До чего же теперешние молодые люди странные. Прошлое вы ненавидите, настоящее презираете, а будущее вам безразлично. Вряд ли это приведет к хорошему концу.
Эрих Мария Ремарк
— 911, что у вас случилось? — Мой папа… он мертв… Жизнь, как пианино, с черными и белыми полосами, но нельзя забывать, что черные клавиши тоже создают музыку.***
У детей, которые попадают в детские дома, есть прошлые травмы, непростой собственный опыт. И вот с этим неприятным багажом они попадают не в реабилитирующие, а наоборот в стрессовые условия. Отсутствие личного пространства и нарушение личных границ. Элементарное отсутствие дверей в туалетах и душевых. Менять белье и совершать гигиенические процедуры приходится в присутствии других. Это стресс. Попросить о чем-то было неудобно, даже страшно. Поэтому ты должен был сам решать свои проблемы, без помощи остальных. Дети, сталкивающиеся с такой обстановкой, принимают правила коллектива, где сила определяет статус. Этот опыт формирует их характер, делая их грубыми, нередко не осознавая этого.***
Лилит сидела в уголке, окруженная одиночеством, в то время как другие дети с полным восторгом погружались в игры. Девочка никогда не обращала внимание на родителей, стремящихся выбрать ребенка. Она была убеждена, что никому не нужна. — Лилит, с тобой хотят познакомиться, — улыбаясь, сказала воспитательница.***
Девочка была похожа на Маугли: ей не нравились прикосновения, у нее были панические атаки, она была очень грубой и часто кричала во сне. Сны были короткими, мучительными и прерывались кошмарами, в которых за дверью ее спальни во мраке шнырял монстр и по-волчьи скалился всякий раз, когда она его замечала. Глаза чудовища пленяли, но улыбка его пугала до ужаса. А когда она пыталась пробудиться, чтобы сбросить оковы сна, то не могла даже пошевелиться. С девочкой работал психолог. Была выработана определенная стратегия, которой придерживались новые родители Лилит. Антидепрессанты, в сочетании с около двадцатью другими методами лечения, оказались эффективными. Время шло, и она начинала сближаться с новыми родителями. — Лилит, девочка моя, подойди сюда, — звала ее мама. Мама Лилит сидела на стуле, рисуя пейзаж на холсте. — Я принесла несколько брошюр. Каждому человеку нужно занятие, которое будет увлекать его настолько, что он будет забывать обо всем, что происходит вокруг него, — сказала она. — Мое любимое занятие — рисование. Я переношу свои чувства на холст, будь то грусть, злость или счастье. Цвета помогают мне выразить эмоции. Плавные линии отражают расслабление художника, возможно, его счастье, но также могут передавать и печаль. Четкие и резкие линии выражают злость, страх, а иногда могут олицетворять сильную радость и восторг. Когда линии, цвета и изображение на холсте сочетаются с давлением кисти, они создают уникальное целое, которое позволяет почувствовать эмоции художника, — воодушевленно донесла женщина до своей дочери. — Плавание. Здесь столько возможностей, как и в рисовании. Интенсивность, температура воды, повторения кругов. Просто лежать на спине, закрыв глаза, и чувствовать, как вода тебя качает. Танцы. Ты можешь танцевать одна или с партнером: контемпорари, сальса, балет, даже стриптиз, — она одарила дочку веселым взглядом, на что Лилит не смогла сдержать смешок. — Дневники, стихи, создание музыки, готовка, игра в шахматы, спорт. В чем-то из этого, наверняка, ты найдешь удовольствие. Мы все испытываем положительные и отрицательные эмоции, Лилит, и хобби может помочь справиться с ними. Лилит действительно нашла себе занятие, которое полюбила всей душой. Под ритмичные мелодии она отдавалась плавным движениям, находя не только умственный, но и физический покой, освобождаясь от тяжести повседневной жизни. В мире танцев она ощущала радость и удовлетворение, получая прилив необходимого эндорфина, который поднимал ее настроение и приносил моральное удовлетворение. Новые родители Лилит — жители Бостона с американскими и французскими корнями. Ее папа — Жак Делон, высокий кареглазый брюнет с густой бородой, уже приобрел первые седые волосы на голове. Его взгляд всегда излучал тепло и доверие. Он был перспективным архитектором. Многие родители отталкивают детей во время работы, но папа Лилит, наоборот, вовлекал ее в свой мир. Он рассказывал, показывал, даже давал ей чертить. Это было не просто интересно для девочки — это увлекало ее. Особенно, когда он делился подробностями о своих завершенных проектах. Увидеть их вживую становилось настоящим захватывающим событием для нее. Мама девочки носила имя Мари Делон, и если вообразить идеальное воплощение женственности, красоты и заботы о семье, то можно получить образ ее матери. Светлые волосы, достигающие лопаток, изумрудные глаза, аккуратный нос и пухлые губы — таков был внешний облик Мари. Работая в больнице, она была неонатологом-реаниматологом. Она занималась диагностикой и лечением всех органов новорожденных. Этот врач присутствует при рождении ребенка. А после родов проверяет все органы и дает оценку по шкале Апгар. К сожалению, семье Делон не суждено было иметь своих детей. Когда они решили обратиться в детдом, их предпочтение было выбрать ребенка не старше двух лет. Однако, Лилит внесла перемену в их планы. Пока другие дети прыгали, пытаясь привлечь их внимание, эта девочка лишь молча сидела. Она напоминала бездомную собаку, которая без шума и крика приняла свою судьбу. Прошло несколько месяцев, прежде чем Лилит полностью открыла свое сердце для новых родителей, начав радоваться каждому моменту в своей жизни. Но было одно «но». — Милая, нам нужно поговорить, — сказал папа девочке. — Я что-то не так сделала? — спросила она. — Нет, нет, присаживайся, — ответил он, постукивая рукой по кровати. Лилит присела напротив папы. — Чувствуешь ли ты, что с тобой что-то происходит? — спросил папа. — Не понимаю, о чем ты, папа, — хмуро пожала плечами она. — Ты слишком молода для этого, и тебе не следовало переживать это в одиночестве, особенно в таком юном возрасте. Это неправильно, и мне очень жаль, милая. Но знай, что ты не одна, и все будет хорошо. Сейчас я расскажу тебе что-то, и помни, в этом нет ничего страшного, — продолжил он. — Регулярно, раз в месяц, ты чувствуешь, как будто все кости в твоем теле ломаются, верно? А еще, кожа покрывается шерстью. Глаза Лилит мгновенно расширились, пульс участился. Она с трудом глотнула ком, который образовался в горле. — Все хорошо, милая. Расскажи мне, когда это в первый раз произошло? — спросил он, поглаживая руки дочери. — Когда умер мой отец, — ответила она. — Пойдем в другую комнату, у меня есть что-то, что я хочу тебе показать, — позвал ее папа. Они вошли в кабинет. Лилит заметила, как папа достал старинную книгу. Он перелистывал страницы, пока не нашел нужное место. Прищурив глаза, она прочитала заголовок страницы: «Оборотни/Ликантропы.» — Ты оборотень, милая. Маленький волчонок. Раз в месяц, когда луна становится полной, ты превращаешься, — объяснил Жак. — Почему? Что со мной не так? — спросила она. — Ты родилась с геном оборотня. Чтобы его активировать, нужно убить человека, и это может… — начал было папа, но девочка его перебила. — О боже! Значит, это я убила отца? Я его… — всхлипнула она. В ее глазах мелькнуло отражение дикого страха, которое даже у ее папы вызвало холодное покалывание вдоль позвоночника. — Ш-ш-ш, это случайность, — успокаивающе сказал папа. — Нет! Я толкнула его, и он ударился о стол. Так сказали медики. Что он умер от удара. Это я его толкнула, я его убила, — голос Лилит переходил в беспомощный крик. — Нет, Лилит, это случайность. Тем более, этот ублюдок заслужил, — Жак обнял свою дочь за плечи. — Нет! Нет! Я убила. Я убила отца. Я убила детей в лесу! Я думала, что это была не я. Но когда я очнулась утром в лесу, на мне была кровь, а возле меня лежало тело ребенка. В новостях я узнала, что в этот вечер в лесу какой-то зверь растерзал сорок восемь детей и двоих взрослых. Это была я. Я чудовище. Я этот зверь, — кричала Лилит до тех пор, пока не сорвался ее голос. — Милая, мне так жаль. Это не должно было случиться так рано, — сказал Жак. — Как это убрать? Я хочу это убрать. Лекарство же есть? — осипшим голосом спросила она. — Это невозможно, милая, но я помогу тебе контролировать это, — печально ответил он. — Нет-нет-нет, прошу, должно же быть что-то, что уберет это? — шепотом спросила она. В голове на повторе произносилось лишь одно: «Я чудовище». После того разговора прошло несколько недель. Жак вселял надежду в Лилит, что они справятся с ее обращением в полнолуние. Все казалось идеальным, так думал Жак, пока он не увидел, через какую боль проходила его дочь, а затем она и вовсе сорвалась с цепей и убежала в лес. Когда он ее нашел, было уже слишком поздно, ведь трупы взрослого мужчины и ребенка уже лежали в траве. Лилит испытывала боль, ей было страшно, и она оставалась все еще ребенком. Ее детство не должно было быть таким. Жак осознал свою ошибку. Ему следовало оградить девочку от страданий, ведь она была слишком юной для таких испытаний. Ей было десять лет. Жак начал искать способы, как помочь Лилит, и однажды вернулся с маленьким подарком для нее. — Купил тебе нечто особенное, — он вытащил из кармана кулон в виде сердечка, и надел его на шею Лилит. — Спасибо, папа, он прекрасен, — благодарно ответила Лилит. — Нам пора идти, милая. Собрав все необходимое, они направились в лес, на тоже самое место. Папа Лилит достал цепи, на этот раз подготовка проходила более тщательно и жестче. Сев на землю, Жак извлек с рюкзака шприц с аконитом. — Скоро начнется, ты самая сильная, Лилит, — сказал он. Она была уже вся мокрая, чувствуя, как страх нарастал в ней с каждой минутой. Прошел час, два, четыре и ничего. Лилит не обратилась в волка. Папа снял цепи с дочери и крепко обнял ее. — Милая моя, — прошептал Жак. — Папа, что происходит? Почему? Почему я не обратилась? — спросила Лилит, не скрывая радости в глазах. — Мой подарок помог, — ответил он. — Но почему ты не сказал мне об этом? — спросила она. — Не хотел давать тебе ложную надежду. Пойдем отпразднуем это, — улыбнулся Жак. — Я больше не оборотень? Я теперь здорова? — расспрашивала Лилит. — Нет, милая. Как я говорил, лекарства от этого нет. Этот кулон сдерживает твою сущность. Пойдем съедим бургер и картошку фри, — предложил Жак. Заказав еду, папа Лилит начал более подробно рассказывать о кулоне. — Что это за кулон? — спросила Лилит, макая картошку фри в кетчуп. — Лунный камень и немного помощи от ведьмы, — улыбнувшись, ответил Жак. — Ведьмы? Они же только в сказках бывают, — скептически хмыкнула Лилит. — Я тебе все расскажу по порядку, обещаю. Про ведьм, вампиров и других, — отвечал папа дочери, пока подворовывал у нее картошку. — Ведьмы, вампиры и другие? Мы что, в сериале «Сверхъестественное»? — посмеялась девочка. — И следующий этап в моей жизни — проклятие на седьмое поколение? Может, пора позвать Сэма и Дина? — Ну, могу тебе только сказать, что в шестом сезоне Дин… — протянул Жак, улыбаясь все сильнее. — Пап, не смей! Я только на третьем сезоне! — воскликнула Лилит. — Хах, тебе стоит быстрее смотреть, а то я могу что-нибудь случайно ляпнуть. Например, о том, что оказывается Сэм, на самом деле, он… — лукаво проговорил он, на что она отобрала всю картошку. Посмеявшись, Жак решил, что пора вернуться в суть разговора. — Кулон сдерживает твоего волка внутри, например, ведьмы и другие оборотни не смогут почувствовать, что ты волк. Но твои инстинкты исчезают, пока ожерелье на тебе. Слух, сила, скорость, клыки, регенерация становятся недоступными, — объяснял папа. — Значит, что и аконит на меня не действует? — спросила она. — Нет, аконит подействует на тебя. Ты по-прежнему волк, — напомнил Жак. — Этот кулон у тебя на время, когда ты станешь постарше, ты должна выпустить и принять своего волка. — Но я не хочу, — возразила Лилит. — Милая, ты волк. Ты должна обращаться, ты должна охотиться. Это твоя природа. Если ты этого не будешь делать, твоя агрессия и злость будут накапливаться, и в итоге — «бум». Камень лопнет, — проговорил Жак. — А сейчас слушай меня внимательно. Если откроешь кулон, то увидишь, что там внутри лежит тот самый камень. Береги его. Как думаете, насколько была счастлива Лилит? Весь этот Ад ушел. Она больше не боялась. Ей не было страшно. Она могла жить как обычный ребенок. Была лишь одна вещь, которую она боялась больше, чем своего волка. Этот страх появлялся, когда все было хорошо. А сейчас для Лилит было все слишком хорошо. Спустя какое-то время, в семье произошло несчастье. Мама умерла. Мари Делон настигла та же болезнь, что была и у биологической мамы Лилит. Лейкемия. Жаку предложили большой проект в Мистик Фоллс. Он решил, что это отличная возможность сменить обстановку после смерти жены. Но, к сожалению, проект провалился. Особняк был практически достроен недалеко от Мистик Фоллс, но все приостановилось из-за нехватки денежных средств у заказчика. Тем не менее, эта трудность не помешала Жаку найти новый проект. Локвуды хотели сделать в своем доме перепланировку и добавить несколько новых комнат. Благодаря этому проекту семья Делон сблизилась с семьей Локвудов, а Лилит стала хорошей подругой Тайлера. Школьные дни для Лилит проходили ужасно. Слух о том, что она приемный ребенок, распространился быстро, из-за чего начался буллинг. Ее шкафчик забрасывали мусором, а на парте писали оскорбительные слова. Поскольку Лилит уже была подростком, ее внутреннее равновесие подверглось испытанию из-за гормональных изменений и буллинга в школе. Внутренний зверь, заключенный в кулоне, питал ее гнев, который нарастал, готовый взорваться. В конечном итоге девушка устроила драку в школе. Это привело к тому, что ее папа узнал о происходящем. Отец решил научить Лилит искусству борьбы. Кроме того, они вместе бегали по утрам перед школой. В рутине ее жизни появились успокаивающие чаи, книги и занятия танцами. Под руководством отца внутренний зверь девушки нашел спокойствие, агрессия Лилит направлялась в нужное русло. Они много времени проводили вместе, и оба открыли для себя мотоциклы, что стало для них общей страстью. В школе все пришло в норму. Бывали случаи, когда Лилит пытались задеть, но она искусно защищалась словами, а вскоре и вовсе все утихло. В одном из школьных инцидентов Лилит сблизилась с Джереми, заступившись за него, когда над ним издевались. Это стало отправной точкой ее дружбы с Еленой, Кэролайн и Бонни. Эта дружба не строилась на обмене самыми глубокими тайнами, тем не менее продолжала существовать, оставаясь крепкой и значимой. Кроме того, Лилит поддерживала связь с подругой из Бостона и своей подругой из Мистик Фоллс, Майей, которая была старше ее на два года.***
Жизнь не обязана давать нам то, чего мы ждем. Надо брать то, что она дает, и быть благодарным уже за то, что это так, а не хуже. Ранее девушка всегда радовалась мелочам, будь это даже пролетающая мимо нее бабочка. Приемные родители подарили ей крылья, но теперь лететь было некуда. Иной раз, судьба брала Лилит за волосы и хорошенько ударяла по морде. После того как тело Жака забрали, Лилит медленно закрыла дверь своего дома. Она заметила, что на горизонте уже засверкал медный таз, которым грозилось накрыться все ее беззаботное существование. Опустив глаза, она увидела следы от грязной обуви. Девушка направилась в кладовую, взяв оттуда ведро, тряпки и чистящие средства. Налив воду в ведро, она принялась за мытье грязного пола у входа. После завершения этой задачи она взялась за грязную посуду, загрузила вещи в стирку, протерла пыль и поменяла постельное белье, завершив цикл уборки. Каждый проходит через горе по-своему: кто-то замыкается в себе, кто-то плачет, а кто-то злится. Нет единственного правильного способа пережить потерю. Но есть некоторые общие черты горевания, известные как стадии горя. Вполне естественно реагировать на сильные и внезапные чувства, иногда притворяясь, будто ничего не произошло. Отрицание предоставляет нам время постепенно осознать новость и вписать ее в свою жизнь. Это типичный защитный механизм, помогающий справиться с эмоциональным напряжением. Лилит приготовила себе попкорн и, войдя в гостиную, взяла пульт, чтобы включить комедийный фильм. Она наслаждалась перекусыванием попкорна, смеясь над глупыми шутками из фильма: — Почему пожарный ушел с работы? — Профессиональное выгорание. Лилит смеялась, пытаясь не подавиться при этом попкорном. — Знаешь, почему нельзя врать рентгенологу? — Он видит тебя насквозь. Ударяя ладонью по колену, она засмеялась. Смех Лилит был таким громким, что она начинала хрюкать, а давно зажившийся шрам под грудью стал болеть, напоминая о прошлом. В один вечер, снова свернувшись калачиком в углу дивана, Лилит задыхалась от истерики. — Черт! — раздался ее крик. Вся ее грудь горела от нарастающей боли. — Так не бывает. Это просто невозможно. Боль такая сильная, что даже дышать трудно. В одном из раундов истерики Лилит подумала: «Взгляни на себя, можешь ли ты изменить: хоть что-то?» И она сделала единственное, на что была способна: встала и, не прекращая кричать, стала балансировать на одной ноге посреди комнаты. Ей хотелось доказать себе, что она все еще хоть немного контролирует ситуацию. Пусть ей не под силу остановить истерику и мрачный внутренний диалог, она, по крайней мере, может биться в истерике, стоя на одной ноге. Хоть что-то для начала. Жак скончался от тромба, который оторвался и забил легочную артерию, вызвав мгновенную остановку сердца. *Стук в дверь* — Как ты, малышка? — спросил Деймон Лилит. Она лишь пожала плечами в ответ. — Иди сюда. Дай, обниму тебя, — позвал ее он, вовлекая в крепкие объятия. — Можешь поплакать, я не против. Специально надел футболку с Робертом Паттинсоном. — Я не плачу, ты же знаешь, — напомнила Лилит. — Твой старик был крутым, — сказал Деймон, пригладив волосы девушки. — Он так и не дал мне рецепт своих блинчиков, — хмуро пробурчал он. — Да… — прошептала Лилит, пока ее сердце в очередной раз разрывалось от боли. — AC/DC, Бурбон и гавайская пицца, м? — ободряюще спросил Деймон. — Звучит отлично, — ответила девушка. Пока они опустошали коробку с пиццей и запивали ее алкоголем, у них возникли философские споры: «Пицца с ананасами — это дерьмо или годное дерьмо?». В это время телефон Лилит неустанно вибрировал. Звонили школьные друзья, одноклассники, учителя, коллеги папы. Она все нажимала и нажимала на кнопку: «отклонить вызов». Все эти люди не были ей достаточно близки, чтобы разделить с ними свое горе. И тут снова раздался вызов, Лилит, взглянув на телефон, решила на этот раз ответить на звонок. — Да, — произнесла она в трубку телефона. — Мне принести пиццу или мороженое? — предложила Майя. Лилит перевела взгляд на Деймона, спрашивая его. — Что хочешь, главное, чтобы там не было ананасов, — ответил Деймон. — Хм, пиццу. Пусть положат двойную порцию ананасов. Хочу посмотреть, как Деймон будет выковыривать каждый кусочек, — усмехнулась она, на что Сальваторе лишь закатил глаза. В момент похорон Лилит питала отвращение к самой себе за то, что не сумела даже пролить слезу, тогда как другие тонули в горе. Даже те, кто знал ее отца всего месяц, проявляли горе, словно знали его всю жизнь. Лилит упаковывала в коробку свои вещи, готовясь к завтрашнему переезду к Деймону. Несмотря на неохоту покидать свой родной дом, Деймон настоял на этом шаге. «Завтра моя жизнь снова начнется с чистого листа» — сказала себе Лилит. И в ее голове пробежало имя «Нейтан». Тогда она с грустью спросила саму себя: «Как понять эту жизнь, если человека, который тебя предал, все равно хочется обнять?» Стук в входную дверь прервал мысли девушки. Посмотрев на часы, она подумала: «А ты рано». Спустившись по лестнице, Лилит подошла к входной двери. — Деймон, не уверена, что моя печень выдержит твою ежедневную компанию, — произнесла Лилит. Отворив дверь, перед Лилит предстали два высоких, мускулистых мужчины. — Предполагаю, ты мисс Лилит, а-ля Делон? — произнес один из них, улыбаясь. — А вы кто такие? — осведомилась Лилит. — Я Бернард Делон, а он Себастьян Делон, — представились они. Холодок пробежал вдоль ее позвоночника, покрывая его коркой льда. «Милая, если ты когда-нибудь встретишь людей с нашей фамилией, «Беги», — предупреждал ее папа.