуть. Да, вот так просто уснуть на руках чужого человека, который даже отдаленно не понимает куда нести твое тело. Но я не бужу его, а лишь стараюсь аккуратнее ступать по мусору, которому, если присмотреться, кажется не один год. Значит я ушла в самую глубь свалки. Пройдя еще немного, я выхожу из этих гор всякого барахла. Теперь впереди меня находится только непонятная и большая поляна, состоящая из все того же привычного мусора с едва ли уловимыми ямками. В конце свалки, который я наконец вижу, находится море. Море, которое утопает так же в сяком барахле. И вот между гор мусора и грязным море стоит домик... Нет, это даже не домик, а нечто отдаленно похожее на него. Я бы назвала это обычным словом «сарай», но вот только язык не поверчивается его даже так назвать. Все перекошенное, едва ли не разваливающееся от легкого ветерка с моря оно стоит, а я поджимаю губы. И в этом месте живут эти двое? Вот в этой... В этой рухляди?.. Какой кошмар... Сделав поглубже вдох, иду туда, понимая, как несправедливо все же бывает... А также отлично понимаю, что это был второй, но уж точно последний акт геройства с моей стороны. Я такого точно больше не смогу повторить. Просто в тот момент... Мне стало так жаль и так обидно за Роси, что все случилось как-то само собой. Наверно, я просто захотела попытаться стать спасителем в глазах беспомощного, что мне не особо понравилось в последствии. Если отношение горожан после такого ко мне станет плохим... То я наверно больше и правда не смогу помогать этим детям, потому что сама себе помочь не в силах буду. Я дохожу до полуразвалившегося строения, замирая у "входа". Этот самый "вход" представляет из себя обычный проем, которые прикрыт каким-то куском сколоченных деревяшек. Заходить в это строение я вот вообще никак не хочу, но не могу же я просто разбудить ребенка, всучив в руки еду и оставить самому разбираться со своими травмами. Я ведь старше его, а потому должна помочь, хотя почему должна не знаю. Вот просто должна и все. И все же этим должна заниматься не я, а другой. Где вообще носит этого мелкого засранца? Взял, оставил брата, а сам шатается черт знает где. Вот увижу и уши надеру... И не важно, что этого, конечно, не будет. Мы снова ограничимся небольшой перепалкой на словах, а после разбежимся. Вот только я жду даже этого. Закончив мяться у входа, прохожу внутрь. Здесь нет даже отдельных комнат. Просто вход и тут сразу и кровать, и куча каких-то вещей, сваленных в беспорядке. Кровать. Стоп, на ней то-то лежит и уж точно не мелкий засранец. Этим "кто-то" оказывается женщина, которая еле-еле приподнялась на локтях и уставилась на меня в удивление. Она... Она выглядела еще ужаснее, чем Роси и его брат засранец. Как-то раз я не просто услышал, а мне даже довелось увидеть человека, которого назвали "на волоске от смерти", так вот... Она точно копия этого человека. Несомненно, будь эта женщина здоровой, то она была бы невероятно красива. Ее волосы совсем как у двух братьев, и если бы она была на солнце, а не в тени этого хлипкого построения, то они переливались бы подобно золоту или дорогим тканям. Наверно... Это единственное, за что я могла бы похвалить ее. Что меня больше всего привлекало, так это ее глаза... Я знаю точно, они когда-то были голубыми, но сейчас от цвета осталось тоже одно название, как и от повстречавшейся недавно реки. Они... Какие-то мыльные... Не могу описать точнее. Мутные... Да, мутные! Как у рыбы с центральной улочки у лавок. Мутные, но еще живые, хотя жизнь едва ли держится в хозяине глаз. - Вы кто? - раздаётся ее хриплый и такой уставший голос. тут же понимаю, что говорить этой женщине тяжело и больно. - Я... - не успеваю что-то сказать, как ребенок за мной вздрагивает, резко поднимает голову и соскакивает вниз со спины, но не удачно. Тут же падает. От нас с женщиной раздается удивлённое и напуганное "Ох!", вот только мальчишка не собирается валяться. Он подрывается и бежит к больной, прыгая в объятия. - Росинант, я что говорила про бег? Расшибёшься же... - ворчит женщина, но делает она это так мягко, что непонятное тепло разливается в груди. Ее маленькие руки гладят нежно мальчишку по спине и волосам, который уткнулся той куда-то в грудь. Я сразу понимаю, что это за женщина передо мной. Мама. Больная, едва ли живая и чужая мама, которая, несмотря, на ворчание улыбается ребёнку... И теперь я хотя бы знаю, как полностью зовут этого самого ребенка. Росинант. Роси. Наверно она долго подбирала ему имя, чтобы оно так красиво звучало... - Росинант, кто это? - все же повторяет свой вопрос женщина, теперь уже смотря на меня своими мутными и уставшими глазами. Неясное смущение овладевает мной, и я сжимаю хлеб в руках. - Она... Это она носит нам еду... На лице матери передо мной появляется удивление и благодарность, а после становится очень стыдно после того, как она пытается поклониться, все так же сидя в своей кровати, которая едва напоминает ее. Это так, сваленная груд ткани на каком-то мусоре... Здесь все из мусора... - Нет-нет! - сразу подлетаю к ней, не давая ей полностью склониться. Боже, да она же совсем слаба! Как бы ей ни стало хуже от этого самого ненужного и такого нелепо поклона! - Это не нужно, правда! Правда не нужно, мне совсем не сложно! - вру им и себе, пытаясь аккуратно уложить эту женщину на место. Она поддается. - Спасибо... Спасибо за то, что носишь нам еду... Она так нужна... Нам... - говорить ей совсем тяжко становится, но она говорит, а все так же поджимаю губы. - Мне правда не сложно. Я завтра принесу вам больше. И воды тоже принесу, поэтому, пожалуйста, не вставайте. - а сама в голове отмечаю, что придётся доставать отложенные деньги и, наверно, снова перейти самой только на хлеб. - Я даже не знаю, чем вас отблагодарить... - Ничего не нужно - тут же прерываю ее, смотря уже на давно поставленный хлеб. - Скажи... Скажи хотя бы как тебя зовут, девушка... Я краснею не только от того, что меня назвали "девушка", но и от того, что имени-то у меня все так же и нет... Опять становится стыдно. Наверно от этого самого стыда я скоро и помру. - У меня нет имени. - говорю это быстрее, чем успеваю подумать и захлопываю рот. Росинант отлипает от матери и смотрит удивлённо, женщина глядит так же. - Как это? – бурчит ребёнок. - Мне не успели его дать. - пожимаю плечам, делая безразличный вид. Вот только стыдно... М-м-м - Родители погибли, а больше никого у меня и не было. - Какой ужас... - шепчет больная, а после подзывает рукой к себе. Я, немного помявшись, все же иду к ней, а она протягивает руки и обнимает меня, заставляя склониться над ней. Удивлена ли я? Да. Вот только она не дает мне ничего сказать по этому поводу, как начинает первая шептать мне на ухо. Говорить в полный голос той, видимо, стало совсем тяжко. - Мне так жаль, что с тобой такое случилось... - она делает небольшую передышку - У каждого ребёнка должны быть родители, и уж тем более имя.... Я выпутываюсь из ее объятий с улыбкой на лице. - На самом деле это не так страшно, как кажется! Я как раз ищу себе имя, и найду. Она тоже улыбается, немного прикрыв мутные глаза. Тишина не успевает задержаться, как в помещение входит один засранец. - Ты что здесь делаешь? - шипит тут же он, скорчив так страшно лицо, что у меня ноги задрожали, но я всеми силами этого не показывала. - Дофламинго, она нам еду принесла, будь повежливее. – твердым голосом шепчет женщина, а мои брови ползут вверх. Так вот как тебя зовут, засранец! Я думала, что мальчишка собирался было что-то сказать, по крайней мере какую-нибудь очередную гадость, но он молчит, крепко сжав губы. Ага-а-а-а, значит перед матерью не можешь! Вот и правильно, нечего перед больной женщиной показывать свой дерьмовый характер. Вот только ощущать на себе пристальный и явно недоброжелательный взгляд не особо хочется, потому, повернувшись к больной, я с улыбкой говорю: - Уже поздно, мне нужно идти. - и дождавшись в ответ "Хорошо, будь аккуратна по пути" выхожу из помещения. Я думала, что спокойно дойду обратно домой, но не тут-то было! За мной увязалось два блондина. - Зачем вы идете за мной!? - спрашиваю, развернувшись на пятках. Росинант ничего не говорит, отвернув гуаву, а вот Дофи отвечает. Но, если честно, лучше бы он молчал. - Чтобы ты не потерялась, а то кто будет еду-то нам носить? - и на лице его самодовольная ухмылка... Честно, впервые ее вижу. При наших встречах он обычно лицо свое морщит противно, а тут... Улыбается, пусть и не по-доброму. - Так тебе же вроде не нравились эти помои, с чего мнения свое поменял? - Потому что это правда нам нужно... - едва ли слышно бурчит мальчишка, а я даже удивляюсь. Такая же самодовольная улыбка расползается на моем лице. - Ах, значит засранец научился признавать, что без меня все было бы худо? Удивлена. Мальчишка тут же вспыхивает. - Сама ты засранец! Дрянь, у меня имя есть вообще-то!!! - Ага, знаю, Дофи, знаю. - мои губы тянутся еще шире в улыбке, когда вижу, как ребенок замирает с открытым ртом, пока брови летят куда-то вверх. Нет, он правда думал, что я не услышала, как его зовет мать? Или, быть может, его удивило то, как я сократила его имя? Кто ж знает. За нашей перебранкой совсем не замечаю Росинанта, который выглядит не то удивленным, не то обеспокоенным. - Это вообще-то невежливо, когда один знает имя, а второй нет. - на его лице опять злость. М-да, и правда чрезвычайно злобный мальчишка. - А у меня и нет его. - опять пожимая плечам. Чёрт, а ведь мне и правда нравится ругаться с ним. Как бы это ни вошло в привычку... Минута тишины и... Вот, губы Дофламинго растягиваются в улыбке, пока моя сползает. Потому что улыбка его мне совсем не нравится. Улыбка эта... Ублюдская какая-то... - Если нет имени, то я буду звать тебя... – кажется, что губы чужие вот-вот треснут - Руби. Я бледнею вместе с Роси. Я-то от того, что слышала это имя в кошмарах... Руби... руби-руби-руби-руби, которую так отчаянно звали и которая ничего не видела... Которая Я ничего не видела, пока звали ЕЕ. Ну уж нет... Не-е-е-е-е-е-е-ет, спасибо, но нет! Но вместо отказа у меня вырывается: - Чего?! - потому что не понимаю, откуда же он знает имя из моего сна, вот только одновременно со мной вскрикивает Роси. - Дофи, нет!!! Непонимающе гляжу на ребенка. Чего это он? - У тебя, Росинант, не спешивали. Теперь она будет Руби. - В смысле не спрашивали? Меня должны спросить! - возмущаюсь я, но младший делает это куда рьянее, а потому мои потуги совсем не замечают. - Ты не можешь ее так назвать! Так нельзя! - Могу и сделаю. – ублюдская улыбка начинает раздражать. - Да что за... – не понимаю я, но меня ОПЯТЬ перебивают. - Дофи, ты не можешь называть ее именем собаки! Я давлюсь воздухом, пока моя кожа багровеет от злости. От такой наглости я совсем забываю о кошмаре, который до недавнего времени мучил меня. - Чего, блять?! Именем собаки?! Ты вообще ахринел?! - кричу я на засранца, а в ответ мне раздаётся только смех, который я впервые слышу за все время наших встреч.