Дети Преисподней

Сначала Осман даже не понял, из-за чего конкретно он проснулся, ведь странные ощущения были размазаны по всему его телу тонким слоем подобно маслу на бутерброде. Валялся Лунный Свисток на лежанке в каком-то очень странном положении, словно он припёрся, разделся и тут же грохнулся в отключку, из-за чего одну из своих рук он успешно отдавил о поверхность импровизированной кровати. Через темноту было видно, что то же самое распространялось и на валяющуюся в неожиданной близости к нему Наначи, чье мягкое дыхание он теперь чувствовал на своём обнажённом плече. Тонкое покрывало, которым Искатель обычно пользовался в рейдах, было в странной манере скомкано и валялось на полу рядом с парочкой, еле касаясь их пяток, от достаточно прохладной температуры в комнате его кожа покрылась мурашками. Поправляя своё положение на лежанке, Осман облизнул слегка пересохшие и липкие губы и ощутил на своём языке уже знакомый, но до сих пор в каком-то плане странный привкус. Потом он со слипающимися глазами и сонным взглядом осмотрел своё тело — в этот момент ему было не только достаточно холодно и некомфортно, так ещё и поверх всего этого он ещё и ощутил себя уж очень... Грязным? Однако, стоило в нутре Османа всплыть двум неожиданно сильным, конфликтующим желаниям выпить стакан воды и облегчиться, в его разум внезапно пришла ясность и память о событиях остатков прошлого вечера. На лицо парня стремительно налезла кривая улыбка, которая одновременно выступала в качестве защитной реакции на странное, сюрреалистичное чувство волнительного смущения и как отдушина для радости от той волны тепла, что тут же ударила его куда-то в грудь. Пробило счастьем его аж до такой степени, что очередной огромный кусок памяти, всплывший в его прошлом, неизбежно отошёл на второй план — куда-то на утро. В первую очередь он кинул взгляд на Наначи, и в её спокойном, мирном, и даже каком-то удовлетворённом выражении лица увидел что-то донельзя милое. Особенно в общем контексте произошедшего максимум пару часов назад действа. Одеждой та, естественно, тоже не была обременена, впрочем, из-за шерсти ей спать без покрывала было заметно комфортнее. В обычной ситуации он бы позавидовал ей, по большому счёту в шутку, однако сейчас он был неспособен даже на это — в голове парня, среди размытой смеси положительных эмоций, единственной более-менее цельной была некая... Гордость. Сам процесс как таковой был не самой лучшей частью. Хотя, вообще-то, надо было отдать ему должное — даже таких ощущений парень раньше никогда в жизни не испытывал, и до недавних событий резонно ставил под вопрос, испытает ли вовсе. Спустя долгие годы безнадёжного одиночества, самовнушения незначительности и нежеланности, в первый раз почувствовать донельзя жаркое чувство взаимного влечения и страсти было, за неимением другого слова, захватывающим опытом. Какое-то особенное удовлетворение в те минуты приносила ему именно взаимность происходящего: всё началось так же внезапно, как и оборвалось ранее, и продолжилось подобно странному соревнованию — кто сможет поднять удовольствие ещё на ступеньку и увидеть, как вторая половинка его испытывает со всеми вытекающими реакциями. Осману, естественно, нравилось в этом состязании побеждать, причём, периодически, не без грубой силы. Вполне возможно, это вообще было нормально для таких людей как он. Бездна его знает. По вполне очевидным причинам он никогда толком-то не задумывался о своих преференциях. Хотя теперь у него будет на это и время, и возможность, да и потребность тоже появилась. Перспективы этого факта одновременно и волновали и завораживали парня. Это всё еще не говоря о физических ощущениях. Логично было предположить, что если, как Искатель, так и Пустышка успешно обмякли и не трогали друг друга разве что когда были заняты, в кровати тактильного контакта будет ещё больше, однако подобное положение вещей всё равно застало первого врасплох. В хорошем смысле, естественно. И даже вытекающих из этого процесса последствий было мало. По большому счёту, часть с непосредственным удовольствием от близости была далека от идеала. Сказалось полное отсутствие всякого опыта у них обоих. Впрочем, сыграл свою роль и ряд физических особенностей, в основном, в положительном векторе. Например «чуйка» Силовых Полей, свойственная Наначи, и обычно помогающая чуть-ли не предугадывать действия других людей, как выясняется, подразумевала совершенно фееричные последствия, когда дело доходило до таких вещей... Лунного Свистка даже немного забавляло то, что он умудрялся думать о произошедшем аналитически. Ну, Осман есть Осман, ничего не скажешь... Но лучшее заключалось в том, что, немного абстрагируясь от самого факта первого проявления подобной близости между ними(особенно учитывая, что, по большому счёту, это было лишь вопросом времени) на первый план выходил немного менее очевидный эмоциональный подтекст. Не отрывая глаз от донельзя милого лица Пустышки, Лунный Свисток позволял тёплому и щекочущему чувству привязанности поглотить себя целиком и полностью. Ему даже казалось... Нет, он знал точно — эта привязанность неизбежно стала ещё более глубокой чем раньше. В парне словно щёлкнуло что-то. Что-то ещё более сакральное, чем простое влечение. И ощущение от этого он мог сравнить разве что с чувствами после их первого поцелуя. Глубокое, до эйфоричности устойчивое умиление, вкупе с нерушимой решимостью оставаться верным этому чувству, и, по совместительству, его второй половинке. Так вот, каково это?... Осман вообще не хотел раньше времени разбрасываться словом «любовь». Так уж вышло, что в их отношениях такое положение вещей было некой негласной договорённостью. И дело было не в том, что они не чувствовали достаточную близость друг к другу, хотя с рациональной перспективы даже это было под вопросом, ведь опыта отношений, опять таки, не было у обоих из них. Дело в том что, с характерным как Наначи так и ему самому доходящим до цинизма реализмом было очень сложно окунаться в страну розовых пони с головой. Да и, по большому счёту, это было и не нужно. Проявлять внимание и показывать свою привязанность можно было и более приземлёнными, да и действенными методами, чем высокопарными рассказами о совместной судьбе и любви до гроба(с гробом, кстати, лучше было не шутить впринципе, учитывая общий контекст Бездны). Как, например, произошло только что. Однако, из всех чувств, которые он когда-либо испытывал по отношению к ней, те эмоции, которые Осман переживал прямо сейчас, просто глядя на мирно спящую перед ним Пустую, на любовь походили больше всего. Ему даже казалось, что в этом всём было что-то поэтичное. За дружбой и влюблённостью стремительно пришла кровная близость... А может произошедшее попросту вскружило ему голову. Скорее всего, так и есть. Парень удержался от порыва в очередной раз крепко приложиться к губам Пустышки своими(не будить же её попусту), тихо вставая на ноги и максимально беззвучно следуя к выходу с целью удовлетворить свои базовые потребности. Предварительно, он, конечно, выцепил из кучи хаотично раскиданной по полу одежды его штаны и накинул на плечи висящую в прихожей куртку. Задний двор Убежища встретил Лунного Свистка характерной этому месту спокойной полутьмой и прохладной погодой. Только сейчас он осознал, что, на самом деле, дома было достаточно тепло, лёгкий холодный ветерок на улице заставил парня пожалеть, что тот не оделся слегка получше. Немного дрогнув от мороза и покрепче закутавшись в куртку, в первую очередь Осман проследовал вниз по тропинке чтобы исполнить первую из двух ныне испытываемых им потребностей — в воде. Подойдя к речке, тот опустился перед ней на колени, «лодочкой» опуская руки под отражающую тусклое свечение местного неба гладь ручья, и, зачерпнув оттуда полные ладони чистой и прозрачной как стекло воды, тут же принялся к её потреблению. Опуская в неё лицо, Лунный Свисток внезапно почувствовал странное облегчение и немного прикрыл глаза, несмотря на то, что холодная речная вода слегка обожгла ему горло, параллельно ещё и умываясь ей... Немного опомнился парень тогда, когда вновь открыл глаза и, уставившись в реку, увидел в отражении какую-то тень. Ему хватило секунды, чтобы, подобно травоядному зверьку, тут же устремить взгляд наверх, на потенциальную опасность... Так каково же было удивление Лунного Свистка, когда он разглядел в полутьме ставший очень знакомым за несколько достаточно напряжённых дней сожительства силуэт? Секунду Осман удивлённо, с приоткрытым ртом пялился на Рега, пытаясь понять, что в образе того его тут же подсознательно смутило. Парень изумился ещё больше, осознав, что одна из металлических рук Аубада прямиком до локтя бесследно пропала. Но самой пугающей деталью в его поникшем, словно немного осунувшемся образе, было даже не это. Ещё пара мгновений Осману понадобилась, чтобы разглядеть до смерти напуганное выражение лица Рега, разобрать тонкую дрожь в его оставшихся конечностях, уловить устремляющийся то к нему, то вновь прямо в землю отчаянный, донельзя виноватый взгляд. Подобно разбившему любимую вазу матери ребёнку, от стыда Рег просто не мог начать разговор первым. Осман вздрогнул, когда вспомнил контекст единственного подобного случая в его жизни, произошедшего в его карьере Искателя очень рано — когда он не смог спасти человеческую жизнь. Приподнимаясь с земли и всё никак не отводя глаз от этого потерянного взгляда Аубада, Осман думал, какой вопрос он может задать другу, чтобы, наконец, оправдать или развеять собственное беспокойство, которое только появилось в его разуме, но уже начинало разъедать его изнутри. Однако, сейчас у него попросту не было идей. На самом-то деле, испуганного путника нужно было сначала принять, и успокоить, а только потом уже допытываться до него. А пока-что, не успев оправиться, он смог лишь тихо, ошарашенно и вопросительно выдавить имя нежданного гостя. — Рег?...

***

Осман был в постоянном движении, стремительно описывая круги по тускло освещенной комнате Убежища. Фактически, сейчас он реплицировал ту скорость, с которой носился кругами и его собственный разум. Дрожащий, сбивчивый и донельзя слабый голос Рега, казалось, раздавался в его голове гулким эхом сквозь тишину комнаты до сих пор, повторяя одни и те же слова, отпечатавшиеся в памяти парня до боли в груди и коликов в животе чётко. Его собственное тело от адового коктейля из эмоций периодически покрывалось мурашками и подрагивало, капля холодного пота медленно сходила с его виска, пока он продолжал ходить по кругу, пытаясь задавить в себе стресс от увиденного и продолжая прокручивать в голове одну и ту же мысль словно мантру: Сейчас Осман — последний человек, который может позволить себе сорваться, или даже показать слабость. В основном потому, что разрешать всплывший на поверхность кризис теперь именно ему. Не раненному и отчаявшемуся Регу. Не Наначи, переложить ответственность на которую он теперь не мог физически... История, конечно, не повторяется точь в точь, но рифмуется с поистине ужасающей постоянностью. Стук двери где-то за спиной словно пробудил парня, вытаскивая его из лихорадочной полудрёмы в реальный мир. Он повернулся к выходящей из спальни Наначи и посмотрел ей прямо в глаза, та остановилась как вкопанная и ответила ему взаимностью. Пока в комнате воцарилась короткая тишина, они обменивались взглядами, прочитать и описать которые словами Осману было бы очень трудно. Пока в парне только начало пробуждаться внезапное желание дать Пустышке тот комфорт, в котором она сейчас так отчаянно нуждалась, та уже шла в его сторону. Открыв руки, Лунный Свисток вспустил её к себе на тело, и парочка вновь соединилась в успокаивающих, сожалеющих объятиях. Ещё момент Осман позволил себе постоять на месте, немного поглаживая затылок и спину Пустышки, мягко прижимая её к своей груди и вдыхая сладкий запах её белых волос, однако, вскоре начал говорить вновь. — Уснул? — тихо и коротко задал вопрос парень. — Успокоила? Молодчина. — Ннаа. Ага. — кивая головой ответила Наначи — Досыпать будем на диване. А потом... Пустая подняла глаза, встречаясь взглядами с Искателем вновь. В целом они никак не изменились, однако близкое присутствие второй половинки позволило немного успокоиться им обоим. — Нет, лучше подумать об этом завтра — нервно прошептал Осман в ответ. — План сформируем тогда же. Сейчас надо решить принципиально... — Тот пацан, о котором он говорил. — внезапно оборвала его Наначи. — Ты не считаешь, что это может быть...? — Да, это именно он. — кивнул Лунный Свисток. — Не думаю, что там много детей проходит. Нет, я не знаю, что с ним приключилось. Тот Тиаре, которого я видел в приюте бы не пошел на такое без какой-то цели. А тот, которого я знаю с детства... Осман тяжело вздохнул, немного укрепляя хватку на Пустышке, та ответила, потёршись щекой о его грудь. —...Это уже совсем другой человек. — закончил свою мысль Осман, всем своим видом выражая свою задумчивость. Пауза продлилась несколько долгих секунд, однако вскоре парень спиной почувствовал, как Наначи вжимается в него изо всех сил. — Ннаа... Почему? — отчаянно прошептала ему Пустая. — Почему мы не можем просто спокойно жить вместе без... Молчание. По всей видимости, Наначи не могла найти правильных слов. Поэтому, сформулировав свою мысль, продолжил говорить уже Осман. — Я... Я не знаю, чего мы вообще ожидали, если честно. — уже немного более собранно начал Лунный Свисток. — Хотя, справедливости ради, совсем не того, что Бондрюду будем нужны именно мы. И это очень, очень страшно. Однако... Почувствовав слабую дрожь в конечностях Пустой, Осман немного отстранился только затем, чтобы приподнять её вверх практически без трудностей, и уже там успокаивающе посмотреть ей прямо в глаза. — Зая, я очень не хочу подставлять нас обоих под удар. Но мне кажется, что Бондрюд так просто от нас не отстанет в любом случае. Мы можем решить эту проблему заранее, спасти Рико из плена, разобраться с Тиаре, и с... Бондрюдом тоже. — Да, но что, если Рико уже нет в живых? — смотря немного вниз спросила Наначи. — Глупо полагать, что это — не ловушка. — Я не знаю, мертва ли Рико или нет, но... Да, ты права, это — ловушка. — продолжал говорить парень — И всё-таки тут дело в другом. Бондрюд теперь прекрасно понимает, что мы находимся на Четвёртом Слое. И если мы ему понадобимся — мы появимся на Идофронте так или иначе. Отправит за нами не Рега, так кого нибудь ещё. И тогда шансов найти Рико живой у нас будет ещё меньше. Зайка моя, конфронтации не избежать. — Нна. Да. Я всё понимаю. Это просто... Очень тяжело принять. — с тяжёлым вздохом и коротким кивком ответила Пустая. — Мне очень страшно, только и всего. Ты же понимаешь, я не хочу, чтобы этот урод навредил ещё и... — Взаимно. — понимая, что Наначи имеет в виду, мягко оборвал её Осман — Но главное отличие от того случая тут в том, что мы далеко не беззащитны. — В этом и дело. — заявила Пустая в ответ. — Мы говорим о Белом Свистке с личной армией. Какие у нас шансы? — А я и не отрицаю, что будет сложно — сказал Осман, теперь окончательно преодолевая первую волну страха и отвечая на беспокойство Наначи небольшой улыбкой. — Но это — наш последний бой. Когда уляжется пыль, мы наконец-то будем вместе. Наначи вновь тяжело вздохнула и прикрыла глаза, однако, когда вновь их открыла, посмотрела на Лунного Свистка с такой же тёплой улыбочкой в ответ. — Да, Осси. Я надеюсь на это больше, чем ты можешь себе представить.

***

Разорванные в клочья блаженство, одиночество и покой молодой парочки ныне отдавались где-то глубоко в разуме Османа лишь приятными воспоминаниями, которые с каждым часом заставляли его беспокоиться всё больше и больше, в первую очередь — о том задании, которое им ныне предстояло выполнить. В пылу приготовлений Лунный Свисток всем своим существом почувствовал, как его разум стремительно возвращается к состоянию извечной напряжённости, которое до событий их безмолвного признания друг другу было для парня буквально постоянным. Коллапс только начавшей выстраиваться нормальности произошёл настолько неожиданно, а решение по поводу их дальнейших действий было принято настолько стремительно, что Осман не мог не испугаться темпа происходящего. Он, конечно-же, быстро влился в процесс подготовки к походу, не обременяя остальных соратников пессимизмом и нытьём, ведь ему такое поведение в кризисной ситуации было попросту не свойственно, однако эмоциональный осадок от необходимости это делать был заметно хуже, чем можно было представить на первый взгляд. Мало того, что вполне ожидаемый исход повлёк за собой по факту взятие Рико в заложники и тяжелое ранение Рега, так ещё и Наначи с Османом, которые изначально не хотели быть вовлечены в дела на Пятом Слое впринципе, ныне приглашаются на пир во время чумы. Непонятно было только одно — были ли последние двое на этом столе чем-то больше обычных закусок. Обладая опытом коммуникации с Бондрюдом, Наначи ответила на этот вопрос отрицательно, и остальные в целом с её догадками были солидарны — ни у кого не было ни малейшего желания верить маниакальному Белому Свистку. Какое-то время Османа, естественно, терзали сомнения. Вся его новая жизнь, которая была пределом его мечтаний, ныне рассыпалась в труху, и ему явно не хотелось посещать Пятый Слой. Дело было даже не столько в страхе перед неизвестным самом по себе, сколько в боязни за Наначи, которой неизбежно придётся встретиться со своими травмами, и с тем ужасом, который олицетворяет Лорд Рассвета. Более того — Лунный Свисток был убеждён, что мирно с Идофронта никто не разойдётся, пусть и намерения нападавших были пока непонятны. А это означает очередную смертельную угрозу. Осман подготовился к спуску основательно. Естественно, условия Четвёртого Слоя кардинально отличались от поверхностных — никаких магазинов или точек для продажи реликвий в округе не было, а некоторых полезных расходников дома у Наначи просто не нашлось. Вдобавок ко всему, недели постоянных боёв и жизни в условиях Бездны до предела истончили боезапас пистолета Османа — его главной рабочей лошадки. Конечно, в путь группа взяла и парочку арбалетов(которых после тщательной ревизии далёких углов кладовок и погребов нашлось аж несколько штук), однако Искателю не хотелось расставаться со своим главным методом убеждения, к которому он уже так приноровился, из-за чего тому пришлось пару часов ползать по Слою, припав к стенам, чтобы накопать достаточно «начинок» для его арсенала. Там его поджидал приятный сюрприз — кое-где горная порода в странной манере постоянно перегревалась без какого-либо источника тепла, и под достаточным давлением буквально взрывалась, раскидывая куски камня во все стороны шрапнелью. Наначи, конечно-же, была категорически против, но в порыве изобретательности Осман всё равно провёл деликатную операцию по созданию из этой странной породы наконечников для пуль. Естественно, из всех троих занимался тестированием нововведений именно чрезмерно прочный и жаростойкий Рег, однако юные экспериментаторы даже умудрились не подорвать единственное огнестрельное оружие в их распоряжении, что для Лунного Свистка было очень приятным сюрпризом. В итоге приготовления подошли к концу, уже примерно к вечеру следующего дня группа стремительно выдвинулась вниз, и ныне шла по заснеженным льдинам и скалам Пятого Слоя. Для Османа резкая смена климата с умеренного и местами неимоверно душного на до снегопадов холодный не прошла бесследно. К ставшей для парня знаковой жёлтой куртке прибавился широкий и тёплый шарф, закрывавший в основном нижнюю половину его лица подобно маске, а шлем пришлось снять в пользу случайно найденной утеплённой шапки Искателя, не защищающей ни от чего кроме падающих камней и холодного ветра. Впрочем, пусть он и вырос на острове, где холода очень редко хотя-бы приводили к выпадению снега, он обнаружил, что мороз ему нравится заметно больше, чем жара. Наначи тоже перенесла смену температуры без особых последствий(впрочем, она и провела большую часть жизни в таких условиях, в том числе и на поверхности), а Рег и подавно не чувствовал мороза на искусственной коже. Однако, температура была совсем не главным фактором в состоянии отряда. Вновь подняв глаза с земли под ногами Осман прошёлся взглядом по своим компаньонам, и с горечью отметил, что подавлено чувствовал себя не только он. В целом это совсем не требовало особенных объяснений, ситуация была как минимум тяжёлой для всех троих, и у каждого были свои причины нервничать. И сначала парню казалось, что он никак не может это изменить. Он никогда не отличался особенной чувствительностью, да и не брался судить о том, что происходит в головах людей(не без исключений, конечно же). Однако спустя какое-то время на ум Свистка пришли те слова, которые, как ему казалось, были единственными правильными в этой ситуации. Даже не имело значения, помогут ли они облегчить общие настроения, или нет. Осману просто хотелось высказаться. — Рег. Голос парня сквозь завывание ветра прозвучал немного приглушённо. К этому моменту они двигались по поверхности Моря Трупов — растягивающейся на километры холмистой равнины, где единственным фактором, формировавшим географию местности, были вечные снегопады. В условиях большого количества снежных барханов, утонуть в которых обычному Искателю не составляло труда, Наначи достаточно ловко вела их по местности — в направлении огромного фиолетового луча света. Рег, услышав голос Османа, вопросительно повернулся к нему. Видок у него был не самый светлый — выражение лица Аубада передавало граничащее с испугом волнение. — Да? — тихо ответил он. Поравнявшись с ним, Осман заговорил уже немного более уверенным тоном голоса. — Слушай, я знаю, что в прошлом постоянно осуждал тебя за твои ошибки. Сам знаешь, какие, наверное... Парень взял короткую паузу, формируя ту мысль, которая крутилась у него на языке в виде цельного предложения. Секунду он сомневался в том, стоило ли вообще об этом заикаться — по личному опыту его эмпатия вообще очень редко достигала поставленных задач... Однако потом он вспомнил, каким человеком был в холодных казематах той лаборатории, в которой он вырос, и, вполне возможно, родился тоже. Должен ли Осман вообще стремиться быть тем человеком, которым он является сейчас, если нынешний Осман был начерчен обстоятельствами, в которых он варился в течении жизни? Не проще ли ему вести себя так, как он захочет? —...Извини, я был неправ. — выдавил из себя Лунный Свисток — Конечно, в половине случаев я шутил, но надо было как-то обозначить, что я и впрямь тебя не осуждаю. Дерьмо случается. — Да, я... — заговорил Рег в ответ, вновь поворачивая взгляд вперёд. — Я не обижен. Понимаю, что ты не со зла. Да и привык уже... — Так вот, в этот раз тебя не за что осуждать впринципе. — внезапно перебил Рега Осман. Аубад повернулся к парню вновь, теперь с каким-то вопросительным взглядом на лице. По всей видимости, такой жест доброй воли от обычно очень холодного и рационального Лунного Свистка всё-таки стал для него неожиданностью. — Правда? — с тенью недоверия спросил Рег. — Мне кажется, всё наоборот. Я не проявил своевременную бдительность, я пошёл на поводу у последствий... Даже сил то мне не хватило на то, чтобы отбить её. — Если Бондрюд не лжёт, то у вас и впрямь не было другого пути вперёд. Остальное — дело случая. — пожал плечами Осман в ответ. — Я как никто другой знаю, что будущее толком не предугадаешь. Главное — умение исправлять допущенные ошибки, с чем у нас проблем нет, ведь так? — Полагаю, что так. — в итоге согласился Рег. Было непонятно, успокоили ли его слова Османа, или нет, однако своей цели тот добился — сказал, что хотел сказать. Между тем Наначи внезапно остановилась и вынесла руку в сторону, уставившись куда-то вдаль. За ней одновременно остановились и двое пацанов, тут же отвлекаясь от их разговора. Выражения лиц всей троицы сменились на сконцентрированные, а Пустая даже сверлила глазами заснеженную даль, словно заметив там что-то. — Нна. У нас гости. — коротко сказала она. — Рег, видишь? В ответ Аубад лишь молча кивнул ей, и теперь, подобно Пустышке, слегка прищурившись, смотрел куда-то вдаль. Осману совсем не нравилось положение наименее информированного из всех присутствующих, и поэтому он поспешил прояснить для себя ситуацию. — Что нам известно? — тихо, но чётко и решительно спросил Лунный Свисток. — Пока мало что. — идентично ответила Наначи. — Но... Это один человек. И он совсем не пытается от нас прятаться. Целую минуту напряжённого ожидания единственным, что разрывало гробовую тишину, было завывание ветра, становившееся то громче, то тише, но никогда не затихающее полностью. Однако, вскоре, сквозь белую пелену метели начали прослеживаться очертания небольшого силуэта, который спокойно и размеренно шёл по направлению к группе. Для не лучшей погоды его походка была на удивление легкой и непринужденной, а троица, в свою очередь, заметно напряглась. — Это?... Осман уж было хотел выразить свои догадки, однако они оправдались быстрее, чем он мог это сделать. Деталь за деталью силуэта попадали в поле зрения Свистка — простая, потрёпанная одежда искателя, тяжёлая, навороченная кирка на плече, больше всего похожая на оружие Лизы Разрушителя, закрытый свежим бинтом левый глаз... В десятке метров от группы Тиаре встал как вкопанный, оценивающим взглядом сверля всю компанию, и, в особенности, Османа лично.

***

«СЫВОРОТКА "ЧИСТОГО РАЗУМА"» «В ходе поиска методов собрать воедино те кусочки информации, которые мне были известны о Детях Преисподней и событиях до Инцидента, я смог воссоздать лекарство, которое я прозвал сывороткой "Чистого Разума". Его полный состав и метод приготовления записаны в Приложении 3.» «Принцип её действия основан на эффектах ряда синтетических наркотиков и родных для Бездны растений на человеческий разум. В тандеме они одновременно стимулируют многократный рост мозговой активности пациента и раздражают его нервную систему, заставляя его впасть в кратковременную кому. Когда он пробуждается спустя несколько часов начинается процесс восстановления долгосрочной памяти, который займёт от нескольких дней до нескольких недель, и происходить будет в основном во сне» «...» «Механизм, по которому этот процесс активируется, мне до сих пор малопонятен. Высока вероятность того, что препарат обманывает не только непосредственно организм пациента, но ещё и с его восприятием Силовыми Полями. Требует дальнейшего тестирования.» «...» «Первая версия препарата оказалась бракованной — при анализе я обнаружил, что после использования она вызывает высокий долгосрочный риск развития проблем с нервной системой, делая появление когнитивных осложнений по достижению определённого возраста гарантированным. Я сохранил образец первоначальной сыворотки при себе.» «...» «После исправления критической ошибки в лекарстве мне удалось произвести 2 его дозы — одну я использовал на себе, вторую припас для Османа. Примечательно то, что после принятия лекарства и окончания процесса восстановления воспоминаний мне так и не удалось прямо восстановить память непосредственно о процессе операции.» «ПРИМЕЧАНИЕ 1: НЕ упоминать о сыворотке при Тиаре.» «ПРИМЕЧАНИЕ 2: Побочный эффект исправленной версии лекарства — ночные кошмары после полного восстановления. Требует дальнейшего тестирования.»