***
Пятый слой вообще был местом заметно менее гостеприимным, чем, например, Четвёртый. Если с холодом и по факту вечно идущей метелью ещё можно было смириться, то вот то несметное количество не самой дружелюбной живности, которая населяла каждый укромный его уголок, делала труд по поиску места для безопасного ночлега что ни на есть сизифовым. С одним группе повезло: выбор у них был, ведь самих пещер было на удивление много, стоило лишь отойти от Моря Трупов. Да и наличие чуйки Силовых Полей у Наначи заметно упрощало процесс, ведь чтобы понять, занята пещера какими-нибудь строптивыми хищниками или нет, ей было достаточно просто десяток секунд поглядеть куда-то внутрь. Несмотря на неоднократное применение ей этого навыка в прошлом, в том числе для спасения жизни Османа же, он никогда раньше не подмечал для себя, насколько же эта способность Наначи была… Крутой. По факту Пустая могла провести их группу через огонь и воду, ощущая присутствие хищников, места с хрупким льдом под ногами и прочие угрозы за десятки и сотни метров. Как это работает парень до сих пор не понимал до конца, да и она тоже навряд-ли знала все тонкости и «техническую часть» Чуйки, ведь, в конце концов, доступа к какому-либо источнику информации впринципе кроме детских стишков и сказок у неё попросту не было. Но ничего из этого не делало этот навык менее полезным, да и по своему пафосным тоже: в зрении сквозь стены, снегопад, да и вообще в предсказании будущего был свой шарм. То есть кое-что положительное в её «благословении» всё-таки было. Пустышка вынимала из Бездны главный фактор её бесконечной опасности — непредсказуемость. Соответственно, становилось предельно понятно, как она вообще столько прожила так глубоко, на Четвёртом Слое, фактически в одиночку. Ну, конечно, ничего из этого говорить ей Осман не стал. Восхищаться её превращением в «монстра», коим она себя считала по крайней мере до встречи с ним, было бы по своему грубо, да и не очень правильно с точки зрения морали. Была и ещё одна опция — вывести это в комплимент, что было достаточно просто сделать, однако, парень уже и не помнил, сколько и каких вещей он ей в своё время наговорил во влюблённом угаре, да и настроение для подобного было немного не то. Короче, экспериментировать с чувствами Наначи Свистку не хотелось впринципе. В особенности сейчас. Зато Осман осознал кое-что другое. Интересно, сколько раз кто-то думал что-то подобное о нём самом? Ну, конечно, без части про «монстра». Особенно учитывая, что на протяжении всего своего искательства именно он демонстрировал свои навыки перед другими людьми с целью вытащить их из передряги далеко не раз и не два. По идее, именно так работала привлекательность. По крайней мере один из её факторов, не учитывая миллион остальных. Именно это и вселяло в парня некую уверенность в себе — он стоит чего-то по крайней мере потому, что является человеком действия. И подобную мысль он доносил до окружающих ещё до того, как понял об этом сам… Что было по своему комично. Если так подумать, Осман вообще был ходячим парадоксом. Но думать сейчас об этом времени не было, да и его мысли были заняты немного другим… — Осман. Парень слегка потряс головой, стремительно выпадая из своего мыслительного процесса в реальный мир. Пещеру для ночлега они всё-таки нашли. Причём, вполне комфортную — достаточно длинную, чтобы холодный ветер снаружи попадал внутрь по минимуму (большей проблемой был именно пещерный сквозняк), а её размеры позволяли даже разжечь костёр внутри и не задохнуться от дыма и гари. Рег, конечно, высказал мнение о том, что им вообще-то нужно как можно скорее добраться до Идофронта, однако его спутники его урезонили — одна группа Искателей уже появилась на пороге Лорда Рассвета уставшей и была не прочь прикорнуть, и привело это не к самым лучшим последствиям. Ну, конечно, объяснили ему это немного в другой форме. Осману стоило неких усилий проявить по отношению к другу такую снисходительность. Сейчас же они ели совместно приготовленную из упакованного в дорогу мяса похлебку, которая, на удивление, была в разы лучше чем всё то, что ранее делали Наначи или сам Осман. Не то что бы качество хоть насколько-нибудь приближалось к стряпне Рико… Но об этом все предпочитали не вспоминать. И Рег и Наначи в какой-то момент почти синхронно глянули на Османа, заметив его задумчивость, и если именно Аубад вытянул парня из его мыслей, то продолжила говорить уже Пустая. — Нна. Совсем не притронулся к еде. Попробуй, вроде-как не так плохо. — слегка уставшим голосом проговорила она — Или у тебя просто тараканы в голове? — М… Полагаю, что второе. — ответил ей Осман, всё-таки принявшись за суп, и продолжил уже после того, как проглотил пару ложек блюда. — У меня же есть почва для размышлений. Особенно после недавней встречи. — Ага. — понимающе кивнула головой Пустая в ответ. — У нас впринципе ситуация нелёгкая, но… Поделишься? Осман проглотил ещё одну порцию похлёбки и вновь поднял глаза на Наначи. Сквозь усталость и стресс в её пристальном взгляде он смог чётко разглядеть явную симпатию, что его, по какой-то непонятной причине, слегка тронуло. В ретроспективе, парень подметил, что подобные, по своей природе небольшие знаки внимания и поддержки она проявляла ещё задолго до их «момента истины». От того, что Пустышка не поскупилась эмпатией даже в такой сложный момент в их жизни, Лунному Свистку становилось слегка теплее на душе. — Тиаре. — начал Осман, слегка вздохнув. — Я, честно, даже не представляю, какая моча ударила ему в голову. Судя по всему, он почему-то считает меня предателем. — Но… Ты ничего такого не помнишь, так? — задал наводящий вопрос Рег, теперь тоже внимательно слушая его. — Ага. — ответил парень. — Но в этом и загвоздка. Я до сих пор не помню всего. Есть, судя по всему, буквально пара дней или неделя в моей памяти между началом побега и точкой отсчёта моей… «Новой жизни», о содержании которых я не имею понятия. У меня не самое лучшее предчувствие по их поводу. — Ннаа. Понятно. — вновь обратилась к нему Наначи. — Но это лишь значит, что очень скоро мы всё узнаем и конфликт так или иначе будет проще решить. Но ты не думал, что он говорит о вашем… «Обещании», или как там? — Да бред это. — слегка махнул рукой Осман в ответ. —…Ну, не само обещание, конечно. До его самовольного спуска оно что-то да значило. Однако, я уверен, мы оба понимаем — свиньи, которые подкидывает жизнь, заметно значимее чем весь дружеский пафос. И, когда мы пересеклись на Втором Слое, он мне прямо заявил, дескать, «наверное, не судьба». Парень глянул в пол и слегка усмехнулся, прежде чем продолжить. — Он не ребёнок… Ну, в плане, ребёнок, конечно, но слишком умный для таких-то обидок. По крайней мере, я на это надеюсь. И, если быть честным, я даже не знаю, что хуже — если я и вправду его предал, или если его ввели в заблуждение. — Ннаа. Меня лично, кстати, до сих пор поражает, насколько неподготовленными мы попёрлись туда. — угрюмо заявила Наначи, переводя взгляд между своими спутниками — Мы идём в пасть к, готова поклясться, худшему Белому Свистку. У нас нет ни малейшей гипотезы, какие требования Бон выдвинет за Рико. Так ещё и эти двое на его стороне… — Простите. — тут же с лёгким волнением отозвался ей Рег. — За то что торопил, в плане. Но мне… Очень страшно за Рико. Я очень не хочу не успеть. Не знаю, что я буду делать с собой, если… — Нна! Рег! Наначи тут же строго остановила его на полуслове, придвигаясь немного поближе. Аубад начал слегка принюхиваться и немного расслабился — по всей видимости, учуял ей свойственный приятный запах… — Ты иногда такой нытик, чес' слово. — с лёгким подколом в голосе закончила мысль Пустышка. — Слушай, мы, конечно, это уже проходили, но это очень простительно. — без осуждения возразил ей Осман. — Без этого «нытика» Рико бы и шагу не ступила на такой глубине. Да и лично нам Рег тоже помог. — Да понимаю я! Что у тебя, юмор отмёрз что-ли? — слегка ухмыльнувшись сказала Пустая, после чего немного потрепала Аубада по голове, настроение которого, видимо, тоже заметно улучшилось, и он молча сидел, принимая оказанное внимание с обоих сторон. — Да и, вообще, не тебе говорить. Ты сам переобулся как невесть кто, щас, вон, комплиментами людей осыпаешь. — Ну, простите уж, перестал быть моральным уродом! — отшутился ей Осман — Или чё мне, продолжать поливать всех дерьмом?.. Да я вроде и не начинал толком. — Нна! Да не надо, что уж там. — слегка высунув язык ответила Наначи. — Мне и маленький чувствительный мальчик в тебе нравится. Да и окружающим бы, наверное, тоже понравился. Было бы у тебя ещё смелости больше, чем гордости, чтобы ты поменьше прятался за маской большого и страшного. — Занятно. — с небольшой улыбкой на лице пробормотал Рег, видимо, питая интерес к тем событиям между его друзьями, которые ему лицезреть не довелось. — Лучше не верь всему, что сказано. — шутливо обратился к Регу Осман, после чего вновь повернулся к Наначи — А ты, зайка, давай, поведай нам ещё что-нибудь! Тебе на эту территорию заходить опасно, знаешь ли. Я могу много что сказать про твою гордость. И то, как она бесследно исчезла, тоже могу описать. В деталях. — Ладно уж, верю, оставь это при себе. — всё ещё с улыбкой на лице, но теперь примирительным тоном сказала Пустышка, видимо, понимая, что Свисток нисколько не блефует. В каком-то плане этот небольшой разговор вернул Осману частичку душевного спокойствия, да и остальным членам группы тоже. Даже Рег, который провел все сборы и всю дорогу в подавленном настроении, ныне слегка улыбался, глядя на своих друзей. И, в целом, абстрагируясь от трагичных реалий той ситуации, в которой их группа оказалась, Лунный Свисток осознал, насколько же он искренне рад компании Рега и Наначи. А всё потому, что на своём тернистом, иногда кажущемся бескомпромиссно бесконечным пути, в кои-то веки он встречает трудности не в одиночку.***
Выбраться из узкого прохода вентиляционной шахты было задачей не самой простой, однако Осман с ней очень скоро справился, чуть-ли не загремев тяжелой металлической решёткой о каменный пол, впрочем, успев с усилием затянуть её наверх. Вскоре вслед за ним выкарабкался нервный до дрожи в конечностях Тиаре, а Осман помог ему не навернуться. Оказавшись на полу, последний начал усердно отряхиваться от пыли и растягивать конечности, Тиаре же сел на ближайший стол, видимо, обдумывая разговор Детчу и его коллеги. — Осман. — всё ещё взволнованно обратился он к другу. — М-мы не услышали достаточно? Может, стоит вернуться?.. Осман и сам в этот момент был заметно напряжен, очень тщательно обдумывая услышанное. Его детский разум был практически в ступоре от всего услышанного, и единственной эмоцией, которая пронизывала его в этот момент с ног до головы, был страх. Боязнь будущего. Боязнь принимать решение, которое принять необходимо, чтобы удостовериться в их выживании. — Тиаре. Голос Османа был достаточно слабым, его дыхание слегка участилось, но каким-то неведомым даже для себя образом он сохранил внешнее спокойствие. В непонятном порыве целеустремлённости он продолжил, поворачиваясь к другу, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Разрывать зрительный контакт тот не стал, слегка радуясь тому, что именно Осман взял инициативу. — Ты слышал, что они сказали о шансах нашего выживания? — Да. — кивнул Тиаре в ответ. — И мне страшно… — Я знаю, мне тоже! — поспешно, но мягко оборвал его Осман. — Мне кажется, что болезнь — это ложь. Они просто ставят над нами опыты. Нам нельзя тут оставаться. — В-всмысле? — донельзя удивлённо спросил Тиаре. — Ты хочешь бежать?! — Да, я хочу бежать! — Осман сглотнул, после чего так же решительно продолжил. — Иначе… Я не знаю, убьют они нас, или нет. Ответный сомневающийся взгляд, который он увидел, уже начал его раздражать, однако не понимать Тиаре было бы глупо — неожиданность этой инициативы застала врасплох даже самого Османа. — Но мы даже не знаем, куда бежать! — испуганно ответил ему Тиаре. — Мы не знаем, где выход и куда он нас выведет. — Найдёмся. Как нибудь. — тихо сказал Осман в ответ, слегка мотая головой. — Если тут и вправду держат только нас двоих, то это место не может быть таким уж большим. Давай, пошли! К этому моменту он уже подошел к Тиаре почти вплотную и прихватил его за плечи ладонями, не разрывая зрительный контакт не на секунду. Последний какое-то время мялся прежде чем сделать последнюю попытку возразить другу. — А ч-что мы будем делать снаружи?.. — робко произнёс пацан. Осман же пару секунд думал о честном и ёмком ответе, однако, в конечном итоге не смог придумать ничего запредельно умного, и лишь неуверенно, но всё ещё достаточно серьёзно выдавил. — Ну… Жить. Тиаре посмотрел на него в ответ каким-то странным, неопределённыи взглядом, который Осману прочитать не удалось… Однако вскоре сглотнул и быстро покивал головой. — Да. — сказал Тиаре. — Да, ты прав… Но мы даже не готовились бежать. Как ты собираешься это провернуть? — Не… Не знаю. Честно. — в лёгком удручении пожал плечами Осман. — Но ждать и готовиться у нас времени нет. Ты же слышал, у нас всего несколько дней до какой-то «операции». Осман отошёл от, наконец, более-менее решительно поднявшего на него глаза Тиаре и устремился к двери кабинета. — Попробуем… Просто уйти, полагаю. — продолжил он свою мысль — Выбора у нас в любом случае нет. По каким-то коридорам они водили нас на «процедуры», я их запомнил. — А вентиляция?.. — Тиаре, друг, там темно как… — Осман замялся, пытаясь вспомнить вычитанную где-то аналогию — Как в заднице. Если мы там застрянем, нас очень навряд-ли кто-то вытащит. А если и вытащит, то, ну, понимаешь, побега не будет. — И ты предлагаешь просто походить по коридорам и наткнуться на выход отсюда? — Ага. Есть предложения получше? Осман остановился у самой двери, положив ладонь на холодный металл её ручки и оглянулся на Тиаре, который теперь стоял немного позади него. Ранее присущая тому пугливость постепенно исчерпала себя, сменившись к дискомфорту и недоумению с каплей некой решимости. Не услышав ответа от друга, Осман понимающе кивнул, начиная поворачивать дверную ручку в процессе. — Я так и подумал. — спокойно закончил тот. — Давай-ка перестанем стоять как вкопанные, а то не выберемся отсюда и до утра.***
«Ночью» (Осман не знал, и вправду ли в данный момент снаружи была ночь, однако судил по их чрезмерно стабильному графику сна) коридоры лаборатории были практически пусты. Шкерясь от угла к углу и от тени к тени через несколько коридоров кряду, беглецы не увидели и не услышали ни одного Человека в Синем. Это одновременно успокаивало и сильно настораживало их обоих, ведь один лишь вид длинных и абсолютно пустых коридоров, единственным фоновым звуком в которых было покапывание воды с влажного потолка на каменный пол и редкое дуновения ветра был как минимум жутковатым. Впрочем, одну вещь Осман всё-таки недооценил — и это размеры этого места. Уже какой коридор подряд заканчивается не светом в его конце а лишь очередным коридором или развилкой. Стены из горной породы были абсолютно идентичными вообще везде, а тусклое освещение не позволяло оставлять никаких меток или искать ориентиры, так что в конечном итоге пацану начало казаться, что они попросту ходят кругами. Единственной вещью, которая из раза в раз менялась были хаотично расположенные комнаты за закрытыми металлическими дверьми. На самом деле, Осман бы предпочёл, чтобы они оставались закрытыми, однако в какой-то момент он услышал отдалённые голоса, а по приближению к одной из дверей, обнаружил, что из приоткрытого до щёлки проема льётся жёлтый тепловатый свет, и остановил их обоих у самой двери, в напряжении вслушиваясь в идущий между двумя мужчинами теперь уж с совсем незнакомыми голосами разговор. —…говорят, окупится. Веришь? — Я верю только в то, что мы тут так или иначе занимаемся благим делом. За деньгами нужно идти прямо в Бездну а не прозябать на её окраинах на такой непыльной должности. Мы делаем немного другое — очень скоро мы прикоснёмся к чему-то ещё более секретному, чем сама Бездна. Мы окончательно изолируем Связь и пациент даже сможет использовать её. В каком-то плане это… Поразительно. И немного страшно. — Нет, это всё понятно, но… Кто бы вообще подумал до нас, что загвоздка и впрямь заключается непосредственно во времени? Ну, не пойми не так, это — достаточно логичная вещь. Просто, учитывая специфику вообще всего: суеверий, нехватки таких людей как мы, нехватки таких людей как Нулевые… Скажем так, обостятельства не самые подходящие для научных открытий… Зато что будет теперь! Заглянуть внутрь помещения Осман не посмел, теперь просто стоя как вкопанный за дверью и вслушиваясь в разговор, Тиаре стоял в метре позади, делая ровно то же самое. Тот вообще держался молодцом по сравнению с собой ещё пару часов назад, пусть и даже Осману было видно, что тот еле мог сдерживать накопившийся страх… Наверное, Осман никогда Тиаре в полной мере не поймёт. Или поймёт, но только когда услышит, что же с ним такого произошло в своё время. А до этого у них есть ещё множество дел… — Рано радуешься, ох как рано. Лично у меня по поводу операции очень плохое предчувствие. Ладно обманывать время, это у меня уживается в голове… Но вот Бездну вместе с ним?.. Один неизвестный ответил другому тихим смехом, после чего вздохнул и продолжил уже словами. — Я именно о таких суевериях и говорил… Знаешь что? Забудь. Давай просто дождёмся операции и… Его речь прервал резкий звук лопающейся в коридоре лампочки. За ним тут же последовал какой-то короткий писк, источник которого Осман опознал не сразу, и только спустя пару секунд резко развернулся и заткнул другу рот рукой в отчаянной попытке предотвратить подобное и впредь. А между тем, разговор в комнате так же внезапно смолк. Осман встал на месте как вкопанный, смотря сквозь Тиаре куда-то в пустоту. В основном потому, что зрение вообще в этот момент не имело значения. Напряжён был именно слух… — Слышал? — внезапно послышалось из комнаты вновь. — Ну… Лампочка лопнула. —…Я не про это. От внезапного понимания ситуации заряд страха и адреналина пробил саму сущность Османа. Настолько же быстро всё осознал и Тиаре, что пацан понял, когда увидел его взгляд — полный шока и животного ужаса. Впрочем, решение было принято стремительно, и Осман тут же пустился вперёд по коридору, ухватив друга за запястье. Тот податливо побежал следом за ним. Однако, если раньше они шли осторожно и тихо, то теперь их быстрые шаги по каменному полу было очень хорошо слышно оттуда, где в этот момент находились неизвестные. Вскоре, когда Осман удостоверился, что Тиаре бежит следом, тот отпустил руку друга удобства ради и просто понёсся куда-то вперёд. Примерно в этот момент пацан услышал за спиной характерный открытию двери резкий металлический скрип и стук еще двух пар ног. Молчаливая решимость их преследователей напугала его ещё сильнее, заставляя сердцебиение пацана участиться а его периферийное зрение — размыться окончательно. Мысли об успешном и дерзком побеге под давлением реальности как-то стремительно улетучились. Следующая мысль посетила голову мальчика через добрый десяток секунд. Обернувшись, он внезапно, с ужасом для себя нигде не обнаружил Тиаре. С одним взглядом подальше всё стало ясно — на ближайшей развилке перепуганный пацан каким-то чудом умудрился повернуть не туда, и теперь нёсся в противоположном Осману направлении. Резкое желание выкрикнуть его имя или побежать следом мальчик подавил — топот ног преследователей слышался уже откуда-то из-за угла. С тяжестью на душе секунду тот посомневался, впрочем, вскоре вновь развернулся и побежал дальше, пытаясь откинуть устойчивые мысли о том, что это для них означает… Всё равно лучшему исходу уже не быть, ведь так?.. За очередным поворотом Осман увидел что-то другое — в конце тупикового коридора с заметно более тусклым освещением и очень уж обшарпанными стенами располагались винтовая лестница. Недолго думая, пацан стремительно преодолел дистанцию, просунулся под перекрывающей вход строительной лентой (на табличке на которой большими угловатыми буквами чёрным по белому красовалась надпись «ОПЕЧАТАНО», впрочем, вчитываться у него времени не было) и начал подниматься по достаточно ржавой конструкции… Однако, бежал пацан недолго, ведь очень скоро внезапно почувствовал нужду выплеснуть весь свой сегодняшний ужин куда-то под себя. Стоило ему нагнуться, чтобы это сделать — ему в голову внезапно ударила вата, а весь им воспринимаемый мир словно потемнел и начал хаотично раскачиваться. Осману не оставалось ничего иного, кроме как, параллельно с выворачиванием своего желудка наизнанку, сползти по стене узкого тоннеля на пол, скатываясь по лестнице немного вниз. В страхе он попытался уцепиться за проржавевшую решётку ступеней, однако быстро понял, что не чувствует собственных пальцев, и окончательно осел на землю. В последнем, отчаянном усилии он собрал остатки сил в кулак и попытался резко встать на ноги, однако смог лишь подняться на одно колено и тут же потерял равновесие, резко уходя куда-то вбок. А потом он ощутил, как почва пропадает из-под его ног уже буквально, и он спиной вперёд летит вниз с лестницы. Ну конечно-же. Перил тут, естественно, не было. Обрёл минимальное сознание Осман уже на земле, и, несмотря на повсеместную боль, он не чувствовал себя так, словно что-то себе сломал. Не то что бы в моменте это имело какое-то значение, ведь проблем хватало итак: от собственной остаточной рвоты мальчик, задыхаясь, судорожно откашливался, его голова была словно ватной, а его навыков ориентации в пространстве словно и вовсе никогда не было. Однако, в основном его волновало даже не это. Сейчас доминирующим чувством в его детском мозгу, заставляющим всё его существо инстинктивно сжаться в комочек, был страх. И страх этот был оправданным — очень скоро Осман увидел, как из тускло освещённого коридора в его сторону быстро движется большой силуэт, уничтожая последние шансы на успешный побег. Последним, что Осман услышал, прежде чем отключиться от смеси болевого шока, дезориентации и стресса — чей-то далёкий, уж слишком тонкий крик, раздавшийся по каменным коридорам чуть-ли не оглушающим эхом…***
Холодный пот, мурашки по всему телу и резкий, пугливый вздох аккомпаниировали Лунному Свистку при пробуждении от донельзя реального кошмара. Его дыхание словно спёрло и всё его тело дернулось в колющем порыве моментного ужаса, заставляя того пулей приподняться и присесть в спальном мешке, тяжело, быстро и громко дыша. Пока сердце Османа быстро стучало где-то глубоко в его висках, раздаваясь во всех четырёх конечностях гулкими, глухими ударами, он немного приподнял дрожащие руки. Ощущение склизкой, липкой и странно пахнущей рвоты на пару с покалыванием в пальцах, пусть на пару секунд, но словно перенеслись изо сна в реальность, из далёкого прошлого — в настоящее. Этот визг отчаяния и страха, который он услышал в конце, снова и снова прокручивался в его извилинах подобно сломанной пластинке с гротескной чёткостью и точностью, словно произошло это ещё вчера если не пару часов или минут назад. Казалось, что от кошмара сбежать всё не получалось и в реальности и паника всё никак не спешила отступить… Однако в этот момент он понял, что в темноте пещеры находится совсем не один. Сначала Осман почувствовал резкое движение где-то у него под боком и услышал шелест ткани, а очень скоро почувствовал и исцеляющее тепло мягкой шёрстки на его шее. Да даже одна из его рук ощутила тёплое прикосновение чужих пальцев, бережно обхвативших его собственные. Когда к его лицу прижалось чьё-то ещё, органы чувств парня ещё и поглотил приятный аромат, за последние дни ставший таким знакомым и получившим синонимичное значение с чем-то в его понимании абсолютно сакральным — чувством родного дома и чьей-то бескомпромиссной и любящей заботы… — Осси. Тихо. Всё хорошо. Я тут. — подобно ангельскому шёпотку, раздался в его ушах тонкий, тихий, но всё-таки взволнованный голос. Впрочем, степень волнения только укрепила успокаивающий эффект за этими словами. Бездна… Постепенно панике пришли на замену слёзы — слёзы райского облегчения, за секунду выдавившиеся и начавшие литься из глаз Искателя. Вместе с солёной водой из его сущности вышел и ужас, сопровождавший его пробуждение, и теперь возникшую пустоту медленно заполняла смесь тёплых чувств, заставивших Османа слегка приподнять голову и расслабить ранее дрожащие руки. Нежная рука его возлюбленной Пустышки очень скоро нашла его лицо, немного почёсывая его щеку и аккуратно проходясь фалангами пальцев под его челюстью. И как он раньше вообще жил без этого?! Спустя несколько долгих секунд парень, ориентируясь исключительно на осязание, повернулся в спальном мешке и прижался к фигуре по соседству, чувствуя глубокую, неконтролируемую инфантильную нужду зарыться лицом в её мягкую грудь и на минуту забыть о своих бесконечных проблемах и бедах. Обхватив Наначи всеми четыремя конечностями, тот сделал именно это (впрочем, пытаясь не проявлять особой силы в движениях), и окончательно забылся, когда ощутил, как её руки обнимают его в ответ и бережно поглаживают его по затылку. Когда же паника окончательно прошла, и в нежной хватке своего любимого человека Осман немного успокоился, а его лицо расплылось в тёплой, любящей улыбке, его голову одновременно посетили ровно две достаточно важные мысли. Во-первых — сколько бы он не корчил из себя бесстрашного и сильного кризисного лидера, на него, как и на любого другого человека, всегда найдётся своя управа. А во вторых… В неразрывной, кромешной тьме, сопровождающей его прошлое и настоящее подобно стойкому проклятью, у него всегда был свой лучик света и тепла. А иначе и быть не могло. Ни при каких обстоятельствах.***
«Невозможно исключить из уравнения и с первого взгляда неочевидные последствия операции для Пациентов 0 — последствия для их психики и ментального здоровья. А в общей картине вещей они очень важны, ведь, в гипотетическом случае возобновления процедур, их исполнителям необходимо понимать все потенциальные риски. Проблема тут кроется только в одном — к превеликому сожалению, мне удалось выйти на Пациентов лишь спустя некоторое время, на Тиаре — к 12* годам, а на Османа — к 14*, на последнего — прямо перед началом Новой Фазы.» «* — возрастные допущения в условиях отсутствия информации об их дате рождения и пост-операционной неопределённости» «Если разбирать изменения в их характерах по отдельности, то картина выходит следующая: » «До Операции Тиаре проявлял серьёзную боязливость, стеснительность и признаки социофобии. Предположительно, таковые являются последствиями травмы, которой подвергли его биологические родители, однако доступа к документации о его прошлом у меня, очевидно, более нет. Несмотря на все мои попытки наладить с ним доверительные отношения, за всё его время в заключении он развил некую открытость только по отношению к Осману (последний, кстати, получил своё имя только после взаимодействия с ним).» «После тщательного наблюдения за Тиаре 12-летним, выяснилось, что его недоверие к людям никуда не исчезло, зато боязнь их притупилась, развилась целеустремленность и хладнокровие. Фактически Тиаре стал идеальным Искателем, и, если бы не его состояние, именно он бы и был главной целью Новой Фазы.» «Осман же в свои детские годы проявлялся очень открытым ребёнком — любопытным, оптимистичным, социальным и изначально дружественно настроенным по отношению ко взрослым и сверстникам. Ситуация изменилась, как только он начал ощущать на себе давление и получил фактически в своё попечение Тиаре, после чего начал действовать более осторожно, и уже перед самой Операцией организовал попытку побега*» «* — не забыть про легенду» «Операция (или жизнь после неё) изменили его радикальным образом. Те качества, которые делали из него человека жизнерадостного были искоренены или притупились до неузнаваемости — доверие к людям пропало, любопытство угасло, судя по всему, он затаил некую злобу по отношению почти ко всем источникам власти и авторитета. Из-за этого влияние на него я считаю невозможным, Бондрюд, однако, моё мнение не разделяет. Новая Фаза покажет, кто в этом споре прав.» «Одно для них обоих едино — в результате изменений, которые претерпела их психика в ходе/после Операции заметно выросла их целеустремлённость и упорство. На индивидуалистичных началах те в своих основных идеалах очень статичны и готовы за них бороться, обладая относительно глубоким самосознанием, пусть и могут забываться в процессе. Моя теория по этому поводу заключается в том, что, несмотря на общий откат их физического строения до до-операционного/близкого к нему состояния, их мозги и нейронные связи в них остались неизменёнными — более взрослыми, чем ранее. Как итог — они всё еще развиваются в том же темпе, что и другие дети их возраста, однако они обладают лучшими навыками к интроспекции и анализу и, в целом, более рациональны.» «Естественно, пока эта теория опирается лишь на их ежедневные поведенческие паттерны. Для полного понимания картины, нам остаётся лишь увидеть их поведение в кризисной ситуации.»