Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого? Ты только никого не подпускай к себе близко. А подпустишь — захочешь удержать. А удержать ничего нельзя...
Эрих Мария Ремарк
Бостон. Штат Массачусетс. Пятница. Время: 22:38 вечера.
Вечер после бара.
От лица Никлауса: Устроившись в своем уютном кожаном кресле, я вращаю в руке кольцо. Начну, пожалуй, с того момента, когда проснулся и обнаружил, что ее нет, ощущая «легкое» озадачение. Это первая девушка, которая решила исчезнуть после совместно проведенной ночи. Уверен, что та ночь прошла великолепно, и не должно было быть причин для побега. Но это оставляет два варианта: либо она решила, что это было всего лишь случайное знакомство, либо ее напугали последствия. У меня нет ее вещей, я не знаю ее имени, полезной информации у меня тоже нет. Если бы она хоть что-то оставила в номере, я бы смог обратиться за помощью. Но увы, она не только ничего не оставила, но и забрала мою кофту. Теперь остается лишь прочесывать весь Бостон в поисках этой дамы. «И когда я тебя найду, тебе придется столкнуться с серьезными последствиями, женушка». *Через месяц* Мой взгляд мчится к длинной мраморной стойке бара, где высокая блондинка, облаченная в черные джинсы и высокие каблуки, озвучивает свой заказ. Бармен, стоящий за стойкой, с трудом сдерживает пьянящее восхищение, вглядываясь в ее блузку. Значит, у нее должна быть отличная грудь. Однако мне доступна только ее задняя часть фигуры, и, поверьте мне, она восхитительна. Женщины, как цветы. Все они обладают внешней красотой, но не каждая раскрывает свой уникальный аромат. Моя незнакомка обладала запахом сумасшествия. Ее красное платье выглядело, как вызов, что напоминало мне мановение тряпкой перед глазами быка. Хотя это большое заблуждение. Животные видят мир в черно-белых тонах, поэтому быки реагируют не на цвет, а на движение. Но я ведь вампир. В своем вампирском бытии, красный цвет выступает символом неотъемлемой части нашего мира — мира крови. Эта ассоциация приковывает наше внимание и пробуждает в нас страсть к пищевому безумию и наслаждению. И я жажду ее найти. У нее нет права просто исчезнуть бесследно. *Прошло несколько месяцев* Окунув кисть в палитру, я воплощаю каждую деталь на холсте, которую запомнил в ней: густые брови, голубые глаза, курносый нос с маленькими веснушками, родинка под правым глазом и приятного оттенка губы. Завершив создание портрета, я устраиваюсь в кресле напротив полотна. Это было сладостно-горьким открытием, если не сказать сокрушительным. Идея отыскать ее обратила меня в одержимого. Возможно, причиной этому стало ее быстро бьющееся сердце, словно у колибри, что пробудило во мне воспоминания. А может быть, дело было в ее глазах? Блеск, который запомнился мне так же, как и восход солнца на рассвете, и как первый обильный дождь октября. А может быть, это связано с тем, что рядом с ней я чувствовал себя по-иному? Не так, как раньше. В средние века в Венеции существовала необычная профессия — codega: человек с горящим фонариком, прогуливался ночью, освещая путь, отпугивая демонов и наполняя путников чувством уверенности и защищенности. Эта девушка стала моим светилом в ту ночь. Звучит глупо, но ее глаза способны развеять моих демонов. Возможно, алкоголь оказал свое воздействие. Но все эти месяцы я пытаюсь разгадать, почему она стала моей одержимостью. А ответ может быть весьма прост — принципиальность. Она моя супруга и, стало быть, нераздельно принадлежит мне. Тщательно стирая остатки краски с рук, я чувствую, как веревка до сих пор ощущается на моих запястьях. Она привязала меня к кровати и оседлала, словно лошадь. Я тянусь к стакану с алкоголем, в надежде рассеять воспоминания, и в этот момент дверь в комнату распахивается. — Клаус, мы прочесали весь город, но девушки с такой внешностью не обнаружено, — сообщает один из моих людей. — Так значит ищите лучше! — грозно отвечаю, сжимая стакан сильнее. — Может быть, она приезжая? — предполагает осторожно он. Эта мысль уже мелькала в моей голове, но я отгонял ее, зная, что если это так, шансов встретить или найти ее — практически нет. — Продолжайте поиски, — повторяю я. *Прошло полгода* Голова раскалывается, словно ее пронзают ржавые гвозди. Ощущение, будто я перебираюсь по шаткому мостику. Бесконечные поиски этой незнакомки окутывались густым покровом моего безумия. Вздохнув, я поддерживаю подбородок левой рукой. Передо мной, на коленях, стоит девушка — брюнетка с голубыми глазами. Ее рот послушно раскрывается, и я ввожу два пальца, создавая ритмичные движения вперед-назад. Благодаря этому передо мной предстает облик моей незнакомки. В штанах возрастает напряжение, когда представляю ее губы на себе. Убрав пальцы из ее рта, я откидываюсь на спинку дивана. Взгляд незнакомки опускается вниз, и она медленно проводит указательным пальцем по верхушке моего ствола. — Это твой первый опыт? — спрашиваю я. — Откуда такой вывод? — Ты так нерешительно смотришь на него, да и твои глаза выдают, — усмехаюсь я, но мои слова, видимо, задели ее. На ее лбу мгновенно вырисовывается морщинка, а взгляд поспешно уходит в сторону. В золотую эпоху, девушка без опыта считалась великой добычей, а лишенная невинности дамочка пару столетий тому назад была лишена шансов выйти замуж. Ныне, в наше время, вместо гордости отсутствием опыта, девушки ощущают смущение. Они стремятся избавиться от своей невинности, лишь чтобы избежать возможных насмешек со стороны сверстников. Притянув ее к себе, я, удерживая ее подбородок пальцами, подарил ей поцелуй. — Ты можешь спокойно изучать меня, — говорю я. — И я могу подсказать, что надо делать. — Лучше подскажи. — Возьми меня в руку, — произношу я, не разрывая с ней зрительный контакт. — Сильнее. Я не кусаюсь. — И это говорит мне вампир? — поднимая вверх одну бровь, спрашивает она. Издав смешок, я непрерывно смотрю на нее. Рука ее легко покоряет ствол, двигаясь вверх и вниз. — Сомкни губы вокруг головки и будь осторожна с зубами. Я не возражаю против небольшой грубости, но не пережевывай его, — говорю я, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но она неизменно хмурится в ответ на мой комментарий. Мои пальцы нежно скользят в ее волосы, затем останавливаются на затылке. Я ее не подталкиваю, лишь создаю этим движением контакт между нами. Спустя мгновение она наклоняется и начинает целовать вдоль, прежде чем взять головку в свой рот. — Теперь покружи языком вокруг. Да, вот так, дорогуша. Возьми немного глубже и двигай головой вверх-вниз. Да… — выдыхаю я, наблюдая за этим процессом. Мы работали в ритме — сначала медленно, потом быстрее. С каждым разом ее движения становятся все более гармоничными, а звуки, производимые ее действиями, наполняют воздух мельчайшими вибрациями, которые распространяются по всему моему телу. Резко вытащив член, я провожу кончиком по ее губам, прежде чем ввести вновь в ее рот. Я делаю паузы через каждые несколько дюймов, чтобы дать ей привыкнуть к размерам, пока, наконец, не уперся в заднюю стенку ее горла. Бедра ловко раскачиваются, двигаясь в ней, пока я не останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Впрочем, ей, видимо, не приходит в голову остановиться. — Послушай, — говорю я. — Вижу, ты сильно увлечена, но с такими темпами здесь может произойти извержение. Прямо в твой рот. Она отстраняется, дыша прерывисто. — Это тебя смущает? — Меня? — слегка озадачиваюсь я. — Ничего меня не смущает, а-ну давай, иди сюда. Я сжимаю ее волосы в кулак и наклоняю ее так, чтобы она обхватила меня. Моя кровь горит в жилах, словно жидкий огонь, а сердце бешено колотится от вожделения и чего-то еще, что я предпочел бы не называть. — Дорогая, не урони ни капли... Сжимая ее волосы в кулаке, я увеличиваю темп. — Ты такой вкусный… Брови сходятся на переносице, ведь я мгновенно осознаю, что это не тот голос. Образ моей девушки в красном растворяется, и передо мной встает ее копия, вызывающая во мне гнев. Я беру ее за подбородок и притягиваю к себе. — Ты что, не понимаешь простых инструкций? — мои слова звучат холодно, пока я сжимаю ее подбородок еще крепче. — Неужели я не был ясен в своем требовании не произносить ни звука? — Прости… — шепчет она. Моя рука ослабевает, а взгляд возвращается к своей мягкости. Я смотрю на нее, погружаясь в черты ее лица, в то время как другой рукой рисую узоры на ее коже. — Дорогуша, я не переношу, когда меня не слушают, — говорю я, сворачивая ей шею. *Прошел год* Я беру банку с черной краской и распыляю ее на самый большой портрет. «На нее». Краска размазывает все ее черты лица, но я не обращаю на это внимания. Взяв еще одну банку и еще одну, я продолжаю заливать холст краской, пока все не станет черным. Оценив результат своих действий, я хватаю картину и бросаю ее в камин. Затем я беру еще, еще и еще картину. Огонь медленно обволакивает холсты, поглощая их и сжигая до тла. Отступая назад, я протягиваю руку к граненному стакану с янтарной жидкостью. Больше я не искал ее, на самом деле, уже больше четырех месяцев я прекратил ее поиски. Возможно, однажды она появится у моего порога, и я предложу ей весь мир. Однако, честно говоря, сомневаюсь, что я буду вспоминать о ней, когда последнее воспоминание превратилось в пепел. Скорее всего, нет. Дверь распахивается, впуская в комнату несколько человек. — Клаус, мы ее нашли. Лунный камень у Кэтрин. Двойник находится в Мистик Фоллс, — докладывает один из моих людей. — Катерина, — произношу я, словно пробуя на вкус ее имя. Я опустошаю стакан и ставлю его на стеклянный столик, оставляя в воздухе насыщенный аромат бурбона. — Ну что ж, добро пожаловать в Мистик Фоллс, — говорю я, расставляя руки в стороны.