***
Стася натыкается в академии на тайник. Возможность узнать тайну будоражит разум юной ведьмы. Что могут скрывать эти травницы? У вас есть тайные сады каннабиса? — Я обязана это выяснить! Можно будет ненароком упомянуть об этом перед Торн, чтобы посмотреть как её показная дисциплинированность спадёт и превратится в неловкое озирание по сторонам. — Нечего мною помыкать, мисс Торн. Всё игрушки, если мне удается с этим играть. Светло-русое создание проходит в пыльной комнате, что больше похожа на заброшенный склад ненужных вещей. Ведьма натыкается на плоскую фигуру, накрытую тяжёлым полотном. Резко сдёрнув его, она видит перед собой зеркало в полный рост в массивной деревянной оправе. — Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? — усмехается ведьма, протягивая к нему руку. Зеркало оказывается порталом, как того и ожидала ведьма. Стася довольно улыбается и смело проходит через него всем телом. Вначале её ожидало бесконечное падение в полумраке. Это её напугало, но со временем надоело — так долго падать в никуда. Стася попыталась использовать заклинание, чтобы выбраться из западни и обнаружила то, что магия чем-то блокируется. — Блеск. Вот до чего доводит любопытство. Я, кажется, навсегда застряла тут в свободном падении. После посещения её головы столь безнадежной мысли полёт всё же прекратился. Ведьма приземлилась на жесткую прослойку из ветвей лиан. Она ушибла зад, и эта мысль её беспокоила сильнее, как-то, где она оказалась и как она собирается выбираться. Лианы стали обвивать ей ноги. Стася пыталась этого избежать. Но это было бесполезно — весь пол теперь стремился схватить её. Вскоре всё её тело было оплетено множеством лиан. Чем сильнее она дёргалась, пытаясь от них избавиться, тем туже они стискивали её тело в своём смертельном захвате. Ей уже не доставало воздуха в лёгких, когда лианы стали оплетать её лицо. Стася сделала последний вздох, отчаянно цепляясь за свою жизнь. Как вдруг она почувствовала, что давление ослабевает. Лианы выпустили её, переместив на другую сторону. — Ведьмы… — выругалась Стася, задрав голову к верху, рассматривая лианы, что только что чуть её не погубили. Она почувствовала поток воздуха со стороны и пошла вслед за ним. Ведь воздух её ещё никогда не подводил. Стася оказалась в крохотной комнатке, стенами которой служили массивные деревянные брусья. Из источника света была голубая магическая сфера. Потоку воздуха было просто не откуда взяться. Но он был. И это было слегка жутко. Стася подошла ближе и увидела то, что магическая сфера на самом деле представляла собой капсулу, подсвечивающую старый пергамент внутри. А что, если его содержание будет выше того, что я готова осознать? Да не, бред какой-то. С этими мыслями максимализм Стаси одержал вверх, и она осторожно рассмотрела капсулу с разных сторон. На ней была печать. Её так и тянуло снять, чтобы узнать содержание пергамента. Но заклинание, защищающее его, было слишком сильным. Стася подумала о том, что у Морены хватило бы сил с ним справиться. Вот только её не было рядом, а интерес был необычайно силен. Стася решила пойти на хитрость — ей не удаётся сломать печать и извлечь пергамент, но она может попытаться её нарушить, чтобы заглянуть внутрь заклинанием. Это оказалось сложнее, чем она себе представила, но все же было легче, чем избавление от печати. Стасе удалось заглянуть в капсулу, чтобы добраться до содержимого пергамента. Ведьма прочла и успела перевести:В ночи ревел над землей ураган,
Бурей прошел через весь океан,
Миру явилось чудовище — зверь,
Станет погибель оно для людей.
Прочесть дальше ей не удалось, потому Стасю отвлекло появление Торн. Угрюмая ведьма тряхнула её за плечи. — Несносная девчонка, долго ты нам ещё будешь доставлять неприятности? — сердито спросила она. Лафлин толкала её в сторону, уводя от капсулы. — Мне было интересно, что вы можете прятать в таком стрёмном месте, — оправдалась ведьма, оглядываясь назад. — То, что тебя не касается, Анастасия. Мы будем вынуждены связаться с твоей матерью, чтобы она нашла на тебя управу. — Напугали, — фыркнула она. — Как будто сами не знаете о том, как манят секреты. Если не хотели, чтобы это кто-то увидел, стоило спрятать на видном месте, тогда ни у кого не возникло желания узнать, что там, — предприимчиво делится Стася. — Считаешь себя такой взрослой? — с презрением спросила ведьма. — О том, что такое пророчество тебе известно? — Я похожа на дурочку? — хмуро спросила Стася. — Конечно, известно. На лице мисс Торн появилась странная улыбка. От этого синеглазая ведьма стала выглядеть жутковато. — В нём пророчество о ведьме, с которой ты водишься. Твоей наивностью пользуются, Анастасия, а ты только и рада. Наивностью? Она забыла о том, что это такое ещё в десять. — Попросите сестёр провести обряд очищения, потому что вы явно с чем-то переборщили, — неприязненно советует ведьма. — Мисс Торн, ваш разум отравлен галлюцинациями. — С тобой играет сам Дьявол, а ты винишь меня в том, что я брежу, — досадливо проговаривает она. — Вы о Морене? — со смешком уточнила Стася. — Если бы она в самом деле была Дьяволом, вы бы не взялись её обучать. — Именно поэтому она и оказалась тут, — серьезно возразила брюнетка. — Нам нужно убедиться в том, что она не сходит с ума для того, чтобы не погубить нас всех. Стася вспомнила свой разговор с Мореной. МакЛауд поделилась с ней тем, что родилась под дурным знаменьем — ураганом. Это плохой знак для суеверных ведьм. Так природа указывает на рождение плохого человека: катаклизмы, ураганы, землетрясения, начало эпидемии. Стася была не особо суеверна. Она старалась разделять реализм отца. Во всем должна быть логическая обоснованность. Знаки природы могли быть всего-навсего совпадением.«Миру явилось чудовище — зверь,
Станет погибель оно для людей.»
Даже для пророчества нужна логика. Оно должно быть чем-то обосновано. Просто так ведьма не хотела в него верить, хотя это её, безусловно, напугало. — Я отказываюсь в это верить просто потому что, — твёрдо заявляет ведьма. — Морена одна из первых приходит на выручку, когда это необходимо. — У зла много обличий. Самое опасное из них — маска добродетели, — многозначительно проговаривает Торн, холодно глядя на светловолосую. — Потеря контроля над ней лишь вопрос времени, Анастасия, так предначертано. Лицемеры. Какие же вы лицемеры, Лафлин. — Каждый порицает те пороки, которыми с удовольствием занимается сам, — нелюбезно проваривает Стася, намеренно сбрасывая её руку с себя. — Тебя должны были научить уважению к старшим, — надменным тоном указывает Лафлин. Отец всегда говорил, что уважение нужно заслужить. Как человек, прошедший через 90-е, он хорошо знал то, что крысы уважения не заслуживают. Крыс нужно травить, чтобы те ненароком не принесли вместе с собой чуму. — Будь вам хоть тысяча лет, уважения от меня вы не дождетесь, — сквозь зубы процедила Стася. Надежда все же была приглашена для обсуждения несносного поведения своего чада. Она вышла из себя из-за того, что Стася общалась с дочерью Ровены. Стася сидела в кресле с поникшим видом и не могла поверить в то, что она стала свидетелем этого разговора. Казалось, Надежда была возмущена самим фактом существования Морены. Лафлин ей не возражали и были согласны с тем, что она проклятый ребенок. Ровена убила Оливетту Лафлин — верховную ведьму Великого ковена, из-за того, что та отказалась её обучать, натравила на них общество Просвещенных, из-за чего ковен понес много потерь, и в целях защиты они были вынуждены обосноваться далеко в горах. Стасе был неприятен этот разговор. В этот момент она до конца поняла отца, который сравнивал шабаши с сектами. Обсуждение пророчества так сильно захватило их внимание, что они позабыли о том, для чего они здесь собрались. — Прошу меня простить, что прерываю ваш парад лицемерия, но может обсудим то, как я случайно сожгла ваши домики с феями? — недовольным тоном проговорила Стася, прерывая их разговор. — Анастасия, дома нам удалось восстановить, ни одна фея, к счастью, не пострадала, — мягко заключила Сальвия. Она была самой приятной из Лафлин, но всё равно была лицемеркой. — Это была случайность, из-за которой ты наверняка сильно раскаиваешься? — уточнила Торн, смерив ведьму строгим взглядом синих глаз. — Лукавую нужно гнать в шею, — подытожила Надежда. — Согласно пророчеству наше спасение в том, чтобы она никогда не покидала Ад, — никак не унималась она. Стася была разочарована в матери. Она сочетала в себе веру в Бога и колдовские способности, но была не способна поверить в такую невозможную вещь, как слова собственной дочери. Стася закипала от злости. На улице стал бушевать ветер. — Нет, не раскаиваюсь, — грубо ответила Стася. Вместе с её словами оконные ставни не выдержали и резко распахнулись. От столкновения о каменные стены некоторые из них тут же разбились. Осколки стекол шумно посыпались на пол. Белладонна устало потерла виски. Сальвия неотрывно следила за тем, как сыпятся осколки. Торн поджала губы от недовольства. Надежда посмотрела на разбитые окна, а затем перевела внимательный взгляд на дочь. — Настя, ты не можешь сочувствовать Дьяволу, — проговорила она на русском. — Я заберу тебя отсюда, если они её не прогонят, — спокойно предупредила она. Стася кивнула. — Дьяволу сочувствовать не буду, — пообещала ведьма. — Но я его еще не встречала. — Борзометр сбавь, мы поговорим еще об этом дома, — холодно предупредила мама. На Стасю это не подействовало. Отец для неё обладал куда большим авторитетом, чем мама. Светловолосая не переживала о последствиях. Ей не страшны были запреты, потому что она столкнулась с вопиющей несправедливостью, и тёплые чувства к Морене не позволяли ей спокойно относиться к тому, как её обсуждают за глазами. — Если Ровена принесла столько зла, так может, пророчество было о ней и опасаться стоит именно её? — смело предполагает Стася на английском. — Анастасия, мы убеждены в том, что пророчество именно о Морене, — спокойно возражает ей Белладонна. — У нас нет цели её оклеветать. Мы лишь хотим не допустить вымирания всего человечества, — пояснила блондинка. — Все знают, что для ведьм означает их родословная, — мрачно добавила Торн. — Напомните, из-за чего Оливетта прогнала Ровену? — с издевкой попросила Стася. — Точно из-за жестокости, — четко проговорила она. — Вот оно, посмотрите на себя — догматизм и ограниченное мышление — та причина, по которой слово «ведьма» используется в качестве оскорбления, — раздражённо заключила светловолосая. Надежде стало неудобно перед хранительницами древних знаний. — Простите её, всё это переходный возраст. И это вмиг обесценило слова юной ведьмы. Мама поддерживала их сторону. В добавок ко всему ещё принесла им извинения. Конечно, что путевого может сказать пятнадцатилетняя девочка? Я же просто ребёнок. Буду вести себя соответствующе. Стася выпячивает губы от недовольства и следит за реакцией Лафлин. Эти горделивые стервы были рады услышать наконец извинения. Ещё больше они бы обрадовались, если бы я упала перед ними на колени и стала целовать им ноги. Пусть поцелуют моего леща. — Обучение у них стоит дешевле, чем в Вестборнской школе, и там и тут мы покупаем образовательную услугу, — начала в слух рассуждать юная ведьма. — Но что-то я не припомню случая, чтобы ты хоть раз приносила за меня извинения в школе, ты просто вносила щедрые пожертвования в их фонд. Не изменяй себе, заплати сколько они попросят и конфликт исчерпан, — с улыбкой закончила она. Стася демонстративно поднялась с кресла и направилась к выходу. Её не стали останавливать. Стоило ей покинуть кабинет, обсуждать стали её. Следовало догадаться о том, что правду о себе можно услышать только за спиной. Подслушивать она не стала, потому что знала наверняка, что в разговоре будут проскальзывать слова: «избалованная», «капризная», «вся в отца». Ни к чему в сотый раз выслушивать это лишь для того, чтобы расстроиться пуще прежнего. Оказавшись на улице она замечает в небе радугу и направляется в сад, чтобы подумать. Дыхание ветра приносит её собственное имя. Так Морена предупреждала её о том, что находится рядом, потому что она всегда внезапно появлялась, когда ей удавалось выиграть свободное в Аду время. Стася замечает подругу, та с горящими глазами рассматривает радугу в небе. На её лице такая радостная улыбка, словно она не перенесла еще один день истязаний. Зеленые глаза её встречаются с голубыми глазами Стаси и светловолосая непроизвольно улыбается ей в ответ. — Поищем горшочек золота на конце радуги? — весело предлагает Морена. Морена, эти суки считают, что ты враг человеческого рода и принесешь нам всем погибель. Давай к чертовой матери сожжем тут все? Я разгоню твой огонь своим ветром. Вместе мы станем такой разрушительной силой, что они не смогут нам противостоять. — Давай, — тихо соглашается Стася. — Стась, что-то случилось? — заботливо интересуется Морена. Нет, просто так называемый «Дьявол» более чуток ко мне, чем родная мама. Светловолосая нервно сглатывает, осознавая, что в ней нет той смелости, чтобы рассказать об этом. — Получила нагоняй от мамы, потому что Лафлин устали терпеть мои проделки, — судорожно ответила Стася. Голубоглазая видела, как из-за этого улыбка Морены ослабла. Она была готова отказаться от изначальной затеи, чтобы Стася могла поделиться с ней своей проблемой. Чтобы у Стаси появилась возможность быть услышанной, получить понимание и поддержку. — Кто последний, тот ленивец, — бросает вызов Стася и срывается с места в сторону радуги. Морена отправилась за ней следом. Позже Стася замяла ситуацию с мамой. Она думала, что когда-нибудь представится случай, когда можно будет об этом рассказать. Но его так и не представилось. Представляя то, как она намерено заводит об этом разговор, по её коже пробегали мурашки. И вот, спустя семь лет после их расставания, она наконец рассказала об этом Морене. Смелости на этот разговор по-прежнему не доставало, но убеждение в том, что тот, кого ты любишь — заслуживает правды, было сильнее. Они сидели на газоне, слушая шум нарастающий волн, что пронизывал их мысли. Стасе было неловко из-за повисшей тишины после её рассказа. У неё не было красивых светящихся глаз оборотня, чтобы разглядеть в темноте, какие эмоции были на лице у Морены. — Люблю поэзию, но не пророческую, — отрешенно делится рыжеволосая. — Предложение еще в силе, можем заглянуть к Лафлин и поприветствовать их всепоглощающим огнём, — увлеченно предложила Стася. — Оставим эту затею на какое-нибудь пятничное барбекю, — изрекла Морена, поднимаясь с земли. — Если бы я знала, что ты так просто это воспримешь, я бы призналась тебе раньше, — облегченно проговорила Стася. — Ты в самом деле пока ничего не намерена с этим делать? — обеспокоенно уточнила она. — Нет, я подумываю о том, чтобы забиться в угол и безудержно плакать, — отшутилась ведьма. — На тебя не похоже, — поделилась сомнением Стася. — Да, поэтому я сделаю с этим что-нибудь позже. Во всяком случае, четыре строчки — это ещё не пророчество, — уверенно заявила ведьма. — И не факт, что оно обо мне, даже если двуличные Лафлин так считают, — оптимистично заключила она. Притворство природных ведьм её расстроило. Такой подлянки она не ожидала. Морена решила, что такова была основа жизни. Чтобы научиться понимать людей — нужно в них ошибаться. Лафлин лишь очередное напоминание о том, что нужно быть осторожнее с тем, кого ты решаешься впустить в свою жизнь. Существование пророчеств Морену не беспокоило до того момента, пока Стася не раскрыла ей то, что один из таких поганых стихов может быть посвящен ей самой. Отложить эту информацию до поры до времени — быстрое решение, позволяющее сконцентрироваться на других делах. — Так что, ты станешь моей сучкой или мне нужно тебя уговаривать? — дерзко интересуется Морена. — На все вопросы «да», — шаловливо соглашается Стася. Светловолосая вдруг громко смеётся. — Я просто сейчас подумала о том, что ты сделаешь, если тебе задаст такой вопрос Клаус? — игриво интересуется она, продолжая хихикать. Морена смеётся из-за такого пикантного вопроса. — Я выбью ему все зубы, — весело отвечает рыжеволосая. — Ага, — недоверчиво проговаривает она. — Санта, я была плохой девочкой, накажи меня, — демонстративно сексуальным тоном выговаривает она. Морена поджимает губы, но не может убрать с лица улыбку. Ей слегка неловко, но при этом смешно из-за подколов подруги. — Я откушу твою болтливую голову, если ты не перестанешь, — шутливо грозит ей ведьма. — Прямо на этом столе? Как скажешь, я вся твоя, — не унималась она. — Ты такая шельма, Стася, — возмущается Морена, хватаясь ладонями за лицо из-за того, что кровь прилила к щекам. — Когда ты поделишься своей магией, я сделаю свою мини-копию, чтобы та всегда сидела на твоём левом плече и тихонечко шептала тебе на ушко всякие пошлости, чтобы в один прекрасный момент ты не выдержала и поддалась своим инстинктам, — довольным тоном делится она, с предвкушением потирая ладони. Верующие полагают, что на правом плече человека сидит ангел, а на левом расположен демон. Оба ведут постоянную борьбу за человеческую душу. Мне смешно из-за того, что Стася причисляет себя к лиге демонов. — С таким количеством демонов в моей жизни у меня будет искривление позвоночника, — отшучиваюсь я. Стася шумно выдыхает, задумываясь о чем-то. — Придётся научиться поперечному шпагату, — оживлённо делится она. Я смеюсь. Это весьма находчиво. Меня веселит представление того, как маленькие Ксавье и Стася балансируют в шпагате на моих плечах. Они обнимают меня за шею с двух сторон и держатся за руки, чтобы не свалиться. Это так абсурдно и из-за этого забавно.***
Элайджа назначает ужин братьям Сальваторе. Старший Майклсон как всегда настроен попытать удачу в том, чтобы урегулировать конфликт с помощью переговоров. Стефан выглядел слишком мрачным. Его можно понять — никого не обрадует быть проклятым ведьмой. Но это обстоятельство так и подстёгивает воображение на череду издевок. — Ты потерял аппетит? — с лёгкой улыбкой интересуется гибрид. — Ешь, я думал мы договорились оставить сердитого Стефана дома, — слегка нервно просит Деймон. Стефан с явным нежеланием наконец кладёт первый кусок в свой рот. — Вот и молодец, — хвалит его гибрид. — Разве не прекрасно? — величаво интересуется он. — Приятный ужин вчетвером. Этого ты хотел, когда вынул клинок из моего брата? — голубо-зеленые глаза с усмешкой смотрели на Стефана. — Я знал, как он к тебе относится, и я подумал: чем больше, тем веселее, — с нескрываемой неприязнью в голосе ответил Сальваторе. — У нас с Элайджей было достаточно разногласий, но мы их преодолели, — довольно оповещает его Майклсон. — Так же, как с Ребеккой? — резко спрашивает Стефан. — Кстати, где она? Насколько я знаю, она ещё мертва, потому что ты боишься поговорить с ней, — поддевает он. Никлаус не ведётся на его провокацию. Гнев Стефана его лишь забавляет. Чем больше в нем ненависти, тем ближе он к тому, кто был для него другом. — Если ты о том, что Ребекка знает, что я убил нашу мать, я уже рассказал Элайдже, — как бы невзначай делится гибрид. — Перестань, помнишь, как ты убил отца, придержи критику на десерт, — отшучивается Деймон, пытаясь разрядить обстановку. — Мы пришли заключить сделку, а не лизать его задницу весь вечер, — грудо возражает ему Стефан. Никлаус ухмыляется. Стефан, как много в твоей жизни было сделок? Порой, для каких-то из них приходится делать вещи похуже вылизывания чьей-то задницы. — У нас впереди еще куча времени, — напоминает ему Деймон, пытаясь усмирить пыл брата. — Притормози. Но у Никлауса другие цели, он не хочет, чтобы накал снижался. Им движет желание довести Стефана до предела. — Стефан, а где красавица Елена? — интересуется гибрид. — Не знаю, спроси Деймона, — сердито выплевывает тот. Никлаус в ответ смеётся. Элайджа удивляется и поворачивает голову к брату. — Прости, ты столько пропустил, проблемы в раю, — с усмешкой поясняет гибрид. — Еще одно слово о Елене и этот ужин закончен, — хмуро предупреждает Стефен. Никлаус улыбается и демонстративно прикладывает палец к губам. — Действительно, давайте не будем обсуждать Елену, — поддерживает брата Деймон. Стефан меняется в лице из-за того, что его голову посещает абсолютно безбашенная идея. — Можем обсудить кое-кого другого, — интригующе предлагает он. — Психопатка по имени Морена, — с улыбкой договаривает Сальваторе. Деймон заметно напрягается. Гибрид стискивает зубы и крепче хватается за нож в руке. Голубо-зелёные глаза гневно поднимаются на Стефана. Никлаус размышляет о том, чем закончится сегодняшний ужин, если он сейчас вскроет гортань Сальваторе и вытащит через разрез его язык. Элайджа в недоумении следит за переменившимся за столом настроем. Никлаус не успел ему рассказать о том, кто такая Морена, поэтому изменения ему казались странными. — Стефан, это не совсем уместно, — оповещает его Деймон. — Сейчас не место и не время для её упоминания. — Нет, Деймон, сейчас лучший момент, чтобы выяснить, что её связывает с Клаусом, — возражает Стефан. — Мне интересно, что ты сделал такого из-за чего она притворялась перед нами, что не знает тебя, — поинтересовался Стефан, пристально наблюдая за гибридом. Деймон хмурится и переводит взгляд на Никлауса. Гибрид загадочно улыбается и кладёт нож на стол. Голубо-зелёные глаза гибрида встречаются с серо-голубыми глазами Деймона. — Понравилась? — с ухмылкой спрашивает гибрид. — Это я её такой сделал, — горделиво делится он. О чём он? Что за фигуральное выражение? Или не фигуральное... Деймон ошеломлённо смотрит на брата. Теперь его одолели смутные сомнения в том, кто из них сорвёт этот ужин. Никлаус решает рассказать о ней Элайдже. — Брат, помнишь Кроули? — интересуется гибрид. Элайджа оживляется при упоминании его имени и с любопытством смотрит на Никлауса. — Морена — его сестра, — довольно поясняет гибрид. — Рыженькая ведьма, красотка, тебе уже доводилось с ней встречаться. Элайджа от удивления вскидывает брови. Он заметил в ней сходство с Ровеной с самого начала, но не придал этому должного значения. Очень зря. — Что за Кроули? — интересуется Стефан. — Эта история для взрослых мальчиков, Стефан, он игрок высшей лиги, вы до неё ещё не дотягиваете, — со смешком отвечает ему гибрид. — Всё это время вы были знакомы с Мореной? — серьёзно уточняет Деймон. — Да, наше знакомство случилось раньше, чем она повстречала тебя, — спокойно отвечает гибрид. — Если на то пошло, вы двое вообще не должны были встречаться, — с презрением выговаривает Никлаус. Взгляд Деймона застывает на его лице. Злость в нём нарастала. Его заинтересовало то, что могло связывать этих двоих. Желание убить Никлауса в нем крепло. Элайджа всё ещё до конца не мог свыкнуться с тем, что у Ровены был ещё один ребенок. О Морене он не знал, но с ней был знаком Никлаус. От чего при её упоминании за столом Сальваторе были в таком напряжении, Элайджа не знал. Но счёл подозрительным то, как хорошо отозвался о ведьме брат. — Господа, не к чему вам перегружать головы информацией, что вас никак не касается, — мирно привлёк внимание Сальваторе Элайджа. Деймон был близок к эмоциональному всплеску. Сделка с Элайджей могла потерпеть крах. Стефан был проклят Мореной, а его собственный разум искажён её манипуляциями. Информация о ведьме их касалась, и им нужно было её получить. — Согласен с тобой, Элайджа, — поддерживает брата гибрид. — Может, перейдем уже к обсуждениям условий договора? — деловито предлагает он. — Может, ты поведаешь нам тайну вашего с Мореной знакомства? — с напускным спокойствием интересуется Деймон. Никлаус в ответ лишь ухмыляется. — У нас с вами серьёзные переговоры, оставим разговоры о былом на тот случай, если нам удастся договориться. Влюблённые — лёгкая мишень для манипулирования. Нельзя обнажать свои слабости перед теми, с кем ведёшь переговоры. Переговоры, которые либо пройдут успешно, либо приведут к ожесточённой войне. Деймон переводит взгляд на Элайджу. Он слегка качает головой в знак того, что в этом вопросе он ему не сумеет помочь. Сальваторе решает раскрыть первоначальный план. — Всё очень просто, — проговаривает Деймон. — Клаус получает свой гроб, в обмен он и вся семья в полном составе покидает Мистик Фоллс. Я, Стефан и Елена живём долго и счастливо. Безо всякой вражды, — твердо заявляет он. — Справедливая сделка, брат, — отметил Элайджа. — Кажется, ты не понимаешь, — возразил гибрид. — Кровь Елены — гарантия, что у меня будет достаточно гибридов, чтобы бороться с моими врагами. Я ни за что не оставлю её, — существенно поясняет Никлаус. — Допустим, я оставлю её здесь под вашей защитой, — размышляет вслух он. — Что дальше? Вскоре один из вас превратит её в вампира или ещё хуже — она умрёт в тисках вашей вражды, — серьезно подытоживает гибрид. — Видите ли, каждый из вас искренне верит, что сможет ее защитить. Но это заблуждение, господа, — на его лице появляется лукавая улыбка. — Худшее для Елены Гилберт — это вы двое. Терпение Деймона в этот момент иссякло. Клаус только из-за своего существования заслуживал расправы. Стоило ему начать говорить, разделаться с ним хотелось особо жестоким способом — руками членами его семьи. Сальваторе нужно было убедиться в том, что сделка с Элайджей в силе. Он намеревался устроить брату судный день. — Пойду подышу, — сообщил Деймон. — Я разберусь, — произнес Элайджа, чтобы усыпить длительность Никлауса. Две пары глаз недолго провожают их спины. Затем гибрид теряет к ним всякий интерес. — От этих разговоров хочется есть, — Никлаус переводит взгляд на девушку-официантку. — Что скажешь, Стефан, не хочешь присоединиться? — гибрид вцепляется девушке в тонкую шею. Сальваторе игнорирует его предложение. Но это совершенно не портит Никлаусу аппетит. — Объедение, то что нужно, — проговаривает Майклсон, вдоволь напившись крови. Девушка замертво падает на пол. В этот момент в гостиную возвращается Деймон в сопровождении Элайджи. — Что скажешь, Клаус? — интересуется Деймон. — Пора раскрыть карты. Мы сделали предложение и ждем ответа, — нетерпеливо поясняет он. — Я предлагаю счастливое будущее для Елены, — спокойно напоминает Никлаус. — Ей сейчас нужно избавиться от вас обоих. И влюбиться в человека. Может, того футболиста, блондинчика — Мэтт Донаванн? — удивлённо уточняет Деймон. — Серьёзно? — с явным пренебрежением спрашивает он. — А почему нет? — с усмешкой интересуется гибрид. — Они поженятся, будут жить долго и счастливо. Создадут идеальную семью. И продолжат род Петровых, — довольным тоном подытоживает он. — Каждые пару сотен новых лет у тебя будет новый двойник и твоим гибридам не будет конца, — раздражённо заключает Стефан. — Считай это дивидендом, вложением в её благополучие, — авторитетно заявляет Никлаус. — После того, как ты отдашь мне гроб, я буду охранять всю её естественную жизнь, — солидно заявляет он. — Итак, что скажешь, Стефан? Мы договорились? — Никлаус протягивает Сальваторе руку, чтобы закрепить рукопожатием сделку. Стефан идёт к нему навстречу. От этого на лице гибрида непроизвольно выступает улыбка. Разумное решение, Стефан, хорошо, что ты выбрал путь наименьшего сопротивления. Стефан останавливается перед Никлаусом и в задумчивости рассматривает его руку. — Хорошая попытка, Клаус. Но нет, — с издевательской улыбкой отвергает его предложение Сальваторе. Никлауса злит то, что переговоры потерпели крах. Как хорошо, что на такой случай у него всегда был в запасе более действенный способ убеждения. Гибрид резким движением ломает Сальваторе ногу под коленной чашечкой. Из-за этого Стефан теряет равновесие и наклоняется в сторону поврежденной ноги. Никлаус хватает его за рукав куртки и силком заталкивает его руку в горящий камин. Элайджа прижимает Деймона за горло к стене, лишая его возможности помочь брату. — Что ты делаешь? — взволнованно спрашивает Деймон сдавленным голосом. — Упрощаю наше общение: вы либо помогаете мне, либо умираете, — сердито поясняет гибрид. Стефан мычит от боли из-за огня, охватившего его свободную конечность. — Хватит, — кричит Деймон. — Привези мне гроб, пока я не сжег его заживо, — серьёзно требует Никлаус. — Я привезу, — соглашается Деймон. — Езжай с ним, брат, проследи, — распоряжается гибрид. — А когда ты вернёшься, я сдержу свое обещание и воссоединю нашу семью, — более мягко обещает он. Элайджа в ответ согласно кивает и толкает Сальваторе к выходу из дома. — Давай, убей меня, всё равно же убьешь, когда получишь гроб, — сквозь боль проговаривает Стефан. Майклсон оттаскивает Стефана от камина и держит его за ворот рубашки. — Ты и правда сдался, — разочарованно выговаривает гибрид. — Где борьба? Где потрошитель? — с вызовом спрашивает он. Стефан толкает его от себя, не желая вестись на манипуляцию. Внезапно в гостиную возвращаются Элайджа с Деймоном. Из-за этого Никлаус слегка хмурится. — Элайджа, почему ты не ушёл? — интересуется у брата гибрид. Элайджа расслабленно поднимает ладони перед собой. — Где твои манеры, брат? — спрашивает он. Рядом с ним в этот момент появляется другая девушка с подносом в руках. — Ты забыл про десерт, — Элайджа срывает салфетку с подноса, под которым были спрятаны два кола. Никлаус осознает, что всё это время Элайджа был в сговоре с Сальваторе. — Что ты наделал? — резко спрашивает Никлаус. — Я научился не доверять твоим обещаниям, Клаус, — серьёзным тоном отвечает Элайджа. — Теперь всё будет по-моему. Из-за его спины появляется младший Майклсон — Кол. Он слишком долго провёл в гробу для того, чтобы обрадоваться своему внезапному возвращению в реальный мир. Свободы ему уже не хватит. Кол хочет мести для брата из-за столь длительного заточения. — Кол, — удивлённо произносит Никлаус, отступая на шаг от неожиданности. Кол с серьёзным выражением лица и лёгкой хитрой улыбкой твёрдым шагом проходит в глубь гостиной, чтобы поближе подобраться к брату. — Давно не виделись, брат, — с издёвкой проговаривает он. Никлаус предпринимает отчаянную попытку. Он перемещается к девушке с подносом и пытается взять с него кол, чтобы временно сократить численность родственников. Внезапно появляется Финн и ловким движением всаживает один из колов в ладонь Ника. Он долго пробыл в гробу. Причина для ненависти у него весьма весомая. Гибрид стискивает зубы от боли и решает ретироваться. Но на пороге натыкается на сестру Ребекку. Та ранит его кинжалом в грудь. Никлаус оказался в ловушке, подстроенной собственными членами его семьи. — Это за нашу маму, — хмуро объясняет Ребекка. Кол усмехается. Ребекка толкает Никлауса назад, и со спины его ловит и удерживает Кол. — Можете идти, — говорит Элайджа братьям Сальваторе. — Это семейное дело, — с улыбкой добавляет он. Сальваторе беспрекословно подчиняются. Никлаус вырывается из захвата Кола. Он сердится и вместе с тем переживает из-за того, с какой целью они оказались снова вместе. Их семья воссоединилась лишь для того, чтобы у них было численное преимущество в борьбе со своим братом. — Мне нравится, как ты тут всё сделал, Ник, — осмотревшись вокруг, произносит Ребекка. А затем сердито швыряет вазу в картину на стене. От этого сердце Николауса невольно сжимается. — Я сделал это ради всех нас, — наспех поясняет он. — Место, которое можно назвать домом. Где мы можем быть семьёй. Никому из нас больше не нужно быть одному, — твёрдым тоном с нотками надежды объясняет гибрид. — Ты прав, — соглашается Элайджа. — Мы не будем одни. — А ты останешься, — добавляет Финн. — Мы оставляем тебя, Ник, но сначала я убью ту девку двойника, — серьёзно предупреждает Ребекка. — И ты останешься один. Навсегда и навеки, — довольным тоном добавляет она. Одиночество и пустота, что остаётся внутри — главные минусы бессмертной жизни. Все вокруг умирают, а ты со своим даром бессмертной жизни остаёшься с огромной брешью в груди. Нет на свете того, кто смог бы справиться с веками одинокого существования. Рядом всегда непременно кто-то должен быть. — Вы убегаете? — с презрением уточняет гибрид. — Я вас найду, — строго предупреждает он. — И станешь тем, кого ненавидишь, — стойко проговаривает Элайджа. — Нашим отцом. Элайджа ранит словом, такой удар исподтишка в самую больную точку. — Я гибрид. Меня нельзя убить, — от злости Никлаус переходит на крик. — Мне нечего бояться в отличие от вас, — зло напоминает он. Это притворство никто не воспринял в серьёз. Если нашлось то, что смогло погубить Кроули, то у Никлауса не так много шансов. — Будет, когда мы найдём гроб, — возражает ему Ребекка. В гостиной повисает тяжёлая тишина. Майклсон переглядываются между собой. Что будет дальше? Чего можно от них ожидать? Они попытаются усыпить брата с помощью Кола? Или, быть может, свяжут его и бросят в море, из-за чего гибрид будет вынужден переживать смерть несколько раз на дню из-за того, что вода заполняет его лёгкие? Напряжённое молчание прерывает входная дверь. Внезапный гость шокирует всех присутствующих. — Мама? — не веря своим глазам, спрашивает Ребекка. Никлаус приходит в ужас. Он не готов к зрительному контакту с ней после того, как поступил с ней. Гибрид стыдливо опускает голову вниз. В точности, как поступают маленькие дети, чувствуя свою вину. Эстер уверенно подходит прямо к нему под сопровождением удивлённых глаз собственных детей. — Посмотри на меня, — твёрдым голосом требует она. Никлаус несмело поднимает голову. Голубо-зелёные глаза кажутся стеклянными из-за застывших в них слез. — Ты же знаешь, зачем я здесь? — надменно-спокойным тоном интересуется ведьма. — Ты пришла убить меня, — переборов себя, отвечает гибрид. — Никлаус, ты мой сын, — твёрдо напоминает Эстер. — И я здесь, чтобы простить тебя, — добавляет она. Ведьма оборачивается к детям. — И я хочу, чтобы мы стали семьей, — поясняет она. Появление матери становится настолько неожиданным, что все Майклсон замирают от оцепенения.***
Ксавье и Иззи пришлось примерить на себя роль ботаников-путешественников. Увлекательная экспедиция длиной в несколько дней в охоте за ингредиентами для святого масла. Становилось очевидным, от чего охотники предпочитали другие способы борьбы с демонами. Чтобы собрать все необходимые травы обычному человеку наверняка не хватило бы целой жизни. Вот сейчас, например, по наводке ботанического справочника они оказались в горах. Оба смотрели во все глаза для того, чтобы не пропустить белые цветы камнеломки. Их так увлекло это занятие, что они не заметили, как проход между скалами становился уже. Они были вынуждены идти боком вперёд и не придавали этому особого значения до тех пор, пока не оказались прижаты друг к другу. Иззи намеревалась выбраться вперёд, чтобы облегчить их прохождение. Ксавье в этот момент прилагал все усилия для того, чтобы пережить то, как её бедра трутся об его пах. — Хоть бы не встал, — тихо шепчет блондин. — Что? — переспрашивает Иззи и останавливается в этот момент, чтобы не издавать лишнего шума. Её затылок был на уровне его груди. Но попа доставала именно до причинного места. Ксавье мысленно проклял всё на свете в этот момент. Лучше бы она его не слушала. — Проход, говорю, узкий стал, — наспех проговаривает он. — Ты бесподобен, — так же тихо проговаривает Иззи. — Что? — удивлённо переспрашивает Ксавье. — Я говорю: не упри в меня член, — со смешком отвечает охотница. Ксавье был бы не против, если бы на него сверху свалился камень. Это бы его не убило, но однозначно помогло бы скрасить неловкую ситуацию. Но этого, к сожалению, не случилось. Иззи всё же пришлось пролезть перед ним, чтобы оказаться впереди. Неловкость отступила после того, как растение было найдено. Иззи сорвала несколько бутонов и положила их в свою поясную сумку. Черноволосая достала из кармана перечень необходимого и победно объявила о том, что им осталось найти всего пару ингредиентов. С остальным должна была помочь Стася. И она сдержала своё слово. Стася подняла свои давние связи с ведьмами и уговорила их поделиться своими запасами. У неё были хорошие организаторские способности и достаточный уровень коммуникативности для того, чтобы достать всё необходимое в кратчайшие сроки. Они спустились вместе в столовую на завтрак, после которого Морена намеревалась вернуться в Мистик Фоллс. Светловолосая была несказанно рада возвращению своих сил и использовала любую возможность, чтобы попрактиковаться в магии. Для чего использовать руки, если можно пододвинуть к себе сахарницу с помощью телекинеза? Ну, как минимум для того, чтобы она не свалилась на пол из-за такого перерыва в использовании магии. Но Стасю эта неудача не расстроила. Напротив, когда стеклянная вазочка разлетелась на осколки, стукнувшись с ламинатом, она с счастливым лицом обернулась к Морене. Рыжеволосая вернула сахарнице её былой внешний вид. Это смутило домработницу, которая пришла на звук разбившегося стекла, чтобы прибрать беспорядок. — Ведьмы, с которыми ты поддерживаешь связь… Присоединишься к ним, чтобы попрактиковаться вместе? — задумчиво поинтересовалась Морена. — Нет, не думаю, — качая головой, отвечает Стася. — Хочу оставить в тайне то, что я снова могу колдовать. В позиции девочки, мать которой лишила её магии есть свои преимущества, — конструктивно поясняет она. Использует свои слабости в качестве козыря. Молодец, девочка, достаточно гадкий поступок, чтобы стать по-достоинству оценённым МакЛауд. — Я знала, что ты далеко пойдёшь, но не могла представить себе, насколько, — гордо проговаривает рыжеволосая. — Каждому своё, — с улыбкой говорит голубоглазая. — Не уверена, что я нашла своё счастье. Мне вообще кажется, что это эфемерное понятие придумали маркетологи для того, чтобы поднять продажи, но пока меня все устраивает. — Если наскучит твой просторный кабинет, ты всегда можешь оказаться в эпицентре событий с нечистью всех мастей, — шутливо проговаривает Морена, указывая на себя пальцем. — О да, как только у меня появится свободное время, я хочу посмотреть на то, как ты управляешься с этим цирком, — с усмешкой соглашается Стася. Девушки установили теплый зрительный контакт, они понимали, что каждую ждало перо собственной биографии. Им повезло занять несколько важных страниц в истории друг друга, оставить после себя сердечные моменты и душевные фразы, но следовало выделить место для других «яиц» в своей корзине. На прощание Стася проговорила мудрое наставление в своём стиле: «Если не можешь изменить ситуацию — возглавь этот кипишь» Они крепко обнялись и Морена оставила её, возвращаясь домой. Ведьма вернулась к старой головной боли с новыми причинами для мигрени. Если бы у Морены не было титула, его можно было присудить хотя бы за то, как умещать в голове так много мыслей разом и стараться сильно о них не беспокоиться, чтобы оставить силы на то, чтобы находить для проблем решение. Вернуть сознание Деймона в нормальное состояние оказалось легко, потому что Морена застала его спящим. Теперь в её появление положительные чувства не будут брать над ним вверх. Морена вернула ему свободу воли к тому, чтобы самостоятельно распоряжаться тем, что он чувствует. Отношение к Елене так же осталось без повышенной симпатии. Вмешательство о Бонни Морена оставила без изменения. Деймон ей не навредит. Как сложатся их отношения дальше, покажет лишь время. Морена до сих пор была зла на Ровену за то, что та копошилась в её сознании. Мать видела всё — как она училась в медицинской школе, все моменты близости с Деймоном, слышала все разговоры о любви и все последующие события, которые привели к её смерти. Морена злилась на это, но обиды не держала. Если бы Деймон попытался вмешаться в её разум, её бы это тоже разозлило. Но она знала, что смогла бы опустить это. Нашлось бы оправдание, которому захотелось довериться и Морена поверила бы ему, чтобы просто не изводить себя. Любовь всё прощает. Люди всегда находят оправдания для тех, кого они любят. Злиться — нормально. Но хватит ли Деймону сил, чтобы найти в себе прощение для этого поступка? Или все же она перешагнула его пределы, и всё встало на рельсы поезда, что на всех порах мчит к обрыву? Тому самому обрыву: «я к тебе остыл». С этим бороться нет смысла. Насильно мил не будешь. Как бы просто не было залезть к кому-то в голову, поступать так с дорогими людьми она больше не хочет. Морена с тяжёлым сердцем покинула дом Сальваторе. Ведьма хотела поговорить с Бонни. Время для этого было не совсем подходящим — на дворе была глухая ночь. Но терпеть не было сил. Следовало разобраться с этими проблемами, как с пластырем резко сорванным с раны. Если придётся иметь дело с неприязнью и ненавистью, будет больше времени на то, чтобы абстрагироваться и научиться с этим жить. К её удивлению, в доме Беннет горел свет. Внутри три голоса вели активную беседу о каком-то связывающем заклинании. Может быть, не вовремя и совсем не кстати, но она все же отважилась постучать в дверь. Голоса за ней сразу затихли. Никто не ожидал гостей в столь поздний час. Дверь открыла незнакомая женщина с вьющимися каштановыми волосами. Чуткий взгляд зеленых глаз сразу уловил сходство с Бонни. Бонни выглянула из гостиной, и выражение её лица стало недовольным. Она поймала меня на лжи. Я обманула сожженных ведьм в том, что помогу им лишь для того, чтобы обрести свободу. Хоть обман мой не был направлен на нее, Бонни восприняла это на свой счет. — Морена, сейчас не лучшее время для встречи, — серьёзным тоном предупредила Бонни. Женщина перед ней удивилась, услышав её имя. Вслед за Бонни из гостиной показалась ещё одна фигура. Её рыжеволосая видела впервые. Зато за версту почувствовала то, что та была ведьмой. Высокая, стройная женщина с тонкими чертами лица, длинными светлыми волосами и карими глазами. Глазами, что ей доводилось уже видеть у Элайджи и Ребекки. — Бонни, не могла бы ты познакомить меня со своей подругой? — просит незнакомка ведьма мягким тоном. Беннет поворачивается к ней, чтобы убедиться в том, что она не шутит. Её серьёзное выражение лица было достаточным аргументом. — Её зовут Морена, и её словам нельзя верить, — представляет рыжеволосую Бонни. — Морена или Моровена? — уточняет женщина. Рыжеволосая из-за этого вопроса чувствует нарастание напряжения. Этим простым вопросом ведьма намекнула о своей осведомленности в том, кто являлся её матерью. — Меня зовут Эстер, — представляется она. — Много лет назад мы были знакомы с Ровеной, я подсказала ей заклинание, сдерживающим волчью сущность, — поделилась светловолосая. Здорово. Держите в курсе. Я и впрямь нагрянула в неподходящее время. Буквально осязаю кожей то, как буду вынуждена примкнуть к чему-то зловещему из-за многолетнего долга. Наверное, чему-то более зловещему, чем я сама, если такое возможно. Интересно, Великий ковен обсуждал когда-нибудь то, когда обязательство можно считать недействительным из-за истекшего срока годности? Это было бы очень по-человечески — даже за особо тяжкие преступления со временем перестают преследования. И именно из-за этого ни одна ведьма старого закала на это бы не согласилась. Страх и ненависть, пропитавшие историю ведьмовства и тех, кто обладал магией, не располагают к тому, чтобы обиды забылись даже после нескольких веков. — Бонни, я хочу предложить вам забыть о размолвке, — снисходительно выговаривает Эстер. — Нас может объединить одна общая цель, — уверяет она. Разумеется. — Когда мы попытались освободить вас, мертвые ведьмы думали, что она им поможет, но Морена их обманула только для того, чтобы получить свободу, — предостерегла её Бонни. Сомнение и скептицизм. С одной стороны они были вполне оправданы, но не совсем справедливы. Я солгала, это было просто. Легко обманывать тех, кто тебе доверяет. Но с определенной поры я так полюбила Бонни, что и мысли не допускала о том, что могу ей навредить. — Они ошиблись, — деликатно возразила ей Эстер. — Так помощи не просят. Обычно, чтобы склонить ведьму на свою сторону для нее нужно сделать что-то хорошее и не быть при этом у нее в долгу, — тактично намекает ведьма, переводя взгляд на Морену. Очередной случай моей безусловной правоты. Тяжело быть наивным, когда столь хорошо разбираешься в людях. Эстер попросит об ответной услуге. От этого я чувствую себя беспокойно — тревожно и нервно. Вместе с тем ощущаю предвкушение. Предвкушение от возможности узнать, чего она хочет, чтобы убедиться в том, что моё состояние не надуманное. Основание нашлось, когда Эстер поделилась своими целями. Ведьма вздумала исправить причиненную собой ошибку — создание вампиров. Она намеревалась убить собственных детей. Я должна в этом поучаствовать. Не могу же я оставить ведьму один на один с её помешательством. К тому же, я с ней согласна, она должна исправить свою ошибку. После договоренности Эстер оставила нас. Между нами троими повисло неловкое молчание. — Думаю, что мне нужно вас оставить, — предположила Эбби. Еще одно неоднозначное событие, вызывающее смешанные чувства. Это говорит мама Бонни, что бросила ее одну пятнадцать лет назад. Эбби и Бонни — родословная ведьмы Аяны, в прошлом она была близкой подругой Эстер и помогла ей с помощью магии сохранить тело. Снять печать с гроба Эстер было под силу только Беннет и, разумеется, мне. Когда Бонни поняла, что я не стану помогать, ей пришлось разыскать Эбби. Вдвоем они справились с печатью. Благодаря им Эстер вернулась к жизни. Эбби вернулась, чтобы помочь дочери. Бонни была этому рада, она скучала по маме. Но след обиды за те годы, что её не было в её жизни, был слишком глубоким. Какого это, учиться заново доверять своему родному человеку? Я могу лишь предположить. У меня нет такого стремления, я не доверяю Ровене и делю все её слова на двое, а потом ещё раз. И та часть, что остается меньше всего, может оказаться правдивой, но не факт. Бонни сердится на меня из-за раскрытого обмана, я потеряла её доверие, но глубоко внутри, она еще помнит то, что я её подруга. — Я достаточно хороший человек, чтобы простить тебя, но я не смогу тебе доверять, — с долей тоски уверяет она. — Я понимаю, Бонни, — слегка киваю. — Я солгала о том, кто я такая. Правда стала для тебя неожиданностью, это неприятно, — негрубо проговариваю я. — У нас с Беннет всегда были хорошие отношения и мне не хотелось становиться исключением. Мои помыслы были чисты, а в ответ я столкнулась с необоснованным неуважением и попытками использования, — досадливо делюсь я. Бонни сжимается в кресле. Её поза становится не такой твердой. Морена раскрывает ей события со своей стороны и это вносит раздор в тот радикальный взгляд, к которому она часто верит, как истине в последней инстанции. Это очень удобно, значительно упрощает жизнь. Вампиры — убийцы. Демоны — зло в чистом виде. Ведьмы — мстительные и безжалостные. Ложь — плохо. Веришь во что-то одно и всегда получаешь подтверждение своим убеждениям. Пока в один прекрасный момент ты вдруг не приходишь к мысли о том, что жизнь — это не черно-белое полотно. Добро и зло — всего лишь стороны. И ничто в этом мире так не однозначно. Тогда ты знакомишься с тем, что у всего есть подтекст, условности, сноски, исключения и прочие вещи, что попросту игнорируются, когда ты находишься на одной стороне. Вот это и есть настоящая жизнь — то, когда ты не знаешь, что тебе делать, потому что все слишком сложно и запутано. Перед нами неизвестность будущего и незнание того, что ждет впереди, кто-то осведомлен больше, кто-то меньше, но никто не знает всего, кроме Бога, как бы это ни было прискорбно. Всё что нам остаётся — справляться с трудностями, мириться с тем, что не в силах исправить, прикладывать усилия для того, что считаешь важным на своем жизненном пути со всеми ему присущими изъянами и недостатками. Мир прекрасен, хоть вместе с тем безумен и каждый из нас его часть. Я застываю взглядом на кружке с чаем перед собой. В голове ворох из грузных мыслей и неприятное давящее в грудине чувство. Если её так ранил мой обман, я готова рассказать правду. И то, что я называю правдой, то правда лишь моя. А то, что она считает своей правдой, это лишь её правда. Поднимаю на неё взгляд. Бонни растерянна, она не знает, что и думать. Я стараюсь сохранять спокойное лицо. Мне не хочется её напугать. Я лишь хочу, чтобы она меня выслушала и, по возможности, постаралась понять. — У меня была обычная жизнь. Я закончила врачебную школу и стала врачом. Медицина девятнадцатого века — большое напаханное поле, можно было выбрать абсолютно любое направление и внести свой вклад в развитие науки. Больше всего мне нравилась фармакология, но я так же была хорошо осведомлена в хирургии и неврологии. Мне особенно нравились два органа — мозг и сердце. Я была из числа тех, кто поддерживал мнение о том, что мозг является более важной системой, чем сердце. Но сердце — тоже важный небольшой орган, позволяющий нашему организму ежедневно совершать рутинные вещи, без которых наша жизнь была бы невозможна… Такая ностальгия мне приятна. Я скучаю по той себе, что я была прежде. Неисправимый энтузиазм, неиссякаемый оптимизм и жизненная энергия, бьющая ключом из-за высшей цели к которой я стремилась. Бонни внимательно смотрит на меня, не решаясь заговорить, я расцениваю это, как знак того, что я могу продолжить. — В общем, я была серьёзно настроена на то, чтобы посодействовать развитию сферы лекарственных средств. Появление хлороформа и эфира в качестве средств для наркоза открыла фармакологии путь изучения действия лекарственных веществ на организм. Но случилась гражданская война и меня отправили на фронт. Я узнала Деймона ещё до того, как он стал вампиром. Он был на стороне конфигурации и ненавидел это. Встретившись со мной, он признался, что не поддерживает идеи конфигурации, Деймон стал коллаборационистом. Мы полюбили друг друга, — с легкой улыбкой заключаю я. Тогда Деймон был совсем другим. Для него так же, как и для меня человеческие жизни имели большое значение. Он осуждал рабство, соглашаясь с Линкольном. Прежний Деймон полюбился мне именно из-за своего героизма и убеждений в жизни. А теперь мы оба так круто изменились, что я порой сама себя не узнаю. Не говоря о том, чтобы свыкнуться с тем, как изменился он. Мы по-прежнему знаем друг друга не так хорошо, ведь в сумме мы провели вместе чуть меньше года. Но я люблю его и мне бы хотелось узнать, что повлияло на его изменения. Если только он позволит мне оказаться рядом с собой… — В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году он вернулся домой за кольцом, чтобы сделать мне предложение. Там он познакомился с Кэтрин и та обратила Сальваторе в вампиров. Я слишком переживала из-за его отсутствия, поэтому решила бросить все, чтобы поехать за ним. И я прибыла ровно вовремя. Во время того, как он превращался в вампира. Моя кровь позволила ему завершить обращение. Деймон лишил меня жизни и вместе с ней я лишилась всего, — мрачно подытоживаю я. Бонни была потрясена. Она невольно приоткрыла рот от удивления и свела брови к переносице. — Но ты выжила, потому что в твоём организме тоже была кровь вампира, — задумчиво бормочет она. — Почему ты сразу с ним не разобралась? Я делаю глубокий вдох и проглатываю ком в горле, чтобы была возможность продолжить рассказ. — Потому что я оказалась в Аду. И когда я говорю «Ад», я имею ввиду буквально существующее место, а не просто тяжелые и мрачные жизненные обстоятельства. Хотя, как бы я не выразилась, я была в Аду во всех смыслах, — отрешенно добавляю я. Брюнетка вновь замолкает, желая услышать продолжение. Я пытаюсь сохранять спокойный тон и делюсь тем, через что мне пришлось пройти без особых подробностей. Мне не хочется столкнуться с жалостью и сочувствием. Я тут не для этого, поэтому проговаривая все я стараюсь никаким образом не придавать эмоционального окраса своему рассказу. Минимально прохожусь по тому, как ведьмой стала я, рассказываю немного о Ровене и её твердой матриархатной хватке за моё горло. Рассказываю о Кроули, делюсь тем, что его возвращение теперь для меня единственная приемлемая цель. Раскрываю то, как мне удалось вернуться на Землю, будучи ведомой лишь ненавистью и желанием отомстить за себя. Заканчиваю тем, как цели моего возвращения значительно изменились от первоначальных. Бонни была особо заинтересована в части рассказа, когда я упомянула Шейлу. Ведьма сделала больше, чем достаточно для того, чтобы защитить внучку. Род Беннет в Салеме смог сохранить свои жизни из-за того, что МакЛауд поделились с ними магией. Под гнев инквизиторов попадали многие, гонения ведьм затронуло даже тех, кто о магии не решался и задуматься. Невинные ежедневно расставались со своими жизнями и только те, кто действительно обладал магией, имел шанс избежать страшного суда. Эмили помогала Кэтрин. На Петровой большая часть вины за то, что я умерла. Шейла отдала свою жизнь для того, чтобы обязать меня последней ведьмовской волей. И будучи мертвой, она пыталась сделать меня частью плана по убийству Клауса. Бонни только сейчас до конца осознала, что значит, если ведьма делится с кем-то частью своей магии. МакЛауд были покровителями ведьм Беннет, это настолько значимое событие, что Беннет были связаны с нами долговыми обязательствами длиною в целую жизнь. — Если тебе кажется, что я зазнаюсь, Бонни, у меня есть на то основание, — уверенно заявила рыжеволосая. — Я могу так сильно задрать голову и никогда её больше не опустить, что другим только и останется довольствоваться общением с моим подбородком, — твердо предупредила она. — Но вместо этого я дружелюбно протягиваю руку и надеюсь на то, что ты её не отвергнешь, — смягчившись, добавила она. Из-за таких подробностей о членах своей родословной Бонни была в оцепенении. Как бы она не любила свою семью, поступить так с Мореной было, как минимум, некрасиво. Бонни с беспокойством смотрит на Морену. Взгляд её больше не такой серьезный, он определенно стал мягче. — Твоих травм хватит на несколько жизней, — деликатно заключает Бонни. Морена застывает на ней взглядом. — Я не представляю, как выдержу хоть одну из них, а тем более все, — сочувственно продолжает брюнетка. Маска холодной уверенности дает трещину. Морена чувствует, что начинает дышать чаще. — Ты невероятно стойкая и наверняка это изматывает. Как ты держишься? — интересуется Бонни, нервно перебирая руками на своих коленях. Эмоциональное состояние после нахлынувших воспоминаний и тот факт, что Бонни её поняла, подталкивали к тому, чтобы она начала плакать. Морена не могла себе этого позволить. Не тогда, когда Аластар по-прежнему шатался где-то по миру после того, что он сделал. Если бы она начала плакать, чтобы справиться с болью, Морена вряд ли бы смогла сама остановиться. Если бы она решила пожалеть себя, подумать о вселенской несправедливости, что свалилась на её плечи, рыжеволосая вполне могла бы затопить слезами всю планету. Может, об этом и было пророчество. Реши она пожалеть себя — мир утонет в слезах. Тогда это достаточное основание для того, чтобы в самом деле больше никогда не плакать. Морена делает шумный вдох и громко прочищает горло, избавляясь от напряжения, что просит разрядки. — Я никогда не хотела быть, как Ровена, Бонни, — дрогнувшим голосом отвечаю я и мне приходится ещё раз прочистить горло, чтобы вернуть его в прежнее состояние. — Её жизнь на Земле тенью лежит на моём существовании и я от этого никуда не денусь. Ровно так же, как и не смогу справиться до конца с тем, что оставило после себя её воспитание, — спокойным тоном продолжаю я. — Ты пытаешься быть лучше только вопреки тому, что твоя мама была злой ведьмой? — уточняет Бонни. — Не вопреки, не из-за того, не потому что, я просто поступаю так, как считаю необходимым, — поясняю я. — Я не буду той, кто положит свою жизнь на алтарь чьих-либо представлений обо мне, Бонни, — предупреждаю я. Мои слова заставляют её о чем-то задуматься. Я думаю о том, что так или иначе буду для кого-то злодеем, для кого-то героем. Но меня это не заботит. Я буду до безумия взаимной — каждый, кто придёт ко мне, уйдёт вместе с тем, с чем пришёл. Всё хорошее, что во мне есть будет заканчиваться ровно на том моменте, когда кому-то еще вздумается пойти против меня. Тогда я покажу ему свою жестокость. — Зачем тебе дружить со мной? — вдруг спрашивает Бонни. Потому что дружба приносит больше приятных эмоций, чем управление кем-то. Потому что в дружбе есть взаимоуважение, а во власти чаще всего только страх. — Ты мне нравишься, мы с тобой похожи, — честно отвечает рыжеволосая. — Ты отказала ведьмам, но сейчас согласилась поучаствовать в плане Эстер, это же не ради того, чтобы меня впечатлить? — с сомнением уточняет брюнетка. Морена слегка улыбается. — Нет, я согласна с тем, что Эстер должна исправить свою ошибку, — отвечает она. — Я устала, — просто признается Беннет. — Если ты не против, я хочу как следует все обдумать, но только после того, как посплю. Мы могли бы поговорить позже, — слегка улыбнувшись, предлагает она. — Никаких проблем, — соглашается Морена. — Доброй ночи, — после пожелания ведьма перемещается в собственный дом. Не смотря на весь внешний фарс, её сердцебиение ускорило свой темп. Морена оказалась в своей спальне и упала на кровать, пытаясь унять вновь разбушевавшиеся эмоции.***
В доме Майклсон вовсю шла подготовка к предстоящему балу, который был организован в честь воссоединения семьи. Каждый Майклсон мечтал об этом событии с незапамятных времен. Даже если они сами себе в этом не признавались. Когда семья вновь собралась вместе, стало очевидным, почему воссоединение было отложено на столь долгий срок — каждый член семьи приносил новые проблемы. Кол прихорашивался перед зеркалом в гостиной. Младший Майклсон был неотразим в смокинге. Все ещё достаточно красив, чтобы очаровывать собой дам. — Ребекка, скажи, что я красавчик, — с довольной ухмылкой просит Кол. — Нет, Кол, меня нельзя загипнотизировать, — со смешком отвечает ему блондинка. Финн усмехается. Все кажется таким нереальным. Они снова вместе, но ничего не меняется. Словесные перепалки и подколы никуда не делись. Своеобразно, но все же это — волшебное событие. Внезапно, как гром среди ясного неба в гостиной появляется Клаус. Весь его внешний вид указывает на то, что он свиреп, как ветер и готов разнести кого угодно на своем пути. Твердость его шага, когда он стремительно направляется к Реббеке указывает на то, что его гнев вызван её действиями. — Ты напала на Елену. Объясни, зачем? — грубо интересуется гибрид. — Начинается, — с улыбкой отшучивается Ребекка. Блондинка знала, что этого стоило ожидать, но ей было плевать. Елена вонзила ей нож в спину и должна была за это ответить. Не имеет значение, насколько драгоценна её жизнь для брата. — Хочешь еще один кинжал в сердце? — строгим тоном уточняет Никлаус. — Опять угрожаешь кинжалом, — смеется Кол. — Больше нечем угрожать? — Продолжай любоваться собой, — грубо указывает ему гибрид. — Ты что, мой отец? — с усмешкой поддевает его Кол. Младший Майклсон — самый безбашенный из всех. Агрессии у него прямо как у оборотня. И пока он не вытворяет что-то из ряда вон выходящего, выпуская пар, Кол демонстрирует остроту своего языка в поддевках. От чего бы не станцевать на больном месте Никлауса? Из-за него он пролежал в гробу больше, чем себе кто-либо мог представить. Ему хватало наглости не быть благодарным за своё возвращение и безрассудства для того, чтобы поиграть со зверем. — Нет, Кол, но ты у меня дома, — серьезным тоном напоминает Никлаус. — Ну так, давай выйдем, — с вызовом предлагает Кол. Улыбка его выражает угрозу. Ребекка и Финн с интересом и небольшим опасением наблюдают за их размолвкой. Никто бы не позволил им выйти для разборок на улицу. Это испортило бы и без того невысокое мнение новоиспеченных соседей. — Хватит, — в гостиной появляется Эстер, — Никлаус, пойдем, — проговаривает она, намереваясь остановить происходящее. Гибрид зло смотрит на самодовольное лицо младшего брата и уходит вслед за матерью. Она ведет его в кухню. — И дня не прошло, а Ребекка уже чуть не разрушила мою жизнь, — сердито высказывается Никлаус, едва они переступают порог. — А как же мир, прощение? Семья? — недоверчиво интересуется он. Эстер поворачивается к нему. Лицо её серьезно. Никлаус слегка напрягается. Одного взгляда достаточно для того, чтобы сбить его прыть. — Ты вонзил кинжал им в сердца, — холодно напоминает она. — Хочешь, чтобы они упали на колени и целовали тебе ноги? — смягчившись, интересуется она. — Я просто хочу стать семьей, как раньше, — твердо признается гибрид. — Дай им время, Никлаус, — мягко просит Эстер. — Мне понадобилась тысяча лет, чтобы перестать злиться. Теперь я должна убедиться, что и вы перестали, — предупреждает она, внимательно изучая реакцию сына. Никлаус все еще не мог поверить в происходящее. Он убил её, а когда она вернулась, Эстер хотела воссоединить семью. Никлаус сам мечтал об этом, но никогда даже не мог представить то, что все может сложиться именно так. — Я не понимаю, — проговаривает он. — Я убил тебя, и ты меня простила, — досадливо заключает он. — Тысячу лет я мечтала о том, чтобы воссоединить нашу семью, — делится в ответ Эстер. — Прощение не твоя заслуга, это дар, — уверенно заявляет она. Никлаус слегка усмехается. Его заслуга — слава и сила, а так же страх, что он вселяет другим. Страх синоним которого его собственное имя. — Итак, с кем ты сегодня идешь на торжество? — вдруг спрашивает Эстер, переводя тему. Гибрид смеется. Хотя мысленно он ей уже ответил. В голове прозвучало заветное имя. — Не говори ерунду, — возражает гибрид. — Хорошо, что я вообще иду. — Я надеюсь, ты ещё передумаешь. Это будет волшебный вечер, — с улыбкой поясняет она. Никлаус поднимается на второй этаж и скрывается за дверьми своей спальной. В руках гибрида оказывается рыжий локон сохранивший запах нежной грасской розы и пьянящего жасмина. — Apparent mihi, — тихо проговаривает Никлаус трижды. Но ведьма ему не является и его слегка расстраивает то, что она его надула. Ему казалось, что они выше этого. Его эмоции сменяются в тот момент, когда комнату заполняет аромат лаванды, апельсина и нотки корицы. Он встречается взглядом с зелеными глазами и невольно улыбается. Морена появляется в его комнате в коротком шелковом халате синего цвета. Волосы её слегка растрепанны. Гибрид осознает, что оторвал её ото сна. Морена всегда была недовольна тем, если ты её ненароком разбудишь. Поэтому сейчас её выражение лица его не смущало. — Чего ты хочешь? Отдать мне стило? — хриплым голосом интересуется она, складывая руки перед собой. Потянуть за пояс твоего халата и избавиться от других элементов одежды, если кроме него на тебе что-то есть. Хочу, чтобы стоны твоего удовольствия смутили всех, кто их случайно услышит и чтобы после этого ты без сил прижалась к моей груди и призналась в том, что все прошло даже лучше, чем тебе снилось. — Не то, чтобы это то, чего мне хотелось, — отвечает гибрид с мечтательной улыбкой на лице, — Но я дал тебе слово и намерен его сдержать, — уверяет он, расслаблено подбираясь к ведьме ближе. Морена внимательно смотрит на него, в руках его ничего нет. Намерен сдержать слово, но не сказал, когда именно. Я поняла, Ник, ты дружил с Кроули и хорошо познакомился с языком хитрости. К тому же, ты знал много ведьм и, похоже, тебе известна важность точных формулировок. Не пытайся провернуть это со мной. — Мне нужен стило, Ник, когда я смогу его получить? — решаю уточнить сама. Он задумчиво отводит взгляд в сторону. Ник оторвал меня ото сна ради забавы и в добавок к этому еще не торопится отдавать мне стило. Это меня злит. Он меня злит. Еще с тех пор, как мы проводили время, когда я отключила человечность. У меня не было чувств, кроме легкого раздражения, вызванного им. Это что-то просто невероятное. — Со дня на день вернется один из моих гибридов, Ширли, я послал её за стило в Англию, — отвечает гибрид. — Зачем тогда призвал меня сейчас? — устало интересуюсь я. — Предложить тебе сходить со мной на бал, что мы устраиваем сегодня в семь, — отвечает он довольным тоном. — Я не в восторге от светских мероприятий точно так же, как и сто пятьдесят лет назад, — устало проговариваю я. — Обожаю, когда ты упрямишься, это трогает меня до глубины моих плавок, — со смешком отзывается он. В ответ я хмурюсь. — Обрадуй меня своим присутствием на столь волшебном вечере, — просит он с лукавой улыбкой на лице. — Я лучше посчитаю трещины в асфальте по дороге отсюда до дома, — недовольным тоном заключаю я, намереваясь выйти в дверь. Этот жест нужен мне лишь для того, чтобы придать своим словам вес вместе с громким хлопком двери. Оказавшись за порогом, я бы использовала магическое перемещение, чтобы не столкнуться ненароком с кем-нибудь из членов его семьи. Но у него были на этот счет другие планы. Ник тут же ловит меня и прижимает мою спину к своей груди. Одной рукой он удерживает меня за талию, второй держит меня за шею. Её прикосновение слишком нежное, чтобы сойти за угрозу. — Пташка, не вынуждай меня быть грубым, чтобы обращать твоё внимание на себя, — его лицо слишком близко к моей шее. Каждое слово сопровождается горячим дыханием, проскальзывающим по моей коже. Из-за этого по спине моей пробегают мурашки. Я непроизвольно поддаюсь чуть вперед. Какого черта он меня заводит? И почему ему удается сделать это так просто? Я восторгаюсь тем, насколько удивительным созданием является человек, но прямо сейчас яростно ненавижу феромоны, существование эрогенных зон и процессы возбуждения. Чувствую как его рука хватает меня за бедро и слегка сжимает его. Из-за этого я невольно сглатываю из-за слишком высокого сексуального напряжения. Рука, что была на шее расслабляется и я дергаю её на себя, чтобы укусить. В рот попадает несколько капель его крови, а на его ладони остается след от моих зубов. Это позволяет мне отойти от него на шаг и повернуться к нему лицом. — С твоим словарным запасом явно что-то не так, Ник, тебе нужно выучить фразу: «моё сердце занято»! — сердито проговариваю я. Он улыбается. Да ещё с таким удовольствием, словно это всего-навсего брачные игры. — Как я говорил прежде: не вижу рядом твоего парня, — со смешком напоминает он. А если увижу — убью — заканчивает он мысленно. Морена чувствует, как кровь приливает к её лицу. Её возмущению нет предела. — Когда придешь на бал, порадуй меня чем-нибудь из моих подарков на себе, — самодовольно проговаривает он. — Я убью тебя, — зло грозит ему ведьма. — Умеешь ты флиртовать, — отшучивается гибрид. Морена перемещается домой и наспех прикидывает, как можно выместить агрессию так, чтобы не поджечь все вокруг. Она берёт подушку и кричит в нее, что есть мочи. Это ей помогает. Морена должна была прийти к Эстер, чтобы помочь той в связывающем заклинании. Идти на бал в её планы не входило. Если только не какая-то неведомая сила, что привела её к началу мероприятия к дому Майклсон. Морена осмотрелась по сторонам, рассматривая прибывающих гостей, а затем обратила внимание на красное платье с пышной юбкой в пол. В её голове сама собой пронеслась мысль: «какого черта?» Зеркало в прихожей дома указало ей на то, что на её шее красовалось рубиновое колье. Это было одним из внезапных подарков Никлауса. Выглядела ведьма вычурно и помпезно. В самый раз для бала, на который она не собиралась приходить. Морена делает глубокий вдох, чтобы успокоиться и решила разыскать Никлауса, чтобы поинтересоваться у него о происходящем.