And They Were Roommates...

Джон не был уверен, как ему удалось пережить ознакомительную неделю. Все должно было быть хорошо. Эту неделю он провел исследуя кампус вместе с Берром, Мэдисоном и Джефферсоном. Они сузили список лучших мест, где можно поесть, лучших мест для времяпрепровождения и самых тихих мест для учебы. Это было бы самое лучшее начало учебного года для Джона, если бы он не был так чертовски уставшим на протяжении всего этого. Ночи в его слишком маленьком общежитии превратились в ад на земле. Джон считал себя настоящей совой, но это было до того, как он встретил Александра Гамильтона. Гамильтон отказывался ложиться раньше трех часов утра. Его личный рекорд был в 5:30 утра, в этот момент свет начал пробиваться сквозь шторы! Он почти уверен, что Гамильтон действительно ведет ночной образ жизни. Если Джону придется еще одну ночь слушать щелчки клавиатуры этого человека, он знает, что сойдет с ума. Или, по крайней мере, он выбросит ноутбук своего соседа по комнате в окно. — Это невыносимо, Берр! Я даже не могу это прекратить. Он такой спорадический, такой настойчивый и громкий, и сам этот шум является самой сутью того, насколько Гамильтон раздражающий. — Джон выплескивает все сдерживаемое разочарование на своего друга, когда они направляются на свой первый урок в учебном году. Психология. Курс, по-видимому, было очень легко сдать, но чрезвычайно сложно получить лучшие оценки. Лектор должен был быть невероятным, но на него трудно произвести впечатление. Преподаватель ожидал, что студент поразит его прежде, чем он наградит его высокими оценками. Джон уже чувствовал начало тяжелой борьбы за звание лучшего в классе. Он был полон решимости произвести сегодня хорошее первое впечатление на лектора. Возможно, он мало что знает об этом предмете, но, по мнению большинства юристов, психология может стать ключом к тому, чтобы стать одним из лучших юристов Америки. Знание того, как работает разум не только человека, которого вы защищаете, но и как работает разум присяжных, имеет решающее значение для победы в самых сложных делах. — Ты мог бы просто попросить его перестать, — напоминает ему Берр, когда они сворачивают на лужайку, расположенную сразу за лекционным залом, в котором будет проходить их лекция. Джон усмехается, прежде чем ответить: — Да, это именно то, чего он хочет. Знать, что я уже сыт по горло. Нет, я не дам ему такой радос… — последнее слово теряется, когда Джон зевает. В ответ Берр бросает на него очень многозначительный взгляд, Лоуренс может лишь нерешительно похмуриться в ответ. — Я не отступлю. — Гордость — опасная вещь. — Аарон комментирует. — Как и лишение сна. — Гамильтон все никак не снимет узды? — Как обычно, Джефферсон подпрыгивает к ним, его присутствие заметно как только он вмешался в разговор. — Чувак, я бы не стал мириться с этим дерьмом, если бы он был моим соседом по комнате. — Что ты вообще делаешь по эту сторону кампуса, Томас? В этом зале у вас лекций нет, — спрашивает Берр, как всегда мастерски уводя разговор от жарких дебатов, в которые он вот-вот перерастет. — О, я не мог пропустить первую лекцию у Джорджа. Выражение ваших лиц должно быть качественным развлечением. — Лоуренс не был уверен, что он чувствует по поводу взволнованного выражения лица Джефферсона. — Он настолько плох? — Он не мог не спросить. — Плох? Нет, но он более эксцентричен, чем кто-либо другой. Это не совсем тот человек, которого вы ожидаете увидеть в академических кругах. Когда Томас начинает разглагольствовать о рабочей нагрузке, которую выполняет этот лектор, Лоуренс замечает Гамильтона и Лафайета, направляющихся ко входу в здание. Он уже и забыл, что его сосед по комнате будет учиться в тех же классах, что и Джон. Надеюсь, Александр не будет таким разговорчивым в классе, как… ну, практически везде. Трио проходит через двери примерно на тридцать секунд позже двух других. Джон замечает, что пара направляется к передним сиденьям в правой части комнаты. Поэтому, когда Бёрр спрашивает, где они хотят сесть, Лоуренс направляется прямо к левой стороне, спереди полно сидений. Комната медленно начинает заполняться по мере того, как студенты просачиваются через многочисленные входы в лекционный зал. Зал был большим, но не одним из самых больших в кампусе. Там не было балкона или чего-то экстравагантного, вроде тех, в которых Джон бывал на ознакомительных курсах. Зал, вероятно, вмещал 300-400 человек и был разбит на правую, среднюю и левую части. Большая часть людей сидела посередине. Поначалу кажется, что студенты сбиваются либо в самые задние ряды, либо, для более энергичных, в самые передние. До начала лекции осталось всего несколько минут, прежде чем середина начнет заполняться. В это же время появляется Мэдисон и занимает последнее свободное место в ряду рядом с Джефферсоном. К тому времени, как седой лектор входит в дверь за лекционной трибуной, комната уже заполнена и гудит от шума. Однако звуки болтовни, застегивания сумок и щелчков ноутбуков прекращаются, как только мужчина шумно откашливается через микрофон на подиуме. — Добро пожаловать, студенты, в PSCH1100, или, как большинство из вас называет, в психологию. В этом семестре я буду вашим лектором, вы можете обращаться ко мне как к Джорджу или мистеру Фредерику. — Сильный британский акцент, конечно, стал неожиданностью для Лоуренса, но акцент легко затмевается нервными манерами и безумными глазами, которые имел этот лектор. Джону кажется, что мужчина выпил слишком много кофе, прежде чем начать лекцию. Далее Джордж объясняет концепции, которые они будут изучать, примеры, которые они будут рассматривать, и то, как их будут оценивать по модулю. Им рассказали об онлайн-тестах, которые будут проводиться раз в две недели, рождественском экзамене с несколькими вариантами ответов, который им придется выполнить, и проекте эссе, который нужно будет выполнить в парах. Услышав эту новость, Лоуренс и Берр рефлекторно переглядываются друг с другом: по крайней мере, у них есть напарник, на всякий случай. Большая часть лекции проходит без происшествий. Джордж просто разбивает суть того, что они будут изучать, с помощью относительно скучных слайдов Power Point и неинтересных диаграмм. И только когда остается всего десять минут, лектор решает оживить аудиторию вопросом. — Одна из самых важных вещей в жизни — впечатления. Как наш разум обрабатывает информацию о том, как кто-то выглядит, чем он занимается и откуда он родом, а затем формирует мнение об этом человеке. Итак, мой вопрос к вам, новым студентам колледжа: какова психология впечатления? Как нам следует судить о человеке по базовой информации и как долго должно длиться впечатление, когда мы узнаем человека? — Он завершает свой вопрос взмахом руки, показывая, что студенты в комнате могут высказаться. Поначалу его встречает тишина, Лоуренс чувствует нервную энергию комнаты, где некоторые люди хотят ответить, но чувствуют себя социально вынужденными ничего не говорить. Джон хотел ответить, но ему было трудно ответить на этот вопрос. У него было много мнений о первых впечатлениях, особенно после его собственного первого впечатления от Гамильтона менее недели назад. Он просто не знал, с чего начать. — Да ладно, поколение Z, не стесняйтесь! — Лектор почти издевается над аудиторией за их молчание. Как только Лоуренс чувствует, как его рука дергается, чтобы подняться, боковым зрением он замечает, что кто-то встает. — Первое впечатление неизбежно, сэр, это не просто вопрос того, как мы должны судить людей, это вопрос того, как мы это делаем? Уже были проведены исследования, которые доказывают, что наш мозг способен судить кого-то менее чем за одну десятую долю секунды. Итак, первое впечатление действительно неизбежно. Очень важно за одну десятую долю секунды разрушить то, за что мы их судим. За этот короткий промежуток времени мы замечаем не их работу, личность или опыт. Это цвет их кожи; их привлекательность; их пол; даже цвет их глаз — вот что мы замечаем. Тогда первое впечатление становится гораздо меньше о том, о чем мы судим, и больше о том, во что нас воспитали в отношении этих функций. У расиста всегда будет определенное впечатление о человеке с темной кожей, как и у сексиста в отношении пола и гендера человека. Большинство из этих людей даже не поверят, что у них есть выбор с таким впечатлением, оно уже укоренилось в них. Тогда это становится вопросом происхождения и совместимости. Богатый человек может осудить кого-то, если он скажет, что он работает уборщиком, думая о нем меньше, тогда как безработный может счесть чрезвычайно впечатляющим то, что уборщик вообще имеет работу. Вот тогда впечатления становятся о перспективе и собственном опыте. — Джона раздражает уровень уверенности, исходящий от Гамильтона, пока он говорит. Мужчина, кажется, даже не переводит дыхания, пока выбивает слова и излагает свою точку зрения. В этот момент Джордж впечатляюще ухмыляется, лектор сидит на краю стола, скрестив ноги, в этот момент он полностью наклоняется вперед, улыбаясь Гамильтону. — Интересный и страстный ответ, мистер… — Гамильтон, Александр Гамильтон. — Интересное и страстное замечание, мистер Александр Гамильтон, кто-нибудь хочет опровергнуть его слова в последние несколько минут урока? Или добавить что-то? Когда Гамильтон с самодовольным видом садится в другом конце комнаты, Джон чувствует, что встает еще до того, как успел спланировать первое предложение своего ответа. — Не могу согласиться, сэр, первое впечатление — это нечто большее, чем первый взгляд на кого-то. Конечно, мы можем утверждать, что имеем представление о ком-то на основе того, как он выглядит в первую секунду, когда мы его видим, но это не что иное, как связывание видения кого-то с уже имеющейся у нас информацией. Нам может нравиться кто-то, потому что его улыбка напоминает нам о любимом человеке, или ненавидеть кого-то, потому что у него такая же прическа, как у того, кого мы презираем, но это момент размышления, а не полноценное впечатление. Первое впечатление — это больше, чем одна мысль, многие люди, изучавшие эту тему, утверждают, что в первую минуту знакомства с человеком мы производим не одно первое впечатление. Если исходить из примера мистера Гамильтона, расист может судить кого-либо по цвету кожи или акценту, но если тот человек, которого он судит — врач, который только что спас ему жизнь, то его первое впечатление о них может быть затменено этим героизмом, и о расе можно забыть. Их первое впечатление может быть положительным. Люди — это нечто большее, чем кажется на первый взгляд, и даже люди, склонные к ненависти друг к другу из-за разного происхождения и опыта, могут в конечном итоге оставить друг о друге хорошие впечатления, в зависимости от обстоятельств их встречи. Джон оказывается под прожигающим взглядом своего соседа по комнате, который снова встал во время речи Джона. Их лектор, кажется, в восторге от беседы в классе и во время разглагольствований Джона переводит голову с Лоуренса на Гамильтона. — Итак, твой аргумент таков: все, что нужно сделать, чтобы произвести хорошее первое впечатление — это спасти чью-то жизнь? Значит, это лекарство от предрассудков, расизма и сексизма? — Александр задает ему вопросы, не давая лектору времени отреагировать на комментарии Джона. — Я никогда не говорил, что это что-то лечит, я просто использовал преувеличенный сценарий, чтобы опровергнуть твой собственный конкретный пример и показать, что ваш подход к первому впечатлению не является идеологией полного доказательства, которую можно привязать к каждому опыту, — парирует Джон, заметив, что лица студентов мечатся между Гамильтоном и им самим, выражая смесь радости, шока и попыток найти телефоны, чтобы записать этот момент. — Какие «конкретные примеры» вы хотите? Неизмеримых сообщений о расизме, которые встречаются почти на каждом собеседовании? Извините, возможно, я пропустил тот пример, когда вы без паузы разглагольствовали, я больше имел в виду пример богатых и бедных, который вы привели. Как будто люди, работающие с разным доходом, всегда так строго судят друг друга. Кроме того, мне смешно, как вы воспринимаете расхожее мнение о том, что богатые сразу же будут смотреть свысока на того, кто зарабатывает меньше, чем они. А как насчет тех, кто работает на низкооплачиваемой работе, которые проклинают и разглагольствуют о людях, которые работали изо всех сил, будь то благодаря ученой степени колледжа или будучи предпринимателем, и теперь они думают, что их можно критиковать, потому что они завидуют тому, как другие люди превзошли их в жизни и теперь имеют более хорошие вещи? Джефферсон чуть не вылетел со своего места, когда он выкрикнул низкое «Ооо», которое, казалось, эхом разнеслось по комнате, когда несколько студентов начали болтать и комментировать сцену перед ними. Мэдисону приходится удерживать своего друга от того, чтобы он не спрыгнул со стула на пол. Берр смотрел на Джона одновременно и впечатленно, и разочарованно; он не был уверен, что это значит, но предполагал, что узнает после лекции. Прежде чем Алекс успел возразить, Джордж стиснул челюсти, показывая, что ему есть что сказать по этой теме, и перебил их. — Ну-ну, какое зрелище в наш первый день, дамы, господа и остальные. Спасибо, мистер Гамильтон, спасибо, мистер… — Лоуренс, Джон Лоуренс, — Джон отвечает за мужчину, глядя на него. — Да, спасибо вам обоим за страстную дискуссию по психологии. Мы начнем нашу следующую лекцию с рассказа о некоторых важных моментах, которые вы, ребята, подняли сегодня! — С этими словами лектор издал легкий смешок про себя и вместе с остальными в аудитории начал собирать свои вещи. — Черт, Джон! Я не знал, что в тебе это есть! — Джефферсон сияет и начинает игриво бить Джона по плечу и груди. — Впечатляющие дебаты, — добавляет Мэдисон, поднимаясь по лестнице из холла. — Я не мог просто сидеть и слушать, как он несет чепуху, — объясняет Джон, не зная, как реагировать на их комплименты. — Я бы заткнул ему рот, если бы действительно проходил этот модуль, — комментирует Джефферсон, бросая взгляд на то место, где Лафайет и Гамильтон поднимались по параллельным ступеням. Гамильтон был в состоянии разглагольствовать перед своим другом, без сомнения, о Джоне. — Берр, а ты что думаешь? — спрашивает Джефферсон своего молчаливого друга, когда они выходят на свежий воздух. — Я думаю, что вы оба добились впечатляющих результатов, — отвечает Берр после некоторого колебания. — Но? — Джон надавливает с улыбкой на лице. В последние несколько дней он заметил, что Берр может медлить с высказыванием своего мнения по вопросам. Берр пожимает плечами, очевидно, не зная, как выразить свои мысли словами. — Я не уверен, что обсуждать это было лучшей идеей. Теперь он знает большую часть ваших тезисов и может использовать их против вас на следующей лекции. Если бы вы позволили ему продолжать разглагольствовать, вы бы знали все карты в его рукаве. — Ох, бесшумный снайперский подход, да, Берр? Не думал, что ты так увлечен интригой, — насмехается Джефферсон, прыгая на шаг вперед остальных, все еще впечатлённый зрелищем. — Я просто думаю, что иногда лучше меньше говорить и больше слушать. — Берр высказал хорошее мнение, — соглашается Мэдисон. — Однако то, что вы там сделали, тоже было неплохим ходом. Вы подарили комнате студентов другую точку зрения. Вы посеяли в них сомнение относительно идей Гамильтона. Из тебя вышел бы прекрасный политик, если бы ты был в этом заинтересован, Джон. Комментарий вызвал у Лоренса фырканье: — Думаю, я буду использовать свою силу убеждения на присяжных, а не на вспыльчивых политиках. После этого Берр меняет разговор на то, где им следует поесть, и группа направляется в ближайшее кафе на обед.

***

— …и тогда у него хватило наглости наглости!.. — Ладно, хорошо, я понял. Сегодня на психологии произошло дерьмо. — Маллиган перебивает Гамильтона, размахивая недоеденным гамбургером: — Теперь я могу насладиться остатком своего гамбургера без еще одной твоей речи о Лоуренсе? — Если бы ты был там, ты бы тоже был как иголках! — Алекс защищается, скрещивая руки и дуясь на другом конце стола. Лафайет издает тихое одобрительное мычание, жуя немного картошки фри. — Он и правда кажется très напыщенным. Алекс утвердительно кивает головой, а Геркулес оглядывается, готовый оставить пару наедине, издавая усталый стон. — Просто порви его в следующий раз, а сейчас прекрати уже. — умоляет Геркулес в последней попытке продолжить разговор. — О, я так и планирую, — ухмыляется Гамильтон, улыбаясь впервые с тех пор, как сел за обед. — Знаешь, если ты дашь этому мужчине поспать, он, возможно, не будет таким раздражительным. — указывает Маллиган, попивая газировку. — Чтобы разрушить мой план «заставить его умолять о переселении в другую комнату»? Без шансов. Я держу его на крючке, даю максимум неделю. Он будет лишен сна настолько, что будет готов драться с клерком в здании администрации, — утверждает Алекс. Ночная работа Алекса истощала его внутреннюю батарею, и он чувствовал, как свеча горит с обоих концов, пока он перенапрягался почти до безумия. Но все это того стоило бы, если бы Лоуренс жил в одной комнате с каким-нибудь другим жалким неудачником. — Итак, какие планы на сегодняшний вечер, джентльмены? У нас с Геркулесом лекции до четырех, Гамильтон, ты закончишь в пять. Я говорю, что мы сделаем что-то особенное, чтобы отпраздновать первый настоящий день в колледже, — говорит Лафайет двум своим друзьям, быстро меняя тему. — Особенный? Конечно, но пить больше нельзя. Не после субботнего вечера. Не хочу ещё одного похмелья, — жалуется Геракл, запихивая в рот картошку фри. — Пить так много было вовсе необязательно, — смеется Гамильтон, он сам выпил всего два или три напитка. Он был слишком сосредоточен на том, чтобы хорошо учиться в колледже и сохранить стипендию сейчас, чтобы потом расслабиться настолько, чтобы напиться. — Да, mon ami, ты был сильно пьян, — поддразнивает Лафайет. — Как будто тебе было намного лучше! — Геркулес возражает: — Я помню достаточно с той ночи, чтобы вспомнить, как тащил на себе твою задницу обратно в нашу комнату. Лафайет возмущенно бормочет. — Ну, значит ты неправильно помнишь; это я отнес тебя домой. Они оба поворачивают головы к уже хохочущему Гамильтону. — Что смешного, Гамс? — Да, пожалуйста, просвети нас. — Вы двое, — Гамильтону удается произнести между приступами смеха. — Вы оба правы. Вы несли друг друга обратно в комнату, все такие из себя комфортики и уютныши. Глаза обоих расширяются, а румянец заливает их лица. — Pas moyen! — Еще чего! Гамильтон только качает головой на теперь уже явно не смотрящую друг на друга пару. Черт побери, его друзья ничего не знали. — Как скажите, ребят. В любом случае, я собираюсь на следующую лекцию. Пишите в группу любые планы, которые вы, двое влюбленных, придумаете. — Ему приходится постараться, чтобы увернуться от брошенной в него картошки фри, когда он поспешно убегает. Он понажимал некоторые кнопки. Тем не менее, возможно, это поможет этим двоим получить подсказки.