Змеелов

      Свеча едва не потухла, когда Бэкхён шумно выдохнул носом и, ощущая холодную кровь на своей шее, ногами отталкивал с себя мёртвое тело, продолжая даже после смерти генерала относиться к нему с брезгливостью. Хоть о мёртвых плохо не говорят, парень ненавидел его, а места его поцелуев хотелось тереть мочалкой до крови, проклиная весь Кирх и Мисхелу. Тяжёлое тело не получалось сдвинуть: руки упирались Бэку в рёбра, а одна нога зажата другой. Что делать дальше, он не знал. Единственный шанс сбежать канул в пропасть из-за связанных рук, а в поле зрения не попало ничего острого, до чего можно дотянуться ногой и использовать вместо ножа. Генерал пришёл без меча или кинжала, поэтому от его тела только одни проблемы. Бэкхён не понимал, из-за чего мужчина умер, но из последних сил торопился выбраться из плена, пока в комнате никого нет. Левая рука всё ещё болела, движения давались с большими усилиями, и парень от досады громко промычал, проклиная свою неудачу. Через пару часов пропажей генерала заинтересуются, или кто-то будет проходить мимо комнаты и не услышит довольные стоны мужчины и мычание принца, заглянет в спальню и увидит труп. После такого Бэкхёна убьют в кровати.       Из-за широкого плеча мертвеца в бледном свете огня показалось перепуганное лицо солдата, и Бэк окаменел, прекратив толкать тело коленом. Молодой парень, который совсем недавно привязывал к стулу принца, после чего отправлен Мисхелой звать на смену рыцарей Кирха, держал в руке окровавленный кинжал и со страхом смотрел на принца, словно пытаясь прочесть в его глазах одобрение своему поступку. Сердце Бэкхёна стучало с силой, разгоняя кровь по венам всё быстрее, и он вспомнил слова принцессы Ли: кому суждено умереть ранее, от смерти не сбежит. В какой из моментов Бэк должен умереть, сложно определялось, а кинжал охранника приближался к нему, и парень вновь заёрзал, предполагая, что, убив наследника Ла-Он, молодой воин попытается заслужить расположение Мисхелы.       — Только не кричите, Ваше Высочество! — прошептал солдат, стаскивая одной рукой с кровати мертвеца.       Труп с глухим звуком повалился на пол, таща за собой угол простыни, и парень выбирал места на полу и кровати, не выпачканные кровью, чтобы взобраться на постель. Ему пришлось в обуви встать на простынь, широко расставить ноги, чтобы не касаться сандалиями крови, и дотянулся до верёвок.       — Бегите отсюда! — освобождал он Бэкхёна, перерезая узлы. — У вас здесь нет друзей, поэтому ищите помощи у короля Ана. Бегите через окно к заднему выходу, там стоит лошадь, но учтите, что за вами погонятся много рыцарей, поэтому уезжайте без оглядки.       Вытащив кляп, он толкал парня к краю кровати, торопя его сбежать. Бэкхёну пришлось поправить свою одежду, затянуть шнуровку на штанах и укутаться в плащ. Он с непониманием происходящего смотрел на охранника, пытаясь запомнить его лицо, затем перевёл взгляд на генерала и удивился:       — Это западня?       — Ваше Высочество, — спрыгивал на пол парень, — я не смог смириться с мыслью, что над вами издеваются, поэтому сделал всё, что смог. Просто знайте, что для всех людей Кана убийцей генерала будете вы, а не я. Торопитесь покинуть Ла-Он.       Чувства Бэкхёна никак не хотели приходить к единству, сомнения терзали душу, думая о том, что в замке нашёлся преданный человек и рискует собой, спасая законного наследника королевской семьи. Вряд ли кто-то поверит, что Бэк убил генерала, потому что вырваться из верёвок невозможно, а старый вояка ни за что бы не освободил хоть одну руку воинствующего принца, наслаждаясь его мучениями. Да и перерезанные верёвки укажут, что в комнате находился кто-то ещё. Узнай о выходке охранника, реакция Мисхелы будет непредсказуемой. Что от неё ожидать — загадка. Возле чёрного входа могли стоять солдаты, которые схватят принца, а Мисхела посмеётся с его доверчивости и прикажет бросить его в тюрьму. И всё же Бэк рискнул, желая получить свободу.       — Вы только не возвращайтесь, — просил молодой мужчина, пряча кинжал.       — Я вернусь за своими людьми, — залезал на подоконник Бэкхён и в последний раз оглянулся на охранника, проверяя, стал ли его взгляд с хитрым прищуром.       — Не стоит собой рисковать, Ваше Высочество. Я только делаю то, что требует душа. Если вы вернётесь, значит, мои старания были напрасны.       Преданный рыцарь его вытолкал, не давая возможности обдумать происходящее. Бэкхён прыгнул на балкон второго этажа, затем — в кусты. Озираясь как вор в темноте, он побежал к задним воротам, вспоминая, что с ним произошло за последние часы. Кажется, всё нормально: на костре жарилась рыба, вокруг сотнями колокольчиков звучали голоса нимф и запах еды будоражил желудок. Нет животного страха, вытягивающий жилы из конечностей и заглушающий инстинкт самосохранения. Бэкхён не понимал, в какой момент начал бояться. Этот страх ощутился раньше, чем пришёл генерал, и брал своё начало в иллюзии, когда пришлось убить воображаемого Чанёля. Если бы тогда перед ним стоял настоящий Ёль, парень выбрал бы смерть. С тех пор всё, что касалось молчаливого любовника, вызывало страх, и стало тяжело найти грань, за которой нет короля леса Кадоса, потому что Бэкхён всё делил с ним пополам. Единственное, что Бэк ему отдал целиком, — себя. Это вызывало проблему, потому что парень хранил себя ради Чанёля и когда начинал понимать, что ему что-то причинят, что противоречит морали, выбирал смерть. В момент, когда он предпочёл умереть, чем быть изнасилованным, кольцо резко изменило ход его мыслей, доказывая, что в любой ситуации может быть хуже или лучше. Бэкхён задумался над тем, что не ему решать, каким Чанёлю его принимать и морали двух людей могут резко отличаться.       Возле выхода никого не оказалось. Бэк тяжело дышал, оглядываясь по сторонам, и выбежал за ворота на главную улицу города. Прохожие пьяными голосами что-то обсуждали, поддерживая друг друга под руку при каждом шаге, они не замечали принца, хоть его белые одежды серым пятном выделились в полутьме возле ворот. Рядом фыркнула лошадь, приводя парня в чувства, и он запрыгнул в седло, судорожно напоминая себе, что скоро начнётся погоня. Слова срывались с пересохших губ, словно лепестки розы Чанёля, заставляя Бэка гнать лошадь к лесу через город по каменистой дороге. Два пьяных собутыльника потеряли равновесие, когда лошадь промчалась мимо них, и крикнули парню парочку крепких слов, после чего пошатнулись и повалились на дорогу. Бэкхён их не услышал, продолжая повторять, что надо срочно прибыть к реке, и смотрел вперёд на улицу, на которой торговки убирали свои столы, а проститутки заводили в бордель подвыпивших и щедрых клиентов. Появление лошади на дороге и глухой стук копыт для всех стали неожиданностью, и многие решили, что изрядно выпивший человек решил поиграть в рыцаря на турнире. Никто не замечал кровь на теле и одежде Бэкхёна. Она высыхала, стягивала кожу, и неприятно чесались эти места, но парень без оглядки мчался вперёд, зная простую истину: поймают второй раз — убьют на месте. Умирать не хотелось. Сердце тянулось к Чанёлю, который обещал встретиться, найти своего принца любой ценой, и его слова стали самыми ценными для Бэкхёна. Пусть назовут лжепринцем, трусом и предателем Ла-Он, его жизнь не принадлежала Королевству и не будет связана с правлением, поэтому берёг её для одного человека.       Хаотичность мыслей прервали воспоминания. Из подсознания возникли мысли о послушании солдат Ла-Он врагу. Действительно ли есть у принца союзники в захваченном замке? Верилось с трудом, но слова благодарности посылались солдату, чьё имя Бэкхён так и не узнал. «Или очередная ловушка?» — пронеслось в голове у парня и натянул поводья, останавливая лошадь в лесу. Отпустив её, он побежал к реке, ища взглядом воду среди осыпающих листву деревьев.       — Ваше Величество! — без озорства и с волнением в голосе позвали нимфы, чувствуя его сошедшее с ума сердцебиение. — Что произошло?       Они словно лягушки, выглянули из воды, и не узнавали Бэкхёна. Пропало королевское величие и юная простота в его лице. Окровавленные одежды и босые ноги взволновали нечисть, и Ксия встала на водную гладь, предчувствуя беду. Чанёля не удалось найти. Единственные, кто мог сказать о его месторасположении — мертвецы, но гордость и вековая вражда не позволили Духу реки обратиться к ним. Теперь же Ксия сожалела об этом. Она не смогла защитить короля и дала себе ещё один шанс исправиться, пытаясь понять, как надо действовать, когда находишься в подчинении юного парня, а не взрослой женщины. Сделав выбор в пользу Бэкхёна, а не Чанёля, она оказалась менее подготовленной к появлению короля у нечисти, чем принц.       Возле реки Бэк споткнулся о корни дерева и без сил повалился на листья, тяжело дыша и едва хватая воздух пересохшим горлом. Вставать не хотелось, мышцы болели, а моральное истощение вызывало сонливость, и он едва поднял голову, смотря на нимф, образ которых раздваивался и мутнел в ночи.       — Ваше Величество! — неуверенно подплыла рыжеволосая нимфа из Кадоса и вышла на мелководье, замечая окровавленную руку короля, на которой светлый драгоценный камень приобрёл багровый оттенок. — Над вами хотели надругаться?       — Люди из Кирха идут следом за мной! — тяжело дышал Бэк, смотря на Ксию. — Пошлите им самую страшную иллюзию, какую только придумаете.       — Будет сделано, Ваше Величество! — уверенно произнесла Ксия и приказала нимфам выслеживать войско. — Пусть они друг друга перебьют. Покажите им врага в их рядах. Выживший пойдёт к реке смывать кровь. Когда подойдёт ближе, утопите.       Бэкхён опустил голову, вдыхая запах осени с опавших листьев, и медленно засыпал с мыслями о Ёле. Они обязательно должны встретиться. Бэкхён соскучился по нему и сделал всё возможное, чтобы продолжать его ждать, и обязательно дождётся, потому что ему даны обещания встречи. Проснувшись, он пойдёт искать Чанёля. Кто-то должен видеть молчаливого, высокого и одетого в чёрные одежды мужчину с бесконечностью в глазах. Будь то нечисть Кадоса, мертвецы Месмера или простые люди, хоть кто-то обратил внимание на странных путников: высокий парень и старик с бородой. Бэкхён верил, что останется с Чанёлем до конца своих дней, потому что считал их встречу не случайной. Разве может быть простой случайностью благословение судьбы, скрепление союза законами Кадоса и одобрение нечисти, которые долгое время враждуют друг с другом? Только люди будут против. А раз так, то обоим супругам нет места среди людей. Для человечества они проклятые, дикие и предатели, а потусторонние сущности, может, их не любят, но всё же уважают и отдали свои кольца для правления над собой. Бэкхён усвоил один урок: случайности в жизни бывают, но влекут за собой судьбоносные последствия.       Когда он потерял сознание, Чанёлю стало тревожно на сердце. Оно болезненно сжалось, и мысли вернулись к Бэкхёну, торопя завершить дело и вернуться к принцу. Достав из кармана компас, он обратил внимание, что стрелка показывает в сторону Ла-Он, и на душе стало жутко. Войска Кирха не будут церемониться с принцем, но Мисхела тоже не робкого десятка и, в отличие от Бэкхёна, не обладает вспыльчивым характером, поэтому не даст в обиду парня. Она станет умом, а он — силой. Вместе им не страшны никакие войска.       — Я им объявлю войну! — шипела впереди Юн, держась за шёлковую гриву мантикоры.       Полузверь летел высоко в небе, чтобы не быть замеченным постовыми солдатами, и ощущал, как королева нервно перебирает пальцами длинную шерсть. Юн серьёзно намерена послать войско на Кирх, останавливали только расстояние и Хван, который побоится пропустить через свою границу воинствующую королеву. Новость о взятии замка Ла-Он Юн восприняла в штыки и потребовала собрать всю армию Аратона, чтобы, воссоединившись с Аном, нанести двойной и решающий удар по Кирху. К счастью, Чанёлю удалось её отговорить, но злость королевы не знала покоя, поэтому во дворе своего замка она взобралась на мантикору и велела немедля отправиться к Кану. Послушная Чанёлю мантикора скинула с себя Юн и продемонстрировала огненную пасть, что воодушевило королеву на новый план.       — Не спеши, — продолжал смотреть на компас Ёль и убрал волосы женщины от своего лица, — Сначала надо узнать, что творится в Ла-Он. Нельзя уничтожать Королевство, не узнав, за что Кан так возненавидел семью Бён. Прошлая Мисхела появилась как раз в Кирхе и последовала череда преследований Бэкхёна. Хочу выяснить, что она сказала ему при последней встрече.       Его слова только больше разозлили королеву. У людей Аратона самый воинственный характер. Они решают проблемы силой, и чья сила воли крепче, тот победит. Если бы Чанёлю пришлось сразиться с Юн, то это стал бы самый сложный бой за всю его жизнь, поэтому он предпочёл подружиться с женщиной. Потребовались долгие годы, чтобы узнать её характер и предпочтения, доказать, что он действительно союзник для всего Аратона, и только потом королева подпустила его ближе. Годы дружбы самые плодотворные. Чанёль прятался в горах Королевства, когда уставал от суеты, одаривал Юн ненужным ей золотом из Месмера и делился с ней последними новостями из всех столиц. Женщина тоже уставала от монотонности жизни, но всегда готова принять бой, словно вулкан, который много веков спал и внезапно проснулся с самой разрушительной силой, палящей всё вокруг лавой и тяжёлыми подземными толчками. Мантикора покорила мужественную королеву огнём, и Юн хотела оставить её себе, но монстр покорялся только Ёлю.       — Не мешай мне разговаривать с Каном! — огрызнулась Юн, не вынося нравоучений. — Мне скоро умирать, поэтому напоследок оставлю всему Кирху подарок.       — Рано ты собралась умереть, — прятал в карман компас Чанёль.       Он положил ладони на бёдра Юн, чтобы не упасть во время стремительного спуска к земле, и выглянул из-за спины женщины, рассматривая красоту природы. Королева Аратона ростом выше Чанёля, но значительнее худее. У неё нет большой груди или широких бёдер, которые только изуродуют её фигуру, придав вытянутому телосложению лишний груз. Ровные до идеала каштановые волосы одновременно скрывали острые плечи и делали Юн визуально ещё выше, но выразительные глаза с цепким, как у ястреба, взглядом покоряли любого человека, кто встречался с королевой. По иронии судьбы или из-за привычек людей Арантона делать всё длинным, корона на голове королевы высокая с вытянутыми камнями.       — Я не убью Кана, — прошипела сквозь зубы Юн и крепче сжала тонкими пальцами гриву мантикоры. — На этот раз я тебе уступлю, бессмертный, но, если Кан вновь причинит вред моему мальчику, я лично перегрызу ему глотку.       Бэкхёна она любит как родного сына. Своих детей у королевы никогда не было, но об этом знают только она и Чанёль. После замужества, Юн объявила всему Королевству, что скоро родится наследник, носила бандажи, имитируя беременность, а в тайне ребёнка вынашивала служанка, которую королева вывезла на все девять месяцев к вулканам. Она лично принимала роды, и они прошли тяжело. Роженица долго мучилась и умерла, а королева вернулась в столицу с малышкой — родилась девочка. Приёмную дочь любил народ, следил за её взрослением, а королева души в ней не чаяла все девятнадцать лет. Отдать её замуж решено на следующий год и активно разыскивался подходящий муж, но Юн знала, что свадьба пройдёт без королевы-матери, потому что её жизнь подходила к концу.       Завершить своё пребывание Юн намеревалась в тишине и спокойствии, но новость про взятие замка Ла-Он и то, что Бэкхён находится в столице, привели королеву в ярость. Чанёль никогда не видел её настолько злой. Из статной королевы с гордой осанкой она превратилась в сутулую ведьму из самых страшных снов с желанием утопить Кирх в их собственных болотах.       Золотистого цвета платье с глубокими вырезами на бёдрах поднималось вверх вместе с волосами, когда мантикора, рассекая воздух, летела к замку Кирха, неся на себе кару для Кана. Участвовать при этом Чанёль не собирался, всё больше думая о Бэкхёне и чувствуя острую потребность увидеть его. Бросив беглый взгляд на своё кольцо, он ожидал увидеть подсказку, которая укажет ему, где находится принц, но оно даже не отразило в себе Ёнмина, и Чанёль принял решение оставить мантикору Юн, а самому украсть лошадь и прибыть в замок Бёна.       — Я выйду в лесу, — прошептал Чанёль, указывая на Ла-Он.       Юн ощутила на своих бёдрах дрожащие от волнения руки. Историю о том, как её друг стал любовником её крестника, она выслушивала в своём замке с удивлением и сопровождая общение вином. Когда Чанёль назвал его связь с Бэкхёном своей оплошностью, Юн медленно встала со стула и влепила другу звонкую пощёчину, оставляя на щеке царапины от длинных ногтей и обзывая самым законченным идиотом. «Если бы ты дал ему умереть в своём лесу, я бы приковала тебя к горе и каждое утро любовалась, как рассвет придаёт твоему телу огненный цвет», — прогремела она тогда с высоты своего роста и спокойно вернулась к своему стулу. Дрожь в руках Ёля лишний раз доказала ей, что Бэкхён всегда будет под надёжной защитой, потому что Чанёль переживает о нём. Прошло достаточной дней, чтобы начинать скучать и накручивать себе в голове ужасные картины судьбы принца. Юн с пониманием отнеслась к желанию друга, и мантикора мягко опустилась на землю в лесу Ла-Он.       — Слушайся Юн, — слезал с монстра Чанёль и погладил его по гриве, после чего мантикора растянула губы в улыбке, наслаждаясь лаской короля. — Когда она справится с делами, отнеси её в Аратон и возвращайся в Месмера отдыхать.       Мантикора послушно кивнула и рванула с места, не дав друзьям попрощаться. Следующей их встречи могло не быть: Чанёль решил осесть в Ла-Он с Бэком, Юн может не вернуться домой из-за опасности в Кирхе, а без причины в гости приходить у обоих нет привычки. Юн любила принимать гостей и не важно близкий ли это человек, знать или простой гражданин, но сама оказалась паршивым гостем. Чанёль много лет провёл в её Королевстве, а она ни разу не пришла его проведать, зато любвеобильный Шин часто наведывался во дворец сообщать, как дела у Ёля и узнавать новости из других Королевств. Чувствуя приближение смерти, она решила обрушить свой гнев на Кирх, оставляя о себе самые худшие воспоминания для Кана. Долгое время она не проявляла интерес к политике Кирха, считая, как многие, Кана слишком занятым войной за соль, но он оказался куда хитрее. Если ему удастся захватить Ла-Он, то сможет нанести удар по Тарзису с юга, и Ан будет зажат с двух сторон его войском. Потеря союзника на севере грозилась скорым захватом Аратона, потому что Ла-Он расположен в центре мира, а юг остался без правления, поэтому Кан легко мог следом захватить Бретор, затем заполучить разрушенный Элоя и последним рывком выдвинуться на одинокий Аратон.       Юн прижалась грудью к мантикоре и погладила её по гриве, тихо шепча:       — Давай, девочка, наведём панику на всё Королевство.       Полузверь довольно урчал и расправил крылья. Взмахнув ими несколько раз, поднимая опавшие листья под деревьями, мантикора взлетела и скрылась среди ночного неба. Массивное тело не замечали стражи на границе, стоя впадая в лёгкую дрёму и прижимаясь щекой к копью, чему не могла нарадоваться Юн, направляя пустынного монстра во двор замка.       Мантикора кружилась над садом, выбирая лучшее место, чтобы опуститься. Юн указала ей на вымощенную из кирпича тропинку, ведущую к дверям замка. Лапы смяли траву — монстр не вмещался на узкой дорожке, и Юн отпустила его на болота, а сама смотрела на окна замка, в котором мирно спали люди, не подозревая, что королева Аратона проделала длинный путь за короткое время, чтобы повидаться с Каном. Вычисляя, где покои монарха, она с удивлением выяснила, что они расположены на западе, вопреки всем остальным замкам мира, в которых окна комнат королей «смотрели» на юг.       — Кан! — крикнула Юн, и безветренная ночь подхватила её голос и разнесла по всему двору, выводя из сна дремлющую стражу и слуг.       Оголив мечи, охрана примчалась к западной части двора, чтобы задержать нарушителя тишины во время сна короля, но, увидев королеву Аратона, замерла. Быть грубыми с Юн никто не решится, зная вспыльчивость жителей вулканного Королевства, да и в прошлом Кан проявлял к ней благосклонность.       В глазах рыцарей читались множество вопросов, главный из которых — как женщина пробралась к замку? Арестовывать одинокую Юн никто не осмеливался, чтобы не навлечь гнев всего Королевства Аратон. Юн воспользовалась этим и вновь позвала Кана, замечая на плащах стражи в свете фонарей сада новый флаг Кирха — змея, туго стягивающая кольцами рукоять меча и устремляющая открытую пасть вверх. Ситуация ей показалась комичной: она согласилась не убивать Кана, уступая в споре Чанёлю, и осталась бы недовольна этим, если бы не пророчество Бога Ветра. Зная, что Кан всё равно не умрёт в старости и в тёплой постельке, королева молча бы ушла, но уже позвала короля, поэтому ждала его выход. Рассмеяться бы ему в лицо и со злорадством сказать, что подохнет он как гавкучая шавка на рыночной площади, и единственное, о чём Юн сожалела — её смерть будет раньше, поэтому не увидит, как падёт жадный и подлый король, но она обязательно узнает, что он убит.       Король вышел на балкон, кутаясь в мягкий сиреневый халат и притоптывая в мягких тапках, затем сладко зевнул, рассматривая ночную гостью недовольным взглядом. Когда-то он любил эту женщину, бредил ею и был готов бросить свою жену ради неё, а общих детей сделать наследниками Кирха. Кого бы он не обнимал, с кем бы ни занимался сексом, представлял только её. Любовь горела пылкая, жарящая сердце и требующая бросить все дела в Королевстве, уехать в Аратон и украсть роковую женщину из-под носа её супруга. Затем Юн крестила Бэкхёна и тем самым убила все чувства Кана. Неприязнь к Бёнам у него оставалась всегда, несмотря на вялый союз, поэтому всё, что их касалось, автоматически уходило за черту симпатии. И всё же что-то щекотало душу, когда Кан смотрел на Юн. От лёгкого дуновения ветра полосы золотистого платья приподнимались, оголяя смуглые бёдра, и взгляд мужчины приковался к ним. Королева Аратона не красавица: вытянутое лицо, длинные ноги, руки, пальцы, немного заострённый нос да фигуры никакой. У неё нет ничего, что входит в стандарты женщины Бретора или Кирха, но Кан не мог налюбоваться ею и не в силах сдержать свою фантазию, мысленно приказывая ветру дуть сильнее, чтобы платье вовсе сорвалось с плеч.       — Убери своё войско из Ла-Он! — крикнула Юн, возвращая внимание Кана с бёдер к лицу.       Он сжал кулаки, раздумывая над сменой плана по захвату Ла-Он. Обратной дороги нет: Бён взят в плен, Королевство под контролем сил Кирха и снятие осады грозилось перерасти в войну с Ла-Он. Поскольку Юн каким-то образом узнала о наличии армии Кана в соседнем государстве, король решил немедля отправить гонца с приказом убить Бёна и подставить Аратон. Надо только переодеть солдата в одежду людей короля Юн и выставить всё, как нападение. Затем показать мёртвых народу и объяснить, что войско Кирха в Королевстве только для защиты Ла-Он до тех пор, пока не вернётся Сонмин или Бэкхён. Есть только одна проблема — внешность людей Аратона. За короткий срок не найти смуглого и непривычно вытянутого человека, если только кто-то не приехал на заработки в Ла-Он.       — У тебя искажённая информация, — упёрся локтями в перила балкона Кан и с лёгкой улыбкой на губах любовался Юн. — Я не враг для Бёна.       — Тогда позволь моему войску присоединиться к твоим добрым делам!       — В этом нет нужды. Мои люди справятся, а ваши, пока дойдут, все ноги стопчут.       Женщина кивнула, принимая его решение с мужеством и не прощая ему ложь. Дожив до шестидесяти лет, ему не удалось понять характер королевы Юн. Она давно не восемнадцатилетняя принцесса, в которую влюбился Кан, и не двадцатипятилетняя королева-крёстная. Удерживая в своих руках государство, в котором правит матриархат, она отточила твёрдые, как горы Аратона, характер и жаркую, как лава, месть.       — Значит, ты не отзовёшь своих людей? — давала ему последний шанс Юн и в ответ получила всё те же слова.       — Ты многого не знаешь.       — Как скажешь, — смирялась она с его настойчивостью, — пусть я буду дурой на этой раз. Прощай, Кан!       — Проводите королеву! — крикнул стражам мужчина и наклонился через перила, чтобы дольше наблюдать, как Юн плавно удаляется в сторону ворот.       Она была замечательной принцессой, многие короли, принцы и иная знать сходили по ней с ума. Милая, добрая и отзывчивая девушка покоряла сердца многих, но, после смерти матери, её характер резко изменился. Она полностью копировала покойную королеву: повадки, привычки, говор, вкусы и хладнокровность. Это привело к тому, что её отец покончил с собой, сгорев в лаве, потому что ему всюду мерещилась супруга, из-за чего к дочери у него зарождались пылкие чувства. Но Юн уверена, что только с подобным характером можно удержать власть, быстро нашла себе мужа и приняла корону, став единственной наследницей. Вопреки своим принципам, дочку она баловала, разрешая вволю насладиться детством и не навязывала свои уроки по правлению Королевством.       Она оглянулась, наблюдая, как закрываются за ней ворота, и прошипела:       — Кто на болотах вырос, тот умеет только квакать!       Мантикора тихо прорычала, давая понять, что она рядом, подошла ближе, и Юн залезла ей на спину, торопя бежать к болоту и жалуясь на сырость Королевства, которая портит кожу.       Звон колоколов Кирха, поднимающие в панике всё государство, донёсся до острого слуха Ёля и вызвал улыбку. Только королева Аратона способна показать небывалое для Кирха бедствие — пожар на болотах. От адского пламени мантикоры вода вскипала, пар превращался в туман, какой не бывал даже в Ла-Он, а болотные нимфы спасались бегством, уплывая на соседние водоёмы, потому что их дома испарялись до доньев.       Чанёль громко рассмеялся, подумав, что, возможно, все беды мира из-за женщин, но как же легко способна женщина справиться с любой проблемой. Кан хотел укрепиться в Ла-Он и Кадосе, держать Юн в неведение, чтобы она не направила своё войско на защиту крестника, но потерпел поражение перед бывшей возлюбленной. Всех чужаков в Кадосе Чанёль приказал убить нечисти, а Юн с помощью мантикоры уничтожила болота вокруг замка, которые служили защитой от нападения врага. Возможно, это выглядело по-детски, ведь болота можно вернуть, но впечатления от горящей среди ночи воды Кан получил сильные, а его жизнь Юн оставила на совесть Чанёля.       Стук копыт впереди насторожил Ёля. Сбегать слишком поздно, и он мысленно отругал себя за невнимательность. Слишком увлёкшись делами Юн, он пропустил рыцарей в лесу, гнавших лошадей посреди ночи. У троих горели факелы, на ремнях висели верёвки, указывающие, что воины кого-то ищут, и это явно не животные. Ёлю пришлось остановиться, рыцари окружили его, лошади ходили по кругу, и один из мужчин сказал, что это не тот, кого они ищут, а другой довольно воскликнул:       — Это шестёрка Бёна!       Чанёль в последний момент по тени на земле уловил взмах руки командующего, и лучник пустил стрелу. Вовремя поймав её возле своего сердца, Чанёль оценил обстановку: восемь рыцарей, семь мечей и один надоедливый лучник. Чтобы выстоять против такой группы придётся жертвовать собой, но в первую очередь Ёль намеревался избавился от рыцаря с луком. Перехватив удобнее стрелу, он со всей силы метнул её в мужчину, попадая в горло, и отскочил назад, прорывая круг лошадей, чтобы выиграть себе несколько секунд до того, как остальные кинутся в погоню. Ближайший всадник, замечая смерть товарища, вытащил меч, не теряя контроль над лошадью, и взмахнул оружием. Чанёль кинулся на него, увернулся от удара и стащил человека с седла, отбирая у него меч. Мужчина с лязгом кольчуги рухнул на землю, а перепуганная лошадь встала на дыбы, заставляя остальных животных пугаться не меньше. Солдаты Кирха посчитали это удачей, и один из них подъехал ближе. Взмахнув мечом, он с силой нанёс удар по спине Чанёля, разрезая одежду и тело. Рана смертельная, и кто-то из мужчин назвал охранника принца Бёна слишком глупым, а все рассказы о нём — ложью.       Упав на четвереньки, Ёль зажмурился от боли. Спину охватило жжение, кровь впитывалась в одежду и шумное дыхание едва не переросло в крик. Сделав над собой усилие, он стиснул зубы и встал на одно колено, чтобы подняться. Мужчина, чей меч утопал в крови, не скрыл удивление, видя, что Чанёль медленно встаёт на ноги, хоть должен лежать мёртвым. Ещё больше его поразило то, что рана на его теле оказалась не смертельной, несмотря на отточенный у рыцаря удар. Обезоруженный воин неуклюже поднялся и поспешил вернуть свой меч, чтобы избежать позора перед друзьями. С громкой руганью и пользуясь слабостью Чанёля, он подошёл к нему, сжал кулак и хотел отомстить крепким ударом по голове, цепкая ладонь Ёля перехватила его руку, и он резко выкрутил её, ломая запястье.       — Рано пришёл, — прошептал Чанёль сквозь его крик. — Я ещё жив.       Рыцарь вновь упал, держась за руку, и крикнул своим товарищам отомстить за себя, напав все разом.       — Не стоит, — заверил Ёль и вытащил из кармана компас. — Я бессмертный. Как сильно вы бы ни пытались меня разрезать, я получу только ранения. Вы бы видели, сколько палачей сломали о мою шею топоров!       Кто-то заметил плавно опускающиеся на землю лепестки, и в толпе пронёсся шёпот: «Проклятый!» Чанёль по стрелке убедился, что идёт в правильном направлении, спрятал компас и крепче сжал меч, готовый к сражению ради своего обещания вернуться к Бэкхёну. Он бессмертный, а век Бэка не долог и не стоит наполнять его воспоминания предательством или ожиданиями возвращения одного человека. Ёль не допустит, чтобы принц каждый день думал о нём, забывая, что жизнь мчится слишком быстро и надо успеть сделать очень много дел, не забывая о развлечениях.       Просчитывая все возможные варианты развития событий в захваченном замке, он побеспокоился о состоянии Бэкхёна — отправил к нему Шина. В Аратоне старик не отрывал взгляд от Юн и пропустил мимо ушей сообщение о том, что он возвращается в пустыню. Ему выделили мантикору, чтобы значительно сократить время в пути. По подсчётам Ёля, в это время Бэк должен добраться до столицы и выведать положение дел в Королевстве. Шина обязали найти принца и помогать своими методами: лечение, знания алхимии и умение сочинять ложь даже в лихорадочном бреду. Если сбрить с него многолетнюю бороду и снять бессменный конопляный плащ, то сложно узнать в нём королевского лекаря, поэтому старик отлично сгодился бы как шпион. Чанёль ошибся в расчётах. Когда Шин прилетел к краю пустыни, Бэкхён всё ещё находился в лесу, заблудившись в нём без карты, поэтому старик, дойдя до реки, чтобы попить воды, обнаружил возле неё бессознательного принца.       — Ваше Высочество! –он обмер и кинулся на помощь, открывая мешочек с лекарством.       Ошибочно решив, что Бэкхён ранен, он окликнул нечисть, попросив помочь раздеть принца, но нимфы отказались, опасаясь касаться своего короля. Он красивый и юный парень, а у них на таких слабость и желание утопить. У Чанёля же на нечисть только рефлексы избивать и высушивать, поэтому девы предпочли учиться смотреть на своего короля, как на королеву, но учения проходили безрезультатно, потому что глаза видели перед собой мужчину. Шину пришлось самому снимать с него плащ и расстёгивать рубашку, после чего он с облегчением понял, что на парне нет ран, но синяки и ссадины на запястьях следовало обработать лекарством.       — Ваше Высочество! — укладывал он к себе на ноги принца, придерживая ему голову, и слегка похлопал его по щекам. — Что произошло? На вас в лесу напали? Где принцесса?       — Он бежал от рыцарей Кирха, — вынырнула болтливая нимфа и с любопытством осматривала пожилого человека. — А где Чанёль?       Ответить он не успел. Бэкхён, глухо услышав голоса, глубоко вдохнул, изучая свои ощущения во всём теле, и отметил, что больше всего болят руки. Попытавшись открыть глаза, он не сразу понял, что на улице ночь и едва не запаниковал от темноты, но Шин поспешил сообщить, что они находятся в лесу, а рассвет ещё не настал.       — Что ты здесь делаешь? — прошептал Бэкхён, сдирая с кожи на шее засохшую кровь.       — Вас ищу, принц, — помогал ему встать старик, привычно изучая вид и состояние парня, чтобы понять, какое ему следует дать лекарство. — Я думал, что умру, сидя на мантикоре. Никогда в жизни не летал, но господин сказал, если я не полечу к вам, то с его лёгкой руки я полечу к Богу. Выбор, как видите, невелик.       — Что такое мантикора? — садился на землю Бэк и посмотрел на свои руки, усыпанные царапинами и синяками, а левая рука в крови.       На ладони правой руки остались отметины от нестриженых ногтей, но подобные ссадины ерунда — стёртая не до крови кожа.       — Это зверь такой с лицом человека. Не заморачивайтесь, Ваше Высочество. Вы бы искупались, чтобы я потом обработал ваши раны.       Бэкхён с ним согласился, и нимфы, как лягушата, высунули головы, ожидая своего короля, чтобы вместе поплавать в прохладной воде.       Пока он смывал с себя кровь, Шин сказал, что тело Сонмина передали Юн. Поскольку день похорон не возможно назначить, королева приказала сжечь труп, а прах собрала в урну. Когда король Бён вновь сядет на трон, она передаст урну в Ла-Он под охраной. Бэкхён согласился с решением крёстной и с тоской вспомнил, что дедушки нет в живых. Он бы обязательно сразил Кана, продумывая наперёд несколько планов, чтобы действия врага не казались неожиданностью, и чтобы в случае задержки союзников удерживать лидирующую позицию.       — А что с вами случилось? — спросил Шин, наблюдая, как принц отмывает слипшиеся волосы. — Чья кровь на вас?       — Генерала войска Кана, — буркнул Бэк и вновь посмотрел на кольцо, — и немного моей. Это украшение приносит ужасную боль.       — А где Мисхела?       Бэкхён продолжил мыться, рассказывая о предательстве принцессы, а нимфы и Ксия его слушали, задумчиво сопоставляя свои знания и положение принца. Им следовало немедленно учиться жить в подчинении, потому что жизнь Бэкхёна бурлит неприятностями, и нечисть связана с принцем, поэтому всегда будет принимать участие в его делах.       Когда Бэк рассказал о попытке изнасилования и что за этим последовало, Шин его перебил:       — А где ваш отец?       — В плену.       Шин вознёс руки к небу, благодаря Бога за сохранность жизни Его Величества. Главное, чтобы он жил, а освобождение его из плена можно оставить на Чанёля, чтобы король леса Кадоса получил ещё больше королевской благосклонности. Во-первых, принца привезли в целости и сохранности, во-вторых, из плена короля освободили, а в-третьих, Чанёль убьёт оставшихся врагов в замке. Из-за больных запястий Бэкхён не мог долго удерживать в руках меч, поэтому Шин возложил все заботы на своего господина и с чистой совестью готовился лечить принца. В его плане имелись два проблемных пункта: что говорить королю о причине смерти Сонмина и как поступить с Мисхелой. Можно наврать о том, что Сонмин погиб в бою, когда Бэкхён со своей свитой спасались из Элоя, но Мисхела будет готова рассказать правду, от которой дальнейшая жизнь Бэкхёна, как принца, легко пойдёт под откос. Либо девушку стоит убить, либо отрезать ей язык. Шин предпочёл бы убить, потому что она будет пострашнее дюжины военных стратегов и придумает план по своему спасению из плена. И всё же есть что-то в рассказе Бэкхёна странное, из-за чего старик не верил Мисхеле. Всю жизнь он врёт, порой путает свою ложь с правдой и сам верит в то, что сказал, поэтому отточенная на обман интуиция медленно шкрябала острыми коготками душу, заставляя сомневаться в правильности поведения принцессы. Грубо повела себя с принцем — заслуживает смерти. Но разве так ведут себя, когда хотят красиво отомстить? Плюнула принцу в лицо, обозвала тварью, стащила с телеги за ворот, высмеяла и отдала на потеху генералу — всё, что угодно для издевательства физического и морального. Это так не похоже на Мисхелу, которая всю жизнь насильно жила в «золотой клетке» и поневоле стала любовницей короля. У неё огромная сила воли, железное терпение и ни капли пафоса. С чего бы ей вести себя как последняя сволочь? В её стиле тихо придушить кого-то во сне или налить яд в кувшин для умывания, чтобы без шума и без свидетелей прошло убийство.       — Почему с тобой нет Чанёля? — выходил из воды Бэкхён и поднял свой плащ, который заменил ему полотенце. — Ты не думай, что я капризничаю. Дело в том, что я скучаю.       Шин махнул рукой и вытащил из мешочка нужный флакон с лекарством, предлагая принцу немедля намазать раны.       — Вы не должны передо мной оправдываться, Ваше Высочество.       Бэкхёну всего лишь хотелось поговорить о Чанёле, но старик не понимал его чувств, а объяснять своё душевное состояние у парня нет желания, чтобы не выглядеть нытиком. Думать стоило о дальнейших действиях, но на душе так грустно, что Бэк смог только переодеться и подставить руки для лечения, продолжая размышлять над Ёлем. Быть может, ему нужна помощь, заблудился или солдаты Кирха его поймали. В плен не берут разве что невидимок, и умение бесшумной ходьбы не поможет преодолеть дверь тюрьмы. Но Бэкхён не знал, где искать Чанёля, а Шин понятия не имел, куда его господин направился.       — Можно остаться временно в лесу, — отрывал подкладку с плаща Шин, чтобы использовать её вместо бинтов. — Нимфы позаботятся о вас. Вы им только прикажите, потому что-то нечисть — безынициативные существа.       Его слова Бэк взял на заметку и принялся думать над поведением нимф. Если бы они сразу навели иллюзию на рыцарей, то их король не попал бы в плен. При виде людей Кана нимфы прятались в воду вместо того, чтобы по-своему сражаться, значит у них есть причина бояться людей из Кирха. Обвинять за трусость или страх — последнее дело, поэтому Бэкхён искал путь, чтобы придать нимфам смелость и уверенность в своих силах. Первое, что пришло на ум, — сделка. Можно заключить договор, после чего нечисть будет выполнять свои обязанности по защите Бэка, но это не то, чего добивался парень. Он — их король, поэтому надо выработать в них рефлекс к защите. Что любят нимфы? Первое — топить красавчиков. Не каждый воин может похвастаться красивой внешностью, но любой может утонуть. Второе — внимание к себе. Это Бэкхён мог им дать, но в то же время не один он обладал богатым запасом лести. Попадись нимфам симпатичный мужчина с подвешенным языком, как они сразу растают перед ним. Конечно, человек окажется на дне реки, но речные девы могут сболтнуть лишнего, что долетит до ушей другого человека. Заставить их прекратить топить людей у Бэка не получится, поэтому он думал, как сделать их только своими информаторами.       — Вы с кулоном не расстаётесь, — невольно вырвалось у Шина, когда он мельком посмотрел на грудь принца, продолжая наматывать ленту ткани на запястье.       — Это моя единственная надежда на встречу с Чанёлем, — опускал взгляд на блеск серебра Бэк.       Шин тяжело вздохнул и оторвал ещё ткань, замечая золотые броши на плаще. Дорогие украшения жаль оставлять в лесу, поэтому он посоветовал принцу снять их.       — Мисхела захотела нацепить их на меня, чтобы генералу приятнее было меня иметь, — вспоминал Бэкхён, после чего плюнул на землю, обещая прилюдно повесить девушку.       Мазь для ран неприятно щипала, но тугая повязка значительно снимала боль, и Шин, завязывая последний узелок, пытался размышлять над положением принца как Чанёль. Что бы он предпринял, чтобы помочь Бэкхёну? Как бы поступил с Мисхелой? И что его заставило доверять ей? Голова шла кругом, но надо выбрать один путь действия. Чанёль приказал принцессе охранять Бэкхёна, и она пообещала слушаться короля Месмера, но её поступок не похож на покорность. Шин несколько минут прокручивал в голове рассказ принца и пришёл к выводу, что помощью от Мисхелы даже не пахнет. Из-за её действий парень оказался опять на улице, и благо есть нимфы под рукой, готовые выполнить любой приказ. Обдумав с другой стороны её поведение, Шин от вывода подавился слюной и постучал кулаком себе в грудь. Мисхела, как бы парадоксально это не выглядело, не предала Бэкхёна, тем самым не нарушив обещание перед Чанёлем, но и не помогла ему.       — Ваше Высочество, — едва шевелил губами Шин и уловил в ночи блеск глаз Бэкхёна, — принцесса Ли приказала надеть на вас украшения?       — Да, после чего меня привязали к кровати.       — Разрешите уточнить, — робко проговорил старик. — Она велела надеть на вас украшения, а не снять?       Бэкхён всмотрелся в старика, обдумывая его вопрос, и вновь кивнул. Оба молчали, и только пение сверчков не давало полностью уйти в свои мысли, в которых творился хаос. Шин не хотел говорить, что поступок Мисхелы правильный, но и обвинять её в агрессии по отношению к принцу язык не поворачивался.       — Говори уже, — пробормотал Бэкхён, начиная подозревать, что Мисхела точно рассчитала свои шаги, чтобы попасть в замок. Оставалось узнать, зачем ей это надо.       — Ваше Высочество, боюсь, она от вас избавилась, потому что вы ей мешали.       — А не убила меня, потому что обещала Чанёлю сохранить мою бессмысленную жизнь?       — Не уверен. Власть в Ла-Он ей не достанется, потому что народ её уберёт с трона, а вы прямой наследник, если ваш отец мёртв.       — Думаешь, она его убила?       Шин отрицательно замотал головой и погладил бороду, всё больше доверяя своей интуиции. Ла-Он — родной дом Бэкхёна, поэтому убивать его без намерения занять трон будет только тот, у кого с ним личные счёты и дела. Мисхеле власть не перейдёт, потому что у неё нет даже армии, чтобы постоять за своё имя, поэтому она приняла вторую позицию, чтобы убрать Бэка со своего пути и при этом оставить Королевству наследника. Сделав свои дела, она тихо уйдёт, спрячется в только ей известных местах, уступая замок для семьи Бёнов.       — Она ведь знала, — размышлял вслух Шин, — какое у вас кольцо и что господин может вас найти по талисману. Было бы разумнее отрубить вам палец и снять кулон, но она использовала это в своих целях. Только опасность и чувство предательства могут заставить вас бежать из замка, и она этого добилась грубостью, а господин в первую очередь пойдёт искать вас по стрелке компаса, но Мисхеле он в замке не нужен, поэтому она отправила вас подальше от себя.       Бэкхён с ним согласился и начал понимать, что значит быть королём над нимфами. Пункт о том, что у него будет только один любовник сработал идеально. Как это происходит, парень решил узнать у Ксии, и Дух немного улыбнулась, довольная своим артефактом.       — По принципу злого рока, король Бён. Человек сам выбирает себе судьбу, поэтому, когда вы выбрали путь короля водной нечисти, те, кто в дальнейшем решит заняться с вами сексом, уже обречены на смерть. Генерал мог остаться жить, если бы понимал, что чем туже затягивается кольцо на вашем пальце, тем меньше осталось ему жить. Не переживайте, кольцо вас не убьёт. После боли, вас всегда будет ожидать спасение.       — И уже ничего не поменять? — удивился Бэкхён рассматривая кольцо на своём пальце и вспоминая, как же оно мастерски издевается над своим хозяином.       — Нет, Ваше Величество. Либо вы откажетесь от титула нашего короля и умрёте, либо умрут люди из-за своего вожделения к вам. Их в будущем может не быть, верно? Не думайте об этом, потому что ничего не изменить.       Она не договорила, но Бэкхён сам догадался: не только из-за чужого желания овладеть принцем умрут люди, но и от его. Стоит ему кого-то затащить в кровать, как человек умрёт. Вероятность измены Чанёлю мала, потому что испытывать боль от кольца Бэк никогда не захочет, и эта боль отобьёт любое желание обзавестись несколькими любовниками.       — Нам надо вернуться в замок, — советовал Шин, складывая обратно в мешочек лекарства.       — Чтобы меня там добили? — снимал с плаща брошки Бэкхён и не мог не согласиться со стариком.       Мисхелу стоило остановить во что бы то ни стало, пока она только расчищала себе территорию для осуществления своего плана. Король сидел в тюрьме, поэтому не помеха для неё, в отличии от множества слуг, большая часть из которых женщины. Пусть они физически слабы, но, объединив силы, дадут отпор одной молодой принцессе, а ей препятствия ни к чему.       — Девочки, — обратился Бэкхён к нимфам, и те показались из реки, с любопытством рассматривая своего короля, — где тела солдат?       — Идите путём, которым пришли, и встретите трупы! — хором ответили девы, и Бэк их поблагодарил за помощь, затем поинтересовался, смогут ли они утопить мертвецов, чтобы избежать скандала с королём Каном. Пусть часть его солдат считаются пропавшими без вести, чем потом оправдываться и придумывать ложь для всего Кирха.       Ксия вышла на берег, замечая, с каким восхищением на неё смотрит Шин, называя её богиней. Она бы пошутила над ним, меняя облик на животное, но не стала портить ему любование чем-то совершенного, хоть это слово слишком относительное. Понятие красоты у каждого своё, но старик оказался простым бабником, поэтому ему нравились абсолютно все женщины, вне зависимости от нации, телосложения или характера. Нимфы шли по волосам своей госпожи, ступая по ним, как по воде, и обсуждали, кто возьмёт самого крупного рыцаря, чтобы дотащить до воды. Выбор пал на гостью из Кадоса, потому что остальные решили, что за гостеприимство надо отблагодарить.       — И всё же я не понимаю, — шёл впереди Бэкхён, вспоминая дорогу и вдыхая запах грибов в лесу, — зачем Мисхеле люди из Кирха? Ли и Кан не ссорились, соль из Кирха продавалась во всех Королевствах, поэтому не вижу причины для ненависти.       — Ваше Высочество, — семенил следом за ним Шин, изредка оглядываясь на толпу красивых девушек за собой, — это только предположения моего старого ума.       Ночь без тумана и ясное небо выступили союзниками для них. Всматриваясь в лес, освещённый луной, Бэкхён всё время шёл прямо, озираясь по сторонам, чтобы не пропустить место, где он бросил лошадь, повернул к реке и бежал без оглядки. Осенний лес выглядел одинаковым со всех сторон, но парень помнил, что есть в нём сплошная полоса деревьев и кустов, возле которых он остановился.       — Шин! Ты когда-нибудь носил доспехи?       — Я?! — подпрыгнул на месте старик и едва не запутался в словах. — Помилуйте, Ваше Высочество! Когда лекари носили доспехи? Для их ношения нужны крепкие плечи, а я высох, как изюм.       Внезапно запнувшись, он сообразил, что придумал Бэкхён. План Шину не нравился хотя бы тем, что в доспехах он выглядит шутом: неуклюжая походка, постоянное желание почесаться и нескончаемый поток бранных слов от тяжести на больных коленях. Но больший шок он испытал, когда Бэк приказал ему избавиться от бороды.       — Ваше Высочество, — умолял Шин не лишать его самого ценного, — я с ней с рождения! Пожалуйста, разрешите оставить. Я спрячу её, клянусь!       Бэкхён оглянулся на него, со строгостью во взгляде рассматривая душевные мучения деда, и возмутился:       — Где ты видел рыцаря с бородой до пупа?       — Я буду первым.       — Сбрить!       Нимфы громко рассмеялись, затем принялись передразнивать старика, повторяя его интонацию и признаваясь в любви к бороде. Им Шин позволял всё, лишь бы женскому полу стало хорошо и подарить уют в обстановке рядом с ним, а сам взял себя в руки, чтобы выглядеть смельчаком, и пообещал немедля побриться. Если бы не нимфы, он бы ещё долго уговаривал Бэкхёна оставить в покое бороду, с которой он хотел в могилу лечь, но любовь к женщинам пересилила привязанность к внешнему виду.       — Ходишь дед дедом, — ворчал Бэк. — Чанёль гладкий как пятка, а у тебя на лице, как у шлюхи между ног.       Сзади Шина прошёлся шёпот — нимфы сравнивали старого лекаря с проституткой. Они так увлеклись, что попросили Ксию направить волосы к королю, чтобы подойти к Шину ближе и рассмотреть его бороду для убедительности в словах Бэка. Подобного отношения ни к себе, ни к своей бороде старик не смог вынести и попросил принести ему острый нож немедля, чтобы побриться.       — Скоро он у тебя будет, — замечал слабый отблеск невдалеке Бэкхён. — Обыщем трупы, а ты присмотри рыцаря своей комплекции, чтобы снять с него доспехи и одежду.       — Мне и его одежду носить?! — обмер Шин, после чего Бэкхён напомнил, что доспехи на голое тело не надеваются.       Люди Кана перебили друг друга. Каждый видел в других врага, начались драки, в которых едва выжил один, но, похромав к реке, очутился на её дне. Бэкхён аккуратно ступал между телами, изучая рост каждого погибшего. Сражались они долго и жестоко, чему принц не рад. Любому правителю хочется, чтобы только его войско прявляло храбрость и преданность, а видеть подобное от чужих рыцарей становилось неприятно, и он надеялся, что всё же они трусы, которые бежали от сражения и очутились на дне реки.       — Убивайте любого рыцаря Кирха! — приказал Бэкхён и присел возле одного тела, изучая его комплекцию.       Пришлось оттащить от него голодного енота, чтобы убедиться в размере доспехов. Маленький зверёк упорно возвращался к телу, и Бэкхён его отругал за настойчивость. Вымазанная в кровь морда сморщилась, и енот протрещал что-то принцу на своём языке, с негодованием заглядывая в глаза, но Бэкхён его игнорировал и снял шлем с мертвеца. Рост и телосложение оказались обманчивыми — рыцарь был пожилым. Видимо, телосложение послужило тому, что он так и остался в низах при дворце. Таскать на себе тяжесть и при этом более-менее быстро двигаться надо уметь, а в пожилом возрасте это делать довольно трудно. Бэкхёна приучали к этому с малых лет, но в какой-то момент он разленился и носил с собой только меч. Пожалеть об упущенном времени он успел несколько раз. Даже пальцы разучились ловко развязывать шнурки, хоть когда-то он помогал оруженосцам снимать и надевать доспехи.       С латами Бэкхён кое-как окончил, ворочая труп с бока на бок, чтобы добраться до ремешковых застёжек. Трудности доставляла кровь — воину проткнули бедро. Пальцы скользили по металлу, ремешки выпадали из рук, но Бэкхён упорно стаскивал доспех, затем посмотрел на кольчугу и поставил руки в боки, размышляя, как её стащить, чтобы минимум тревожить больные запястья.       — Я вам помогу, Ваше Высочество! — плёлся на помощь Шин, так и не найдя среди тел худощавого рыцаря. — Да упокоится его душа.       — В своей хижине помолишься за него, а пока тащи кольчугу!       Шин перекрестился трижды и задрал руки мертвеца вверх, схватился за рукава и, когда Бэк поднимал кольчугу вверх, периодически поворачивая тело на бок, тянул на себя.       — Надеюсь, — разминал пальцы Шин, — мы встретим по пути господина и мне не придётся тащить на себе двадцать килограмм металла.       — А я наконец-то посмотрю на него снизу-вверх, — прошептал Бэкхён и сразу устремил взгляд на Шина, надеясь, что он ничего не услышал, но старик вполне заинтересовался предпочтениями Его Высочества.       Бэкхёну нравилось, когда Чанёль смотрел на него сверху, потому что тогда его бесконечность в глазах будто поглощала парня, кружила голову и забирала его с собой в беспечность. К подобному принц быстро привык и молил Бога не давать больше роста, чтобы не стать выше Ёля, иначе единственным спасением будут только моменты, когда Чанёль лежит на нём и пристально смотрит ему в глаза.       — Это нормально, Ваше Высочество, — наконец-то стянул с трупа кольчугу Шин и сел на землю. — Нет двух одинаковых влюблённых, поэтому у каждого свои предпочтения в возлюбленных.       — А если у обоих ханахаки? Означает ли это, что они одинаково влюблены?       Бэк стаскивал кольчужные поножи, слушая Шина, который заверил, что даже больные ханахаки любят по-разному. Нет определённого уровня любви, чтобы заболеть или сказать, что кто-то любит меньше. Это сильное чувство, у него одно название, а понятий много. Кому-то для любви достаточно одного типажа внешности или комплекции, кто-то полюбит только человека с определённой чертой характера, а кто-то ждёт внезапного проявления этого чувства, чтобы понять, в кого он способен влюбиться. Бэкхён не мог сказать, за что он любит Чанёля, но знал, что в его объятиях уютно, с ним удобно спать и его взгляд бесподобен, когда он смотрит сверху.       — Я ведь не совсем вам соврал, Ваше Высочество, — подползал к трупу Шин, чтобы помочь снять плотную рубашку. — Я действительно любил молоденькую девушку: юна, красива и открыта всему миру. Под своими длинными волосами она пыталась спрятать свои оттопыренные ушки, но они всё равно прорывались наружу. Из-за них юная леди страдала комплексом, а я терял голову, когда её уши тёрлись о мою грудь. Не знаю, почему мне это нравилось, но я часто нарушал свой целибат ради ночей с ней.       — Ты искажаешь правду, поэтому мастерски врёшь. Найди в борделе лопоухую женщину и пусть хоть до мозолей трёт тебе грудь ушами.       Помогая Шину тянуть длинную плотную рубашку, Бэкхён заметил, как сразу четыре нимфы убрали волосы, демонстрируя свои торчащие на восток и запад уши, тем самым доводя старика до истерики в душе. Он треклял себя за болтливость, потому что речные девы, узнав слабость его молодости, звали его к себе порезвиться, обещали лучшую щекотку груди и умоляли не отказываться, лишь бы оставить его на дне реки.       — В молодости? — наконец-то стащил одежду Бэкхён и сел на землю, выравнивая дыхание. — А где это было?       — В Элоя, Ваше Высочество.       — Кто тогда был королём?       — Дедушка принцессы Мисхелы. Её дядя принял корону вне очереди. Дело в том, что он был самым младшим в семье, поэтому о троне даже не мечтал, но случилась беда: в замке травили крыс, куры склевали их дохлые тела, а повар, видя, что птица умирает, решил зарезать её и приготовить, пока та не сдохла, и не подозревал, что она отравлена. В итоге, король и его сыновья умерли, а самый младший в это время пил вино в таверне. Он мог выпить очень много. Всех алкашей перепил в Королевстве, затем залезал на стол и плясал с женщинами.       — Видимо, это было до моего рождения, — вставал на ноги Бэк, чтобы продолжить раздевать труп, но Шин возразил, уверяя, что Ли получил трон после рождения принца.       — Я с господином много лет прожили в Аратоне, но приезжих в гости выслушивали всегда. Иногда, господин отлучался, а возвращался с новостями. Я не помню, кто мне рассказал про смерть семьи Ли, но могу с уверенностью сказать, что, когда я был молод, на троне сидел дедушка Мисхелы.       Бэкхён повернулся к нему и почесал окровавленной рукой затылок, не понимая хронологию жизни в Элоя, и решил начать с начала.       — Ты помнишь, когда я родился?       — Конечно! — всплеснул руками Шин. — Глашатаи сорвали голос, оповещая, что у короля Бёна родился наследник. Когда Юн согласилась стать вашей крёстной, то глашатаи в четыре смены орали до поздней ночи.       Бэкхён тяжело вздохнул, путаясь в законах Королевств. Вроде, старик всё верно говорит, но всё равно не сходилась одна маленькая деталь: почему глашатаи не охрипли оповещая, что в роду Ли наконец-то родилась девочка? Если в роду Юн родится мальчик, то у гонцов всех Королевств работы будет на год вперёд, потому что испокон веков в королевской семье рождались девочки, после чего в государстве объявили матриархат.       — Откуда взялась Мисхела? — недоумевал Бэкхён и требовал старика напрячь мозг и вспомнить, когда появилась у короля племянница.       — Это было на уровне слухов, Ваше Высочество. О Мисхеле я узнал только в замке короля Пака. Поговаривали до этого, что у Ли есть родственница, но никто не верил.       — Почему? Она говорила, что её мать — сестра Ли. Значит, была у них в роду женщина!       Шин развёл руками, не зная, что ответить, ведь Элоя — никому не интересное государство из-за сложного климата и проблемными соседними территориями, поэтому королевскими делами интересовались лишь на уровне политики, чтобы Ли не вздумалось на кого-то нападать.       — Осталось её найти, — размышлял вслух принц, — ведь сестра Ли — претендент на трон.       В Тарзис, где по словам Мисхелы живёт её мать, Бэкхён решил отправить гонца. Раз в Королевстве находится сестра короля и мать единственной принцессы Элоя, то её должны знать даже бродяги, но Ан ни разу не заикнулся о такой важной особе в своём государстве. Бэкхён махнул рукой, оставляя думы до момента, когда рядом будет Чанёль, отец и Мисхела. Тем более нимфы принялись перетаскивать тела, ступая строго на волосы Ксии, и оставили самого худого рыцаря для Шина.