Devil's last dance

      Бал в доме Майклсон — величественное торжественное событие. Повсюду развешаны гирлянды, играющие на руку царящей романтично-загадочной атмосфере. Размеренная живая музыка главного зала долетает до коридора, заманивая гостей своим звучанием.       Приглашенные нарядились в лучшие наряды, все те, кто имеет привычку откладывать одежду «на особый случай» получил возможность выгулять наконец свои одеяния на таком великолепном событии.       Морена расправляет плечи, чтобы соответствовать месту, в котором она оказалась. Ведьма намеревается пройти дальше, но замирает при виде Деймона.       Сальваторе недалеко от закрученной лестницы на второй этаж беседует с Кэрол. Он так поглощен этим процессом, что не замечает наблюдающую за ним Морену и подкравшегося со стороны молодого парня.       Ведьма концентрирует слух на их разговоре.       — Мэр Локвуд, мы не знакомы, — парень целует ей руку. — Кол Майклсон, — торжественно представляется он. — Надеюсь, ваш чудесный город примет нас, как мы приняли его.       Кол так же, как и Элайджа унаследовал цвет глаз Эстер. Но сам взгляд их сильно отличается. Глаза Кола больше игривы, если не сказать, потешны.       Он добродушно улыбается, пытаясь располагать к себе, тон его голоса мягкий, но взгляд его говорит о том, что все это не более, чем развлечение.       — Деймон Сальваторе, — вампир протягивает руку для приветствия, — Мы знакомы?       Кол без особого интереса бросает взгляд на протянутую ему руку.       — Я со многими знаком, — с улыбкой проговаривает он. Улыбка его становится более язвительной. — А ты ничем не примечателен.       Как высокомерно. Сальваторе сохраняет внешнюю непоколебимость, он отводит взгляд в сторону и встречается взглядом с Мореной. Сердце ведьмы в этот момент замирает.       Её приводит в чувство то, что она замечает рядом с ними возникшую из ниоткуда Иззи. Охотница примерила на себя пышное черное платье с открытыми плечами.       Майклсон обращает на нее своё внимание. И по всей видимости, черноволосая его заинтересовала. Охотница протягивает ему руку с браслетом в виде змеи, изящно наклонив ладонь, чтобы он оставил на ней свой поцелуй.       — Меня зовут Иззи, надеюсь, что на красивых девушек твоя память работает лучше, — игриво проговаривает она.       Кол шире улыбается и целует её руку.       — Тебя я точно запомню, красавица.       Иззи берет его под руку, позволяя ему стать её кавалером на сегодняшний вечер. Она поворачивает голову в пол оборота и подмигивает ведьме.       Морена рада её появлению, это значит то, что у нее теперь есть все необходимое для создания святого масла.       Ведьма не знала, задумала ли Иззи что-то по отношению к Майклсон или просто решила поразвлечься.       Если она тоже готовит план по их уничтожению, стоит договориться с ней, чтобы она слегка с этим повременила. Я не могу одинаково эффективно участвовать в двух планах одновременно.       Перевожу взгляд на Деймона и замечаю то, что его и след простыл.       Славно. Он меня избегает. Очень по-взрослому. Надеюсь, что ты отправился домой, Деймон, потому что я не собираюсь пока уходить.       Чувствую мягкое прикосновение к руке и поворачиваю голову в сторону. Это Ксавье. Ему я несказанно рада.       Все тревоги утихли, когда я взяла его под руку и прижалась к его предплечью.       — На что вас цепляют вампиры? — с недоумением интересуется блондин. — Твердый осиновый кол набирает особую популярность среди девушек, и вы разом решили следовать трендам? — с легкой улыбкой продолжает он.       Это поднимает мне настроение. Я вспоминаю мини-версию Ксавье на своих плечах и мне становится еще смешнее.       — Это особая форма заботы, мы беспокоимся о том, чтобы их кровообращение работало должным образом, — отшучиваюсь я в ответ.       Он слегка качает головой и тихо смеется.       Мы медленно идем в главный зал на звуки музыки. Ксавье отзывается о поиске растений, как о увлекательном квесте, игроком которого ему больше не хотелось становиться.       Мне хочется рассказать ему обо всем, что было со мной за эти несколько дней, но мы в месте, где слишком много лишних ушей. Особенно вампирских. Так что, приходится чересчур осторожничать при разговоре.       Я немного рассказываю о встрече со Стасей и разговором с Бонни. И вскользь упоминаю то, что вернула Деймону контроль за разумом.       В главном зале было полно народа. Тут же ведьма заприметила Кола и Иззи, увлеченных друг другом в разговоре. К ним подошла Ребекка, она была недовольна.       Это никак не повлияло на расслабленную позу Кола и его самовольное выражение лица. Иззи была внешне спокойна.       — Тебя никто сюда не приглашал, — с возмущением проговорила блондинка.       — Да, ты права, поэтому я пришла, — с усмешкой отвечает ей Иззи.       Она как обычно ведет разговор в уверено-мягкой манере, без единого намека на угрозу.       — Остынь, сестренка, мы же пообещали маме вести себя хорошо, — с улыбкой проговаривает Кол. — Где твоё гостеприимство?       — Не оставайся с ней наедине, она тебя убьет, — холодно предупреждает брата Ребекка.       Блондинка сердится. Но не может в полной мере выразить свою злость из-за того, что ей необходимо держать лицо при гостях.       Она смотрит в нашу сторону и тут же идет к нам. Я с интересом слежу за её приближением. Мне интересно, что за накал страстей намерена учинить Майклсон.       Бледная кожа, утонченные черты лица, как у матери. Длинные светлые волосы. Она похожа на красивую куклу. Но я заведомо знаю о том, как обманчива порой оболочка.       — Стоило догадаться, что появление демонов связано с тобой, — недовольно подмечает она. — Если она навредит кому-то из моих братьев, я разорву вас в клочья, — строго предупреждает блондинка. — Характер достался мне от отца.       Мы с Ксавье быстро переглядываемся. А затем я вновь бросаю взгляд на Иззи. Охотница вновь беззаботно смеется над чем-то в разговоре с Колом.       — Придержи угрозы, Ребекка, — прошу я. — С чего ты решила, что она собирается кому-то из вас навредить? — с сомнением уточняю я.       — С того, что она уже пыталась отомстить за то, что случилось с её братом, — твердо отвечает она.       Я слегка хмурюсь. Догадываюсь о том, что дневники охотников могли быть связаны с её братом, поэтому она от них не избавилась.       Я знала, что ты не так проста, какой хочешь казаться, Иззи. Возникает резонный вопрос: зачем ей стило?       Я хочу получить его, чтобы нанести усиливающие руны на Ксавье. Она не получит его, пока я не удостоверюсь в том, что демоница в самом деле не использует его в качестве оружия против меня или тех, кем я дорожу.       — Ребекка, пойди убедись в том, не нужна ли маме с чем-нибудь помощь, — хмурый тон гибрида возникает в разговоре.       Блондинка от злости поджимает губы и сверлит брата взглядом. Никлаус слегка наклоняет голову в бок с серьезным выражением лица.       — Надеюсь, что в этот раз в Чистилище окажешься ты, чтобы это навсегда отбило у тебя малейшее желание связываться с кем-то из них, — сердито выговаривает Ребекка.       Я сдерживаюсь, чтобы не открыть от удивления рот.       Блондинка переводит на меня взгляд.       — Я слышала ты хорошо умеешь мозги прочищать, сможешь повлияешь на то, чтобы он перестал быть таким болваном и держался от тебя подальше? — интересуется она, намеренно бросая камень в мой огород.       Это меня задевает, хоть я и знаю о разговорах в доме Сальваторе обо мне. Ребекка знала о том, что я изменила сознание Деймона и отшучивалась с ним о том, что он связался не с той девушкой.       Ребекка смеряет меня хмурым взглядом и плавно развернувшись, шагает в противоположную от нас сторону.       Я перевожу взгляд на Ника. Он зло сверлит удаляющуюся спину сестры. Когда он поворачивается ко мне на его лице появляется легкая улыбка.       «В Чистилище окажешься ты». Ребекка была в Чистилище? Как её занесло в место, где хранятся души монстров?       — Я тут, чтобы украсть твою спутницу, — расслабленно заявляет Ник, смотря на Ксавье.       Демон ловит мой взгляд, задавая немой вопрос, позволить ли ему так сделать или же оставить его в гордом одиночестве на этот вечер.       Ник нужен мне еще больше, чем прежде. У меня к нему появились новые вопросы.       Я убираю руку от Ксавье и слегка киваю, подтверждая, что все хорошо.       Ник протягивает мне сгиб своего локтя, чтобы я встала рядом с ним и у нас была возможности идти нога в ногу.       — Я не собиралась приходить, поэтому не надейся на то, что я буду любезничать после того, как ты убедил меня прийти, — хмуро предупреждаю я, сохраняя спокойное выражение лица.       Голубо-зеленые глаза скользят по моей шее и на лице его появляется довольная улыбка. Я неосознанно сделала так, как он и просил. Его это тешит.       — Таков уж он, природный магнетизм, пташка, ты чувствуешь, как тебя тянет ко мне и с каждым днем тебе все сложнее сопротивляться, — самодовольно проговаривает он.       Мне приходится забыть о своих вопросах, потому что я в очередной раз становлюсь объектом его флирта.       И мне этого не хочется. Я не хочу его внимания, потому что это добавляет драматичные ноты. Быть объектом воздыхания своего друга. Симфония моей жизни и без того звучит паршиво.       Если бы я осталась без человечности, все могло зайти дальше одного поцелуя, потому что в таком случае, меня бы не изводили муки совести.       Но я снова здесь, чтобы попытать удачу ещё раз обрести вновь то, что я потеряла. В том числе и отношения с Деймоном.       Ник меня слишком хорошо знает и использует свои знания в качестве преимущества. Его внимание и обходительность, нежность, что он показывает только мне — все это и впрямь очень притягательно. Он бы меня обольстил, если бы моё сердце не было занято.       Ник обаял бы меня и в тот самый миг, когда бы я ему бы сдалась, обаяние бы исчезло. Альфа самец распускает павлиний хвост, чтобы произвести хорошее впечатление, это позволяет на время забыть о том, что в это время под ним находится обычная куриная жопа.       Можно любить что-то бесконечно долго, пока оно тебе не принадлежит. А после, став обладателем своей заветной страсти, позабыть о всякой ценности своего приобретения. Тогда отношение из заботливого и бережного превращается в потребительское.       Его взаимодействие с родственниками многое говорит о том, насколько он ценит тех, кто его безусловно любит.       Его любовь нездорова. Безумна. Она не приведет ни к чему хорошему, меня буквально сожгут из-за него, потому что я перестану себя контролировать в этой страсти, научусь наслаждаться безудержными убийствами и им не будет конца.       Я его понимаю, Ник привык защищаться, не доверять, у него сложная жизнь — отец охотился за ним столетиями, мать вынашивает план о его убийстве, он вырабатывал свою славу годами, чтобы ни у кого и мыслей не было пойти против него.       Но это замкнутый круг, ему не будет конца. Врагов будет хоть отбавляй до тех пор, пока он будет угрожать и запугивать других.       — Почему ты ведешь себя как демон-искуситель? — интересуюсь я.       — Выходит, что все же искушаешься, да? — с довольной улыбкой в ответ спрашивает он.       — Искушаюсь, — язвительно подтверждаю я. — Еще немного и меня расплавит ярость твоей страсти, — тон мой становится холодным, из-за этого его улыбка слабеет. — Тебя так сильно заводят мысли о том, как я превращаюсь в кровожадную злодейку? — с издевкой интересуюсь я.       Это окончательно стирает улыбку с его лица. От напряжения желваки на челюсти приходят в движение. Ник внимательно смотрит на меня, слегка наклонив голову вперед.       — Даже бездушные демоны стремятся почувствовать хоть что-то. В то время, как тому, у кого есть такая способность, нравится поддерживать образ равнодушного монстра, — с сожалением подмечаю я. — Ты сам себе злодей, Ник, постоянный страх, тревога и ложь разрушают веру в то, что в мире осталось хоть что-то хорошее, но оно есть и должно брать начало в нас самих, — мягко заключаю я.       Опускаю взгляд на центр его грудной клетки в то место, где под красивой одеждой, несколькими слоями кожи и ребрами располагается сердце. Неволей концентрируюсь на его такте. Его ритм слегка увеличился.       Тот момент твоей жизни, Ник, когда Кроули пытал тебя и ты держался за свою душу. Это было не просто так. Скрывайся перед кем угодно, для меня твоё притворство слишком очевидно.       Не стоило поощрять мою жестокость, потому что физические увечья порой не так болезненны, как правда, которую ты не хочешь слышать.       — Морена, я прожил слишком много для того, чтобы сохранить в себе остатки человечности, я убедился в том, что зло присуще человеческой природе, — серьезным тоном выговаривает он. — Мы живем в жестоком мире, а в жестоком мире рождаются жестокие люди. Боюсь, что я не сумею разделить твоего оптимизма, — хмуро заключает Ник.       Он прав. Мир, в котором матери строят планы по убийству собственных детей, в котором ангелы шли на убийство из-за Божьего замысла и впрямь жесток. Но это не значит, что всем остальным нужно уподобляться тем, кто сеет лишь жестокость.       Одно дело использовать её для защиты в случае необходимости, другое умышленно выбирать её изо дня в день.       Я не святая, у меня самой целая груда причин для того, чтобы озлобиться и возненавидеть все живое. Но я этого не хочу. Я решила идти другим путем.       — Это твой выбор, Ник, ты можешь верить во что угодно, — твердо проговариваю я. — Ты не притягиваешь в свою жизнь то, что ты хочешь, ты притягиваешь то, чем ты являешься, — мой тон серьезен, пока я делюсь с ним своим убеждением.       В мире так много надежд и веры людей в самые разные вещи. Я в очередной раз выбираю верить в себя.       Ник выглядит озадаченным из-за нашего разговора. Я решаю оставить его наедине со своими мыслями. Я тут благодаря его неведомому влиянию и меня это уже заботит не так сильно, потому что скоро я смогу от него избавиться.       Но мне жутко любопытно узнать о пребывании Ребекки в Чистилище. Я решаю попытать удачу с Иззи. Может, у нее есть какая информация.       Черноволосая по-прежнему находится в компании Кола. Он шире улыбается, замечая моё приближение. Я слегка улыбаюсь в ответ.       — Не хочу прерывать ваш оживленный разговор, но я вынуждена это сделать, потому что я ужасно нетерпелива, — дружелюбно предупреждаю я.       — Ты Морена, да? — уточняет Майклсон. — Ты так похожа на свою маму, — удивленно добавляет он.       Я по-прежнему держу улыбку, хотя уже не так сильно возражаю по поводу того, чтобы Иззи с ним расправилась.       — Она замечательная женщина относилась ко мне, как к родному сыну, — довольным тоном проговаривает он, шире улыбаясь.       И в этот момент уже моя улыбка слабеет. В голове непроизвольно появляется болезненный момент.       Ровена в ведьмовском ошейнике, подчиняющим её волю, массирует брату плечи. Матери это занятие не нравится. Но у нее нет выбора. Ошейник подчиняет ее волю, и она не может сопротивляться.       — Почему ты так ко мне относишься? — спокойным тоном интересуется Кроули.       В этот момент лицо её становится злее из-за собственного прошлого, о котором она невольно вспомнила.       — Я ненавижу тебя! — сердито выговаривает она. — Потому что, когда ты родился, твой отец сказал, что любит меня, — голос Ровены дрогнул. — А потом ушел к своей знатной жене в богатый дом, — с презрением выговаривает ведьма, — Оставив меня — жалкую, полумертвую на соломенном матрасе, с ногами в крови, — её голос в этот момент был пропитан горечью и граничил с истерией.       Ведьма наклоняется к его уху.       — Я ненавижу тебя, — четко выговаривает она. — Потому что иначе я бы тебя любила, — тихо добавляет Ровена. Она выпрямляет спину, возвращая себе прежнее положение, — Любовь — слабость, — твердо убеждает ведьма. — А я не хочу быть слабой.       Я возвращаюсь в реальность. Всего одна фраза выбила почву у меня из-под ног. Я чувствую, что концентрация воздуха, поступающего в мои легкие значительно ниже того, что должна быть.       — Кол, — доносится знакомый голос со стороны.       — Морена, с тобой все хорошо? — вдруг интересуется Иззи. — Ты побледнела.       Я вспоминаю о том, что мне необходим воздух для жизни и заставляю себя сделать вздох.       Вместе с этим спасительным вдохом я наконец избавляюсь от оцепенения и вспоминаю о настоящей жизни.       Кол, если бы Ровена относилась к тебе, как к Кроули, ты был бы мертв. Твоя попытка задеть меня за живое нешуточно распылила мою ярость.       Готова отказаться от собственных слов о жестокости.       Кол, я выжгу вербеной эти слова на твоём теле и повторю это еще несколько раз, чтобы ты почувствовал физически ту боль, что причинил мне этими словами.       Иззи слегка нахмурившись, рассматривала меня. Голос, позвавший Кола, принадлежал Элайдже.       Мы встречаемся с ним взглядом. Карие глаза слегка сощурившись смотрят на меня с долей беспокойства. Я не могу отделаться от мысли о его схожести с Кроули. Во всем виноват взгляд. Вдумчивый взгляд карих глаз.       Мне вновь сбивает дыхание. Остро ощущаю необходимость в том, чтобы оказаться на улице.              Разворачиваюсь и плетусь в сторону выхода. Спускаюсь со ступеней крыльца и отхожу немного от дома.       Руки неволей тянутся к плечам. Я обнимаю саму себя, чтобы вернуть себе уверенность. Глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоиться и избавиться от этой этого воспоминания в своей голове.       — Люблю волновать окружающих, связываясь с плохими парнями, — слышу со стороны еще один знакомый голос.       Поворачиваюсь к нему и встречаюсь взглядом с Деймоном.       — Что? — в недоумении спрашиваю я.       — Это твои слова, — холодным тоном поясняет он, делая несколько шагов в мою сторону.       Его появление помогает мне заглушить навязчивое воспоминание. Я убираю руки с плеч, чтобы достойно встретиться с его нападками.       — Чего ты хочешь? Моего подтверждения? — спокойно интересуюсь я.       — Я хочу знать, что тебя связывает с Клаусом, — хмуро отвечает он. — Почему он говорит, что сделал тебя такой? — с долей возмущения интересуется он. — Вы в прошлом были любовниками?       Вот это поворот. Прямиком со спуска без тормозов. Что за выдумки?       — Что? — резко спрашиваю я. — Нет! — твердо отвечаю я.       — Может, тогда, в настоящем? — с наигранной улыбкой и не скрываемой неприязнью вновь спрашивает он.       Это бал закружил меня в танце эмоций. Недолюбливаю танцы, особенно такие. Боль сменяется смятением и возмущением, а теперь он взывает к моему привычному состоянию. Я снова начинаю злиться.       Так и хочется спросить, все ли в порядке с его головой или я ненароком сделала из него дурочка.       — Хочешь меня обвинить в чем-то? Дерзай, Деймон, — сердито проговариваю я. — У тебя же монополия на обвинения!       Он не спускает с меня взгляд голубо-серых глаз. Я стискиваю зубы и терпеливо жду продолжения.       — Дай-ка подумать, — с издевкой говорит он. — Стоит ли мне начать с бесконечного количества лжи или может, сразу перейти к тому, что ты влезла ко мне в голову, — задумчиво проговаривает вслух Сальваторе.       — Начни с того, как лишил меня нормальной жизни, — с усмешкой подсказываю я.       Вспоминаю, как представила Деймона ведьма Бри: «мужчина, который разбил мне сердце, искалечил мою душу, разрушил мою жизнь и уничтожил все шансы на счастье».       Я тогда не смогла сдержать истерического смешка, потому что она так точно передала то, какие разрушения принес вместе с собой Деймон.       А теперь я готова проговорить тоже самое, если он намерен продолжить обмениваться обвинениями.       — Я был под внушением и не контролировал себя! — зло возражает он.       — Если тебе будет от этого легче, когда я узнала об этом, это повлияло на моё решение тебя простить, — грубо выговариваю я.       — Нет, мне не будет легче, — четко проговаривает Сальваторе. — Почему ты не рассказала о том, кем являешься, когда об этом узнала? — интересуется он.       — Потому что не представилось возможности, — отвечаю я.       — И как долго ты планировала водить всех за нос, если бы Стефан не раскрыл твой обман? — хмуро интересуется Сальваторе.       Немного задумавшись, я отвечаю первое, что приходит в голову.       — Не знаю, всю свою вечность, наверное, потому что в какой-то момент я подумала о том, что это может быть начало моей новой жизни, — досадливо поясняю я.       Его серьезный взгляд сосредоточен на мне. Выражение лица его вдумчиво и скрыто тенью царящей ночи. Мне сейчас сложно его понять. Я не могу предположить, о чем он думает.       — И что теперь ты планируешь делать? — вдруг спрашивает Деймон. — Вернуться к плану по моему уничтожению?       Я слегка качаю головой.       — Нет, я здесь для того, чтобы попытаться начать все снова, — спокойным тоном отвечаю я.       — На чьей стороне? — тут же интересуется он.       Я понимаю, о чем он. Деймон по-прежнему хочет убедиться в том, связывает ли меня что-либо с Ником. Связывает. Но я не хочу делиться об этом в разговоре с таким настроем.       — На своей, — непоколебимо отвечаю я.       — Хочешь шанс? Начни с правды, — грубо проговаривает он, снова возвращая мои слова.       Тебе нравится заимствовать чужие выражения? Деймон, может тебе подарить словарь?       — Я не буду с тобой разговаривать в таком настроении, Деймон, это бесполезно, потому что ты не сможешь меня понять, — поясняю я, собираясь вернуться назад.       — У тебя что, аллергия на внятные ответы? — язвит он. — Скажи чью сторону ты поддерживаешь мою или его?       — Сторону нейтралитета, — я зло отчеканиваю эти слова, — Не замышляй ничего против Майклсон, Деймон, не нарывайся на проблемы!       Клаус уже пытался обходными путями выяснить у меня, что за обещание я дала Деймону. Если он решит убедиться в достоверности моих слов и выяснит то, что никакого обещания на самом деле нет, Ник его убьет.       Мне нужно это предотвратить. Я ровно так же не могу позволить кому-то навредить Нику, даже если для этого придется обмануть его мать и держать от них в секрете запланированное событие.       Деймона злит мой ответ. Он не вписывается в категоричные рамки, что он мне предоставил. Это не мои проблемы, я по жизни границ не вижу. Я злюсь из-за этого разговора. На том мы и расходимся.       Моё возвращение в дом совпадает с началом танца. Наблюдаю за тем, как присутствующие разбиваются на пары и подготавливают просторную зону в центре комнаты.       Замечаю, как Ксавье и Иззи становятся напротив друг друга. Благодаря ему я могу не переживать о том, что охотница вытворит что-то, не вписывающееся в мой план.       Те, кто не участвует в событии разбредаются по сторонам. Я не участвую. С меня на сегодня достаточно дерганий. Я хочу выпить. Ищу взглядом бар и вместо него натыкаюсь на протянутую ко мне руку.       Это Ник. На его лице вновь загадочная улыбка. И он по-прежнему так же красив в смокинге.       — Дурной тон не пойти танцевать, — легко напоминает он.       Когда-нибудь я сделаю для тебя отворотное зелье. И больше мне не придется сталкиваться с тобой так же внезапно.       Кладу свою руку поверх его и выхожу с ним к остальным парам. Музыканты начинают играть приятную мелодию и собравшиеся подстраиваясь под её такт, плавно начинают танцевать. Мы в том числе.       — Спасибо за честность, Морена, я рад, что ты пришла, — проговаривает он, в момент того, как мы оказываемся рядом друг с другом.       — Даже если для этого пришлось немного схитрить, — беззлобно поддеваю его я.       — Ты же не будешь всерьез браниться на меня за то, что я говорю на твоём языке? — мягким движением руки он притягивает меня за талию к себе.       В голубо-зеленых глазах видны огоньки мерцающих повсюду гирлянд.       — Тебе бы следовало прислушаться к сестре, Ник, она о тебе беспокоится, — спокойным тоном предупреждаю я.       Он улыбается из-за чего на щеках его появляются причудливые ямочки. Они выглядят очень мило.       Прерываю любование им из-за внезапных размышлений.       А что, если бы Кроули меня тоже ни во что не ставил? Я была бы на такой же позиции младшей сестры, мнение которой попросту можно не учитывать.       — У нее плохой вкус, Морена, как я могу к ней прислушиваться? — отшучивается он.       Ребекке нравился Стефан, у нее и впрямь плохой вкус. Я не хочу злорадствовать над этим сейчас, потому что беспокоюсь об отношениях, которых может никогда не быть. Моих отношениях с Кроули в качестве младшей сестры.       — Просто ты великолепна и это портит ей настроение, — довольным тоном добавляет Ник.       Лесть. Как прелестно. Я держала спокойное выражение лица, но в этот момент я не смогла не улыбнуться.       — Так-то лучше, — в ответ на мою улыбку, подмечает гибрид.       Нам нужно сменить партнера по танцам. Я ловлю себя на том, что не могу отвести от него взгляд. Ему удалось поднять мне настроение и мне это нравится.       Когда я это замечаю, я наконец перевожу своё внимание на нового партнера.       Продолжаю я танец с другим Майклсон. Это забавно, потому что с тем, сколько у них членов семьи, танец со сменой партнеров может затянуться.       Элайджа сохраняет безмятежность на лице куда лучше моего.       — Морена, я невольно подслушал то, что сказал тебе Кол, — сдержанным тоном оповещает меня он. — Не держи на него зла, он не знал, о том, как к Кроули относилась Ровена, — в его голосе я слышу нотки сожаления.       Я на балу название которого: «лучшие способы вывести ведьму из равновесия?». Я и без того едва держусь.       Не ожидала, что Элайджа решит принять участие в соревновании с теми, кто выкрутит все же мои эмоции на максимум.       — Ты был тем, кому он рассказал об этом? — удивленно уточняю я.       — Я был с ним в тот момент, когда она вернулась в его жизнь и многое видел, — слегка кивнув, подтверждает он.       Я чувствую нарастающую нервозность. Сердцебиение моё увеличивается.       Соблазн увидеть брата настолько велик, что я просто не могу себе в этом отказать.       Я проникаю к Элайдже в сознание. Это не красиво, у меня нет никакого морального права так делать. Но я хочу хоть одним глазком посмотреть на то, какими были их отношения.       Сознание Элайджи напоминает длинный коридор с белыми дверьми по обе стороны. У меня не так много времени прежде, чем он догадается о моём вмешательстве и начнет сопротивляться.       Приходится выбирать наугад. И я очень надеюсь на то, что моя чуйка меня не подвела.       Я медленно открываю одну из дверей и заглядываю в образовавшийся небольшой зазор. Мне не хочется увидеть ничего лишнего, я тут только ради брата.       Я узнаю тон его голоса и ликую из-за того, что мой выбор оказался верным.       Кроули и Элайджа находятся в небольшой хижине. Брат чем-то озадачен. Элайджа все так же внешне спокоен и только взгляд выдает небольшую тревогу.       — Элайджа, я так старался удержаться на своей должности, что попросту не замечал… — голос его тихий и задумчивый. Взгляд сконцентрирован на одной точке. — Что я ненавижу её, — с долей удивления и некоторым облегчением завершает он.       От удивления мои глаза невольно расширяются.       — Неожиданное заявление, Кроули, — слегка нерешительно подмечает Элайджа. — Что ты намерен с этим делать?       Взгляд Кроули становится серьезным. Он слегка поднимает подбородок, переводя внимание на вампира.       — Когда с Люцифером будет покончено, я запечатаю Ад, чтобы ни один демон никогда не покинул его пределы, — решительно уверяет он.       Меня прошибает волна мурашек от самой макушки до кончиков пальцев на ногах. Ничему прежде не удавалось настолько меня удивить.       Кроули ненавидел Ад и не хотел, чтобы демоны имели доступ к Земле. Вся его борьба, весь риск был лишь для того, чтобы прийти в итоге к тому, что ничего из этого ему не было нужно.       Все это побуждает меня задаваться болезненными вопросами, ответы на которые я так и не получила.       Из-за чего он умер? За что мой брат отдал свою жизнь? Знала ли об этом Ровена? Это стало той точкой «чувственности», после которой она посчитала его недостойным жизни?       Замечаю, что свет в просторном коридоре меркнет. Стены с дверьми начинают давить из-за моего присутствия здесь. Элайджа сопротивляется моему вмешательству. Я не хочу его искалечить. Мне лишь нужно еще немного времени.       Я осматриваю вереницу дверей. В конце коридора замечаю красную дверь, расположенную посередине. Это дверь в подсознание, в нем хранится то, что сознанием блокируется. Самые мрачные и тяжелые в жизни воспоминания. Это точно не та дверь, что мне нужна.       Доверяюсь своему чутью и врываюсь в другую белую дверь. За ней меня ожидает еще одна причина для удивления.       Элайджа находится в каком-то кабинете. Повсюду кровь. Вернее, символы, нарисованные кровью для возрождения демонов.       Напротив вампира стоит моя мать. Её руки испачканы в крови. Она смотрит в пол, склонив голову. Лица её не видно из-за челки.       — Ровена, я сожалею, — тихим голосом произносит Элайджа. — Это должно было сработать, — встревоженно добавляет вампир, скользя взглядом по кровавым символам.       Мать поднимает на него лицо. На нем влажные дорожки из слез. Она выглядит отчаянно.       Я никогда не видела прежде, чтобы она выглядела такой сломленной. Я никогда не видела её слез. Я крайне потрясена.       — Это должно было сработать! — кричит она. — Он оберегал вас, потому что ваша кровь способна возродить первородное зло, — Ровена прерывается из-за того, что не может подавить плач.       Элайджа сам подавлен тем, что у них не вышло. Должно было получиться. Он верил в то, что Кроули должен был вернуться к жизни. Ровно так же, как в это верила Ровена.       Он сочувствовал ведьме. Не смотря на все прошлое, после смерти сына, она была этим подавлена. Ровена его любила и было очень прискорбно то, что она так и не показала Кроули этого при жизни.       — Я убью Сэма, — вдруг заявляет мать.       Это заставляет вампира сильнее волноваться. Сэм и Дин — два брата, которым не повезло стать козлами отпущения божьего замысла. У Сэма была важная роль в грядущей битве. Его смерть могла перевернуть мироздание неожиданным образом.       — Ровена, я вижу, как тебе тяжело далась потеря ребенка, — с сочувствием подмечает Элайджа. — Но мне нужно напомнить тебе о том, чтобы ты не забывала о своей разумности, — деликатно заключил вампир.       Ровена слегка улыбается, вытирая ладонями с лица слезы.       — Мне нравится твоё благородство, Элайджа, — мягко проговаривает она. — Я помогу твоему брату избавиться от проклятья, а ты пообещаешь мне, что вы больше не будете втянуты в сражение, что для вас не предназначается, — тон её голоса вновь становится уверенным.       Элайджа наконец стал так близок к тому, чтобы помочь Никлаусу. Та цель, что он руководствовался, начиная работать с Кроули, наконец может быть достигнута.       — Я прошу тебя, Ровена, не разрушай то, ради чего Кроули боролся, — с надеждой проговаривает Элайджа. — Винчестеры многое для него значили, — напоминает вампир.       Ровена поджимает губы. Она пытается сдержаться, чтобы снова не заплакать.       — Я не знаю, что буду делать, но уж точно не сложу руки просто так, — дрожащим голосом отзывается ведьма. — Мне придется пойти на крайности, чтобы его вернуть, Элайджа, — уверяет она.       Я покидаю сознание Элайджи и вновь чувствую нарастающую злобу. Все в этот вечер подталкивает меня к тому, чтобы я вышла из себя и спалила все к чертям собачим.        Это просто какое-то фрик шоу. Она убила его, чтобы понять, что любит. Слишком буквально восприняла: «ценим, когда теряем»? Поэтому она пытается меня убить? По-другому не умеет чувствовать любовь? Что в твоей больной голове, Ровена?       — Мы можем с тобой договориться о том, что ты больше не будешь так делать? — спокойным голосом просит меня Элайджа.       — Прости, я хотела увидеть своего брата, но случайно наткнулась на твои воспоминания об этой женщине, что меня родила, — сквозь зубы проговариваю я.       Он слегка хмурится из-за моих слов. Мне приходится прикладывать титанические усилия для того, чтобы завершить этот чертов танец. Не могу позволить себе посреди танцующих пар сорваться зло с места, чтобы найти способ справиться со своей агрессией.       — Убила его ради забавы, чтобы озадачить себя поисками способа, позволившие бы его вернуть? — снизив тон интересуюсь я. Мой тихий голос голос звучит так ядовито и яростно.       — Я не совсем понимаю, о чем ты, Морена, — в задумчивости оповещает он. — Ровене не удалось его убить, Сэм не справился бы с ним, каким особенным он ни был, — уверяет вампир.       Я едва не замираю на месте. Если бы не твердая хватка Элайджи, что продолжает меня вести, потому что танец еще не закончен.       Теперь я его не понимаю. Из-за этого злость моя слегка утихает. Мне нужна ясная голова.       Почему он говорит о Сэме? Кроули убил Кастиэль, когда сжег его останки.       Мы говорим о каком-то другом Кроули? Элайджа решил рассказать мне о моём брате из какой-нибудь альтернативной вселенной?       — Ровена договорилась с Кастиэлем и ангел его убил, — объясняю я, внимательно изучая его.       Он держится уверенно и спокойно. Не подает никаких внешних признаков лжи. Но и я не выгляжу как та, что вступила в сговор с Эстер для их убийства.       — Нет, Ровена просила Сэма убить Кроули, — деликатно возражает он. — Кастиэль был в сговоре с твоим братом, — твердо оповещает меня вампир.       Минуту. Секунду. Что?       Я не готова была услышать подобное. Меня это ошарашивает настолько, что не могу совладать с собственными ногами.       Они неволей подкашиваются, и я рискую грохнуться на пол посреди бального зала. Элайджа крепче хватает меня за спину, удерживая меня на весу.       Легкая музыка теперь на меня давит. Свет слишком яркий. Я не могу до конца осознать то, что происходит в реальности. Все вокруг кружится, я не могу ни на чем сконцентрироваться.       Мать попросила Сэма убить Кроули. Брат был в сговоре с Кастиэлем.       Это ставит под сомнение все во что я верила большую часть своей жизни.       Если ангел его не убивал. И моя мать. И Сэм. Что с ним стало?       Слышу голоса, но не могу разобрать чьи и что они произносят. Я окончательно теряю связь с происходящим.

      Морена теряет сознание в руках Элайджи. Вампиру приходится покинуть бальную залу так, чтобы это не привлекло много внимания.       Но на это событие не обратил внимание разве что слепой.       Ребекка, вальсирующая с Деймоном, с презрением проводила удаляющегося брата, что выносил ведьму на руках прочь.       Очень похоже на Элайджу, он не мог просто так её бросить нам под ноги. Но она была бы не прочь, если бы он так сделал и нашел себе другую партнершу.       — Ей даже без сознания идет валяться, — недовольным тоном проговаривает блондинка.       — Но ты тоже не уродина, — игриво подмечает Деймон.       Ребекка улыбается из-за комплимента. Внимание ей лестно, потому что в последнее время она была им обделена. В последнее продолжительное время.       Сальваторе замечает то, что Клаус срывается посреди танца вслед за Элайджей и из-за этого он сердится.       — Хватит за ней следить, ты же хотел оставить все в прошлом, — кокетливо привлекает его внимание Ребекка.       — Мне просто интересно посмотреть на то, как её чары выглядят со стороны, — с усмешкой поясняет Сальваторе. — Посмотри, похоже она уже принялась обрабатывать твоего брата.       Ребекка была этим обеспокоена. Она переживала о том, что вместе с её появлением им в жизни вновь придется столкнуться с Адом. Ребекка не желала быть втянутой в эти события затяжной борьбы, хитрых планов и постоянной опасности. Ей хотелось спокойно жизни. И её вполне устраивала жизнь подростка, что она начала жить.       — Грубиян, — осуждает его Ребекка. — Я не позволю этой ведьме вертеть им.       — Как ты знаешь, она разрешения не спрашивает, — предостерегает её Сальваторе.       — Ты просто еще плохо знаком со мной, — довольным тоном проговаривает блондинка.       У Деймона из головы не выходили её слова: «Сторону нейтралитета». Чтобы это не значило. И понимай это как хочешь. Он злился на Морену и злился на себя из-за того, что по-прежнему испытывает к ней влечение.       Чертов Клаус смотрел на нее таким хищным взглядом, что Деймону хотелось выдавить ему глаза. Он подслушал то, как гибрид к ней клеил свои лапы. И, если бы в ту пору он не танцевал с Еленой, Деймон использовал бы момент, чтобы вырвать ему сердце.       «Не нарывайся на Майклсон». Сальваторе непременно сделает это просто назло, ведь теперь его не ограничивает ничей контроль.       Так же Деймона беспокоило то, что Елена была приглашена на бал Эстер. Еще одна ведьма, от которой не понятно, чего ожидать. Она должна была пойти к ней для разговора. Стефан был не против этого. Тогда как Деймон видел в этом скрытую угрозу и хотел уберечь Елену от каки-либо взаимодействий с подозрительными ведьмами. Со всеми, кроме Бонни. Она подозрений у него не вызывала.       Ксавье тоже намеревается сорваться с места, чтобы выяснить, что произошло с Мореной. Иззи обнимает его крепче за шею, не позволяя этого сделать.       — Выдохни уже, — просит она ласковым голосом. — Морена просто потеряла сознание, ей не нужна армия спасения, — охотница стойко выдерживает его хмурый взгляд.       — Ты может тоже в каком-то сговоре участвуешь? — с подозрением интересуется демон. — Как связаны Майклсон с твоим братом?       — Знаешь, тебе стоит все же убедиться в том, что с ведьмой все в порядке, — отмахивается Иззи, намереваясь убрать от него свои руки.       Ищи дурака, Иззи. Ксавье крепче хватает её за талию из-за чего она слегка удивляется.       — Теперь я точно никуда не уйду, — уверяет блондин.       Охотница нежно проводит ладонью по задней стороне его шеи.       — Хочешь испытать на мне своё обаяние? — интересуется она с легкой улыбкой. — Мне нужно притворяться стыдливым подростком или недоступной стервой с холодным сердцем? — Иззи завлекает его игривым тоном. — Что тебе больше нравится?       Ксавье неволей улыбается. Обаяние — очень мощное оружие. Особенно против оборотня, которым движут инстинкты. Но у Ксавье теперь было преимущество — Джек был мертв и влияние его оболочки Ксавье больше не обременяло. Иззи привлекательна. Это факт. Но как она сама подмечала, Ксавье провел с Мореной много времени.       Демон прижимает её ближе к себе. Очень похоже на знак того, что ему сложно себя контролировать. Это играет на руку Иззи. Но Ксавье есть чем её удивить.       — Ты и представить не можешь, как меня возбуждает правда, — в той же игривой манере отвечает он.       Ксавье заставит её исповедоваться. И плевать на то, что она демон. Никаких предрассудков, им тоже надо облегчить душу и не важно, что её нет. Обойдемся без придирок к формулировкам.       Морена оказалась на втором этаже в кабинете Эстер. Ведьма полезла в свои травы, чтобы найти что-то, способное привести рыжеволосую в чувства.       — Я о ней позабочусь, ступайте на торжество, — мягко проговаривает Эстер сыновьям. — Мы устроили его в честь воссоединения семьи, а сами на нем не присутствуем, — с ноткой тревожности в голосе поясняет она.       Элайджа, Никлаус и Финн наблюдали за тем, как мама возится в своих ведьмовских припасах. После сказанного Элайджа послушно взял братьев под руки, намереваясь вернуться вместе вниз к гостям.       Клаус уворачивается от его руки, намереваясь остаться до тех пор, пока не убедится в том, что с Мореной все в порядке.       Элайджа посмотрел на него взглядом, призывающим его не упрямиться, потому что в этом не было необходимости.       Он догадался о том, что Морена для него что-то значит, хотя и не знал, почему. Элайджа не доверял Эстер и Финну.       Он хотел вернуть себе расположение Никлауса, потому что стал подозревать, что воздух над ними сгущается.       Хоть для этого и нет пока объективных причин, но мнительность Элайджи не была навязчивой идеей, как паранойя Никлауса, от этого Майклсон не мог к ней не прислушиваться.       Ему нужна была поддержка Никлауса и Ребекки, потому что их компания для него была привычнее всего. По одиночке им не выжить.       — Никлаус, мама сказала, что позаботится об этом, нам и впрямь нужно вернуться к гостям, — терпеливо поясняет Элайджа.       Гибрид увидел в этом возможность разобраться с членами своей семьи. Он слышал их разговор с Элайджей. И у него появились вопросы к брату.       Избавившись от компании Финна, они смогли приступить к разговору.       — Почему ты скрыл от меня то, что Сэм пытался убить Кроули? — с упреком интересуется гибрид.       — Потому что я тебя знаю, Никлаус, ты бы пошел им мстить, — выдержанно отвечает Элайджа.       — Конечно, пошел бы, какого черта они должны беззаботно жить после того, как покусились на жизнь короля, — раздраженно возражает Никлаус.       — Никлаус, у них была тяжелая жизнь, — чутко подмечает вампир. — Они заслужили спокойной жизни без чьих-либо нападок.       — Они работали вместе и Кроули к ним сильно привязался, — вспоминает гибрид. — Скажи мне, брат, что они сделали, чтобы его вернуть? — взгляд его хмурый, голос по-прежнему со сдержанной злобой.       Элайджа отводит взгляд в сторону. Винчестеры ничего не сделали. Они лишь словесно выразили свои сожаления. Но попыток никаких не предпринимали. Кроули причинил им много зла, но после он неоднократно приходил им на выручку.       То, как они оставили его смерть почти без внимания, было очень неблагодарно. Элайджа не мог найти объяснение для такого поведения, потому что он сам хотел того, чтобы Кроули ожил, как уже делал прежде.       Но он сочувствовал Винчестерам из-за столь тяжелой судьбы и не мог их ни в чем винить.       Истинная причина смерти Кроули была для него загадкой. И то, что случилось в итоге с Люцифером тоже, потому что он принял предложение Ровены, ведьма помогла Клаусу избавиться от проклятия и Элайджа потрудился над тем, чтобы никто из членов его семьи больше не был втянут в дела Ада.       — Значит, своей смерти они заслужили, — грубо заключает гибрид. — И надеюсь, что она была мучительной.       — Никлаус, — строгим тоном одергивает его вампир.       — Нет, Элайджа, на моё понимание не надейся, — хмуро выговаривает он. — Сочувствие — это не ко мне.       Элайджа решает предпринять попытку удовлетворить свое любопытство.       — Но ты беспокоишься о Морене, Никлаус, — в задумчивости подмечает вампир. — Ты к ней неравнодушен?       Элайджа одернул себя от использования слова «влюблен», потому что уже слышал от Никлауса его отношение к этому чувству. Любовь для брата была главной слабостью вампиров, он презирал её.       Никлаус слегка улыбается. Улыбка лукавая. Он был готов к тому, что скрывать это будет сложнее, если они окажутся все вместе рядом. Поэтому припас на этот случай в своём рукаве немного лжи.       — Мы бессмертны, Элайджа, но это не отменяет того факта, что нам нужны союзники, — деловито поясняет он. — Конечно, меня беспокоит тот факт, что она может пойти против нас, поэтому я пытаюсь убедить её в том, что мы не так плохи.       Элайджа вдруг осознает то, в какой опасности они могут оказаться, если вдруг Морена пойдет против них. Он переживал о странном поведении матери и был так поглощен этой тревогой, что едва не пропустил вероятную угрозу.       Братья возвращаются на первый этаж к гостям. Элайджа обеспокоен тревожными мыслями. Клаус теряет всякий интерес к происходящему. Поэтому решает провести остаток вечера с тем, кто ему интересен — чистым бурбоном.       Чувствую противный запах и машинально открываю глаза. Не могу сразу понять, что происходит. Вижу над собой Эстер. И вспоминаю обрывки последних событий.       — Что с тобой стряслось? — интересуется Эстер.       В руках её я замечаю полынь. Она зачарована, её дым позволяет нам сохранить секретность.       — Переусердствовала с магией, — машинально отвечаю я, поднимаясь с дивана.       — Я могу справиться с заклинанием сама, Моровена, мне нужно, чтобы у тебя было достаточно сил, чтобы подстраховать меня завтра, — мягко объясняет она, устраиваясь напротив.       Ведьма смотрит на меня с некоторым сомнением. Кажется, она считает мой обморок достаточным основанием забрать свои слова о том, что я такая же сильная ведьма, как моя мать.       — Не жалейте меня, мама меня учила быть стойкой. Нытики порождают нытиков, — уверенно проговариваю я.       Она слегка качает головой.       — Я с этим не согласна, моё отношение к магии немного иного толка, — спокойно оповещает она.       Надо будет посмотреть в зеркало. Может, у меня на лбу написано, что мне до жути интересно побольше узнать о хрупком душевном устройстве всех ненормальных этого мира.       — Я с вами, Эстер, потому что верю в то, что наши цели для благого дела, — твердо заверяю я. — Можете рассчитывать на то, что я сделаю все возможное, что будет мне посильно.       Я умело использую то, чему так хорошо обучена. Угождаю, лгу глядя в глаза и тихо плету козни. Она дарит мне легкую улыбку. Я слегка улыбаюсь в ответ.       В моих мыслях абсолютный бардак. Из головы не выходят слова Элайджи. Это плохо. Мне нужна концентрация, потому что я собираюсь наглым образом вмешаться в ритуал Эстер. И если я буду так погружена в свои мысли, она обнаружит моё вмешательство.       Финн приводит в кабинет Елену, она с удивлением смотрит на меня, а затем переводит взгляд на Эстер.       Черт. Морена, соберись. Тебе нельзя раскисать. Будет время подумать обо всем позже. Но прямо сейчас тебе нужно держать себя в руках.       Елена в своём красивом сверкающем платье нерешительно проходит внутрь.       Не переживай, я не забыла о том, как ты меня подставила. Моя память очень хорошо работает с теми, кто мне неприятен.       — Можешь идти, Финн, спасибо, — мягко проговаривает Эстер, поднимаясь с места для приветствия Елены.       Майклсон послушно выходит из кабинета, закрывая за собой двери.       — У тебя, наверное, миллион вопросов, — озвучивает вслух мысли Елены Эстер. — Прошу, — она плавно указывает рукой на диван возле меня.       Елена устраивается рядом со мной и Эстер рассказывает ей немного о себе. О связи с ведьмой Аяной, о том, как ей не сладко жилось на той стороне тысячу лет из-за расплаты за свою ошибку. Гилберт догадывается о замысле Эстер и озвучивает своё предположение.       — Ты хочешь помочь нам убить Клауса?       — Все по порядку, Елена, пока что мне нужна твоя помощь, — отвечает Эстер спокойным тоном.       Эстер просит у Елены каплю крови и мне приходится сдерживаться в этот момент, потому что я не уверена в том, что Эстер знает о том, что я вампир. Иначе она бы не попросила меня стать частью её тайного замысла.       Я не исключаю того, что она, напротив, осведомлена в том, что во мне кровь вампира. Может, она даже в сговоре с Ровеной. Я ведь тоже связана с Ником — прервется его родословная, закончится и моя жизнь.       В этом и главное веселье — у меня нет никаких гарантий, я не знаю, чего ожидать. Поэтому я готовлюсь ко всему сразу.       «Я люблю свою семью, но они богопротивны. Я предала природу, когда создала их. И мой долг — убить их».       Так оправдывает Эстер свои намерения. Дама с жизнью длинной в тысячу лет, разве можно её осуждать за то, что она не поспевает за временем и не может перебороть свой категоризм?       Ничего страшного, всегда найдется тот, чье мнение не совпадет с твоим. И, возможно, с мнением этого человека придется посчитаться. Я покажу какого это, Эстер. Я познакомлю вас с термином толерантность.       Мы с Еленой покидаем кабинет вместе. Ей неловко находиться рядом со мной. Я тревожу ее чувство вины. В то время, как она пробуждает во мне лишь голод.       Моё желание подстегивает её поцелуй с Деймоном. Пауки. Я узнала об этом с помощью пауков. Они хорошо осведомлены в том, что происходит в самых темных закромах Мистик Фоллс.       Это случилось не так давно. До того, как я исправила сознание Сальваторе. Его оправдать можно по той простой причине, что симпатия к Елене была вызвана моей манипуляцией.       Но её…просто она нашла в нем поддержку, потому что Деймон помогал ей вернуть прежнего Стефана. И в какой-то момент позволила себе лишнего.       Мне это неприятно. Если раньше Елена не нравилась мне из-за того, что как ошпаренная бегала за Стефаном, то теперь моя неприязнь имеет другой характер.       В тот момент, когда она поддержала Стефана, Елена окончательно потеряла и малейший шанс на моё понимание и прощение.       Елена, теперь ты просто теплое тело. Ходячий бифштекс с кровью, притягивающий множество неприятностей.       — Извини за то, что я так поступила, — с сожалением произносит она. — Мне было жаль Деймона, и я не знала о вашем прошлом.       Ей стало невмоготу из-за того, что спокойно позволила посадить Стефану меня на цепь? Больше всего меня интересует последняя часть. Что может быть известно ей обо мне с Деймоном в прошлом? Я перевожу на нее вопросительный взгляд.       — Бонни рассказала, — поясняет она.       Я прокручиваю в голове разговор с Бонни. Я была честна и это предназначалось только для нее, потому что лимит доверия к другим у меня сильно ниже, чем к ней.       Допустим. Не смертельно. Это можно использовать, как преимущество, если я вдруг решу занять роль жертвы. У меня есть причина для жалости. Но для этой роли я слишком высокопробная актриса.       — Мы все ошибаемся, Елена, я на тебя не злюсь, — размеренным тоном проговариваю я.       Я не злюсь, потому что исчерпала свои эмоции на сегодня. Их было слишком много. Предательство Гилберт на общем фоне настолько мелочно, что я не хочу тратить на это силы. Но ты не надейся, Елена, ком обиды уже засел в моих почках.       — Ты тоже хочешь убить Клауса? — шепотом интересуется она. — Разве он сделал тебе что-то плохое? Стефан рассказывал о том, что он говорил о тебе, как о своём давнем друге.       Как много болтовни. Все кругом так любят болтать. Не удивительно, что у меня так много забот. Я люблю действовать.       — Дружба бывает разная, Елена, и у всех к ней разное отношение, — мягким тоном я ухожу от ее прямого вопроса. — Мы дружили в то время, когда я училась в медицинской школе, не более. Потом я встретила Деймона и полюбила его всем сердцем, — слегка раздраженно завершаю я.       Я никому еще напрямую не заявила о том, что намереваюсь убить Клауса или кого-то из Майклсон. И до сих пор это осталось без внимания.       Ровена, спасибо, благодаря тебе я хорошо усвоила то, как важно относиться к тому, что ты говоришь.       — Я поддерживаю Эстер, вампиры — ошибка, которую необходимо исправить, — я слегка улыбаюсь.       Её это подкупает. Всего на всего хватило расплывчатых формулировок, остальное она додумала сама. Вот, кто не учится на своих ошибках.       Мы выходим в главный зал к гостям, и я обращаюсь к резерву своей терпеливости для того, чтобы перенести этот вечер.       Я должна была появиться тут только после того, как Елена дала своё согласие на участие и связывающий всех Майклсон ритуал был проведен.       Но вместо этого мне пришлось пережить шторм из собственных эмоций и находиться снова здесь с невозмутимым выражением лица.       Господи, если я не заслуживаю твоей любви, то кто заслуживает? Укажи мне в этом зале на того, кто более терпелив, чем я.       В этот момент Ксавье привлекает своё внимание тем, что роняет с подноса бокал. Иззи над этим смеется. Это мне самой поднимает настроение.       Значит, знаки ты посылать можешь, а помочь в трудную минуту нет? Ну и какой от тебя толк, от твоего всемогущества, если единственное, что ты сделал — указал мне на то, что известно и без тебя?       Я люблю внимание, но сейчас предпочитаю держаться в стороне. Так много здесь тех, взаимодействовать с кем мне больше сегодня не хочется, поэтому решаю проигнорировать всех сразу.       Пока официанты старательно разносят для всех гостей бокалы, замечаю, как Эстер выходит на лестницу, ее становится хорошо заметно для всех присутствующих. Но ей приходится постучать по бокалу для того, чтобы все гости обратили на нее внимание.       — Добрый вечер, дамы и господа, официанты разносят шампанское, — с улыбкой оповещает она. — Давайте все поднимем бокалы. Нет ничего приятнее, чем видеть мою семью снова вместе, — тепло продолжает она. — Я хочу поблагодарить всех за то, что пришли в этот удивительный вечер. За вас, — ведьма торжественно поднимает бокал перед собой.       Гости вскидывают к верху бокалы по залу прокатывает хор голосов, что одновременно поддержали ее слова.       Я вижу то, как ведьма ищет в толпе присутствующих своих детей, чтобы убедиться в том, что они выпили шампанское. В этот момент я замечаю то, что Ник держит в руках стакан с бурбоном.       Абзац. План рискует провалиться из-за того, что этот упрямец отказался от бокала шампанского.       Незаметно подхожу к нему, попутно прихватив для него второй бокал.       Замечая моё приближение, он улыбается.       — Такой славный тост, Ник, выпьем? — с улыбкой предлагаю я, протягивая ему бокал.       — Я не променяю бурбон на это розовое игристое недоразумение, — отвечает он с легким презрением. — Я тебе сегодня говорил о том, какая ты красивая? — интересуется он, с блестящими глазами смотря на меня.       Я смеюсь, замечая, что он пьян. Сильно пьян.       — Выпей со мной, — ласково прошу я.       — Только если на брудершафт, пташка, — игриво отвечает гибрид.       Каков хитрец. Ты где столько хитрости нашел? На дне своего стакана?       Я поднимаю голову к верху и замечаю то, что Эстер смотрит прямо на нас. Она хочет лично увидеть то, что все пройдет как задумано.       Мне нужно его убедить. Я протягиваю ему сгиб локтя одной руки и бокал с шампанским в другой.       — Ты же помнишь, что после этого нужно поцеловаться? — заботливо напоминает он мне, слегка склонив голову.       Да, Ник, я об этом помню. И сейчас мне приходится оправдывать свои действия против собственных принципов тем, что Деймон целовался с Еленой. Значит, я тоже могу себе позволить один поцелуй.       — Еще немного и я предложу кому-нибудь другому второй бокал, — предупреждаю я.       Из-за этого Ник тут же отбрасывает сомнения и уточнения и принимает мое предложение. Мы выпиваем на брудершафт, и он с невероятным предвкушением смотрит на меня в этот момент.       Я старательно концентрируюсь на мысли о том, что все это ради дела.       Поцелуи. Что в них такого особенного? Кроули постоянно целовался с кем не попадя, потому что так закрепить сделку было куда проще, чем читать огромный свиток с тексом договора.       — У тебя или у меня? — с довольной улыбкой уточняет он.       Я не могу даже возмутиться, потому что сознательно пошла на это. Но мы точно не пойдем вместе за ручку, как два встречающихся подростка, которым повезло оказаться в паре в игре семь минут в раю.       Мы поднимаемся к нему в комнату и нам удается провернуть это столь аккуратно, что никто не обращает на это внимание. Прямо как два агента на спецзадании.       Ник и моя совесть. Сделка с Дьяволом. Кто из нас Дьявол в этой ситуации сложно точно сказать. Думаю, что мы оба.       Я скольжу взглядом по интерьеру его комнаты. Как будто оказалась тут впервые. Ладно, когда я была тут в первый раз, я была сонная и мне было не до изучения его комнаты.       Спальня сдержана и минималистична. Ничего лишнего. Спальня как спальня. Вот, двуспальная кровать, что встречает одинокого его своими просторами каждую ночь. Ну или не одинокого. Как угодно. Какое мне вообще до того дело?       Ник с легкой улыбкой наблюдает за мной. Я решаю просто быстро поцеловать его. Не было никаких уточнений о том, сколько это должно длится и что это нам должно понравится.       — Не улыбайся так, мы здесь только потому, что я так захотела, — напоминаю я, заметив его довольное выражение лица.       Он в ответ улыбается еще сильнее.       — Конечно, — соглашается он. — Именно поэтому я и улыбаюсь.       Я шумно выдыхаю, пытаясь сдержать свое недовольство и подхожу ближе к нему.       Он тянется ко мне навстречу и наши губы встречаются в нежном поцелуе.       Чувствую сладковатый привкус карамели, миндаля, марципана и дуба. Ник сам на вкус стал как бурбон.       Держу руки статично на его плечах, он обнимает меня своими за талию.       Все длится от силы пару секунд, но это достаточно для того, чтобы я поймала себя на том, что едва не повела руками, чтобы провести ими по его шее.       Я прерываю поцелуй, чувствуя, как моё сердце увеличивает темп.       Предатель. Какого черта ты начинаешь биться сильнее? Надеюсь, это просто аритмия. Она возможна у вампиров? Со мной возможно даже невозможное.       Мы застываем в таком положении, потому что я не спешу сбросить с себя его руки. Голубо-зеленые глаза внимательно смотрят на меня, в них заметно любопытство от ожидания того, что будет дальше.       В голове моей стало так спокойно. Бардак просто исчез. Кажется, я захмелела. Но не могу точно сказать, от чего. От его вкуса или запаха.       Чтобы это ни было, мне этого мало. Это все еще один поцелуй. Просто в нем была допущена небольшая пауза.       Я вновь целую его, но у меня получается это так резко, что я сама от себя того не ожидала.       На этот раз мы пылко сплетаемся языками и мне сильнее кружит голову. Ник запускает руку мне в волосы и это сбивает моё дыхание.       Я прижимаюсь к нему сильнее, проводя руками по его шее к затылку.       Чувствую, как он намеревается начать меня раздевать. И отстраняюсь от него, выставляя в качестве свои преграды свои руки.       Но сейчас он не выпускает меня.       — Убеди меня остановиться, — твердо просит он, просовывая руку в разрез на моём платье. — Иначе я войду в тебя, просто задрав подол твоего платья. — для убедительности он просовывает края пальцев под мои трусики.       Я убеждена в том, что я окажусь без белья в три счета. А в голове из причин, почему мне нужно его остановить только то, что это будет уже не поцелуй.       Так далеко я не зайду. Чтобы выкрутиться, мне приходится пойти на хитрость. Кто-то ожидал от меня другого? Не стоило.       Я его усыпляю с помощью заклинания. Эффективно и быстро.       И вот он спящий уже не так соблазнителен, чтобы тревожить меня собой. И моё белье на мне. Сплошные плюсы.       Мне приходится заглянуть в ванную, чтобы избавиться от эффекта зацелованных губ и остатков помады, что нам не удалось съесть.       Приведя себя в порядок, я возвращаюсь на первый этаж, чтобы обнаружить то, что основная масса гостей уже разошлась.       Демонстративно выхожу на улицу, чтобы отвести от себя подозрения о какой-либо связи с Эстер.       Едва я переступаю порог дома я вижу то, как со второго этажа летит вниз чье-то тело. Это Кол.       Сразу за ним со второго этажа таким же образом появляется Деймон. Сальваторе бьёт лежачего Майклсон в лицо.       Как подло, Деймон, никогда не слышал о том, что лежачих не бьют? Он точно умом тронулся. Но я не спешу его останавливать, потому что сама с удовольствием вмазала бы Колу.       Позади меня открывается дверь и из-за нее на стычку выбегают Майклсон. А за ними Стефан.       Деймон поднимает взгляд на собравшихся.       — Деймон, ты спятил? — встревоженно интересуется у него Стефан.       — Немного, — небрежно отвечает он. Затем Деймон смотрит прямо на меня. — У меня и в мыслях не было нарываться на проблемы, — сердито язвит он и разворачиваясь к нам спиной, уходит в неизвестном направлении.       Мы встречаемся взглядом со Стефаном. Выражение его лица уже не такое злобное при виде меня. Не знаю, чем это обосновано, да и не горю желанием узнавать.       Поворачиваю голову слегка в сторону и натыкаюсь на взгляд Элайджи. У него есть информация, которая мне нужна. Но он не согласится поделиться ей просто так, потому что уже пытался договориться со мной о вмешательстве в своё подсознание.       Мне нужно разобраться в том, что он мне сказал. Если его слова правдивы, я всю свою жизнь жила в заблуждении. И если это так, я хочу прозреть. Я хочу знать правду. А после, я уже решу, что с ней делать.       Я надеюсь, что защита их жизней будет достаточно весомым аргументом за то, чтобы он начал мне доверять и согласился помочь разобраться в чертовщине, что я называю своей жизнью.       Смотрю на Ребекку. Меня мать запугивала тем, что отправит меня в Чистилище, а она могла там быть. Мало того, что она оказалась там, Ребекка вернулась. И была в добром здравии. Так много предстоит еще узнать.       Но не сегодня. Я так страшно вымотана, что новые эмоциональные потрясения не потяну.       Спускаюсь с крыльца и бреду прочь. В голове прикидываю примерное время, что нужно выждать, прежде чем я вернусь к Эстер.       Я устраиваюсь на одинокой лавочке, чтобы в раздумьях убить время ожидания. Я измучена собственными мыслями, душевными волнениями и сердечными драмами.       Как в одной голове умещается столько мыслей разом? Где та самая грань, после которой наступает перегруз? Когда случится тот момент, когда мой разум перестанет воспринимать поступающую в него информацию по той простой причине, что он будет занят хранением прежней?       Сейчас я стараюсь сконцентрироваться на плане, в котором участвую с Эстер. И держу в голове то, что у меня наконец есть все ингредиенты для святого масла.       Аластар получит по заслугам. И это, наверное, единственная жестокая мысль, которой я могу искренне порадоваться без последующего сожаления и разрушительного чувства вины.       Мне жаль Майклсон. Даже Кола. Несмотря на то, что он причинил мне боль своим длинным языком.       Майкл и Эстер жестокие и садистичные родители. Мне кажется, что не будь Ребекка, Элайджа и Ник на стороне Кроули, я бы все равно помогала им просто из-за нашей схожести.       Я не могу сохранять твердость, сталкиваясь с родительской жестокостью.       Я любила людей и научилась хорошо в них разбираюсь, могу догадаться о скрытых мотивах и желаниях. Мне легко представлять себя на месте других, я могу почувствовать чужую боль.       Мне по-прежнему нравится помогать. Но уже не столь альтруистично, как раньше. Мою помощь теперь нужно заслужить.       Так я пытаюсь найти баланс между тем, кем я была раньше и тем, кем стала сейчас.       Мои размышления сейчас о выборе — того, с чем я предпочту иметь дело, протянуть руку помощи против того, о чем забуду и больше никогда не вспомню.       Я прекрасно осведомлена о том, что у каждого есть шрамы, у каждого по-своему тяжелая история, но я не стремлюсь больше залечить эти раны и спасти всех раненных птиц в мире.       Я помогаю из-за глубинного подсознательного желания быть нужной. У меня было достаточно времени для рефлексии, поэтому я могу отдавать себе в этом полный отчет.       На сознательном уровне я понимаю, что просто могу помочь и то состояние, в котором оказывается тот, кому помощь была оказана, частично передается мне.       Мне нравится это облегчение, наступающее после отступления недуга, счастливая улыбка и слезы радости.       Но больше всего я научилась ценить благодарность. Слова благодарности имеют такую же силу, как и какое-нибудь мощное заклинание.       Тем, кто не будет благодарен в ответ на проявленную мной доброту, придется довольствоваться моим безучастием. И это тоже будет выбор. Выбор, который я предпочту не делать.       Попробуйте использовать меня в своих целях, попытайте удачу в том, чтобы воспринять мою помощь, как что-то должное, я буду стоять в нескольких дюймах в тот момент, когда вы будете тонуть и ничего внутри меня не екнет, чтобы хоть пальцем пошевелить для вашего спасения.       Я чрезвычайно благодарна Майклсон за брата. Это очень многое для меня значит. Я не пойду против них, как бы сильно не старалась сделать вид, что занята именно этим.       И это чертовски сложно. Оказаться меж двух огней. Частично моя компания в Мистик Фоллс, вынашивающая план их убийства и Майклсон, ничего не подозревающие об этом.       Я очень надеюсь на то, что они ни о чем не узнают до того, пока все не разрешится. Потому что они могут вмешаться и все испортить. Это лишнее.       Я постараюсь для их защиты, стану невидимым оберегом, оплетая их запястья. Я им помогу.       Существует синдром отложенной жизни. У меня же синдром отложенных мыслей. Я думаю: «разберусь с этим позже» и представляю корзинку, куда складываю такие мысли.       Разберусь позже с пророчеством Лафлин, чтобы оно не значило, если оно обо мне, я должна это знать.       Стоит мне об этом всерьез задуматься, меня прошибает холодный пот. Что, если пророчество в самом деле обо мне?       Первые строчки о чудовище, рожденным под дурным знамением. Я родилась в ураган. Они могут быть обо мне. И это страшно. Я не хочу быть героем пророчества, особенно от ведьм Болейн, потому что о хороших вещах обычно не предсказывают.       Я предпочитаю не тормошить эти мысли. Они заставляют меня всерьез тревожиться. Если честно, я не хочу иметь с этим никаких дел, но все же это важно и должно быть разрешено.       Просто не сейчас. И без пророчества невообразимо тяжело. И без него есть о чем переживать.       Разберусь позже с тем, что связывало Майклсон и Кроули. Слова Элайджи так сильно меня шокировали, что я потеряла сознание, они буквально отпечатались на подкорке моего мозга. Настолько сильным было их влияние.       Я не могу остановить колесницу своих мыслей. Если мать не смогла справиться с братом, то кто смог? Люцифер?       Я в замешательстве. Почему Ад хранит воспоминания о том, как Ровена плела интриги против Кроули и тот момент, когда Кастиэль явился и сжег останки брата?       Он буквально сгорел на моих глазах. Это должно было его убить. И я долго верила в то, что его и впрямь это убило.       Пока Элайджа не сказал мне о том, что брат был с Кастиэлем в сговоре.       Что не так с Адом? Или со мной? Вдруг это все очередные манипуляции Ровены? Что если она все же что-то сделала с моим разумом? Но для чего? Зачем ей подстраивать все так, чтобы она выглядела в моих глазах хуже, чем есть на самом деле?       Тайны вперемешку с ложью. Я не могу отделаться от мысли, что я где-то просчиталась. Что-то проскользнуло мимо моего внимания и мне важно было понять, что именно.       В какой момент я оказалась в неизведанной тьме и считала её светом своего знания?       Разберусь позже с братом Иззи. Она охотилась на Кроули и у меня есть основания с ней осторожничать. Но у нее был брат, из-за которого она могла мстить Майклсон.       Еще одна история, что нужно узнать для полноты картины и верных выводов.       Мои отношения с Деймоном. Все слишком запутано. Разумеется, мы не бросились друг другу в объятия после того, как я вернула ему способность распоряжаться своими решениями самостоятельно.       Он хотел узнать, намерена ли я продолжить его уничтожение. Нет, он заплатил свою цену сполна, я больше не хочу его мучить. И больше всего мне больше не хочется жить в ненависти.       Деймон повел себя как придурок специально, чтобы меня позлить. Мне это не нравится. Но это был его выбор и черт его знает, к чему это приведет.       Между нами ров из недосказанности и у меня есть стремление его преодолеть. Я могу рассказать ему о брате, о его связи с Майклсон, объяснить почему я не допущу того, чтобы кто-то причинил им зло.       Но я не буду той, кто будет стучать в закрытые ворота. Я пройду ровно половину пути для того, чтобы наладить наши отношения, но, если он в ответ не пройдет половину своего пути мне на встречу, я оставлю эту затею.       Никакой слепой жертвенности. Я не буду спасательным кругом для того, кому этого не нужно.       А еще Ник. Не побоюсь этого слова бесподобный. Он слишком хорош в том, чтобы считывать между строк. Ему чертовски хорошо удается ловить меня на крохотных деталях, что для других остаются незаметными.       Он играет нечестно. По своим правилам на моё поле. Я не могу это игнорировать.       Состязание, что он затеял можно охарактеризовать, как «вставлять палки в колеса». Ник порой незаметно, порой слишком очевидно влияет на то, что я собираюсь сделать так, чтобы это ему нравилось.       Он не состязается против меня, это не похоже на то, что Ник пытается преодолеть мои убеждения и склонить меня к тому, что я он мне нравится. Он просто убежден в этом и будто пытается подтолкнуть меня к тому, чтобы в это поверила и я. Не могу даже до конца осознать то хитрое сплетение, в которое он меня заманивает.       Такая ювелирная работа, что любой ценитель позавидует. Он не бегает за мной, а просто все время встречается у меня на пути. Я не знаю, как подобрать точную формулировку происходящему.       Я стараюсь держаться подальше от его настойчивого наступления, потому что опасаюсь того, что он незаметно затянет меня в жизнь, которой я стараюсь избежать.       Не то, чтобы я была флюгером, что поворачивает в сторону малейшего колебания ветра, нет, у меня есть характер и довольно жестокий.       Но черт возьми его наглые прямые заявления о своих чувствах, то, с какой легкостью он открывает мне их. Его способность развеселить меня в тяжелые моменты… Его поцелуй, в момент которого я осознала, что в них такого особенного.       Важно то, с кем целуешься и какие чувства это вызывает. И вот в момент этого поцелуя я поняла, что он волнует меня сильнее, чем мне казалось. Даже, может быть, сильнее, чем мне хотелось.       И эта всепоглощающая страсть, частью которой меня очень тянет быть…я на это не пойду.       Потому что в таком раскладе я мотылек, что рискует сгореть в лучах испепеляющего огня.       Так же у меня в мыслях есть коробка с названием: «возможно когда-нибудь» в ней мои мысли о моей родословной.       Я почти не знакома со своей бабушкой Константой, я даже её не видела, не знаю, как она выглядит. Глядя на Ровену, я догадываюсь о том, что стоит мне узнать о бабушке, это будет сплошное разочарование.       Она была связана с Люцифером, и я не хочу знать, какого рода дела их связывали. У любознательности есть свои пределы, мои заканчиваются на моей матери.       Все, что было до, я не хочу знать. С меня достаточно.       Кроули её убил и этого достаточно. Возможно, когда-нибудь я решу узнать что-то еще, но не в ближайшем будущем.       Когда мы были в Париже, Ник увидел на моём плече родимое пятно в форме полумесяца. Он сказал, что уже видел его у членов стаи оборотней, процветающих как-то в Луизиане.       Прежде у меня не было родимого пятна до того момента, пока Ник не разрушил проклятье. Полагаю, что магия, сдерживающая мою волчью сущность так же была связана с маскирующими чарами, скрывающие мою принадлежность к клану оборотней. Мне пришлось вновь зачаровать родимое пятно, чтобы оно не мозолило глаза.       Напоминая о том, что где-то в мире у меня есть еще родственники, потому что это известие меня не сильно радует.       Я не рвусь узнать о них больше, потому что вся моя семья — ходячее проклятье. Хорошего понемногу, особенно общения с родственниками.       Что меня действительно волнует так это то, что матушка забеременела от оборотня, родила меня и помыкала тем, что я превращусь в адскую смесь, которую Земля еще не видела.       Она, наверное, тоже пыталась исправить свою ошибку, когда связала меня заклинанием с лунным камнем, ограничивающим мою волчью сущность. И я этого не понимаю.       Почему просто было от меня не избавиться сразу? Она же чертовски умная ведьма, наверняка узнала о том, от кого вынашивает ребенка. Если я была ей противна, почему нельзя было что-то сделать с этим сразу?       Я запрокидываю голову на спинку лавочки и делаю глубокий вдох. В мой организм поступает кислород и помогает моему бедному сердцу нести кровь, обогащенную им по всему организму. В том числе до моего мозга, вечно занятого тяжелыми мыслями.       Какая длинная ночь. Я за нее словно успела прожить целую жизнь. Но это всего один день. Завтра будет новый. И я очень надеюсь на то, что он будет легче, чем сегодняшний.       Как там было? Не проси у Господа легкой жизни, проси твердых плеч, чтобы вынести все, что уготовано тебе судьбой?       В таком случае — мои плечи это две скалы. И я лишь надеюсь, что дальше меня не ждет разрушение горной породы. Потому что тогда всё же придется начать просить себе ноши полегче.       Я делаю еще один вдох, чтобы найти в себе силы на последний заход. Меня ждет Эстер, и я думаю, что прошло достаточно времени для того, чтобы к ней присоединиться.       Ведьма находится в кабинете с Финном. Я успеваю как раз к тому моменту, как она наносит на бумагу имена всех детей.       Их пугает моё внезапное появление.       — Прошу меня извинить за небольшую задержку, — с легкой улыбкой проговариваю я. — Мне жаль, что Сальваторе испортил ваш вечер, — с сочувствием добавляю я.       Эстер выглядит задумчиво.       — Ребекка и Кол тоже хороши, — в спокойном тоне я замечаю её недовольство. — Благодаря тебе наш план не потерпел крах, — в карих глазах благодарность при взгляде на меня.       Я слегка киваю в знак соглашения.       — Мама, ты поступаешь правильно, — поддерживает ведьму Финн.       — Ты же понимаешь, что это значит? Это заклинание соединит вас всех вместе, — проговаривает Эстер, застыв взглядом на листке с именами.       Она поднимает на него голову.       — Я понимаю, — уверенно подтверждает Финн. — Когда придет время я буду готов умереть.       — Тогда мы должны закончить ритуал, — подытоживает ведьма и поднимается с места.       Она вкладываю в руку Финна тонкий острый клинок и одним уверенным движением рассекает его ладонь, чтобы его кровь оказалась поверх листка.       Ведьма протягивает мне руку, и мы вместе читаем заклинание. Одновременно с этим мы следим как кровь Финна перемещается по бумаге, настигая каждое имя по очереди.       Кровь оставляет за собой следы и перекрывает собой нанесенные имена. На листке постепенно формируется древесная крона.       Кол. Ребекка. Финн. Элайджа. Ник.       Мы прекращаем читать заклинание и смотрим на получившийся результат.       — Ритуал завершен, — объявляет Эстер. — Вы связаны, — ведьма обращается к Финну.       Лист бумаги воспламеняется. И ведьма с удивлением изучает это явлением. Мне тоже приходится изображать удивление.       Что это? Так любопытно. Нет, что вы это вовсе не моё вмешательство, делающее это заклинание не прочным. Нет, Эстер, я ничего не сделала для того, чтобы его легко можно было разрушить.       Я удивляюсь тому, что это сработало. Я повела себя очень дерзко — решила, что у Эстер было не так много в жизни ситуаций, чтобы обращаться к этому заклинанию, от этого ей должно было плохо знакомо то, какие у него должны быть последствия.       И это сработало. Наглость второе счастье. Может, поэтому хорошие девочки получают то, что заслуживают, а плохие — что захотят. Мы не боимся рисковать.       Я наконец отправляюсь домой. Меня сильно клонило в сон от усталости, но из-за того, что у меня появилось время, чтобы расслабиться, беспокойные мысли решили, что пришел их звездный час.       Мне пришлось прибегнуть к помощи снотворного.

***

      Сразу по пробуждению я собираю в кухне все необходимые ингредиенты для святого масла.       Стол занимает внушительная куча из сорока видов трав. Необходимо сделать с ними отвар. Варить который придется в течение нескольких часов. Вместе с тем мне придется читать вслух библию.       А это значит, никаких демонов в доме. Им этот процесс не понравится.       Я думаю о том, стоит ли мне начать сейчас или лучше заняться его приготовлением завтра.       У меня есть свободный день до вечера, пока не нужно будет вмешаться в план Эстер.       И до этого особо дел у меня нет.       — Мне уже нужно составить маршрут для продолжительной прогулки? — с улыбкой интересуется Ксавье. — Или есть ещё немного свободного времени, чтобы посплетничать? — интригующе продолжает он.       Любопытство не порок — решаю я, устраиваясь на стуле напротив него.       — Я вся во внимании, — с улыбкой отвечаю я.       В этот момент на кухне появляется Иззи. У нее одна цель — обратить на себя внимание.       Это очевидно. Демонам не нужна еда для жизни. Приготовление святого масла её особо не заботит. Но она появляется тут, чтобы взять из холодильника банку газировки.       На самом деле это ей нужно, чтобы пройти мимо Ксавье в одной футболке, едва прикрывающей её попу.       Ну, или она пытается завлечь меня. Но Ксавье больше заинтересован в ее появление.       Мы затихаем на время ее появления и я наблюдаю за их загадочными переглядываниями, а потом перевожу взгляд на стол, рассматривая травы, чтобы справиться со скукой до того момента, пока она не уйдет.       Наконец бесстыдница покидает кухню. Я замечаю на лице демона появление легкой улыбки, что он пытается скрыть, делая глоток кофе.       — Вы переспали? — спокойным тоном уточняю я.       Из-за этого он удивляется и кофе ему попадает не в то горло. Значит да, я все верно поняла.       Я неволей улыбаюсь и слегка хлопаю его по спине.       — Будет некрасиво с твоей стороны, если ты умрешь сразу после ночи с ней, выжди хоть пару дней для приличия, — отшучиваюсь я.       Ему слегка неловко, но это быстро проходит, потому что он знает, что это было неизбежно. Я бы в любом случае об этом узнала, не сдай они себя столь очевидным поведением, я бы нашла для этого другие причины.       — Ей просто захотелось проверить мое кровообращение, — со смешком парирует Ксавье.       — Очень мило, — поддеваю демона я. — Вы хоть предохранялись? — беззлобно интересуюсь я.       Он согласно кивает с важным видом.       — При мне был клинок.       Я не смогу сдержать смех. Считаю, что это лучшее начало дня. У меня хорошее настроение.       Ксавье рассказывает мне о брате Иззи. Его звали Алек, и они были очень близки. Оба выросли в семье охотников и, как обычно это бывает, продолжили семейное дело.       Кроули извратил душу Иззи, чтобы наказать её за попытки покушения на его жизнь. Ник обратил Алека в вампира по той же причине.       А потом Алек умер и Иззи была озабочена его возвращение. Она злилась на Майклсон, потому что из-за них не знала, в каком потустороннем мире его искать.       Иззи обратилась за помощью к Кроули, но он так и не успел ей помочь, потому что был занят борьбой с Дьяволом.       Сейчас она научилась жить дальше без брата. И мне стало понятно, почему она забросила охоту — в какой-то момент Иззи потеряла всякую надежду и перестала бороться. Это трагично.       Ее сущность значительно облегчает ей существование. Отсутствие души не позволяет чувствовать постоянную ноющую боль от потери своего родного человека.       Я задумываюсь о потусторонних мирах и о её брате. Если вернуть кого-то к жизни было бы так же просто, как собрать ингредиенты для святого масла, наша жизнь была бы гораздо счастливее. Но, к сожалению, процесс возвращения кого-то к жизни имеет повышенную сложность. У тебя нет никаких подсказок и инструкций, указывающих, как тебе следует поступить.       Но я-то не сдаюсь. И в этом огромное преимущество. Я верю в то, что и на мою улицу придет праздник. Кроули вернется.       У Ровены не вышло, но я не она. Мать все же сложила руки, хотя заверяла Элайджу в другом. Я так не поступлю.       Решаю приступить к приготовлению святого масла. Иззи и Ксавье приходится покинуть дом, чтобы их не вывернуло наизнанку при процессе моего зельеваренья.       Ставлю на плиту большую кастрюлю и начинаю варить в ней зелье. От чтения библии и постоянного подмешивания меня саму тошнит уже во второй час, но я не сдаюсь, потому что впереди еще четыре часа.       Не сказала бы, что это очень расслабляющее занятие. Скорее, наоборот, очень напрягающее. Я не могу нормально думать во время того, когда мне приходится зачитывать это фантастичное чтиво и руки мои заняты.       Ветхий Завет. Новый Завет. Бытие. От Матфея. Исход. От Марка. Левит. От Луки. И дальше по списку.       В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова. Вот имена сынов Израилевых, которые вошли в Египет с Иаковом, вошли каждый с домом своим: Рувим, Симеон, Левий и Иуда.       Все в голове моей уже смешалось и превратилось в кашу. Вот до чего доводит религия! Люди теряют возможность нормально соображать и превращаются в легко внушаемых последователей.       «Пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Только никаких священных текстов. Пусть Дьявол заберет мою душу!».       Сто долларов на то, что так и было.       Долбанное святое масло. Чтобы я еще раз решила его приготовить. Никогда!       Когда наконец проходит заветные шесть часов я отбрасываю библию в сторону, точно обожглась ей. За окном солнце уже стремится к горизонту.       Я устало тру лицо и смотрю на получившееся варево. Выглядит ничего для того, что было получено путем моих страданий.       Остынет и его можно будет использовать для нанесения на пули. Меня эта мысль радует.       Я поднимаюсь в комнату и ненароком обращаю внимание на свой внешний вид в зеркале. Я выгляжу по меньшей мере, как городская сумасшедшая. Все волосы растрепаны, лежат как попало. На лице следы усталости от бесконечного повторения одного и того же. Если бы сейчас кто-то крикнул мне: «ведьма», это можно было бы счесть за оскорбление.       Мне определенно нужен душ. И последний пакетик крови.       Но мне даже душ не удается принять нормально. Стоило мне намылить голову, я почувствовала всем телом заклинание призыва.       Оно буквально ощущается, как притяжение в то место, где использовали это заклинание. И сейчас это Мистик Гриль.       Такой призыв себе может позволить только Ник. Я не спешу к нему явиться, потому что: А — я голая в душе и не появлюсь при нем в таком виде и Б — это похоже на очередное развлечение.       Но все же, интерес берет вверх. Наспех смыв с себя остатки шампуня. Я одеваюсь и решаю ответить на его призыв.       Но я проявляю осторожность — не могу же я вырасти из-под земли в центре Мистик Гриль. Зато в его уборной вполне себе могу.       Выхожу в главный зал. Убиваю с лица мокрые пряди и вместе с тем ищу взглядом Ника.       Замечаю его возле бара с Колом и иду прямиком к нему, чтобы узнать, чего он хочет на этот раз.       Ник шире улыбается при виде меня. Я отмахиваюсь от воспоминаний о вчерашней ночи.       — Я помню её, она была у нас, — комментирует моё приближение Кол. — Весьма аппетитная штучка, — поганец похотливо улыбается, проговаривая это.       — Еще слово и я вырву твою печень, — сквозь зубы грозит ему Ник.       И в этот момент улыбаюсь я.       — А вот и лиса, — со смешком объявляет моё появление Ник, когда расстояние между нам значительно сокращается.       Я слегка приседаю в реверансе в качестве приветствия. Лиса звучит приятнее плутовки. К тому же, мне вполне подходит.       Моё действие у них обоих вызывает улыбку.       — Присоединишься к нам? — вальяжно предлагает Ник, рассматривая мои мокрые волосы.       — Нет, бурбон на меня плохо влияет, — с ухмылкой отвечаю я.       В голубо-зеленых глазах гибрида пробегают озорные огоньки. А улыбка становится такой самодовольной.       Ник тянется во внутренний карман куртки и достает из него стило. Я улыбаюсь, но теперь беззлобно.       Он протягивает его мне, и я берусь за второй конец, чтобы его забрать. Ник продолжает удерживать стило, и я очень надеюсь, что он не решил поиграть в игру с перетягиванием. У нас был уговор.       Я поднимаю на него взгляд.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — серьезным тоном проговаривает он, а затем опускает его, позволяя оказаться в моей руке.       — Время от времени, — небрежно отвечаю я, рассматривая инструмент в руках.       Даже с предметами внешность обманчива. Эта небольшая магическая палочка способна свести с ума, если оставить ей руны не на том теле.       — Если нужен будет помощь, ты знаешь к кому обратиться, — мягким тоном напоминает гибрид.       Я слегка киваю, убирая стило в карман своей куртки. Бросаю взгляд на настенные часы. До полнолуния остается два с половиной часа. Сегодня полная луна ожидается в 21:37.       Я чувствую прилив сил, что увеличивается с каждым часом, приближающим полную луну. Благодаря примеси крови вампира у меня есть возможность остаться в своём теле без вынужденного обращения в волка.       И это так любопытно с исследовательской стороны. То, как кровь вампира на всех уровнях изменяет наше тело, влияет на выработку гормонов, на аппетит, на усиленное деление клеток — без него не была бы возможна быстрая регенерация повреждений. Им доступно бессмертие из-за того, что организм не стареет. Он остается в том же состоянии, в котором человек был обращен. И время теряет над ним всякую власть.       Ген оборотня так же встроен в структуру нашего ДНК, но он становится активным под действием полной луны. Он берет вверх над мозгом и влияет на его структуру так, чтобы тело начало перестройку, обращаясь в оборотня. Кровь оборотней тоже имеет целительные свойства, но регенерация у них не такая быстрая, как у вампиров.       У ведьм кровь наполнена магией, вместе с ней и каждая клеточка тела пропитывается ей. Но никаких внешних и внутренних метаморфоз сам факт обладания магией не оказывает. Поэтому ведьмы смертны — тело не утрачивает способность стареть. Если ведьма достаточна сильна, она может продлевать свою жизнь с помощью магии, так может продолжаться несколько столетий, пока в итоге, не придет время отдать должное природе и проститься с этим миром.       Демоны что-то из ряда вон выходящее. Бессмертие и неуязвимость обеспечивается тем, что по сути, демон — это человеческий дух, изувеченный и искалеченный терзаниями и мукой. В долгих пытках он теряет свою человечность, но может со временем ее вернуть, если сохранились воспоминания о смертной жизни.       Или занимая тело живого человека. Душа в человеческом теле оказывает своё влияние на демона внутри. Так же человечность можно вернуть в ходе ритуала исцеления. Человечность возвращается и дух вновь получает доступ к чувствам.       Близкое общение с демонами приучает к тому, что внешность — не главное. Демон может занять любой сосуд живого существа — живого или мертвого. И не важно, насколько красивым будет человек или как много пар ног будет у животного, тело которого будет использовано демоном.       У демонов нет души, так же, как и у ангелов. И что тогда в сухом остатке представляет собой сущность демона? Густое чёрное облако тёмной энергии, вызывающее электромагнитные помехи и оставляющее после себя серу. Вот это я называю своим близким другом. Густое красное облако темной энергии — мой брат, по которому я так сильно скучаю.       Может, кому-то и впрямь сложно уложить в голове факт существование демонов. Мало кто поверить в возможность наличия чувств в сущности без души. Ведь душа является источником мыслей существа, его чувств, эмоций и воспоминаний. Души являются мощнейшим источником энергии. В то время, как демоны вынуждены занимать чужую оболочку для существования. Но искалеченный дух тоже способен любить! Так же, как и небьющееся сердце.       Это что-то невообразимое. Я люблю погружаться в такие мысли и задаваться самыми разными вопросами. Размышления порой приводят к удивительным открытиям.       Ксавье делился со мной тем, что пока его оболочка, Джек была жива чувства были сильнее выражены под действием души. Но он сам стал более человечным, поэтому вернулся ко мне после принудительного изгнания.       Теперь тело с геном оборотня больше не станет для него помехой. Ему не придется в полнолуние обращаться. Он рад, что ему не нужно переживать эти муки. Это тот случай, когда можно поблагодарить за убийство.       Я завела эти размышления по той простой причине, потому что задумалась над тем, как вампирская кровь сдерживает волчью сущность. С чем не справится ни ведьмовская кровь, ни демоническая сущность. Мне просто нужно время, чтобы настроить себя на ежемесячное обращение. А его у меня не так много.       Энергия небесного тела будет использована сегодня в ритуале. Уже через два с половиной часа. Тут уже ситуация из разряда «у меня не было выбора, пришлось привыкнуть».       — Спасибо, — тепло благодарю я Ника.       Мне нужно отправиться к Эстер. Она ждет моей подставы. Ой, я имела ввиду подстраховки на тот случай, если что-то пойдет не так. А что-то пойдет не так, я об этом позабочусь.       Едва я успеваю сделать шаг в противоположную от них сторону, мое внимание привлекает Кол.       — Ты забавная, точно не хочешь остаться? — лукаво интересуется он.       Я хочу ударить его с размаха. Но вместо этого я улыбаюсь.       — Хочешь обсудить мою матушку? — дружелюбно интересуюсь я. — Давай, — я слегка наклоняю голову в бок, шире улыбаясь.       Ник хмурится, потому что раскусывает моё притворство.       — Я с удовольствием узнала бы о других свойствах твоего языка, помимо словоблудия, — продолжаю я тем же дружелюбно-язвительным тоном. А затем резко убираю с лица притворную улыбку. — Например, каков он на вкус, — вместе с этим я демонстрирую ему светящиеся глаза оборотня.       От неожиданности Кол отматывается назад и врезается спиной в барную стойку. На его лице удивление вперемешку с легким испугом. Он переводит взгляд на Ника, надеясь увидеть в нём поддержку. Но вместо этого натыкается на его хмурое выражение лица.       Кол выставляет перед собой руки для защиты и делает небольшой шаг назад.       — Я пытался быть дружелюбным, — с долей тревоги в голосе быстро оправдывается он. Вампир переводит на меня взгляд. — Ровена правда была со мной очень дружелюбна и любезна, я не знал обо всей этой истории с её сыном, — тон его голоса слегка взвинчен, но звучит искренне.       Это позволяет по-другому взглянуть на его слова на балу. Он неосознанно прошелся по моему больному месту. Кол хотел, как лучше, а вышло всё через зад. Это всё меняет. Мне больше не хочется, чтобы он получил по морде. Пока что.       — Может, если бы мои братья были так любезны поделиться со мной происходящим в их жизнях, я бы не чувствовал себя сейчас, как кретин, — язвит Кол, с упреком глядя на Ника.       Он уходит сердитым в другую часть бара. Голубо-зеленые глаза гибрида с недовольством провожают его спину.       — А может, в чем-то он и прав, — задумчиво протягиваю я на что в ответ Ник смотрит на меня внимательным взглядом.       Я разворачиваюсь и плетусь к выходу. Он идет следом и это слегка затрудняет мне возможность переместиться сразу же на выходе из Мистик гриль.       — Теперь мне нужна новая компания, твоя мне подходит, — отшучивается Ник, когда мы выходим на улицу.       — В другой раз. Я немного занята, — с улыбкой предупреждаю я, переходя дорогу.       — Да брось, дай мне шанс, — просит он завлекающим тоном, — Давай поговорим. Прошу тебя, — голос его становится мягче.       В этот момент он с такой надеждой смотрит на меня. Я могу отказать, но не хочу этого. Чуть меньше двух с половиной часов, у меня есть пару свободных минут, чтобы его послушать.       — Хорошо, — просто соглашаюсь я. — Давай поговорим, — я устраиваюсь на скамейке, взглядом приглашая поступить так же.       — Я подумал над твоими словами, Морена, во сне, — с усмешкой добавляет он.       Я усмехаюсь. Он в задумчивости отводит взгляд и у меня есть время обратить внимание на то, какой свежий сегодня воздух. И то, как комфортно мне на самом деле в этот момент.       Я так себя чувствую только с теми, кому доверяю. А ему я доверяю, иначе бы не предоставила свой локон. Его вполне можно использовать в каком-нибудь ритуале против меня. Но я знаю, что Ник так не сделает.       — Не знал, что после нашей разлуки ты станешь той, кто поймет мой сложный характер, — бархатистый голос наконец прерывает тишину. Мы устанавливаем зрительный контакт. И я осознаю, что этот разговор из тех, что называется «по душам». — Помимо этого, тебе во многом удалось меня сильно удивить, — со смешком добавляет Ник.       И это снова меня забавляет. Ему самому нравится то, какой эффект оказывают его слова.       Я думаю о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы он попытался меня соблазнить в прошлом. Я бы поддалась. Без задней мысли. Тогда в моём сердце еще не было такой мороки, как искалеченная любовь к Деймону.       — Ты изменилась. Круче, чем я мог себе представить, — его тон становится слегка отрешенным.       Я внимательно смотрю на него. Мне интересно, куда ведет этот разговор.       — Но это тебя не испортило, — оживленно продолжает Ник. — Значит, не испорчу и я, — из-за довольной улыбки на его щеках выступают ямочки.       Он делился со мной своими переживаниями о том, что мог меня испортить собой. Эту роль взяла на себя моя мать и она меня изменила.       И теперь, надо же, мои травмы так отлично подходят к его. От чего бы не построить на этом своё долго и счастливо?       Потому что с меня достаточно ста пятидесяти лет борьбы. Мы в роли друзей с Ником не можем договориться. Наши отношения будут похожи на постоянное перетягивание каната. Он обладатель волевого характера и я тоже.       Я буду пытаться убедить его в том, что путь жестокости — не лучший вариант, он будет доказывать мне обратное. И через несколько столетий, если к тому времени мы друг сами друга не переубиваем, я устану от постоянных пререканий.       Я соглашусь с ним. И моя дурная репутация станет правдивой. Я легко могу представить себя в горе трупов с нескрываемым наслаждением на лице. Выкошенные города, все жители которых были иссушены до дна, а сам город сгорел дотла.       Все закончится тем, что весь мир выйдет на нас на охоту. Может, этого не потерпят даже Небеса. И конец однозначно будет печальный.       Мои тревоги не о том, какой он плохой и безудержный убийца. А о том, как легко я могу разом потерять то, что было для меня важно.       Я осознаю, что ничего не сказала за этот разговор. Весь мир — театр, а люди в нем — актеры. Мне кажется, что я забыла свою реплику.       Ник резко меняется в лице и подскакивает с места. Я понимаю, что что-то не так. И это что-то выбивающееся из моего плана.       Он хватается за сердце и взгляд его становится тревожным.       — Что случилось? — обеспокоенно интересуюсь я.       — Что ты сделала? — резко спрашивает он.       — Ничего, — твердо отвечаю я. — Ник, уверяю, что к этому, — я указываю на его грудь. — Я не имею никакого отношения. А к тому, в чем я замешана, мне нужно твоё полное доверие и по возможности абсолютное безучастие, — наспех поясняю я.       Это очень плохо. Я перемещаюсь в лес к Эстер. Мне нужно убедиться в том, что она не приступила к делу раньше времени. Ведьма готовится к совершению ритуала. Финн лежит без сознания. Это значит, что проблема вызвана не её действиями и она тоже это осознает.       Эстер просит меня занять ожидающую позицию и мне приходится с ней согласиться. Бонни и Эбби должны быть в месте сожжения ведьм. Нужно лишь дождаться полнолуния и вмешаться в заклинание Эстер.       Финн приходит в себя и через некоторое время рядом с символом из соли на земле появляются Элайджа, Кол и Ник.       Черт. Это снова не вписывается в план. Они прознали о задуманном и намерены этому помешать. Я лишь надеюсь на то, чтобы не случилось никакого форс-мажора.       Пентаграмма из соли на земле становится неприступным барьером для Майклсон. По его периметру пять факелов, усиливающих магию. Моя стихия. Я всегда смогу обратиться к ней в случае чего.       Я слышу их разговор и по-прежнему решаю пока выждать немного.       — Мило, мы торчим тут, пока маменькин сынок осуществляет жертвоприношение. Ты жалок, Финн, — со злобой и презрением выговаривает Кол.       — Помолчи, Кол, у него есть мужество, которое тебе и не снилось, — твердо возражает ему Эстер.       — Чтобы ты о нас не думала, убийство собственных детей — это жестоко, — уверенно проговаривает Элайджа и моё сердце из-за его слов невольно сжимается.       — Я лишь сожалею, что не позволила вам умереть тысячу лет назад, — грубо оповещает Эстер.       Я чувствую нарастающее волнение и стараюсь держать себя в руках.       — Хватит, мне наскучила эта болтовня, — прямо заявляет Ник. — Заканчивай, мама, или я верну тебя в Ад, — грозно предупреждает он.       Не знаю, согласиться ли с ним, потому что для Эстер Ад подходящее место или возразить, потому что в таком случае знакомство с Ровеной будет неизбежным. Две больные матери-ведьмы станут большей проблемой, чем одна.       — Тысячу лет мне приходилось наблюдать за вами. Чувствовать боль каждой жертвы. Страдать, пока вы проливали кровь, — с горечью в голосе рассказывает ведьма. — Даже ты, Элайджа, с твоими претензиями на благородство ничем не лучше, — её голос звучит с нескрываемым презрением. — Все вы — сущие проклятья, растянувшиеся на многие столетия. Если вы пришли молить о пощаде, простите, но вы пришли зря.       Меня это выводит из себя. Я решаю приступить к делу. Я хочу, чтобы она заткнулась. Я хочу увидеть её лицо в тот момент, когда до неё дойдет, что она связалась не с той ведьмой.       К моменту, когда я обнародую своё присутствие случается кое-что неожиданное. Это выдает разбушевавшееся пламя факелов.       Эстер падает на колени. Связь, что она черпала с рода Беннет разорвалась. Случился тот самый форс-мажор, и я пытаюсь отгонять от себя мысль о том, что что-то произошло с Бонни. Мне не нужны лишние тревоги. Страх не должен руководить в магии. Моя душа должна быть тверда.       Я похожу сквозь барьер из соли и провожу в воздухе рукой, успокаивая пламя. Эстер с глазами полными надежды смотрит на меня.       Не могу передать словами то, как тяжело мне сохранять невозмутимость на лице в тот момент, когда я слегка поворачиваю голову в бок и вижу на лицах Майклсон удивление вперемешку с тревогой.       До них доходит то, что я пошла против них и была в сговоре с их матерью. Кол и Элайджа меня не знают, они могут на веру принять моё участие здесь, как факт того, что я в самом деле решила пойти против них.       Но Ник меня знает. Поэтому его лицо выглядит больше озадаченным при виде меня, но оттенки беспокойности тоже присутствуют.       Я протягиваю ведьме руку, помогая ей подняться на ноги.       — Я же объяснил тебе, что совсем не то имел ввиду, говоря о твоей матери, — в смятении напоминает Кол. — Не будь злобной стервой, присоединяясь к моей маме, чтобы нас убить, — просит он с надеждой.       — Кол, закрой рот, — грубо указывает ему Ник.       — Ты сказал, что работаешь над тем, чтобы Морена была на нашей стороне, — с беспокойством обращается к нему Элайджа.       — Видимо, я ошибся, — строгим тоном отвечает гибрид.       Ник смотрит на меня. И то, насколько холоден его взгляд прошибает меня насквозь.       Молю тебя, ради всего святого и грешного, не верь тому, что видишь.       — Моровена не могла остаться в стороне, когда узнала о возможности избавить мир от мерзости природы, она согласилась помочь мне исправить свою ошибку, — Эстер слегка улыбается, протягивая ко мне руки.       Мне приходится выдавить из себя улыбку, и я надеюсь на то, что она выглядит правдоподобно. Я беру её за ладони и чувствую то, как она подпитывается моей магией. Я выступаю в роли энергетической батареи для её магического баланса. Ровно так же, как и Финн.       Она читает заклинание. Я закрываю глаза и пытаюсь сконцентрироваться на потоке магии. Одновременно с тем, как она направляет магию в Финна, я незаметно вклиниваюсь в этот поток, чтобы сделать по-своему.       Пламя разгорается сильнее. Мне нужен его жар. Мне нужны отвлекающие факторы, чтобы вмешательство было не таким очевидным.       Я начинаю чувствовать себя иначе. И мне это нравится. Мне нравится, что все идет, как изначально было задумано.       Эстер завершает заклинание. Разрушив магию, создавшую вампиров, у неё появилась возможность убить своих детей.       Не хочу встречаться взглядом ни с кем из Майклсон за барьером, поэтому держу голову в направлении Эстер. Ведьма берет в руки тонкий клинок, которым намерена убить своего ребенка.       — Финн теперь смертный, — она берет его ладонь и наносит на него порез в знак подтверждения. — И его жертва — поступок, что я никогда не забуду.       Я не могу сдержать улыбку, наблюдая за тем, как порез Финна затягивается под действием вампирской крови. Поднимаю взгляд на Ника и замечаю на его лице легкую ухмылку.       То-то же. Никогда во мне не сомневайся.       Эстер прерывается, замечая то, что порез зажил. Ведьма поворачивается ко мне с явным негодованием на лице.       — Вы не осведомлены о связи моей родословной с Адом? Меня вроде как даже Дьяволом за спиной называют. А он, как известно, сотворил ложь, — я не могу сдержать усмешки.       Эстер злится из-за моих слов и резко хватает меня за лицо. И вот теперь клинок в её руке ощущается для меня как угроза, потому что от вампиризма в ходе ритуала избавилась я. И я теперь смертна.       Она наспех проговаривает какое-то заклинание, я не успеваю его разобрать, потому что занята тем, чтобы найти способ защититься. И он находится сам. Я чувствую резкую боль в нижней части лица из-за того, что с него началось моё обращение.       Появление клыков и светящихся волчих глаз её пугает. Эстер одергивает от меня руку. От боли я неволей заставляю факелы сильнее разгореться. Жар пламени разгорается со страшной силой. Я валюсь на землю и теперь плохо воспринимаю происходящее.       Слышу свой собственный крик вперемешку с рычанием. Мне вновь приходится столкнуться с тем, как все мои кости ломаются внутри меня и видит все живое на этом свете. Я этого не хотела.       Но из двух зол: потеря контроля из-за интенсивности эмоций и вынужденным обращением раз в месяц, я выбираю второе.       К тому моменту, как я переживаю пытку обращением и наконец принимаю волчье обличье из Майклсон остается только тот, кому не о чем переживать, потому что мои укусы ему не страшны. Эстер и Финн исчезли сразу после того, как я начала обращаться. Со мной остался только Ник.       Я поднимаю на него голову и встречаюсь с тем самым горделиво-нежным взглядом, что присутствует на его лице в особенные моменты, ценность которых для него, видимо, выше, чем у любых других.       — Именно этот момент я считаю подходящим для того, чтобы внести важно уточнение: я тогда сказал, что ты мне нравишься, — расслабленно напоминает он. — Теперь я убедился в том, что люблю тебя. И я никому не позволю считать себя своей, кроме себя самого, Морена, — твердо заверяет он.       Я чувствую, как моя шерсть становится дыбом. Его непоколебимость меня настораживает, потому что я знаю, что его, так же, как и меня, не остановят никакие запреты. Они лишь будут подогревать интерес.       Я точно сделаю для тебя отворотное зелье, Ник.       После того, как воздействие полной луны становится не таким сильным, я возвращаюсь в привычное для себя состояние. Ник сопровождает меня до дома.       На его вопрос о том, почему я скрыла замысел его матери, мне нечего ответить, кроме того, что я не знаю, как правильно заводить разговоры о том, что ничего не вечно, кроме материнской жестокости. На смену тяжелого молчания приходит разгоряченный спор.       Мы спорим о верности моего решения. Ему не нравится то, что я добровольно отказалась от вампиризма, но он благодарен за моё вмешательство. Его беспокоит то, что я утратила бессмертие и неуязвимость.       Это он еще не знает о том, сколько опасностей в моей жизни. Если бы ему было известно о том, что на меня неоднократно нападали, пытаясь лишить меня жизни, у него появился бы весомый аргумент для того, чтобы я вновь обрела бессмертие.       Я разделяю эту тревогу, поэтому моя уязвимость отправляется в корзинку «я подумаю об этом позже».       Но зато теперь я знаю, что не поддамся его влиянию и внушению. Мне больше не нужна будет кровь для выживания. И самое главное — у меня будет больше контроля над тем, что я чувствую.       — Придется привязать тебя к себе и никогда больше от тебя не отходить, — самодовольно оповещает меня он, когда мы подходим к двери моего дома.       — Изыди, одержимый, я сама могу о себе позаботиться, — с долей тревоги отшучиваюсь я.       Мы застываем на пороге дома, и я не хочу провоцировать ситуацию из дурацких романтических фильмов.       — Ты можешь войти, потому что так или иначе найдешь способ, как это сделать. А я не хочу, чтобы ты разнес мне дом, — с упреком предупреждаю его я.       — Я говорил, что больше всего мне нравится твоя сообразительность? — игриво интересуется он.       — Проходи и задержись настолько, насколько сможешь, мне нужно немного времени, чтобы найти рецепт отворотного зелья, — поддеваю его я, проходя внутрь.       — Боюсь, что это тебе не поможет, пташка, ты же меня не привораживала, — уверенным тоном возражает он, устраиваясь на барном стуле моего стола.       Я включаю чайник и поворачиваюсь к нему, опираясь руками на стол.       — Ты в этом уверен? — мой тон намеренно заговорщический.       — Ты без слов и дел ярче других, думаешь, потребовалась бы магия, чтобы я тебя заметил? — вальяжно парирует он. Это звучит так знакомо, но я не припомню, чтобы хоть кто-то мне так говорил. — Но я был бы польщен, если бы ты приложила все усилия для того, чтобы меня заинтересовать, — на щеках его проступают ямочки.       Я уже думаю, что стоило позволить ему разнести мой дом вместо того, чтобы приглашать его внутрь.       — Что в итоге сделала Эстер, когда схватила тебя за лицо? — любопытствует он. — Какую-нибудь гадость, вроде ваших любимых ведьмовских проклятий? — в его тоне слышно пренебрежение к ведьмам.       Я с недовольством смотрю на него.       Дорогой, ты часом не ошибся с тем, кому высказываешь своё пренебрежение к ведьмам?       — Скорее всего, прокляла, это не так страшно, когда привыкаешь, да? — язвлю я.       Он в ответ на мой подкол смеется. А когда я разливаю нам чай, он находит в этом моменте причину для того, чтобы подколоть меня.       — «Не пей чай, там, где тебя ненавидят», — передразнивая меня, проговаривает он. — Я тогда заведомо знал, что ты говоришь не о себе.       Я вспоминаю этот момент. Он тогда сразу указал на Маргарет. От недовольства я поджимаю губы, но вместе с тем я улыбаюсь в ответ на подкол.       Возникший в голове образ Маргарет тормошит мою рану, и я решаю умыть лицо холодной водой, чтобы отвлечься от накатившей тоски.       Я отлучаюсь ненадолго в ванную. Опускаю лицо к раковине и погружаю его в ладони с холодной водой.       Когда я поднимаюсь голову обратно, я натыкаюсь в зеркале на образ Маргарет. От неожиданности я отшатываюсь назад. Меня её появление сильно пугает.       Её глаза заполнены черной дымкой. Но я точно знаю, что она смотрит прямо на меня.       — Это твоя вина, — ее голос звучит холодно. — И ты это знаешь.       — Нет, — машинально отвечаю я.       Это заставляет моё сердце в миг увеличить темп. Мне слишком тяжело видеть ее в сущности демона. Я гнала от себя эти мысли прочь. Чувство вины имеет слишком разрушительное воздействие.       Видение Маргарет сменяется образом Иштар. Её шея в человеческом обличии повернута в неестественном положении.       Я замираю на месте и дыхание мое учащается.       — И моя смерть случилась по твоей вине, — грубо проговаривает фамильяр.       Почему они говорят об этом? Это невероятно больно слышать. Я этого не вынесу.       Мое состояние становится настолько мятежным из-за видений, что я не выдерживаю. Мой кулак летит в зеркало прежде, чем я успеваю это осознать.       Его осколки режут мне руку, выпуская мне кровь. И когда я слышу в своей голове тревожную мысль о том, что мне нужно быть осторожнее, становится слишком поздно.       Меня окружают тысяча собственных отражений. Магия работает в этом месте странным образом, она буквально проходит сквозь гладкую поверхность исчезая в никуда.       Я провожу рукой по холодному стеклу и на нем из-за этого остаются следы моих пальцев. Я в ловушке.       Думаю, что это и есть тот прощальный подарок, которым наградила меня Эстер.       Я смотрю в череду бесконечных отражений и пытаюсь придумать способ, что поможет мне выбраться из западни.