Змеелов

      Шин оглянулся и от волнения крепче вцепился в седло, проверяя свои ощущения на изменения. Существенно ничего не поменялось: поясница болела, сердце работало с перебоями, а от пустынной жары начиналась одышка. Сверлящий взгляд в затылок не давал покоя, хоть сзади старика никто не ехал, кроме настила с трупом, который долгие дни тащила за собой лошадь. Пустыня жарила огненным ветром, высушивала всё на своём пути, и дорога становилась всё сложнее. До конечной цели оставалось пройти совсем немного, и за последние сутки у Шина создалось впечатление, что Мисхела жива, потому что её тело не менялось. Как нашли его Бэк и Сонмин, в таком виде оно и оставалось, не интересуя даже падальщиков. Они стаей кружили в небе, дожидаясь, когда люди или кони умрут от жажды. Умирать никто не собирался, запас воды, любезно предоставленный нимфами, делили поровну и животных не обделяли, поэтому Шин показал птицам фигу и перекрестился, прося у Господа прощение за дерзкое поведение к его тварям.       Бэкхён спал у Ёля на плече, и мужчине приходилось не только его придерживать, но и периодически смачивать его губы водой. Все прятали тела под одеждой, на головах повязывали платки, полотенца или рубашки, чтобы сухой воздух и жаркое солнце не опалили кожу и не получить солнечный удар. Бэк кутался в свой плащ, надел перчатки и голову обмотал полотенцем, а лицо прикрывал платком, приказав охраннику следить, чтобы тот не спадал.       Рядом с лошадью Ёля шёл Ёнмин, видимый только для своего короля и Шина. Чанёль предупредил его, что Бэкхён нечисть видит, поэтому сопровождение должно проходить крайне осторожно, чтобы принц меньше задавал вопросы.       — Ваше Величество, дальше будет сияние, — предупреждал Ёнмин, указывая мечом направо в горизонт Месмера. — Прикажете его убрать?       Чанёль отрицательно замотал головой, а Шин полез в карман за платком:       — Простите, я вынужден закрыть себе глаза.       Сонмин общался сам с собой, рассказывая о том, как он скучает по дому, и не обращал внимания на горизонт пустыни. Чанёль тихим бормотанием попросил Шина не надевать повязку и указал свободной рукой на Сонмина, за которым нужен присмотр. Если безумец увидит сияние, то посчитает это единственным спасением для рассудка, и Шину надо удержать Его Величество, оттаскивая в Элоя.       — Я вас понял, — прошептал Ёнмин и отошёл в сторону, поднимая меч вверх.       Знак своего генерала мертвецы приняли с радостью, кучковались небольшой плотной группой и растворились в воздухе, оставляя вместо себя разноцветные сияния, которые словно полосы на горизонте украшали небо. Чанёль смотрел на них равнодушно, как и сотни лет до этого, а Шин сконцентрировался на Сонмине, едущему впереди. Появилось искушение оглянуться, сама душа требовала это сделать, чтобы видеть самое красивое явление в мире. Откуда-то взялась уверенность, что если посмотреть мельком или краем глаза, то взгляд не прикуётся к мёртвой радуге и можно запечатлеть игру света в своей памяти.       Сонмин сам с собой поссорился, обзывая себя дураком, и с обидой отвернулся, после чего застыл, восхищаясь красотой бледного свечения. Шин остановил свою лошадь и кинулся на помощь, крича королю не смотреть на горизонт. Даже в обуви стопы ощущали горячий песок, но Шин, пересилив боль в коленях, с трудом подбежал к Сонмину, притормозил лошадь и принялся трясти товарища за ногу, умоляя прекратить очаровываться ловушкой.       На его крик проснулся Бэкхён, скинул с лица платок и хотел осмотреться, зевая по пробуждению, но Чанёль настолько перепугался за него, что прикрыл рукой ему глаза. Это большая ошибка. Хоть Ёль хотел, чтобы принц увидел сияние, но рефлекс охранять Бэка взял вверх.       — Что это? — сонно смотрел на перчатку Бэкхён и пальцами сжал руку Ёля, ощупывая кольцо под кожей. — Покажи мне.       Он выпрямился и выжидающе смотрел на Чанёля, долей равнодушия доказывая, что всё равно будет так, как он хочет. И пришлось подчиниться. Нет смысла упираться и Шин не в силах придумать ложь, которая заставит принца потерять всякое любопытство к кольцу Чанёля.       — Ты никогда не носил украшения, — напоминал ему Бэкхён и помог стащить перчатку, ворча про очередной секрет охранника.       Кольцо он раньше никогда не видел, рассмотрел его на пальце со всех сторон и не решился пытаться снять, помня, насколько больно это даётся.       — Судя по мрачности дизайна, что-то связанное с некромантией. Ты его получил, когда нимфы принесли мне моё кольцо?       Он поднял взгляд на Ёля, и тот кивнул. Бэк поблагодарил его за честность и попросил надеть перчатку, чтобы Сонмин не задавал лишних вопросов. У старика сердце не выдержит от наплыва новостей и страх всего неживого окончательно сведёт его с ума, а Бэк за последнее время перестал чему-то удивляться, поэтому смирился с тем, что он и Ёль отданы в рабство. Вопросы к Чанёлю выстроились длинной цепочкой, но Месмера — не то место, где можно выяснять отношения.       — Ты так поступил, чтобы мы добрались до Элоя? — уточнял Бэкхён, и Чанёль вновь кивнул. — Слишком дорогой ценой нам обошлась эта поездка. Если бы я это знал заранее, то утопил бы Мисхелу на болотах Кирха.       Сонмин с тяжестью свалился с лошади, парализованным взглядом рассматривая свечения. Лёжа на жгучем песке, он не верил, что нашёл место, где решаются все проблемы, лечится любая болезнь и рады всем людям, не зависимо от статуса и возраста. Тело само ползло к сиянию, но Шин схватил его за пояс, когда Сонмин попытался встать, и уложил обратно на песок, не обращая внимания, что грубо повёл себя с королём.       Бэкхён заинтересовался поведением деда, выглянул из-за плеча Чанёля и посмотрел на горизонт, на бледное мерцание, смешанное с песком и нарушаемое только мелкими вихрями. Подобной красоты нет ни в одном Королевстве и никогда не будет, потому что человеку не под силу создать хоть что-то, что сравнится с шедеврами природы. Месмера одинокая, поэтому сохранила в себе две противоположности: красоту и уродство. Её пустошь завораживает и пугает, она богата, но её сокровища покоятся на костях, на её просторах никто не живёт, но ещё ни одна армия не смогла её покорить. Бэкхён спрыгнул с лошади и побрёл к сиянию, размышляя над тем, откуда оно берётся, ведь в пустыне нет воды, чтобы от какой-либо влаги создать нечто подобное. Душа сама тянулась к свечению, словно его можно коснуться и очиститься от всех грехов, и в свете пустыни виднелись неровные полосы, берущие начало из неоткуда и идущие в никуда, продолжая свой путь в невидимости воздуха. Эта бесконечная спираль — спасение для неосмотрительного и заблудшего человека, которому суждено стать жителем Месмера.       — Ваше Величество, — волновался Ёнмин и встал рядом с лошадью Чанёля, — прикажите убрать свечение.       Чанёль отрицательно замотал головой, продолжая наблюдать за Бэкхёном, который погружался в песок по щиколотку, но упорно шёл к сиянию. Вслед за ним идти намеревался Сонмин, вступивший в схватку с Шином. Врач никогда не славился храбрым рыцарем, поэтому после одного удара в грудь лёжа скрутился и тяжело закашлял, выплёвывая слюну с песком. Ёль кивнул Ёнмину, чтобы тот задержал Сонмина, и солдат довольно улыбнулся. Ему понравилась идея сразиться с самим королём Ла-Он, пусть даже он не действующий правитель, но раньше сидел на троне и славился своим умением владеть мечом. Талант, как говорят, не пропьёшь, а безумство должно придать старику силы, поэтому Ёнмин вытащил меч и преградил Сонмину дорогу, вызывая его на поединок.       — Пошёл вон, щенок! — Сонмин пригрозил ему своим оружием и напомнил, кто перед рыцарем стоит. Его не волновал тот факт, что в пути их никто не сопровождал, а флаг на плаще вояки давно не используют в Тарзисе.       Едва он перевёл взгляд на свечение, как Ёнмин толкнул ногой его в руку, чтобы не отвлекался, и в начале поединка отражал атаку, принимая по большей части положение защиты, чтобы выучить технику врага. У всех Королевств свои секреты сражения, а Ёнмин не знал, с кем следующим ему предстоит драться, поэтому впитывал в себя каждое движение.       Бэкхён уходил всё дальше, глубже погружаясь в пески, но при каждом шаге вытаскивал ногу и шагал вперёд к сиянию, заставляя Чанёля нервничать и переживать. О том, что Бэк слаб духом, он не думал, зная, насколько много у принца сюрпризов в характере, но боялся, что уроки не пошли на пользу и в них вовсе нет смысла. Почему Сонмин решил, что взгляд Ёля поможет преодолеть тягу сияния, так никто не узнал, а спрашивать глупо: он не скажет. И чем дальше уходил Бэкхён, тем больше Чанёль убеждался, что старик ошибся.       — Ваше Величество! — Ёнмин толкнул Сонмина в грудь локтем, выхватил у него меч и воткнул его в песок почти до рукояти. — Прикажите убрать сияние!       Бэкхён упал на колени, тяжело дыша от горячего воздуха и продолжая рассматривать плавные цветные линии на горизонте, и Чанёль глубоко вздохнул от отчаянья, но отказался, после чего Ёнмин отошёл от старика, оставляя его безоружного на Шина, и не отрывая взгляда смотрел на своего короля, ожидая приказ. Он переживал за принца, как за супруга своего правителя, от всего сердца желая сохранить их союз.       Наблюдая танец нескольких вихрей, которые кружились возле друг друга и то поднимались высоко, то с тяжестью рушились на песок, Бэкхён глубоко вдохнул горячий воздух, затем уставши вытер пот с лица и посмотрел на горизонт, начиная понимать, что же произошло недавней ночью.       — Такая же смертельная бесконечность, — посмотрел на бескрайнюю пустыню парень и взял горсть обжигающего песка в ладонь, развеивая его на ветру. — Всё в точности, как в глазах Чанёля, словно я наконец-то попал по ту сторону тяжелого взгляда. Не удивлюсь, если твоё кольцо у него на пальце.        Он заметно погрустнел и тише добавил, продолжая набирать в ладони песок и обращаясь к пустыне:       — Такой же горячий, беспощадный и в то же время сияющий. Ваш союз неизбежен, а моё кольцо — полная противоположность тебя.       Мертвецы слушали его издали, не решаясь показываться на глаза, и отвернулись, скрывая от генерала довольные лица. Бэк угадал, чьё кольцо у Ёля на пальце, но оказался не во всём прав, отчего жители Месмера с удовольствием наблюдали за познанием мира юного супруга короля. Когда Бэк поднялся на ноги, Шин повалил Сонмина на землю, прижимая его своим телом и умоляя не драться, и попросил Чанёля сделать хоть что-то, чтобы король прекратил пытаться вырваться.       Чанёль также улыбнулся, наблюдая, как Бэкхён возвращается обратно, и кивнул Ёнмину. Рыцарь поднял меч вверх, подавая знак от короля своим подчинённым, и сияние растворилось. Зрачки Сонмина сузились, он вырвался из-под старика, а Шин плюнул на попытки удержать его и на четвереньках пополз к своей лошади, обещая в последний раз сопровождать Ёля в дальний путь. Безусловно он врал сам себе, но из-за обилия эмоций и больной груди не успокаивался, тем более рассказать правду Сонмину о его безумстве нельзя, чтобы он не интересовался, почему остальные пережили сияние без проблем. Мечтая вернуться в свою лабораторию, Шин поднялся на ноги и схватился за ноющую грудь, шипя проклятия слабому телу и будущему синяку.       Сила свечения снизилась к нулю. Сонмин моментально очнулся, осмотрелся, не помня, как упал, и с удивлением заметил торчащий в песке меч. На все его расспросы, Шин кратко отвечал:       — Вы уснули и упали с лошади, а меч Чанёль засунул, чтобы его песком не засыпало.       Ответ выглядел правдоподобным, и король принялся вытягивать своё оружие. Ёль продолжал улыбаться, но его улыбку скрывал платок, поэтому, когда Бэкхён вернулся, предпочёл сделать вид, что не испытывает никаких эмоций, дожидаясь своего принца там, где его оставили.       — Дед, садись на лошадь, — распоряжался Бэк, поправляя полотенце на голове. — Замок Ли совсем рядом, поэтому надо накрыть труп Мисхелы, чтобы он не привлекал к себе множество внимания у ворот.       Замок короля специально построили вблизи пустыни, что усложняло врагам делать осаду. Ещё ни разу Элоя не захватили, потому что Месмера служила лучшим щитом для Ли. От неё король не ограждался: полоса леса сдерживала сухой песок. Но свой дом построил за высоким забором. Ан никогда не посягал на соседнюю территорию, считая её сложной для управления из-за климата. Король, чья жизнь прошла в снегах, не представлял, что делать с засушливым государством, поэтому из века в век между Элоя и Тарзисом удерживается союз. Род Ли в свою очередь не думал захватывать снежное царство, боясь холода, но несколько раз делал попытки захватить Ла-Он, однако сырой климат застал войско врасплох, наградил бронхитом и постоянные туманы стали защитой для армии Бёна. После поражения Ли заключил скудный мир, и Сонмин, вспоминая наставления своих предков, представил, как шаткий союз вовсе разрушится из-за смерти Мисхелы.       Когда ворота замка открывались, чтобы пропустить гостей, пожилой король приказал Чанёлю охранять Бэкхёна даже ценой собственной жизни. Реакция Ли на смерть племянницы могла быть не спокойной и понимающей, а агрессивной, требующей ответной жертвы. Поскольку у Сонмина нет племянников или оравы детей, то он опасался за единственного внука, на которого обрушится гнев Ли. Бэкхён не сопротивлялся приказу, понимая, что в одиночку ему не справиться с охраной, хотя втроём также не выстоять, но есть шанс сбежать.       Двор замка не пестрил разнообразием цветов, зато слышались звуки искусственных ручьёв и фонтанов. Дорожка вымощена крупными кирпичами, и сад состоял преимущественно из причудливого вида камней, окруженные песком или более мелкими камушками и галькой. Вдоль ручья рос виноград — гордость короля. Вино из этого винограда не продавалось, а предназначено только для Его Величества. Цветы, среди которых по большей части ковыль да адонисы, небольшими участками росли возле лавочек, чтобы создать уют во время общения. Шин поднял взгляд на замок и поразился его красотой. Балконы отделаны золотыми узорами, назло врагам привлекая к себе своим блеском, дорогие и разнообразные шторы небрежно свисали с подоконников на улицу из-за порывов ветров, а три этажа здания казались массивными и неприступными из-за крупного кирпича. Широкие окна с декоративными узорами на стёклах скрывали слежку за гостями, но о ней прознал даже Бэкхён и поспешил снять с себя лишнюю одежду, чтобы вольно наслаждаться свежим воздухом и быть узнанным королём.       Ли — ровесник Сонмина и обладатель круглого живота. В сражениях мужчина не участвовал, делать в замке нечего, гости редко приезжали, поэтому подобная леность отпечаталась на теле массивной «мозолью». Чанёль всмотрелся в короля, пока тот радушно приветствовал Сонмина и восхищался рослым Бэкхёном, вспоминая его мелким юнцом. Таилась в мужчине присущая королям скрытность. У каждого монарха есть скелеты в шкафу, поэтому Чанёль глаз с него не спускал и невольно прижал одной рукой к себе Бэка, заранее охраняя его от Ли. Эмблемы змеи, которая отпечаталась на украшении Мисхелы, не наблюдалось, но Ёль не расслаблял бдительность, фиксируя каждый угол двора и запоминая расположение строений.       — Я всегда рад гостям! — раскрывал объятия Ли, но Сонмин, спрыгнув на землю, не спешил обнимать в ответ, что насторожило короля. — У вас плохие вести?       — К сожалению, — кивнул хмурый Сонмин и скинул с себя плащ и платок, чтобы быть налегке, если начнётся драка. — Мы приехали из-за твоей племянницы.       — Мисхелы? — Ли так поразился, словно вовсе не знал, на что способна девушка. — Помилуй, что и как она сделала?       Бэкхён и Ёль тоже предпочли стоять ногами на земле прежде, чем Сонмин скажет плохую весть, и рука принца невольно сжала рукоять меча. Ли нутром почувствовал, что гости пришли не чай пить, а выяснять отношения. Он по-хозяйски поставил руки в боки, с серьёзным видом наблюдая за гостями, словно оценивая уровень опасности от них. В его доме они ему ничем не грозили и армию с собой не привели, и эти факты заставили короля относиться более благосклонно к давним знакомым. На коне оставался только Шин, предпочитая в минуту опасности скакать на лошади без оглядки, чем хромать из-за больных суставов, пытаясь сбежать от бодрых рыцарей с мечами.       — Мисхела пыталась убить моего внука, — снимал перчатки Сонмин, стараясь не смотреть Ли в глаза.       — Серьёзно? — король Элоя настолько поразился новости, что Бэкхён переглянулся с Чанёлем, подозревая двуликую натуру девушки.       Мисхела должна заслужить репутацию скромницы на всю Родину, чтобы даже приближённые и семья не знали о её коварности. Бэк вновь позавидовал её везению и хитрости, но тут же подметил, что она мертва, он всё ещё дышит, поэтому судьбу девушки едва ли себе пожелаешь.       — К сожалению, да, — кивал Сонмин и после тяжелого вздоха добавил: — Нам пришлось её убить.       — Какой кошмар! — всплеснул руками седой старик и ухмыльнулся: — Должно быть вам это доставило больших трудов.       Бэкхён фыркнул от негодования. Король Ли наверняка знал свою племянницу и её связь с магией, поэтому понимал, с какими проблемами столкнулась семья Бён, но упорно не хотел это признавать, держась на животе за кожаный пояс с золотой бляхой.       — Для Чанёля нет ничего сложного! — встал на защиту чести Бэк, но вместо горя Ли улыбнулся.       — Давно у меня так не поднималось настроение! Я не сомневаюсь в твоём охраннике, принц Бэкхён, и не собираюсь проводить ему проверку. А теперь, когда шутки окончены, — поворачивался он к замку и смотрел на окна второго этажа: — Мисхела! Девочка моя, спустись ко мне!       Мысли у гостей спутались старыми и ломкими нитями. Сонмин не понимал, кто же в конце концов сошёл с ума и кого зовёт Ли. Бэкхён с замиранием сердца смотрел на входную дверь и ждал, что к ним выйдет совсем другая девушка, а самозванка, которая выдавала себя за племянницу Ли, лихо обманула три Королевства и едва не убила наследного принца Ла-Он. Сомнения давал только один факт: Бэк раньше встречался с Мисхелой, поэтому узнал её ещё на болотах Кирха. Чанёль убрал платок от лица, так же сверля взглядом дверную ручку, ожидая, когда она повернётся, и поверить не мог, что все эти месяцы семья Бён маялась с фальшивой Мисхелой. Он терпел её выходки, обходился с ней, как с членом королевской семьи и из-за неё он и Бэк обзавелись кольцам, которые можно назвать кандалами, на века сковывая человека с нечистью.       — Да, дядя! — легко, словно весенний ветер выскочила на улицу девушка и подбежала к гостям, затем низко и с покорностью поклонилась, приветствуя почтенных соседей. — Рада видеть вас у нас в Королевстве.       Шин спустился с лошади, не смея оторвать взгляд от девушки — точной копии убитой. Все смотрели на неё, приоткрыв рот, заставляя Мисхелу смущаться и краснеть. На ней надет зелёный шёлковый халат без рукавов, а её предплечье украшал браслет с золотой хризантемой. Чёрные волосы, собранные на макушке в хвост и сдерживаемые золотой заколкой, шёлковой россыпью лежали на плечах, и нет ни капли намёка на дерзость. Она оказалась полной противоположностью ведьмы, и это настолько непривычно, что Сонмин решил перепроверить наличие трупа, подозревая, что Мисхела воскресла.       Первым делом он взял себя в руки и жестом поманил к себе Ли, направляясь к самодельному настилу, на котором под покрывалом лежало тело. Предупредив заранее старика, что зрелище не для старческого сердца, он сдёрнул ткань, демонстрируя мёртвую копию Мисхелы.       При виде трупа, девушка заверещала, широко распахнув веки, но закрыла себе рот ладонью, а Ли с таким изумлением посмотрел на Сонмина, что некоторое время бессмысленно жестикулировал, не в силах подобрать нужные слова.       — Знал бы, — шипел от злости Сонмин, вспоминая, как носился с девушкой, — прибил бы в первый день. Если бы ты видел, сколько крови она из нас выпила, пользуясь тем, что является твоей племянницей.       — У меня одна племянница! — повысил тон Ли, с гневом в глазах рассматривая тело. — Уверяю, она редко покидает замок. Последний раз Мисхела ездила в гости в Тарзис к своей матери три года назад, а сейчас у девочки углублённая учёба, поэтому постоянно сидит дома.        Он понизил голос и вскинул одну бровь, намекая на личные хлопоты:       — Да и возраст такой, что надо беречь её от толпы женихов. Пусть дома сидит.       Дабы убрать от себя лишние взгляды, он приказал девушке проводить гостей в замок, предоставить ванную, еду и спальни, а сам принялся шушукаться с Сонмином, как в старые и добрые времена.       — Прошу пройти за мной, — еле выговорила Мисхела, посмотрев в последний раз на труп.       — У тебя точно нет сестры-близняшки? — уточнял Бэк, следуя за девушкой по каменной дорожке и не веря, что она — действительно племянница Ли.       — Нет, Ваше Высочество, я единственная дочка у родителей и единственная женщина, которая носит фамилию Ли, также только мне, не прямой наследнице, дарован титул принцессы. У дяди было пятеро сыновей, у моей матери — трое, поэтому меня полюбили обе семьи, а король принял, как родную дочь. Если бы у меня была сестра, подобных внимания и любви ко мне не было бы.       — Тогда как объяснить твою схожесть с мёртвой девушкой?       Ответа на вопрос ни у кого не нашлось. Бэк смотрел на принцессу, поражался схожести и никак не мог понять, как же у ведьмы получилось его обдурить. Без магии явно не обошлось, но она должна быть очень сильной, а Мисхела-ведьма никогда не демонстрировала подобные навыки.       Мисхела открыла двери замка и попросила следовать за ней. Несколько раз она оглядывалась, замечая, что Бэк невольно брал за руку Чанёля, словно может упасть на ровном месте, но тут же отпускал, мысленно напоминая себе, что опасность миновала и в замке союзного государства нечего бояться, а Мисхела уже другая. Шин плёлся сзади, просил идти медленнее и осматривал светлые стены с рисунками хризантем — герб семьи Ли и флаг Королевства Элоя. Минув длинные коридоры, девушка остановилась в самом конце и указала на комнату, объявляя, что это спальня Шина. Остальных попросила идти дальше и повернула направо в более тёмную часть замка. Охрана не дежурила вдоль стен, постовые, как в Ла-Он отсутствовали, вместо них кое-где стояли обычные доспехи или вазы с искусственными цветами для красоты. Остановилась принцесса посреди коридора и указала на две резные двери рядом:       — Это ваши комнаты. Можете выбирать себе любую. Ваш охранник явно предпочтёт следить за вашей дверью, но я обязана предоставить ему комнату, потому что он — мой гость. Ванная комната находится в конце коридора. Я подготовлю воду, а вы располагайтесь как дома.       Она поклонилась принцу и поспешила выполнить остальные указания своего дяди. Бэк поёжился, сморщил нос и прошипел, что ему до жути непривычно смотреть на такую Мисхелу. Простушкой её не назвать из-за спокойствия в глазах, которое Чанёль моментально уловил. Первая реакция девушки на труп естественна, но слишком быстро она смирилась с тем, что где-то на другом конце света её близнец творил невиданное для королевской семьи и порочил её честь. Ёль, который терпел руки Мисхелы на своём теле и ощупывал её в лесу, не мог смотреть на принцессу, как на «неизученный материал». Она для него отчасти то же девушка, и мозгу требовались дополнительные часы, чтобы разделить двух женщин на отдельные личности. Не похоже, что девушки знакомы, поэтому Чанёль пришёл к выводу: настоящая Мисхела понимает, откуда взялась её копия. Ей понадобилась пара минут, чтобы быстро сделать умозаключение по поводу ведьмы, и Чанёль вновь насторожился, соглашаясь убить второй раз Мисхелу, если она будет строить козни принцу.       Комната оказалась уютной с мягкой и широкой кроватью, застланной бархатом. На наволочках пестрили ручной вышивки цветы, а прозрачный балдахин украшали рисунки хризантемы. Бэкхён открыл окно и вновь осмотрелся, отмечая, что действительно чувствует себя дома. На кровати он не лежал несколько недель, а мысли о ванне торопили окунуться в широкую бочку с горячей водой. Вещи в сундуках пахли залёжанной тканью, поэтому их следовало отдать прачкам, но это стало таким неважным, когда Бэк осознал всю широту слова «удобства».       — Странный выбор комнаты, верно? — задумчиво проговорил он, продолжая искать в спальне подвох. — Шин с краю в другом коридоре, а мы в дальней стороне и посередине. Провожал нас не король, а его племянница, словно она — его правая рука, поэтому безошибочно примет решение. Может, нас ждали, поэтому заранее всё обговорили?       Чанёль никак не прокомментировал его подозрения, предпочитая принять выжидающую позицию. Следуя за Бэком в соседнюю спальню, он попытался хотя бы высчитать, какой по счёту является его комната, чтобы не перепутать.       Разница между спальнями только в цвете постельного белья, и Бэк предпочёл вернутся обратно в соседнее помещение, где покрывало и наволочки багровые, и попросил Чанёля сходить с ним в ванную. В его задачу входило не только проводить и охранять принца, но и залезть в воду. Спину потереть или пятки почесать — всё, что принц захочет. Лишь переступив порог замка, Бэкхён вновь ощутил на себе титул и держал Чанёля на расстоянии, чтобы никто из Ли не догадался о его любовной связи с охранником. Любые секреты лучше хранить не только молчанием, но и бездействием, что Бэк поспешил сделать.       В ванную никто без разрешения не должен заходить, поэтому Бэкхён плотно закрыл дверь и проверил отсутствие сквозняков. Помещение поистине королевское. Когда принц посмотрел на воду, то едва не пищал от счастья, наблюдая за неровной игрой пара и охватывая взглядом большие размеры ванны. Полотенца висели на крючках, рядом — желтые халаты, на низком столике в ряд стояли различные масла и мочалки. Бэкхён быстро разделся, раскидывая по полу свои вещи, поднялся на две ступеньки и коснулся пальцами ноги воды, после чего довольно улыбнулся.       — Это лучшее, что со мной случилось за последние недели, — погружался он в воду и от блаженства закрыл глаза, отдаваясь долгожданному чувству расслабления. — Не река или озеро, а горячая ванна.       Следом разделся Чанёль, Бэк подглядывал из-под длинных ресниц, улыбаясь уже виду его голого тела и по сотому разу прокручивая в памяти судьбоносную ночь. Вспоминать можно многое, но парень сосредоточился на услышанных тогда словах возле своего уха, и на сердце стало горячее, чем вода. Чанёль называл его своим принцем, и Бэку казалось в тот момент, что это комплимент, а не факт. В руках Ёля он простой парень, которым можно крутить и вертеть в любом удобном направлении, поэтому до уровня властного принца не тянул. Слова Чанёля приятны слуху. У него мягкий голос, волшебный тембр, играющий на струнах души, и невозможно ему не подчиняться. Бэкхёну с ним хорошо, хоть и стыдно, и прекращать отношения он не хотел, но не знал, нужен ли он дальше Ёлю. К сожалению, больше Чанёль не проронил ни слова.       Когда к парню присоединился охранник, он не сдержался и прямо спросил:       — Что ты чувствовал, когда занимался со мной сексом?       Ёль замер, погружаясь в воду по грудь, и смотрел на Бэкхёна не моргая. Ответ требовал открыть рот и заговорить, что автоматически выдаст болезнь. При всём своём красноречии, Чанёль понятия не имел, как объяснять свои чувства. Много раз он вешал лапшу на уши людям, чтобы затащить их в постель, поэтому всегда знал, что и кому говорить. В процессе общения он узнавал вкусы, привычки и предпочтения будущей любовницы или любовника, отчего слова его лились самой сладкой песней. С Бэкхёном всё иначе. Во-первых, принц порой сам не знал, что ему нравится и какие у него предпочтения. Во-вторых, он затащил Чанёля в постель. В-третьих, Ёль прекрасно понимал, что влюбился, но одно только слово «любовь» в его душе поднимало такую панику, что он готов податься отшельником в горы Аратона. Здравый рассудок твердил, что дважды ханахаки не заболеть, однако Чанёль так хотел избавиться от лепестков, что из последних сил глушил в себе чувства. Он боялся, что любовь усугубит его положение.       — Ну и ладно, — надул губы Бэкхён и потянулся за мочалкой.       Чанёль последовал его примеру и тщательно купался, ощущая волнение от невозможности говорить. Ему есть, что сказать Бэкхёну, но проклятый страх перекрывал горло и делал язык тяжелее свинца. В конце концов, поднимая черпак с водой, чтобы смыть пену, он заметил, что его руки немного трясутся. Успокоиться следовало немедленно, пока у принца не выстроился ряд вопросов по поводу его поведения.       — Спину потрёшь? — протягивал ему свою мочалку Бэк, и Ёль кивнул.       Когда парень повернулся, на его спине засосы приобрели жёлтый оттенок и совсем скоро должны окончательно пройти. Чанёль всё равно старался сильно не давить, с ответственностью подходя к заданию, потому что раньше принц с ним не купался и следовало показать ему, что процесс не несёт в себе никакой опасности. Смотреть равнодушно на светлую кожу он не мог. Память выдавала фрагменты секса, пальцы ощущали гладкость королевской кожи, а губы — страстные поцелуи. Чанёль бы возле синяков выстроил целое созвездие новых засосов, лишь бы ещё раз видеть и чувствовать, что весь мир Бэка сосредоточен только на своём любовнике. Только в такие моменты он тот, каким его ещё никто не видел и не увидит никогда, потому что кольцо отошьёт любых ухажёров. Бэкхён настолько открыт в чувствах, податлив к любым прикосновениям и чувствителен к ласке, что Чанёлю его хочется сломать или раздавить. Его тело отзывалось на любое касание, поэтому Ёль тщательно его изучал и с осторожностью выбирал самые чувствительные места, чтобы ответ тела наполнился удовольствием. Воспоминания на пользу не пошли — буря сильных чувств ускорили сердцебиение и всполошили лепестки.       Мисхела приоткрыла дверь. Совсем чуть-чуть она её толкнула, с улыбкой наблюдая за принцем Бёном и его охранником. Хорошее зрение ей позволило рассмотреть пятна на спине Его Высочества, бережные движения рук Чанёля и кольца на пальцах обоих мужчин. Она улыбнулась шире, догадываясь, какие отношения связывают двух мужчин и как тяжело им сохранять эту тайну. Два кольца на безымянных пальцах лучше любого шпиона рассказывали, какие трудности в пути испытали жители Ла-Он и какой ценой им досталась жизнь. Когда Чанёль подавился, Мисхела закрыла дверь и спряталась за широкой вазой в коридоре, ожидая, когда гости покинут ванную, но Бэкхён не хотел вылезать из воды. Ёль опустил мочалку в воду и ощутил мерзкую щекотку в груди — лепесткам настал час покинуть тело. Сильные волнения за последние дни заставили болезнь набирать обороты и быстро скапливаться цветам. Спеша покинуть комнату, Чанёль пытался сдерживать приступ и вылез из бочки.       — Ты уже? — повернулся к нему Бэк и наблюдал, как он, не вытирая тело и подавляя кашель, накидывает на себя халат и спешно обувает тапки. — Это всё из-за голода и резкой смены воздуха! Надышался сухой пустыни, а теперь понюхал пар, поэтому бронхи тебе этого не простили.       Чанёль поклонился, прикрывая рот ладонью, и Бэкхён его отпустил, соглашаясь побыть одному, если охраннику неприятно кашлять при принце. Единственным местом, где можно избавиться от назойливых лепестков — спальня. Вещи ещё не занесли, поэтому Чанёль влетел в комнату, снял с подушки наволочку, едва различая её в ярких вспышках перед глазами, и упал на пол. Втягивая носом воздух, он ощущал, как цветы в груди приподнимаются, от них отрываются лепестки, с лёгкостью и раздражением скапливаются на уровне горла, и перекрывают дыхание, не давая возможность выдохнуть. Смерть вновь подкралась слишком близко и положила руку на плечо Чанёля, но, по злой шутки судьбы, не для того, чтобы увести за собой парня, а дружественно похлопать, приветствуя как старого друга и напоминая о себе. От напряжения тело Ёля непроизвольно дёргалось, руки сжали наволочку, а слёзы хлынули из глаз. В этот момент он ненавидел ханахаки настолько, что готов кричать, лишь бы проклятые лепестки вырвались наружу и дали свободно дышать и жить.       Мисхела с любопытством встала сзади него, наблюдая неприятную и интересную ситуацию, которая её увлекла. Чанёль наконец-то избавлялся от цветов, хрипел и плакал, но торопился, пока Бэкхён не вернулся из ванной, поэтому глубоким вдохом провоцировал новые приступы.       — Первый раз вижу ханахаки, — присаживалась рядом девушка и взяла в руки несколько лепестков. — Почему они сухие? Разве они не должны быть влажные?       Чанёль выплюнул цветок, с настороженностью наблюдая за Мисхелой и пытаясь прочесть в её глазах, что она намерена делать дальше, узнав, чем болен охранник принца Бёна.       — Прячетесь от Бэкхёна? — перевела она взгляд на Ёля и мило улыбнулась, отчего её глаза немного сузились до хитрого прищура. — Я ему не скажу. Сами разбирайтесь в своих отношениях, а у меня своих проблем навалом. Вы мне только ответьте на вопрос: вы прибыли, чтобы уничтожить короля? — Она указала тонким пальчиком на кольцо Ёля и от удовольствия сморщила нос. — Это же кольцо из Месмера, а её жители очень злы на моего дядю. И что же в замке будет делать предводитель мертвецов, кроме желания мести? Да вы сами живы или мертвы? А ваш врач знает, чем вы больны?       Чанёль кивнул, отвечая на последний вопрос, и Мисхела посоветовала ему высыпать все лепестки в ванную под видом личного каприза. Многие добавляют в воду при купании масла, соль, цветы, а некоторые используют подсолнух без семян вместо мочалки, поэтому плавающие лепестками чайной розы не вызовут подозрения.       — А запасная наволочка в шкафу, — вставала девушка, — Давайте их мне, а вы замените наволочку, пока ваш принц не вернулся. Вы же не думаете, что он надолго оставит вас в одиночестве?       Верить ей или нет, Чанёль не знал, продолжая тяжело дышать и смотреть ей в лицо с долей отчаянья. В тот момент он готов убивать, лишь бы его тайна оставалась известной только ему и Шину, но Мисхела напомнила, кто в замке гость, а кто — принцесса, поэтому Ёль с опаской передал ей лепестки, приготавливаясь к изгнанию из Элоя. Девушке ничего не стоило доказать болезнь Ёля, ведь для этого надо всего лишь заставить его говорить. И в то же время доля доверия к ней теплилась из-за уверенности в тоне и расчётливости в действиях. Её поведение странное, словно она живёт сама по себе, не подчиняясь ни королю, ни законам, и ей абсолютно всё равно, что будет со всем миром. Бдительность Чанёль не терял, помня предыдущую Мисхелу, поэтому с тревогой проводил её взглядом, замечая, что шагов не слышно. Тихая ходьба — старое, как мир, учение и им пользовались преимущественно шпионы во времена войн. Наблюдать это от юной принцессы непривычно, и для Чанёля подобные навыки являлись большим горем, ведь вычислить подслушивает Мисхела или нет стало практически невозможным.       Она вышла в коридор, оставляя дверь приоткрытой и заметила Бэкхёна, после чего спрятала наволочку с лепестками за спиной, улыбнулась и немного поклонилась, хоть не должна этого делать: она хозяйка замка.       — Ваше Высочество, а я тебя ищу!       — Что-то случилось? — насторожился Бэк, замечая, что вышла она из комнаты Чанёля.       С него хватило одной Мисхелы, которая не теряла возможности пощупать Ёля, поэтому второй девушке готов лично свернуть шею, несмотря на последствия.       — Я не успела предложить на выбор цветы для ванны. Прости, не думала, что вы так скоро решите пойти купаться.       У Бэкхёна камень с души упал и моментально прошла ревность. Вздохнув с облегчением, он махнул рукой:       — Ерунда! Я был рад принять ванну в любом виде.       — Отдыхайте! Встретимся за обедом. Я вас позову.       Она развернулась в противоположную сторону и, прижимая к животу наволочку, плавно шагала к другому коридору. Бэк заметил, что у неё что-то в руках, но не придал этому значения, а Мисхела довольно улыбнулась и, повернув за угол, едва не в танце направилась к спальне Шина. Её не интересовал Бэкхён, труп похожей на неё девушки, болезнь Чанёля или кольца нечисти, хоть игнорировать ханахаки не смогла. Живя по принципу «Хочу всё знать», в её голове хранилась кладовая информации по многим вопросам и ханахаки не стало исключением. Таинственная болезнь, окутанная былинами больше, чем самый выдающийся воин, всегда на слуху у магов, лекарей и алхимиков. Врачи считали, что ханахаки является не болезнью, а последствием магического приворота. Ведьмы и колдуны это отрицали, не припомня ни одного заклинания, связанного с цветами, и настаивали, что эта болезнь — порождение алхимии, которая напрямую связана с природой. Но алхимики тыкали пальцами на врачей и просили их одуматься, ведь болезнь вполне естественная как кашель или сопли. Сколько бы споров не поднималось, а итог у всех один — лекарства от ханахаки нет. Если любимый человек не отвечал взаимностью, то медицина, алхимия и магия бесполезны. Мисхела жаждала узнать, к какой из категорий относится болезнь, поэтому направилась в комнату к Шину, чтобы расспросить у него о различных цветах в организме человека.       После стука в дверь, Шин моментально её открыл, надеясь встретить Ёля, который сообщит, что ванная свободна и можно готовиться к обеду. Увидев Мисхелу, он шарахнулся в сторону, помня ведьму и её желание убить всех в окружении принца, но быстро поклонился, чтобы не позорить своего короля невоспитанностью.       — Лови! — кидала старику в руки наволочку девушка. — Когда пойдёшь купаться, добавь это в воду.       Шин предполагал увидеть ядовитый аконит, с осторожностью заглянул внутрь и моментально узнал лепестки. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он понял, что у Чанёля случился приступ, а Мисхела находилась рядом. Он посмотрел на неё со страхом, ожидая услышать, что в Элоя заканчивается не только долгое путешествие Чанёля и Шина, но и их жизни.       — Ваше Высочество, — замялся старик, пытаясь как-то оправдать ханахаки, — он не виноват, что умеет любить.       — Спрячь подальше цветы и следуй за мной! — властно прогремела Мисхела, выходя в коридор.       Шин засунул наволочку с лепестками под матрац, для надёжности разгладил ладонью складочки на одеяле, и выскочил следом за девушкой, не представляя, куда она его ведёт. Расспрашивать слишком опасно: повсюду могли находиться слуги или гости замка. Наблюдая за плавной и королевской походкой Мисхелы, стариком двигало банальное любопытство, а оно сильнее страха, поэтому он покорно следовал за принцессой, находя разницу между ней и ведьмой. Мисхела в Ла-Он резкая, грубая и самоуверенная, даже походка больше подходила для бывалого на войне рыцаря, а настоящая принцесса Элоя женственная и таинственная. Её немного высокомерный взгляд чёрных глаз заставлял путаться в догадках, собственных мыслях, но лёгкая улыбка делала её хитрее ведьмы. Шин сожалел о том, что одна Мисхела мертва! Он бы не пожалел свои годы и посмотрел на противостояние змеи и лисы.       Пройдя пару коридоров и поворотов, девушка зашла в тупик, сняла со стены факел и убрала с неё ковёр, демонстрируя потайной вход. Толкнув тяжёлую дверь, старые петли проскрипели, а Мисхела придержала полы халата и кивнула Шину следовать за ней вниз. Фантазия продемонстрировала старику подвал, доверху заполненный пыточными инструментами, или тюрьму, где закуют старика в кандалы и будут с его помощью шантажировать Чанёля. Толку от этого нет, потому что Шин предпочтёт умереть, чем быть обузой для короля.       Спуск вниз узкий, порой старик плечами тёрся о холодные неровные стены, ступеньки маленькие, а в воздухе летала пыль. Шину приходилось задирать низ плаща и прощупывать каждый каменный выступ сандалией, прежде чем ставить ногу. Мисхела тоже действовала предельно внимательно, освещая путь себе и старику, но ступала более уверено, до этого регулярно посещая подвал.       — Если хоть кому-то скажешь, куда я тебя привела, убью. Поверь, я выкручусь, а тебе придётся распрощаться с жизнью.       — Миледи, я всё забуду через минуту! — уверял Шин и резко замолчал, открывая рот от неожиданности.       Мисхела осветила факелом высокие стеллажи с книгами, свитками и связанными в стопки бумажками. На полках стояли большие журналы в замасленных переплётах, и сложенные листы с мятыми краями, конверты и дощечки с надписями. Помещение небольшое, но с высоким потолком, а узкие шкафы стояли в полуметре друг от друга. В воздухе пахло пылью и бумагой, но не чернилами, также не видно в стенах масляной лампы или факелов, что заставило Шина сделать неприятный вывод: комната не предназначена для посещения посторонних или чтения. Это не библиотека и не склад макулатуры, а скопление тайных знаний, передающихся из поколения в поколение. Побывать в таком месте честь, но рассказать о нём кому-то означало подписать себе смертный приговор, потому что о сейфах Его Величества не должны знать такие люди, как Шин.       — Что ты знаешь о ханахаки, старик? — передавала ему факел Мисхела и приказала не приближаться к стеллажам, чтобы они не загорелись.       — Почти ничего, принцесса, — с отчаяньем ответил Шин, разочаровываясь сам в себе. — Я потратил годы, чтобы пытаться помочь Чанёлю, но толку от меня как с гуся вода.       — Я читала, что это смертельная болезнь, — доставала с полки сложенные листы девушка и дунула на них, чтобы слетела пыль, — но господин Чанёль жив. Ты пытался высушить цветки внутри него?       Шин вспомнил всё, что делал с Ёлем, проверяя цветы на устойчивость. Чанёль вдыхал различные пары, включая ядовитые, принимал всевозможные химикаты и ел всякую дрянь. Бывали дни, когда алхимик готовил лечебную мазь, разрезал вены на руке своего господина и прикладывал к порезу смесь. Рана затягивалась, пожирая лекарство и впитывая его в кровь, после чего у Чанёля происходили неприятные судороги в руке. Результат дал только пар: лепестки завяли, но выплёвывать их больнее обычного из-за потери мягкости.       — Принцесса, я многое пробовал и смиренно принял тот факт, что господин никогда не вылечится, потому что цветы продолжают расти, есть семена в крови. Я понятия не имею, как от них избавиться, поэтому хотел хотя бы замедлить рост цветов, но у меня ничего не вышло.       Она подошла к нему ближе, убрала верхние листы и показала страницу, сплошь исписанную знаками, которые Шин моментально узнал, погружаясь мыслями в далёкие годы, когда являлся алхимиком.       — Когда-то в Элоя казнили всех, кого подозревали в связи с нечистью, а записи таких людей хранятся здесь. Королевские колдуны частенько тут пасутся, и я перечитала здесь всё, но даже зная все языки мира, не могу растолковать некоторые записи. Ты знаешь, на каком языке это написано?       Она подняла взгляд на него, словно они знакомы триста лет и каждый день делятся секретами о науке. Шин поразился тому, насколько легко девушка выдаёт тайные ходы и клады короля, что насторожился, предчувствуя подвох в подобной откровенности.       — Что мне ещё делать в замке годами? — пожала плечами Мисхела, продолжая показывать старику лист. — Я читаю книги и играю на музыкальных инструментах от скуки!       — Это не язык, Ваше Высочество, — робко заговорил Шин и от неуверенности в правильности своих действий принялся накручивать пояс на палец. — Это символы и знаки алхимии.       Мисхела посмотрела на записи и задумалась, размышляя над каждой нарисованной чёрточкой. Редкая любознательность делала из принцессы начитанную и скрытную личность. При своём короле и друзьях она дурнушка и милая леди, а наедине сама с собой — жадная к знаниям женщина.       — Я бы задержала тебя в гостях, чтобы ты мне всё объяснил, но какой в этом смысл, если от Элоя скоро останутся одни щепки?       — Миледи, почему вы так решили?       Шин не верил, что Чанёль откровенно поговорил с Мисхелой. Это исключено, поэтому оставался последний вариант: кто-то из мертвецов проговорился. Возможно, Мисхела взяла в оборот даже Ёнмина и покорила его умением доминировать над каждым человеком. Это означало бы предательство со стороны жителей Месмера.       Девушка поставила бумаги на место и пригрозила старику пальцем:       — Не прикидывайся идиотом. Про кольца на пальцах Бэка и Ёля я тоже читала. Кольцо Чанёля принадлежит Месмера, а его жители с моим дядей не ладят. После того, как он их обманул, мертвецы хотят расплаты. Если Чанёлю подарили столь ценную для пустыни вещь, значит он не человек.       — Человек, Ваше Высочество, с одним «но».       — Даже так? — заинтересовалась девушка и вновь пожала плечами. — Ты говорил, что много лет пытался бороться с его болезнью, но с ханахаки долго не живут, а господин Чанёль живёт и здравствует. Даже если он влюбился в подростковом возрасте, но должно пройти не так много лет, как ты говоришь, а он тем временем по-прежнему молод. Следовательно, он бессмертный.       Шин убедился в обширных познаниях Мисхелы и приоткрыл рот от удивления. Его ложь раскрыли за пару секунд одними умозаключениями, и старик предпочёл меньше болтать, даже ради вранья во благо господину. Раз Мисхела знает о его болячке, то самому Ёлю лучше говорить с принцессой, выбирая, что следует ей знать, а что держать в секрете. Её не шокировали труп двойника или ханахаки, от которой у любого другого человека кровь в венах застынет. Она не пыталась казнить того, кто разбирается в алхимии и не пугалась упоминаний о мертвецах из Месмера. Вместо расспросов девушка вновь вернулась к полкам и всматривалась в свитки.       — Миледи, возможно, будет лучше покинуть подвал, пока Его Величество нас здесь не увидел.       Вытащив маленький свиток с поломанной печатью, Мисхела передала его Шину и усмехнулась:       — Короля от трупа не оттащишь. Он же всего боится, поэтому не отойдёт от него, пока не будет уверен, что мёртвое тело не оживёт с помощью Месмера. Трус с большой буквы! Надо было видеть его лицо, когда к нему пришли мертвецы. И душу был готов продать, лишь бы разойтись с ними мирно, а затем огородился от пустыни магическим щитом.       Забрав у старика факел, она первой направилась к ступенькам и один раз оглянулась, требуя сохранить свиток. В нём информация про ханахаки, которая могла помочь найти лечение для Чанёля.       — Всё равно скоро эта библиотека похоронится под руинами.       — Вы не сбежите? — удивился Шин, — Даже зная, что скоро придёт армия мертвецов?       — Нет. Какой мне смысл сохранять свою жизнь? Я не наследная принцесса, но всё же член королевской семьи, поэтому мёртвые захотят меня убить любой ценой. Они найдут меня, где бы я не находилась.       — Вы сильная женщина! — поразился Шин и спрятал свиток за пазухой.       Невольно вспомнилась проститутка Нам, и старик тут же поймал себя на мысли, что Мисхела не вешается на Чанёля или Бэкхёна, как это делала ведьма, а наоборот стремится помочь Ёлю. Одно дело — смириться с гибелью государства, а другое — помогать тому, кто его разрушит. Шин не понимал её логику, а спрашивать поздно, потому что Мисхела приказала ему возвращаться к себе в комнату, затем — принять ванную и присоединяться к обеду.       В обеденном зале стол накрыли по высшей степени гостеприимства, чтобы поразить гостей достатком Королевства. Стулья, выстроенные в ряд, с мягким сидением и спинкой, а резные узоры сливались в причудливый рисунок. Для себя король выбрал более роскошное кресло и поставили во главе стола. Мисхела должна сесть с правой стороны от своего дяди, а Сонмин — с левой, затем рядом распологались места для Бэкхёна, Чанёля и Шина. Скатерть из льна подчёркивала королевский шик, серебряный сервиз — щедрость, личное вино Ли — одолжение гостям. Одна бутылка, выделенная королём, должна удовлетворить интерес Бёнов к редкому напитку. Блюд на столе больше, чем гости могут съесть, но Ли не мог не показать свой избыток во всём. Бэкхён, едва завидев разнообразие еды, замедлил шаг и почувствовал себя неуютно, ведь в Ла-Он принято не оставлять в тарелке пищу, а съесть всё, что предложили хозяева замка, невозможно. За долгий период, во время которого питались раз в день скудными запасами, желудок не готов принять невиданное количество жирной, острой и сладкой еды, но от кулинарных запахов слюноотделение обильно выделялось.       — Присаживайтесь, Ваше Высочество! — указывала на его стул Мисхела и села на своё место. — Король не придёт, пока все гости не будут в зале.       Она не переоделась, а Бэк и Чанёль отдали всю свою одежду на стирку прачкам, поэтому довольствовались жёлтыми халатами, любезно предоставленными в ванной. Сонмин и Шин вышли в такой же одежде, и Бэкхён смирился с тем, что королевская семья Ла-Он ничем не отличается от своих слуг. Возможно, Ли таким образом издевался над гостями или решил быть единственным королём за столом.       — Вы больны? — в лоб спросила Мисхела у Сонмина, и остальные затаили дыхание, ожидая ответа старого короля.       Шин восхищался и боялся одновременно наблюдательности девушки, а она делала вид, что заботится о здоровье гостя.       — Нет, с чего вы взяли, принцесса? — суетился Сонмин и откашлялся в кулак. — Лёгкое недомогание после пересечения Месмера.       — Не думала, что воздух Месмера способен поменять человеку цвет глаз, сделать взгляд блуждающим, отбелить кожу или заставить потеть даже в прохладном помещении. Но раз ваше недомогание только поверхностное, то выпейте. Хорошее вино вас взбодрит! — Девушка вскочила со своего места и взяла на себя ответственность за выпивку.       Одним рывком она лихо вытащила пробку и стала подходить к каждому по очереди, разливая вино по высоким бокалам. Первым наполнила бокал своего дяди, затем — Сонмина, соблюдая этикет, при этом спрашивала о самочувствие каждого и интересовалась, как людям из туманного Ла-Он подошёл климат Элоя. Бэкхён ей мягко отвечал и поддерживал общение, в отличии от напряженных Чанёля и Шина, которые ждали, когда принцесса сдаст их секреты всё с той же улыбкой на лице.       — Надеюсь, вы у нас погостите месяц, — возвращалась на своё место девушка, и в этот момент вернулся король, держа в руках корону Мисхелы.       — Девочка моя, ты забыла надеть очень важную вещь!       Чанёль заметил, как потяжелел взгляд девушки, словно вся ненависть мира скопилась в её глазах. Казалось, принцесса готова схватить бутылку за горлышко и разбить её о голову короля. Этот гнев длился пару секунд, после чего Мисхела вновь мило улыбнулась, приняла свою корону и извинилась за забывчивость.       — Тебе идёт! — подбодрил её Бэк, когда диадема, состоящая из множества золотых лепестков хризантемы и мелких драгоценных камней, оказалась на голове Мисхелы.       В чёрных волнистых волосах корона утопала, и Чанёль едва не подавился, сравнивая этот факт с тем, что принцесса помогает также «утопить» своё государство.       — Давайте выпьем! — поднимал кубок Ли и поправил свою, более массивную, корону.       Шин и Чанёль своими бокалами не стукнулись с королевскими семьями, предпочитая быть за столом отдельной компанией, которая молча пожрёт и попьёт, а затем пойдёт спать. Вино оказалось крепким, а на запах — кислым, поэтому Шину пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не скривиться и не пустить слёзы от оскомины во рту. Он не разбирался в качестве спиртных напитков, поэтому не мог подобающе оценить их вкус. Чанёль предпочёл есть, прощаясь со своей голодовкой и радуя желудок хорошим куском жаренного мяса с овощами.       — Ваше Величество, — смотрела в свою тарелку Мисхела, перемешивая овощи с соусом, — куда вы дели труп?       Ли подавился, прикрывая рот салфеткой от летящих на стол крошек, а Бэкхён переглянулся с Чанёлем, читая в глазах друг друга недоумение. Принцесса подняла тему не для застолья, но спокойно продолжала перемешивать еду, не обращая внимания на замешательство остальных.       — Сожгли, — прикладывал к губам платок король. — Пожалуйста, не надо вспоминать о таком за столом.       — Выяснили хоть, кем была эта девушка? Я же не участвовала при обсуждении самозванки, поэтому интересуюсь подробностями.       Сонмин кратко пересказал, кем была Мисхела, не упоминая, что она занималась магией и вступила в сговор с нимфами. Принцессе ответ не нравился, потому что знала — ей врут. Кольца у Бэка и Ёля лучшее доказательство того, что путь от Ла-Он до Элоя дался людям большими жертвами, поэтому ведьма должна изрядно потрепать жизни королевской семье. Принцесса сверлила старика взглядом, медленно пережевывая еду, кивала, когда он перечислял поступки ведьмы: две попытки отравить принца и одна — убить кинжалом.       — Почему вы сразу её не убили? — клала себе в тарелку мясо Мисхела, и король вновь попросил сменить тему, но Бэкхён вежливо ответил, что в Ла-Он не занимаются самосудом членов королевских семей других государств.       — Мы хотели как лучше, — добавил Сонмин, — но эта девушка вновь пыталась убить Бэкхёна и Чанёль был вынужден свернуть ей шею.       — Вы же говорили только о трёх попытках, — указала на него вилкой Мисхела, ловя старика на лжи. — Была ещё одна?       Шин едва протолкнул кусок в горло, ощущая напряжение в общении. Врать принцессе оказалось слишком сложно, но Бэкхён без запинки соврал:       — Пробралась ко мне в палатку с самодельным ножом.       — Как это глупо! — пожала плечами Мисхела. — Тебя охраняет Чанёль, поэтому девушка должна была сначала избавиться от него.       — Он ушёл купаться. Ты же не думаешь, что Ёль грязь с себя ножиком счищает по ночам? Когда он вернулся за полотенцем, то увидел, как девушка зашла ко мне в палатку.       Шин вспотел от словесной перепалки. Принц отточил мастерство отгавкиваться от принцессы на ведьме, что моментально уловила Мисхела и замолчала, продумывая новую уловку для гостей. Вместо неё заговорил король Ли, рассказывая о том, что нечего ворошить прошлое, ведь тело сожгли. Следовало как-то загладить выходки двойника, ведь ведьма побывала во многих государствах, пороча фамилию Ли, и все жители Ла-Он знают, кто хотел отравить наследного принца и затаили злобу на Элоя. Сонмин пообещал со всем разобраться и убедить народ в невиновности Мисхелы.       — Зачем? — пожала плечами принцесса, с удивлением в глазах осматривая всех присутствующих. — Я всего лишь племянница короля и не имею власти или влияния на политику стран, поэтому скажите, что король Элоя меня наказал. Он –глас Королевства, а не я, поэтому дела не ведутся и никогда вестись со мной не будут.       — Дорогая, — сдержано обратился к ней Ли, положив свою руку на её, чтобы она обратила на него внимание, — привезли тебе новое платье кораллового цвета. Наденешь для нас?       Девушка глубоко вздохнула, убрала свою руку, продолжая резать мясо на кусочки, и сообщила, что для начала она поест, а потом сменит наряды.       — Бэк, — улыбнулся Ли, переключая своё внимание на гостя, — ты уже нашёл себе будущую королеву? Уверен, Сонмин ожидает правнуков!       Бэкхён намёков не понял. Сложно сообразить, хочет ли король отдать замуж за принца свою племянницу или нет. Подобный брак сделает Мисхелу королевой на радость дяде, прославит Элоя, а Бэк от этого открещивался. Его государство — не инструмент для величия другого Королевства.       — И не думаю жениться в ближайшее время, — смотрел в кубок на вино парень. — Меня интересуют войны, Ваше Величество. Я хочу в качестве добровольца принять участие в войне моего крёстного. Поскольку я там могу умереть, не спешу делать кого-то вдовой.       — Твой отец женился, когда ему исполнилось за двадцать лет! Если ты пойдёшь по его стопам, то внуков ему долго не нянькать.       Он вновь переключился на Мисхелу и, смотря на неё с улыбкой, едва не пропел:        — Платье изумительное! Когда ты его увидишь, то поймёшь, что жениться стоит.       И вновь Бэкхён не понял, к кому обращался король и что значит его последнее предложение. По правилам этикета, стоило что-то отвечать королю, но парень представить не мог, что именно заставит его жениться: наряд или Мисхела.       — Простите, Ваше Величество, — пожал плечами Бэк, выбирая наименьшее из предположений, — я ничего не смыслю в платьях.       Ли громко рассмеялся, заливаясь смехом до кашля и прикрывая рот ладонью и упираясь спиной в кресло. Когда он кашлял, большой живот едва не подскакивал выше носа, и гости опустили взгляды в тарелки, чтобы не смущать короля своим любопытством. Бэк хоть чувствовал себя высмеянным идиотом, но старался кидать намёки на то, что Мисхела его не интересует.       — Платье только подчёркивает красоту! — философски поднимал палец вверх Ли. — А такой красоты, как у Мисхелы, больше нигде нет. Она только у меня.       Он с любовью посмотрел на девушку, после чего Чанёль подавился крошкой хлеба. Прикрыв рот ладошкой, он всем поклонился лёгким кивком головы, без слов попросив прощения за небольшой приступ кашля. Его взгляд встретился с Мисхелой, выражение лица которой приняло образ восковой маски, после слов дяди. Есть ей расхотелось, в глазах Ёля она прочитала, что он догадался, какие не родственные отношения связывают её с королём, и поспешила удалиться из-за стола, ворча, что счастлива будет примерить новое платье. Резкая смена настроения показала Ёлю, насколько ей противна тема её любовных похождений, из-за которых она редко видит мать, носит титул принцессы и большую часть времени проводит в замке, снимая корону только перед сном. Не удивительно, что при таком обращении с собой девушка благосклонно отнеслась к скорому вторжению мертвецов в Королевство.       Бэкхён в очередной раз почувствовал себя идиотом, подозревая, что король питает нездоровую любовь к племяннице и Мисхелу никто за соседского принца замуж не отдаст. Оставаться за столом дальше и ждать, кто подавится следующим, Бэку оказалось сложно, потому что Ли слишком увлёкся рассказами о своей девочке. Парню показалось, что король болен Мисхелой, поэтому предпочёл оставить его на Сонмина. Два сошедших с ума должны найти общий язык.       — Чанёль, — поднимал на охранника уставший взгляд Бэк, — подготовь мою спальню ко сну. Я после длинного пути соскучился по кровати и хочу выспаться.       Чанёль обрадовался, быстро вытер губы и руки, и вежливо всем поклонился по очереди. Следом засуетился Шин, желая спокойной ночи королевской семье, и под видом сильной сонливости поспешил к себе в комнату. Ёль надеялся в лабиринте коридоров встретиться с Мисхелой, чтобы поговорить о жизни в замке и о мёртвой ведьме, но девушка не собиралась надевать новое платье и возвращаться к столу.