Истории, рассказанные Совёнком. Легенда о храбрости

(01 июля, 1987 года, пионерлагерь "Совëнок", 01:28) Через 5 минут к складу подошли два пионеротряда. Худшие опасения Марата подтвердились: их и вправду предали. Оставшиеся в живых члены пятого и второго отрядов захватили склад, однако не смогли пробиться внутрь арсенала. Ни с той стороны, ни со стороны нормальных пионеров не раздалось ни единого выстрела. Подоспевший директор выдвинул им предложение о сдаче. Оттуда ответили отказом, и более того: угрожали всех перебить. Создавалась двойная ситуация: пионеры из лагеря (нормальные пионеры) имели большой численный перевес. Однако у них практически не было боеприпасов. В то же время раскольники были малочисленны, но оружия и патронов у них было даже в избытке. Начинать штурм было рискованно, однако решение требовалось принять немедленно: ходячие с минуты на минуту могли прорваться в лагерь. Решительных людей среди пионеров хватало: Андрюха, который вынырнул из-за забора и чуть не схлопотал пулю в голову, предложил ренегатам спокойно уйти, на что был незамедлительно послан нах.й, и нырнул обратно; за ним был Марат, настроенный куда более решительно: он, хотя и не высовывался, сперва яростно послал всех нах.й, потом во всех красках и подробностях расписал им, что же с ними произойдëт, если они сейчас же не сдадутся, и на последок ещë раз всех послал в далëкое эротическое, и напомнил, что времени подумать им даëтся ровно пять минут. Ответом стала угроза взорвать гранату. Затем, видимо, у раскольников возник конфликт: послышались какие-то предъявы, разговор явно пошëл на повышенных тонах. Затем кто-то проорал: "Ты чë, гнида позорная, своих родных кентов на этих обсосков ссаных променять решил?!". В ответ послышалось: "Может, это ты — обсосок?" Секунда — и лагерь огласился страшными орами и воплями, визгами и тресками, матюками и простыми ругательствами, мольбами о помощи и звуками ударов. Но пионеры, стоявшие за забором, не двинулись с места. Было неизвестно, что же там произошло, почему вдруг предатели между собой повздорили, и нормальные пионеры, хотя и не озвучивая своих мыслей, все как один решили, что кому-то из клятвопродавцев пришлись не по нутру их действия, однако это не понравилось остальным, и эти остальные просто убрали своих бывших товарищей. -Ну чë? — Спросил зычно Марат по истечении пяти минут. -Нах.й пошли, черти конченные, а ...,— И дальше был целый матерный концерт в исполнении хора раскольников -Подожди-подожди, с.чка! — Крикнул в ответ Марат, когда это песнопение закончилось,— И до тебя, скотина, доберусь! Вот тогда и узнаем: кто, кого, как, куда и кто чью мать! — Добавил он, затягивая ремень потуже. -Пошëл нах.й! — Был ответ. -Парни, подскочите ко мне,— Обратился Марат к старшим пионерам — возле него сразу же оказалась группка примерно из семи-восьми человек, в том числе Андрей и Анатолий. Марат им что-то нашептал, помогая себе жестами, приставил палец к губам, как бы прося их молчать, залихватски подмигнул и вдруг позвал: -Артëм Сергеич! А кто сейчас домики занял? -Шестой отряд,— Удивлëнно ответил директор и спросил,— А почему ты интересуешься? -Да так, просто. Мне кажется, что там никого не было,— Ответил Марат, произнося последнюю фразу настолько беззаботно, как будто спросил это просто так. -Как это не было? — Удивился ещë больше Артëм Сергеевич,— Борис их туда повëл, я сам видел. -Ну, не знаю,— Развёл руками Марат,— Мне вот показалось — я вас и предупредил. -Может, стоит проверить? — Подполковник начал беспокоиться. -Конечно, стоит,— Искоса взглянул на него Марат,— А то мало ли ... -Семëн, за мной! — Решительно скомандовал Артём Сергеевич, чуть подумав, и поднялся,— Марат, ты за старшего! Держи ситуацию под контролем! Головой мне отвечаешь! — И не дожидаясь Семëна, он рысцой затрусил к домикам. Семëн молча побежал вслед за ним. Пробегая мимо, он заметил на бледном лице Марата грозную ухмылку. "Что-то здесь не чисто",— Подумал Семëн,— "Что-то тут не так". Но вида не подал. Однако, плохие были у него предчувствия: что-то явно должно было случиться в ближайшем будущем. Подавляя растущее чувство тревоги, Семëн бежал за Артëмом Сергеевичем, молясь всем божествам, что-бы только всë было хорошо, чтобы Марат или его гвардия ничего не учудили. Они уже пересекли дорогу, когда Семëн сперва почувствовал вдруг резкую ноющую боль в груди, и только спустя секунду: -Братва, вперëд! За мной! Ура-а-а! — Раздался протяжный зычный крик Марата. -Ура-а-а! Ура-а-а-! Ура-а-а-а-а-а! — Многоголосый рëв пионерской толпы нарушил на секунду тяжëлый винтовочный выстрел; за ним ещë один, и ещë, и ещë; затем сразу же раздалась короткая автоматная очередь. "Твою-ж мать ...",— У Семëна внутри всë оборвалось, и он бросился к складу. (А в это время во дворе склада): Пионеры, ведомые Маратом, лишь только пересекли черту забора, как сразу же по ним дали залп, один упал. Но атака на том не заглохла, наоборот: пионеры понеслись на врага с удвоенной яростью, одержимые желанием отомстить за товарища. Они и сами стреляли, только с ходу, и промахивались. Раскольники оставались на своих местах, притаившись за углами, присев за пустыми бочками, или же просто стоя не таясь. Для укрытия мест было совсем немного, и все они были уже заняты. Атакующие же были все как на ладони, однако противников разделяла лишь пара десятков метров, преодолевалась эта дистанция быстро, но второй залп "наши" получили прямо в упор, шагов с трёх. Двое пионеров, широко раскинув руки, повалились на землю. Один был наповал убит, второй тяжело ранен и громко кричал. И почти тут же коротко тявкнул автомат— изменник, сражëнный очередью, вскрикнул, всплеснул руками, и, всë ещё удерживая винтовку правой рукой за открытый затвор, упал на спину. И началась смертельная битва: одни на других и другие на первых; и не было даже возможности стрельбы произвести — пошло дело на кулаки да на приклады. Один "наш" пионер с разбега насадил раскольника грудью на нож; через мгновенье увидел, как на него замахнулся прикладом другой, повернулся к нему лицом, только хотел из-под удара уйти да ткнуть врага в живот или в шею — куда попадёт, глядь — а нож-то в покойничке застрял! Не вынуть, не повернуть — ничего не сделать. Нету больше оружия: карабин прямо перед схваткой у забора оставил. Растерялся наш пионер, замешкался — впервые ведь в такой ситуации. Ему б под удар поднырнуть да сзади этого гада схватить — и делай с ним, что хочешь, или отскочить и помощь позвать, а он встал как истукан столбом и стоит. Р-раз! — и не стало его больше. С пробитым черепом парнишка наземь валится; не вскрикнул даже, сразу отъехал: прикладом по голове получил, вмятина с кулак, кровь вместе с мозгом вытекает. Погиб. Да не долго радоваться его убийце было: как свалился паренëк, так увидел предатель в двух шагах направленное на него дуло "Нагана". Б-бах! — и отомщëн пионер, упал душегуб безжизненным мешком: пуля в горло попала и навылет прошла. Не жилец он больше. А стрелок-то ведь ... Андрюшка! Вот молодец, вот ведь снайперюга, никакой Алисы не надо! А вот он и снова себя показал: как дал одному предателю пистолетом по башке — чуть голову с плеч не выдернул! Ай да Андрюшка, ай да сукин сын! Марат вообще самым первым вступил в боевой контакт: повалил противника на землю, и принялся душить его же винтовкой. Анатолий, неизвестно откуда появившийся, увидел как прямо на него летит парень со штыком; но, однако, КМС по боксу — не шутка, и потому Анатолий легко ушëл от удара, схватил врага за ствол винтовки, рванул на себя — и когда тот потерял равновесие и полетел вперëд широким шагом, стараясь восстановить баланс — Тоха правым локтëм двинул тому по харе. Голова пионера-предателя с хрустом мотнулась на тонкой шее, и он, выронив винтовку, упал наземь без и добивает чувств. Выстрел — и убит ещë один раскольник. Но другой пионер тут же мстит за своего товарища: "траншейным" ударом он ломает стрелку челюсть и затем добивает его, ударяя несколько раз прикладом по голове. А вот и Андрей снова себя показал: как дал одному предателю пистолетом по башке — чуть голову с плеч не выдернул! Ай да Андрюшка, ай да сукин сын! Бой шëл не на жизнь, а на смерть: то место, где только недавно стояла абсолютная ночная тишина, сейчас огласилось нечеловеческими криками, душераздирающими воплями, стонами раненых, глухим треском разбиваемых костей, мольбами о помощи, выстрелами. Пионеры, вчерашние друзья-приятели, которые ещё буквально вчера вместе гуляли, вместе пили пиво тайком от вожатых, вместе веселившиеся — теперь бились смертным боем, раздирали друг другу рты, стреляли в бывших своих товарищей дабы убить их, а самое главное — ненавидели друг друга самой что ни на есть настоящей лютой чëрной ненавистью. И траву на поляне возле склада оросила кровь. А вот и Андрей снова себя показал: как дал одному предателю пистолетом по башке — чуть голову с плеч не выдернул! Ай да Андрюшка, ай да сукин сын!... Марат только первого прикончил, только поднялся, как вдруг что-то налетело на него со страшной силой и так толкнуло, что Марат аж в стену влетел; побился не слабо, но терпимо. Сразу встал в стойку: напротив него стоял неизвестный пионер. Лица было не разглядеть в темноте, но ростом он был примерно как Марат, мускулы были заметно меньше, и ноги подлиннее, а в руке в он сжимал какой-то предмет продолговатый предмет. Марат присмотрелся и похолодел: сапёрная лопатка! Даст один раз — и поминай как звали. От первого удара Марат уклонился, от второго — тоже. А вот третий, сразу же последовавший за вторым — пропустил, аж в сторону отбросило: прямо по широкой морде получил. Благо, это было кулаком. Четвёртый удар по идее должен был ему хребет перерубить — но как сказано было выше — Марат, ещë когда третий получил, отшатнулся — и поэтому в этот раз сапëрка лишь впустую рассекла воздух за его спиной. Но это только так долго рассказывается — на самом деле всë это быстро шло, почти мгновенно, секундами это дело исчислялось. Не теряя ни мгновения, Марат сделал тигриный рывок в сторону противника, заломил ему руку с лопаткой так что кости хрустнули, и хорошенько приложил головой об стену. Затем, не давая ему опомниться, развернул к себе лицом, выхватил нож из-за пазухи и двумя ударами блестящего лезвия: одним режущим по животу, а вторым по горлу отправил его к праотцам. -Марат, берегись!!! — Раздался сзади чей-то пронзительный визг. Марат стремительно начал поворачиваться на крик, перекручивая в руке финку, как вдруг где-то рядом хлопнул выстрел — и вдруг почувствовал Марат, что оседать начинает, не держат его ноги больше: левый бок нестерпимой болью вдруг обожгло, как будто калëным железом туда пихнули; словно плоть наизнанку вывернулась, или зомбаки голыми руками рану разрывали ... Схватился было Марат за рану, думал, зажмëт, да поздно: сознание терять начал. Ноги вдруг враз подкосились, силу будто все разом закончились. Падая, почувствовал Марат на той руке, которой рану держал, что-то тëплое, густое, вязкое. А как упал, так глаза сами собой закрылись. Но прежде чем окончательно потеряться, услышал он чьи-то крики: не то своих, не то чужих ребят, ещë один выстрел тяжëлый, Тохин рëв медвежий: "Марат!!!", да неровный голос девичий, по имени его звавший. И отключился сразу.