— Давайте, ребята! Три, два, один… — примерно так прозвучала фраза, ознаменовавшая начало настоящего смертного приговора для Дэнси. Он стоял, чувствуя, как потеющие от стресса пальцы сжали прохладный камень столешницы, пытаясь удержать его на месте. Казалось, Фуллер покопался в его голове перед тем, как написать сценарий, ведь ему даже не пришлось ничего заучивать или даже перечитывать второй раз, чтобы вести себя точно также, как и задумал режиссёр.
Несколько секунд беспрерывного зрительного контакта, пока Миккельсен, он же Ганнибал, говорил что-то про доверие, затем Хью опустил взгляд в пол, всё ещё окружённый голосом датчанина, не в силах разобрать ни слова. Закусив губу, он заметил, как постепенно и плавно подходил к нему мужчина. В кадре он превращался в настоящего хищника, казалось, личность Лектера полностью овладевала им — актёр только и мог, что действовать согласно сценарию, но нет. Глаза Мадса выдавали его с потрохами, потому что он не смотрел на Уилла. Он смотрел на него — на Хью Дэнси.
Осторожными и неспешными шагами датчанин сократил расстояние между ними и протянул руку к его подбородку, немного обросшему щетиной, поднимая голову брюнета и смотря ему в глаза. Большой палец вырвал нижнюю губу из нервозной хватки зубов и легко провёл по покусанной коже.
Хью слегка вздрогнул и прижался к столешнице ещё сильнее, стараясь как будто слиться с ней в одно целое, дабы не сгорать от стыда при каждом действии друга. Его глаза молниеносно перемещались с затягивающего в пучину безумия взгляда Миккельсена на такие желанные, манящие губы, а затем возвращались обратно, повторяя то же самое действие.
Глаза… В этих двух маленьких мирах происходило настоящее затмение — зрачок расширился настолько, что закрыл собой всю радужку, веки были слегка прикрыты, создавая игривый прищур, а взгляд был устремлён только на цель. Только на добычу, которую сегодня он присвоит себе.
— Ганнибал? — прошептал Хью, следуя сценарию. Это было так сложно — не звать Мадса по имени. Он почувствовал, что датчанин приблизился, вставая вплотную и, оттянув его нижнюю губу, аккуратно прошёлся подушечкой большого пальца по зубам. Дэнси послушно разомкнул челюсти, пропуская палец между ними, но, как только он оказался рядом с его клыками, британец резко, но не сильно прикусил уязвимую кожу. Даже такого маленького сдавливания хватило, чтобы сделать небольшой надрыв, позволяя капле крови тут же потечь по кромке нижних зубов.
Миккельсен издал тихий рык и, слегка размазав вытекшую из маленькой ранки кровь по нижней губе брюнета, плавно вытащил палец. Несколько секунд они стояли молча, просто смотря друг на друга, после чего Мадс резко подался вперёд, наконец сливаясь с Хью в долгожданном поцелуе. Для более удобной позиции ему пришлось руками опереться на столешницу позади Дэнси, смещая на них весь центр тяжести, соответственно, в этот же момент, оказываясь вплотную прижатым к британцу уже всем телом.
Хью чувствовал жар, просачивавшийся через лёгкую рубашку датчанина, чувствовал, как от того, насколько жёстко и властно мужчина сминает его губы, становилось жарко.
Решив действовать не совсем согласно сценарию, Хью оторвал одну руку от столешницы и провёл тыльной стороной пальцев от груди Мадса до его шеи, кладя ладонь на гладковыбритую щёку мужчины, после чего, приоткрыв рот и расслабив нежные губы, выпустил свой проворный язык исследовать и завоёвывать новую территорию. От невероятной эйфории, захлестнувшей его в этот момент, Дэнси тихо и судорожно простонал, надеясь лишь на то, что его «великолепно-правдоподобную актёрскую игру» не было слышно на камерах, но, тем не менее, всё же не остановился, а продолжил своё маленькое завораживающее исследование.
Прогнувшись в спине, Хью стал действовать ещё уверенней, охотно отвечая на поцелуй датчанина и поддерживая безумный танец их языков, иногда даже забывая пополнять необходимый запас кислорода, в следствие чего из него то и дело вырывались тихие постанывания. И единственное, что заставило Дэнси отстраниться и вернуться в реальность, было колено Мадса, которое мужчина бессовестно пропихнул между его ног. Хью тут же смутился, ведь не мог точно сказать, почувствовал ли им Миккельсен его весьма красноречивый стояк или нет. В любом случае, того давления, которое получил брюнет, хватило, чтобы прийти в себя и неспешно, стараясь не испортить кадр, отдалиться от губ датчанина и уткнуться лбом в его плечо, слушая, как бешено стучало собственное сердце.
— Стоп, снято! — прокричал Брайан, который сразу же после того, как камеры выключились, оказался на площадке с восторженными возгласами. — Это было просто потрясающе! Хорошо, что вы действительно целовались, а не стали симулировать или использовать разные техники. Это было бы совершенно не то! Отлично сработали, ребята! — переводя взгляд с одного актёра на другого, закончил свою похвалу режиссер. Было видно, что он явно пребывал в восторге от зрелища.
— А… да… — тот факт, что они могли спокойно симулировать, а не по-настоящему целоваться на глазах у нескольких десятков человек, очень сильно смутил Хью. Господи, как он раньше не додумался о том, что можно было просто воспользоваться одной из техник симуляции, которые специально были придуманы, чтобы облегчить жизнь нормальным актёрам.
Просто… С Мадсом было не рабочее… это не было просто «поцеловаться ради сюжета», и ещё не полностью опавший член ему откровенно об этом намекал, хотя, нет, не намекал, а именно кричал. Хорошо, что Уилл, даже после принятия себя и Ганнибала, всё равно не изменял мешковатым рубашкам, одна из которых прямо сейчас спасала Дэнси от позора, закрывая его постыдную эрекцию слоем фланели.
«Дожили, Хью, у тебя действительно встал от обычных поцелуев, как у какого-то школьника, да ещё и на лучшего друга. Потрясающе, блять, молодец!» — сетовал про себя британец, пока его поток мысленной самокритики не прервался репликой датчанина:
— Я бы никогда не позволил ему симулировать, — добавил Миккельсен, явно понимая двусмысленность фразы, но ничего не желая с этим делать. Наоборот, казалось, что он только подливал масло в огонь. — Ты же и сам видел, какие яркие эмоции он может показывать при правильном обращении.
— Точно. — кивнул Брайан, улыбаясь, и, смерив взглядом их ещё раз, направился на другую площадку, где снимались второстепенные персонажи. — И да, парни, — позвав актёров, Фуллер повернулся и предупредил: — Небольшой перерыв, потом отснимем несколько сцен с каждым отдельно и в конце постельная сцена. Вы так разогрелись, что я не могу упустить такой шанс. С вашим запалом получится отснять это в лучшем виде!
— Ого! Постельная сцена! Слышал, Хьюстон? Теперь точно придётся симулировать, раз уж на то пошло. А то в противном случае, думаю, что ты быстрее сгоришь от смущения, чем успеешь закончить дубль. — смеялся Мадс, игриво толкая локтём в бок британца, который мысленно в это время то ли был уже на небесах, то ли ещё бился в инсульте, эпилепсии или в чём-то подобном.
Постельная сцена…
Сегодня…
После слов Мадса воображение само собой начало рисовать самые пошлые и развратные картины, которые он только мог себе вообразить. И, что странно, его уже опавший член снова был почти в боевой готовности…
«Нет, Хью, ну ты точно, как школьник!»
Господи, как будто разлада с женой, отсутствия секса и угрозы развода было мало, и жизнь решила окончательно разрушить его благополучие, влюбив бедного британца в единственного лучшего друга, у которого тоже была семья и дети, словно всячески пытаясь намекнуть, что в принципе секс с мужчиной — это не так уж и мерзко.
Что он в своей жизни сделал не так? Когда повернул не туда?
— Чего молчишь? Не бойся, я сделаю так, что тебе понравится, — прошептал Миккельсен, снова пытаясь вывести на эмоции и так уже взвинченного британца.
— Мэсс… — его голос после достаточно долгого молчания немного хрипел. Хью хотел сейчас сказать столько важных вещей, сколько не говорил никому и никогда в своей жизни. Хотел рассказать, как он дорожит Миккельсеном настолько, что даже боится сказать ему о собственных чувствах, хоть и знает, что они взаимны. Хотел просто на мгновение перестать быть известным актёром, перестать зависеть от мнения общества и просто озвучить то, что уже давно таилось в его душе.
— Да? — Мадс повернулся к нему с будничной улыбкой, наполненной нежностью, и Дэнси понял… Ничего он не сможет сказать. По крайней мере, не сейчас. Иначе как это будет выглядеть: «Кстати, я тебя люблю, Мэсс, а теперь пойдём сниматься в постельной сцене»? Нет, Хью точно не мог этого допустить.
И это не значит, что он ждал подходящего момента или придумывал отговорки. Хью просто боялся… До судорог в ногах, до дрожи в голосе, до потеющих ладоней и мечущегося из стороны в сторону взгляда. Боялся, любил и не мог избавиться ни от одного из этих двух составляющих его безумия.
— Пойдём… пойдём покурим? — Дэнси сделал как можно более радостное лицо, стараясь не показывать настоящие эмоции, но Мадс уже всё увидел.
— И ты расскажешь мне, почему без настроения? — улыбка всё ещё украшала лицо датчанина, но во взгляде читалось что-то ещё…
Понимание?
— Нет. — ответил Хью. Он не мог просто взять и рассказать всё это сейчас, будучи пока ещё совершенно не подготовленным к подобным откровениям.
— Хорошо, тогда просто покурим. — приободряюще погладив по голове мужчину, Миккельсен отправился в гримёрку за сигаретами.
Британец в тот момент не смог бы описать словами, насколько сильно он был благодарен Мадсу за эту простую фразу. За то, что датчанин не стал на него давить и просто принял его ответ, спокойно и без лишних вопросов отправляясь в гримёрку, несмотря на то, что в своей собственной голове Миккельсен наверняка прокручивал всевозможные варианты, пытаясь самостоятельно определить причину чужой грусти, но при этом ни разу не обмолвившись об этом вслух.
Иногда Дэнси правда был готов отбросить все свои страхи и прошлую жизнь просто ради подобной благодарной тишины. Миккельсен избавил его от разговоров и когда вышел из гримёрки, то только кивком пригласил пойти за собой. Пока они шли до своего привычного места курения, датчанин только лишь уточнил, хотел ли Хью покурить с ним или просто выйти подышать свежим воздухом. Когда Дэнси дал положительный ответ на первое предположение мужчины, Мадс протянул ему сигарету и помог её поджечь.
Доза никотинового дыма, которая за дружбу с Мадсом стала более чем привычной, прошлась по горлу, слегка царапнув нёбо горечью, и разлетелась по лёгким, подарив долгожданную лёгкость и пустоту в голове. В такие моменты, как этот, Хью чувствовал, как вылетает из своего тела, приподнимаясь над землёй, над собой и над всеми своими проблемами. В такие моменты он чувствовал, что свободен. И, выдыхая несколько колец дыма в небо, британец повернулся к Миккельсену и сказал:
— Я не живу с Клэр… уже достаточно давно. — Хью улыбнулся, а затем горько рассмеялся. — Знаешь, я не то что бы против её компании, как было раньше, когда она выносила мне мозг постоянными претензиями и истериками, после чего я хотел сбежать из-за дикой злости, обиды и усталости, нет, — ещё одна затяжка, и он снова продолжил говорить: — мне… как будто стало всё равно, понимаешь? И это ещё хуже. Однажды я решил заехать ненадолго домой, увидеть сына, может быть захватить немного вещей, и… я даже не смотрел на неё. Мне было абсолютно неважно, что на ней надето, как она выглядит… Тишина. Я думал, что может у меня что-то «ёкнет», что я почувствую какое-то притяжение, почувствую, что скучал… Нет. Внутри была лишь тишина, — британец сделал ещё несколько затяжек, параллельно пытаясь оценить реакцию друга на его слова. Мадс был… удивлён. Можно даже сказать заинтригован, но тем не менее было видно, как сильно он переживает. Причём переживает не из-за разлада британца с женой, а из-за состояния, в котором он пребывал. Затянувшись ещё один раз, Хью всё-таки решил договорить: — Более того, я не то что по ней не соскучился, а наоборот, увидев её, я снова начал ощущать эту гнетущую тяжесть на плечах. Знаешь, как незримое давление… когда даже дышать тяжело от ощущения какого-то… омерзения что ли.
— Паршиво… — Мадс глубоко затянулся, словно что-то обдумывая. — И где ты сейчас живёшь?
— Пока что в отеле недалеко отсюда. Что-то там типа «гранд», не помню точно. Ты должен был его видеть, когда ехал сюда, такое большое бело-красное здание.
— Точно. — Миккельсен нахмурился, явно вспоминая, а затем кивнул. — Да, видел. И как там? — такой простой разговор расслаблял, позволяя забыть о проблемах. Дэнси чувствовал, как с каждой секундой становится легче дышать.
— Нормально. По крайней мере клининг включён в стоимость, так что я могу не переживать по поводу чистой постели. Это и минибар, наверное, всё, в чём я сейчас нуждаюсь. — сигарета почти догорела до фильтра, и Хью с некой грустью бросил её в специальный отсек на мусорке. — Пойдём что ли? Фуллер вроде бы должен был ещё принести сценарий на согласовку. — Миккельсен кивнул, отправив свою сигарету вслед за окурком Дэнси.
Удивительно, но после этого, хоть и не особо насыщенного разговора, Хью стало намного легче на душе. Возбуждение спало, а голова приятно опустела.
— Точно, пойдём. — тепло улыбнулся Мадс, устремившись за британцем в сторону павильона.
***
— Что?! — заорал Хью, держа в руках листы, которые он только секунду назад готов был порвать на тысячи кусочков. Хорошо, что в тот момент Брайан вышел помогать в постановке камер, потому что Дэнси точно задушил бы его на месте. Он был смущён, разъярён и обижен. Сценарий постельной сцены оказался не совсем таким, каким британец видел его в своих мечтаниях.
— А что тебя не устраивает? — с улыбкой спросил Миккельсен, спокойно сидящий в кресле и читающий тот же самый текст. — По-моему, Брайан очень постарался. — переворачивая страницу с невозмутимым видом проговорил мужчина, периодически смотря на злого брюнета, стоящего прямо перед ним. Он был похож на маленького разъярённого пёсика, которому не дали игрушку. Это сравнение настолько безумно забавляло Мадса, что он даже не мог сдерживать свою улыбку.
А внутри Хью кипели эмоции. Мало того, что они сегодня впервые поцеловались, и его организм отреагировал на это достаточно «весело», так Фуллер ещё и решил, что они будут валяться в кровати в одних только боксерах. Но даже не это смущало и расстраивало британца больше всего. Помимо прочего, Брайан умудрился уготовить ему участь «принимающей стороны», а вот это уже унизительно.
— «Уилл скрещивает ноги на пояснице Ганнибала», тебя вообще не смутило?!
— Нисколько. — пожал плечами Мадс. Британец на это только всплеснул руками и повернулся к Миккелльсену спиной, смущённо продолжая читать.
— И вообще, почему это именно я вдруг «нижний»? Если… — эмоциональный всплеск Хью был прерван ощущением чужих рук на своих плечах.
— Хьюстон, тут нигде не говорится, что речь идёт о тебе, — поддразнивая шепнув на ухо, датчанин прижал его ближе к себе, одной рукой продолжая придерживать плечо, а второй показал на строчку в сценарии. — Смотри, «
Уилл лежит на кровати, Ганнибал целует его в шею, потом ниже, ниже…». — хриплый тембр, с которым читал это Мадс, заставил Дэнси покраснеть ещё сильнее, только уже от вновь возвращающегося возбуждения.
— Это унизительно. — тихо фыркнул Хью.
— Что конкретно?
— Быть… нижним. Это больно и унизительно.
— О, Хьюстон, ты глубоко заблуждаешься, — промурлыкал Миккельсен, проводя тыльной стороной пальцев по щеке британца, чувствуя, насколько та пылает смущением. — Быть «нижним» — это когда тебя боготворят, ласкают, любят, отдают всё до последней капли, заботясь лишь о твоём комфорте и наслаждении. — датчанин зарылся носом в пышные кудри брюнета, вдыхая любимый запах. — Это может принести внеземное удовольствие, если попасть в умелые, а главное, любящие руки. — мужчина переключился с волос на ухо, покусывая мочку, от чего Дэнси тихо простонал. Затем сводящие с ума губы неожиданно спустились на шею и, британец был уверен, что они пошли бы и дальше, если бы он вдруг не услышал приближающиеся шаги, в этот же момент быстро отпрыгивая от Мадса.
— Итак, как вам сценарий? — произнёс Фуллер, заходя в кабинет.
***
Те отдельные сцены, про которые говорил Фуллер, оказались достаточно простыми и не требовавшими особых усилий. Рутина Ганнибала и Уилла, их семейной, если можно так выразиться, жизни ничем не выделялась от других съёмок из разряда «повседневность», поэтому Хью мог дать своему мозгу некий отдых и отключение от реальности. Он просто существовал во время перерывов, а в собственных сценах был скорее Грэмом, нежели собой, окунаясь полностью в работу.
Но всё же какая-то часть мозга верещала и билась в стенки черепной коробки, то ли от радости, то ли от волнения, пытаясь привлечь к себе внимание. И Хью старался не возвращаться к назойливой мысли, которая, как муха в знойную летнюю ночь, кружила над ним, не позволяя пустить всё на самотёк и впасть в блаженный сон, правда наяву.
Дэнси было совершенно ясно, что, убегая от реальности, он не решает проблему, не соединяется мысленно с Мадсом и не передаёт ему все свои переживания на ментальном уровне, чтобы датчанин без слов понял, что же гложет Хью на самом деле. Под лежачий камень вода не течёт, и это правда. Если бы британец не боялся общественного осуждения, последствий развода, не боялся бы перемен и новшеств в жизни, если бы он не боялся себя… Всё было бы намного проще. Но таков уж взрослый мир. Люди бегут от себя, только чтобы не создавать ещё больше проблем, потому что всё равно их придётся потом решать самому. А то, что копилось годами внутри Дэнси, было слишком проблемно, слишком провокационно, слишком… для него одного. Но он не мог себе позволить приплетать в эту мутную историю с чувствами ещё и Мадса. Кого угодно, только не его…
Вот и замыкался этот порочный круг из страха любви и недосказанности, кружа в своей карусели вечных додумываний и страданий одного лишь Дэнси, ведь проблему нужно было как-то решать.
Опять же…
Под лежачий камень вода не течёт.
— Эй, сладкая парочка! По гримёркам и бегом на площадку! — весело прокричал Фуллер, только что отсмотревший получившийся поцелуй. Видимо, ему и правда понравилось.
Боже, их первый поцелуй с Мадсом реально пустят в эфир?
Хью не понадобилось много времени, он сам мчался на площадку со скоростью света. Гримёры и всякие помощники только и успели уложить волосы и совершить некий спиритический сеанс с его бровями, называя это расчёсыванием. Дэнси выпрыгнул из кресла, влез в нужную одежду и выбежал в основное помещение.
Перед самой площадкой он замедлил шаг, оценивающе глядя на роскошную двуспальную кровать и множество аппаратуры, которая, к счастью, стояла достаточно далеко. И правильно. С точки зрения кинематографа это даже лучше — меньше ошибок можно сделать.
Зайдя в комнату, где им предстояло сейчас сниматься, он осторожно присел на кровать, оглядываясь в поисках всего лишь одного человека. Ну, а Миккельсен всегда отличался непредсказуемостью, поэтому, когда Дэнси перестал бешено мотать головой по кругу, датчанин незаметно подошёл сзади и легко стукнул его по плечу.
— Что, волнуешься? — присев рядом с британцем, спросил Мадс.
— Нет, с чего бы? — пытаясь звучать как можно правдоподобнее, Хью сел в более уверенную позу, облокачиваясь руками на матрац. — Постельные сцены всегда самые скучные. — фыркнул британец, отмахиваясь, словно не он совсем недавно таял от прикосновений Миккельсена в кабинете Фуллера.
— Только не со мной. — дерзко ухмыльнувшись, ответил Миккельсен. На его лице было столько самодовольного спокойствия, что брюнет, стушевавшись, снова уставился в пол. От таких фраз Хью всегда становилось до невозможности жарко.
— Готовы? — Брайан прошёлся по комнате, проверяя всё ли на месте, хорошо ли падает свет и включены ли камеры. Когда оказалось, что ничего с его прошлого обхода не изменилось, он устало вздохнул и посмотрел на актёров, сидящих на кровати. — Ну что, начинаем?
— Конечно. — встав и потянувшись, Миккельсен размял спину, та издала негромкий глухой хруст, и датчанин удовлетворённо выдохнул, отряхивая костюм от невидимых пылинок.
Под лежачий камень вода не течёт. Но если напор будет слишком сильный, он определённо сможет сдвинуть камень с мёртвой точки.
Сначала не было ничего интересного, парочка диалогов прошла мимо сознания Дэнси. Он с Мадсом-Ганнибалом стоял около окна и что-то обсуждал. Что-то несущественное, что сразу же стёрлось из памяти после произнесения этого не доходящего до мозга набора слов.
— Я обещал показать тебе мир, — сказал Миккельсен, поставив бокал с ненастоящим вином на столик, стоявший рядом, — но сейчас я лишь желаю бросить его к твоим ногам, Уилл. — Дэнси тоже избавился от своего напитка таким же способом, оставаясь рядом всё с тем же столиком и смотря прямо в янтарные глаза датчанину. Мадс сделал шаг, затем второй, делая всё мучительно медленно, как бы оставляя возможность отказаться, сбежать и забыть всё сказанное ранее. Но Хью не двинулся, лишь приподнял и чуть наклонил голову в бок, улыбаясь, после чего услышал мурлыкающее: — Позволишь? — в тот момент даже сам Дэнси возненавидел Миккельсена за самодеятельность. Теперь ему придётся что-то делать.
Не в силах произнести ни слова, да и не желая этого, Хью подался вперёд, нежно и невинно целуя датчанина, словно упрашивая его уже вернуться к сценарию и перейти наконец к решительным действиям. Зная, что именно следует дальше по тексту, Дэнси не хотел демонстрировать свой «весьма оптимистичный профессионализм» всей съемочной группе, прекрасно понимая, что находится в очень облегающих все пикантные места брюках.
Хью позволил себе ещё совсем немного насладиться умелыми губами и сладостным изучением языка Миккельсена, прежде чем сделать то, что должен — провести ладонями от кистей до плеч Мадса, вдоль бледно-розовых линий нарисованных шрамов, а затем, оставив руки покоиться там, разорвать поцелуй и с вызовом посмотреть ему в глаза.
— Дубль! — крикнул Фуллер. — Молодцы ребята, сколько эмоций! — он ещё раз просмотрел какой-то определённый момент и повернулся к мужчинам. — Это так хорошо, что мне было как-то грустно вас останавливать. Понимаю, всё понимаю. — режиссёр коварно улыбнулся и вздохнул, словно и правда осознавая всё то, что происходило между ними, но только уже в реальности. Словно прямо сейчас он абсолютно чётко читал мысли обоих мужчин и понимал, насколько всё между ними запущено.
— Не хотелось бы выбиваться из графика, но от пятиминутки я бы не отказался. — всё также расслаблено предложил Миккельсен. Вот кому-кому, а датчанину точно не был нужен перерыв. Он нисколько не смущался, его, казалось, вообще не волновало, что это снимается не для того, чтобы просто задокументировать их ласки, а для реального сериала.
— А, да, конечно. — махнул рукой Брайан, снова оборачиваясь на операторов. — Пять минут! Сюда ещё нужно немного света!
Появившуюся возможность Хью терять не хотел, поэтому сразу рванул в гримёрку, бросив Мадсу «мне нужно сделать звонок». Никакого звонка, естественно, не было и в помине, зато было огромное зеркало в полный рост, встретившее его отражением на входе в помещение. Член… выпирал. Это мог не заметить только полностью слепой человек с частичной атрофией мозга и то, он всё равно бы почувствовал возбуждение, откровенно витающее в воздухе.
Британец был весь красный, рубашка хоть и была чёрной, но в области подмышек были немного заметны пятна пота. Он выглядел не очень, но для постельной сцены самое то. И единственный способ улучшить свой вид, который пришёл в голову мужчине — это попить воды и постоять около окна несколько минут.
Подойдя к бойлеру, Дэнси набрал себе стакан, открыл окно и облокотился на стену, выдыхая. Это невозможное чувство неудовлетворённости преследовало его уже несколько часов, сдавливая пах в невыносимом спазме. Всё, что хотел Хью — это отснять уже наконец эту сцену и уехать в отель, где он сможет спокойно отдрочить себе и пропустить не совсем социально приемлемую дозу виски, в попытках никогда больше не вспоминать этот унизительный день, когда у него не переставая стоял на площадке, на протяжении нескольких бесконечно-долгих часов подряд.
Погрузившись в собственные мысли и смотря в окно, британец не заметил, как дверь в гримёрку отворилась, и незваный гость зашёл в комнату. Только когда мужчина почувствовал чьё-то тело позади себя, он понял, что сейчас точно что-то произойдёт.
