Вам может нравится или не нравится мой образ жизни, но мне это совершенно все равно: вы должны уважать меня, если хотите меня знать.
Лев Николаевич Толстой
Бостон. Штат Массачусетс. Пятница. Время: хрен его знает. Утро после бара.
От лица незнакомки: Моя голова кажется готовой расколоться напополам, освободив всех своих демонов, словно камень Сэссё-сэки в Японии. Я морщусь, в попытке открыть глаза, и тут осознаю, что у меня «дичайшее похмелье». Каждое малейшее движение глаз вызывает волнение тошноты. Вдох. Выдох. Я открываю глаза и переворачиваюсь на левый бок, мой взгляд натыкается на обнаженное тело. Моргаю раз, моргаю два. Осознание всей ситуации приходит в ту же секунду, и из моих губ вырывается беззвучный стон. Я переспала с ним. Трижды. Как так получилось? Клянусь, у меня в запасе имеются знания по управлению потреблением алкоголя, и вчера я точно не погружалась в гиперболическую пьянку, ведь я помню прошлый вечер. Но я уверяю вас, тот, кто был вчера, точно не я — это, должно быть, был мой зловещий двойник. Чувствую себя… совращенной, что само по себе нелепо, ведь кого вчера совратили, так это, получается, его. Ведь именно я сделала первый шаг. И я не только соблазнила его, но и привязала к кровати, скакала на нем верхом, как на личном аттракционе в парке развлечений. Матерь святая. Я в порядке, я в порядке, я в порядке, я в порядке? В порядке ли я? Господи, в каком я порядке? Что это значит?! Так, стоп. Это ведь не конец света, верно? Верно. Никто не погиб, и я тоже. О, нет… Какого черта, я позволяла ему пить свою кровь? Чем я думала? А если бы он потерял контроль и отправил бы меня на вечную отдыхушку? Я на мгновение закрываю глаза, чтобы успокоить бурю внутри. Фух. Просто учись на своих ошибках, запомни и двигайся дальше! А еще лучше двигай отсюда. Тихонько я выскальзываю из-под одеяла. Глазами пробегаюсь по комнате, чтобы найти свою одежду. Первыми попадаются туфли, я подхожу к ним и беру в руки. Продолжая сканировать пространство, мой взор возвращается к мужскому телу. Господи Иисусе. Я хоть и не религиозный человек, но готова поверить в Бога. Я вижу… Я вижу его член. Постепенно покрываясь краской, я таращусь на его добро или зло, как правильно это назвать? Мое внимание переходит на его русые вьющиеся волосы и умиротворенное лицо. После этого взгляд снова направляется вниз, на то самое место. На мгновение закрываю глаза и продолжаю внимательно осматривать комнату. Рядом со стулом обнаруживаю платье и сумку. Надо брать и валить отсюда к чертям. Я поднимаю одежду, проверяю, на месте ли мой кулон, и замечаю, что платье-то порвано. Ох Боги, за что? Сканирую комнату и нахожу его кофту возле дивана. Столь же оперативно, как и ее нахождение. Покидая номер, я выбегаю из отеля и замечаю, что на улице темно. Который час? Снаружи меня встречает моросящий дождь. Зловещее небо висит так низко, что кажется, еще немного, и свалится мне на голову. Погода, как нельзя лучше, соответствует моему настроению. Я спешу к такси так, будто за мной гонится сам дьявол, пока мелкие острые капли, словно иголки, вонзаются мне в лицо. Я прошу водителя довезти меня до отеля, в котором я остановилась, и во время поездки во мне разгорается чувство вины. Стоило ли мне оставить какую-то записку? Как в таких случаях поступают? Наверное, не совсем этично было вот так уйти, хотя… В конце концов, это всего лишь случайное знакомство, не предполагающее продолжения. Я вспоминаю все фильмы и сериалы, где герои убегали после проведенной ночи, дабы избежать неловкого разговора. Поэтому, может быть, я сделала все правильно. Автомобиль замедляет ход. Расплатившись, я выхожу из такси и направляюсь к отелю. На небе затягиваются зловещие тучи, оповещая, что скоро начнется проливной дождь. Войдя в номер, я скидываю с себя одежду и спешу в душ. Воспоминания о вчерашнем вечере возвращаются мгновенно.***
Взгляд в зеркало вызывает одобрительное кивание. Красное шелковое платье манифестирует гармонию между скромностью и сексуальностью. Его оттенок сочетается с красными туфлями и небольшой красной сумочкой. Будильник нарушает тишину, напоминая, что пора выходить. Я закрываю двери номера, выхожу на улицу, сажусь в такси. Сердце трепещет, как крошечные бархатистые крылья бабочки. Сегодня — наша первая годовщина. Именно в этом городе мы решили начать наши отношения, и поэтому я здесь — чтобы отметить этот день. Нейтан старше меня на два года, он шатен с карими глазами, но несколько прядей словно выгорели на солнце, что лишь придает ему дополнительную привлекательность. В стенах школы он настоящая «звезда», окруженный вниманием девушек, и это вполне понятно — ведь кто пройдет мимо парня, который не только симпатичен, но и еще играет в музыкальной группе? Я тоже оказалась в числе девушек, которых он покорил еще с первого года учебы. Его дерзкий стиль и мальчишеская улыбка словно взяли меня в плен. Он живет с отцом, чьи частые командировки оставляют меня без возможности познакомиться с ним лично. О матери я ничего не знаю. Стоит только попытаться завести разговор о его родителях, как он выстраивает бетонную стену между нами. Поэтому я решила, что придет время и он сам расскажет мне. Подъехав к месту назначения, я вышла из такси, нервно разглаживая платье. Где-то я читала, что люди, которые часто трогают волосы и одежду, морально разбиты. Не могу утверждать, что я морально разбита. Моя жизнь стала довольно спокойной, за исключением последних нескольких месяцев. На часах уже 18:35, опоздав всего на пять минут, я вхожу в кафе, но замечаю, что Нейтана среди посетителей нет. Я подхожу к барной стойке, где работает знакомый официант, друг Нейтана, часто выступающий здесь. — Привет, Нейтан приходил? — Привет, да. Он там, в комнате для персонала. Внутри поднимается настороженность, как ветки плюща на зданиях. Внутренний голос кричит: Беги. Тебе это не нужно. Будет слишком больно. Разум на его стороне. Но сердце… Сердце подсказывает, что это Нейтан, а значит все будет хорошо. С вздохом я направляюсь по коридору к той комнате. Открыв дверь, вижу девушку. Ее светлые волосы собраны в небрежный пучок, а выбившиеся длинные пряди обрамляют лицо. Сердце сжимается в груди. Глаза узнают мужскую руку, которая лежит на макушке у этой девчонки. Эта рука принадлежит Нейтану. Внутри что-то обрывается при виде этого интимного жеста. Дыхание становится ровным, но кажется, будто я задыхаюсь. Нейтан сидит в кресле, а девушка стоит перед ним на коленях, уже избавившись от верхней одежды. В ушах звенит. Я наблюдаю, как блондинка делает движения головой вверх-вниз. Но в моей голове не рождаются вопросы «почему?» и «за что?». Единственное, что меня волнует, это почему он позволяет ей совершать оральные ласки, а мне нет? Чем я хуже? Звон усиливается, когда я узнаю в этой девушке свою давнюю подругу. Она замечает меня, ее губы растягиваются в коварной усмешке. По моим венам будто пускают раскаленное железо, все горит от осознания того, что это моя подруга и мой парень — люди, которым я доверяю. Глядя мне в лицо, она проводит языком по всей длине эрегированного члена. От этого в ушах звенит еще сильнее. Это уже не просто звон, а колокольный бой, который оглушает меня. Проглотив горечь, я отступаю назад и с трудом заставляю себя закрыть дверь. Вместо этого мне хочется кричать. Ноги заплетаются и я вылетаю из кафе, словно торнадо. Теплый вечерний воздух врезается мне в лицо, но я чувствую, словно передо мной распахнулись врата в преисподнюю. Я не слышу, как двери кафе закрываются, я не слышу звуки города, я не слышу стук своего сердца. Слух возвращается, когда машина сигналит мне, чтобы я ушла с дороги, ведь перешла на красный свет. Словно в тумане, я вхожу в бар, желая смыть горечь, хотя больше всего мне хотелось ее выплюнуть. Пролистывая меню коктейлей, взгляд мой останавливается на текиле. Никогда ранее не пробовала этот крепкий напиток, поэтому решаюсь заказать именно его. Мой психолог утверждает, что у меня есть психологические травмы из-за событий в прошлом. У каждого человека эта травма проявляется по-своему. Я заглушаю свои эмоции и не позволяю им выйти наружу. Поэтому часто совершаю импульсивные поступки. Может поэтому я переспала с тем незнакомцем? Когда тебя бросает тот, кто должен быть главной опорой в твоей жизни, ты становишься немного напуганным. В результате этого я эмоционально закрываюсь от других, а чтобы подпустить нового человека, требуется огромное количество времени. Больше всего на свете я боюсь потерять кого-то: друга, родителей, любимого человека. Сегодня же я потеряла двух близких людей. Я тяжело выдыхаю, и мое сознание возвращается в реальность.***
Струя воды бьет по плечам. Из-за нахлынувших воспоминаний начинаю ощущать резкую боль, словно в сердце застряло тысяча осколков. Все, что лежало возле душа, подлетает в воздух и ударяется о стену. Я падаю на колени, пока моя рука тянется к сердцу. Очень больно. Впиваясь ногтями в кожу, я приглушаю так эмоциональную боль. Мне это всегда помогает. Пока боль не вернулась, выключаю воду и покидаю ванную комнату. «Надо быстрее добраться до вокзала и уехать отсюда», — говорю себе. В рюкзаке обнаруживаю темную толстовку с капюшоном, синие mom-джинсы и черные кроссовки. На часах 6:40 утра. «Даже после бурной ночи я встаю рано»,— удивляюсь я. Сейчас, вероятно, стоит сказать спасибо своему режиму. Ведь если бы не он, вдруг пришлось бы пройти через неловкий разговор с незнакомцем. В фильмах это всегда выглядело нелепо. «Привет, спасибо за ночь. Так, ну... Прощай». Добравшись уже до вокзала, я забегаю в маленький киоск. Подходя к кассе, чтобы раскошелиться за бутылку воды, кассирша-азиатка в подарок дает мне печеньку с предсказанием. Я мило улыбаюсь, но, как только отхожу от нее, сразу же закатываю глаза к потолку. В этих предсказаниях такая белиберда, что не всегда понимаешь, какой смысл был заложен. Сжав сильнее рюкзак в руках, я иду к водителю автобуса и покупаю один конечный билет до «Мистик Фоллс». Я осматриваюсь и замечаю, что автобус практически заполнен. «Ну да, сегодня же пятница, многие студенты едут домой к своим родителям». Присев у окна, я слышу, как дождь стучит по крыше автобуса, словно невидимые пальцы исполняют барабанный ритм. Наконец, автобус медленно набирает ход, и перед моими глазами проносится второй ненавистный мне город. Итак, меня зовут Лилит. Лилит Делон. Мое имя означает «ночь». Это имя носила первая жена Адама в еврейской мифологии. В истории, после расставания с Адамом, Лилит стала злой демоницей, убивающей младенцев. «Знали бы вы, как сильно моя история детства напоминает ее судьбу… ». Если взять историю сериала «Сверхъестественное», то Лилит — это первый демон, созданный Люцифером. Как понимаете, в моем имени нет ничего светлого, как, наверное, и во мне. Хотя приемные родители считают, что я лучик света в их жизни, но я по-прежнему ощущаю магнетизм темноты вокруг себя. Я вынимаю телефон из рюкзака и замечаю несколько пропущенных звонков и сообщений от папы. Боже, знал бы он, чем я занималась, пока он слал мне эти сообщения и пытался дозвониться до меня. Не то чтобы я обязана перед ним отчитываться, где я пропадаю и почему не отвечаю. Но, тем не менее, чувствую себя неловко. Я набираю номер, несколько гудков, и папа отвечает: — Доброе утро, милая. Надеюсь, ты не ввязалась в какие-то неприятности в Бостоне, — его смех звучит в трубке. На моем лице расцветает улыбка, родной голос вызывает приятную теплоту по всему телу. Отец, будучи в курсе моей склонности к импульсивным поступкам, также знает, что я, как магнит, притягиваю проблемы и неприятности. От его вопроса я моментально начинаю краснеть. Вчерашняя ночь ударяется о мое сознание, словно волной о скалы, отчего я сжимаю ладони в кулаки. Нет, даже не думай об этом, Лилит! Я не пыталась сдерживаться, когда язык незнакомца был между моих ног. Боже, его губы достигли своей цели, и он жадно впился в мое тело, отчего я откинула голову назад. Я прикрыла рот рукой, боясь издать слишком громкий стон. Горячий язык ловко ласкает мою набухшую плоть, а я, не стесняясь, трусь об него, словно кошка о кошачью мяту. Ведь это был мой первый оральный опыт. Все мои ожидания и фантазии оправдались, и еще как. Мой клитор набух, а тело дрожит от удовольствия. — Кажется, у меня появилось новое любимое блюдо, дорогуша. «Та-а-ак, нет! Разве можно о таком думать, когда ты разговариваешь с отцом?!» Я тяжело сглатываю, до боли сжав от возбуждения ноги. Отчаянно пытаюсь уговорить свой организм: «Слушай, ненормально так реагировать! Только вчера у тебя был парень, а теперь тут какая-то слюнявчиковая авантюра на другого!» — Доброе утро, папуль. Все в порядке. Я уже еду в Мистик Фоллс, — голос предательски дрожит, в то время как мои мысли витают в воспоминаниях о том, как умело парень водил языком по моему клитору. Словно он ходил по лабиринту, ища при этом выход к моему удовольствию. «Святой Дин Винчестер, помоги забыть мне это!» — Сейчас всего лишь семь утра, уверена, что все в порядке? Я думал, ты решила остаться в Бостоне до конца выходных, — интересуется папа. — Да, просто... Ты же знаешь, что я ранняя пташка, пап. А еще я вспомнила, что проект надо доделать, а каникулы скоро заканчиваются... — Ты успела повеселиться? Все действительно в порядке? — О, да, конечно, пап… Я уже почти подъехала, все отлично, — щеки снова вспыхивают. — Хорошо, жду тебя. А я пойду готовить твои любимые блинчики. Люблю тебя, милая. — И я тебя люблю. Спасибо, целую, папуль. Я кладу трубку, постепенно цвет моего лица возвращается в норму. Стуча пальцами по колену, осознаю, что мне что-то мешает. Взглянув на свои пальцы, я замечаю кольцо. «Твою же мать».***
Воспоминания. Мы зашли в церковь. — Перекрестись, — говорю шепотом я, толкая локтем его в бок. Он закатывает глаза, окунает пальцы в святую воду и брызгает в меня. Я подпрыгиваю на месте от неожиданности. Русая башка заливается смехом, но так мило, что желание придушить его отпадает. — Какого хрена? — спрашиваю я. — Я проверил, не демон ли ты? А то я ведь ничего не знаю о тебе, — смеясь, говорит он. Мои глаза цепляются за его ямочки. — Очень смешно, ты думал, я буду как в фильме «Изгнание» шипеть? — он брызгает мне в лицо святой водой снова. — Агрх.… — рычу я на него, вытирая остатки воды. На платье замечаю мокрые капли, на что топаю ногой. — Ого, я не знал, что демоны рычат, — передразнивает меня парень. — Не волнуйся, дорогуша. Кажется, ты чиста, хотя у меня есть сомнения. Ухмыляясь, незнакомец обхватывает мою талию, притягивая к себе. — Значит, я не прохожу в твой Ад? — тычу я в него пальцем. — Проходишь, даже могу насадить тебя на свой Ад и провести экскурсию, — подмигивая, говорит он. Его рука медленно соскальзывает с моей талии вниз, оставляя горячий след. Кожа начинает приятно зудеть от прикосновений, и, когда моя задница оказывается в крепкой хватке, я прикусываю губу, сдерживая стон. — Безумие, — шепчу я. — Безумие выходить замуж за первого встречного, — говорит он. — В особенности за меня. — А с тобой что-то не так? — спрашиваю я. — Может… Когда я вглядываюсь в его магические зелено-голубые глаза, все предостережения и сомнения исчезают. Мое сердце бешено стучит, когда его губы касаются моей щеки, а затем переходят на шею. Он умудряется находить на моем теле такие точки, от которых бросает в жар. С протяжным вдохом, сорванным с губ, я ощущаю хлопок по ягодицам. — За что? — спрашиваю я. — Это церковь, дорогуша. Неужели родители не учили тебя в детстве, что в подобных местах нужно вести себя тихо? Я возмутительно посмотрела на него. А ведь сам он, кажется, не пример благочестия. Священник подходит к нам, спрашивая, все ли в порядке. Одобрительно кивнув, мы делимся с ним своим поистине безумным желанием. — Ребята, кажется, вы Бостон перепутали с Лас-Вегасом, но я вам могу дать формуляр для подачи заявления, — говорит священник, мягко улыбаясь. Незнакомец подходит ближе к священнику, что-то шепча ему. Я возвращаюсь в реальность.***
«Ебать меня четыре волка». Напомните мне, больше не пить текилу! Я снимаю кольцо и кладу его в карман. Мы просто дурачились. Это даже неофициально было, мы не подписывали никаких документов. Просто произнесли клятвы, с каждым словом лопались от смеха. Это просто шутка. Прикол такой. Но почему-то совсем не смешно. И совершенно безрассудно. В следующий раз я попробую бурбон — там хотя бы крепость объяснима… Оставшуюся дорогу я наслаждаюсь музыкой, а затем погружаюсь в книгу «Когда-нибудь мы будем улыбаться» от Марии Франк. Желудок, будто дирижер, устраивает серенаду по всему автобусу. Прикусив губу, я вспоминаю о печенье. Вытащив его, разламываю на половинки и, съев сначала саму печеньку, приступаю к прочтению предсказания на бумажке: «Сегодня вы проснетесь со своей судьбой». Бред какой! Сжав бумажку в маленький комочек, я кидаю ее в рюкзак. Автобус останавливается на конечной остановке. Пройдя несколько кварталов, я захожу домой. Нос улавливает запах гари. Подбегая к кухне, я вижу, что мои любимые блинчики «немного» пережарены. — Папуль, у тебя такой ритуал – первые блины превращать в угли? — но в ответ тишина. — Па-а-ап, я приехала. Пап? — я выхожу из кухни. — Папуль? — проходя по коридору, я поворачиваю голову в сторону гостиной. Проходя по коридору, я поворачиваю голову в сторону гостиной. Сердце сжимается, словно высохший виноград. На полу лежит бездыханное тело, и, подбежав ближе, осознаю, что это тело принадлежит моему папе. — Эй, пап? — я легонько бью его по щекам. — Папа, не смешно. Давай вставай! — взявшись за воротник рубашки, я начинаю трясти его. — Если это снова ваша шутка, то мне правда не смешно! — я выдавила истерический смешок. — Папуль? Папуль, пожалуйста! — мой голос переходит в крик. — Папочка… — говорю уже шепотом, держа его лицо в своих руках. — Пожалуйста, папуль, скажи, что это все нереально, — голова отрицательно мотает в стороны, пока рука тянется к сонной артерии в надежде нащупать пульс. Но пульса нет.