Розовый Фламинго

Дофламинго пил часто. На священных землях, небесах, это считалось не пьянством, а признаком почета. Признаком твоего могущества и состояния, ведь Небесные Драконы, как было известно даже самому одичалому чурбану, пили только отборный алкоголь, выдержка которого, не редко, была за пару сотен лет. И, соответственно, за один лишь бутыль, не редко, отдавали целое состояние. То было связано с тем, что эти самые бутыли продавали сами Небесные Драконы. Настоящая роскошь богов. Но суть не в этом. Дофи пил. Но не вино со столетней выдержкой, а обычный скотч. Дерьмо. Обычно он пил для того, чтобы поскорее уснуть, потому что, ну, как бы сказать, стресс. Он распланировал свое будущее на десять лет вперёд, а потому всегда был напряжен. Всегда все контролировал, чтобы все прошло по плану. Настоящий кукловод, дергающий за ниточки. Он пил, когда настроение хоть немного портилось, а это было почти всегда, потому что знал, что с контролем еще не все в порядке. Но при этом парень никогда не пил сразу после пробуждения глубокой ночью. Никогда не пил сутками напролет. Как бы Дофи не планировал будущее, он не мог это самое будущее предугадать. Да, он наконец получил ту, что так желал, но на этом планы, как бы, застопорились. Нести бессознательную девушку к себе на корабль, заковывать ее в тяжеленые кандалы и прятать в самой дальней части корабля, чтобы не один сучёнок с его команды не посмел даже к той приблизиться, потому что она только ЕГО - это одно. А вот как с ней взаимодействовать - это другое. Когда он притащил Руби на корабль, Дофи собирался зайти к той на следующий день, чтобы... Побеседовать. Да. Они ведь не виделись десять лет, так что почему бы и нет? Но вот незадача. Каким бы сильным Дофи не был, чтобы творить всякую мракобесию, а справиться со своей паранойей не вышло. Соскакивать посреди ночи, измазывая постель в собственном холодном поту - это было не то, чего ожидал Донкихот. Острое чувство того, что мерзавка сбежала, так сносило голову, которая была далеко не в порядке, что он полоумно бросился в каюту к пленнице. Он замер только у двери, с милостью чьей-то останавливая себя от того, чтобы снести нитями дверь. Открывая и входя внутрь, расслабился мгновенно, когда увидел девчонку, спящую на кровати. Он как загипнотизированный прошёл к её кровати и сел рядом, наблюдая за той. Хрупкая. Беззащитная. Так и напрашивается на то, чтобы ей свернули шею или скинули с кровати. Но нет, нет, нет, он не будет этого делать. Руки с трепетом перебирали волосы, пока ночной визитер находился как под гипнозом. "Прекрасно" - с усмешкой думал он, рассматривая свою драгоценность, которую с таким трудом получил. Девушка, что так неумело притворялась спящей, забавляла его. А потом он забылся и слишком сильно натянул волосы, так что пришлось бежать, хотя от чего бы? Это его корабль, он волен делать, что только захочет. Наступил день и он намеревался прийти к ней, но, увы, капитанские дела не терпят отлагательств. Маленький бунт, закончившийся утоплением слишком смелых, непонятные проблемы с поставками оружия и алкоголя. И так изо дня в день что-то да мешало. Лишь ночь была в его распоряжении. Лишь ночью на него набрасывалась паранойя, и только тогда он бежал к ней, что так упёрто делала спящий вид. Это ничего страшного. Все нормально. Пусть играется, ведь это его корабль. Она заключена и ничего не сможет сделать. Не сможет удрать. А потом... Он напился. Вот просто не получилось уснуть, а потому он пил и пил, но расслабится так и не получилось. Паранойя настигла во время бодрствования. Донкихот плохо помнил то, как пришёл к ней и рухнул у стены. Градус тот только повышал, а потому уже не чувствовал, какое спиртное в принципе пил. Руби до сих пор строила из себя хер пойми кого. На пьяную голову люди творили много дерьма, и Дофи, пусть он и не был человеком, а богом, хоть и павшим, не являлся исключением. Её голос был для него сладким мёдом. Её глаза - погибелью. А слова - источником агрессии. Он прекрасно знал, что Руби - дрянь с грязным ртом, но тем не менее поддался импульсивному желанию показать, КТО здесь на правах владельца, а кто вещи. Поддался отчаянию, которое давно плавало вместе с ним. Которое десять лет не покидало его. Донкихот не видел за беленой бешенства её исказившееся лицо, кровь, которую сам пустил, страх. А как увидел, то отшатнулся, кажется, в мгновении протрезвев. Но это только кажется. Осознание на хмельную голову обрушилось лавиной. Он чуть не убил её. Чуть не убил ту, которую так жаждал найти. Жаждал вернуть. Чуть не убил ту, кто стал ему дороже даже его очков. Донкихот Дофламинго никогда не признается, что едва ли сам не умер, когда увидел девушку, залитую кровью. И это все его рук дело. Дофламинго всегда был плохим ребёнком. Всегда был плохим человеком. - Дофи... - зовет она, а он сильнее впивается ногтями в кожу рук, потому что противоречивые эмоции душат. Даже сейчас, когда он вытворил настоящий бред, да, парень признавал это, потому что алкоголь виноват, а не он, она звала его с этим до тошноты сочувствующим выражением лица... Будто понимая. Но как Руби может понимать его, если он сам себя понять не может? Если он не может понять и её? И не поймёт. Ему нужно убираться отсюда, пока он и правда не натворит чего хуже. Пока не натворил того, о чем пожалеет, а он пожалеет, Дофи знает. Он пожалеет так же, как жалеет о том, что когда-то убил отца. Жалеет, что когда-то спугнул малыша Роси, который теперь хер знает вообще где. Дофи жалеет. Но он никогда не скажет об этом вслух. Никогда не признается ни другим, ни себе. Никогда.

***

Парень предо мной дернулся и стремительно, едва ли не бегом, двинулся прочь из каюты. Понимание того, что если он сейчас уйдёт, то я... Не знаю, я просто должна остановить его. - Стой! - рванула было за ним, но тут же вскрикиваю и падаю на колени, очумело моргая. Дрянные осколки. Дофламинго в очередной раз дернулся, замешкался у самого выхода, взглянул на меня, но лица его уже не видела, а после пропал. - Дофи... Ушёл. Поджав губы, подтягиваю ноги к себе и гляжу на свои раны. Большой осколок торчит из моей ступни, пуская кровь на свободу. Будто её мало вытекло. Прикусив язык, чтобы не заорать, а я знаю, что буду, резким движением вытаскиваю инородный предмет из плоти. Ужасно больно. До слез больно. Обидно до слез. Я гляжу на осколок, который чуть меньше половины моей руки, а те, в свою очередь совсем не маленькие, спасибо предкам. Хреново. Рану нужно зашить, в идеале конечно. Бросаю взгляд туда, где был Дофи и замираю. Дверь не закрыта. Сбегая, по всей видимости, совсем забыл про ту. Шанс. Шанс, который может быть первым и последним. Вдохнув поглубже, встаю на ноги, морщась от боли. Так дело не пойдёт. Быстро отрываю, при помощи осколка, часть штанов и перевязываю ступню. Выходит ненадежно, но ничего не поделать. Пусть будет хотя бы так. Вот теперь уже подбираюсь к двери и выглядываю за пределы каюты, боясь, что вот сейчас меня кто-нибудь поймает. Но нет, там пусто. В коридоре тишина. Вариантов куда шагать особо нет, справа тупик. Начинаю хромать, прислушиваясь к любому шороху. Дофламинго может вспомнить и вернуться в любую минуту. Оборачиваюсь назад, понимая, что оставляю за собой кровавый след. Нужно спешить. Нужно найти лодку и отправится на все четыре стороны. Я ведь везучая, всегда выбиралась из всякого дерьма, а значит и в этот раз смогу, во что верится не очень. Я иду и иду, матеря про себя того, кто строил это судно. Почему коридор такой длинный? Или, быть может, мне кажется? Ещё немного и я вижу развилку. Да блядство. Долго не думая, поворачиваю направо. Удача на моей стороне. Меня встречает дверь, а за ней палуба. Я едва ли не вываливаюсь на неё из-за неожиданности. Как только дверь оказалась открыта, на меня обрушился морской воздух. Даже не воздух, а ветер. Спутанные волосы тут же стали развиваться, а кожа мёрзнуть. Видимо, погода Гранд Лайна решила поднасрать. Вон, даже мелкие снежинки падают, да уже не тают. Значит мы давно в этом климате. Блять. Бежать будет сложнее, но кто не рискует - тот не пьёт. Смотрю бегло вниз, отмечая, что импровизированная повязка осталась где-то внутри корабля, а кровь все продолжает покидать моё тело. "Нельзя останавливаться. Иди!" - упрекаю себя, начиная опять хромать. Я нахожусь где-то в задней части корабля, но как погляжу, есть и передняя, соответственно, где находится такая же дверь, из которой я вышла. Пытаюсь рассмотреть кого-нибудь в вороньём гнезде, и это удаётся. Какой-то мужчина спит, уткнувшись головой в перила. Чтобы не быть замеченной раньше времени, пытаюсь передвигаться тихо, прячась за всяким хламом на палубе. Ящики и бочки служат мне временным убежищем, где я успеваю быстро передохнуть и идти дальше. Я уже не чувствую пальцев ног, а нос начинает шмыгать. Даже не пытаюсь строить предположений от чего это: потеря крови или же сковывающий холод. Одно другого не лучше. Заворачиваю за очередную бочку, тут же съезжая вниз. Из-за крови и снега ноги скользят, а кандалы делу не помогают. "Не медлить!" - напоминаю себе, поднимаясь. Я иду рядом с перилами, высматривая лодку находя её. До неё нужно пройти совсем чуть-чуть и я выберусь. Совсем чуть-чуть и я буду свободна. - Стоять, ты кто?! - крик едва ли не под ухом, и я делаю быстрее, чем могу подумать. Резко разворачиваюсь, едва ли не падая, взмахивая руками, в которых зажат осколок, прихваченный с собой. Этого оказывается достаточно. Булькающие звуки становятся единственным, что слышно на этой темной палубе. Мальчишка, а иначе его не назвать, лет четырнадцати, с этими идиотскими пиратскими побрякушкам, в виде повязки на голове и всяких украшений на шее стоит, хватаясь за эту самую шею, из которой хлещет кровь, поливая меня с ног до головы. Горячая кровь и сковывающий холод создают контраст, заставляя по коже бежать табун мурашек. Парнишка шатается, бледнеет на глазах, открывая и закрывая рот, а ответом мне служит бульканье. Я становлюсь его отражением. Бледнею, открываю рот, да хриплю в ужасе Что я натворила? ЧТО Я НАТВОРИЛА?! Осколок выпадет из рук, пока тянусь к падающему мальчишке. Я не хотела. Вот черт, я не хотела! Это случайно, блять, это случайно! Мне удаётся поймать его за рукав и дёрнуть на себя, подхватывая ослабевающее тело. - Нет-нет-нет... - шепчу я, пытаясь зажать рану на горле и остановить кровотечение. Порез вышел слишком глубоким. Слишком рваным. Кровь просачивается из под ладоней. Из-за неё я не могу как следует зажать рану. Пальцы скользят. А мальчишка хлопает глазами, смотря на меня со слезами. Что ребёнок делает на пиратском корабле?! А он все смотрит мне в лицо. В лицо своего убийцы. - Нет... Нет... - я начинаю всхлипывать, понимая, что ему уже не помочь. Что я и правда убийца. Я отняла жизнь у того, кто даже пожить не успел. Не успел познать все прелести. Не успел повзрослеть. Он смотрит на меня пронзительными голубыми глазами, цвета моря в дневное время суток. Смотрит с таким отчаянием и жаждой жизни. Понимает, что все кончено. Понимая, что теперь на мне одна человеческая жизнь. Жизнь невинного ребёнка. Звук выстрела и в небе расцветают огни. Я с шоком смотрю туда, а после на руки парня. В одной из них сигнальная ракета. Взгляд в лицо и... Мёртвые глаза глядят на меня в упор с немым упрёком. Стараясь не разрыдаться от ужаса, оставляю его на холодной палубе в луже собственной крови, да стремительно хромаю к лодке. На корабле начинается кипишь. Из вороньего гнезда кричат, но я не разбираю слов. Уходить, уходить, уходить! Нужно уходить! Притащившись к лодке, начинаю отвязать один из двух узлов, что её держат. Руки скользят из-за крови. С трудом мне удаётся развязать первый. Я уже собралась было кинуться ко второму, но яростный крик за спиной и топот останавливают. - РУБИ! Задыхаясь, лезу на перила, замирая. Я не успела развязать второй, а потому уплыть уже не удастся. Морской и холодный ветер продувает меня насквозь. Холодно, очень холодно. Внизу бьются волны об борт корабля. Там, в свете луны, я вижу кусочки льда. Они слишком мелкие, чтобы застопорить судно, но достаточно большие, чтобы можно было опереться на них и не пойти на дно. - Руби. Кое-как балансируя, встаю спиной к морю. Ноги разъезжаются от крови. Уже не знаю, моя ли это, или того ребёнка. Передо мной стоит орава мужчин. И я не знаю никого из них, кроме сопливого мудака, стоящего где-то позади, Верго, мужчины в смокинге с соской, да Дофи. От того перепуганного ребёнка, что был в моей каюте ранее, не осталось ни следа. Теперь это взбешенный, красный то-ли от гнева, то ли от бега парень, скаливший свои зубы. Если я сейчас не сбегу, то наверняка пожалею о том, что вообще появилась опять на свет. Уже немного жалею. - Ты что устроила?! - рычит Дофламинго, пока желваки вздуваются на его лице и шее. Если вот так просто сдамся, позволю себя опять поймать, то, скорее всего он убьет меня сам. Как минимум за то, что убила того паренька. - Отпусти меня - голос мой надломленный и уставший. Сказывается потеря крови и холод. Хочу в тепло. Хочу убраться отсюда! - Ни за что. И меня прорывает. - Да нахрена я тебе сдалась!? - вскрикиваю, успевая поймать потерянный баланс. Дофи напрягается. Его пальцы подрагивают - Отпусти меня, сукин ты сын! - прости, Маэра - Это какое-то безумие! Я не хочу здесь быть, Дофи, я хочу на берег! Я хочу убраться отсюда! - Я не позволю тебе уйти, уж точно не после того, что ты натворила. - Я не хотела! Я не хотела! О-он, выскочил, я не хотела! - кричу на него, обливаясь слезами - Я... Это ты виноват! Если бы только оставил меня в покое! Если бы не похитил и не сжёг мой дом, я бы... - Что ты бы? Убивала и дальше? - Чего? - я задыхаюсь от возмущения - Это была случайность, я не хотела убивать его! Я... - Я не про того бедолагу, которому ты глотку вскрыла - на чужом лице появляется ублюдская и такая знакомая улыбка - Как там звали того мужчину? Маркус? Меня окатывает ледяной водой. И это совсем не от разбушевавшегося вдруг моря. Гранд Лайн, черт бы тебя сожрал. Стараюсь стоять прямо, пусть меня качает, и ноги скользят. - Маркус?.. - выдыхаю, забывая начать вновь дышать. Откуда?.. - Да, он. Ты ведь так зверски его выпотрошила, совсем не жаль? - Я... Я не... Я не делала этого... - я не помню, что случилось в тот день, но точно знаю, что это была не я. - Все психи так говорят, уж я то знаю - улыбка его скоро треснет. - Это не я! Я нормальная! Я не могла! Это ты ненормальный! Это все… - Да что ты - он делает шаг ко мне, а я дергаюсь, мельком глядя назад. Море тянет ко мне свои волны - Значит это и не ты убила мальчишку? Тебе ведь понравилось убивать, да? - Это не правда! - Если уж собралась врать, то перестань хотя бы улыбаться. Я замираю, смотря во все глаза на Донкихота. Мужчины, скопившиеся на палубе, начинают окружать меня со всех сторон. Осоловевшими пальцами тянусь к лицу и нащупываю широченную улыбку. Нащупываю улыбку, отражающую знакомую и ублюдскую предо мной. - Ха... - совсем на грани слышимости. - Спустись вниз и вернись в каюту, Руби - уже мягче говорит Дофи, лицо которого расслабляется, пока все тело так же напряжено. Он вновь делает шаг ко мне - На улице холодно, ты заболеешь. Я убираю руки от лица, протягивая те вперёд. Лицо Донкихота вмиг принимает выражение бешенства. О, это стоило того. Ему в лицо смотрят средние пальцы и моя дикая улыбка. Слезы застывают на щеках, превращаясь в льдинки. Температура удивительно быстро падает. - Пошёл ты нахер, Донкихот. Немного наклоняюсь назад, не могу утверждать, что это не из-за слабости, и мои ноги соскальзывают. Я падаю вниз.