Змеелов

      Бэкхён проснулся с улыбкой на лице, ощущая на своих плечах тёплые объятия. За окном прохладная осень, а Чанёль горячий, обжигающий сердце своими прикосновениями и заставляющий улыбку сиять в любую непогоду, и парень сдержал визг радости при виде выражения лица мирно спящего Ёля, но от удовольствия прижался крепче к его груди, продолжая довольствоваться его теплом и зарываясь под одеяло.       Чанёль проснулся немного раньше его и делал вид, что продолжает спать, чтобы у Бэка появилась дополнительная пара минут счастья и наслаждений. Его вошканья рядом по-детски неуклюжи, когда он пытается удобнее обнять Чанёля, но терпел поражение перед пододеяльником, запутавшись рукой в его складках, и недовольно цокнул языком из-за того, что постельное бельё нарушило момент нежностей. После того, как он грубо отозвался о пододеяльнике, Чанёль не сдержал улыбку и одним лёгким движением придвинул к себе парня ближе, тем самым прекращая его копошения.       — Ты не спишь? — радовался Бэк и подполз выше, дабы быть на одном уровне глаз с Ёлем.       С тех пор, как они встретились, прошла неделя, а Бэкхёну мало этого времени, чтобы вдоволь насладиться присутствием Чанёля рядом. После пережитых стрессов, он не смог забыть генерала. Каждую ночь ему снилось, что он просыпается привязанным к постеле, а кольцо сжимается до судорог в руке, выворачивая сустав. Во сне всё реалистично, забывалось то, что генерал мёртв и врага в замке больше нет, и Чанёль по ночам ловил за руку Бэкхёна, который в ужасе пытался сбежать из кровати. Это стало их маленьким секретом, и Бэк попросил отнестись с пониманием к его действиям и никуда не уходить ночью, иначе он точно выпрыгнет в окно от страха. Возвращаться в постель, где лежит Чанёль, — лучшее успокоение для сердца и нервов, но засыпал Бэкхён только после короткого общения. Он говорил всё, что в голову придёт, лишь бы вытолкнуть из мыслей воспоминания о генерале и боли, затем Чанёль ложился на бок и прижимал его к своей груди, мягко нашептывая успокаивающие слова, которые на утро Бэкхён, к своему стыду, не мог вспомнить. Засыпал он быстро, но на следующий день перед сном вновь боялся увидеть ужас.       Бэк обхватил руку Чанёля и потянул на себя, чтобы он лёг на него и смотрел в глаза. Хоть Ёль бы предпочёл лежать на спине или дальше обнимать парня, противиться не стал, упёрся локтями в перину и всмотрелся в Бэкхёна, у которого от интереса взгляд стал с жаждой увидеть бескрайнюю пустоту.       — Раньше вас было не заставить смотреть мне в глаза, — тихо заметил Ёль подставляя ко рту ладонь, но Бэкхён быстро её убрал, возмущаясь, что она закрывает ему кругозор и мешает полностью погрузиться в спираль бесконечности.       Ему не нравилось, когда Чанёль пытался скрыть ханахаки. Ничего страшного не случится, если на Бэка упадёт пару лепестков, зато общение пройдёт свободно и не настолько напряженно, ведь Чанёль выбирал короткие фразы, чтобы самому себе не напоминать о болезни. Как бы Бэкхён не пытался доказать ему, что ни один цветок не в состоянии изменить его отношение, Чанёль оставался зажатым и необщительным.       — Раньше я не смотрел на тебя с заинтересованностью. Не помню, в какой момент заметил целую жизнь в твоих глазах.       — Что вы в них пытаетесь увидеть?       — То же, что и в сиянии Месмера.       Ёль от удивления чуть шире распахнул веки и мотнул головой, не понимая, что Бэк увидел, когда шёл за сиянием. Со стороны казалось, что оно его манит, но в какой-то момент, парень смог совладать со светом и вернулся к лошади. Его никто не спрашивал, что же он увидел и за чем шёл, потому что не хотели напоминать ему о слабости перед пустыней.       — Мёртвых, Чанёль. Я видел мёртвых. Поскольку твой взгляд такой же, как Месмера, я хочу увидеть деда или маму. За дедом я скучаю, а мать никогда не видел, поэтому ищу их в твоих глазах. Это глупо, верно?       Чанёль медленно пожал плечами, не представляя, чему можно в мире удивляться. Невероятно то, что Бэк различил в сиянии мертвецов, поэтому вполне предположил, что он увидит их в чужих глазах. Чем чёрт не шутит? Бэк не понимал своей ценности, относился ко многому легкомысленно, а Чанёль пытался сохранить редкую уникальность, которая симбиозом разрасталась в парне.       — Я хочу сегодня собрать в зале Мисхелу и отца, чтобы предложить им сыграть свадьбу. Принцессе явно неуютно в замке, несмотря на её помощь для Ла-Он, поэтому пора сделать её своей родственницей.       Он не договорил свою мысль, замечая через окно пасмурную погоду без тумана. Они проспали завтрак, а закрытая на ночь дверь от любопытных служанок не позволила принести в спальню кувшин с водой для умывания. Должно быть, утро король провёл с принцессой, и Бэк надеялся, что поели они за увлекательным разговором, а не в тишине.       — Разрешите навестить госпожу Нам, — ложился на своё место Чанёль, вспоминая свой дырявый сапог.       Меч врага оставил на нём ровную полосу, и Ёль заматывал дырку куском ткани, чтобы ноги не намокли от сырости улиц. Следовало по пути в бордель зайти на рынок за новой обувью, пока на город вновь не опустился туман и не пошёл проливной дождь со стороны Кирха.       — Мне нравится твоя идея! — поднялся на локте Бэкхён, предполагая, что поесть они смогут в таверне.       За неделю пребывания в мире и спокойствии, Бэк не нашёл времени поблагодарить Нам за помощь. Более того, он не сказал отцу, от кого послано предупредительное письмо, не зная, разумно ли это, потому что в дальнейшем король мог принудить проституток сообщать ему любые услышанные сплетни, а Бэк не стремился делать из борделя шпионский штаб. Только чувствуя свободу проститутки будут вольно общаться с клиентами, а не зажато расспрашивать каждого о слухах, оставляя свою работу на второй план. Для всех подозрительны такие вопросы, потому что у путан нет опыта в шпионаже и своим поведением раскроют новое предназначение борделя.       Бэкхён лениво потянулся, сладко зевнул, ощущая прилив сил, и улыбнулся новому дню, веря, что ничего плохого он не предвещает, несмотря на погоду. Лето в Ла-Он жаркое из-за пустыни, зима снежная, потому что рядом холодный Тарзис, а осень полна дождей из-за Кирха и Бретора. Только весна радовала полнотой жизни благодаря Кадосу. Порой Бэкхён терпеть не мог соседние Королевства из-за сильного влияния на центральное государство, но быстро осознал, что только жители его Родины способны приспособиться к любому климату. В их шкафах всегда найдутся тёплая шуба, дождевик или лёгкий халат, а в комодах — сандалии, сапоги и бурки. Куда бы их жизнь не занесла — везде выживут, как тараканы.       С долей лени покинув кровать, парень заглянул в очередной раз в окно и полез в свой шкаф, выбирая тёплый плащ, а служанка принесла сапоги. Главное — не попасть под дождь. Король продолжал болеть, поэтому не выходил из дома, и, если узнает, что у сына температура, то запрёт его в комнате, пока лично не убедится, что принц здоров. Подобная гиперопека начинала Бэка раздражать, но как-то Шин посоветовал на все прихоти Его Величества кивать, а делать по-своему. Бэкхёну это сложно, потому что один его кивок означал, что он соглашается с отцом, поэтому не смел нарушать данное обещание. Через два дня, он всё же принял совет старика и стал поступать наперекор своим угуканьям и жестам. К его удивлению, отец не ругал его, принимая любой бунт за детские замашки сына.       Бэкхён надел красный костюм и плащ в тон. Прикреплять брошь или другие украшения не стал, посчитав, что в пасмурную погоду различные блестяшки выглядят глупо, а кулон спрятал под одеждой, чтобы не привлекать внимание серебром, ведь люди привыкли видеть золото на своём принце.       Одежду для Чанёля нашли с трудом. На чердаке замка семь служанок обыскали сундуки, просматривая вещи, которые подошли бы для высокого и широкоплечего мужчины. Среди узелков и мешков одна из служанок нашла чёрный костюм дедушки Сонмина. На вид — должен подойти. Женщина ниткой измерила широту плеч Ёля и примерила отрезок к плащу и рубашке — одежда на сантиметр шире, но это не разница. Кто-то из служанок отшутился: «На вырост!» Когда они принесли королю свою находку, он вспомнил историю этого костюма и сомневался, что Чанёль его наденет. Дед Сонмина хранил эту одежду, как похоронную. Питая любовь к чёрному цвету, он велел сшить лучший костюм из идеальных тканей, а ювелирам приказал создать золотые украшения, а камни для них вытащил из собственной короны. Кто-то посчитал это дурным знаком, словно король ослаблял свою мощь, лишая корону камней, но суеверием дед Сонмина не отличался. Когда костюм сшили и примерели, оставалось только дождаться украшений. Король остался доволен пошивом, повесил одежду в шкаф и выдвинулся на сражение, из которого его принесли в закрытом гробу, но одевать костюм было не на кого: остались только рука и голова. С тех пор костюм пылился в сундуке, не находя себе хозяина, потому что фигурой и ростом в далёкого короля никто не пошёл, а выкидывать одежду боялись — вдруг примета плохая.       Ёль костюм принял в низком поклоне. В приметы он верил, но всегда говорил, что хранить вещи покойников — кощунство. Если есть что-то, что пригодится нуждающимся, то надо пускать в ход. Ничто не должно лежать без дела, иначе это считается бесполезной вещью.       Костюм подошёл идеально, и, когда Ёль покинул пределы двора замка, торговки моментально просканировали взглядом пошив и поняли, что одежда не простая — королевская. Бэк рядом со своим охранником одет в такие же вещи, только красного цвета, поэтому никто из горожан не смел надевать такие же. Среди пьяных речей промелькнуло предположение, что никто из Бёнов не бывает толстым, потому что не влезет в фасон королевской одежды.       На рынке внимание приковалось по большей части к Бэкхёну. Взгляды требовали от принца первому поднять тему убийств в замке, но парень молчал, ожидая, когда народ сам проявит инициативу. Раньше люди не искали весомый повод выстроиться в пять рядов вокруг забора замка, чтобы прояснить ситуацию, а теперь молчали, чего-то ждали и делали вид, что ничего существенного в Королевстве не происходит. Бэк дёрнул Ёля за рукав и, когда Чанёль склонился к нему, пробормотал:       — Объяснишь мне, почему они не интересуются делами в замке?       Ёль кивнул, и в эту секунду к ним подошла портниха с лупой в руках. Её интересовал костюм Чанёля. Используя многолетний опыт, она не упустила шанс нажиться на молодом охраннике. Пусть фасон нельзя перенимать, но создать нечто подобное — святая обязанность торговок. Женщина через лупу осмотрела шовы, отмечая работу искусного мастера. Хоть ткань за много лет залежалась, не выглядела поношенной. Для себя портниха быстро уловила, что приталенную форму можно оставить, ведь это распространённый вид одежды. Коротковатые рукава нельзя использовать, потому что в королевской одеже это делали для выделения пышных манжет рубашки. Но ведь можно сделать меньшие манжеты непосредственно на плаще! Пояс у Чанёля низкий, чтобы удобно носить меч, а торговка мысленно подняла его выше к талии и расширила, создавая свою модель. Подняв лупу выше, она встала на цыпочки, добираясь до пуговиц и воротника. Широкий воротник с низким вырезом для жабо тоже следовало изменить, если хотелось получить деньги и не навлечь на себя гнев короля. И последнее, что решила сделать портниха, — изменить длину плаща. У королевской семьи она не опускалась ниже середины икр для зимнего варианта и не поднималась выше колен для летнего, следовательно, стоило урезать до середины бедра. Делать до пят не имело смыла, потому что ходить так не удобно. Когда портниха опустилась к штанам, Бэк попросил её делать модель по памяти или подойти позже, потому что они спешат.       — Ваше Высочество, — шёл к нему пожилой мужчина с плетёной сумкой в руке и поклонился, — разрешите забрать две минуты внимания вашего охранника?       Бэк кивнул, соглашаясь только на две минуты, иначе в бордель они придут только ночью, когда общаться уже не с кем, потому что все женщины заняты. За одной портнихой потянулись ещё, и пришлось отгонять их, как назойливых чаек.       — Я вас жду не один день, — подошёл к Чанёлю мужчина и протянул ему сумку. — Память у меня плохая, но, надеюсь, что хоть немного приблизился к желаемому результату.       Чанёль вспомнил сапожника и заглянул в сумку, после чего улыбнулся, хоть сквозь чёрный платок его улыбку возможно заметить только по довольному прищуру глаз.       — Вы вовремя, дядя! — прошептал ему Бэк и кивнул на обувь Ёля, которая обмотана тканью. — Ему её продырявили во время боя в лесу, а новую найти на его ногу оказалось проблемой. У него лапа не только длинная, но и широкая, а в нашей семье у всех узкие стопы.       Сапожник возгордился собой и поторопил Ёля переобуться, пока его ноги не замёрзли. Кто-то из продавцов выделил табуретку, а Бэкхён полез к себе в карман за деньгами. Расплатиться за выполненную работу сложно, потому что мужчина из последних сил старался создать точную копию сапог Ёля. Будучи трудоголиком, фанатом своего дела и мастером, он пытался в первую очередь самому себе доказать, что способен постичь новый уровень мастерства.       — Вы проделали огромную работу, — хвалил его Бэкхён, наблюдая, как Чанёль, обув один сапог, затягивает шнуровку и утягивает ремни.       — Разрешите мне забрать старую обувь, — просил мужчина и при этом с такой жалостью посмотрел принцу в глаза, что Бэк не смог отказать.       — Ваше Высочество! — гаркнула одна из торговок так, что Бэкхён испугался её голоса. — Это что же получается? Для принцессы вы одежду купили, а для Чанёля поскупились на пару монет? Думаете, нам не под силу его одеть?       Поднялся гул, от которого Бэку показалось, что его голову сунули в улей. Все возмущались, просили передать Чанёля под опеку народу, потому что принц не способен за ним ухаживать. Кто-то напомнил о подвигах Ёля и упрекнул в невнимательности королевской семьи, а у кого-то хватило хамства назвать принца неблагодарным. От всего услышанного Бэкхён громко и до слёз рассмеялся, сгибаясь едва не на пополам и держась за живот. Ему нравилось такое проявление заботы от горожан. Они возмущаются, бухтят, ворчат и готовы ночь не спать, лишь бы укутать обделённого Чанёля в новые вещи. И пусть при этом королевская семья отхватывает пару крепких слов, Бэку всё равно, ведь ругаются люди, зная, что король и принц способны прислушаться к словам людей.       — Оденем мы его! — с улыбкой заверил Бэкхён. — Не переживайте. Голым на улицу не выведем, чтобы вы не глазели! Всему своё время. Когда я послал служанок за вещами для принцессы, Чанёль в замке отсутствовал, поэтому о его беде я узнал позже.       Он подошёл к Ёлю ближе, отдал сапожнику часть денег, обещая остальное принести в ближайшие дни. Мужчина до сбивчивого дыхания обрадовался звонким монетам, что сыпались в трясущиеся руки. Бэку на секунду показалось, что мастер, спустя много лет, наконец-то понял всю ценность своего таланта и жизнь у него началась заново. Все деньги он не мог ему отдать, потому что хотел поесть в таверне, а одну монету следовало отдать Шину.       — Кстати, мастера пошива! — громко заговорил Бэкхён, придумав новое задание для портних. — Прошу вашего внимания! У меня есть для вас просьба, и она весьма щедро оплачивается, но для её выполнения вам надо объединиться, потому что нужна только одна вещь и выбирать из нескольких предложенных работ королевская семья не намерена!       Портнихи выскочили вперёд, покидая свои прилавки, и всмотрелись в принца, ожидая подробностей. Парень насчитал их девять человек, в глазах которых горело требование немедля озвучить задание.       — Надо объединиться! — напомнил Бэк, выждал несколько секунд интриги и дал задание: — Вам необходимо пошить свадебное платье!       Наступила непривычная для рынка тишина, затем портнихи между собой пошушукались, обсуждая начало работы, и попросили дать замеры женщины, для которой нужно платье.       — Я пришлю к вам эту женщину позже, а пока думайте над моделью. Слышал, что свадебное платье моей мамы шила портниха из Тарзиса, но я всё же надеюсь, что вы найдёте общий язык между собой и создадите особенную красоту. — Он посмотрел на сапожника и подмигнул: — А с вас прошу красивые сандалии.       — Быть может, туфельки? — неуверенно переспросил мужчина, прижимая к себе сумку со старой обувью Ёля, но Бэк настоял на своём.       Мисхела не сможет ходить на каблуках, потому что они не прижились в Элоя, а выделиться на собственной свадьбе неуклюжей походкой даже врагу не пожелать.       — Ваше Высочество! — сложила руки на груди одна из портних и недовольно нахмурилась. — Мы пошить сможем, но где нам взять драгоценности, чтобы украсить платье?       — Они будут на выбор самой невесты, поэтому придут вместе с ней.       Чанёль понимал, о ком говорил Бэк, и мог бы его похвалить за заботу о торжестве, хоть король такого не одобрит, но его согласие по-прежнему оставалось на совести Ёля. Чтобы осуществить свой план, Чанёлю требовались больше узнать об умершей королеве, а кто, как ни мамка, знала о городе всё. Посмотрев на новую обувь, Чанёль встал на ноги, потоптался на месте, чувствуя комфорт в ногах, и благодарно поклонился сапожнику, раздумывая о подарке для него, чтобы по-своему сказать спасибо.       Раздав всем указания, Бэкхён потащил Чанёля в сторону борделя, бормоча, что они задержались, а к обеду надо прибыть в замок, чтобы сообщить королю о скорой свадьбе. Хоть отец не сказал ему твёрдое «да», соглашаясь лишиться статуса вдовца, Бэкхён верит в замысел Чанёля и всячески готов его поддержать, даже если для этого понадобиться закатить грандиозный скандал. И всё же он переспросил у Ёля: уверен или нет? Чанёль кивнул, сомневаясь, что у короля вообще останется выбор, когда его сын примчится в замок злой как чёрт. Бэкхён вспыльчивый и этим решил воспользоваться Чанёль, отчасти осуществляя свой план с его помощью.       — Хорошо! — окончательно обдумал всё Бэк, подходя к борделю. — Я сделаю всё возможное, чтобы свадьба состоялась.       Ёль уверен, что сделает даже больше, чем парень себе представляет.       Возле борделя проститутки не ошивались. Они сидели в тёплом здании, ожидая продрогшего путника, чтобы обогреть его собственными телами. Бэк предпочёл бы повернуть направо к таверне, набить желудок жаренной рыбой с тушеными овощами и, едва передвигаясь от сытости, направиться в домик Шина выслушивать его невероятные истории про жизнь в Аратоне. Можно даже при этом пить горячий имбирный чай, но из мечты выдернул голос Нам.       — Добрый день, Ваше Высочество!       Бэкхён перевёл взгляд на женщину, отмечая, что она значительно похорошела со дня их последней встречи. Она смело демонстрировала свои ноги, сунув подол платья за пояс, и оголила плечи, приспустив блузу почти к локтям. Годы её украшали настолько, что макияж на лице уменьшился. Ярко накрашенные губы алой помадой и толстые стрелки на веках остались, но пудра едва заметна, а яркие тени вовсе отсутствовали. Нам становилась хорошей конкуренткой своим девочкам, и Бэкхён мысленно обрадовался тому, что рядом нет влюбчивого Шина, который не давал бы проходу пышногрудой женщине и пел оды её небрежной причёске.       — Здравствуйте! — оживился Бэкхён и указал на Чанёля. — Мы пришли вас поблагодарить за оказанную услугу.       Нам поставила руки в боки и перевела взгляд на Чанёля, замечая в его глазах непривычную серьёзность. Воспринимая это как намерение поговорить, она пригласила гостей пройти в зал, спасая себя и их от сквозняков.       — Ваше Высочество, вы поднимаете тему, о которой бы я не хотела говорить, — закрывала она за ними дверь. — Мне ценна ваша благодарность и этого достаточно, чтобы я продолжила уважать Королевство, в котором живу.       Бэкхён её понимал и обещал не вспоминать больше об её письме, которое стоило гонцу жизни. Когда он присел на диванчик напротив стола, шесть пар глаз моментально взяли его в цель со стороны лестницы. Как назло, Нам попросила у парня Чанёля для индивидуального разговора, оставляя принца на попечение проституток.       — Сколько минут вы нам выделите? — с улыбкой вспоминала его поступок женщина, и Бэк то ли резко повзрослев, то ли вспоминая боль от кольца, которое не даст совершить измену, отдал ей Чанёля на неограниченное время.       Едва дверь с заткнутой куском ткани дырой закрылась, как проститутки вышли на охоту за деньгами. Вынырнув словно из неоткуда, они окружили принца: одна села на подлокотник, другая — рядом на диван, ещё две уселись на пол, а оставшаяся пара выглянули из-за спинки дивана, приветствуя принца. В их глазах сияла жажда лёгких денег и юный принц подходил для этого как никто лучше, потому что ему проще откупиться от назойливых женщин, чтобы они оставили его в покое.       — Мы составим вам компанию! — щебетали они, и Бэку показалось, что он попал в реку к нимфам, только с шансом остаться живым после знакомства.       Он их поблагодарил за общение и покосился на кольцо, опасаясь боли. Вокруг проститутки, которые зарабатывают деньги путём секса, а интимную связь колечко от своего хозяина не потерпит ни в каких проявлениях и вцепится своими лапками в кость, пока сознание не покинет парня. Мало того, что Бэкхён будет орать от боли, так ещё окружит себя трупами. Смерти женщинам он не желал, поэтому вскочил на ноги и сел на стол, умоляя не зажимать его грудями.       — Вы такой милый, Ваше Высочество!       — Годы идут, а вы не меняетесь!       Они со всех сторон щебетали ему комплименты, вгоняя в краску и смущая своими улыбками. Бэкхён обманул бы, если бы сказал, что неприятно слышать от них о том, какой он милый, славный, красивый и ещё множество приятных слов лились рекой в уши принца. Женщины говорили то, что он бы хотел услышать от Чанёля, поэтому подумал, что Ёль его любит как раз за все те качества, которые перечисляли проститутки. Им профессия велит знать наизусть все комплименты мира и подбирать нужные для любого клиента, даже если он страшнее насаженной на кол головы, но Бэкхён видел искренность в их глазах, а кольцо не шевелилось, лапки не впивались в палец и нет боли. Женщины пересели на стол, чтобы быть ближе к принцу, продолжали о чём-то расспрашивать, а кольцо вело себя тихо, после чего Бэкхён прозрел: проститутки не чувствуют желания лечь в постель с принцем. Они могут корчить из себя самых возбуждённых дам с недостатком мужчин в жизни, но кольцо не обмануть, и Бэк этому так обрадовался, что полез в карман за монетами.       — Купите мне поесть, пожалуйста, — протянул он одной женщине деньги и сразу добавил: — А сдачу мне не надо.       Работа автоматически ушла второй план при виде блеска дорогого металла. Проститутка выслушала перечень блюд, которые хотел съесть Бэк, и посчитала, что сдачи будет больше, чем потраченных денег на покупку. Большего от принца не требовалось, и соблазнения улетучились вместе с женщинами. Когда они убежали, он вновь сел на диван и продолжил улыбаться — кольцо начинало нравиться. Оно верно указало на нежелание проституток связываться с принцем. Они боятся гнева короля, поэтому не касаются Бэкхёна и вряд ли согласятся принять его в борделе без разрешения короля или до свадьбы Его Высочества. Все их приятные слова основывались только на том, чтобы увидеть красные щёки принца, и Бэк остался этим доволен.       Когда еду доставили, Бэкхён заметил, что каждая женщина несёт ещё дополнительные порции, решив вдоволь поесть, пока есть деньги. «Левые» заработки не облагались налогом, поэтому проститутки тратили их в своё удовольствие, а постоянное желание у них одно — поесть от пуза. Бэкхён пожелал всем приятного аппетита и признался, что рад кушать в компании, затем посмотрел на пробитую Ёлем дверь, не представляя, о чём он беседует с Нам, но предполагал, что ему о теме разговора обязательно расскажут.       Госпожа Нам зажгла в комнате три свечи и присела на кровать рядом с Чанёлем, подозревая, что он хочет расспросить о войске Кирха и отправленном письме. Особо говорить не о чем, потому что её информация не предназначалась для ушей короля, который должен относиться к борделю, как к месту для плотских утех и не более.       — Можете снять платок, — смотрела на свои колени женщина, вспоминая, что ей рассказал шаман. — Вам так удобнее говорить, а лепестки я уберу. Не хочу, чтобы они оставались в вашем рту и вы их ели.       Общаться Чанёль намерен долго, поэтому опустил край платка к подбородку и кивнул:       — Я действительно хотел с вами поговорить при условии, что вы будете откровенны.       — Спрашивайте, — пожала плечами Нам и подняла на него взгляд, чтобы он видел в её глазах готовность говорить правду, — я отвечу на ваши вопросы.       Открытостью она хотела отблагодарить Ёля за предоставленную возможность жить долго и в своё удовольствие с возможностью в любой момент начать всё с чистого листа. Только что-то глубоко в душе подсказывало, что он становится её королём, потому что подчиняться Ёлю Нам шла охотнее, чем Бёну. Чанёль казался ей ближе, проще, мудрее и надёжнее, поэтому к нему она привязалась, как кошка к хозяину, и готова служить ему и оповещать обо всём, что видела, знала и слышала.       — Вы знали королеву Лумею?       Вопрос застал её врасплох. Нам опустила веки и повернула голову в сторону, показывая, что эта тема для неё болезненная, но всё же кивнула, сдерживая слёзы от воспоминаний прошлого. Чанёлю этого достаточно, чтобы продолжить.       — Бэкхён правда на неё похож?       Она отрицательно замотала головой:       — Нет, Ваше Величество, он похож на отца Сонмина. Королевские гены очень сильны, поэтому не было ещё ни одного ребёнка, который вырос копией своей матери.       Ёль удивился ответу и моментально спросил:       — Где вы видели лицо отца Сонмина?       Общение давалось женщине с трудом, и ей приходилось буквально заставлять себя отвечать, чтобы не портить отношение с Чанёлем, хоть слова костью застревали в горле, потому что Нам никогда в жизни ни с кем не говорила о подобном. Вороша прошлое, она словно откапывала трухлявый гроб с вурдалаком, который в любой момент её укусит, причиняя боль и превращая в монстра. Только посмотрев на Чанёля, в её душе появилась уверенность, что он способен успокоить её злость, когда услышит неприятную историю. После тяжелого выдоха, она с печалью в голосе ответила:       — В замке на стене висел его портрет.       — Как вы попали в замок?       Было бы странно увидеть проститутку в королевском замке. Для плотских утех можно воспользоваться служанкой, лично посетить бордель или снять комнату в таверне, но никак не приглашать женщину лично в свои покои. Нам это понимала, как и то, что врать Чанёлю бессмысленно, поэтому готовилась к длинному и нудному разговору про прошлое уличной шлюхи. Радовал смех Бэкхёна за дверью, которого веселили проститутки. Это значило, что он не ждёт скорого выхода Ёля, увлёкшись общением и обедом.       — Меня пригласили по просьбе королевы перед её свадьбой и больше я лично с ней не встречалась.       Чанёль молчал, ожидая продолжения или предыстории её прошлого, а Нам взяла паузу в разговоре, чтобы вытереть слёзы с щёк, размазывая пудру по ладони. Разговор о королеве давался ей тяжело и, если бы вместо Ёля сидел кто-то из королевских представителей, она бы всё отрицала, вплоть до того, что не видела даже свадьбы короля, усердно обслуживая пьяных клиентов в борделе, которые пили за здравие будущих правителей. Вновь посмотрев на Ёля, она тихо призналась:       — Лумея — моя дочь. Она знала, что я не смогу быть гостьей на её свадьбе, поэтому попросила Сонмина об одной встречи со мной.       Чанёль округлил глаза и посмотрел в стену, словно на ней написана вся история Нам от рождения до сегодняшнего дня, чтобы быстрее понять, как Бён умудрился жениться на дочери проститутки. Вопрос об отце Лумеи отразился в глазах Ёля, и Нам вновь вытерла слёзы, возвращая память в прошлое.       — Отца своего я никогда не знала, а мать умерла, когда мне исполнилось десять. Чтобы себя прокормить я пошла работать в бордель. Сначала убирала комнаты, а вскоре стала обслуживать клиентов. Несколько лет я проработала здесь, пока в Королевство не приехали союзники с визитом вежливости, — она вновь посмотрела на свои колени, отмечая их значительно привлекательнее, чем раньше, и глубоко вдохнула, ненавидя соседнее государство. — Я была молода и красива, поэтому король выбрал меня для утех. Сначала я была рада заработать большие деньги, гордилась тем, что молодой король проведёт со мной пару часов, но оказалось, что он садист и оставил меня в покое только в обед следующего дня.       Чанёль вспомнил всех королей, правящих в то время, и методом исключения пытался вычислить того самого союзника-садиста. Аратон отсеялся моментально, потому что в нём правит королева, поэтому король Юн не мог прибыть в соседнее Королевство, оставаясь дома за главного, когда жена в отъезде. Король Элоя настолько редко покидал свой замок, что подумать на него — последнее дело. Ан постоянно занят войной и у него нет времени для посещения Ла-Он. Именно из-за этого Бэкхёна крестили в Тарзисе. Хван опасался покидать замок, подозревая, что этим воспользуется Кирх для захвата южной территории. Кан так же поглощён войной, поэтому едва ли найдёт минуту для посещения Ла-Он. Оставался Кадос, и Чанёль вновь всмотрелся в Нам, не веря, что Бэкхён — сын старого друга Сонмина и брат убитого Ёлем короля. Старик Пак был добрейшим человеком и оступился в жизни только с сединой в волосах, поэтому Чанёль вновь перечислил в уме всех королей, не понимая, где он ошибся.       — После его визита, меня отправили домой лечиться, — продолжила Нам и вытерла слёзы полом платья, — но на работу я вернулась не скоро, потому что сообщила мамке о беременности, и она велела рожать. Я её тогда не понимала, ведь борделю не нужны дети, а она всё твердила: «Рожай, дура! Королевскую кровь надо рожать!» Это сейчас я вижу, что короли, принцы и принцессы мрут как мухи, поэтому у байстрюков есть шансы занять трон. Когда я это осознала, у меня на руках уже была Лумея.       Если бы она тогда понимала слова мамки, никогда бы не родила, потому что внебрачные дети королей умирают раньше, чем законнорождённые. Нам скрывала ото всех имя отца Лумеи, мамка помогала, чем могла, сохраняя тайну Нам, за что и поплатилась жизнью.       — Стены всё слышат, Ваше Величество, — шептала женщина, чувствуя некую долю облегчения за то, что смогла рассказать правду спустя долгие десятилетия. — Кто-то сказал отцу моей девочки, что ребёнок родился. Меня не было в борделе, когда нагрянули солдаты союзника с обыском. Они увезли мамку в лес, пытали и убили. Деревенские ребята её нашли мёртвой. Я отдала свой дом бездомной старушке, привела к ней Лумею и сказала дочери, что это её бабушка, с которой она будет жить, пока я уеду на заработки в Тарзис. Конечно, я продолжила работать в борделе, но уже на правах хозяйки, как завещала предыдущая мамка. Кто бы из рыцарей не приходил, Лумея говорила, что живёт с бабушкой, а мама — в Тарзисе.       — А как же вы? — перебил её Чанёль, понимая, что рыцари ни раз навещали бордель и видели, кто теперь хозяйка.       — А что я? Безвылазно живу в притоне, тайно не покидаю эти стены и сплю в постели без ребёнка. Они через десять лет отстали, но вскоре Бёну взбрело в голову прогуляться по деревне. К тому времени бабушка умерла, Лумея сама хозяйничала в доме, и я ей рассказала правду о её рождении, потому что моя жизнь могла оборваться в любое время, а её — повернуться так, что пригодится королевская кровь, которая течёт в ней. Но в гости зашёл Сонмин с сыном.       Она была недовольна этой встречей и считала, что союз дочери и Бёна её погубил.       — Кто отец Лумеи, госпожа Нам? — не выдержал интриги Чанёль, заглядывая в её влажные от слёз глаза.       — Кан. Придурок этот, чья задница всё ещё мнёт подушку на троне. Я не виню Бёна в смерти дочери, потому что он действительно влюбился, а она думала, что, став королевой, сможет выдернуть меня из борделя, поэтому отвечала взаимностью на любые ухаживания. Да только, королевские гены, Ваше Высочество, очень сильные, и Лумея росла копией своего дедушки. Уж я его помню! Если бы не встреча дочери с Бёном, то её лицо Кан никогда бы не увидел.       Чанёль понимающе кивнул. На свадьбе сидели многие короли, и Кан наверняка пришёл в ярость от того, что его байстрюк скоро сядет на трон и может претендовать на соседнюю территорию. При поддержке Бёна, Тарзиса и Аратона Лумея легко бы подняла войну за право наследовать Кирх.       — Она выходила замуж беременной, — продолжила Нам, пальцами сминая влажный подол. — Её платье было свободным и пышным, а большую часть церемонии она сидела, поэтому королевской семье удалось скрыть её положение. Должно быть, из-за большого срока ей повезло во время болезни доносить ребёнка и родить, а Бэкхёну — выжить.       — Думаете, Кан её отравил?       — Уверена. С тех пор я его ненавижу ещё больше, поэтому рискнула всем и послала письмо, когда Бэк с Сонмином отправились в Элоя.       Чанёль, поддерживая откровенность женщины, рассказал, что нимфа принесла письмо Сонмину, а Мисхела пыталась убить Бэкхёна. Нам очень внимательно выслушала Ёля, сжимая губы и прищуриваясь от злости перед Каном, затем твёрдо сделала вывод:       — Я помогу заполучить принцессе благосклонность народа. А начало предыдущей Мисхелы ищите в Кирхе. Оттуда она пришла, там хотела убить Бэка и там же появилась. Кану надо избавиться от мальчика, и он будет являться сюда до тех пор, пока его внук жив. Эта падла не подохнет, пока Бэкхён дышит.       Чанёль с ней согласился. Король Кан не оставит в покое сына Лумеи, потому что на кону стоит целое государство. Он держал союз с Ла-Он только из-за Бэкхёна и ему противна мысль о том, что у него есть внук, рожденный от байстрюка и принца Ла-Он. Благодаря нездоровой любви Бёна к сыну, к Бэкхёну долгое время никого, кроме врачей, не подпускали, прислуга отбиралась тщательным образом, а сам Бён опекал любимого сына, как курица-наседка свои яйца. Кану оставалось отступить на время, лишь до взросления мальчишки, когда он начнёт самостоятельно передвигаться по Королевствам. Но опять незадача — Бёну мерещилась в сыне умершая жена, поэтому он всё больше трясся над Бэкхёном, посылая ему табун служанок и служанок для служанок. Только Ан, забирая крестника в гости, разрешал принцу свободу и даже участвовать в битвах, но Кан не мог достать Бэка в Тарзисе, потому что воевал с ним за соль.       — Вот же невезучий мужик, — обмер Чанёль, представляя, как Кан страдал от недосягаемости Бэкхёна. — Кто в замке знал, чья Лумея дочь?       — Сонмин, — быстро ответила Нам и вытерла нос рукавом, пачкая его в пудру. — Он видел схожесть девочки с родом Кан, а этот придурок из-за влюблённости в Лумею ни черта не видел. Сонмин пытался отговорить сына от женитьбы, но тот не понимал, почему многие короли берут в жёны простолюдинок, а ему нельзя. Он, Ваше Величество, капризный был, как сейчас Бэкхён. Старик сдался, когда увидел округлый живот у Лумеи, дал добро на свадьбу только ради внука. Он терпеть не мог байстрюков, поэтому никогда бы не допустил, чтобы Бэк родился вне брака. Ещё и сыну отвесил таких подзатыльников за молчание о положении Лумеи, что тот усвоил урок на всю жизнь.       Выстраивая последовательность событий, Чанёль с ужасом понял, что Кану почти удалось убить Бэкхёна с помощью ведьмы, которая дала понюхать принцу отравленный цветок. Но Кана, должно быть, сама судьба не любит, потому что на пути Бёнов встретился Шин и король леса Кадоса. Ёль представил негодование Кана, когда Бэк вновь выжил, затем выжил, не выпив отраву, и вернулся из Элоя живым, вопреки стараниям ведьмы.       — Госпожа, шаман вам говорил, что я встретил Бэка и его отца в лесу?       Нам вытерла слёзы, начиная успокаиваться от горьких чувств воспоминаний, и поблагодарила Чанёля за этот разговор.       — Нет, мне Сонмин рассказал. Когда он пришёл в бордель с лекарством от Шина и был готов всю ночь провести с проститутками, то позвал меня, чтобы пообщаться. Когда он мне говорил о вас, то мы оба сошлись во мнении, что Бэкхён должен был умереть, но только с вашей помощью выжил. Мы суеверные, потому верили в ваше существование, и я с облегчением выдохнула, когда поняла, что у Бэкхёна есть вы в покровителях.       Чанёль поразился молчанию Сонмина. Старик знал правду, но не говорил её ни сыну, ни внуку до самой смерти, оберегая семью от горя. Зная намерения Кана и то, что в замке на момент отправления Мисхелы в Элоя внук не должен оставаться, он уговорил сына поехать вместо него и увезти Бэкхёна с собой. Нам, услышав, что Сонмин и Бэк покидают Ла-Он, глаз не спускала с ворот замка, пока не увидела, что войско Кирха приехало в гости. Утром, когда стража не сменилась, она забила тревогу и отправила гонца с письмом, адресованное именно Бэкхёну, потому что наследник Ла-Он имеет полное право требовать от Элоя армию, чтобы отвоевать свой дом обратно, но письмо попало в руки Сонмина, который распорядился им по-своему.       — Я позже узнала, что Элоя пало. Думала, что Кан до него добрался и не надеялась на возвращение Бэкхёна, но однажды увидела телегу с кулоном, как у него, и поняла, что скоро рыцарям Кирха придёт конец.       Напоследок Ёль задал стандартный вопрос, который часто задают бабушкам про их внуков:       — Кем бы вы хотели, чтобы Бэкхён стал в будущем?       Нам улыбнулась впервые за долгий разговор и немного засмущалась. Обращение к ней, как к родственнице Бэкхёна ей приятно, ведь она ни разу не смела даже смотреть на него, как на внука, и никогда не просила Сонмина привести его к себе или прийти в замок самой, чтобы повидаться с мальчиком. Она так и осталась мамкой борделя, а он — наследным принцем Королевства.       — Кан обязательно скажет своим сыновьям, что у него есть внук, и те продолжат его дело, что грозиться обернуться смертью для Бэка. Я не хочу, чтобы он стал королём Ла-Он, но в тоже время от всего сердца желаю ему быть на троне, потому что оно по праву его. Иными словами, я хочу смерти Кана, чтобы Бэк мог свободно править, а не жить с ядовитой змеёй под боком.       Чанёль принял её ответ и поспешил сказать правду, чтобы её сердце наконец успокоилось:       — Он не будет править Ла-Он, потому что у него не родятся наследники. После спасения в Кадосе, Бэк привязан ко мне, но это могло бы дать ему шанс жениться и оставить после себя ребёнка, который принял бы трон. Но после того, как он надел кольцо нимф, у Бэкхёна никогда не будет детей, если только приёмные, но не кровного сына монархом народ не примет. Поэтому помогите, пожалуйста. Люди не должны знать про двух Мисхел и принять настоящую. Я хочу, чтобы принцесса вышла замуж за короля. Это лучший союз для Ла-Он и Элоя, а о Кадосе я позабочусь.       — Ваше Величество, люди знают, кто убил людей Кирха, поэтому боятся вторжения армии Кана в Ла-Он.       — Этого не произойдёт, — с улыбкой заверил Чанёль, — потому что Кан придёт на свадьбу, чтобы посмотреть на принцессу и узнать, что случилось с ведьмой. Мисхела не убьёт , принимая позицию жертвы, чтобы дать шанс королю Бёну почувствовать себя мужчиной, когда защитит, — положив горячую ладонь на её плечо он с уверенностью сказал: — Я отомщу за вашу дочь, только дайте мне время.       — Я смогла бы возненавидеть каждого жителя Кирха, если бы Бэкхён не был частью Кана.       — В нём от Кана больше, чем от Бёна. Его внешность, госпожа, обманчива.       Чанёль понимал её чувства. Бабушка-проститутка испортит репутацию любому принцу, но Нам так зациклилась на своей работе, что полностью закрылась от внука. Дай ей время побыть наедине с Бэкхёном, и она продолжит держать с ним дистанцию, хоть Бэк открыт для общения с любым человеком. У него напрочь отсутствует барьер в статусах людей, потому что считает, что хоть проститутка, хоть вельможа, платят налоги, а значит одинаково достойны внимания. С знатью приходилось вести себя вежливо, учтиво и показывать всего себя как принца, а с теми же проститутками или торговками Бэкхён душой отдыхал. Смех за дверью лишний раз это доказывал.       Бэк воровал еду из тарелок женщин, они в ответ налетели на его миску, и парень не успел отбить их палочки своими, поэтому лишился большей части овощей. Король всегда ему говорил не играть с едой, но Бэк нашёл в этом весёлое развлечение. Все наелись, трапеза перешла в игру, и никто не заметил, как из комнаты вышли Чанёль и Нам. Женщина предпочла остаться возле дверей, чтобы скрыть заплаканные глаза и размазанную пудру на щеках. Бэкхён её не сразу заметил, в первую очередь в шутку жалуясь Чанёлю на проституток, которые забрали у него из миски всю еду, и попросил посадить их под домашний арест на месяц с правом есть только хлеб и воду. Шутку Ёль не оценил, завязывая платок на затылке, и женщины с улыбкой смотрели на него, запоминая лицо высокого охранника.       — Они теперь не смогут работать, — заметила Нам, когда Бэк помахал ей рукой. — Вы их перекормили.       — Нет же! — вставал довольный игрой парень и поправил манжеты. — Я их накормил! Почему они у вас недоедают?       — Потому что в борделе надо чинить крышу. Мы лишились половины второго этажа из-за дождей.       Бэкхён недовольно сморщил нос и пообещал заказать завтра обед для всего персонала заведения, после чего женщины довольно хлопнули в ладоши и в поклоне поблагодарили принца за оказанную помощь. Нам взялась за их воспитание, упрекая в расточительстве и отправляя находить заскучавших клиентов за столами таверны, чьи посетители в основном сидели в здании, и только изрядно выпившие мужчины громко общались на улице, стуча кружками с пивом о поверхность стола. Чанёль напряг слух, изучая тему для разговора, пока Бэкхён просил у него прощения за то, что забыл купить ему порцию обеда. Мужчины говорили о трупах в лесу. Один клялся, что тела изрезаны, а другой ему не верил, бил себя кулаком в грудь вспоминая отрубленные головы. Прав второй — Ёль большинство людей обезглавил. Но первый мужчина так убедительно говорил, заставляя на минуту Чанёля подумать, что произошло ещё сражение в лесу.       — Ты же не думаешь, что я специально? –поднял на него взгляд Бэкхён, и Ёль едва сориентировался в его словах, улавливая тему, затем отрицательно замотал головой.       Собрав в кучу обрывки услышанных фраз, Чанёль с удивлением заметил, что принц съел очень много еды и теперь не хотел возвращаться в замок на обед. Он даже предложил купить что-то поесть, лишь бы остаться на улице, но Чанёль знал: Бэк откладывает разговор с отцом. В его глазах отражалось сожаление, которое, скорее всего связано с тем, что он так и не подобрал нужные слова для короля. Чанёлю такой поворот событий не нравился. Отказавшись от обеда, он указал принцу на улицу, ведущую домой, и подталкивал его в спину скорее идти. Весь мир может лететь в тартарары, но Ёль не нарушит каждый пункт в своём плане. Платье заказано, невеста согласна, Бэк будет лучшим пасынком, а Чанёль готов пробовать каждый кубок вина сутки напролёт. Надо только немного подтолкнуть парня в нужном направлении, чтобы он повлиял на отца, и у Ёля давно готов лучший метод.       — Чанёль, — поднял на него взгляд Бэкхён, когда они подходили к воротам замка, — о чём ты разговаривал с госпожой Нам?       Говорить правду нельзя, о чём сожалел Ёль. О рождении Бэка знают только три человека, из которых Кан будет отказываться от родства, поэтому говорить принцу, что его бабушка — мамка борделя, не имело смысла. Только правда сказанная Каном имеет силу, но над этим фактом Ёль решил подумать перед сном, когда внук скандального короля засопит под боком.       — Почему молчишь? — нервничал Бэк, когда стража открыла одну дверь. — Опять секреты?       Чанёль сдвинул брови, делая вид, что говорить не хочет, представляя, что творится в голове у Бэкхёна, который рад бы заподозрить любовника в измене, но живая Нам указывала на обратное.       — Ну и не говори, раз не хочешь, — напыжился парень, после чего стражники проводили его удивлёнными взглядами, зная, что Чанёль не разговаривает. — Сам с тобой поговорю по-своему, когда вернёмся в замок.       Ёль подошёл к нему сзади и пощекотал пальцами его по шее, чуть ниже уха, отчего Бэкхён громко рассмеялся и приподнял плечо, пытаясь прижать к уху руку Чанёля.       — Ты что удумал? — сквозь смех спросил Бэкхён, ожидая продолжения игры и приготовился атаковать в ответ.       Он даже размял пальцы и выбирал на Чанёле цель для щекотки, чтобы тот свалился в сырую клумбу от смеха, а затем вспомнил — Ёль не боится щекотки. Решив перепроверить ещё раз, он настроился решительнее, а Чанёль добился чего хотел: из-за плетения винограда выглянула Мисхела, обеспокоенная внезапным приступом смеха принца. Торговки отдали ей лучшие наряды, вытащили из-под полы свой самый дорогой товар, и служанки подбирали вещи по размеру. Мисхела любит свободную одежду, поэтому в замок женщины принесли по большей части тёплые не приталенные платья, которые Чанёль не оценил, считая, что подобный фасон в исполнении портних Ла-Он выглядит ужасно. Платье с коротким плащом обременяло хрупкую девушку массивным воротником, и Ёль от недовольства подкатил глаза, а Бэкхён принял это на свой счёт и разыгрался ещё больше.       — Ты не веришь, что я тебя завалю? — вытягивал к нему руки Бэк, и Чанёль отскочил к ступенькам, затем вновь направился к ним, заманивая Бэка к лестнице, ведущей в тронный зал.       Мисхела наблюдала за ними из-за куста, погружаясь в будни королевской семьи и изучая отношения Ёля и принца. Они вели себя так, словно на них нет опасных колец, за их плечами не стоит войско нечисти, а их судьбы не разрушены. Сколько бы Мисхела их не встречала, Бэкхён всегда находил себе развлечения, а Ёль — никогда не отказывался от любой прихоти своего принца. Порой Бэкхён наглел — лез на плечи Чанёля, чтобы дотянуться до нужной ему ветки и специально пошатывался, словно едва держится на ногах. Хоть Ёль делал вид, что у него всё под контролем, Мисхела видела в его глазах беспокойство, когда он крепче удерживал Бэка, которому мало внимания своего любовника. Принцесса всё чаще думала над ними. Эти двое понимают друг друга, хоть один молчит, а другой проговаривает миллион слов в минуту. Бэкхён слушается Чанёля, извиняется, когда его игры переходили черту дозволенного, а Ёль продолжает называть его на «Вы» и кланяться, будто младше него. Иногда они засыпали в домике Шина, и старику приходилось уходить гулять по городу, чтобы не шуметь в собственной лаборатории. Бэк целиком отдавался сну, но Мисхела видела, что Чанёль слышит тихий шелест её платья, но не реагирует гневом или упрёком, чтобы не тревожить сон принца. Она никогда бы в жизни не нарушила их уединение, наконец-то поняв, что ей надо делать, чтобы справиться с титулом королевы. Ёль и Бэкхён своим примером научили её многому, и она ждала, когда король ответит на главный вопрос: женится ли он на принцессе Ли?       — Ваше Высочество, — заговорил возле ступенек Чанёль, останавливая заигравшегося Бэка и стараясь говорить так, чтобы Мисхела его слышала, а стража — нет, — я вам всё расскажу.       — Что? — забыл, о чём спрашивал Бэк, но быстро прокрутил в голове предыдущий разговор и подошёл ближе, шепча: — Что тебе сказала госпожа Нам? Она видела генерала? Он её обижал?       Ёль посмотрел вниз и отрицательно замотал головой, делая вид, что ему тяжело сказать то, что он узнал. Хоть день выдался прохладным, Бэкхён продолжал стоять на улице, не уводя Ёля в домик Шина, потому что опасался лишних ушей, которым не надо слышать ценную информацию.       — Вы же никогда не видели свою маму?       Слыша о матери, парень посерьёзнел, встал на цыпочки, чтобы улавливать каждое слово Ёля чётче, и кивнул, всматриваясь ему в глаза снизу — вверх, словно в тяжёлом взгляде промелькнёт мама.       — Ваш дедушка ей говорил, что в одной из комнат замка на стене нарисован портрет королевы Лумеи.       В груди Бэка всё похолодело, мурашки прошли по коже колкими иглами, и он невольно пошатнулся. Всё выглядело бредом. Не могли отец и дед семнадцать лет скрывать от Бэка лицо его матери. Это бессмысленно и жестоко с их стороны. Ложь длинной во всю его жизнь наконец завершилась и горящей стрелой пронзила самое сердце, заставляя его биться со всей тяжестью и болью правды. Если бы не завораживающие глаза Ёля, которые удерживали взгляд принца на себе, Бэк впал бы в панику, борясь с отрицанием того, что отец и дед врали изо дня в день, каждую минуту и при этом смотрели в глаза так, словно в память о Лумеи действительно остался только Бэк. Король мог говорить об умершей жене сутками, постоянно вспоминал её, когда встречал сына, пел ей песни с балкона и восхищался её красотой, но ни разу не показал её лицо сыну, хоть Бэк с детства просил нарисовать маму, ведь после неё не осталось даже скульптуры. Чанёлю пришлось обхватить Бэка вокруг талии и прижать к себе, дожидаясь, пока парень вернётся из своих мыслей в реальность и твёрдо встанет на ноги.       — Простите за то, что говорю вам это, — от чистого сердца проговорил Чанёль, действительно чувствуя себя последним подонком. — Нам сказала, что ваш дедушка это же говорил Шину, но у старика память короткая.       Он влезал в чужую семью, у которой явно есть причины скрывать от Бэка лицо матери, и главная из них — схожесть Лумеи со своим дедом. Король Кан за тридцать пять лет явно постарел до уровня неузнаваемости его черт в лице молодой дочери, поэтому Чанёль возложил дополнительные надежды на облупившуюся краску со стены, в которой едва различимы очертания человеческого лица.       — Ты шутишь? — только смог сказать Бэк, опуская взгляд на влажную траву.       — Нет, Ваше Высочество, — честно признавался Ёль, не в силах продолжать подставлять Нам. — Я нагло вру. Мне про портрет сказал Шин, а ему — ваш дедушка во время проклятия нимф. Простите, я не находил удобного случая и силу воли, чтобы вам об этом сказать.       Две ладони упёрлись ему в плечи, и Бэк мягко отстранился от него, изучая свои чувства. Сначала возникло недоумение, словно всё происходит не с ним. День так хорошо начался и не мог испортиться вместе с изменённым отношением принца к отцу. Но правда часто приобретает привкус полыни, поэтому на смену недоумению пришла злость на короля. Нет ни одной причины, по которой следовало прятать от Бэка лицо матери. Он вдоволь наслышан о ней, постоянно представлял её образ, и на смену одному приходил третий, пятый, сотый. У матери появлялось множество лиц в его представлении, но основа каждого — его отражение. Была ли у неё родинка над губой? Отец говорил — да. Какой у неё овал лица и карие ли глаза? На все вопросы король просил его посмотреть в зеркало, хоть достаточно показать её портрет. Стены коридора второго этажа усыпаны портретами королей и редко рядом с ними есть королевы, поэтому Бэкхён не смог добиться от отца хотя бы нарисовать Лумею. Злость клубком змей извивалась в душе, требуя от отца показать стену, на которой запечатлен портрет его жены, и Бэк, мягко оттолкнув Ёля, побежал по лестнице в тронный зал.       Чанёль в два прыжка оказался возле кустов и схватил Мисхелу за руку, приказывая следовать за принцем. Притянув её к себе, он быстро поднимался по ступенькам, замечая, что Бэк уже вошёл в дом.       — Нужно ли мне слушать скандал? — робко спросила принцесса, придерживая платье, чтобы не упасть на ступеньках.       — В вашем возрасте, — бормотал Чанёль, — Лумея стала королевой, родила ребёнка и умерла.       Девушка настолько удивилась, что невольно подняла взгляд на Чанёля, переспрашивая услышанное. Когда-то в замке Элоя приезжие гости рассказывали, что у Бёна была молодая жена из простого народа, но Мисхела представить не могла, что он влюбился в совсем молоденькую девушку. Возраст и красота принцессе не поможет завоевать сердце короля, однако она взяла на заметку, что жениться на ней он вполне способен, не упираясь тем, что Мисхела слишком юна. И самое главное, что она уяснила из слов Ёля, — скандал сейчас более, чем нужен. Быстро составив план действий, его развитие едва ли пойдут ей на пользу из-за вспыльчивости Бэкхёна. Вмешиваясь в чужую ссору, принцесса легко отхватит парочку грубых слов в свой адрес, но её это не смутило, потому что за плевок в лицо следовало рано или поздно поплатиться. Зато впереди — гарантированная свадьба.       Бэкхёна они догнали в зале, моментально изучая обстановку. Сидя на троне, Бён встречал всех с удивлением, разбираясь в ситуации со спокойствием, потому что Бэкхён только ядом не плевался, демонстрируя злость.       — Что ты спросил? — король повторил вопрос, когда Чанёль подошёл к парню, чтобы вовремя его остановить, когда попробует подойти к отцу ближе.       Бэк глубоко вдохнул, больше переживая увидеть мать, чем услышать, что портрет действительно существует.       — Дедушка мне соврал?!       — Ваше Высочество, — делала два шага к нему Мисхела, начиная вмешиваться в скандал, — не кричите, пожалуйста. Он же ваш отец.       Посмотрев на неё так же, как на отца, парень грубо заставил её замолчать, чем разозлил короля.       — Не ори на гостью! Забыл, что мы обязаны ей спокойствием в замке?       — А ты не забыл сам замок?! — пикировал Бэк, сжимая кулаки. — Если дед мне не врал, то почему старый лекарь знает о замке больше, чем я?       Чанёль видел, что король представления не имеет, о чём говорит Бэкхён. Уверенность в том, что Сонмин унёс в могилу тайну, настолько велика, что Бён сложил руки на груди и поинтересовался:       — Может, Шин мне тоже расскажет?       — А, может, ты мне один раз покажешь?! — ещё громче прокричал Бэк, заставляя стражу повернуть головы в его сторону, а служанки обступили двери, заглядывая в комнату.       Многие любят интриги, но не скандал. Даже у Чанёля сердце колотилось от мысли, что он скоро увидит лицо Лумеи, а у Бэкхёна послушный орган стучал с силой, словно парень чувствует не волнение, а страх. Слова Нам о том, что Бэк похож на далёкого деда не успокаивали Ёля. Деда Сонмина Ёль видел на портрете и отметил схожесть с принцем, но Бэк не его копия, да и Нам приходила в замок один раз и до рождения Бэкхёна, поэтому могла перепутать все лица. Как назло, среди слуг нет никого, кто знал бы о портрете, потому что вся прислуга обновилась после рождения Бэкхёна: старики не справились бы с младенцем, а пожилая охрана уснёт во время поста. Новый скандал отличался от всех остальных. Чаще всего Бэк шумом выбивал себе свободу и независимость от решений отца, поэтому новость о том, что от принца что-то скрыли, грозилась перерасти в катастрофу. Характер парня непредсказуем, ему одинаково придёт в голову мысли отомстить за обман или молча уйти в свою комнату. Все слуги надеялись на Чанёля, который возьмёт на себя ответственность за сдерживание порывов мести принца, и им не придётся вмешиваться.       Король заподозрил своего отца в раскрытии тайны, но не понимал, почему его выбор пал на Шина. О портрете на стене не знал даже лучший друг Сонмина, поэтому единственным объяснением, которое нашёл король, стало то, что отец скучал по Паку и решил в лице Шина найти себе друга, а рассказал ему тайну, чтобы сблизиться с лекарем. К хорошему это не привело, и король до последнего питал надежду, что Бэкхён не узнал о портрете.       — Что тебе показать? — устало спросил он, эхом слыша слово «маму».       — Портрет моей матери! — наорал на него Бэк, и слуги не сдержали всплеск эмоций. — Дед не мог лгать, потому что у него была лихорадка, а ты сейчас пытаешься врать!       Создать тишину в помещении не получалось: слуги перешептывались, Бэкхён тяжело дышал, а по стёклам бил дождь. Природа словно специально создала подходящую для трагедии атмосферу, но король не спешил плакать, хоть на сердце тяжело от воспоминаний. Чанёль уловил в его глазах усталость от вранья к самому себе. Да, он полюбил Лумею, но это случилось так давно, что даже её лицо забыто. Сколько он её любил? Память не могла отобразить минуту, когда окончилась любовь и начался обман. И спустя много лет казалось, если завести новые отношения, будут преданы прошлые чувства, поэтому король сам себе создал иллюзию любви.       — Хотя бы скажи, в какой комнате она нарисована?! — требовал Бэкхён, и король посмотрел на него, как на разрушителя старого обмана, и это была ложь не по отношению к нему, а та, что хранилась в душе короля и разрушала доверие между отцом и сыном.       Бэкхён настаивал на портрете, а его отец прислушивался к собственным чувствам, но не нашёл ни одного, которое бы заставило сердце сжаться от боли потери. Прошло семнадцать лет, а, быть может, давно потеряны эти годы и прожиты впустую. Для Королевства они пошли на пользу, но не для семьи короля. Он мог бы жениться, чтобы у Бэкхёна появились мать, братья и сёстры, с которыми бы он играл, а не жил в окружении служанок, или стереть со стены портрет умершей жены, начиная жизнь заново. Потеряна возможность двигаться вперёд, потому что король боялся упустить то чувство любви, которое ему подарила Лумея. С ней проходили восхитительные дни, полные воодушевления, окрыления и счастья. Дела решались быстро и с улыбкой, а дня и ночи мало, чтобы находиться рядом с любимым человеком. Король смутно помнил эти дни, чему сам удивлялся, но сердце помнило чувство любви, а душа — трепет при виде Лумеи, однако в воспоминаниях её образ стёрся.       — Папа! — крикнул Бэк, чтобы напомнить о себе, но Чанёль положил ладонь на его плечо, останавливая громкую речь.       Бэкхён скинул его руку и хотел вызвериться на Ёля, но заметил, что он спокойно смотрит на короля, словно понимая то, что он сейчас чувствует. Наконец-то Бэк обратил внимание на состояние отца — ни одной эмоции, только сожаление в глазах. Все слова, сказанные о Лумеи Бэкхёну, лишь иллюзия того, что мама есть и она рядом с ними каждый день. Король обманывал себя, тревожа воспоминания и выдавая их за настоящее, но сколько бы он не говорил о жене, прошлое отдалялось, память стиралась, а время подарило ему страх перед любыми любовными отношениями.       — В моём кабинете за шкафом, — наконец ответил он, отпуская взгляд в пол и оставляя ситуацию на волю судьбы.       Бэкхён побежал в коридор, таща за собой Чанёля, а Мисхела робко подошла к королю, предлагая помочь, если Его Величеству что-то необходимо. Он предложил ей догнать и остановить Бэкхёна, пока парень не скинул шкаф на пол, спеша увидеть лицо матери.       — Поверить не могу, что задвинул её мебелью! — врывался Бэк в кабинет отца. — Ещё любовью называет!       Чанёль схватил его за руку и повернул к себе. Пристально смотря ему в глаза и дожидаясь, когда гнев сменится здравым рассудком, он объяснил:       — Это жизнь, Ваше Высочество! Любовь должна отдаваться и возвращаться от другого человека. Если любит только один человек, то он постоянно отдаёт её, а взамен не получает, поэтому постепенно чаша чувств исчерпывается до дна.       Широко распахнув глаза, Бэкхён смотрел на него и вспоминал, что Чанёль когда-то любил девушку, но, как король, остался один со своим чувством, а затем — с пустотой в душе. Ёль отлично понимал Бёна и на его примере перестал гоняться за иллюзией прошлого — похожими на возлюбленную девушками. Но, в отличие от короля, он нашел в себе силы вновь найти себе пару, хоть стоило это больших трудов и мучений. С помощью бунтарного характера Бэка Ёль пытался заставить короля пересилить свой страх и обратить внимание на Мисхелу.       — Прости, — прошептал парень, и Чанёль отпустил его руку. — Я не хотел грубить. Обещаю быть с отцом мягче, а теперь помоги мне отодвинуть шкаф.       Никогда в жизни королю не становилось так страшно ворошить прошлое. Словно открывая пыльную шкатулку с прахом, Бэк и Ёль двигали тяжелый шкаф, в котором падали чернильницы и книги. Из-за пасмурности приходилось всё дальше отодвигать от окна тяжелое дерево, но Бэкхён видел за ним тёмные разноцветные пятна.       — Ваше Величество, — подошла к королю Мисхела, всерьёз обеспокоившись его состоянием, когда он наблюдал за действием сына, — вам лучше присесть.       Он с ней согласился и направился к своему столу, не отводя взгляд от стены и пытаясь вспомнить, как же выглядит портрет. Последний раз он на него смотрел настолько давно, что сам едва верил в его существование. Бэк тянул шкаф, кольцо больно врезалось в кожу, но парень делал усилия до тех пор, пока дневной свет не упал на стену, освещая портрет молодой девушки с лучезарной улыбкой, чуть прищуренным разрезом глаз и прямыми длинными волосами. Она смотрела вперёд чистым и немного наивным взглядом, словно смотрела на того, рядом с кем можно оставаться собой, без притворств и лицемерия.       Бэкхён не удержался на ногах и упал, упираясь руками в пол и не веря, что смотрит на свою мать и портрет действительно семнадцать лет находится на стене. Лицо девушки не похоже ни на один образ, который рисовала ему фантазия. Даже одежда не та. В воображении на матери надеты платья, а на портрете её плечи закрывала белая бязевая рубашка. Хоть от времени краска начала осыпаться, лицо оставалось нетронутым. Лумея круглолицая, с каштанового цвета волосами с огненным отливом, светлыми, словно коньяк, глазами и так не похожей на Бэкхёна, что парень не смог сдержать слёз обиды. Опустив голову, он тихо плакал, принимая горькую правду такой, какая она есть, и Чанёль поспешил поднять его с пола, чтобы он не чувствовал себя одиноко в трудный момент.       — Она, — невольно проговорила Мисхела, отмечая схожесть Лумеи с людьми из Кирха, но сразу же себя поправила: — Она очень красивая.       — Правда? — удивился король, посмотрев на принцессу и по-прежнему пытаясь вспомнить до деталей лицо Лумеи.       Из-за отодвинутой мебели он не видел портрет, а желания возвращаться в прошлое отсутствовало, поэтому он предпочёл оставаться в неведении до тех пор, пока не найдёт в себе силы ещё раз посмотреть на ту, кого любил до безумства.       — Когда она умерла, — продолжил Бён, не дав Мисхеле ответить, — я полностью отдался воспитанию сына, поэтому воспоминания о жене стали тонуть в прошлом и со временем приобрели вид мятой бумаги, на которой потекли чернила моей жизни.       — Зачем ты поставил сюда шкаф? — выглянул из-за плеча Ёля Бэкхён, из последних сил пытаясь понять отца.       Король на него не смотрел, скручивая в руках бумагу, чтобы чем-то себя занять, затем пожал плечами:       — Забыть Лумею, чтобы боль от её утраты не оставляла на сердце раны.       — А от меня зачем надо было прятать?       — Так просил мой отец, уверял, что ты будешь пропадать в этой комнате днями, поэтому лучше вовсе убрать всё, что связано с твоей матерью.       Бэкхён упёрся лбом в плечо Чанёля и обнял его, сжимая пальцами его плащ и не обращая внимание на то, что слуги нагло подсматривали в комнату. Главное для него — слушать спокойное сердцебиение Ёля и самому приходить в чувства. Вслушиваясь в удары, он игнорировал негативные мысли, сосредотачиваясь на том, что прижимает к себе любимого человека и, если сердце Чанёля больше не будет услышано, душа ощутит боль. Бэкхёна ничего не держит на этом свете, поэтому он предпочтёт уйти вслед за Ёлем, а у короля есть сын, поэтому он, несмотря на всю дикую боль после смерти любимой жены, искал любой метод, чтобы жить ради сына и Королевства. С каждым ударом сердца Чанёля, Бэкхён всё больше понимал отца и не смел его судить, понимая, что он сам может оказаться в его положении, и кто знает, хватит ли у него сил поступить так, как король.       Чанёль обнял его в ответ одной рукой, чтобы со стороны не выглядеть двумя влюблёнными людьми. Бэк в тот момент мог делать с ним что угодно, но Ёль создал вид, словно просто утешает принца. Нам не врала — Лумея похожа на деда. У семьи Кан такие же выразительные глаза, открытый взгляд и волосы цвета каштана, только черты лица грубые, как у жителей Кирха или Бретора. Гены Нам смягчили их, и Лумея родилась необычной, как все метиски. Не зная, чья она дочь, невозможно узнать в ней Кана, но гены соседнего государства явно проявлялись. Даже слуги поняли, что бывшая госпожа родилась от союза с жителем Кирха или Бретора, но любовались ею, насколько позволяла приоткрытая дверь.       — Пап, — бормотал в плечо Ёлю Бэкхён, — хочешь забыть мою маму?       Король кинул бумагу на стол и посмотрел на широкую спину Чанёля, за которой прятался сын:       — Если ты ждёшь, что я извинюсь, то я это сделаю.       — Я просто задал вопрос и жду честный ответ.       — Да. Мой ответ — да.       Бэкхён выглянул из-за плеча Ёля и серьёзно проговорил:       — Тогда женись повторно. Женись на Мисхеле, пусть родит тебе детей и начни жизнь заново. Займись делами двух Королевств, погрузись с головой в пелёнки и подгузники, и создай наконец семью. Избавь меня от чувства вины за то, что я разрушил твою жизнь. Мне очень жаль, что я выжил, потому что, если бы умер вместе с матерью, ты бы нашёл себе женщину и почувствовал, что такое семейное счастье, а не вечное одиночество с сыном, который одной своей рожей напоминает, что любимая женщина мертва.       Бён стукнул ладонью по столу, распугивая притихших за дверью служанок и гневаясь на резкие слова сына, и строго на него посмотрел. Разрушать скорлупу, в которую он сам себя загнал семнадцать лет назад, сложно. Ему комфортно в роли вдовца и незачем менять свой быт, когда есть наследник.       — Не решай чужие судьбы! — более спокойно попросил он и перевёл взгляд на Мисхелу, предполагая, что она должна ужасно себя чувствовать после слов принца.       Девушка густо покраснела, сама не понимая от чего, и опустила взгляд, подумывая над своим поведением. Ей надо принять участие в разговоре, когда тема затронула её, и принцесса ещё раз обдумала то, что говорил Чанёль. Король не сказал «нет», и ухватившись за единственный шанс, она села на ноги, расправляя полы платья, и склонила голову перед Бёном, тихо проговорив:       — Пожалуйста, позаботьтесь обо мне и моём Королевстве. Меня не посвящали в политические дела, поэтому одной мне не справиться с управлением государства, тем более вместо замка там находится гора из кусков Королевства.       — Гора?! — опешил король, вспоминая Кадос и перевёл взгляд на сына.       Бэкхён кивнул, чувствуя поддержку Мисхелы, и осмелел, морально надавливая на отца:       — Я сам видел. Папа, если ты не защитишь Мисхелу, то её быстро к рукам приберут Кан или Хван. Займись Элоя, а я с Чанёлем узнаем, как дела в Кадосе.       — Элоя — не бедное Королевство, — перебила его Мисхела, и у короля начался приступ кашля, но она продолжила: — Казна государства находится непосредственно в замке и осталась цела. Я покажу вам, где это место, если дадите мне гарантию на защиту.       Король обозвал их детьми и продолжил кашлять в кулак, размышляя над будущим. Посмотрев на Мисхелу, он видел, что она готова выйти замуж ради своего Королевства. У неё остались богатства, армия и люди, но не хватало опоры в политических кругах, в которых своя система управления, доверия и стратегии выстроены веками и полны уловок. Но Бён мог предвидеть, что женитьба на принцессе делает его мишенью номер один для тех, кто хочет завладеть миллиардами Элоя и подобраться к Тарзису с востока. А где Тарзис, там море и соль. Ан поддержит идею Бёна жениться на юной принцессе, чтобы обеспечить себе надёжного союзника с юга и востока, но армии Ла-Он никогда не удержать сразу три Королевства, и слабее всех защищён Кадос, потому что у него нет защиты в виде пустыни. Если за ним не присмотреть, то Кану или Хвану достаточно осесть в нём и нанести удар по южной части Ла-Он. Бён понял одну простую истину: либо он удержит сразу три Королевства, либо враг захватит Кадос, затем украдёт Мисхелу и захватит Элоя, после чего раздавит Ла-Он, как муравья. Король посмотрел на ожидающего ответа Бэкхёна, подозревая, что он сам же и предложил Мисхеле защиту и мужа-короля. Внезапно вспомнилась Юн. Поддержка от Тарзиса слабая, но воины Юн способны защитить Кадос хотя бы временно. Со своей стороны Бён готов предложить им кров и пищу в Кадосе, но на это требовалось время.       Чанёль похлопал Бэкхёна по пояснице, пока никто не видел, и, когда Бэк посмотрел ему в глаза, подмигнул. Долгое молчание короля означало, что завтра глашатаи оповестят всё Королевство о предстоящей свадьбе, гонцы разъедутся по всем уголкам мира, чтобы сообщить о грандиозной новости, а улицы украсятся всевозможными лентами и фонарями. Чанёль тоже погрузится в хлопоты: лично проследит за красотой платья невесты, составит свой список гостей и подготовит Мисхелу к приезду королей. Предпраздничные дни самые суетные, поэтому Ёль решил составлять пошаговый план после крепкого сна.