And They Were Roommates...

— Он делает это намеренно? — Лоуренс почти уверен, что сейчас выглядит красным. Его руки сжались в дрожащие кулаки по бокам, когда он изо всех сил пытается сдержать гнев. — Боюсь, что так. Он хвастался этим перед друзьями в закусочной, — сообщает ему Мэдисон. Мэдисон стоял в очереди за картошкой фри, когда услышал, как Гамильтон и его банда говорили о том, что Гамильтон не дает Лоуренсу спать. Он прибыл туда как раз вовремя, чтобы услышать эту часть их разговора. — Я убью его, — решает Джон, встав, не доев панини. — Я помогу, — заявляет Джефферсон, вскакивая на ноги с лукавой ухмылкой на лице. — Джентльмены, успокойтесь, — умоляет Берр, отодвигая готовый обед. — Ты вряд ли собираешься драться с этим парнем. Вы оба хотите, чтобы вас отстранили от занятий или, что еще хуже, исключили из этого места? Джон морщится от этой мысли. Не только его отец убьет его, но и средства массовой информации обязательно пронюхают об этом. За ним неделями следили папарацци. — Я не собираюсь прикасаться к нему. Мы просто поговорим, — защищается Джон, хотя он легко ударил бы этого ублюдка, если бы тот был достаточно подстрекаем. — Конечно, — говорит Берр с почти слишком искренней улыбкой. — Хотя он мог бы начать защищаться и вести себя так, будто ты просто параноик. Это его слово против Мэдисона. — Ты называешь Мэдисон лжецом? — Джефферсон бросает вызов, плюхнувшись на свое место со скрещенными руками. — Конечно, нет. Но Гамильтон назовет. — объясняет Берр. — Ну, что же ты тогда предлагаешь делать Джону? — спрашивает Мэдисон. — Теперь, когда ты знаешь, что это сделано намеренно, ты всегда можешь нанести ответный удар своим… возмездием, — предлагает Берр с решительным блеском в глазах. — Теперь ты дело говоришь, — сияет Джефферсон, опираясь локтями на стол и перегибаясь через него. — Расплата ублюдку. Джон ухмыляется своим друзьям и их выходкам. Ему согревает осознание того, что за его спиной стоят эти парни. Теперь настало время сладкой мести своему соседу по комнате.

***

Гамильтон тихонько мычит себе под нос, поднимаясь по винтовой лестнице на площадку своего этажа. Уже почти полночь, и он чувствует тяжесть усталости на ногах, пока бредет по коридору. Он провел вечер в одном из других зданий общежития с сестрами Скайлер и своими друзьями. Лафайет и Геркулес провожают его до второго этажа, где находится их комната, и остаток пути он проделывает один. Когда он открывает дверь комнаты, он чувствует, как ему в живот давит нежелание. Он действительно не хотел встречаться с Джоном, не хотел смотреть на этого человека после их сегодняшней встречи на психологии. Джон, возможно, высказал несколько достойных замечаний, но в большинстве первых впечатлений он полностью игнорировал серьезность расистских и сексистских проблем. Как кого-то можно назвать бесполезным; преступник или многие другие ужасные вещи, основанные на этих двух аспектах человека. Конечно, кто-то столь привилегированный и с промытыми мозгами, как Лоуренс, никогда не сможет сопереживать таким идеалам. Вероятно, этому человеку никогда не приходилось даже пальцем пошевелить, чтобы получить в жизни то, что он хотел. Возможно, именно эта последняя мысль, пришедшая в голову Александру, заставляет его распахнуть дверь с большей силой, чем предполагалось. Она с грохотом влетает в его шкаф. Он оглядывает комнату, чтобы проверить, не напугал ли он своего соседа по комнате, но, к удивлению Гамильтона, комната пуста. Его глаза бегут к ванне, но дверь открыта, а свет внутри выключен. Похоже, Лоуренс проводил вечер где-то еще. Несмотря на то, что ему не хочется ничего, кроме как немного поспать, Александр решает начать писать эссе, которое ему дали сегодня по английскому, и удобно устраивается на кровати. Он снова замечает, что время около часа ночи. Как обычно, он полностью погрузился в свою работу и немного ошеломленно оглядывает комнату только для того, чтобы понять, что Джон еще не вернулся. Наверное, нашел девушку, с которой можно пообщаться, и ушел с ней куда-нибудь. Это не было неожиданным выходом из ауры уверенности Джона, но эта мысль оставляет горький привкус во рту Алекса. Возможно, он просто переживает, что его сосед по комнате приведет ее в их комнату. Где бы он ни был, в час ночи Гамильтон считает, что Джон сегодня не вернется, и решает хоть раз позволит себе хорошенько выспаться. Он засыпает через несколько секунд после того, как его голова падает на подушку. Сначала он дезориентирован, когда просыпается. Главным образом потому, что в комнате было еще темно. Сквозь шторы не проникал свет, и все же он заставил себя оглядеть комнату. Слышен тихий сигнал… где-то. Где именно? Гамильтон не уверен. Но именно это его разбудило. Он неуверенно тянется к телефону, чтобы выключить будильник, который он, возможно, неправильно установил. Вот только никакого будильника не установлено. На его экране блокировки вообще нет никаких уведомлений, и все, что он видит — это большие часы, показывающие, что сейчас половина второго ночи. Он поворачивает голову, пытаясь уловить, откуда доносится звук, но понимает, что бы это ни было, оно прекратилось. Он в замешательстве качает головой, но полагает, что звук мог доноситься из другой комнаты, через стену. Может быть, кто-то еще облажался с будильником? В любом случае, Александр снова заснет в течение следующих двух минут. На этот раз, когда он проснулся, не прошло и десяти минут, без десяти три, от того же гудка. Этот цикл продолжается еще два раза, пока не наступит половина третьего утра. Он сбрасывает с себя одеяло и начинает обыскивать комнату в поисках любого источника света, который мог бы указать, откуда исходит шум. Как обычно, менее чем через минуту раздражающий звук прекращается. Однако на этот раз Гамильтон устало сидит на стуле за столом и закрывает уши, чтобы не слышать шум. Через четырнадцать минут звук снова выключается. Звук исходит со стороны части комнаты Лоуренса. Ему нужно время, чтобы осмотреться и прижаться ухом к столу, прежде чем он понимает, что звук исходит из гардероба Джона. Он пытается открыть его, чтобы посмотреть, что издает шум, но обнаруживает, что ручки на шкафах — две серебряные ручки в форме ларца — имеют велосипедный замок. Гамильтон несколько минут пытался повозиться с замком, но быстро понял, что открыть его невозможно. В комнате снова воцаряется тишина, и Алекс начинает думать, как можно взломать замок. Именно тогда он понимает, что, что бы ни происходило, Лоуренс намеренно усложнил ему доступ. Кто, черт возьми, ставит велосипедный замок на дверцы своего гардероба? Этот ублюдок поставил им сигнализацию, чтобы постебать его. Должно быть, он понял, что делает Александр. Ну, то, что этот ублюдок слишком труслив, чтобы противостоять Александру по поводу его попыток выставить Лоуренса из комнаты, не означает, что и Александр такой. Он хватает ключ со стола, надевает спортивные штаны, чтобы одеться более прилично, и выходит из комнаты. В коридоре темно, с лестницы сияет свет, который, кажется, горит всю ночь. Во всех комнатах на этаже тихо. Все либо крепко спали, либо тусовались где-то еще. Александр почти бесшумно передвигается босиком по коридору. Сначала он направляется в комнату Берра. В этом здании есть только две комнаты, где может находится Лоуренс. Он громко стучит в дверь, не заботясь о том, разбудит ли он кого-нибудь невиновного. После нескольких секунд молчания, топота ног по ковру и тихого «Кто, черт возьми, стучится?», рассерженный Бёрр в боксерах открывает дверь с растерянным видом. Черт, возможно, Берр не в его вкусе, но Алекс может оценить скульптурного мужчину перед ним… и нет, нет, совершенно не время пускать на кого-то слюни. — Где Лоуренс? — спрашивает Гамильтон, переходя прямо к делу. Берр устало прислоняется к дверному косяку и поднимает бровь в ответ. — Я не знаю, Александр, разве он не твой сосед по комнате? — Ох, хватит нести эту чушь, Берр. Он здесь, не так ли? — Гамильтон пытается заглянуть через плечо Берра, но видит в комнате только настоящего соседа Берра. — На самом деле это не так, — ухмыляется Берр, самодовольно распахивая дверь, показывая Гамильтону комнату. — Если кто-то и должен нести всякую чушь, ты не думаешь, что это должен быть ты? Прежде чем Алекс успевает ответить, Бёрр закрывает дверь прямо перед его носом. Ну, это сужает круг поиска. Гамильтон разворачивается и направляется к лестнице. Мэдисон и Джефферсон жили в комнате на втором этаже, прямо за углом от Лафайета и Маллигана. Через минуту его рука стучит в дверь, и он ждет, постукивая ногой по ковру под собой, когда дверь откроется. Ухмыляющийся Джефферсон распахивает дверь и наполовину выходит из комнаты, оставляя дверь за собой почти закрытой. — Александр, ты чего так поздно стучишь в мою дверь? Осторожней, не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из наших соседей подумал, что ты пришел сюда, чтобы меня изнасиловать. Гамильтон впечатлен собой, что все ещё не ударил парня. Еще один консерватор, отпускающий гомофобную шутку. Уморительно. — Где Лоуренс. — Кто? — говорит Джефферсон, моргая ресницами в преувеличенной манере и изо всех сил пытаясь притвориться тупым. — Джон, Джон Лоуренс. Знаешь, тот придурок, с которым ты тусуешься, он очень высокий? — Гамильтон указывает на высоту чуть выше своей головы. — Ах, этот Лоренс. Да, я его хорошо знаю! Его здесь нет. — В конце предложения ухмыляющееся лицо Джефферсона исчезает, и он переходит от ухмылки к гневному взгляду. Один взгляд на напряженный язык тела Джефферсона и тот факт, что гораздо более высокий мужчина использовал свое более крупное тело, чтобы заблокировать дверь, говорит Александру об обратном. — Конечно, его там нет. Поэтому ты охраняешь дверь? — спрашивает Гамильтон, ожидая подходящего момента, чтобы проскочить мимо мужчины. — Мэдисон спит голым, не хотелось бы, чтобы его порядочность была испорчена твоими блуждающими глазами. Этот комментарий ударил по Гамильтону как пощечина, и теперь он разозлился. Только потому, что его интересовали и мужчины, ему теперь приходится иметь дело со всей этой чушью от Лоуренса и его южных приятелей. — Что? Боишься поделиться своим парнем, Томас? — Этот комментарий настолько шокировал Джефферсона, что Гамильтон пронесся мимо него и оставил его за дверью. Очень рассерженный Лоуренс отворачивается от того места, где он спал на боку в спальном мешке на полу, и стонет, когда замечает силуэт Гамильтона в дверном проеме. — Выйди из моей комнаты! — кричит Джефферсон в тот момент, когда Лоуренс садится с усталой, но самодовольной ухмылкой на лице. — Что, что-то не дает тебе спать, Гамильтон? Теперь тебе тоже придется возиться с чужими комнатами? Александр не считал себя слишком агрессивным человеком, но в этот момент он был более чем готов ударить Лоуренса, если это смоет его довольное выражение с лица. — Открой свой чертов велосипедный замок, — рычит Алекс сквозь стиснутые зубы. — Или что? — Джон зевает, вставая и возвышаясь на дурацкие два дюйма над Алексом. Теперь он чувствует присутствие Джефферсона за своей спиной всего в футе от него. — Не нравится вкус собственного лекарства, Гамильтон? Может быть, в следующий раз не рассказывай о своих коварных планах публично? Черт, кто-то, должно быть, подслушал сегодня Алекса в закусочной, когда он хвастался перед Лафайетом и Маллиганом. Иногда он говорил слишком много. — Выключи сигнализацию, и я тоже прекращу, — уступает Гамильтон. Он был готов признать поражение. — Звучит как компромисс. Тем не менее, сегодня вечером я выиграю, — ухмыляется Лоуренс, Джефферсон издает смешок на заднем плане, а Мэдисон стонет, призывая всех идти к черту спать. — Почему бы тебе не вернуться в постель, Алекс? Ты не даешь нам всем спать. — Джон разговаривает с ним так, будто Алекс — какой-то ребенок, даже на этот раз назвал его имя. Гамильтон не ожидал от Джона такого уровня смелости. — Я не уйду, пока ты не выключишь это дерьмо, — предупреждает Алекс, скрещивая руки на груди и направляя свой самый строгий взгляд на стиснутую челюсть Лоуренса. Вероятно, это был не самый умный шаг — находиться так близко к Джону, когда они оба выглядели готовыми к удару. У Александра есть некоторая история жизни в плохих условиях и проживания в опасном районе, где нужно было быть готовым к тому, что кто-то обязательно нападет на тебя. Но Джон явно превосходил его по росту и телосложению. Как бы больно ни было Гамильтону это признать, Джон сможет нанести удар. Большую часть вечеров в их комнате он занимался, и его подтянутые руки, плечи и шесть кубиков пресса ясно демонстрировали это. В тот момент, когда Гамильтон думает, что эта сцена может превратиться либо в боксерский ринг, либо в неловкое противостояние, он чувствует, как две руки хватают его за футболку сзади, и с неожиданной силой его отбрасывает назад. Неожиданного маневра достаточно, чтобы он опрокинулся назад и тяжело приземлился на задницу в коридоре. — Ночи, Александр, — сияет Джефферсон, закрывая дверь перед его носом, этот хитрый ублюдок был тем, кто с ним справился. Последнее, что он видит через плечо Джефферсона — это смеющаяся Лоуренс, дающий ему пять. Ну и придурок. Он поднимается с пола и твердо решает, что не вернется в свою комнату с этой отвратительной сигнализацией. Вместо этого он пробирается за угол и стучится в другую комнату. После нескольких попыток Маллиган открывает дверь. — Алекс, что случилось? Что ты, черт возьми.? — Алекс не дает своему другу времени проснуться или осознать, что он рассержен. Он просто проходит мимо него, бормоча раздраженным голосом. — Сегодня я сплю здесь. Он откидывает одеяло на кровати Лафайета и осторожно отталкивает своего приемного брата. Это был не первый раз, когда он делил постель с французом. — Опять кошмар, mon petit lion? — бормочет Лафайет, явно находясь на грани сознания, когда освобождает место для Алекса и осторожно опускает руку на бок меньшего мужчины. Маллиган падает обратно в кровать, но настороженно смотрит на двоих других. Как будто он не был уверен, стоит ли ему попытаться утешить Алекса или нет. Маллиган был другом Лафайета и Алекса с последнего года обучения в средней школе, и все они были рады вместе учиться в одном колледже. И все же, иногда Алекс забывает, что они с Лафайетом прожили вместе три года. Есть некоторые вещи, которые являются второй натурой этой пары, и которые могут оставить у Маллигана ощущение, будто он находится в самом конце чего-то незнакомого. — Нет, Лаф. Объясню утром. — Говоря это, он старается поймать взгляд Маллигана. Он хочет дать понять, что они оба будут включены в это. Маллиган лишь тревожно кивает ему и снова кладет голову на подушку, чтобы попытаться заснуть. Лафайет отвечает, бормоча что-то бессвязное в затылок Алекса, и тут же засыпает, нежно сжимая Алекса. Этот контакт освежает и согревает, и он немного охлаждает ярость Гамильтона, пока он пытается успокоиться и немного поспать. В его голове уже формируется множество идей мести. Ему просто нужно подождать до утра, когда у него будет больше сил, чтобы начать собирать их воедино. Лоуренс, возможно, выиграл битву со сном сегодня вечером. Но Александр Гамильтон собирается выиграть войну.