Розовый Фламинго

      Совсем скоро Бейби Пять засыпает. Прям так, на её руках, прижавшись как можно ближе.       Руби встаёт осторожно и тихо, боясь разбудить. Она шагает к своей тёплой и мягкой кровати, укладывая ту на неё, а после закутывает в одеяло, подталкивая под Бейби Пять, чтоб ни один сквозняк не пробрался.       На минуту Руби замирает, стоя над ней.       Она поступает совсем как мать... Не то, чтобы у неё был пример этой самой матери, но все, же доводилось видеть, как те заботливо укладывали своих детей...       Внезапно приходит мысль о том, что будут ли у нее когда-нибудь свои, но тут же понимает, что нет. Не будут.       Потому что ей просто нечего будет им дать. Ни знаний, ни материнского тепла, ведь подобное ей чуждо, она не умеет долго заботится о ком-нибудь, да еще и растить детей при подобных обстоятельствах, в коих она оказалась… Да и если на чистоту, то просто не от кого... Дофи?..       Нервный смешок с губ. Да прям. Полнейший бред. Точно не от этого безумца, она ни за что не позволит ему переступить эту шаткую грань, если у того совсем слетит крыша.       Оставив Бейби Пять в покое, Руби подходит к маленькой тумбочке, на которой стоит зеркало. Она берет его и разглядывает свое лицо, что было наполовину перемазано в крови.       "Какой кошмар" - думает она, стараясь оттереть уже засохшую кровь. У неё есть ещё дела и она не может вот так просто перемазанной выйти. Не поймут. Не дай боже, хотя какой ещё боже, и вовсе под стражу возьмут и бросят куда-нибудь.       Вернув зеркало на место, девушка тихо покидает комнату, прикрыв за собой дверь.       - И куда идти? - спрашивает сама у себя, а поле шагает по тому же маршруту, по которому они пытались сбежать.       Руби даже примерно представить себе не может, что же скажет ему. И вообще, будет ли ее Дофламинго слушать? Не бросит ли он ее обратно в комнату, навесив на дверь амбарный замок? А может быть в этот раз он кинет ее в подземелье какое-нибудь, поставив стражу рядом с камерой? Он ведь все же Небесный Дракон, хоть и павший, но все же...       На пути ей не встречается ни одна живая душа, не беря во внимание, разумеется, крыс, которые иногда пробегают мимо нее. Вот она подходит к залу, в котором и видела все безобразие...       Поступая так же, как и некоторое время назад, девушка выглянула из-за поворота, взглядом пробежавшись по пьяным лицам. Ни Дофламинго, ни Росинанта там она не видит.       Зато вместо них Требол со своей сопливой рожей лазит к какой-то девушке, которая старается отодвинуться от того как можно дальше.       Хмыкнув под нос, Руби продолжает свой путь, идя просто наобум.       "Где же ты? Где же ты можешь быть?"       Она все идет и идет. Замок ей кажется каким-то слишком большим. Ей кажется, что у него нет ни конца, ни края. Бесконечные коридоры, залы, комнаты и лестницы. Она все идет, а найти Дофламинго не может. На пути ей встречаются разные люди. Когда ей повстречалась первая девушка в форме уборщицы, то Руби напряглась, думая, что ее сейчас узнают, а потом эта женщина позовёт на помощь сражу и ее бросят куда-нибудь в темное место, дожидаться Молодого Господина, но эти самые ожидания были напрасны. Ее не узнали.       С каждым новым человеком она все больше не понимала, почему же ее не узнают? Если ее считают Молодой Госпожой, то эти самые люди должны хотя бы знать, как она выглядит, но этого нет.       Никто ее не знает.       Когда мимо нее проходит стража в числе двух людей, то те тоже просто двигаются дальше, не задержав на девушке ни секундного взгляда. Ее как будто не было в этом месте вообще. Как будто она была для них не более, чем невидимка.       Она не знала радоваться ей или плакать. С одной стороны было хорошо, что никто не узнавал ее и не поднимал шум, но с другой стороны...       Что Дофламинго задумал? Почему он бросал ее как можно дальше, а потом и просто забыл, ни кому толком не сообщив, что здесь, в этом самом большом и красивом замке, где-то заперта Молодая Госпожа.       А Молодая ли она Госпожа на самом деле?       - Да черт возьми - раздраженно ворчит Руби, когда возвращается в один из залов, к которому она выходила уже в третий раз. В этом месте коридоры до ужаса странные. В какой бы она не зашла, они выводили ее обратно к этому залу, где стоял большой обеденный стол и более ничего. Кажется, что за этим столом спокойно могут поместиться около сорока человек.       Увидев молодую девушку, в уже осточертевшей форме уборщицы, Руби решает, что к черту все эти плутания.       - Простите пожалуйста - начинает она, подойдя к той. Девушка в свою очередь вздрагивает и удивленно смотрит на нее - Не могли бы вы подсказать, где мне искать Молодого Господина? - от того, что она назвала Дофи подобным образом, Руби чувствует как язык начинает колоть. Отвратительное прозвище.       Реакция незнакомки ее немного... Ошеломляет.       Та вскидывает одну бровь, а после гадко ухмыляется.       - Ты, конечно, извини, - от того, что та позволяет себе обращаться к ней неуважительно, Руби немного раздражат - но Молодой Господин уже занят. Приходи в другой раз.       "Чего блять?" - собственный возмущённый от непонимания вопль застревает в голове, так и не выходят наружу.       - ... Я понимаю, что он УЖЕ занят - отвечает она ей, не до конца понимая, что вообще значит это "Уже занят" - Но это очень важно. Так где я могу его найти?       Уборщица медлит пару мгновений, а после все же отвечает, немного скривив намалёванные красной вызывающей помадой губки. От чего-то Руби она раздражает. Очень сильно раздражает. Её все раздражает.       - Тебе нужно на второй этаж, правый поворот и до конца иди. Третья дверь от окна, но, думаю, ты услышишь сама, где он находиться.       И более не обращая внимания на Руби, та продолжает протирать пыль на подсвечниках у стены.       Руби вздыхает, а после идет к лестнице. Уже начиная подниматься, она слышит насмешливое от уборщицы:       - Но знай, Молодому Господину нравятся аккуратные шкафчики, или тумбочки, а не километровые шифоньеры...       - Что блять? - не понимающе оборачивается, но от той девушки уже не осталось и следа. Ушла.       Покачав головой Руби продолжает идти, мысленно нарекая помощницу ебанутой, да проговаривая в голове направление.       Когда она оказывается в коридоре, то девушка понимает что попала точно в нужное место сразу.       В этом самом коридоре совершенная тишина и пустота, а тишину эту нарушает лишь непонятный звук в самом конце. Внутри растет неясное напряжение, девушка чувствует, как ее ладони взмокают, а по спине начинает бежать холодный пот.       Что это за звуки? Неясные отголоски какого-то голоса и вскрики.       - Да нет... - шепчет себе под нос, ускорив шаг. До нее доносится эхо вскриков, наполненные болью - Он там что, кого-то убивает?! - нервный шепот, а после она срывается на бег.       А что, если это Роси? Что если Дофламинго ебанулся раньше времени и решил не ждать сколько-то там лет, а прямо сейчас убить своего младшего брата?       Он убивает Роси? Он убивает Роси!!       Девушка даже не задумывалась о том, почему сделала такой поспешный вывод. Наверно, может быть, эмоциональное потрясение с сегодняшнего дня ещё не прошло, а потому она до сих пор была на нервах. Лучше перестраховаться и убедится, что она просто себе надумала все, чем потом корить себя. У неё уже и так слишком много камней на плечах для еще одного.       Руби бежала в самый конец коридора, уже готовясь к тому, что начнет выбивать дверь, если та заперта, а она ведь будет заперта, это ведь Дофламинго!       - Кх...       Доносится до нее сдавленный хрип, который казался слишком громким в этой царящей тишине.       Если Дофи хоть пальцем тронул его, а он тронул, то Руби не гарантирует того, что не попытается кинуться на Дофи с кулаками, хотя очень хорошо понимает, что помрет сразу, как только этого захочет неуравновешенный молодой парень.       - Ах-х...       Руби уже практически добежала до нужной двери, на ходу сцапав какую-то тяжеловатую золотую статуэтки с одиноко стоявшего стола, когда замирает на мгновение, не понимая.       Потому что хрип женский.       Она более не бежит, лишь тихо и осторожно шагает к двери, до которой осталось едва ли три метра. Теперь, когда собственная кровь не шумит в голове от напряжения и адреналина, который еще присутствует в ее теле, теперь, когда собственный грохот шагов не мешает, она отчетливо слышит, что творится по ту сторону двери.       Стоны. Женские стоны.       - Ах, ха... Ха, еще... - Руби подходит к двери, останавливаясь от не в паре шагов. Статуэтке в руках сжата, если бы та не была золотой, а, к примеру, какой-нибудь там хрустальной, то она бы наверняка уже рассыпалась в ее руках. Все же, она не просто человек, а сам потомок великанов, потому сил будет побольше. Было. Проходили, лет так Пять назад, когда Маркус... Ах, Маркус-с-с... Вывел ее из себя и она в собственных руках раскрошила стеклянную кружку.       Крови было много.       Но не об этом сейчас. Не об этом совсем. К черту события пятилетней давности, кружку, кровь, и этого конченного, такого же ублюдка, как и Дофи, может быть чуть хуже, чем этот самый Дофи, Маркуса. К черту.       Потому что по ту сторону двери она слышит бешенный скрип кровати и уже не просто стоны, а настоящие крики какой-то бляди.       - Молодой Господин! Молодой Господин, еще! Еще! Ах-х-х...       Руби стоит, как самый настоящий извращенец, который подслушивает чью-то чужую еблю.       Она слышит это, в то время, как странный скрежет ее немного отвлекает от происходящего. Мимолётный взгляд вниз и она видит немного погнутую, ЗОЛОТУЮ статуэтку в своих руках. В Руках, которые от перенапряжений начинает сводить судорогой. Вон, она видит, как мизинец начинает выгибаться в обратную сторону, правда боли она от чего-то не чувствует.       Она смотрит на статуэтку и видит свое блеклое отражение. В коридоре почти не было освещения, тем не менее она все же замечает свою собственную, бледную физиономию, на которой красуется испарина, на которой красуются раскрытые в небольшом ужасе и растерянности глаза.       На которой красуется...       Та самая безумная улыбка, немного отдающая нервозностью.       - М-молодой... Молодой Господин. Кх-х-а-а...       Онемевшей рукой она касаться своих растянутых губ.       Улыбка совсем такая же, по ощущениям еще не до конца отказавших пальцев, как и тогда, когда она сиганула в море, в надежде спастись. Хотя, как сиганула.. Это громко сказано...       Руби отходит от двери и встает рядом с ней, оперившись спиной об стену. Плечи опустились вниз, на них словно глыба пала.       - Ублюдок... Самый настоящий, гребаный ублюдок... - Руби хочет, чтобы ее слова звучали холодно и спокойно, но как бы она не хотела этого, а слышаться они совсем задушено, гневно и надломлено.       Дофи... Дофламинго, который отнял у нее все. Дофламинго, который не оставляет ее в покое на протяжении практически одиннадцати лет. Это Дофламинго, который творил до ужаса странную и неясною херню. Который нашел ее, сжёг дом, аргументируя тем, что скучал по ней. Который обвинял ее в том, что она бросила его, выглядя при этом так сломлено, будто и правда страдал от этого поступка. Который довел ее до того, что она рухнула в ледяное море, а после потеряла ногу. Который заботился, или это все же был не он, когда она умирала от лихорадки и жара? Да, это был не он. Потому что если бы это был Дофи, то он бы сейчас не трахал кого-то по ту сторону двери.       Это Дофи... Это просто Дофи, которого она ненавидит так же сильно, как и любит.       Дофламинго, который бросил ее в какой-то комнате, повесил решетки, который говорил, что не сможет отпустить ее, просто не сможет. Нет, там был бред раскаленной головы, это был не он. Или он?       Это Дофи...       Руби бледнеет еще сильнее.       "- Если нет имени, то я буду звать тебя... Руби..." - вспомнились детские, наполненные издевкой слова почти одиннадцатилетней давности.       Руби знает, что сейчас похожа на размалёванную белилами мадам, коих видела в порту. Хотя, какие уж там мадам, шлюхи обычные портовые.       Руби не понимает себя. Она должна радоваться, что её оставили в покое но тем не менее радостью вообще не пахнет. Совсем нет. Потому что Руби… Тоже одержима, подобно Дофи. Не так сильно, как он, но все же…       Она зажмуривается, когда следом за словами старшего следуют слова младшего из братьев.       "- Дофи, ты не можешь называть ее именем собаки!"       Собаки... Собаки... Она уже и немного позабыла, откуда взялось это имя.       Собакой. Ее прозвали собачьим именем, ее зовут, словно собаку...       А ведь... Дофи и никогда не считал ее за человека. Она всегда была для него чем-таким, чем можно распоряжаться, что можно контролировать.       Она не человек. Ее никогда за человека и не считали. Она была всем.       Сперва вещью, которую застрелили за то, что рухнула перед господами из-за лихорадки.       - Ах, ах-ха! М-м-м, а!.. А-а-а-м-м-а - визжит девичий голос.       Потом она стала мусором, который шпыняли на острове Великанов. Руби думала, что стала человеком, случайно сбежав прочь. Но потом она стала практически бесплатной рабочей силой, которое вкалывала, как проклятая, лишь бы самой выжить и не дать сдохнуть Донкихотам, половина из которых все равно померла. После её превратили в кошку, Тиру, которую можно дразнить, а после предать так, как может самое настоящее жестокое животное – человек.       А потом она стала собакой, которой на шею нацепили ошейник, а после и вовсе запирают везде, где только можно.       Для Донкихота Дофламинго она самая обычная зверушка.       Девушка раскрывает зажмуренные веки, мельком смотрит на отражение статуэтки.       Там на нее смотрит девушка, все с тем же бледным до невозможного лицом, бешенной улыбкой, глазами, наполненными горечью и одиноко проскальзывающей слезой по щеке.       Она считала, что Дофламинго просто сошел с ума, раз творит все это, но правда оказалась проще самой простой математичкой задачки, которые она терпеть не может.       Руби просто собака. Собака Дофи.       Правда всегда болезненна.       Девушка старается затолкать поглубже в себя всю любовь, которая неясно откуда вообще взялась, к этому ублюдку. Она старается, потому что так проще, она правда старается, чтобы осталась только ненависть, пусть пока и плохо получается, точнее почти не получается. Но она справится, со временем у неё получиться, просто нужно немного подождать. Да… Так будет проще.       Потому что, раз Донкихот Тенрьюбито - то уж Донкихот Тенрьюбито навсегда.

***

      По меньшей мере проходит час, но она не знает точно. Часов с собой у нее нет, как и в коридоре. Стоны затихли пару минут назад.       Раздаются легкие шаги, а после щелкает замок. Дверь приоткрывается и в коридор выскакивает молоденькая блядь. Та ростом едва ли под метр семьдесят. На голове гнездо блондинистых волос, а на самой девчонке одна белая рубашка, явно не по размеру. Явно чужая. Руби почти с безразличием замечает, как по стройным ножкам, как по внутренней стороне бедра этой девчонки что-то стекает.       Руби тошнит от этого, но она держит себя удивительно хорошо в руках. Видимо приходит опыт со временем.       Девчонка прикрывает дверь, с блаженной улыбкой, которую хочется размозжить статуэткой, валяющейся у стены, оборачиваясь к Руби лишь для того, чтобы тихо вскрикнуть и дернуться.       - О боже, зачем так пугать! - недовольно вскрикивает она, а у Руби уже голова кругом от ее визгов.       "Как свинья" - с холодом опять думает она.       - Ты зря пришла, Молодой Господин сейчас никого не принимает - она улыбается, а после с ехидством дополняет - Ну, тебе все равно здесь ловить нечего, он не любит.. Шифоньеры.       Руби ничего ей не отвечает. Лишь смотрит с почти безразличием, пока костяшки рук белеют.       Шифоньер, значит? Легкий, тихий и какой-то горький смешок срывается с губ.       Не поучив никакой более реакции, девчонка убирается прочь, едва ли касаясь пола. Настолько та парит сейчас. Девушка провожает ее взглядом, а после делает глубокий вдох.       Ей все равно, должно быть все равно.       "Я делаю это для Детки Пять. Соберись, прекрати вести себя как размазня." - сама на себя рычит, а после подходит к двери, коротко постучав. Руби не знает зачем делает это, но тем не менее стучит, отсрочивает тот момент, когда нужно будет войти.       - Нельзя - раздается по ту сторону хриплый и какой-то... Довольный голос Дофи...       Вдох и выдох.       Руби открывает дверь, тихо входя в помещение, закрывая за собой.       В комнате царит бардак. На полу валяется одежда. Мужская и женская. Рядом с дверью девушка с отвращением замечает женские трусы. Красные стринги. В помещении царит приятный полумрак.       Руби задерживает дыхание. Задерживает дыхание не от полностью голого Дофламинго, который сидит к ней спиной, пока вся эта спина расцарапана, а на шее багровеют чужие засосы. Нет, совсем нет. Голый Дофламинго и его виднеющийся крестец для нее полностью безразличны. Почти. Сейчас она чувствует только отвращение. Задерживает дыхание даже не от того, что по комнате витает дым от подожжённой папиросы, которую парень потягивает, ссутулившись. Даже не из-за валяющихся везде бутылок из-под рома и запаха перегара. нет, совсем не от него, а из-за другого.       Она задерживает дыхание из-за запаха чужого секса. Из-за этого тошнотворно и едкого запаха, который обволакивает все помещение и ее саму. Этот запах двух разгоряченных тел, запах смешавшегося пота и выделений.       От этого запаха она едва ли удерживается, чтобы не вывернуть свой желудок.       - Я же сказал, что нельзя - Рычит Донкихот, даже не оборачиваясь.       Руби чувствует, как ее губы скоро треснут от улыбки, с которой она совершенно не может справиться. Как бы та не пыталась стереть со своего лица ее - она все равно возвращается, натягиваясь с новой силой, словно клещами вцепившись.       - Дофи... - зовет она голосом, который не узнает.       Что-то между безразличием и непонятно... Чем-то там. На мгновение проскальзывает радость от того, что у неё все же получается не показывать то, что на самом деле с ней происходит, но она, радость, как быстро появилась, так быстро и погасла.       Донкихот вздрагивает, резко оборачиваясь.       Пепел из папиросы падает на белую, перемазанную в чужих выделениях после секса простынь, оставляя на той прожжённое пятнышко.