Homeless

Чонгук проверяет время, нажав кнопку на телефоне, чтобы на экране высветился набор цифр. Хосок опаздывает, но альфа всегда отличался крайне большим терпением. Чимин всё знает. Он рассказал ему обо всём, что было, начиная с первой встречи в «Homeless» и заканчивая коротким перебрасыванием фраз на трансляции. Друг отреагировал спокойно, насколько это было возможно. Но, чтобы не показывать лишней нервозности (потому что это Тэхён, которого они с Хосоком выходили после разрыва с Джиханом, их маленький, хрупкий цветочек), часто вздыхал, подливал им обоим — удвоив дозу и себе, потому что такой вброс информации от того, кто жил тише воды, ниже травы воспринимать сложно, — а после так вообще сидел молча минут пять точно, прежде чем вынести вердикт, что они с Тэхёном оба дебилы. Могло быть хуже, но теперь у Чонгука хотя бы немного отлегло. И вот, спустя ещё пять минут ожидания, дверь кафе открывается, и в него вплывает Хосок, выглядящий слишком расслаблено для разговора, который им предстоит, а если учесть, что случилось сразу после трансляции пару дней назад, то тем более смотрится чересчур бодрячком. После трансляции, которая закончилась через полчаса после короткого диалога Чонгука с омегой, Тэхён в два часа ночи выложил в сторис видео, где он в компании каких-то незнакомых Чону омег пьёт какой-то коктейль, а его за талию как-то по-собственнически придерживает альфа, что тоже был ему неизвестен. За окном снова сгущаются тучи. В последнее время зачастила пасмурная погода, но то было даже хорошо — жара не так мучила. Сегодня от ветра пришлось надеть лёгкую ветровку и джинсы. Хосок тоже пришёл в светлой джинсовке и длинных брюках и, увидев Чонгука за одним из столиков, решительно двинулся к нему. — Извини, что опоздал, — первым делом извиняется, садясь перед альфой. К ним сразу подбегает официант с блокнотом и ручкой, у него Чон заказывает еду и по стакану пива себе и собеседнику. Парнишка удаляется, а Хосок, улыбнувшись ему дружелюбно, возвращает внимание Чонгуку. — Начнём по порядку? — на выдохе, сцепив руки в замок на столе. — Что вас связывает с Тэхёном? В плане… я знаю, что вы пересекались в клубе и у Чимина, но он не говорил, что вы начали общаться. Поэтому меня немного удивил твой звонок с вопросом о его активности в инсте. Чонгук ждёт, пока вернувшийся официант поставит кружки с напитком перед ним и Чоном. Хорошо, что он заказал пиво, с ним как-то проще, что ли: напряжение отступит, и слова будут даваться проще. Тихо вздохнув, Чонгук откидывается на спинку дивана, вытянув руки на столе, смотрит на его край какое-то время, а потом начинает говорить. — Всё началось после дня рождения Чимина. Тогда мы разговорились на балконе, Тэхён, как и в «Homeless», предложил переспать с ним. — Как и в «Homeless»? — переспрашивает Хосок, отпивая пиво. — Когда его Намджун по твоей просьбе сопроводил домой, — в ответ понятливо угукают и говорят продолжить. — В общем, да, мы переспали, разошлись, согласовав всё на том, что это было на одну ночь. Но он забыл у меня свою сумку, пришлось поехать к нему и вернуть. Там слово за слово, он предложил создать иллюзию того, что мы встречаемся, для вас с Чимином. Потому что ты напрягал его своей опекой, а Чимин меня с осуждением моего образа жизни. И параллельно с этим сказал, что наш договор подразумевает безапелляционно предоставлять друг другу себя тогда, когда кому-то это нужно. — Тупо секс? — Да, но я не вдумывался особо в его это «когда кому-то нужно». Считал, что всё связано с простой потребностью в перепихе, но оказалось, что нет. Мы виделись довольно часто, иногда переписывались, ни больше, ни меньше. А потом внезапно, после его похода в «Homeless», он оборвал связь. Причём в тот вечер он быстро ушёл, а потом написал, что всё нормально и он учится знать себе меру. — Спиздел, — тут же раскусил друга Хосок. — Тэхён не может знать себе меру, особенно когда он один в клубе. — Поэтому меня немного напрягло то, что он сразу после этого пропал из сети и перестал отвечать на звонки. Было на него не похоже. И я решил через тебя узнать, может, у него что-то случилось. Вы поругались? — Мы постоянно ругаемся и всё из-за того же, — говорит Хосок. Перед ним ставят тарелку с чаджанмёном, и всё его внимание было теперь приковано к еде. — Но он впервые тогда сказал мне чуть ли не катиться нахер с его квартиры — настолько разозлился. Хотя нет, скорей не разозлился, — нахмурился рассудительно, — а пытался защититься от того, что сделало бы ему больно. Да, Чонгук на себе уже такое ощутил. — Так что в итоге? Ты тогда съездил к нему? — отпивая холодящий напиток. — Да, и то, что я увидел, нельзя охарактеризовать как-то, кроме как «пиздец», — хмуро повторив за Чоном и заиграв желваками на лице после перекатывания вкуса пива на языке. — Я его ещё не видел таким разбитым. С красными от слёз глазами, опухший, даже на вид был настолько слабым, что я был готов чуть что ловить его. Он выглядел так, будто рыдал весь день. Сразу сбежал в ванную, когда я пытался узнать причину, упрямо говорил, что не плакал. А когда вышел, я понял, что ты имел в виду, говоря о переклинивании и о том, чтобы не идти на поводу у его желаний… — с тяжёлым вздохом отведя на миг голову в сторону, а потом, немного нервно вернув её к Чону с раздражением на самого себя, альфа приближается, уперевшись локтями в стол, и стал говорить ниже, оттого и тише. — Блять, Хосок, он просил меня выебать его насухую, даже когда он не был возбуждён, понимаешь? — Я же надеюсь, у тебя хватило мозгов отказаться, — хмурится крепко Хосок, позабыв о еде тут же. — Я пытался его отговорить неоднократно, и в процессе тоже, — пытается донести до него Чонгук, а альфа сразу взъедается, поняв, что мозгов всё же не хватило. — Ты, блять, сделал это?! — почти кричит. — Я остановился, когда всё перешло границы нормы. — Какой нормы?! Нужно было просто оставить его и не делать этого. — И что бы он тогда с собой сделал, будучи в одиночестве? Я в первую очередь думал об этом. В таком состоянии оставлять его было неразумно. — А выполнять его мазохистические желания — разумно? — на несколько секунд оба замолкают. — Ладно, хер с ним, было и было, что потом? — Он расплакался, говоря, что боль, которую он чувствует, невыносима, уснул, а когда проснулся, я пытался узнать из-за чего всё это было, в итоге меня, как и тебя, хотели выпереть на улицу, но я потом ушёл сам. Тэхён сказал, что лучше найдёт себе кого-то другого, кто будет выполнять его желания, невзирая на какие-то препятствия или нормы морали. Мы не общались и не виделись почти неделю, потом их совместная трансляция с Чимином и… та история в инстаграме из клуба. Аппетит пропал. Хосок, закрыв кулаком, поставленным на стол, рот, смотрел в невидимую точку перед собой, переваривая то, что услышал. — Даже не знаю, что сказать по этому поводу, — чуть качает головой вправо-влево он. — Знаешь, уж лучше бы он и дальше был с тобой, чем в компании Джексона. — Того парня из сторис? — уточняет Чон, допивая своё пиво. — Самая хуёвая компания для нестабильного Тэхёна, который вечно ищет, как бы заглушить терзания по бывшему. — Кстати, о бывшем. Он упоминал о нём только у Чимина, когда тот как раз приехал с — как сказал Тэхён — «новой пассией». Это тот самый парень, о котором ты говорил по телефону? — Да, — зачёсывает волосы со вздохом назад Хосок, упав спиной на мягкую спинку диванчика. — Хван Джихан, урод и по совместительству бывший Тэхёна, из-за которого весь пиздец и начался. Они встречались почти два года, а потом выяснилось, что чувств у Хвана к нему не было, и делал он всё потому, что Чангюн, который был лучшим другом Тэхёна, не хотел с ним встречаться и сказал поиздеваться над ним. По итогу, как видишь, всё прошло более чем удачно для тех двоих и очень херово для Тэхёна, чувства которого ещё и с дерьмом смешали. А тот любил его больше всего на свете, — с досадой говорит, — светился весь, когда рассказывал, как они провели время вместе. Подвеска, которую он, не снимая, носит, от него. Теперь понятно, почему Чимин о ней так негативно отзывался. — После разрыва у него и начала протекать крыша. Сначала было безобидно: немного выпить, поплакать — и снова в новый день. Потом начались походы в клуб: а больше алкоголя, значит, — больше веселья; больше веселья — больше эмоций; а когда у тебя много эмоций, ты что начинаешь делать? — делает небольшую паузу, чтобы почти сразу продолжить. — Грустить. Заниматься самокопанием. А кому это нужно, когда ты стараешься от этого наоборот убежать? Тут пошла в ход последняя стадия — альфы. Беспорядочные связи, случайный секс по пьяни — временное отвлечение от мыслей о Джихане. Я начал ебать ему мозг насчёт этого, вот он и бесился постоянно. — И сколько он уже так? — Чуть больше полугода. Поэтому я и говорю, что лучше бы он был с тобой. — А этот… из клуба? — Джексон кайфолов в прямом значении этого слова. У него самый настоящий наркопритон, где он беспрепятственно барыжит всем запрещённым, включая и наркоту собственного производства, и курево. — Я, кажется, видел его в «Ноmeless» пару раз. — Значит, толкал дурь и там. — Как Тэхён сейчас? — переводит тему Чон. — Не дома. — Думаешь, с ним? — Да, потому что его не было и вчера, и позавчера тоже. — А Чимин знает? — Если бы знал, уже поднял бы на уши всю Корею. У Чонгука… ступор. Он не знает, что можно сделать. Но шальной мыслью почему-то возникает желание написать омеге. Как так вообще получилось, что Тэхён из просто любовника стал человеком, о котором он вдруг начал переживать? Из-за которого он мучился от бессонницы два дня, топя себя в мыслях о том, что должен был остаться, а не, вспылив, уходить; тёплый взгляд которого хотел ощутить не через экран телефона, а в жизни; которого внезапно захотелось прижать к себе и скрыть от всего мира после того, как увидел блестящие от слёз глаза и убитый внешний вид. Кажется, перемены в жизни оказались слишком сильными. Чонгук не может найти причин тому, что он привязался не к телу, а к душе человека, которую он даже не знает, если так посудить. Что делать, когда чувствуешь, что в груди становится тепло от одной мысли, что предстоит встреча с омегой? Зачем так быстро начинает биться сердце от одного его вида, и какого чёрта оно болезненно ёкает, стоит увидеть его в клубе с другим? Какого чёрта, сердце?

***

girl in red — rue

— Съёмки окончены. Всем спасибо за проделанную работу, — объявляют в рупор, и сотрудники друг другу аплодируют. Фотосессия подошла к концу. Тэхён отдаёт вещи, в которых позировал для рекламы, переодевшись и попрощавшись со всеми, вдевает наушники в уши и собирается идти домой. Погода на улице просто ужасная — пасмурно, хмуро, кажется, что вот снова сорвётся дождь, но того пока не было. Радовал только холодок, который приносил ветер, путаясь в блондинистых волосах ненавязчиво. Заказывать такси не было нужды — студия была в приятной близости от комплекса, в котором он живёт, идти было минут двадцать пешком, поэтому это казалось отличной возможностью подышать чем-то свежим, нежели спёртым воздухом клубов, по которым за прошедшие два дня его затаскал Джексон. Решение пойти к нему появилось, когда он увидел его в «Homeless» снова, это казалось настоящим посланием свыше, особенно после того, как на трансляции появился Чонгук, занявший собой его мысли на целый день. Вопросов было тьма. Начиная «почему я думаю о нём?», и заканчивая «зачем он так пристально смотрел на меня во время трансляции?». «Может, ты хочешь мне сказать что-то?» Чего он ожидал? Что Ким извинится и расскажет всё как на духу о том, что произошло когда-то давно между ним и Джиханом? Что откроет завесу тайны и поделится тем сокровенным, чем не делился даже с Хосоком? Нет. Кажется, после той ссоры он стал ещё более разбитым, чем раньше. И стоило оно того? Конечно, нет. Просто накрыло, просто было нужно что-то отвлекающее, но он не думал, что, переборщив, оттолкнёт этим альфу от себя. И вот он в клубе, вдали приветливо машет ручкой Джексон. С ним спокойно, с ним ты можешь делать всё, что душе угодно, и чувствовать себя свободным от правил, плавая где-то вне зоны их действия. Он по-прежнему не принимает наркотики, к этому его подтолкнуть всё ещё не смогли, но первый раз в жизни попробовал курить марихуану. Удовольствие не для всех, — вот его вывод. Решение это было импульсивным, спонтанным, спровоцированным обществом, в котором он был, и громкой музыкой, в чьих басах заблудилось наслаждение и кайф от выдохнутых в воздух никотиновых паров. В этот раз вместо Джихана ему мерещился Чонгук, его руки на тэхёновой талии, губы на шее, хрипловатый голос в ушных раковинах. Как оказалось, прообразом альфы стал Джексон, касания которого он чувствовал, и с которым, по итогу, переспал. Больше пробовать курить не будет. В кармане вибрирует мобильный, остановив песню в ушах на середине. Тэхён нажимает маленькую кнопочку на наушниках, сняв трубку. — Алло? — непринуждённо отвечает на звонок. — Тебя сегодня ждать? — Джексон. В последнее время только он ему и звонит. Хосок куда-то испарился, спрашивая в мессенджере что-то раз в день и пропадая. С Чимином они и до этого не так много общались в сети, а в жизни тем более. А Чонгук… Тэхён обрывает себя на мысли. Снова Чонгук, который сейчас нужен меньше всего. — Нет, — отвечает омега. — Сегодня было много дел, я только освободился. Наверное, посижу дома. — Если что, ты всегда знаешь, что тебе рады, детка, — Тэхёна едва не кривит в рвотном позыве от этого обращения, вынудив закатить глаза. — Да-да, — небрежно говорит, заворачивая к себе во двор. — До скорого. — Пока. Дома, сидя с баночкой мороженного перед телевизором, где начали транслировать сериал, который он уже смотрел, но решил почему бы не пересмотреть, он ловит себя на мысли, что думает, будто жизнь идёт под откос именно сейчас, а не после разрыва с Джиханом. Такое чувство, что он находится не на своём месте. С Джексоном, конечно, хорошо, и секс был неплох довольно-таки, но внутри стало как-то пусто. Алкоголь больше не приносит удовольствия, тусовки тоже: за целую неделю, что он оставался у Хвана, кажется, начало уже тошнить. Чонгук на трансляциях больше не присутствовал. Это… расстраивало? Наверное, да. В «Homeless» Тэхён не решался пока ходить: с альфой не хотелось пересекаться. Наверное, потому, что он во время обкуренного секса представлял его? Нет, от такого Киму не было бы так ужасно внутри, у каждого есть какие-то потайные фантазии, а если учесть, что секс у него тогда был только с ним, а сам образ засел в подкорке после алко-стрима, то это вполне оправдано. Напиваться в клубе после него было тоже спонтанным решением, принятым, когда в голову врезалась, как слепая муха в стекло, мысль, что он хочет застать альфу на рабочем месте и заставить снова смотреть. Зачем? Кто его знает. Взгляд Чонгука был приятней любого другого, а отсутствие его в жизни почему-то ощущалось слишком резко, чем с тем же Хосоком. После недели затишья увидеть его вот так, исподтишка, на трансляции, было сравнимо только с резким эффектом опьянения на первой в жизни попойке — неожиданно и неясно: хорошо или плохо. Сначала он подумал, что голос незнакомца за кадром отдалённо знаком, но не предполагал, что настолько. Наверное, он скучал по их немногим вечерам, раз после одного «мне нечего у тебя спрашивать» почувствовал, как внутри что-то начало оседать неприятным осадком. Разочарование? Может быть. «Ты не обязан интересоваться тем, чем не стоит» — говорит собственный голос в голове. «Мы оба знаем всё, что нужно» — отвечает из воспоминаний Чонгук. Эту головную боль ничем не унять. Чёртовы последствия. Сам же говорил, что стоит этого бояться, теперь сидит и не знает, что делать. Потому что привязался не к члену, а ко всему образу альфы, чёрт его дери. Но надо ли это ему? Нет. И Чонгуку тоже. И Хосоку, и кому-угодно. Никому не надо это ужасное чувство, по которому так плачет сердце. Когда же это началось, интересно. Всё же было хорошо и, как говорится, ничего не предвещало беды. А вывод сейчас только один просится — не нужно было это изначально начинать, не было бы проблем, лишних эмоций и неловких моментов, один из которых… Блять, он серьёзно попросил трахнуть его насухую. И ладно, если бы он жалел об этом! Он жалеет только, что просил об этом Чонгука, да ещё и в таком состоянии, и по итогу опозорился, даже не возбудившись. Боже, о чём он думает? Чонгук поступил благоразумно, прервав всё, ещё и успокоил, и попытался разобраться в чём дело, а он его отфутболил. Кто так делает, Ким Тэхён? В принципе, ответ звучит в вопросе. Откуда взяться чувствам, которых не должно было появиться априори? У них же было без обязательств всё, только похоть и ничего лишнего, ну, может, лёгкий флирт, но это же не может вызвать таких противоречивых эмоций внутри, когда плачешь по бывшему, а в мыслях только желание, чтобы тебя кто-то успокоил и подарил свою любовь. Любовь это больно, а Ким ещё от прошлой такой не отошёл, куда ему сейчас новые отношения, в которых у него будут продолжаться истерики из-за Джихана? Навряд ли новый ухажёр будет терпеть такое отношение к себе. В отношениях отдавать должны обе стороны поровну, также как и получать, а что Тэхён даст, кроме слёз и боли, которая копилась с каждым днём и внезапно выплеснулась после возвращения Джихана? А вдруг он привяжется к кому-то ещё больше, чем к Хвану? Забудет о нём, начнёт новую жизнь с новым человеком, а тот его так же бросит? От подобных мыслей сразу не по себе становится. Дорама уже не вызывает такого интереса, мороженое тоже отправляется в морозилку вместе с ложкой. Перед сном омега решает заглянуть в инстаграм. В спальне, лёжа уже под одеялом в темноте, он видит пополнение сторис Чимина, но не привычного розово-оранжевого цвета, а зелёного, с меточкой «для близких». В «близких» у Пака только он, Хосок и несколько других ребят, которых он мало знает, такие публикации у друга бывают редко, а потому вызывают неподдельный интерес. Тап на кружочек — загрузка. «Homeless». — Тэхён-а-а-а, — тянет низко Чимин, придвинувшись к камере максимально близко. На фоне играет громкая музыка, но учитывая то, что положение камеры достаточно статично, Пак находится где-то, где можно посидеть. — Эта стори только для тебя. Эксклюзив. Посмотри на это, — кадр меняется, камера переворачивается, и Чимин её приближает, направив в сторону бара. — Знаешь, что сделал вот этот человек? — заговорщически спрашивает, приблизив кадр к занятому работой Чонгуку, собравшему волосы в хвостик на затылке. В голосе такая довольная улыбка, что Тэхён думает: лицо друга от неё может треснуть. — Впервые попросил поставить песню, которая нравится ему-у-у-у, — в такт неравномерной букве приближает и отдаляет камеру, а потом нажимает кнопочку на экране — и в кадре вновь его довольная мина. — Во-первых, такого никогда не было, — начинает пояснять. — Во-вторы-ы-ы-ых, Намджун мне по секретику как лучшей подружке сказал… Что под эту песню вы с ним впервые встретились. И правда, Тэхён только сейчас улавливает песню, играющую на фоне. Он, конечно, мало что помнит с той ночи, но как просил Чона за ним присмотреть, пока сам сексапильно двигал бёдрами под «I got love», не забудет точно. Да и песня после улетела в плейлист к любимым. — И что с того, что попросил поставить эту песню? — бормочет под нос Ким, и друг, как услышав его слова, говорит вдруг: — И!.. — подняв указательный палец. История обрывается — начинается новая. — Так вот, дубль два… Ладно бы только это, но как ты объяснишь почти всю дискографию Рианны у него в плейлисте, при том, что музыку он почти не слушает, а если слушает, то точно не попсу, а? А? — снова трясёт довольно камерой. И тут омега цепенеет. Он лишь однажды обмолвился, что ему нравится творчество Рианны — на том алко-стриме, когда отвечал на вопрос подписчика. А Чонгук запомнил и… что? — Хосок сказал, у тебя щас какие-то траблы, но ты загляни сюда чисто ради интереса в смену этого романтика. Окей? Можешь позвать, если хочешь, — выделяет, явно намекая, что был бы не прочь посмотреть на удивление омеги, когда он всё же окажется прав. — Знаю, ты считаешь, что я надумываю, но… — думает, а потом решительно выдаёт: — Да нихуя я не надумываю! Чонгуку ты явно понравился — это факт. Потому что то, что с ним творится в последнее время — это самый настоящий треш. У нас снег от такого пойдет, я тебе отвечаю! Поэтому жду сообщения с предложением провести вместе время здесь, — напоследок подмигивает, и история сменяется на пост другого аккаунта, на который омега подписан. Да что за подстава? Почему так много упоминаний об альфе? Рианна — это ещё не повод бить тревогу. — Блять, — вздыхает Ким и отбрасывает в сторону одеяло. Сон на сегодня отменяется. Прости, Джексон, омега сегодня тебе соврал — дома он оставаться не собирается. — Я в тебе не сомневался, мой сладкий персик, — довольно говорит Пак уже в «Homeless», закинув ногу на ногу, сидя в компании — вот так удивление — Намджуна. — И получаса не прошло — определённо рекорд! «Виски-колу»? — Нет, — отвечает Ким, проигнорировав иронию из чужих уст, и садится на обтянутый чёрной кожей диванчик вип-зоны к парням. — Мне пока хватит. — Что, — опирая подбородок на кулак, поставленный на собственное колено, с самой милой улыбкой, — с Джексоном пьёшь, а с друзьями уже нет? — в голосе сплошной сарказм, пропитанный намёком на то, что он абсолютно всё знает. От закатившихся глаз Пак только шире улыбается. — Я-то ладно, стерплю, а Хосок отвесит знатных пиздюлей за дни твоего отсутствия. Не боишься? — А чего ему бояться? У него вон, страж в стороне стоит наблюдает, — кивнув в сторону бара, говорит Намджун. — Да они с Хосоком вместе его пиздить будут, — усмехается альфа. — Тэхён, мы пришли в клуб, — переводит стрелки, видя недовольное лицо Кима, — закажи хотя бы мохито. Расслабься. Тэхён, сидящий как раз напротив бара, с некоторым сомнением смотрит за стойку.

***

moth to a flame — swedish house mafia, the weeknd

— Чонгук, — зовёт его Чимин, пристроившись к барной стойке боком и закинув на неё локоть. — Мы бронировали столик. Чон, оторвавшись от телефона, поджимает задумчиво губы, машинально прокручивая колечко в нижней, и осматривает помещение, чтобы указать другу нужное направление. — В углу слева, самый последний, — по памяти вспоминает номер места и говорит Паку. — Ты чудо. Сделай, будь другом, что-то такое, от чего сразу торкнет. — Решил играть по-крупному? — интересуется, сразу начиная приготовление напитка. — Жду кое-кого, хочу к его приходу быть уже навеселе. А ты как поживаешь? — спрашивает вдруг, вынуждая нахмуриться непонятливо. — В смысле? — Ну, не знаю… может, что-то случилось? Мне скучно стоять, пока ты та-а-ак медленно делаешь мне самбуку, — понял, что ему готовят. — Хочешь, чтобы я на месте грохнулся? — Раскусил. У меня ничего не было, о чём твоя любопытная душонка не знала бы, — Чонгук ставит напиток на барную стойку и подносит зажигалку, чтобы дать искру и придать верхушку алкоголя голубому пламени. — Какой ты неинтересный. Кажется, Чонгук такое уже где-то слышал. В голове образ омеги в белой блузке вырисовался сам по себе, его хитрый прищур глаз, улыбчивое лицо, лёгкая игривость и плавные движения на танцполе. Тэхён, взволновав мысли и создав настоящий ураган в груди, снова находит его на работе. Сначала в песне, потом в омеге, что был в похожем джинсовом костюме, запахе жижи из пода случайного прохожего. Или у Чона уже галлюцинации? — Поверь, не впервые слышу. — По-моему, это повод задуматься, — говорит Чимин и переводит взгляд на парня, пристроившегося возле него. Обращает на него внимание и Чонгук, потушив другу напиток, чтобы тот было возможно пить. — Чон, опрос сотрудников, собираем плейлист по случаю годовщины заведения, слушаем только то, что хотят работники. Тебе что поставить? — спрашивает тот парень. Почему-то мысль о нужной песне приходит чересчур быстро. — Поставь «i got love», — говорит. — Ты уже пятый, кто её просит, — довольно щёлкает пальцами незнакомец, — замётано, — и удаляется. Чимин, залпом выпив горчащий напиток, слегка морщится и смотрит уходящему вслед пару секунд, пока с другой стороны не привлекают внимание, прокричав его имя. Подошёл Намджун, освободившись на сегодня. — Чимин-ще! Ты мне ещё нужен живым, зачем заказал самбуку? — спрашивает, немного задыхаясь, Ким. Видимо, торопился, узнав, что блондин уже приехал. — Я для разгона, — оправдывается альфа. — Чонгук, вынуждены тебя оставить, но знай, — грозит пальцем, — мы вернёмся за текилой и водкой. — Буду ждать, — отвечает с полуулыбкой Чон. Периодически поглядывая на друзей, он продолжает работать. В перерыве выходит покурить, наслаждаясь темнотой наступившей ночи. На улице спокойно, в то время как внутри здания — непрекращающийся праздник — огни, веселье, алкоголь, громкая музыка, что резко контрастирует с серостью мира снаружи. Должно быть, такие места, как «Homeless», служат своеобразной утопией для заебавшихся от жизни людей. Но стоит ли мимолётное удовольствие того? Наверное, стоит, а иначе люди не продолжали сюда ходить. Каждому нужно в какой-то момент дать себе волю, освободиться от оков общества и прийти туда, где законов и моралей нет, где бал правит веселье — бесстыдное, за которое никто не осудит. Никто ведь не осудит… И Чонгук не осуждает, затягиваясь никотином возле чёрного выхода из клуба. И ни за что другое не осуждает, у него нет на это права, он не знает, что творится у других людей в головах, в жизни, что они прибегают к тому, чтобы забыться в алкоголе, напившись до беспамятства. У него такое тоже было, а сейчас в этом не то чтобы нет нужды, просто ему не конкретно это надо. Что же тогда? Он не знает, может, Чимин был прав, и во всём виновно одиночество. Но он скажет конкретней. Виноват Ким Тэхён, которого он видит спустя полчаса на одном из диванчиков в вип-зоне с Намджуном и Чимином, отрешённо помешивающим трубочкой мохито, который заказал Пак. Виноват и не стыдится, делая глоток не напитка, чувств альфы, от которых начинает казаться, что мир становится чужим, все в нём — врагами, потому что не дают то, чего так хочет душа и жаждет сердце. Виноват Ким Тэхён, крушащий его устоявшуюся жизнь одним своим появлением и переворачивающий её с ног на голову только тем, что всего раз затянул его к себе в объятия, украв с вечеринки их общего друга, чтобы вместе утонуть в пучине наслаждения, не разбавленного ни с чем другим, кроме чистого кайфа. Ким Тэхён, который, подняв голову вдруг на бар, встречается с ним взглядом. В животе словно скручивается морской узел, сердце подскочило к горлу, а руки неосознанно сжали край барной стойки, на которую альфа опирался всё это время. Переглядки приходится прервать, когда кто-то подходит к нему. Чёрт. Работа. Пока выполняет заказ, Чонгук позволяет себе выдохнуть, ощутив, что кислорода будто стало меньше, хотя в помещении было не настолько душно. Однако на ещё одну пуговицу рубашку приходится расстегнуть — и того три из них свободно отделены от другой половины ткани. Омега, сидящий перед ним в ожидании своего напитка, пикантно закусывает губу от открывшегося вида. После небольшого перерыва, отведённого на приготовление «Маргариты», Чон снова, опасливо поджав губы, смотрит в сторону друзей — Тэхён, повесив голову на руку, закинутую согнутым локтем на спинку дивана, слушает, как Намджун что-то рассказывает, качая при этом немного ногой, закинутой на другую. Не двигая головой, он медленно моргает, опустив веки, а как поднимает — уже смотрит не на собеседников, а прямиком на Чона из-под полуприкрытых ресниц. А потом встаёт и идёт к нему. Во всём виноват Ким Тэхён, ставящий пустой стакан из-под «Мохито» на стойку и смотрящий при этом не в чёрные зеницы альфы, а прямо в душу. От него веет слабым свежим ароматом чего-то, что не было парфюмом или запахом от электронной сигареты, что не было даже гелем для душа. От омеги пахнет им, и это дурманит ещё больше. Во всём виноват чёртов Ким Тэхён, из-за которого трещит по швам каждое правило, установленное альфой. С грохотом рассыпаются цепи, на которые тот закреплял их, когда прижимает хрупкое тело резко к стене в коридоре клуба, тут же врываясь поцелуем в издавший приглушённый стон рот и сминая нетерпеливо мягкие губы своими, чувствуя в паху и животе самую настоящую катастрофу, когда телом жмётся к нему тесней. Тэхён гнётся навстречу, обвивает шею руками, пылко отвечает на поцелуй, действуя наравне с Чоном так быстро и хаотично, что начинает заводиться быстрей обычного. Чонгук заводит в комнату для персонала, закрывает дверь на ключ, торчащий из скважины, и оказывается сам прижат к деревянной поверхности омегой, припавшим к его губам снова и принявшимся расстёгивать оставшиеся пуговицы на рубашке. Резинка, держащая волосы на затылке, срывается так же, как и хвалёное терпение альфы. Безумие. Тэхён снова между ним и стеной, снова чувствует острое возбуждение внизу и пьянящее чувство лёгкости от выпитого напитка в голове. Не сдержавшись, стонет, когда трётся вставшим членом о живот Чонгука, стоит тому его подхватить на руки и вжать в твёрдую поверхность. Шея горит от сладких поцелуев, нижняя губа страдает от постоянных закусываний, а Тэхён плавится в чужих руках подобно льду в стакане, зарываясь в мягкие смоляные вихры на затылке альфы. — Тэхён, — сокровенным шёпотом в губы в промежутке между покусыванием шеи и глубоким поцелуем, которым награждает омегу, прежде чем погрузиться стоящим членом в него. Губы Тэхёна томно раскрываются в виде идеальной «о», глаза закрываются, по телу снизу вверх проносится волна наслаждения, доводя до приятных мурашек по всему телу. Чонгук не отрываясь смотрит на него, собирает каждую эмоцию, каждое движение мимических мышц, чувствует каждое сокращение его влажного нутра, каждый стон ловит, горячо выдыхает прямо в губы и наблюдает, как омега, будучи сейчас немного выше, томно смотрит сверху вниз на него, при этом зачёсывает его смоляные волосы вверх, убрав их со лба, и особенно громко ахает, когда движения внутри стали резче. — Боже, ещё, — молит на грани слышимости. Чонгук повторяет, и ещё, и ещё, пока вместо самоуверенного надменного взгляда не видит, как заламываются брови в неподдельном удовольствии, как пальцы сжимают чужие волосы на затылке, а другая рука сквозь белый хлопок на спине пытается разодрать уже зажившие участки кожи. Стоит снова замедлиться, чтобы чуть передохнуть, Тэхён тянет за волосы голову назад, вгрызаясь поцелуем-укусом в чужой рот. — Диван, — от губ оторвавшись, но не отпрянув. Чонгук понимает и перемещает их на диванчик, как те, что стоят в зале. Омега спускает джинсы, в которых был, до конца, отбросив в сторону, становится на колени и присасывается пиявкой к рельефному торсу альфы, чувствуя, как его пальцы зарываются в блондинистые волосы. Тэхён спускается ниже и вбирает в рот пульсирующий от возбуждения ствол — рука в его волосах сжимается сильней. Конец члена почти сразу упирается в горло — Чонгук сверху беспрерывно следит за чужими действиями, тяжело дыша. Когда омега начинает посасывать одну головку, играясь с ней языком, он резко поднимает лицо того за подбородок, чтобы, склонившись, поцеловать, проникнув языком в чужой рот и схлестнувшись с другим — юрким и чертовски извилистым. Повернувшись к альфе спиной, Тэхён хватается руками за спинку дивана, с интересом повернув голову вбок, чтобы увидеть, что происходит сзади, но Чонгук, промяв своими коленями место в сидении рядом с его ногами, не даёт опомниться, как снова входит в истекающее смазкой кольцо мышц и прижимается грудью к его спине, грузно выдохнув на ухо. — Ты же не трахаешься на работе, — говорит омега, ухмыляясь. Его затыкают тем, что начинают размашисто двигаться, одной рукой начав проводить по влажному от предэякулята члену, а другой — взяв за шею и немного выгнув на себя. — А ты собирался найти кого-то другого, — парирует Чон, ускоряясь и чувствуя, как вокруг члена сжимаются мягкие стенки, а омега стонет куда чувственней. Оба нарушают данное слово, оба вновь теряются друг в друге. Снова связаны совместной ночью в месте, где бал правит веселье — аморальное, бесстыдное, за которое никто не осудит, где одно сердце любит и умирает, а другое — бежит и прячется от вот-вот хлынувших волной чувств.