Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учиться танцевать под дождем.
Вивиан Грин
Школа теперь стала пыткой. Каждый раз, когда Лилит проходила мимо святой троицы, ее окидывали презрительными взглядами. Лилит отвечала тем же, на что троица удивлялась. Она не знала, какую реакцию они ожидали от нее. Что она побежит и всех разорвет в клочья? Или что она будет плакать и страдать? Второе она конечно же сделала, кроме плача, естественно. Но жалким видом никого не удивишь, а вот стойкость часто вызывает восхищение. Конечно, она теперь для них представлялась белой вороной. Да, ей было больно и обидно и, скорее, не из-за того, что она потеряла друзей, а из-за того, что она ничего не сделала, чтобы от нее отвернулись. Да, у нее был большой грех во Франции, там же она приобрела и своих демонов, которые не спали по сей день. Там же она и сломалась окончательно. Вряд ли кто-то или что-то смог бы этих демонов выгнать. Вбивая гвоздь в душу, помните, что когда вытащите его, останется дыра. Но было одно «но». Даже со своими демонами Лилит никогда не стала бы причинять боль людям, которые хоть что-то значили в ее жизни. Что бы эти люди ни сделали, она бы никогда не подняла на них руку. Впрочем, оставалось несколько дней до летних каникул, а в конце недели даже планировалась вечеринка в стиле шестидесятых. Но не суть. Суть в том, что Лилит наконец-то пару месяцев отдохнет от всех этих взглядов. Несколько часов унылых занятий, и наступило время ланча. Лилит подошла к стойке с раздачей и набрала себе пасту болоньезе, листовой салат, тыквенный пирог и шоколадное молоко. Она повернулась лицом к столовой. Двигаясь по знакомому маршруту, она встретилась с презрительным взглядом. И как ее ноги направили сюда? Просто по привычке вышло. Повернувшись, Лилит нашла свободный стол и села поедать свой ланч одна. Чувствовала себя она отвратительно. Она могла бы подсесть к другим одноклассникам, Лилит с ними общалась нейтрально, но этого не хотела. Скорее из-за того, что она всегда быстро привязывалась. Лилит пыталась накрутить на вилку спагетти, но эти взгляды… «Черт. Хватит на меня постоянно глазеть и шептаться!» — она стиснула зубы, чтобы вернуть самообладание. Лилит боковым зрением увидела, как кто-то присел за ее столик. — Ты что тут забыл? — спросила Лилит. — Мм, дай подумать, я собираюсь съесть свой ланч, — ответил он, наматывая на вилку спагетти. — Ты сидишь со мной, — напомнила ему Лилит. — И что? Я и раньше сидел. Вы что, поссорились? — спросил Джереми, продолжая уплетать ланч. — Ах, так твоя заботливая сестра тебе ничего не сказала! — воскликнула Лилит. На ее губах растянулась коварная улыбка, которую она показала бывшим подружкам: «тотали-спайс». «Улыбайся при любых обстоятельствах, пусть люди ломают голову, о чем ты думаешь и что у тебя на уме», — говорил ей папа. — О чем ты? — спросил Джереми. — Ну, я теперь очень страшный, злой монстр, — уведомила Лилит, не отводя взгляда от троицы. Она взяла нож для ланча и ловко крутила им одной рукой, будто родилась с ним вместо пуповины. Тотали-спайс это заметили и ужаснулись. Елена пыталась привлечь внимание Джереми, чтобы он перешел сесть к ним, но он так был занят, что видел перед глазами только макарошки. Лилит крутила-вертела, и бац. Воткнув нож возле подноса Джереми, она увидела, как три курицы, подпрыгнули на месте. Смех заполненный демонами пронесся у Лилит в голове. — Если хочешь яблоко, могла бы просто попросить, — сказал Джереми. Лилит, продолжая улыбаться, взглянула на яблоко. — Мм… Зеленое, как лотерея: либо попадется сочное и сладкое, либо сухое и кислое, — сморщила нос она. — У меня есть шоколад, будешь? Ты практически не притронулась к своему ланчу, — сказал Джереми. Лилит обратила внимание на свой поднос. И вправду. Мысль о холодных макарошках отозвалась мурашками по всему телу. — Держи, — Джереми положил на стол батончик темного шоколада. — Ох. Ты растопил мое злое сердце, Джереми, — сказала Лилит. Джереми был сладкоежкой, он предпочитал молочный, либо белый шоколад в отличие от Лилит. Из компании только она любила горький шоколад. Хотя Деймон иногда подъедал ее шоколад, но будем реалистами, Деймон всегда все подъедал. Елена любила пузырчатый молочный, либо молочный с изюмом шоколад. Бонни — исключительно молочный шоколад с соленой карамелью. Кэролайн не любила шоколад (это она так всем говорила), но на самом деле, она обожала молочный шоколад с кедровыми орешками, либо белый шоколад в котором была прослойка печенья. «Стоп. Почему я снова думаю о них?» — спросила себя Лилит. Как только прозвенел звонок, завершая этот учебный день, Лилит вылетела из класса, а вскоре и из самого здания. Направившись в сторону дома, она прошла мимо компаний курящих учеников, которые собирались у угла школы. Войдя в дом, она схватила с кухонной полки сухофрукты и направилась в свою комнату. Лилит не хотела столкнуться со Стефаном. Он хоть и не поменял свое отношение к ней, но она замечала, что он пристально следил за ней. За каждым движением, словно вместо того, чтобы набрать в кружку воды, она наводит порчу. И это вызывало раздражение в ней. Она понимала, что вся эта ситуация будит в ней агрессию, которую можно было убрать, лишь переместив куда-то. Лилит, покачиваясь на стуле с карандашом в зубах, заметила коробку. «Хм, рисование? Можно как минимум попробовать», — подумала она. Танцами все еще она не могла заниматься, как и боксом, и бегом. Это все ассоциировалось у нее с папой, что вызывало боль утраты. Делая плавные линии карандашом, Лилит почувствовала, как успокаивалась, гнев медленно покидал ее, оставляя только чувство пустоты. Продолжая делать мягкие штрихи вдоль, Лилит боковым зрением увидела Деймона. — Ты чем это занимаешься? —поинтересовался он, подходя ближе. — Рисую, — ответила она. — Это что? Дикобраз, утыканный ножами? — спросил Деймон, оценивая часовое искусство Лилит. — Вообще-то это волк… — хмуро ответила Лилит. — Оу… У тебя явно талант… — сказал Деймон. — Благодарю… — ответила Лилит. Когда дверь в комнату захлопнулась, Лилит положила карандаш на стол. Взяв листок в руки, она оценивала свое творчество. Действительно…Возможно, рисование все-таки не ее.***
Пять минут под обжигающе-горячей водой, использование мыла с ароматом розы, ароматного шампуня для волнистых волос, а затем обертывание в мягкие, пушистые полотенца — Лилит ощутила приятное наслаждение от свежести после душа. Одевшись, она спустилась по лестнице. Из кухни доносился аппетитный запах, а возле плиты стоял Деймон. Рукава были закатаны, на губах сияла улыбка, а из проигрывателя доносилась музыка. — Эм, Деймон… Доброе утро? — сказала Лилит, прищурившись. — Доброе утро! Садись, сейчас будет завтрак, — ответил Деймон. — Завтрак? Ты пьян? — спросила Лилит. — Нет, — ответил он. — Ты умираешь? — спросила Лилит. — Я вампир, — напомнил Сальваторе. — Тогда что происходит? — спросила она. — Решил приготовить блинчики для своей дочурки, — улыбнулся Деймон. Взяв с собой тарелку с блинами, он поставил ее на стол, а после, вернувшись из кухни, принес и кофе. Лилит села за стул и подозрительно посмотрела на блюдо, не понимая, что нашло на Деймона. Вместо глаз и улыбки была разложена голубика, а с помощью взбитых сливок Сальваторе нарисовал клыки. Лилит недоверчиво посмотрела на Деймона. Отрезав кусочек блина, она положила его в рот. — Ну каааак? — спросил он. — Э… М-м-м… Неплохо… Вкусно…Да, вполне, — фальшиво улыбнулась Лилит. Это было очень плохо. Это было почти отвратительно. Но он старался, поэтому Лилит съела завтрак, который Деймон приготовил, тяжело при этом сглатывая. — Значит, ты не откажешься от второй порции? — спросил Деймон, уже накладывая в тарелку блины. — О, нет! Боюсь опоздать в школу, — ответила Лилит. Она сделала большие глотки кофе и встала со стула. Лилит уже направилась к выходу, но Деймон ее остановил. — Скажи «А», — попросил Деймон, имитируя звук «А». «Этот чертов блинчик!» — сказала в мыслях Лилит. Деймон поднес к ее губам блинчик, и она послушно открыла рот. — Удачи в школе, и чтобы принесла «A+», а то в дом не впущу! — сказал Деймон. Лилит тяжело проглотила этот блинчик и унесла свои ноги в школу. Пройдя к школьным шкафчикам, Лилит открыла свой. Ее шкафчик располагался на другой стене коридора, в отличие от шкафчиков троицы. Это ее немного успокаивало. Словно это ее личное место, и никто ее отсюда не выгонит. Лилит достала книги для следующего урока. Но с учебниками она достала еще и книги с заклинаниями. В любое свободное время она старалась практиковаться с магией и заучивать заклинания. Закрыв шкафчик, Лилит облокотилась на него спиной. Держа книги в руках, она побарабанила пальцами по ним. Кэролайн. Она стояла возле своего шкафчика. Улыбнувшись мыслям, Лилит решилась на маленькую пакость. «Хоп», и Кэролайн получила по лбу дверцей от шкафчика. Выдав смешок, Лилит тут же надела маску «кирпич». С каменным лицом она смотрела на Кэролайн, которая прожигала ее взглядом. Ну а что? С ведьмами надо дружить, а то можно получить шкафчиком по ебальнику. Просидев два самых скучных урока: французский и история, все ученики направились в спортзал. Пока кто-то выпрыгивал из своих юбок, кто-то бежал уже второй круг. «Фух». — Лилит, ты сдулась, — подметил учитель по физкультуре, пока Лилит пыталась отдышаться. — Да, я и сама это вижу, — сказала она. — Я думал тебя отправить на соревнования. Каждый… — Да, да. Каждый год классы соревнуются друг против друга, — с безразличием ответила Лилит. — Да… В общем займись этим, а то в забеге нужны три человека. Может, за лето подтянешься, — сказал учитель. — А сейчас давай еще один круг, — скомандовал он, на что Лилит громко цокнула. — Моя бабушка и то быстрее бегает, а она мертва! — кричал учитель ей в спину, пока она задыхалась от бега и не могла перевести дыхание. — Как думаешь, ты можешь двигаться быстрее, чем бездыханный труп моей бабули? «Вот же! Он учитель, а не тренер!» — сказала в мыслях Лилит. Но его слова открыли Лилит глаза на реальность. Она и не думала, что ее физическая форма на столько ухудшилась. Долгожданный последний звонок, и Лилит вышла из школы. Осталось совсем чуть-чуть. И на Лилит перестанут смотреть, как на экспонат. Если только она не отправится на тот свет. Почему-то она ощущала, что вот-вот что-то произойдет. Было подозрительно, что затишье перед бурей было таким долгим. Тело Элайджи отдыхало в подвале, Клаус не появлялся. Ничего не происходило, и это было странно. Пройдя мимо жилых домов в Мистик Фоллс, Лилит направилась к дому, как вдруг в ее поле зрения попал Нейтан. Глаза Лилит расширились, а сердце в два раза сильнее отдавало ритм. Может, ее предчувствие подсказывало именно это? Развернувшись, она опустила голову и направилась в противоположную сторону от дома. — Лилит? — позвал Нейтан. «Нет, нет, нет, нет», — пронеслось у нее в голове. — Лилит? — повторил он. Она повернулась к нему. Столкнувшись с ним взглядом, она почувствовала, как ее сердце ушло в пляс. — Да? Привет… Я собиралась… В магазин, — запинаясь, проговорила Лилит. Ее живот стянулся в болезненный узел. — Можем сходить вместе, — предложил он. — Да… Можно… — неуверенно ответила Лилит. Все это казалось таким неправильным, но чувства брали верх. Она так хотела перестать чувствовать, забыть все, что было, как же ей это было нужно. Она так хотела его возненавидеть, отпустить, но сердце продолжало его любить. Любовь. Из-за любви люди тупели, из-за любви совершали неадекватные поступки. Из-за любви бросали все и уезжали в другие города. Из-за любви разрушали свои карьеры и, казалось бы, такие крепкие семьи. Послать бы к черту эту любовь и больше никогда ничего не чувствовать. Но она всегда приходила без стука. И вот, ты уже та самая дура, живущая в мире своих иллюзий. И Лилит была так влюблена в свои фальшивые сценарии…Которые сама и создала у себя в голове, что чувства всегда брали верх над разумом.***
Лилит проснулась от лучей солнца, пробивающихся сквозь шторы. Мышцы приятно ныли, тело казалось невесомым, мыслей не осталось: вместо мозга в ее голове теперь было облако сахарной ваты. Нейтан спал, положив руку на ее живот. Его грудь медленно вздымалась и опускалась. Сейчас, в лучах утреннего солнца, она рассматривала татуировку на его груди: сердце с проросшим сквозь него чертополохом. И еще одну на его предплечье: бутон цветка, растущий из дула пистолета. Она раздумывала над их значением и поймала себя на мысли о том, как мало о нем знала. Нейтан коротко рассказывал о своей жизни и родителях, а она не понимала, почему за такое время он никак не мог довериться ей. Под вечер эмоции Лилит успокоились и на смену им пришел разум. Первым человеком, о котором Лилит думала утром, и последним человеком, о котором она думала ночью, был Нейтан. Это или причина ее счастья, или причина ее боли. Она раздумывала над тем правильно ли она поступила, что дала шанс отношениям. С одной стороны, если не сделать, то после можно пожалеть, но с другой стороны, можно остаться вновь с разбитым сердцем. Открыв упаковку, Лилит достала увлажняющую маску и аккуратно распределила ее по лицу. — Я нашла крутое кино, ты оценишь, — сказала Майя, нажав на плэй. — Мм… И про что оно? — спросила Лилит. — Это серия фильмов. Но, недавно вышла новая часть. Там девушка остается дома одна, и на нее кто-то нападает, — ответила Майя, открыв упаковку с горячим сырным попкорном. — Почему это звучит как ужастик? — спросила Лилит. — Потому что это и есть ужастик, — ответила Майя, потирая ладошки в предвкушении. — Майя, нет. Мне еще до дома надо дойти, — напряженно сказала Лилит. Она предпочитала фильмы с жанром детектив, либо фантастика. Ужастики Лилит не любила, потому что была чересчур впечатлительна. — Да не ссы ты, — сказала она, закидывая в рот попкорн. — Мне не нравятся такие фильмы. Знала бы, я прихватила бы больше масок, — проворчала Лилит. — Ты такая трусиха, — ответила Майя и протянула ей попкорн. — На себя посмотри, потом всю ночь будешь бояться до туалета дойти, — сказала Лилит. Майя выдавила смешок и, посмотрев десять минут фильма, Лилит все же решилась поделиться вчерашними событиями. — Тут такое дело… — начала Лилит, дожевывая попкорн. — М? — спросила Майя. — Ну, я и… — нерешительно начала она. — Нееет, — Майя быстро догадалась, в чем было дело. — Стойте, чем это попахивает? — спросила она, обнюхивая воздух вокруг. — Ах, точно! Моя подруга в третий раз решилась сойти с парнем! — Я больше не буду терпеть, еще один косяк, и я ухожу от него, — ответила Лилит, пообещав себе. — Ты не сможешь, — сказала Майя. — Ты должна его отпустить. Иногда мы делаем вещи, которые причиняют нам огромную боль, но чаще всего эти вещи означают твое правильное решение, — сказала Майя. — Почему бы тебе не обратить внимание на других парней? О! Помнишь парня со школы, как там его... — О Боже, нет… — застонала Лилит, запихивая в рот попкорн. — Почему?! Вдруг для кого-то ты являешься наркотиком и даже не задумываешься об этом. Может, он думает о тебе, с ума там сходит. Пока ты занимаешься своими делами, у него ломка до мышечной боли, до хруста в костях. И ничего ему не помогает. Лишь только когда он увидит твои глаза, услышит твой голос, он выдыхает, — поэтично сказала Майя, улетев куда-то взглядом. — Ты сейчас описываешь какого-то больного чувака, который абьюзер, маньяк и жесткий собственник? — спросила она, вскидывая одну бровь вверх. — Вообще-то, — обиженно произнесла Майя. — Я говорю о хороших мальчиках. Разве девушек не должны привлекать рыцари? — А не дьяволы? — дополнила Лилит. — Тогда тот же вопрос и к тебе, — ухмыльнулась она. — Неправда, мне нравятся и те, и те, — ответила Майя. — Но «бэд-бои» всегда разбивают сердца, с ними надо быть осторожнее. — Каждый может разбить сердце, вне зависимости от того, хороший парень или плохой. Здесь, наверное, все зависит от воспитания и уважения к другому человеку, — ответила Лилит, и Майя кивком согласилась. Лилит пару минут назад была поникшей, а Майя никогда не позволяла ничему помешать ей жить и никогда не переставала выводить Лилит из плохого настроения. Никому не позволено портить ее парад, и Лилит это нравилось. — Все ужастики одинаковые. Дурацкий убийца гонится за грудастой дурой, которая всегда убегает наверх, вместо того, чтобы уйти из дома! — негодовала Лилит. — Говорит та, кто на каждом скримере подпрыгивает, — хохотала Майя. — Да, я не понимаю логику этих фильмов! — возмущалась Лилит. Вдруг какой-то звук донесся из-за закрытой двери. — Ааа… — пискнула Лилит. — Что это? — испуганно, спросила Майя, останавливая фильм. — Я не знаю… — ответила Лилит. Звук донесся снова, и подруги подпрыгнули от этого, ведь были слишком впечатлены ужастиком. — Сходи проверь, — толкнула Майя подругу. — Сама иди, ты хозяйка! — сказала Лилит. — И это подруга называется? — спросила Майя. Она уверенно шагнула к двери. «Она серьезно? Мы ведь можем вылезти через окно и все. Зачем открывать дверь?!» — сказала в мыслях Лилит. — Кто там? Кто там? — спросила Майя, открыв дверь. — Никогда не спрашивай: «Кто там?» Ты же смотришь ужасы! Это желание смерти… Еще бы вышла и проверила, что тут за странные звуки, — пробубнила Лилит. Тем временем Майя реально вышла из комнаты. — Майя, Майя! Не оставляй меня одну! — запаниковала Лилит, но звук донесся снова, и она, выругавшись, схватила поднос для еды и вышла из комнаты. — Майя! — Бу!! — выкрикнула Майя, выпрыгнув из угла. — Ааааа!!! — прокричала Лилит и ударила подносом. — Эй! Ты чуть не убила меня! — возмутилась Майя. Ей повезло, что она успела уклониться, и Лилит попала в стену. — Никогда не подходи к человеку с подносом в руках! — сказала Лилит. — Спокойно, паникер. Это было открытое окно, которое из-за ветра закрывалось и открывалось, — поведала Майя. Досмотрев чертов фильм, Лилит побежала домой. После фильма у нее был «бзик», и она постоянно оглядывала по сторонам, ощущая, что за ней кто-то следит. Добежав до дома, Лилит громко хлопнула дверью. «Фух. Я жива, и никакой маньяк меня не догнал. А он был вообще? Не важно, в моих фантазиях он был, даже двое. Просто пойду к себе наверх…» — сказала Лилит.***
На следующий день, в доме учителя, что-то происходило… — Ох, кто этот парень? Экспедитор? — спросил Майклсон. Выбрав две более менее нормальные рубашки, он подошел к Катерине. — Ладно, плохой или еще хуже? — спросил он, выставив перед вампиршей черную и зеленую в клетку рубашки. — Тебе больше идет темное, — ответила Катерина. Она сидела на стуле и не имела возможности даже подвигаться. — Спасибо, дорогая. Итак, вопрос на засыпку. Клинок и белый пепел у Сальваторе, правильно? — уточнил еще раз он. — Клинком убили Элайджу, он в подвале дома Сальваторе, — напомнила Катерина все подробности. — Хорошо, пусть пока там и остается. Меньше всего мне хотелось бы воскрешать Элайджу, он портит все веселье, — сказал Майклсон, застегивая пуговицы на рубашке. — Не забудь, ты в ссоре со своей девушкой, — еще раз напомнила Катерина. — Точно. Тетя Елены. Из-за лжи насчет Изабель, — вспомнил Майклсон. — Что еще? — Это все, — ответила Катерина. Майклсон подошел к ней, и она моментально сжалась. — Такая нервная, — ухмыльнулся он и занес выбившую прядь ей за ухо. — Пожалуйста, просто убей меня, я сказала тебе все, что знаю, — сказала Петрова. Майклсон на эту просьбу рассмеялся. Смерть для Катерины была бы слишком легким наказанием, он хотел, чтобы она, до конца своей жизни жила в страхе и в бегах от него. — Я верю, что ты в это веришь. Но чего ты можешь не знать? Что они могут от тебя скрывать? Мм? Что-нибудь? — спросил он. — Скажи мне, — его зрачки расширились. — Они пытались узнать, сможет ли Бонни убить первородного без клинка, — нехотя выдала Катерина, находясь под влиянием внушения. — Бонни? Лучшая подруга двойника? — споросил Майклсон. Катерина кивнула головой. — А ты сказала, что у нее больше нет способностей. — Их нет или не было. Я не знаю… Ты меня похитил, забыл? Я не в курсе событий, — раздраженно ответила Петрова. — Надо в этом разобраться… — сказал Майклсон. — Что-нибудь еще, Катерина? — Лилит. Живет у Сальваторе, — ответила Катерина. — У Сальваторе есть сестра? — удивился Майклсон. — Нет, но возятся с ней, словно она их сестра, — ответила коротко Катерина. — Ну так что с ней? — спросил он. — Она ведьма, — пояснила Петрова. — Две ведьмы? И ты умолчала об этом?! — рыкнул Майклсон. — Она не совсем ведьма. Она сифон. Я сама не знаю, что это значит, — ответила Катерина. — Что? Сифон? Мы так не договаривались, Клаус! — сказал один из колдунов Майклсона. — Ох… Так ты знаешь, кто такие сифоны! Ну, давай же, поведай нам! — повернулся он лицом к колдуну. — Я знаю, что они опасны. Они не имеют свою собственную магию, но из разных источников могут ее поглотить. Например, из амулетов, даже из ведьм. Вампиров, оборотней они могут убить одним прикосновением. Если она действительно сифон, то она опасна. Очень редкие мерзости природы, — ответил колдун. — Такого не может быть, — отрицал Майклсон. — Первородного они вряд ли убьют, но, думаю, смогут высушить тело, — предположил колдун. — Почему ты ее не убила?! — спросил Катерину Майклсон. — Ты забыл? Ты меня похитил! — напомнила Катерина. — Ее стоит убить, она может разрушить весь план! — заявил колдун. — О нет, вначале надо поближе познакомиться с интересным персонажем, а потом посмотрим, насколько она может быть опасна, — сказал Майклсон. — Убей меня, Клаус, и покончим с этим, — умоляла Катерина. — И сделать тебе одолжение? Я искал тебя больше пятисот лет. Твоя смерть будет длиться раза в два дольше, — улыбнулся он. Взяв нож со стола, он подошел к вампирше. — Возьми его и воткни в себя, — внушил Клаус. Он вручил Катерине нож, и она послушно вонзила его в ногу. — Теперь вынь его. И пока меня не будет, делай это снова и снова. А когда надоест, поменяй ногу, — ухмылялся он. — Не будь такой угрюмой, Катерина. Веселье только начинается… Он снял с крючка куртку и вышел из квартиры, находясь в теле учителя-историка. — Что ж, пойдем поглядим на драгоценного двойника и сифона,— сказал Клаус. Опоздав на несколько минут, Майклсон зашел в класс. — Здравствуйте. Класс… — поздоровался он, прочистив горло. — Что мы сегодня проходим? — спросил он, осматривая место учителя. — Из-за сегодняшних танцев мы всю неделю проходили шестидесятые, — ответила одна из учениц, вынуждая его посмотреть на нее. — Точно. Шестидесятые, — сказал Никлаус. Он обвел взглядом учеников и нашел среди них драгоценного двойника. «Ха, невозможно. Она действительно существует», — пронеслось у него в голове. Заметив, что весь класс в непонимании уставился на учителя, Клаус наконец отвел взгляд от двойника и начал урок. — Эм… Шестидесятые… Хотел бы я что-нибудь сказать хорошее про шестидесятые… Но стремное было время. Кроме Битлз, конечно. Они были неплохи. Что еще? Кубинский кризис. Полет на Луну, Уотергейтский скандал,— вспоминал все события Клаус. — Уотергейт был в семидесятые, Рик, — подправила Елена учителя, но, заметив непонимающие взгляды одноклассников, она быстро себя поправила. — То есть мистер Зальцман. — Точно. Я все перепутал. Шестидесятые, семидесятые. Спасибо, Елена, — поблагодарил Клаус. Продолжив урок, он блуждал взглядом по классу. Его внимание остановилось на брюнетке. «Видимо это та самая ведьма, она единственная темнокожая в классе. Бонни, кажется», — напомнил себе Клаус. Непрерывая свою речь о шестидесятых, Клаус заметил, как Елена и Бонни на протяжении десяти минут постоянно поворачивались, что отвлекало его. Он проследил за взглядами Гилберт и Беннет. Они смотрели на парту, которая была возле окна. Там сидела обычная ученица, которая смотрела в окно и была явно не увлечена темой урока. Вернув взгляд на двойника, Клаус расхаживал вокруг учительского стола. Он уже начал рассказывать о холодной войне, как заметил, что периодически все смотрели на парту возле окна, а точнее, на ученицу. Бонни, Елена и Стефан. У Майклсона возник интерес подойти к этой парте и узнать причину этих «гляделок». — Мисс, что можете сказать о шестидесятых? — спросил Клаус. Ученица лениво оторвалась от окна и посмотрела на учителя. Улыбка с его лица медленно сползла, когда в этой ученице он узнал свою жену.