Лилит не предупреждали, что случается, когда феникс наконец вырывается из пепла и высвобождает свои великолепные красноперые крылья от грузной пыли. По пути ему придется сразиться с другими монстрами и созданиями. Феникс обретает свободу, но впереди еще ждут битвы. И каждая из них будет кровопролитной.
Земля под ногами задрожала. Рыдания раздирали небо. Эхом доносились отчаянные крики. Невнятные голоса, захлебывающиеся вопли. — Что происходит? — спросил Никлаус. Элайджа посмотрел на школу. Какие-то люди попытались выбежать из здания, но тут же падали. Словно, их что-то не пускало. Без тени колебаний Майклсоны сорвались с места. — Барьер, — осознал Элайджа. — Лилит и Ребекка в школе, — сказал Клаус. Он посмотрел на брата, пытаясь заметить искорку надежды, что их там не было. — В школе, — подтвердил Кол. Он выглядел мрачнее, чем обычно. К Майклсонам подбежали Бонни, Деймон и Тайлер. — Стефан, Джереми, Кэролайн и Елена тоже в школе, — сказала Бонни. Тайлер переминался с ноги на ногу и ухватился рукой за затылок. Он сделал глубокий, прерывистый вдох. Тайлер не знал, что делать со своими руками или ногами. В них ощущалось покалывание, как будто в них были сплошные булавки и иголки. — Ты ведь можешь это убрать? — спросил Деймон, говоря о барьере. — Барьер держит не одна ведьма, — стиснув зубы, сказала Бонни. — Кто-то знает, что происходит? — спросил Элайджа, на его вопрос проследовала гробовая тишина. Бежали секунды. Тишина. В итоге он сдался. — Ладно, это бессмыслица какая-то, — вдруг сказал Кол. — Это понятно. В подобных ситуациях все теряет… — сказал Клаус. — Да я не философию здесь развожу, — оборвал Кол. — Ситуация на самом деле… Бессмысленная? Странная? Не поддается логике? Картинка перед глазами Кола то выводилась в фокус, то расплывалась. — Говори уже, — сказал Деймон. — Когда я стоял снаружи, то был возле окна. Там я увидел, как с потолка полилась вода, — ответил Кол. — Это я тоже знаю! — прорычал Деймон. — Надо действовать! Бонни согласилась с Деймоном и вытянула руки перед собой. — Просто некоторые убегали, а у некоторых кожа… — Вербена… Значит, это какая-то ловушка, но кто ее устроил? — раздумывал Элайджа. — Не в этом суть! — сказал Кол. — Почему Лилит упала вместе с вампирами? Разум Кола обманывал сам себя. Какая-то жуткая интермедия, странный сон, сиюминутное замешательство, он все ждал, когда сменят декорации, но этого не происходило. Перед глазами стояла картинка, как Лилит упала вместе с Ребеккой, что никак не поддавалось логическому объяснению. Деймон сглотнул. Он постарался перевести внимание всех на то, что они будут делать, когда барьер спадет. — Лилит — оборотень, — признался Тайлер. Живот Деймона скрутился в тугой узел. — Ты… Откуда ты знаешь? — спросил Деймон. Вот теперь-то у всех на самом деле отвисла челюсть. Мир будто поставили на паузу. Словно трещина, медленно начинающаяся с одного конца и доходящая до другого, Клаус почувствовал, как молния прошла через орган, который должен перекачивать кровь. На мгновение он огляделся, словно попал в какую-то альтернативную вселенную. Клаус посмотрел на Тайлера и Деймона. Они молчали так долго, что он был вынужден прийти в себя. Его мозг активно работал, пытаясь понять, как он не заметил этого сразу. Вспомнился тот странный случай. Нападение Аларика в школе. Тот случай, когда Лилит была вся бледная, а от нее исходил знакомый запах. Запах аконита. Точно. Это был он. И теперь все встало на места. — Вот же собака, — выругался Кол. Он покачал головой и вскинул руки, на мгновение показалось, что он вот-вот рассмеется. — Я видел группу людей, которые говорили на французском, — высказал свои опасения Тайлер. По этой причине он и выдал Лилит. Деймон, резко побледнев, посмотрел на школу. Мягкими волнами накатывало понимание, теории нахлестывали друг на друга у берегов его сознания. — Дерьмо… — прошептал Деймон. Катастрофа — что-то вроде торнадо или цунами, или и то, и другое вместе — усилилась у него в душе. — Бонни, быстрее, — сказал он и испуганно посмотрел на нее. Ведьма была в таком же шоке, как и остальные. Она собралась с мыслями и выпустила магию из своих рук. От ее потока деревья все не могли решить: то ли стоять, то ли падать — порывы ветра вздымались с земли с ужасающей силой.***
Каждый позвонок, сустав, обе коленные чашечки, бедра. Лилит — просто груда костей на полу, но никто, кроме нее, этого не знал. Она просто сломанный скелет с бьющимся сердцем. «Дыши», — приказала себе Лилит. В комнату зашли люди. Ей не нужно было оборачиваться или слышать его голос. Так было всегда. Когда он куда-либо заходил — все вокруг менялось. Деревянная трость прошлась по шее Лилит и остановилась на ее подбородке, заставляя ее посмотреть на него. Она подняла взгляд, стараясь тщательно скрыть все эмоции. Худшее, что можно было сделать рядом с этой семьей, так это показать свой страх. Они им питались. «Белые стены», — сказала Лилит себе. «Бетонные блоки». «Пустые комнаты». «Внутри ничего нет. Нет ничего». Ее разум представлял собой склад тщательно организованных эмоций. Она почти что видела, как функционировал ее мозг, раскладывая по полочкам эмоции. Она заперла в дальние тайники все, что не могло служить ей. Она концентрировалась только на том, что необходимо сделать: выжить. — Ц-ц-ц, — цокал Филипп. Неважно, как сильно она пыталась стереть его голос из своей памяти, он все еще был запечатлен глубоко внутри, как проклятие. Из-за его спины появились еще две фигуры. Лилит даже не знала, кого боялась больше. До смерти спокойного Филиппа, который мог одним взглядом накинуть петлю ей на горло? Или же тех двоих? — Что будем делать с ней? — спросил Бернард у Филиппа. — Посмотрите только, она совсем не боится, — сказал Себастьян. Или она все же больше боялась этих двоих? Они были совсем непредсказуемы и безумны. — Идеальная, — сказал Филипп. — Я создал из тебя идеального члена для нашей семьи. Ты была прекрасной ученицей. Ты впитывала все, что я тебе давал, и я был горд. Я даже горд тем, что ты смогла меня обдурить. Вот только ты забыла, чему я учил тебя. Всегда оглядывайся, — стукнул тростью он. — Ты вернулась в свой же город. Взяла фамилию приемной матери и решила, что можешь жить дальше. Как же глупо. Ты убила одного из членов нашей семьи и подумала, что это останется незамеченным? Очень глупо. Филипп сел на стул. Несколько месяцев его люди ходили по пятам за Лилит, а она этого даже не заметила. — Лилит Делон. Лилит Паркер. Лилит Блейк. И все эти фамилии переплетаются, — сказал Филипп. Он кинул на пол какую-то книжку. Лилит опустила взгляд и прочитала то, что было на обложке: «Эмма». — У тебя интересная история. Но теперь ты ее не узнаешь. Филипп похлопал в ладоши, оповестив всех, чтобы они начали. — Я начну, — сказал Бернард и приблизился к Лилит. Рука его переместилась и легла ей на шею. Лилит буквально душили до смерти, но она знала, что это лишь запугивание. Разогрев перед настоящим Адом. Бернарда охватил жгучий, слепой и всеобъемлющий гнев. И это было из-за Лилит. Из-за нее его и Себастьяна выгнали из круга семьи в тот вечер, когда она пырнула себя ножом и выставила все в невыгодном им свете. Ему казалось, что у него горел мозг, превращаясь в пепел. Лицо Лилит становилось пунцовым, потом покрывалось синими и лиловыми пятнами, и Бернарду это нравилось. Он просто наслаждался этим чудесным зрелищем. — Хватит, — стук трости, и Бернард отпустил Лилит, которая сразу упала на пол и с хрипом стала глотать воздух. — Сложила все эмоции на полочку? — спросил он, ухмыльнувшись. — Тащите ее сюда, — сказал Филипп, Себастьяну и Бернарду. Сердце Лилит сжалось от плохого предчувствия. Глаза Филиппа играли хитрым блеском, и, как только Себастьян и Бернард вернулись, Лилит поняла, в чем было дело. Мир вокруг нее сжался, словно она оказалась в тоннеле. По шее разлился жар, просочившийся глубоко в грудь. — Лилит... Лилит словно плавала в чистой неразбавленной ненависти к этим людям. Ей хотелось расхохотаться и не переставать смеяться до тех пор, пока слезы не начнут душить ее. Она крепко зажмурилась. В темноте, за закрытыми веками, взорвалась ярость, устраивая там салют и ломая все построенные стены. — Вам нужна ведь я, — сказала Лилит. — А ты совсем позабыла, что приятнее доставлять боль дорогим людям, пока другому только и остаётся, что смотреть и мучаться от бессилия? — спросил Филипп. Лилит посмотрела на Ребекку, которую приковывали цепями. Леденящий душу страх заполнял ее, сначала медленно, а потом охватил ее целиком. — Прости... — прошептала Лилит. Из глаз полились слезы. Ее конечности дрожали, а пульс гудел в ушах, несмотря на мысленные попытки сохранить спокойствие. Голос Лилит подействовал на Ребекку так же, как удар кулаком по горлу. У нее не было времени даже моргнуть, как ее швырнули в стену. У нее кружилась голова, и она не могла быстро реагировать на происходящее. Ребекка поднялась на ноги, как снова получила удар. Она была не в состоянии проморгаться, прийти в себя и отделаться от действия вербены. — Хватит! — крикнула Лилит. Бернард остановился и повернулся к Лилит. — Мы только начали, — его голос был, как удушающий дым. Ребекка воспользовалась тем, что Бернард отвлекся и схватила его за лодыжки. Она сжала кулаки и почувствовала, как его кости похрустели. Его отчаянный крик пронзил туман в ее голове, и мир снова вырисовывался перед ней. Четкий и ясный. Она не переставала моргать, оглядываясь по сторонам. Наконец, ей удалось все хорошенько разглядеть. В углу на полу сидела Лилит, а перед Ребеккой сидел седой мужчина. Себастьян подошел к Ребекке и выплеснул на нее стакан с вербеной. Она мгновенно отпустила лодыжки Бернарда и схватилась за свое лицо. — Лучше бы тебе поменьше дергаться, — сказал Себастьян. Он прошелся взглядом по лицу Ребекки, скользя по ее шее и задерживаясь немного дольше на груди. — Куколка, — добавил он. — Рано или поздно нас найдут и вам… — Ну, может и найдут, но не смогут добраться до вас, — сказал Себастьян. — Может расскажем им? — спросил Себастьян у Филиппа. — Сегодня полнолуние, — напомнил Филипп. Он покрутил в руках цепочку с кулоном, которая принадлежала Лилит. — Внутри школы люди, вампиры… — он посмотрел на Лилит, чтобы уловить отблеск ее эмоций. — А снаружи стоит барьер, который никого не впустит и не выпустит. Как только взойдет луна, ты начнешь обращаться, — сказал он. — И убьешь всех, кто находится в школе. Ну а после… После ты поедешь обратно во Францию, и мы продолжим. Лилит ощутила, как ее душа вышла из ее собственного тела. Как будто оно лежало на полу, а она продолжала при этом смотреть на Филиппа. Ребекка не поняла слов Филиппа, но осознала другое. Ужас ударил под дых. Лилит и Ребекка перестали дышать, осознавая происходящее. Надежда выбраться отсюда покидала их. Филипп отвратительно улыбнулся. Все это было спланировано заранее. «Эффект неожиданности», — горько подумала Лилит. Она окинула его диким взглядом, чувствуя себя полной идиоткой. Да и до ужаса наивной тоже. Словно ее собственная кожа вдруг стала слишком мала. Потом слишком велика. Она сама подвергла опасности всех, когда обещала Деймону, что все уладила. Ничего она не уладила, а просто поставила случай во Франции на паузу. — А пока у нас есть еще полчаса на нее, — указал Филипп на Ребекку. — А потом… сама же убьешь свою подружку. Тут Ребекка и Лилит могли бы понять слова Филиппа, но были слишком испуганы. Семья Делон не знала, что укус оборотня Ребекку не убьет. — Нет! — крикнула Лилит. Несколько шагов, и Себастьян оказался перед пленницей, держа в руке щипцы. Он быстро разжал челюсть Ребекки и вытащил язык. Себастьян наблюдал, как щипцы приятно прижались к куску мышцы. Слух же улавливал бесконечные просьбы и крики Лилит. Ребекка едва успела среагировать, как Себастьян резко дернул, вырывая ее язык из полости рта. Крик пронзил всю школу. Семье Делон понравился ужас в глазах Ребекки и то, как кровь пропитала ее платье. Себастьян хотел сказать ей, что теперь она выглядела не очень привлекательно с раскрытым вот так ртом, но ей, скорее всего, неважно было его мнение. Зрение Ребекки затуманили черные пятна, они то появлялись, то исчезали, оставляя следы. Ей не хватало воздуха, словно в груди не было больше места. — Хм… Длинный, с розовыми и красными полосками, язык оказался не таким интересным, как я думал, — сказал Себастьян посмотрев на язык. Он заставил Ребекку открыть рот и с любопытством рассматривал повреждения. Рот истекал кровью, она затекала в горло, и Ребекка изо всех сил старалась не захлебнуться ею, но постепенно повреждения затягивались. Себастьян удивленно посмотрел на это, обычно требовалось гораздо больше времени, чтобы раны у вампиров затянулись. Но Ребекка была не обычным вампиром, а первородным. — Какого было, когда Филипп поверил мне, а не вам, а? — спросила Лилит. Ее сердце ударялось о ребра с такой силой, что этот грохот наверняка слышал каждый человек в помещении. Взгляд Лилит устремился к Себастьяну и Бернарду. Оба смотрели на нее. Рты были приоткрыты, в глазах читалась чистейшая ненависть. Она хотела их спровоцировать, чтобы переключить внимание на себя. — Стоит закрыть ей рот, как думаешь? — спросил Бернард. Коварная улыбка растянулась на его лице. Себастьян одобрительно кивнул. Филипп же продолжал сидеть, ведь он только наблюдал, но никогда не участвовал в пытках. Бернард хромая взял бутылку и приблизился к Лилит. — Пей, — сказал он. Лилит же ничего не сделала. — Не будешь? — спросил он. Его голос прозвучал с насмешкой. — Тогда вернемся к блондиночке. — Нет, — возразила Лилит, но никто ее не послушал. Она думала, что если будет сопротивляться, то это вызовет интерес и переключит все внимание к себе. Но на деле оказалось совсем не так. Бернард отдалился от Лилит и взял со стола пилу. Лилит продолжила провоцировать их, но ее игнорировали. — Хватит! Пожалуйста! — кричала Лилит. Водопад слез уже спадал с ее глаз, Лилит осознавала свою никчемность и уродство всей своей жизни. Сердце Ребекки, колотившееся очень часто, теперь нездорово спотыкалось от страха. Она перестала трезво мыслить. Во тьме сбилось чувство времени, казалось, что они находились здесь уже вечность. Бернард начал резать, центрируя разрез прямо там, где впадина бедра соединялась с бедренной костью. Когда он добрался до артерии, кровь вытекла струей, заливая всю его одежду. Голос Лилит был похож на веревку, за которую Ребекка хотела ухватиться. Она хотела поймать ее конец, завязать его вокруг пояса, чтобы он вытянул ее из этого мира, куда она попала, как в капкан. Ребекка понимала из разговора, что люди как-то связаны с Лилит. Ее подруга продолжала делать все, что могла, но это приносило ровным счетом ничего. Ребекка хотела сказать Лилит, что все в порядке, все будет хорошо, их найдут, и они должны лишь пережить этот кошмар. Себастьян качал головой. Кровь еще вытекала струями, как фонтан, выливаясь вниз и заливая пол. — Это некрасиво. Может, в следующий раз у тебя получится лучше? — спросил Себастьян у Бернарда. От этих слов у Ребекки перехватило дыхание. Она покосилась на мужчину, и их взгляды встретились. Он встряхнул головой и ухмыльнулся ей так, что тут же захотелось забиться в уголок или исчезнуть. Бернард нахмурился и посмотрел на Ребекку. Его губы изогнулись, он уже представил свои дальнейшие действия. Как его рука потянется к глазному яблоку. Как он протолкнет пальцы в дыру, вгрызаясь в нее. Как крики, подобные музыке, оглушат комнату. Он делал это много раз, поэтому знал, чего ожидать, когда кончики его пальцев встретятся с костью. Ему нужно было только сломать клиновидную кость, и у него будет легкий доступ к ее мозгу. — А ты, Себастьян, как всегда толком ничего не делаешь, только мелешь языком. Как и Филипп, я придерживаюсь того же мнения, что Бернард лучше тебя, — сказала Лилит. Себастьян посмотрел на Лилит. Он прищурился, на его шее вздулась вена. Она его задела. Они с братом всю жизнь соревновались, чтобы привлечь внимание дедушки. Себастьян, взяв бутылку со стола, приблизился к Лилит. Филипп же покачал головой, не оценив того, что Себастьян, как всегда, подался эмоциям. — Пей! — приказал он. Лилит насмешливо посмотрела на него, что взбесило его еще больше. Он вцепился в ее челюсть, заставляя открыть рот. Бернард облокотился спиной к стене, сложив руки на груди. Он довольствовался тем, что его брат сорвался. В тело Лилит вливался жар, причем с такой силой, что он буквально заливал ей глаза. Она ничего больше не ощущала, только этот жар. Он наполнял ее всю изнутри: кости, нервы, кожу, каждую клеточку. Ей казалось, что кто-то звал ее по имени, но, похоже, Лилит ничего уже не слышала. Филипп несколько раз постучал тростью по полу, но Себастьян совершенно не слышал его. — Слишком много аконита ее убьет! Этого нам не нужно, — сказал Филипп, но и это Себастьяна не остановило. Он закончил лишь тогда, когда громкий звук разнесся по всей школе. — Что это? — спросил Бернард. — Никто не сможет выйти или зайти в школу, — самоуверенно напомнил Филипп. Лилит рухнула на пол. Легкие отказывались повиноваться ей. Она задыхалась, шумно пытаясь наполнить грудь мелкими глотками воздуха. Грудную клетку будто стиснуло, рот почему-то закрывался сам собой. Она хотела закричать, но у нее из этого ничего не получалось. Она только хрипела от агонии, которая прожигала все тело. Лилит часто моргала, глядя на Ребекку, ее силуэт был размыт, но явно голос исходил от нее. Наверное, она умирала. Ей раньше казалось, что она знала это ощущение, когда умирали. Но сейчас какое-то совершенно другое чувство было в ее груди. Аконит вызвал такую мучительную боль, что ее сердце почти забывало биться. Кожа покрылась обильным потом. Волосы прилипли к лицу. — Лилит! Лилит! — звала Ребекка. — Какого черта ты сделал? — взбесился Бернард. — Она еле дышит! Бернард сделал шаг к Лилит и тут же отступился. Ребекка схватила его и вцепилась зубами в шею. Его глаза расширились, рот открылся в шоке, а с губ сорвался пронзительный крик. По комнате раздались глухие выстрелы. Ребекка вскрикнула, отпустив парня. Бернард надавил рукой на рану и отполз от Ребекки. Филипп с размахом ударил тростью по голове Бернарда. — Сколько учить вас быть начеку? Всегда оборачиваться? — спросил он. — Ты потерял бдительность, — сказал он Бернарду. — А ты потерял контроль над эмоциями, — обратился он к Себастьяну. Филипп кинул взгляд на Ребекку и удивился тому, что она еще стояла после пуль. Ребекка же посмотрела на Лилит. Выглядела та очень плохо. Белая-белая, почти синяя кожа. Синие-синие, почти фиолетовые губы. Ее волосы разметались, обрамляя лицо, а сама она лежала без движения, словно кукла. — Продолжай, — сказал Филипп Себастьяну и указал на Ребекку. Внезапный крик Лилит разлетелся на миллион осколков. Боль началась с ушей. Она накапливалась и нарастала до такой степени, что превращалась в острую муку. Сердце от боли буквально останавливалось. Лилит сжалась всем телом, и было отчетливо видно, как ее всю трясло от предстоящего страха. Не от обращения, а от его последствий. Стены словно задрожали от хруста костей. Лилит так резко вбирала воздух, что давилась им. Семья Делон просто наблюдала за этим, за все время им не довелось увидеть вживую оборотня. Кости деформировались, позвоночник выгибался то внутрь, то наружу. Поток нескончаемых слез и мучительных криков пронзал каждый раз комнату. Ребекка, приоткрыв рот, не могла поверить в то, что видела. Она заметила, как глаза Лилит окутались янтарным цветом и буквально по щелчку тело покрылось шерстью. Лилит слышала, как кричала, но слышала так, словно находилась далеко отсюда. Под коленями – холодный кафель, в костяшки пальцев впивались бугры бетонной стяжки. Ее разум частично разделялся. Именно в этот момент проснулся ее волк, который протяжно завыл. Вой был похож на предвестник приближающей смерти. Животное сорвалось с цепей и подпрыгнуло в сторону Филиппа. Раздался выстрел, и тело животного откинулось назад. Волк заскулил от боли, поднялся на лапы и бросился к выходу. — Пора уходить, — уведомил Филипп. Как только барьер пал, они сорвались с места, все, кроме Бонни. Ей перегородили путь те самые ведьмы, которые держали барьер. — Беннет, — сказала одна из ведьм. Бонни самодовольно улыбнулась. Именно. Никогда недооценивайте ведьм рода Беннет. — Ты должна быть на нашей стороне, сестра. Вампиры — не наши друзья, — сказала она. — Мы не сестры, а вампиры — мои друзья, — сказала Бонни, прежде чем произнести заклинание. Деймон бегал по помещению в поиске Елены и Стефана. Взгляд упал на Кэролайн, у которой тон кожи слился с цветом белых стен. Стефан сидел рядом, словно вот-вот готовился отойти в мир иной. — Уходи отсюда, — сказал Деймон Кэролайн, освободив ее. То же самое он сделал и со Стефаном. Внезапно все тело застыло. Раздались выстрелы. От пули, засевшей в спине, по телу разошлись стрелы слепящей боли. Деймон не мог вздохнуть. Боль была такой силы, что он невольно подумал: «Может, это особые пули, даже особый пистолет?» Что происходило дальше точно объяснить он не мог. Все кричали. Куда-то бежали. Элайджа пробегал мимо толпы. Тайлер помогал Джереми встать. Все происходило словно в тумане. Позади Деймона раздалось рычание, которое заглушило все крики. — Нет! — крикнула Елена. Сердце Деймона заколотилось быстрее, страх приумножался. — Елена… — прошептал Деймон. Руки Елены бились о тело животного. Боль от укуса и жжение распространились по всему телу. Что-то оттолкнуло волка, и он сделал несколько оборотов по полу. Волк помотал мордой, ободряя себя. Тело его дрожало. Животное пыталось защитить себя. Он посмотрел на своего врага и зарычал. Клаус застыл на месте от этого рычания. Он раскрыл глаза, да так сильно, словно отказывался верить собственным глазам. Время словно растягивалось, распадалось на кусочки. Волк приближался на дрожащих лапах к Клаусу. — Ну что ты, волчонок, не дрожи. Я не причиню тебе вреда, — сказал Клаус. — После всего, через что мы прошли, пора бы научиться мне доверять, — усмехнулся он. Животное сорвалось с места и повалило Клауса на пол. Ноздри волка раздувались, когда он опускал голову все ниже. Обнажив клыки, волк склонился к его шее. Исходящий от кожи родной запах Клауса, словно нюхательные соли, привел Лилит в чувства. Она сделала глубокий вдох, и помутнение рассудка слегка отступило. Волк посмотрел на Клауса, как на солнце, появляющееся из-за горизонта. Между ними прошелся электрический ток, и Деймон словил себя на том, как они смотрели друг на друга. Как будто они единственные два человека в этом мире. А окружающий мир был лишь украшением дня них. Животное скользило носом по шее Клауса, словно поклонялось ему. Ощущения, проходящие через тело первородного прямо сейчас, было трудно объяснить. Некое облегчение, умиротворение разливалось по его венам. Кожу Майклсона осыпали тысячи облизываний вперемешку с укусами, некоторые были настолько сильны, что пронзали до крови. — Ты выбрала неподходящее время для брачных игр, — усмехнулся Клаус, проведя ладонью по шерсти Лилит. Все это время, когда он был с Лилит рядом, его чутье намекало на то, что ей чего-то недоставало. Они открывались друг другу, признались в чувствах, но он все не мог найти недостающий пазл. Пазлом же оказался ее волк. Животное подняло голову и взглянуло в глаза Клауса. И до сих пор он с трудом осознавал, что в этом волке была его Лилит. Глаза волка вдруг налились кровью. Клаус слишком увлекся Лилит, что не слышал, как его кто-то позвал. Он посмотрел в сторону и заметил, что Бонни держала нож. Ее рука кровоточила, и она помахала ею, чтобы привлечь внимание волка. Знакомая, мрачная энергия окружила Лилит, как четырехстенная тюрьма, и она сорвалась с места. — Motus! — крикнула Беннет и выпустила поток магии в Лилит. Зверь ударился о стену, заскулив от удара, и вновь задрожал. Клаус замер. А потом его лицо омрачила злость. — Не трогай ее! — сказал Клаус. Его голос перекатывался раскатами грома. — Я не собираюсь ей вредить, — сказала Бонни и произнесла заклинание. Вокруг волка появились невидимые стены. — Я не смогу ее долго сдерживать. Пролетела пуля, задевая Бонни. Ведьма зашипела, но продолжала стоять. — Деймон, уводи всех! — крикнула она. Семья Делон в это время собирала вещи и уже направилась в сторону выхода. Дыхание Ребекки сбилось, она была в полной растерянности от новости, что Лилит — оборотень. У выхода раздался грохот и шум. В помещение зашел Элайджа. Спокойный, хладнокровный и собранный. Мужчины уже стояли на месте, подняв оружие, чтобы нацелиться на него, в их распоряжении был целый арсенал. Одна пуля влетела в тело первородного, как предупреждение. Элайджа всего лишь поморщился и вытащил из себя деревянную пулю, которая имела технологию распускать внутри тела вербену. — Это бы сработало, — сказал Элайджа и выкинул пулю в сторону, — если бы мы, были обычными вампирами. Вербены было слишком мало для первородного. Элайджа посмотрел на сестру, и его взгляд потемнел. На лице появилась леденящая улыбка. — Зарядили свое оружие, солнышки? — его голос низкий, но нужно было быть глухим, чтобы не услышать в нем скрытую опасность. Движения Элайджи были просто безумны по любым стандартам, и даже людям, идущим против него, трудно было поверить в то, что они видели. Он был быстр и силен. Элайджа играл с ними, изворачиваясь, перекатываясь, двигая своим телом, как тренированный гимнаст. Он даже не пытался перейти в наступление. Скорее, он наслаждался тем, что позволял им преследовать себя, давая ложную надежду на победу. Звуки выстрелов продолжались до тех пор, пока внезапно не прекратились. Есть несколько застывших звуков, когда мужчины продолжали нажимать на спусковой крючок своего оружия, у которого полностью закончились патроны. Бернард схватил деревянный кол и побежал в сторону Ребекки. Он не успел даже прикоснуться к ней, как кол в его руке перехватил Элайджа и вонзил ему же в горло. Ноги Бернарда подкосились. Ребекка потянула тело к себе и вцепилась зубами в его шею. Обычное уверенное поведение Филиппа изменилось, показав его уязвимость. Он отвел взгляд от Бернарда. Карие глаза бегали по комнате, в поиске каких-либо идей, чтобы выжить. — Элайджа, — прошептала Ребекка, откинув от себя бездыханное тело. Она ощутила, как силы прибавлялись в ней. — Мне нужен он, — сказала она, указав на Себастьяна. — Все, что пожелает моя сестра, — сказал Элайджа и двинулся в сторону Себастьяна, который попятился назад. Филипп, увидев, что выход был свободен, убежал, как трусливая собака. Мужчины не унимались. Все набрасывались на Клауса и Кола, пытаясь нанести удар. Рука Клауса пробила грудную клетку, пока не открыла доступ к сердцу. Его рука обхватила сердце, выдергивая его из груди мужчины. — Вы думали, что можете прийти в мой город и тронуть то, что принадлежит мне? Мою семью? — спросил Клаус. Он поднес сердце ко рту, откусывая большой кусок. Эхом разнеслись вздохи ужаса среди мужчин. От Клауса исходили зловещие намерения, когда он словил одного человека за горло. Он с легкостью поднял его в воздух, а затем обрушил его голову на землю, разбивая череп с такой силой, что вся полость лопнула и мозговое вещество вытекло наружу. Остальные мужчины пытались бежать, их руки быстро двигались в крестном знамении, произнося молитвы. Тщетно. Тут их встречал Кол. Мастерски снося деревянной битой каждому то руки, то ноги, то голову. Кровь стекала вниз, на лицах мужчин появлялось выражение ужаса, но улыбка Кола только расширялась. Он использовал ладони одного из мужчин, чтобы бить его же, пока ему не надоело. Пол уже покраснел от крови, все больше и больше вытекающей из семьи Делон. Когда Клаус бросил двух трусливых мужчин прямо в центр, это было похоже на океан крови. — Она сбежала! — крикнула Бонни, прежде чем упасть без сознания на пол. — Иди. Я здесь разберусь, — сказал Кол, и Клаус испарился.***
Филипп издал едва слышный звук, когда с размаху упал на колени. Перед глазами пронеслись цветные вспышки. Паника нарастала. Крепла. Он чувствовал, как она зудела, щекотала ему спину. Губы немели, кости становились мягкими. Волк зарычал, надвигаясь, словно буря, к своей долгожданной добыче. Волосы Филиппа спутались, местами стояли торчком. На лице застыли капли крови. Он никогда не был таким испуганным. Он в принципе не знал, что такое чувствовать страх, до этого времени. Ему стоило быть внимательнее, осмотрительнее, расчетливее. Он и не знал про существование первородных вампиров, да и не знал, что одна ведьма сможет одолеть пятерых. Семья Делон не была готова. Их излишняя самоуверенность погубила их. Раздался душераздирающий вопль. Волк вцепился в бедро Филиппа. Не давая и шанса перевести ему дух, он снова и снова зарывался клыками в кожу. Филипп кричал в агонии, легкие почти захлопывались. Когда волк, наконец, выдернул клыки, Филипп от боли практически был в обмороке. — Прошу, не надо, — сказал Филипп. Волк насмешливо показал свои клыки, с которых стекала кровь, прежде чем вонзить их снова вплоть.***
На улице стоял полдень, и ярко светило солнце, казалось, что не было никакого ужаса. На зеленой поляне лежало тело девушки. Хлопая глазами, Лилит пыталась убрать размытость в них. Когда у нее это получилось, она почувствовала боль в теле, словно она пролежала в гробу несколько тысячелетий. Собравшись с силами, Лилит привстала. — Как себя чувствуешь? «Как подстреленное животное», — пронеслось у Лилит в голове. Она была укутана в какой-то огромный плед. В мыслях пронеслось то, что Лилит совсем не помнила, что было после обращения. «Обращение… Все теперь знают», — подумала Лилит. Она посмотрела на Клауса и заметила, что он был весь в крови. Одежда порвалась, на лице были следы от земли, а волосы все растрепанные. Лилит накрыло волнение. — Спойлер: Франция проиграла, — сказал Клаус. Слезы навернулись на глаза, но Лилит проглотила их. Ее прошлое больше никогда не придет за ней. Все закончилось. — Вставай. Он говорил пугающе спокойным голосом, а его лицо отображало ровным счетом ничего. Лилит укуталась в плед и встала с земли. Дорога до дома прошла в полной тишине. Тишина была такой оглушительной, что ей хотелось сломать машину голыми руками. Машина остановилась, и Лилит проследила, как Клаус вышел из автомобиля. Он обошел его, и, даже когда она смотрела ему в глаза через окно, он не смотрел на нее. Клаус подошел к Лилит, отпирая машину и открывая дверцу, чтобы она смогла выйти, потому что, даже будучи до ужаса усталым, Клаус старался не забывать о том, что он мужчина, а Лилит — его женщина. Выходя, Лилит не сводила с него глаз, но он по-прежнему отказывался смотреть на нее. Пока он придерживал дверь открытой, она коснулась его подбородка и заставила посмотреть ей в глаза. — Не надо, — прошептал измотанно Клаус. Он закрыл дверь машины и провел Лилит до дома. Как только она переступила порог, Клаус исчез. Она не могла сойти с места. Лилит была не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Она словно боялась проснуться и понять, что все это происходило наяву. Ей хотелось бежать, бежать, бежать и снова бежать. Сбежать от этой реальности. Сбежать от трудностей. Сбежать от навороченных мыслей. Так Лилит и сделала. Она сделала шаги в сторону спальни, оделась и спустилась по лестнице. Уже взяв ключи, она заметила на столике свой кулон и ту самую книжку, на обложке которой было написано: «Эмма». Лилит положила ключи на место и взяла дневник в руки. Присев на диван, она открыла его. В дневнике был разный почерк, но один из них точно принадлежал ее папе. Остальные два она не узнала. Некоторые страницы было невозможно прочитать. Кто-то зачеркивал с силой отдельные слова и целые предложения. С такой силой, что некоторые страницы были просто порваны.***
Я Эмма Паркер. Старший ребенок Джошуа Паркера и Меллисы Паркер. Я была членом Ковена Близнецов до того времени, пока меня не изгнали. Когда в Ковене рождается пара близнецов, они проходят церемонию слияния, как только достигают возраста двадцати двух лет, так они выбирают лидера. Это своего рода проклятие нашего Ковена. Но у меня не было близнеца, поэтому моя жизнь была совершенно другой в отличии от тех, кто родился в паре близнецов. Всю жизнь я жила бок о бок с соседским мальчиком. Гарет Беррингтон.***
В груди распускалась пульсация. Эта пульсация словно пальцами раздвигала грудную клетку и сжимала легкие. Сперва Лилит не почувствовала, как по лицу потекли слезы. Сперва она услышала свое дыхание, резкое, затрудненное, и не понимала, что это был за звук? Она подняла голову. Глаза помутнели от слез, а грудь сотряслась от смеха. Лилит не понимала, как реагировать, поэтому она и плакала, и смеялась одновременно. Боль тоже не заставила себя ждать. Ведь время, когда написал ее папа в дневнике, совпадало с тем временем, когда Лилит ехала домой после измены Нейтана и ночи с Клаусом. Ее пробило будто пламенем, тело содрогалось в судорогах. От невыносимой боли она закричала, сильный всплеск магии, который тут же разнесся по периметру, вырвался из нее. На улице провыл сильный ветер и поднял листья на воздух, a деревья содрогались, как и Лилит. Этот порыв содержал в себе боль всех годов, через которые она прошла. Перед тем как закрыть дневник, Лилит поцеловала последние строки, которые оставил ее папа. Она вышла из дома и села на мотоцикл. Остановившись, она сняла шлем. На секунду ее откинуло в прекрасное время, которое подарили ей родители. Хотя было еще трудно воспринимать то, что они на самом деле оказались ее тетей и дядей. Надев шлем, Лилит тронулась с места. Не сказать, что ее как-то задела история биологической мамы, ведь она была настолько эгоистична, что думала в первую очередь о себе, а не о ребенке. У нее был выбор избавиться от Лилит, но и этого она не сделала. Человек с морем противоречий в себе, который своим враньем погубил дочь и мужа. Ее муж, который от полученной информации спился и превратился в своих же родителей, теперь мог быть понят, но не оправдан. Но урок Лилит все же усвоила. Она больше не станет ничего скрывать от тех, кого любит. Пора было разрушить все оставшиеся стены.***
Лилит губами втянула свой коктейль. — Земля вызывает! — сказал Кол. Она оторвала голову от мохито. — Ты явилась сюда, чтобы встретиться один на один со своей соломинкой? — спросил он. Лилит выпрямилась и все никак не могла решить, с чего начать. Она собрала всех в Мистик Гриль. Майклсоны, Сальваторе, Гилберты, Тайлер, Кэролайн и Бонни. Все смотрели на нее. Хотя выражение «сверлили глазами» здесь лучше подходило. Бонни выглядела уставшей. Кол смотрел на Лилит, сузив глаза и сложив руки на груди. Футболка туго натянута была на груди. Это сердитый Кол. Елена выглядела как всегда. Немного расстроенной, но вполне спокойной. Так же спокойно выглядели Элайджа, Джереми и Тайлер. Деймон казался злым. Стефан тоже. Кэролайн, похоже, вообще была в бешенстве. В глазах Ребекки поселилась обида. Лилит посмотрела на нее, и ей захотелось сжаться в комочек, спрятаться где-нибудь и умереть. Клаус же… Клауса она совершенно не понимала, она не могла прочитать его эмоции. Лилит хотелось начать шарить по карманам в поисках нужных слов и предложений, но она их не нашла. Ни единого словечка, ни даже предлога или междометия. — Простите, я… — сказала Лилит. — Простите? Ты обманывала нас! — влезла Кэролайн. — Ты подвергла опасности нас всех. Ты привела свою семью сюда. Язык Лилит как будто намазали клеем, он прилип к зубам и губам, и она больше не смогла произнести ни единого слова. Она была не в состоянии пошевелиться, и ей казалось, что у нее только что случился какой-то припадок или приступ, или даже наступил паралич сердца. Слов «простите», «извините» не хватит в этой ситуации. Их даже лучше было и не произносить. — Можете все взяться за руки? — спросила Лилит. Все свели брови вместе, что образовало складку на лбу каждого. С полным недоверием они сделали то, что попросила Лилит. Цепочка из рук образовала круг, и Лилит прикрыла глаза, прежде чем произнести заклинание. Заклинание, которое показало всю жизнь Лилит. Все бинты упали, обнажив ее раны. Тут маленькая Лилит в счастливой семье. Смерть биологической мамы. Два года издевательств отца. Первая встреча Лилит с Деймоном. Смерть отца. Первое обращение. Детдом. Приемная семья. Восстановление после жизни с отцом. Кулон. Смерть приемной мамы. Обычная жизнь подростка в Мистик Фоллс. Первая встреча с Майей. Отношения с Нейтаном. Бостон. Смерть папы. Франция. Эмоциональное состояние после всех событий. Новость о том, что она сифон. Вторая встреча с Клаусом. Пытка от члена семьи Делон. Смерть Майи. Горькая правда от Нейтана. Встреча с Колом. Возвращение в город. Отношения с Клаусом. Уход Майи. Приход семьи Делон. Прочтение дневника. Закончив читать заклинание, Лилит выглядела так, как будто испытала громадное облегчение. Как будто она сбросила с плеч такой груз, который убивал ее со временем. Она обвела взглядом присутствующих. Ее мозг за долю секунды догнал тело, и понимание и осознание накрыло с бешеной силой. Сердце забилось, как у загнанной львом лани. Она совсем забыла, что помимо всей истории они увидели и ее промахи. Невинных людей, которых она убила. Видимо поэтому эмоции у присутствующих менялись от шока до ужаса. — Я поступила эгоистично, подумала, что могу вернуться в свой город и жить дальше после Франции. Я проигнорировала возможность их возвращения сюда, но мне правда очень жаль, что так получилось, — сказала Лилит. Она заметила торопливые переглядывания. На лицах было нервное выражение. Лилит встала с места и ушла в сторону бара. На самом деле, если бы Лилит не боялась попросить о помощи и выглядеть при этом слабой... Ей бы помогли. Семья Делон осталась бы в прошлом в своей же Франции. — Бурбон, — сделала заказ Лилит. Старая версия Лилит сбежала бы, но сейчас она смело встречала трудности. — Почему ты столько скрывала? — спросил Деймон, хотя он сам прекрасно понимал, что Лилит боялась показаться жалкой и слабой. — Я думал, что в детстве тебе давали ремня там, пощечину, но не это, — сказал он. Деймон смотрел на Лилит, прищурившись, и благодаря долгим годам наблюдения за языком его тела, она прекрасно понимала, о чем он думал. Прямо сейчас он думал, что Лилит не просто разочаровала его, ему казалось, что она его предала. — Я знал всю твою историю, как я думал. Но я получил краткое содержание вместо полноценного рассказала. Я чувствую себя идиотом. — Не могу не согласиться, — сказал Кол. — Присоединяюсь, — сказал Тайлер. — Ты думаешь, что с тобой разговаривали откровенно, но на самом деле нет. Тайлер с мрачным видом посмотрел на Лилит в упор, и она глубоко вздохнула. Оглядевшись по сторонам, Лилит пыталась унять сердцебиение. — Не знаю, что мне сказать сейчас. Слов «простите», будет недостаточно, — на секунду ей показалось, что ее слова прозвучали как-то странно, будто их разносило эхо. — Окружили девушку, как шакалы, — сказала Ребекка. Ее голос звучал абсолютно ровно. Ни злости, ни обиды. — Мы все совершаем ошибки. Мы все боимся в чем-то признаться, — сказала она. Парни почувствовали себя неловко. Они ведь знали натуру Лилит. Она доверяла своим друзьям, но, в связи с тяжелым прошлым, она боялась рассказать о подробностях своей жизни. Лилит посмотрела на парней и часто-часто заморгала, и на секунду, затянувшуюся, мучительную секунду ее каменный фасад упал, из-за чего она стала похожей на ребенка. Она внезапно для них показалась такой маленькой, юной, испуганной жизнью крохой. Глаза ее были на мокром месте, и вся картина — настолько душераздирающая, что подействовала на них, словно удар под дых. — Надеюсь, между нами больше не будет секретов, Лилит, — прошептала Ребекка ей в ухо. — Ну… — поджала губы Кэролайн. Елена и Бонни стояли рядом с Форбс. — В общем… Ты всегда была такой закрытой, молчаливой, никогда не делилась своими проблемами. Ты в буквальном смысле отгораживалась от нас, — сказала Кэролайн. Три девушки посмотрели в глаза Лилит. Сейчас они заметили, что под масками Лилит прятался маленький, беззащитный ребенок, который от испытаний судьбы держал в руках автомат. — Не надо бояться быть открытой. Мы же люди, тебя бы поняли, тебе бы помогли. Мы бы помогли, — сказала Елена. Бонни, глядя на Лилит, не могла даже представить, как она смогла вынести столько штормов и не погрязнуть во тьме. Да, она сбивалась с пути, но вставала и старалась все еще идти по светлой дороге, что вызывало уважение. — Вы закончили раздавать советы и нравоучения? — спросил Элайджа, все хмуро на него посмотрели. Он взял Лилит за локоть и увел в сторону. — Жизнь похожа на дорогу, начало которой известно, а дальше —тайна. Ты не можешь остановиться или вернуться, — сказал он. — Самое лучшее чувство в мире, когда тебя раньше что-то беспокоило, а теперь это далеко позади. Сосредоточься на этом чувстве. Все, что когда-то беспокоило тебя, позади. Не возвращайся больше к этому, — добавил Элайджа, и Лилит кивнула. Она поняла, что попросить о помощи — не означает быть слабым. Убегать от проблем — не означает, что ты их решил. — И тебе следует поговорить с ним, — сказал Элайджа, кивая в сторону Клауса. Он единственный, кто сидел все еще за столом и смотрел прямо перед собой. — Наедине, — добавил Элайджа. Лилит кивнула. — Только после шотов текилы, — сказал Кол. — Кажется, текила добавила твоей жизни красок. — Кажется, текилу ей вообще нельзя употреблять, — сказал Деймон. Легкий смех разнесся по помещению. Джереми понимающе похлопал Деймона по плечу. — Не хочу показаться алкоголичкой, но я хочу шот текилы, — сказала Елена. — Кто-нибудь еще? Все подняли руки и разобрали с барной стойкой шоты с текилой. Только сегодня. Только сегодня все позабыли о том, что друг другу являлись врагами. Напиток приятно прожег горло, и все завели непринужденную беседу. — Иди поговори, — напомнил Элайджа. Лилит посмотрела на Клауса, в этот раз он смотрел на нее. Он кивнул в сторону двери, и они направились к выходу. Завернув за Мистик Гриль, они остановились. Лилит вглядывалась в звезды. Она не припоминала, чтобы когда-либо видела такие звезды. Четкие, яркие. Было поздно, так поздно, что из ночи зарождалось утро, а от видов захватывало дух. — У тебя слишком много врагов, чтобы сосчитать, — Клаус объявил об этом так, будто это прогноз погоды. — Начиная с тебя. Лилит оторвалась от неба и посмотрела на Майклсона. Его пронзительный взгляд держал ее в заложниках. — Начиная с меня,— прошептала Лилит. Она боялась своего волка и держала его под замком, хотя он был с ней, когда Лилит переживала смерть Майи. Она боялась доверять людям, хотя повстречала столько хороших. Она закрывалась в себе, сбегала от мира и закрыла свои эмоции, хотя столько людей ей помогали и главное всегда были готовы помочь. Все ее проблемы были в далеком прошлом, которое она должна была отпустить, но все равно цеплялась за него когтями и клыками. Она была главным врагом самой себе. — Зачем ты это делаешь со мной? — спросил Клаус. — Что именно? — прошептала Лилит и неосознанно сжалась. — Почему ты боишься меня? — спросил он. Лилит замерла, не в силах ответить ему. Да, она боялась, но не его, а то, что она не могла понять его. Отвернулся ли он от нее после всего, что узнал? — Я хотела рассказать, но мне не хватило времени, — сказала Лилит. Это его не волновало. Лилит с Клаусом вместе не больше двух недель. Это было понятно, что нужно время друг другу открыть все свои секреты, а их было много что у Клауса, что у Лилит. Да и сам первородный, после увиденной жизни Лилит, понимал, почему она скрывала своего волка. — Мне не нравится, что ты меня боишься, — сказал Клаус. — Я ведь здесь. Я рядом с тобой, но ты... Почему ты меня боишься? — Клаус взял подбородок Лилит, и ее сердце пропустило несколько ударов, а потом замерло. — Почему в твоих глазах вместо своего отражения я вижу страх? — Ты получил не то, что хотел. Ты хотел светлую девушку, которая будет освещать тебе путь, а я… — Быть рожденным в нашем мире означает родиться с кровью на руках. С каждым вдохом мы принимаем грех, который глубже высекается на нашей коже, — сказал Клаус и хотел продолжить, но Лилит перебивала его снова и снова. — Я убила столько невинных… — Хочешь увидеть, сколько я убил? В отличие от тебя я не чувствую вину за это. Я принимаю эту часть себя. Ты очень сильный человек, который все еще борется по сей день. И тебе не нужно стыдиться этой части себя… — Ты это серьезно, или ты говоришь это только потому, что знаешь, что я хочу это услышать? — спросила Лилит. Он не должен был принимать эту часть Лилит. Она сама этого не принимала. Ту часть, которую она совершенно не могла контролировать. — Итак, расставим все точки над i. Прекрати перебивать меня. Помолчи, — даже не повышая голоса, строго отрезал он. — Мы хищники. Мы имеем инстинкт убивать. Тебе не нужно стыдиться того, кто ты есть. Ты можешь стать сумасшедшей, безумной, еще одним потрошителем, а я все равно тебя не отпущу, — сказал Клаус. Сердце затрепетало со скоростью колибри. Как будто он принимал ее целиком и примет все последующие ее грехи. Его интересовали не только части Лилит, он хотел все полностью, и ее сердце чуть не разрывалось от его принятия. — Я не шучу. Мне все равно, кто или что ты, и что ты сделаешь. Мне все равно, пока ты моя. Того же я хочу и от тебя. Быть рядом, несмотря на то, что я сделаю. Навсегда, — сказал он. Между ними повисло долгое молчание. — Чего молчишь? — спросил Майклсон. — Ты приказал молчать, я и молчу, — сказала Лилит. Уголки губ первородного дернулись вверх. — Что-то раньше я за тобой такого послушания не замечал, — подметил Клаус. Они становились неким подобием кавычек, одной простой и одной перевернутой. Они были заключены в жизни, которые не сами выбирали. Ее взгляд упал на то место, где было его сердце. Рубашка имела глубокий вырез. Он смотрел на нее, пока она смотрела туда, где было его сердце. Лилит наклонилась и прикоснулась мягкими губами к нежной коже, под которой было его сердце, оставив там поцелуй. Его глаза расширились, губы приоткрылись, сердце затрепетало. Этот поцелуй так много значил для него. Это значило, что она будет беречь его сердце. Что она хотела быть рядом с ним несмотря на то, какая будет темная дорога рядом с ним. Это значило, что они были одним целым. Вместе, навсегда. Лилит прижалась губами к его губам. Без языков. Без необузданной страсти. Это осторожный поцелуй, словно они давали внутренним волкам изучить друг друга. Рука обхватила за талию Лилит и впечатала в стену. Ее спина ударилась о кирпич, боль пронзила позвоночник и сжала низ живота. Клаус покрывал поцелуями ее нос, щеки, губы. Это уже был пылкий, страстный поцелуй. Комбинация сумасбродства и необузданности. Лилит не знала, в какой точно момент они оторвались друг от друга, но когда это случилось, руки Клауса лежали на ее щеках. Гибрид провел своим носом по ее носу вверх-вниз, и этот жест она сочла немыслимо ласкающим. Она попыталась перевести дыхание, сердце так переполнялось чувствами, что было сложно даже вдыхать столь нужный легким кислород. Его губы находились так близко, невероятно близко и все еще выглядели припухшими от поцелуя. Клаус провёл подушечкой большого пальца по нижней губе Лилит. — Покажи мне, — попросил Никлаус. — Покажись мне, волчонок. Лилит без колебаний проявила свои острые клыки. Клаус посмотрел на своего волчонка, а после провел подушечкой большого пальца по острой части клыка. Его глаза потемнели, а хватка на талии становилась такой собственнической, какой она еще не чувствовала. Он смотрел на нее так, словно она была редкой картиной, а он — высоким ценителем искусства. Лилит, смотря на Клауса, осторожно приблизилась к нему, а после склонилась к его шее. Она прижалась губами к его обнаженной шее, отчего с его губ сорвался тихий вздох. Клаус взял Лилит за руку и притянул к своим губам. Забудьте о сексе, это был самый интимный момент для них. От прикосновения клыков у Лилит и Клауса пробежали мурашки по спине. Грудь поднималась и опускалась так сильно, что им казалось, что сердце грозило вылететь из грудной клетки в стиле камикадзе. Клаус отстранился первым от женского запястья, но Лилит похоже решила высушить его. Поэтому он схватил ее за горло и сжал его, перекрывая весь воздух. Лилит простонала, отрываясь от его шеи. Повелительные прикосновения заставляли ее чувствовать себя маленькой, а его властная манера заставляла чувствовать себя совершенно неуправляемой. Клаус склонился и начал вырисовывать карту мягких поцелуев вдоль скул Лилит. Свободная рука скользнула вниз по женскому телу. — Мы в общественном месте, — прошептала Лилит. — Хм. Хорошее место, чтобы отметить территорию, — сказал Клаус. Он обхватил ладонями ее бедро и раздвинул ее ноги коленом, а затем потерся эрекцией вниз и вверх. — Никлаус, давай не здесь. В метре от нас люди… Клаус посмотрел на Лилит так, будто не знал, аплодировать ей или же просто посмеяться. Он провёл подушечками пальцев вдоль ее рук. Обхватив одной рукой ее запястья, он поднял их над ее головой. — Как думаешь, у тебя есть выбор, милая? — спросил он. — Мне нравится, когда ты бросаешь мне вызов, Лилит, — он обвел языком раковину ее уха. — Это делает мой член чертовски твердым. — Тогда отпусти меня, — сказала Лилит. Клаус покачал головой. — Как мне тогда бросить тебе вызов, если я не могу воспользоваться руками? — Ты мне нравишься такой, — садистская ухмылка скривила его губы, а его рука сильнее сжала оба ее запястья. — Я люблю, когда ты в моей власти. Его свободная рука путешествовала вдоль его тела, пока не занырнула под юбку. Лилит резко втянула воздух, когда он провел пальцами по ее складкам и по клитору, прежде чем снова вернуться. Он делал это несколько раз. Вверх. Вниз. Трение. Вниз. Вверх. Ее голова плыла в головокружительной смеси ощущений, не в силах больше выносить эту пытку. — Никлаус… — прошептала Лилит. — Теперь ты этого хочешь, так? — спросил он, продолжая скользить по складкам. — Пожалуйста, — прошептала она, двигая бедрами навстречу. — Пожалуйста, что? — спросил Клаус. — Пожалуйста... — она прикусила уголок нижней губы. Клаус относился к тому типу хищников, который играл со своей добычей. Он доводил их до крайности, чтобы потом поглотить еще сильнее. — Я спросил, пожалуйста, что? — спросил Клаус. — Не заставляй меня говорить это, — она выдохнула слова, звучащие бессмысленно для ее собственных ушей. — Я хочу услышать, как ты это скажешь, — сказал Майклсон, вырисовывая пальцами круги. — Никлаус… — сказала Лилит. Ее бедра пытались найти его пальцы, чтобы насадить их на себя. — Что? — спросил он. — Сделай это, — сказала Лилит. — Сделать что? — спросил Клаус. — Господи… — прошептала Лилит. — Приятно, что ты возводишь меня до Господа, — посмеялся он. — Введи в меня два пальца, — пробормотала Лилит. Ее уши взорвались пламенем. Раньше она не была откровенной в интимном плане, она не высказывала своих желаний, но с Клаусом было все по-другому. Он требовал этого от нее. — Я этого не слышал, — сказал Никлаус. — Я была бы намного счастливее, если бы твои пальцы прямо сейчас были глубоко внутри меня, — простонала она. У нее перехватило дыхание, когда он одним диким движением вошел в нее. Порывы ветра окутывали влажную обнаженную кожу, отчего по телу рассыпалась мелкая дрожь. Прохладные касания ветра ярко контрастировали с горячими звуками скольжения, создавая мокрую симфонию. Черный взгляд Клауса становился диким. Он смотрел так, словно хотел поглотить и ничего не оставить после себя. Это было безумием, как Лилит готова была выпрыгнуть из своей кожи, когда он вот так смотрел на нее. Они всегда разделяли эту странную, безумную связь. Порыв. Притяжение. Поток энергии. Клаус внезапно замер, сорвав с губ невольный стон разочарования. В ушах шумело, тело вздрагивало, словно сквозь него пропускали ток. Влажная, припухшая от грубых ласк плоть болезненно пульсировала. — Ты знаешь, что надо делать… — раздался хриплый шепот над ее ухом. От этого шепота, от горячего дыхания, скользнувшего по ее шее, каждый волосок на ее коже встал дыбом, внутренние мышцы напряглись. — Двигай бедрами, — подушечка большого пальца прижалась к клитору, когда остальные пальцы все еще были внутри. — Покажи мне, как ты можешь достичь своего удовольствия. Дрожь пробежала по ее спине от грохота его голоса в сочетании с жаром слов. Лилит прикрыла глаза и начала двигать бедрами вверх и вниз. — Открой глаза. Я должен это видеть, — сказал он. Клаус увидел, как она открыла глаза, ее ресницы запорхали, как маленькие бабочки. Она была права. При первой встрече Лилит подметила, что Клаус — наблюдатель. Так оно и было. Крошечные разряды удовольствия выстреливали между ног. Движения становились более напористыми и грубыми. Стон поднимался уже к горлу, а глаза против воли закрывались. — Ты разве забыла, что я тебе сказал? Открой глазки, — напомнил Клаус, убрав палец с клитора. — Веди себя хорошо, милая. В этот миг Лилит было плевать на все правила приличия. Она с трудом соображала и никак не могла вспомнить «что они были в общественном месте». — А что, если я не хочу вести себя хорошо? — спросила Лилит. Он с шумом втянул в себя воздух и на мгновение крепче прижался к ней. Бугор на его штанах стал почти каменным. — Решила поиграть? — спросил Клаус. — Немного. Посмотрим, насколько ты умеешь держать себя в руках, — сказала Лилит. С его губ сорвался глубокий рык. Он отпустил руки Лилит, которые держал над ее головой, они упали ему на плечи, и она почувствовала, как приятно заныли мышцы. — Ты не хочешь со мной играть, — сказал Клаус. По телу прокатилась волна жара, внутри сладко екнуло. Он чуть отстранился и задвигал пальцами внутри нее. — Ты всегда будешь проигрывать. Его челюсть заострилась, пока он смотрел на нее исподлобья. Зелено-голубые глаза, обрамленные густыми ресницами, яростно сверкали в глубине ночи. Пальцы двигались в ней, и Лилит вскрикнула от подступающего стона, но Клаус успел накрыть ладонью ее рот. — Ты слишком быстро проиграла, я думал, ты будешь бороться со мной дольше, — сказал он. Она простонала в его хватке, даже когда он душил ее до предела. Дело в том, что он был не единственным, кто полюбил играть с дыханием. Чем больше он забирал у нее кислород, тем сильнее ее влагалище сжималось вокруг его пальцев. Порыв наслаждения закрутился спиралью вокруг Лилит. Но… — Эй, там! – недовольно прокричал Кол. — Вы, наверное, шутите, — с прерывистым дыханием проговорила Лилит. Волна, которая вот-вот должна была накрыть ее с головой, испарилась. Клаус старался не двигаться, чтобы не свернуть шею брату при Лилит. Гибрид раздувал ноздри, как дикий зверь. — Вы закончили, умелые ручки? Вы же не обезьяны, в конце концов. Не надо гадить повсюду, где только находитесь, — сказал Кол. Он наблюдал, как от злости дергалась нижняя губа Клауса. — Это называется «вежливость и уважение». Между прочим, вы здесь не одни. Такими вещами занимаются дома. Каждый сантиметр тела Лилит заполняло чувство ярости. Внутри разгонялся жар, он сжигал ее целиком и полностью. — Я УБЬЮ ТЕБЯ… — прорычала Лилит и кинула убийственный взгляд на Кола. Парень сглотнул. Ее глаза продолжали смотреть на него хладнокровно и со злостью, казалось, что вот-вот, и из них полетят искры — Нет, — сказал он, пятясь назад. — Плохая девочка, Лилит. Ты ведь не любишь убивать людей, правда? Ты против этого, помнишь? Ты любишь поговорить о чувствах и еще о радугах… — На самом деле, я все равно тебя убью, — сказала Лилит и бросилась за Колом, который убегал, подпрыгивая. Клаус посмотрел на «этих» двоих, которые кричали, носясь по улицам Мистик Фоллс, и выдохнул. Буря внутри него прошла вместе с выдохом. Майклсоны мало уделяли внимание Колу, и Клаус это осознавал. Конечно, он осознавал и то, что Кол будет вечность провоцировать его. Несмотря на его придурковатое поведение, которое могло вывести из себя Клауса, ему нравилось, как Кол вел себя рядом с Лилит. Он относился к ней как к своей младшей сестре. Благодаря этому Кол стал немного взрослее, ведь чувствовал некую ответственность за Лилит. Это не могло не радовать Никлауса. Только жаль, что он был взрослым, только если дело касалось Лилит, а так он оставался все таким же: коварным, безжалостным, мстительным и жестоким.***
— Все вещи погрузили, — сказал один из гибридов Клауса. — Значит, пора ехать, — сказал Клаус и еще раз оглянулся на этот город. Мистик Фоллс определено стал городом, который навсегда отпечатался у него в душе. — Готов? — спросил Элайджа, положив руку на плечо брата. Клаус одобрительно кивнул. — Может уже поедем? — спросила Ребекка. — Я уже не могу слушать их, — указала она на Кола и Лилит. Лилит все еще спускала свой гнев за вчерашнее на Кола. Она набросилась сзади на его спину, пытаясь так его придушить, но Кол с легкостью ее перекинул, и Лилит упала спиной на землю. Несмотря на то, что Лилит больше не носила свой кулон, так как Клаус на этом настоял, победить физической силой Кола ей не удавалось. — Ах! Ах! Ах! Отпусти, болван! Ах! — простонала Лилит. Кол взялся за ухо девушки и поднял ее с земли. — Соплячка, — посмеялся Кол. — Ты сейчас ухо мне оторвешь, — сказала Лилит. — Вчера ты жульничала. Очень плохо, Лилит. Жульничать — это нехорошо, — дергал за ухо он. — Вчера ты скрыла себя магией и толкнула меня в фонтан. — Все Паркеры такие, — прошипела Лилит. — Ты не Паркер, а Блейк. Дети берут фамилию отца, — поведал Кол. — Я знаю, Кол! Отпусти уже! — сказала Лилит. — Это не меняет того, что я взяла по чуть-чуть все черты характера от всех семейств. — Да ты гремучая смесь, — сказал Кол и отпустил ухо Лилит. Оно вспыхнуло пламенем, а после все утихло благодаря волчьей регенерации. Лилит выпрямила спину и кинула опасный взгляд на Кола. — Аккуратнее, сейчас ядом забрызгаешь все вокруг, — усмехнулся он. — Я же говорю, поехали! Это будет продолжаться вечность! — сказала Ребекка. — Кол и Лилит, — позвал Элайджа их. — В машину. — Я буду стоять тут, пока не наваляю ему, — сказала Лилит. Кол вздернул бровь. — Ты и ногой топнешь, да? — усмехнулся Кол. Лилит топнула. Он фыркнул. — Ну и что это? — спросил он. От его вопроса слова Лилит показались ей такими нелепыми и детскими. Однако слово не воробей, поэтому необходимо было стоять на своем. Лилит вздернула подбородок еще сильнее, на что Кол залился смехом. Он подхватил ее на руки и отнес к машине. Когда Кол поставил Лилит на землю, она переместилась со сверхъестественной скоростью и села на водительское сиденье. — Chevrolet Camaro 327 Convertible 1969 года. О… да… — сказала Лилит и провела руками по рулю. — Вылезай, — сказал Клаус. — Нет, — Лилит вцепилась руками в руль. — Пожалуйста, — сказала Лилит. Клаус попытался ее стащить, но теперь из-за ее освобожденной волчьей сущности, если он ее и вытащит, то только с рулем. — Ведешь себя, как ребенок, — сказал Клаус. — Упертый ребенок. Только я могу вести свою машину. Поднимай свой волчий зад. — Вы только посмотрите, — сказала Лилит. — Ведешь себя, как ребенок. Упертый ребенок. Клаус посмотрел на Элайджу в надежде на помощь, но все члены его семьи уже сели в машину. — Никлаус, садись в машину и поехали уже, — сказал Элайджа. Клаус опалил взглядом Лилит, прежде чем хлопнуть дверью машины. Лилит нахмурилась и посмотрела на водительское зеркало. В отражении она увидела нахмуренного Кола, который смотрел на нее. — Что смотришь? — спросила Лилит. — Да так. Изучаю мир животных, — усмехнулся Кол. Лилит закатила глаза. — Ты водила машину? — спросила Ребекка. — Конечно, — фыркнула Лилит. — Расслабься, это Лилит. Ей можно доверять. Веди только машину не как черепаха. Знала бы, как тут тесно и душно, — сказал Кол, двигая бедрами, отчего Ребекка вжалась, как селедка, между двумя братьями. — Это потому, что ты главный душнила в нашей семье, — сказала Ребекка, двигая Кола. — Если бы у тебя не было столько шмоток, мы бы поехали на разных машинах, — сказал Кол, двигая в ответ Ребекку. — Успокойтесь уже, — вздохнул Элайджа. Клаус сел на переднее пассажирское сидение, хлопнув при этом дверью. Лилит уже потянулась к Клаусу, чтобы умерить его пыл, но… — Ты… В курсе, что совершенно не в моем вкусе? — спросил Клаус. — Всегда предпочитал светленьких, не ведьм и к тому же я не выношу, когда мной пытаются вертеть. — Ты в курсе, что мой бывший парень брюнет, а первый поцелуй у меня был... Хм... Тоже с брюнетом! Ты тоже не в моем вкусе, — разозлилась Лилит на комментарий Клауса. — Никлаус, будь повежливей с девушкой. Это всего лишь машина, — сказал Элайджа. — Слышал? — спросила Лилит. — Я не подчиняюсь приказам, — ответил он. — Поезжай уже. — Поеду, когда смягчишь свой тон, — сказала Лилит. Она уже хотела вылезти из машины, если это успокоит гибрида. — Доволен? — спросила Ребекка у Кола. — Ты всю семью спровоцировал! — Сейчас только семь утра, я только разогреваюсь, — сказал Кол. — Лилит, заводи машину и поехали, — попросил Элайджа, и Лилит завела машину. — То есть его ты послушала? — спросил Клаус. — То есть можно попросить спокойно, — сказала Лилит. Клаус фыркнул. Машина выехала из Мистик Фоллс, по дороге начался дождь. — Открой окно! Дышать невозможно! Ты что, весь флакон духов на себя вылила? — спросил Кол. — Прибавь уже скорость, — командовал Клаус. — Окно! — крикнул Кол. — Подвинься, ты не один тут сидишь! — сказала Ребекка Колу. — Прекрати толкаться! — сказал Кол. — Успокойтесь уже, — попросил Элайджа. — Ты пропустила указатель! — сказал Клаус. — Ничего я не пропустила. Ты сказал ехать прямо, — возмутилась Лилит. — Нет, я сказал повернуть налево! — сказал Клаус. Лилит начинала вскипать. — Окно! — крикнул Кол. — Включите музыку, я не могу больше слышать нытье Кола! — потребовала Ребекка. — Останови машину, я не могу дышать! — сказал Кол. — Я сказал направо, а не налево! — прорычал Клаус. Лилит сжала руль в руках. — Да я не слышу, что ты говоришь! — воскликнула Лилит. — Прекрасно, Кол! Ты испачкал мне платье! — сказала Ребекка. — Я голоден! — пожаловался Кол. Лилит сжала еще сильнее руль от хаоса, который творился в машине. — Ну так пей аккуратно! Или нацепи на себя слюнявчик! — сказала Ребекка. — Включи дворники! — приказал Клаус. — Включу, когда дождь пойдет! — крикнула Лилит. — Музыку! — крикнула Ребекка. — Окно! — вставил Кол. — Знак! Как тебе права выдали?! — спросил Клаус. — Окно! — крикнул Кол. Лилит вжала педаль в пол, и машина стремительно набрала скорость. Все пассажиры вжались в сиденья. — Лилит, сбрось скорость! — заорал Кол. — Идите в задницу, — спокойно ответила Лилит, следя за движением, чтобы не попасть в аварию. — Она ненормальная, мы так доедем, только в морг, и то по кусочкам! — сказал Кол. — Не бойся, это же Лилит, ей можно доверять! — припомнила Ребекка слова Кола. Когда стрелка перевалила за двести пятьдесят, в машине наконец-то наступила тишина, был слышен лишь рев двигателя и дождь, который барабанил по машине, как пули из автомата. Лилит медленно отпускала ногу с педали машины, и стрелка на спидометре спускалась все ниже и ниже. — Успокоились? — спросила Лилит. — Я хочу, чтобы и звука не было в машине. А ты прекрати все контролировать, — сказала Лилит Клаусу. Машина уже преодолела не один километр. Ребекка заснула на плече Элайджи, когда Кол во всю целовал окно машины и сопел громче, чем ехала машина. Элайджа же был доволен тишиной и всю дорогу смотрел в окно. Машина проехала мимо таблички «Добро пожаловать в Новый Орлеан». Лилит не могла перестать улыбаться. Она посмотрела на Клауса, который сделал ее счастливой, и она понимала, что ему не нужно было делать что-то особенное, достаточно просто всегда быть рядом. Она обрела надежное плечо, а он — свой личный лучик солнца, который светил ему даже ночью. Лилит заглушила двигатель, когда они подъехали к новому дому. Она уже потянулась к ручке, чтобы открыть дверь машины, но Клаус сжал ее бедро, удерживая на месте. Они встретились взглядом. Эмоции захлестывали, угрожая утопить. Лилит потянулась к нему, чтобы поцеловать. Их волчья часть ликовала друг от друга. Волки урчали в унисон. Будто они были одно целое и дышали не кислородом, а друг другом. — Я всего лишь закрыл на секунду глаза, а тут снова все та же картина, — сказал Кол. Лилит и Клаус закатили глаза. — Вставай, — ткнул локтем Кол сестру. Майклсоны и Лилит вышли из машины, остановившись напротив дома. — Мы вернем наш город, — сказал Клаус, вызывая у всех улыбку. Ребекка надеялась, что здесь найдет свою любовь и наконец-то обретет счастье, а ее брат больше не будет препятствовать этому. Клаус надеялся вернуть свой город, где все будут счастливы и в безопасности. Лилит же рассчитывала на то, что все Майклсоны будут рядом, это все, что было ей нужно. Элайджа наблюдал за своей семьей. В особенности он наблюдал за Клаусом. Его семья сейчас казалась идеальной, каждый друг друга дополнял, и ему впервые не требовалось прилагать усилий, чтобы соединить членов семьи. Да, они ссорились, но это лишь означало, что каждый имел сильный характер. Самое главное, что они были вместе. Кол… а что Кол? Он посмотрел на Лилит, которая потянулась к Клаусу за поцелуем, поэтому, как кайфоломщик, он встал между ними и отодвинул их друг от друга. — Что вы тут встали? — спросил Кол. — Заходим в дом. Ну же, вперед. Выражение лиц Клауса и Лилит — бесценное. Он был готов каждый раз их обламывать, лишь бы видеть такую картину. Майклсоны переступили порог дома. На этой истории можно поставить долгожданную точку. Майклсоны счастливы, и это то,чего хотел каждый. Жизнь Лилит преподала ей урок. И вовсе не тот, на который Лилит рассчитывала, оказавшись здесь. Счастливые финалы бывают только в кино. Лилит взглянула на Клауса. «Наши отношения так стремительно развивались, и никто бы не мог подумать, что потом они застынут на месте. Все наши чувства, мысли, обещания, эмоции – они просто замерзнут».