Змеелов

      Время близилось к вечеру, но Чанёль сомневался, что в реальности первые лучи солнца не коснулись земли. Биологические часы сбились у всех через несколько дней пути, и, когда одному хотелось спать, другой оставался полным сил, словно только проснулся после продолжительного сна. Это создавало трудности в пути, потому что рыцари быстро уставали и приходилось часто останавливаться для отдыха. Долгие блуждания по лесу вызвали подозрения у Сонмина, и Шин высказал предположение, что все попали в ловушку нимф. Посчитав, что пришло время рассказать правду, старик не решился говорить прямо, изредка упоминая нечисть, зато шаман оказался довольно болтлив и объяснил, что без выгоды нимфы не наведут иллюзию на группу людей, а смерти королевской семье желал только один человек среди всех. Мисхела сразу с ненавистью осыпала его руганью на своём языке, и шаман попятился к лошади Чанёля, спасаясь бегством от гнева ведьмы. К его мнению Сонмин прислушался, но не позволял развести панику, поэтому посоветовал не ссориться, а следить за округой, ища любые признаки конца леса. Нескончаемые деревья выстраивались в ровную линию изо дня в день, и шаман перестал проситься ехать в Кадос, смиряясь с участью стать белкой в колесе обмана речных дев. Пока все бродили в иллюзии, Чанёль приказывал лесному человеку искать путь к спасению, и шаман присматривался к местной нечисти. Прожив всю свою жизнь в лесу, он изучил быт и поведение нимф Ла-Он, делал свои выводы и, наконец, прошептал:       — Кадос сильнее.       Его государство взращено нечистью, у которой своё царствие с крепким устоем. Земля и сущности, требующие постоянного присмотра, получали уход, поэтому крепли, сдруживались и переманивали друг у друга различные знания. Нимфы Ла-Он живут сами по себе и действуют исключительно инстинктами, не желая иметь дело с другими существами, поэтому не понимают, насколько велики их возможности, и чему они могут научиться. Единственной, кому они подчиняются, является дух Ксия, сумевшая завоевать главенство среди водной нечисти Ла-Он. Шаман лишь раз видел эту женщину и понял, что она рождена самой рекой, поэтому, чтобы разрушить иллюзию, следует найти подход к Ксии, а это может сделать только житель Кадоса.       Чанёль опустил взгляд, замечая ушедшего в свои мысли шамана, и толкнул его сапогом в висок, чтобы тот прекратил говорить вслух, дабы его слова не заинтересовали членов королевской семьи.       — Пусть болтает, — сонно пробормотал Бэкхён, прильнув к груди Ёля. — Скоро все будем разговаривать сами с собой.       — Не будем, Ваше Высочество! — тихо прошептал шаман, и Бэк также опустил взгляд, чтобы видеть мужчину. — Ещё немного подождите.       — Сколько? Никаких сил нет жить под колпаком чужой фантазии.       Шаман встал на цыпочки и приложил ладонь к губам, чтобы подчеркнуть важность слов, которые должен слышать только принц:       — Вы обязаны выжить. Живите, несмотря ни на что, иначе жители Ла-Он окажутся в опасности. Они вас любят, вы же сами это видели, поэтому не подведите их.       Для Бэкхёна заботы государства в тягость. За дни бессмысленного блуждания по лесу он устал верить в успешный исход поездки, поэтому слова шамана обременяли его лишними проблемами, которые парень предпочёл бы не знать перед смертью. Хотелось тишины и спокойствия, а не героизма во имя Ла-Он. Быть самим собой куда приятнее, чем корчить из себя выносливого и смелого лидера, способного вести за собой толпу. Бэкхён такой же человек, как и остальные молодые парни. Его тянет веселиться, узнавать мир, постигать различные искусства и знакомиться с людьми из всех государств. Порой, смотря на ровную линию леса, он испытывал грусть, чувствовал приближение смерти и мысленно прощался со всеми, кого знал. Не получалось проститься с Чанёлем, потому что Бэк понятия не имеет, как молчаливые люди провожают в последний путь близких. Помахать рукой выглядит глупо, а вежливый поклон — грубо. Фантазия перебирала множество вариантов, но ни один не подходил под образ Чанёля, поэтому Бэкхён заставлял себя думать шире, представлять, чтобы он сделал в последнюю очередь, если бы у него на руках кто-то умирал.       — Да твою ж мать! — зажмурился он и вновь уткнулся Чанёлю в плечо, ловя себя на мысли, что в воображении умирает на руках Ёля.       Из всех вещей, которые бы Бэк не хотел видеть, смерть близких стоит на первом месте. Ему страшно даже представить, как кто-то умирает, а он ничем не может помочь. По его мнению, лучше покинуть мир первым, избавляя себя от душевной боли, и пусть многие скажут, что это эгоизм, Бэкхён уверен, что дед духом сильнее, поэтому смирится с потерей внука. Сонмин пережил смерть своих родителей, двух братьев, дочери, невестки и жены, поэтому справится и с кончиной внука, а Бэк не считает себя настолько психически подкованным.       Старый король взмахом руки остановил колонну и приказал всем сбросить груз, спуститься с лошадей и поесть. Ради экономии еды питались все раз в сутки, кроме Чанёля, который вовсе отказывался от пищи, возвращая её на место, что не нравилось Бэкхёну. Умереть от голода у Ёля не получится, поэтому он помогал людям по-своему, хоть есть дико хотелось, но с каждым днём организм работал медленнее, уходя в своеобразную спячку до первого попадания еды в рот.       Вопреки его желаниям, Бэкхён из последних сил пытался его накормить. У него сердце на куски разрывалось, когда Чанёль отказывался от предложенного куска мяса. Прекрасно понимая чувство голода, принц пытался уговорить своего преданного защитника съесть хотя бы лепёшку, но получал всегда отрицательный ответ.       — А сегодня ты поешь! — Бэк спрыгнул с лошади и направился к сундуку с провизией, после чего Чанёль взглядом уловил Шина и кивнул ему в сторону принца, без слов давая команду отговорить его от затеи.       Шин слегка кивнул, беспрекословно подчиняясь своему королю, сполз с лошади, кряхтя от боли в бедре, и похромал к Бэкхёну, перебирающего еду. Его белые одежды выпачкались, а на стирку времени нет, но парень предпочёл всегда накидывать на себя плащ, пусть даже не королевского вида. Выглядел Бэк немного смешно, меняя одежду, но не меняя плащ, который не всегда подходил к штанам или рубашке, за что Мисхела его регулярно высмеивала чудными прозвищами, но парень игнорировал девушку. Постепенно она начинала злиться, напоминая, что принцы должны общаться с людьми, но Бэкхён спокойно говорил, что она не человек, а подколодная змея. Напряжение в их отношениях росло по нескольку раз на день, и Чанёль, замечая в глазах девушки ненависть к Бэку, предпочёл следить за ней больше, чем за своим подопечным. Она убила бы его с великим удовольствием за непокорность и несгибаемость в любой ситуации. Бэкхён этого за собой не наблюдал, но Мисхела оказалась намного прозорливее и уделяла ему внимания намного больше, чем Сонмину. Старик всё чаще уходил в свои мысли, порой высказывал их вслух, но затем извинялся за это перед всеми, отказываясь делиться идеями даже с Шином. Мисхела не видела в нём препятствия, а Бэкхён своей настойчивостью порой нервировал Чанёля. Принц всё чаще совершал поступки, которые неугодны продуманному плану девушки, затягивая его окончательное выполнение. Она не травила никого, чтобы сделать всех послушными марионетками в своих руках и, если проблем со многими она не видела, то Бэкхён предпочитал её игнорировать, становясь тем самым непредсказуемым.       — Ваше Высочество, — мялся возле принца Шин, по-отцовски стараясь улыбаться насупившемуся принцу, — не стоит пытаться накормить Чанёля.       Бэк замер, затем поднял на старика хмурый взгляд. Следом у Шина перекрыло дыхание от ожидания реакции Его Высочества. Настроение принца не самое лучшее, но и не требующее жестокости. Его понимал разве что шаман, однако он сбежал вместе с койотом добывать себе еду, чтобы не объедать королевскую семью. Мужчина, как и принц, пытался накормить Чанёля, только делал это из чувства долга. Каждый отказ он воспринимал болезненно и смиренно. В отличие от Бэкхёна, Ёль может его стукнуть, поэтому мужчина стремился не навязываться и продолжал наблюдать за Бэком, замечая, что тот всё больше привязывается к Ёлю. К добру это или нет, шаман понять не смог, потому что Бэк не делился своими чувствами, и приходилось за ним постоянно следить. С одной стороны, чем крепче у парня связь с Ёлем, тем выше шанс, что он перенимает у него крупицы качеств, которые пригодятся ему для правления или выживания. Но, с другой стороны, принц наоборот может стать зависимым от Чанёля, словно малый ребёнок от матери, и потерять всякий характер. Шаман, не кривя душой и не теша себя надеждами, понимал, что Бэкхён слишком молод для управления лесом, поэтому ему нужна любая поддержка в жизни, а, значит, не стоит скидывать на плечи парня часть обязанностей в Кадосе. Всё по-прежнему находится под ответственностью Чанёля.       Бэкхён поднялся на ноги и попросил побледневшего от волнения Шина не лезть не в своё дело.       — Ваше Высочество, — не отступал старик, и Сонмин с Мисхелой заинтересовались разговором, поворачиваясь к старику, — Чанёль может довольно долго обходиться без еды. Если вы его сейчас накормите, то сделаете только хуже.       Он готов провалиться сквозь землю, упрекая человека за доброту и не имея возможности рассказать правду. Единственной поддержкой старику на тот момент стал Чанёль, которому так же ложь в тягость. Если бы не его оплошность, после которой Бэкхён должен уйти в Кадос, было бы проще обманывать, но Ёль не мог смотреть на парня, как на чужого человека, чтобы не сочувствовать и не сострадать ему. Он видел будущее Бэка в лесу рядом с собой, поэтому делал всё возможное, чтобы тот жил, однако выглядит это отвратительно.       — Хорошо! — поднял руки вверх Бэкхён, словно сдаваясь, и попятился назад. — Я больше не буду влезать в чужие жизни. Делайте, что хотите, а мне надо прогуляться в одиночестве.       Чанёлю он приказал оставаться на месте. Основная часть злости направлена на него, потому что Ёль не ел, даже когда ему приказывали. Непокорность раздражала, делая мужчину свободным, а Бэк требует полного подчинения из-за страха измены. Его часто посещала мысль, что пища отравлена, поэтому Чанёль, перейдя на сторону Мисхелы, отказывается её есть. Но Бэкхён всё ещё доверяет ему, поэтому ел, и каждый раз еда оказывалась пригодной для употребления, вопреки всем подозрениям.       Всему виной ревность. Чанёль не подавал даже намёка на предательство, однако его молчание не давало устного подтверждения преданности слуги господину. Бэкхёну это необходимо, хоть он понимает, что излишне подозрителен, потому что боится потерять Чанёля, поэтому готов насильно привязать его к себе, превращаясь в курицу-наседку. Здравый рассудок твердил, что надо прогуляться и принять независимость Ёля, ведь на то у него есть свои причины. Его на турнир не записывали, поэтому охранником наследного принца сделали только из-за домыслов Сонмина. Привычными делами он заниматься уже не мог, о личной жизни стоило забыть, любая попытка остаться одному оказывалась провальной, потому что Бэкхён требовал постоянной охраны. Личными защитниками становились по доброй воле и заранее готовились к жизни возле принца без создания семьи, но всего этого Чанёлю не предоставили.       Посмотрев назад, Бэк убедился, что ушёл довольно далеко, и его никто не видит. Можно прекратить строить из себя строгого или сдержанного принца и без сил сесть под дерево, продолжая думать над поведением Чанёля и поражаясь, как в тягость посторонним может оказаться чей-то обет молчания.       Немым не место на службе у принца, потому что они не в состоянии полноценно отдать долг своему господину. Они не скажут клятв, не выскажут своё уважение и готовность умереть ради королевской семьи, не предупредят об опасности и их взгляды станут самыми лживыми и лицемерными, ведь такие люди ничего не обещают.       Но душа Бэкхёна разрывалась на две части, и парень не понимал причину. Стоило пустить всё на самотёк, дать ситуации время для её разрешения, ведь, если Чанёль предал, то непременно себя выдаст, но принц торопил события.       Или не выдаст, потому что он всегда сдержанный и осторожный? Бэк схватился за голову, с паникой понимая, что от вороха мыслей сойдёт с ума. Насколько это возможно, настолько мозг заполнен Чанёлем, и парень со страхом огляделся, пугаясь того, что его в таком состоянии кто-то увидит.       Справа от него, вдалеке среди деревьев виднелся белый дом, моментально завоевавший внимание парня. Здание означало, что у блуждающих по лесу людей появится проводник и совсем скоро деревья сменятся пустыней, за которой находится Элоя. Желание быстрее добраться до Королевства руководило Бэкхёном, и он помчался к дому, опасаясь того, что в нём никого нет и придётся долго ждать хозяев. О том, что в лесу Ла-Он кто-то живёт, Бэк никогда не слышал, однако догадался, что нашёл не только будущих проводников, но и неплательщиков налогов. Должно быть, кто-то услышал, что лесной народ Кадоса живёт свободно, не платит деньги за удобства и землю, и решил последовать его примеру, построив здание среди леса. Подобная выходка принесла свою пользу, и Бэкхён готов простить хозяевам дома все долги и разрешить вольно жить дальше, лишь бы они спасли своего принца и старого короля от верной смерти.       Постройка, наверное, дорого обошлась людям, потому что крупный камень выстраивался в идеальный прямоугольник, а окна находятся строго в двух метрах друг от друга и не превышают полметра в высоту. Ровная крыша в Королевстве встречается крайне редко, Бэкхён с любопытством посмотрел на неё снизу-вверх, подходя близко к двери, и отметил симметричность здания. Работа строителей кропотливая и ювелирная, потому что земля, на которой стоит дом, не ровная, корни деревьев явно мешали при строительстве, а как выровнять камень до гладкой поверхности Бэкхён не представлял. Хозяева его заинтересовали ещё и как строители, поэтому он приветливо улыбнулся и постучал в деревянную дверь, с нетерпением ожидая встретить таких же улыбчивых людей.       Никто не открыл ни сразу, ни через минуту, ни через пять, и Бэкхён заглянул в окно, прислоняя к стеклу ладони и дожидаясь, когда вечерний луч осветит помещение. В комнате стоят большая кровать, похожая на постель короля, грузный комод и зеркало на полстены. Вид мебели не запылённый, поэтому парень настойчиво постучался в окно, пытая удачу ещё раз, но вскоре решил вернуться к двери, чтобы не заглядывать в окна, словно вор.       — Хозяева! — он позвал и дёрнул ручку, предполагая, что в доме может находиться собака, которая своим лаем разбудит людей, ведь среди леса нельзя оставлять дорогую мебель без присмотра.       Лая не последовало, но дверь послушно открылась, чему Бэк изумился и медленно заглянул в дом, настораживаясь от тишины внутри. В центре обширного зала находится стол, на нём стоят дорогая ваза и пустая тарелка для фруктов. Вокруг стола расположились стулья, вдоль стен ровно, стык в стык, стоят дубовые шкафы с посудой, а прямо — стена с одной узкой дверью. Бэкхёна прошиб холодный пот от давящей атмосферы дома. Воспоминания подняли из памяти слова шамана про нимф, которые морочат людям головы, и принц подумал, что хозяева дома стали их жертвами, а иначе сохранность ценных вещей не объяснить. Разбойники бы вынесли всё, даже крышу и дымоход, обогащаясь на каждой мелочи, а нечисти это ни к чему, поэтому полакомились только людьми. Хоть мысли жуткие, Бэк решился зайти, чтобы поискать карту, ведь не могли же жители леса без неё обходиться, тем более, живя рядом с пустыней. Своей карте ни Бэк, ни Сонмин, не доверяли, поэтому принц переступил порог дома и подошёл к первому шкафу, мельком осматривая глиняную посуду, и отодвинул верхний ящик. На его дне хаотично лежали женские украшения из драгоценных металлов и камней. Ожерелья и цепочки спутались между собой, а, когда Бэкхён приподнял серебряную цепочку, следом потянулось жемчужное ожерелье и браслеты. Кольца, серьги, броши, заколки — всё из золота и серебра небрежно валяется в открытом доме. Не веря своим глазам, Бэк огляделся, уже со страхом осматривая комнату. Возможно, хозяева дома стали жертвами разбойников и нуждались в помощи, или же это ловушка для охотников за лёгкой добычей. Украшения он положил на место и с тихим шорохом задвинул ящик, размышляя над дальнейшими действиями. Следовало осмотреть комнаты, чтобы убедиться, что дом пуст и никому не нужна помощь, но делать это одному глупо. Одного Чанёля в напарники вполне достаточно, и Бэкхён пожалел, что запретил ему идти следом за собой. Он глубоко вдохнул, рассматривая узорную дверь из красного дерева, ведущую вглубь дома. За ней — тишина, и, когда Бэк прильнул к ней ухом и прислушался, не мог различить даже звуков сквозняка. Чувства безопасности это не добавляло, потому что дверь могла скрипнуть при открывании, привлекая внимание врагов. О плохом парень не хотел думать, но хорошего в последние дни не происходило, поэтому он сильнее сжал рукоять меча, намереваясь пустить его в ход, если понадобится, и всё же заглянул в соседнюю комнату.       Тень от входной двери плавно скользнула по стене, и принц в прыжке развернулся от испуга, оголяя меч для принятия боя, и ухватился за него двумя руками. Сердце так часто стучало, что проще вырвать его из груди, чем заставить успокоить ритм, а в такт ему тело пробивала мелкая дрожь, сбивая частое дыхание. Из-за большого количества адреналина холод прошёлся по коже, и парень принял стойку для защиты, парализованным взглядом смотря на дверь.       В дом с любопытством заглянул Чанёль, держа в руке компас. Бэкхён опустил меч, едва не падая в обморок от резкого расслабления, и улыбнулся, от души радуясь, что его защитник не всегда послушен. Вдвоём они смогут пусть не отбиться от врага, но сбежать точно, поэтому можно начинать маленькое приключение, и Бэк приложил палец к губам, жестом попросив Ёля не шуметь, затем поднял меч и указал на дверь. По его плану Чанёль должен её открыть. Поскольку он безоружный, Бэк, если в соседней комнате враг, выскочит из-за его спины и первым кинется в бой. Вид Чанёля любого собьёт с толку, и этой заминкой принц пользовался при удобных случаях, а оружие грозный защитник добудет сам, если не решит раскидать всех голыми руками.       — Подожди минуту! — прошептал парень и спрятал меч, чтобы сунуть кулон за пазуху. Если понадобится уклоняться, он помешает, и следовало ослабить тугие манжеты, чтобы они не стесняли движения.       Бэкхён взялся за украшение и покосился на Ёля, замечая его хмурый вид. Кажется, он заинтересован домом не меньше Бэка, и принц запаниковал, со страхом определяя, что Ёль намерен открыть дверь без разрешения. О кулоне и манжетах он забыл моментально, вытащил меч и потянулся к запястью Чанёля, но, схватив его правую руку, Ёль открыл дверь левой.       Реагировать приходилось на уровне инстинкта самосохранения. Бэк толком не рассмотрел комнату. Едва до него донеслись мужские голоса, как он вырвался вперёд, прикрывая собой Ёля и отбивая первый удар. Старых разбойников четверо, и они, как сороки, заинтересовались блестящими украшениями на грязном плаще принца. Двое вытащили короткие мечи, у третьего сжат в ладоне один меч, а последний пытался руками поймать шустрого Бэкхёна, но парень пользовался своей гибкостью, отточенной с детства самыми лучшими учителями Ла-Он. Оттолкнув одного разбойника плечом, он запрыгнул на широкую кровать, увернулся от удара и наступил одной ногой на короткий меч, а другой — ударил мужчину по лицу, затем резко взмахнул оружием, перерезав ему горло. Видя смерть товарища, остальные обозлились, и один, одетый в старый дырявый халат, кивнул им подойти к Бэку с двух сторон, чтобы он перехватил его «в лоб». Бэкхён тяжело дышал, оценивая свои возможности как средние. Враги уже не думали брать принца живым, им стало всё равно, в каком состоянии будет человек, когда с него снимут яркие и дорогие предметы. Бэк перевёл взгляд на Чанёля, ища поддержку, ведь они всегда вместе, и охранник должен защищать своего господина, но Ёль спокойно стоял в стороне, наблюдая за исходом неравного боя. Разбойники не обращали на него внимания, надвигаясь к своей жертве, и Бэк понял — Чанёль его предал. Либо парень моментально что-нибудь придумает для своего спасения и сбежит к дедушке, либо никто не узнает, как именно умер наследный принц Ла-Он.       Бэкхён окинул взглядом комнату, замечая, что она чем-то похожа на его, а в своей спальне он тысячу раз бегал от нянек и служанок, поэтому шустро кинулся вправо, отбил взмах меча мужчины и сразу же содрал балдахин, путая в нём второго разбойника, который подбегал слева и полез на кровать. Перед Бэком оставались двое: с оружием и без него. Последний только мешался, поэтому принц попятился к шкафу, со звоном стали блокируя удары меча, и, поравнявшись с тяжелой дверью, резко её открыл, но для сильного удара пришлось отвлечься и толкнуть её ногой в мужчину. Сражаться трудно из-за эмоций. Злость и обида смешались воедино и давили слёзы. Бэкхён выплёскивал все свои чувства на разбойников, не жалея сил и людей. Он решил выжить любой ценой, помня слова шамана, и, чтобы узнать у Чанёля, зачем он так поступает. Сколько бы раз Бэк не представлял себе его предательство, а в реальности оно оказалось в сотню раз больнее, и больше всего парень боялся, что последним противником окажется Ёль. Если ему нужна смерть принца, то Бэку не выстоять. Он вспоминал, как на турнире воины тыкали палками в тело поверженного врага, из которого сочилась густая кровавая жидкость, и не хотел, чтобы он так же лежал среди побеждённых разбойников, предательски убитый тем, кого считал самым близким человеком.       Отскочив назад от меча последнего мужчины, Бэкхён воспользовался его секундой передышкой и набросился, протыкая его грудь острым лезвием стали. Он стал толкать вперёд, сбивая человека с ног, чтобы он на последних мгновениях своей жизни не нашёл в себе силы нанести решающий удар. Массивное тело потеряло равновесие, и разбойник с хрипом рухнул на пол, застывшим взглядом смотря на потолок и пуская со рта кровь, а Бэкхён упал на колени, пытаясь отдышаться. Ему приходилось сражаться, но этот бой стал первым в одиночку, не считая одиночные бои с учителями. Раньше, плечом к плечу, всегда стоял хотя бы охранник, и Бэк исподлобья посмотрел на застывшего возле дверей Чанёля, на лице которого привычно не отражались эмоции. Он думал о чём-то своём, и Бэк боялся, что в его мыслях убийство.       — И давно ты сговорился с Мисхелой? — поднялся он на ноги, всё ещё пытаясь нормализовать тяжелое дыхание. — Хочу знать, когда ты был мне ещё другом, а когда лицемерил.       Он вытащил из тела свой меч и вытер его о красное покрывало на кровати, на котором истекал кровью обезглавленный труп.       — Зачем вы норовите меня убить?! — закричал Бэк, смотря на него полубоком. — Что я такого сделал, что заслужил смерти? Я толком даже не жил, а от меня уже хотят избавиться! Почему я, а не мой отец или дед, которые по праву управляют страной?       Меч он из рук не выпускал, продолжая бояться драки, и ждал ответ, но Чанёль молчал, равнодушно смотря на него, словно издеваясь. Находясь среди трупов и зная, что жизнь висит на волоске, Бэкхён морально не выдерживал обстановки, подошёл к Ёлю на два шага ближе и продолжил требовать:       — Ответь мне!       Он смотрел в глаза человеку, которого всё ещё не отпускал из своего сердца. Что хранит душа, того не выдрать из сердца никакими правдами, поэтому Чанёль оставался всё тем же дорогим человеком, к которому принц привык, на горе себе. На дне его глаз уже нет нескончаемых просторов, холодной и манящей пустоты или бесконечного движения спирали, зато в них царит равнодушие, от которого у Бэкхёна обида сдавливала горло.       Вместо ответа Ёль вытянул одну руку, выставляя её ладонью вперёд. Этот жест Бэк видел на турнире и представлял, чем закончится для него ближайшие минуты. Ему не поможет меч, потому что ловкость Чанёля намного выше, чем у него, да и стоял он возле двери, преграждая принцу путь к побегу, а больше выходов нет.       Бэк сделал шаг назад, всё ещё не веря, что Ёль его убьёт. По его мнению, нельзя вот так легко сменить заботу на убийство. Чанёль слишком открыто проявляет эмоции, даже когда пытается их скрыть, и Бэкхён видел, что его покровительство не имеет лицемерия. Ёль не давал намёка на то, что хочет переметнуться на сторону Мисхелы, поэтому Бэкхён не понимал, как можно за короткое время возненавидеть того, кого берёг долгое время. За секунду он поймал себя на мысли, что несколько дней подозревал Чанёля в измене, а теперь нашёл причины в это не верить, хоть глаза видели обратное.       — А ведь я тебе поверил, — лез он окровавленными пальцами одной руки под плащ в карман штанов, — когда ты написал, что не считаешь меня ребёнком. Тогда зачем обманывал меня, словно маленького? Неужели не хватило смелости поговорить со мной по-взрослому? Я всё равно проиграю в поединке с тобой, поэтому ты можешь просто сказать, что убьёшь меня.       Он вытащил бумагу, прижав к своей груди, расправил и повернул к Чанёлю, демонстрируя написанную им возле реки фразу: «Ребёнок не рубит людей мечом». До последнего момента Бэкхён надеялся узнать, зачем Мисхеле понадобилась его смерть и боялся услышать, что это только её развлечение. Но Чанёль на записку не отреагировал и сделал шаг навстречу Бэку, после чего тот закричал на него:       — Да ответь ты мне! Скажи мне правду и делай, что хочешь!       От волнения и страха он тяжело дышал, не спуская глаз с Чанёля, и понимал, насколько хочет жить. Все его рассуждения про то, что он бы предпочёл умереть первым, оказались чушью. Желание выжить намного сильнее, чем он думал, а пережить смерть близких он вполне способен, потому что в душе есть не менее сильное желание мстить за то, что ему приходится терпеть боль, как физическую, так и душевную. В нём течёт голубая королевская кровь, а она даёт ему преимущество над многими людьми, поэтому мстить намерен красиво и не по-королевски. Короли разжигали войны, чтобы доказать свою правоту, а Бэкхён устал отстаивать свою точку зрения, поэтому свои задумки будет воплощать в жизнь молча и тихо, чтобы для всех это стало неожиданностью и неминуемым происшествием. На примере Чанёля он убедился, что молчание раздражает и может быть намного лукавее, чем тысячи слов.       — Скажи мне, зачем тебе моя смерть? — рычал он в приказном тоне, сжимая меч в руке, как последнюю надежду, ожидая момент, когда сможет оттолкнуть рукоятью Чанёля.       Ёль слегка улыбнулся, набрал полную грудь воздуха, и Бэкхён испугался, ещё не слыша слов. От Мисхелы никогда не стоит ждать мудрых решений, потому что все её указания крутились вокруг её капризов, и на этот раз Бэк с замиранием сердца ожидал услышать нечто подобное, но слов Чанёля не расслышал, хоть смотрел ему в лицо в полной готовности и мотнул головой от непонимания.       — Прости, что? — робко переспросил он и, на всякий случай, стукнул мечом о спинку кровати, после глухого звука дерева убеждаясь, что не оглох.       Чанёль повторил, но Бэкхён его не услышал и от отчаянья опустил плечи. Ему есть, что сказать, но он молчал ради мести. К его удивлению, она оказалась очень сладким фруктом, только, чтобы его попробовать, следовало съесть несколько ложек дёгтя, и самой большой из них оказался он сам. Ему стоило успокоиться и забыть о Чанёле, который спокойно продолжал стоять перед ним.       Лишь Шин и шаман слышали голос Чанёля, а остальные люди в Ла-Он до турнира знать не знали, кто он такой, и принц не исключение. В очередной раз Бэк поразился, насколько мелочи могут быть ценными. Совсем недавно он готов был силой и шантажом выбить из Ёля хоть слово, а теперь едва не светился от счастья от того, что этого не сделал.       Он в ловушке нимф и стоит ему потерять контроль над своими чувствами и мыслями, как мираж добавит и оживит любой страх. С самого начала Бэк боялся столкнуться с людьми, и он увидел дом. Хотел Чанёля — получай. Боялся, что он откроет дверь — она открылась. Боялся встретить врагов — сражайся с ними. А самый большой страх — предательство Чанёля, и оно ему показано. Бэкхён боролся сам с собой, чтобы подавить страх в себе и не позволить иллюзии шевелиться. Если она нападёт, то парень ничего не поделает со своими чувствами и эмоциями и умрёт от шока, а он хочет выжить и отомстить нимфам. Для начала следовало избавиться от Ёля, созданного собственным воображением.       Бэк спрятал записку, изрядно вымазанную в крови, но он знал, что всё только кажется. Сражаясь с мнимыми разбойниками, тело хорошо потренировалось, однако даже комната фальшивая, и парень поразился, насколько умелые иллюзии у нимф. Оглядевшись, он заметил, что дверь всего лишь одна, хоть дом довольно большой и есть ещё комнаты, а входов к ним нет. Если бы он увидел это сразу, то, возможно, понял бы, что всё обман, и не пришлось бы исповедоваться перед иллюзией.       — Чанёль, ты мне кое-что обещал в замке, помнишь?       Хоть перед ним стоял плод его воображения, Бэкхён с тяжестью на сердце поднял меч, направляя его к животу Ёля. Если он его не убьёт, то мысли продолжат возвращаться в этот дом, и парень будет думать над тем, что происходит в этой комнате и что делает фантом.       — Ты мне обещал, что умрёшь первым, — посмотрел ему в глаза Бэкхён, дрожащей рукой всё ещё не решаясь убить несуществующего врага.       Подсознательно он сомневался в правильности своих действий, видя перед собой Чанёля, которому никогда не причинил бы вреда, и промедление оживило мираж. Он вновь что-то сказал, но Бэк не слышал слов, затем обхватил сталь рукой, и принц, от испуга вонзил в него меч до середины лезвия, разрезая ему ладонь. В голове всё перемешалось, думать о чём-то одном не получалось, поэтому Бэкхён затаил дыхание и смотрел то на стекающую по рельефу меча кровь, то на лицо Чанёля, замечая такое же выражение, как в замке при отравлении. Память играла с принцем в злую игру, заставляя верить, что он убил настоящего Ёля, и только логика помогала успокоиться. Чанёль захлёбывался кровью, как это случилось после выпитого яда, вытирал подбородок рукой и смотрел на ошарашенного Бэкхёна, у которого едва хватило духу вытащить меч. После подобного ранения не выживают, и Бэк видел, как люди умирают, поэтому, не чуя ног, побежал прочь из дома в сторону реки, лишь бы не видеть смерть Чанёля.       Дело сделано, но мерзкое ощущение предательства со своей стороны осталось. Словно имелся путь, кроме убийства, но Бэк выбрал именно его. Он готов вымаливать прощение у Чанёля и боится действительно ошибиться в следующий раз. Он должен до идеала изучить Ёля, чтобы не допустить оплошностей, которые могут стоить жизни. Ему казался несправедливым тот факт, что нимфы остаются безнаказанными за свои выходки. К путанице в дороге Бэкхён отнёсся с пониманием, но иллюзию в доме простить не смог. Он — их принц, а они смеются над ним, видят его слёзы и страх. И пусть он такой же человек, как и все, но точно знает, что ни одна нимфа не поймёт его чувств и высмеет их, за что Бэку станет больно, а распинаться перед нечистью, оправдывая себя, слишком унизительно.       Душа требовала мести, и парень полез в воду, в первую очередь умылся, чтобы избавиться от заплаканного вида, затем осмотрелся, ища нимф, и довольно улыбнулся, заманивания к себе хотя бы одну. Шаман без умолку тарахтел про то, как Чанёль храбро сражался с разбойниками, помогал лесному народу наводить порядок в лесу Кадоса и безжалостно избивал нечисть. Самое главное, что он говорил — любовь нимф к падким на их красоту мужчинам. Перед красивым и юным принцем им точно не устоять. Пусть искушать его не так приятно, как молодого мужчину, зато всегда найдутся те женщины, которые стремятся показать неопытному парню своё искусство соблазна, чтобы смутить или возбудить его, тем самым доказывая самим себе свою сексуальность. Среди таких женщин не только проститутки, но и дочери знатных людей или подосланные королём служанки. Его Величество стремился избавить сына от робости перед слабым полом, однако Бэкхён всегда вежливо уходил от них, помня про их болтливость. Это привело к тому, что встречу с нимфами он воспринимал, как стандартное внимание своих служанок, которые так же молоды и отбираются на работу исключительно по красоте, но Бэк всё же ошибся.       Первая же речная красавица ввела его в густой румянец своей необычной внешностью. Подобных ей нет даже в королевском замке, и вода не делала её волосы влажными, отчего пышность светлых прядей сохранилась, когда она вынырнула из глубин. С синевой её глаз сравнится только цвет глаз шамана, но они более выразительны, а улыбка на лице придаёт нимфе особое обаяние. Она присматривалась к Бэкхёну, оценивая его взгляд и заинтересованность, и поманила к себе пальчиком, замечая полный ступор парня. Вторая нимфа появилась быстро и рядом с первой, и Бэкхён растерялся. Они не похожи, но обе красивы настолько, что на них двоих бордель Ла-Он обогатится пуще казны страны. Следом вынырнула третья, и Бэкхён ощутил привычное желание сбежать, но благодаря ему вспомнил, зачем пришёл, и набрался смелости. Следовало поймать одну девушку, а это значит касаться голого женского тела, что казалось парню неправильным поступком. Смотря на блондинку, брюнетку и рыжую по очереди, он изучал свои чувства и подавлял, чтобы в последнее мгновение не убежать в глубь леса на потеху нечисти.       — Почему ты одетый? — улыбалась рыжая нимфа и подплыла ближе. — Мы вот голые, а ты ведёшь себя грубо.       — Вы красивые, — смущался Бэк, и его румянец вполне естественный, что развеселило девушек.       Их звонкий смех разнёсся по водной глади и настроение изрядно поднялось. Бэкхён воспользовался своим смущением, дал ему волю, но держал под контролем. Если красавицы будут видеть его робость, то потеряют бдительность и их станет проще поймать, надо только оставаться на мелководье, потому что в воде нимфа слишком сильна.       — А так? — спросила жгучая брюнетка и наполовину показалась из воды, показывая хрупкие бледные плечи, упругую грудь и тонкую талию, после чего Бэкхён отвёл взгляд в сторону.       И вновь смех. Бэк терпел ради своего плана, позволяя нимфам показывать свои фигуры, посылать воздушные поцелуи и недвусмысленные взгляды. В конечном итоге они поймут, что сами виноваты в том, что парень прирос к одному месту и не решается шевелиться. Его одежда промокла насквозь, влага подступала вверх к бёдрам, и парень вспомнил про записку Ёля, на которой, если намокнет, чернила расплывутся и невозможно будет сохранить ценное послание.       — С вами приятно находиться, — улыбнулся Бэкхён, и нимфы умилились, собираясь в кучку. — Я даже забыл о том, что убил своего друга.       Он тяжело вдохнул, ощущая свежеть реки и зелёной травы, среди которой плавает мелкая живность, и сделал шаг назад, что заставило девушек активнее соображать, как затащить свою жертву на глубину. Настал вечер, поэтому Бэк решил, что его должны искать, но Чанёль, имея при себе компас, так и не появился.       — Друзья не вынуждают их убивать! — жалела принца рыжая нимфа и с сожалением наклонила голову на бок.       — Он предатель, — соглашался Бэк. — Было даже в удовольствие это делать. Жаль только, что друг вовсе оказался не другом, а иллюзией.       Нимфа подплыла ближе, без плеска воды встала на ноги и протянула ему руку, обещая помочь забыть всё, как страшный сон. Она действовала настолько искренне, что Бэкхён на секунду согласился отказаться от своего плана и простить красавицам их поступок, но затем она сказала:       — Это моя идея. Надо было тебе показать, что не все окружающие тебя люди твои друзья.       — Почему именно Чанёль? — недоумевал Бэкхён.       — Его выбрало твоё подсознание.       Нимфа улыбнулась. Бэкхён ответно протянул ей руку и, когда она коснулась его пальцев своей холодной кожей, Бэк изменился в лице, за секунду посерьёзнев и от злости сжав губы. Он схватил её за кисть и дёрнул на себя, вытаскивая из воды и пугая остальных нимф, которые сразу нырнули в реку, оставляя свою сестру на растерзание парню. Она упала на четвереньки, и Бэк вцепился ей в волосы, наматывая их на руку.       — Наслышан я, как вас Чанёль таскал по всему лесу Кадоса, — волок её к дереву принц, периодически ногами отталкивая её руки, чтобы она не хваталась за его икры, пытаясь остановить. — Видимо, мало вас лупил. Вот скажи мне, почему деяния нимф остаются безнаказанными, а мои действия в ваших иллюзиях всегда влекут наказание? Почему вы мучаете людей в своё удовольствие, а я, если потеряю контроль в ваших иллюзиях, моментально умру? Это не справедливо, поэтому я, на правах принца Ла-Он, намерен вершить правосудие.       Прижав её к земле, он одной рукой снял с себя ремень, отстегнул от него меч и перехватил запястья нимфы у неё над головой. Без воды ей тяжело дышать, а помощи от сестёр не ожидалось, потому что таковы правила речных жителей. Никто не рискнёт собой ради другого, зато с любопытством понаблюдают издали.       Бэк привязал девушку за руки к суку дерева и осмотрелся вокруг, выбирая на кустах самую длинную и гибкую ветку, которой можно отхлыстать нимфу. В поле зрения попала подходящая, и парень вытащил меч, замечая его идеальную чистоту.       — Я же могу приказать высушить эту реку, — срезал ветку под корень Бэк, — а ты играться со мной вздумала.       — Выберись сначала из иллюзии, — огрызалась нимфа, едва различая парня из-за густых локонов своих волос. — Дурак ты, принц! Не я создала образ Чанёля, а ты сам!       — Не надо было изначально меня сажать в свою ловушку!       Он взмахнул срезанным прутом и встав за нимфой, убрал волосы ей на грудь, затем отошёл дальше и с силой принялся наносить удары по её белоснежной спине, воплощая в реальность свою месть, о которой мечтал в последние минуты. Девушка сжала губы и сморщила нос от боли, но терпела, изредка дёргаясь всем телом, когда розга рассекала кожу. Её сёстры смотрели на наказание с приоткрытым ртом, первый раз сталкиваясь с подобным. Рассказы нимф из Кадоса намного хуже, но столкнуться хоть с малой частью порки в родном лесу им в диковинку, поэтому они подплывали ближе, чтобы лучше разглядеть, не сопротивляясь собственному любопытству.       Бэкхён остановился, рассматривая полосы на спине девушки, больше схожие на рисунок сошедшего с ума палача. Рыжая красавица по-прежнему не стонала от боли, и парень нашёл этому причину: нимфы — часть реки. Вместо крови по спине стекала вода и если бы девушка оказалась в реке, то полностью в ней растворилась бы, потому что она — речной призрак и только перед человеком принимает привычный ему облик.       — Как же Чанёль вас мучил? — едва прошептал ошеломлённый Бэкхён, и нимфа подавила смех, с юмором наблюдая, как принц познаёт мир нечисти.       — Я же говорила, что ты дурак! — опустила она голову вниз, чтобы из-под руки посмотреть на парня. — У Чанёля в венах течёт злая кровь, а у тебя — благородная.       — Грубишь?! — рявкнул Бэк и, выкинув прут, схватил меч.       Что делать дальше, он не знал. Четвертовать нимфу ему не хотелось, потому что понимал, что ошибался, спеша прийти к реке, погорячился и действовал не обдуманно. Его учили изучать своего врага прежде, чем продумывать атаку, но он, движимый местью, понадеялся на знания, взятые из рассказов шамана, за что оказался в глупом положении.       — Почему застыл? — отозвалась нимфа. — Руби или отпусти, только сестёр не тронь. Я здесь гостья, поэтому игралась с тобой, а им запрещено.       Бэк узнал причину, по которой всё ещё жив, и в будущем не поленится ею воспользоваться, только в одиночку ходить по лесу уже не станет. Сонмин постоянно ошивался с Шином, рыцари дежурили по парам, а Бэк не отходил от Чанёля, оставался только шаман, который как раз предпочитал одиночество, но он либо профессионально отличал иллюзию от реальности, в чём принц сомневался, либо нимфы предпочитали его не трогать.       Едва он поднял меч, чтобы запугать девушку и выведать у неё нужную информацию, как из соседних кустов, откуда взят прут, вышел Чанёль с компасом в руках. Бэк испугался подобного дежавю, развернулся к нему и держал дистанцию, угрожая ему оружием и подозревая, что нимфа навела иллюзию.       — Ты бессмертный что ли?! — от отчаянья закричал принц, готовясь убивать второй образ.       Чанёль, после длительных прогулок по лесу в поисках парня, не понимал, что происходит, замечая привязанную и избитую нимфу, поэтому поднял руки над головой, не рискуя шутить с Бэкхёном, у которого нервы вкрай расшатались. Он пятился назад, не отпуская меч, и не спускал глаз с Ёля, отмечая, что он без плаща и без раны на животе, но сомнения всё ещё терзали душу, потому что Бэку неизвестно, какие фокусы припасены у нимф.       — Освободи нашу сестру! — выкрикнула Чанёлю одна из девушек в реке, и Ёль покосился на принца, ожидая его реакцию.       Бэк оскалился на девушку со злым прищуром и гаркнул:       — Заройся в камыш, выдра!       В эту секунду в спину Чанёля врезался шаман, ухнул и повалился обратно в куст, ломая собой ветки и натыкаясь на них грубой кожей. Взглянув вверх, он заметил поднятые руки своего господина и сосредоточился на стрелке компаса, которая указывала, что Чанёль шел в нужном направлении. Чтобы не быть замеченным, шаман прижался к земле, тёмной кожей сливаясь с ветками, и выглянул из-за ног Ёля. Видеть принца живым счастье, но его состояние шаману не нравилось, и только спокойствие господина давало надежду, что волноваться не о чем, и всё под его контролем. Вмешиваться в разборки шаман не решился и попятился назад, скрываясь за кустом, пока Его Высочество не успокоится.       — Ты у него помощь попросила? — очнулся Бэкхён, и нимфа у дерева фыркнула.       — Дошло, наконец-то, на кого меч направил? — подняла она голову, чувствуя слабость от потери жидкости в себе.       Бэкхён растерялся, до истерики в душе не понимая, где реальность, но меч опустил и посмотрелся к Ёлю:       — Скажи что-нибудь!       Чанёль удивился вопросу и указал пальцем себе в лицо, поражаясь новым требованиям юного принца, затем отрицательно замотал головой. Быстрее нимфа выйдет замуж, чем он заговорит. Бэкхён изучил свои желания, отмечая, что он боится не услышать слов, как это произошло в доме, а стоящий перед ним Чанёль ведёт себя нагло, нарушая приказ, и противоположно опасениям своего принца. Только он не понимал, что произошло с парнем за последнее время. Когда они расставались, Бэкхён уходил подальше от всех для своих размышлений, а нашли его злого, напуганного и с привязанной к дереву нимфой.       — Чанёль! — кинул меч на землю Бэк и побежал к своему охраннику, который так и не решился опустить руки. — Прости! Я тебя убил!       После этих слов ситуация для Чанёля прояснилась, и он с укором покосился на привязанную нимфу. Если бы они находились в Кадосе, он бы выбил из неё покорность, чтобы не смела шутить над Бэкхёном, но в Ла-Он свои законы, которые для Чанёля не совсем понятны. Бэк обнял его и с наслаждением слушал биение его сердца, сопя ему в грудь от волнения. Если бы он мог, то стёр бы из памяти убийство иллюзии, но чувство того, что он не ошибся и в одиночку принимал важные решения, придало уверенности в себе и подарило нужный в будущем жизненный опыт.       Шаман выполз из своего укрытия встал на четвереньки, чтобы быть менее заметным и посмотрел на Чанёля:       — Господин! — шёпотом позвал он его и, когда Ёль обратил на него внимания, сообщил: — Шин просил вас найти и срочно позвать к шатру Его Величества.       — Что-то случилось? — поднял взгляд на охранника Бэкхён и отошёл от него на один шаг.       Хуже, чем пропажа принца, для Чанёля ничего не могло произойти, поэтому он опустил руки и пожал плечами, перебирая в голове все варианты того, что могло случиться со стариком. Вина в запасах уже нет, зато оставались дурманящие капли Шина, но он ими не делится, поэтому старый король мог на него обидеться и придумать наказание. Кивком головы Чанёль указал шаману на нимфу, чтобы он её отвязал, а Бэкхён требовал ответа, поэтому лесному человеку пришлось одновременно прислуживать двум господам. Он подошёл к девушке, потянулся к ремню, но не дотянулся и принялся прыгать, чтобы как-то ухватиться за край.       — Его Величество велел всем оставаться на этом месте несколько дней, — сказал мужчина, вытягивая руку до хруста в плече, и Чанёль его пожалел.       Даже нимфа выше него, и шаман виновато ссутулился, извиняясь за невыполнение приказа. Пока Чанёль развязывал ремень, Бэкхён требовал объяснений поступку деда. Нельзя оставаться на одном месте, потому что люди станут лёгкой добычей для нимф. Шаман не оспаривал приказы Сонмина и не требовал у него подробностей, поэтому Бэк взял эту миссию на себя и поторопил Ёля, чтобы быстрее добраться до разбитого лагеря. Тот ослабил ремень, руки девушки легко выскользнули, и Чанёль прижал её к себе, чтобы она не упала.       — Ваши духи, — еле слышно шептала нимфа пересохшими губами, пока прижималась к Ёлю, — всем раздают возможность видеть нечисть?       Чанёль насторожился. Он убрал волосы с её лица и узнал речную красавицу, вспоминая, что она только гостья в лесу столицы и он сам её посылал в Кадос для добычи подробностей о своей жизни. Хоть сказано это, чтобы отвадить любопытную рыжую бестию, она не поленилась уплыть в соседнее государство и выведать там у своих сестёр побольше информации о красивом мужчине, поэтому узнала что-то большее из своих наблюдений. Чанёль отрицательно замотал головой, и нимфа так же тихо добавила:       — Принц нас видел, когда не должен был.       Её забрал шаман и моментально заметил хмурый вид господина, но расспрашивать о его беспокойствах при Бэкхёне не решился. Он поднял девушку на руки и понёс к воде, где её встречали две другие нимфы и, едва их сестра коснулась воды, забрали себе, унося на дно и не благодаря за спасение.       — Как убивать нимф? — подошёл к Чанёлю Бэк и жестом показал ему следовать за собой в сторону палаток.       Шёл он впереди, поэтому не заметил лёгкую усмешку на лице Ёля. Как бы больно от убийства иллюзии принцу не становилось, а он не мог уничтожить всю нечисть в лесу, потому что, как говорила нимфа, благородная кровь возьмёт вверх, и помилование незамедлительно вступит в силу. Доброта Бэкхёна прославилась на весь свет, но её предел известен далеко не всем, и после людей из Кадоса нимфы стали вторыми, кому пришлось с этим столкнуться. Наказывать виновных приходилось и Чанёлю, поэтому по нервозности парня он видел, что тот хочет не убить нимф, а изучить их сущность, чтобы в следующий раз не пороть бессмысленно розгой, а угрожать полным уничтожением, добиваясь от них своего. В отличие от Чанёля, он не требовал послушания, ему нужно полное доминирование над водной нечистью, что заинтересовало Ёля. Бэкхён сторонился контактировать с женщинами, чтобы избежать попыток соблазна, но в борьбу с нимфами вступил смело и собирался вернуться к ним ради собственной выгоды. Не зная большую часть жизни Бэка, Ёлю сложно делать какие-либо выводы его поведения, поэтому решил немного подождать и сам всё увидеть.       — Ваше Высочество, — догнал принца шаман, но не опережал, чтобы не попасться под горячую руку, — нимф невозможно убить!       Бэк перешагнул через сухую опавшую ветку и резко повернулся к мужчине, ища в его взгляде обман. Если бы нимфы не умирали, то их расплодилось бы больше, чем всех водоёмов в мире. Да и сам шаман рассказывал, что Чанёль избавлялся от непослушных дев. Либо он врал про своего господина, либо врал принцу, защищая нимф. Требуя правду, Бэкхён подошёл к Чанёлю, всматриваясь ему в глаза, в их бездонность, и заметил маленькую деталь, которая отличала его от иллюзии. Ни одна фантазия не в состоянии воссоздать в точности взгляд Чанёля, состоящий из различных мелких частей, и одной из них является величие. Это не высокомерие и не гордыня, а величие древности с крыльями знаний, которое летит по бесконечной спирали жизни без устали и вопреки своей воли. Кажется, для Чанёля это бремя, поэтому его взгляд тяжелый. Бэкхён этого раньше не замечал, да и ему нет дела до разглядываний мелочей, когда следует убивать иллюзию в виде Ёля.       — Ты мог бы ответить на мой вопрос, — пробормотал он, продолжая смотреть на Чанёля, — но молчишь, даже зная, что нам всем скоро наступит конец! Честно говоря, я хотел заставить тебя говорить, но после случая с иллюзией рад тому, что ты за всё время работы в замке не проронил ни слова, однако…       Он задумался, подбирая нужные слова, и шаман насторожился, предполагая, что принцу опять плохо из-за того, что он долго не находился рядом с королём леса Кадоса и теперь наговорит много лишнего, но Чанёль оставался спокойным и немного улыбался, смотря на принца, как на человека, который учится жизни. Когда-то давно Ёль сам казался таким, только все знания о нечисти он получал от различных учителей и их книжек, а Бэк захотел перепрыгнуть теорию и сразу перейти к практике, что привело к провалу и сильно ударило по репутации.       — Всё ведь уже позади, верно? — уточнял принц, и Чанёлю пришлось вновь посерьёзнеть. — Поэтому я опять хочу услышать твой голос. Расскажи мне, как ты избавлялся от нимф.       Шаман поспешил на выручку своему господину, чтобы Бэкхён никогда не увидел его лепестки, и встал в паре шагов от принца, склоняясь едва не до земли:       — Ваше Высочество, отнеситесь с пониманием к его религии.       Бэк недовольно цокнул языком, демонстративно закатывая глаза, давая понять, что тема поклонения Богу его изрядно нервирует, и вновь направился в сторону шатров, но разговор не прекращал:       — Лепишь горбатого.       — Я?! — подскочил на месте шаман и сразу посмотрел на своего господина, ища у него поддержки, но Чанёль пожал плечами — он не разговаривает. — Ваше Высочество, я не вру!       — Я ни разу не видел, чтобы Чанёль крестился или читал молитву, зато Шин по сто раз на день это делает, даже бесить начинает своей набожностью. Такое впечатление, что по жизни Чанёль убивает людей, а Шин — отпевает.       Виноватым взглядом смотря на господина, шаман попятился в сторону. Ему нечего ответить на очевидную правду. Ношение креста не делает человека верующим, а притворяться таковым Чанёль не горит желанием и не подозревает, что Бэкхён следит за его поведением и проверяет слова Шина. Против наблюдательности принца выстоит только болтливый старик, но в его отсутствие шаман старался как мог, лишь бы защитить своего короля.       — Ваше Высочество, нимфы — это духи. Их нельзя убить, но можно упокоить.       Бэкхён задумался над сказанным и поравнялся с Чанёлем, заинтересовавшись новой информацией.       — Так ты был в Кадосе священником?       Он не сводил взгляд с Чанёля и, чтобы не упасть, взял его за руку, замечая, что его ладонь полностью поглотилась ладонью Ёля, и вдоволь фантазировал. Воображение рисовало Ёля в рясе, идущего вдоль реки с крестом на шее и читающего молитвы. Принца это взбудоражило, и он потребовал подробностей, дёргая своего охранника за руку, отчего шаман едва не впал в истерику, умоляя Его Высочество не делать резких перепадов в эмоциях, потому что лесной человек его не понимает. Бэкхёну всё равно на эмоциональный фон постороннего человека, он крепче сжал руку Ёля и слушал краткую историю нимф, которая заставила его окунуться в недалёкое прошлое. Шаман говорил, что нимфы — утопленницы, которых не похоронили и их тела остались на дне водоёмов. Стоит упокоить душу, как на одну нечисть становится меньше, нужно только узнать её имя, чтобы отправить в иной мир. Священники не могут разом избавиться от всех, а со дна реки тела не достать, чтобы понять, кто утопился, зато речные девы несут к ним своих жертв.       — Вот как, — задумчиво пробормотал Бэкхён, всё ещё вспоминая день пребывания в Кирхе. — Кажется, я видел нимфу, когда гулял на болотах с Мисхелой.       Шаман испугался и отскочил в сторону, а Чанёль удивился тому, что принц может видеть нечисть. Это довольно редкий дар, и таких детей отдавали в монастырь, где они проходили обучение, чтобы в дальнейшем помогать Королевству бороться с потусторонними силами. Численность одарённых людей с каждым столетием резко сокращается, и их недостачу покрывают ведьмами, а вскоре про особенных вовсе забыли, отдавая предпочтения колдовству.       — Ваше Высочество! — голос Шина для шамана стал елеем на душу, и он побежал вперёд, чтобы шёпотом попросить сочинить новую ложь. — Принц Бэкхён, как я рад видеть вас в полном здравии, чего не скажешь о вашем дедушке.       Бэк сообщил, что идёт с ним поговорить, но Шин тяжело вздохнул и от нервного напряжения дёргал свою бороду, периодически заплетая её в косу. Будучи королевским лекарем ему нужно разрешение принца или короля, чтобы осмотреть Сонмина. На первый взгляд старый король здоров: нормальный цвет лица, взгляд, уверенно сидит в седле, твёрдая походка. Однако от пытливого Шина сложно что-то утаить. За последние дни он начал замечать непонятное бормотание старика, а порой Сонмин чему-то усмехался или тяжело вздыхал. Казалось бы, человек просто погружён в свои мысли, но общительный король всё чаще предпочитал молчать. Когда он приказал осесть на одном месте, то ушёл в свой шатёр и запретил тревожить. Шин обеспокоился, ведь у Сонмина пропал внук, а он отказался принимать участие в поисках, и единственный, кто может нарушить запрет короля, Бэкхён, поэтому его искали все оставшиеся люди, кроме Мисхелы.       Шаман, крадучись, подошёл сзади Шина и змием-искусителем пролепетал:       — Его Высочество хочет, чтобы господин заговорил и обеспокоен тем, что господин не молится и не крестится.       Шин бы оттаскал его за копну волос, потому что у шамана скудная фантазия, не годная для защиты Чанёля. Сказано, что человек создан для леса, поэтому для служения людям не приспособлен, и Шин стоически принял эту миссию на себя. Он добродушно улыбнулся, смотря на насупившегося Бэкхёна, который исподлобья всех сверлил взглядом, и слегка ему поклонился:       — Ваше Высочество, ваша юность вам к лицу.       Бэк отпустил руку Ёля и быстрее пошёл к лагерю, подозревая, что его назовут ребёнком, но Шин в три неуклюжих прыжка его догнал и сделал вторую попытку навешать лапши на уши:       — Ваше Высочество, Чанёль — не монах. Он только жил в монастыре, и его обет — знак уважения к полученным знаниям. Поймите, что тайны монахов очень ценны и не должны придаваться огласке, поэтому Ёль решил молчать.       — Если ты мне соврал, — ворчал принц, приближаясь к палаткам, — лишишься головы. И мне начхать на знания монахов. Я сказал, что выбью речь из Чанёля, значит, так и сделаю!       Он ускорил шаг, направляясь к Сонмину, а Шин и Чанёль остановились возле самого входа в лагерь, провожая принца тяжелыми взглядами. Раньше бы он себе не позволил насильно кого-то принуждать нарушать обеты, поэтому шаман робко заметил, что неровен час, как юный господин пойдёт против собственных принципов, воспринимая это как должное.       — Это нормально, — Шин фыркнул. — У людей это называется формированием характера. Для меня раньше было нормальным срать, не просыпаясь, но потом я перестал быть младенцем. У тебя же не было детства, поэтому тебе не понять, как человек с годами решает, что для него приемлемо, а что нет. Или ты думаешь, что короли строго придерживаются правил дворца?       Шаман его не понимал, потому что законы леса Кадоса никогда не нарушались, и Шин всё же не сдержался — отвесил ему подзатыльник, словно это поможет вбить в его голову понятие людской жизни.       — Ваше Высочество, — продолжил он болтать, пока шаман поправлял куль на голове, — я узнал у Сонмина то, что вы просили.       Чанёль повернулся к нему, и старик погладил свою бороду, сетуя на скудность информации, потому что собеседник из короля паршивый. Пока он собирался с мыслями, рядом с Чанёлем присел койот, ожидая своей очереди, когда хозяин окажет ему внимание, но Ёль полностью погрузился в рассказ Шина. Он просил узнать у Сонмина про умершую королеву, потому что не мог оставить в покое историю матери Бэка.       — Сонмин сказал, что его сын влюбился с первого взгляда и до беспамятства. Сирота-красавица жила за лесом в маленькой деревушке и, по стечению обстоятельств, Сонмин с сыном ехали из Тарзиса, а девушка шла в столицу. Короче, замуж она выходила уже беременная и заболела на третьем триместре. Роды подкосили иммунитет, и вскоре королева умерла, а Бэкхён стал поправляться через пару месяцев. Кстати, крестили его, когда он был на пике болезни. Возможно, такой большой крест для малыша подарили на крестины вовсе не с мыслями о том, что он выживет. Согласитесь, в родовом склепе на памятной статуе он бы смотрелся шикарно и по-королевски.       Шаман покрутил в руках богато украшенный крест на груди Чанёля и ухнул, поражаясь, что живым людям дарят подарок на случай смерти.       — Королеву похоронили в склепе, но статую ей не ставили, пока болел Бэкхён. Король ждал окончательного результата лечения. Если бы принц умер, то статуя была бы в виде женщины, держащей на руках ребёнка. Поскольку Бэк довольно быстро пошёл на поправку, то и про статую забыли. Король ушёл в заботы о сыне, а королева осталась без памятника. Зато её портрет есть в одной из комнат замка. Пока король был по уши влюблён, велел нарисовать её, но Бэк никогда не видел лица своей матери.       Чанёль хмыкнул. С его помощью Бэкхён об этом узнает и найдёт портрет, чтобы Чанёль убедился, что не так уж и похожи мать с сыном.       Он присел возле койота и погладил его по голове. В последние дни зверь выручал Ёля, сторожа принца, потому что Чанёлю требовалось больше сна, как компенсация организму за недостаток еды.       Животное облизало щёку своего временного хозяина и подало лапу, после чего Ёль её пожал в знак благодарности и ощутил грубость на своей ладони. Он задрал лапу и заметил между подушечек песок, после чего сразу посмотрел на Шина, впиваясь в него взглядом от волнения.       — Да чтоб меня! — склонился к койоту Шин. — Мы совсем рядом с пустыней! Если останемся на месте, то сгорим к чёртовой матери, а Сонмин, как назло, велел осесть надолго.       Они не могли оспорить решение короля, но Шин сквозь зубы попросил Ёля как-то подговорить принца сдвинуться с мёртвой точки во имя спасения. Ответить Ёлю не дал Бэк. Парень выглянул из серой палатки и позвал Шина. У старика сердце едва не оборвалось от мысли, что Сонмин умер, поэтому долго не покидал свои покои. Всё же у короля возраст не юный и костлявая с косой придёт в любой момент, забирая человека к его праотцам и ряду родственников. Следом за Шином увязались Чанёль и шаман, сгорая от любопытства лично посмотреть на состояние старого короля.       Сонмин лежал спиной ко входу и крепко спал, приоткрыв рот и подперев кулаком щеку. Он не переоделся, лёжа на светлой простыне в красном халате, сапогах и с мечом на поясе, положа на него другую руку. Бэкхёну не удалось его разбудить, хоть он тряс его за плечо и громко звал, поэтому указал на него ладонью и попросил Шина объяснить странное состояние.       — Я бегаю по лесу, режу печень Чанёля и бью нимф, а старик сладко спит! — возмущался принц, шипя от злости. — Понимаю, что когда-то я займу трон, поэтому забот прибавится намного больше, и дед давно своё на нём отсидел и заслуживает отдых, но я же могу военный опыт получать с пользой для дела, например, в Тарзисе, а не в иллюзии, сражаясь с воображением.       Он дал ему полную свободу в действиях, и Шин присел возле Сонмина, припоминая, что когда-то так же осматривал юного принца.       — Может, Мисхела его усыпила? — склонился над дедом Бэкхён и с интересом пронаблюдал, как Шин аккуратно задрал рукав синего халата деда, осматривая кожу.       — Не похоже, Ваше Высочество. Если бы миледи ему что-то подсыпала, он бы отключился там, где пил, но в палатке нет бурдюка или кувшина с чашкой. И на алхимию не похоже, потому что она бы проявилась на теле.       Шин замер от собственных слов, держа в руке ладонь старика, и посмотрел на Чанёля, проверяя, подумал ли король леса о том же, о чём и он, и Ёль кивнул, присаживаясь у ног Сонмина. Бэкхёна сразу обеспокоила активность со стороны своего охранника. Принц не читает его мысли и не угадывает намерения по взгляду или лёгкой мимики, но Шин ничего не объяснил, с великим терпением ожидая, когда Чанёль снимет ботинок с ноги старика. Сонмин — по-королевски гордый человек, который никогда не покажет слабости перед людьми, поэтому, если он чем-то заболел, то попытается это скрыть от Мисхелы любым методом, корча из себя кремень и стойкого воина. Халат — слишком свободная вещь, от дуновения ветра которая постоянно раскрывается, и под ней ничего не спрячешь, разве что на спине или под рукавами. А вот спать в сапогах королю не подобает, и, после слов Шина про проявление на теле признаков заболевания, Чанёль поспешил стянуть обувь с Сонмина.       Размотав намотанную ткань на ноге, возле ступни у торчащей косточки все увидели синее пятно, размером в половину ладони. На синяк не похоже из-за насыщенного цвета, словно ясное ночное небо, а на месте пятна и без того старая кожа морщилась, создавая мелкие складочки, словно подушечки пальцев после принятия ванны. Шин никогда с подобным не сталкивался, а Чанёль от удивления перевёл взгляд на лицо короля, не ожидая увидеть у него подобный симптом.       — Что это? — выпытывал у него Бэкхён. — По глазам видно, что ты знаешь.       — От этого нет лекарства, — недалеко присел на землю шаман и поковырялся в ней пальцем. — Это проклятие, а не болезнь.       — Я выбью у Мисхелы его снятие! — злился Бэкхён, но шаман отрицательно замотал головой.       — Это не ведьма, а нимфа, Ваше Высочество, и виноват ваш дедушка. Его Величество не выполнил свои обязательства перед ней, за что теперь несёт наказание. Пусть сделает обещанное, если жить хочет.       Он объяснил, что проклятие не намерено послано, а является обычным последствием того, что нимфа когда-то просила что-то сделать, а человек согласился, но не выполнил. Постепенно человек сходил с ума и в течение двух недель умирал. Бэкхён встал на колени и попытался растормошить деда, чтобы узнать у него, что просила сделать нимфа, но тот едва открыл глаза, поздоровался с внуком и попросил дать ему поспать ещё пару часов. Он не слышал вопрос, язык заплетался, а покрасневшие глаза подкатились, и старик уснул.       — Простите, Ваше Высочество, — извиняясь заговорил Шин, обдумав всю информацию, — в связи с подобным положением, я официально заявляю, что отныне буду подчиняться вашим приказам. Прошу понять меня правильно.       Чанёль посмотрел на Бэкхёна, ожидая увидеть его реакцию на то, что на его плечи ложится ответственность за пленницу, больного деда и подданных в худшем, чем война, положении. Капризы по поводу того, чтобы Чанёль заговорил и пустые угрозы в адрес Мисхелы следовало забыть, думать трезво и расчётливо, чтобы не попасться в ловушку ведьмы или нимф. Бэк, не раздумывая, согласился, полностью смирившись с тем, что слушаться приказов сумасшедшего глупее, чем добровольно пойти в иллюзию нимфы. Пугали только сроки жизни деда, ведь реального времени никто не знает, но принц рискнул попробовать его вылечить. Для этого он попросил делать вид, что ничего не случилось, продолжать слушаться Сонмина, а скандалы, когда старик будет не прав, оставить на его внука. Перед уходом из палатки он пообещал сделать попытки выведать, где встречался дед с нимфой и что ей обещал.