And They Were Roommates...

— Что случилось? — А что случилось? — Гамильтон. — Лоуренс пристально смотрит на своего соседа по комнате, его глаза выглядывают из-за учебника. Алекс сидит напротив Джона, оба спиной на подушках и свешивают ноги с кроватей. Алекс возился со своим телефоном, крутя его в руке, почти ритмично перекидывая его из одной руки в другую. Гамильтон явно нервничает из-за чего-то, а Джон понятия не имеет, из-за чего. — Не знаю, о чем ты говоришь. — настаивает Алекс. Джон делает паузу, почти вынужденный играть в шарады. Алекс совсем не умеет говорить о чем-то, не превращая это в целую драму. — Ну ладно тогда. Лучшая стратегия борьбы с Александром Гамильтоном: Джон поднимает книгу выше, закрывая лицо и игнорируя Алекса. Молчание длится целых тридцать секунд, прежде чем Алекс громко вдыхает и в мгновение ока бросается на кровать Лоуренса, закрывая лицо руками. — Ладно, ладно, хорошо. Может что-то и случилось. — Но ты не говоришь. — Заткнись. — Алекс стонет, его лицо становится ярко-красным. Джон не смог сдержать улыбку. Гамильтон всегда выглядит таким взволнованным, когда смущен. — Я… Ну, не только я… Нам было интересно… ну, Лафайет и я… видишь ли, Мэдисон не заинтересован, а нам нужны три человека, но… э… ну, послушай… нам интересно, хочешь ли ты… хотел бы ты… Джон наслаждается представлением перед ним, пока Алекс мямлит чепуху. Как он переходит от лежания к сидению, как он смотрит Джону прямо в глаза, как качается назад и вперед. Он запинается, Джон понимает, о чем Алекс пытается спросить, но получает удовольствие от картины. — Хотел бы я… чего? — Джон не может не поддразнивать его, видя как Алекс, похоже, собирается взорваться прежде, чем дойдет до сути. Его щеки надуваются, будто слова вертятся на языке, но он отказывается их произнести. — Забей. — Алекс расслабляется, вжимаясь в пуховое одеяло Джона, хватая одну из его подушек и крепко прижимая ее к груди. — Это того не стоит. — Что? — Нет, он ни за что не позволит Алексу задать вопрос и бросить его вот так. — Неважно. Я тебя ни о чем не прошу. — Нельзя просто броситься на чью-то кровать с таким разгоряченным тоном и оставить это. — Можно, если ты будешь издеваться надо мной. — Гамильтон фыркает, скрещивая руки на подушке. — Гамильтон. — Лоуренс. — Гамильтон подражает тону Джона. Затем их взгляды встречаются, и между парой вспыхивает напряженная, но озорная энергия. — Просто спроси. — Нет. — Гамильтон начинает ухмыляться, а Джон прищуривается и садится на колени, глядя на Гамильтона, лежащего на спине. — Ты ребенок. — А ты нахал. Джон наклоняется вперед, глядя на подушку. — Ты не получишь мою подушку, пока не спросишь, что хотел. В ответ Алекс высунул язык. Этот детский жест привел к короткому замыканию в мозгу Джона. На долю секунды его разум вспоминает тот факт, что чуть больше недели назад они ненавидели друг друга, а теперь Джон впервые с тех пор, как поступил, чувствует себя как дома. Он не дурачился так с лета, когда присматривал за своими братьями и сестрами. Он не уверен, как Гамильтону удалось за неделю проявить эту свою сторону, но, учитывая, что их ненависть привела к нелепой детской войне розыгрышей, возможно, это был естественный следующий шаг в их дружбе. Джон глубоко вздыхает, очищая разум от разных мыслей, затем делает выпад. Гамильтон визжит, чувствуя вес Джона, его пальцы сжимают края подушки, пока Лоуренс пытается отобрать её. Именно в этом переплетении конечностей Лоуренс случайно схватил Гамильтона за бок, впиваясь пальцами в толстовку и в мягкую кожу. Следующее, что чувствует Джон, — это жжение в щеке. Он понимает, что теперь смотрит в сторону, его рука медленно поднимается и касается разгоряченной стороны лица. Вопль Гамильтона все еще звучит в его ушах. Он смотрит на Алекса, который в ужасе смотрит на Джона. — Ты… только что мне пощечину дал? — Я не хотел этого делать, клянусь! Блять, ты в порядке? Широко раскрытые глаза и бледное лицо Алекса подтверждают, что все, что произошло, было своего рода рефлексом. — Гамильтон… — На лице Джона расплывается лукавая ухмылка. Во время предыдущего выпада ему удалось сесть на бедра Алекса, его собственные ноги напряглись, когда он нашел лучший захват. Алекс видит, как на лице Лоуренса проступает осознание, он может сказать это по сужению глаз своего соседа и медленному движению его рук, снова тянущихся к Гамильтону. — Ты боишься щекотки? Прежде чем Алекс успевает возразить или еще раз дать Джону пощечину, более высокий мужчина выдвигает колени вперед, захватывая локти Алекса, предотвращая еще один удар. Когда Алекс выкрикивает предупреждения, угрозы высочайшего уровня, что если Джон тронет его хоть пальцем… Джон снова впивается пальцами в бок Алекса, на этот раз намеренно. — Итак, что ты там пытался мне сказать? Алекс разразился смехом, он зажмурился, а его тело извивалось под Джоном. Его уже много лет не щекотали, Лаф когда-то делал это, чтобы подразнить его, но Алекс не мог вспомнить, когда это было в последний раз. Алекс отвык и практически чувствует, как горят нервы в его животе, чувствует, как сжимаются легкие в груди, когда наступает паника от щекотки. — И где же тебе щекотно больше всего? — Смущение смешивается с гневом, Алекс поднимает голову ровно настолько, чтобы взглянуть на Джона. — З-заткнись! — Алекс снова пытается ударить Джона, на этот раз намеренно, но все, до чего он может дотянуться — это руки Джона, и сейчас у него недостаточно сил, чтобы действительно причинить ему боль. — Ладно, сегодня я буду милым и заключу с тобой сделку. — Джон замедляет движение пальцев, медленно описывая ими круги по телу Алекса. — Спроси, что хотел и я перестану. Алекс задумался на мгновение. Ему все равно придется спросить Джона, и это было более унизительно, чем правда. Но когда Алекс открывает рот, чтобы ответить, он понимает, что как только он сдастся, Джон вернется к тому, что делал. Он смотрит на улыбку на лице Джона, на яркий свет, отражающийся в его глазах, на ямочки на щеках, и Алекс знает, что он не может позволить этому закончиться… не тогда, когда он так наслаждается видом. — Я не из тех, кто идет на компромисс, иди нахуй. — Алекс не может удержаться от смеха, когда Джон замирает, его рот открывается и закрывается беззвучно, прежде чем темная тень ползет по его лицу. — Ну, хорошо. — Подушка, которая защищала живот Алекса, летит через всю комнату и ударяется о соседнюю стену прежде, чем Алекс успевает понять, что она исчезла. — Я могу делать это весь день. — Угроза вызывает у Алекса дрожь, прежде чем он снова начинает смеяться. На этот раз руки Джона играют на его животе, прежде чем скользнуть ниже и пробежаться по линии его брюк, а затем сжать его бедра. Алекс краснеет через минуту, угрозы слетают с его языка, он обещает убить Джона, когда все закончится. Он пытался следить за руками Джона, предугадывать, что будет дальше, но от этого почему-то становилось только хуже. Когда слезы начинают катиться по щекам Гамильтона, Джон снова делает паузу. — Ты готов сдаться? Голова Алекса откидывается назад, и он глубоко вздыхает, прежде чем ответить, пытаясь набрать достаточно кислорода. Джон хочет добавить к своему вопросу еще одну колючую реплику в адрес Алекса, но его слова застревают в горле. Он никогда не видел Алекса таким. Во время паузы все его тело под Джоном расслабляется, на его лице застыла улыбка, его щеки, кажется, окрашены румянцем, а волосы беспорядочно выпадают из пучка и рассыпаются по лицу. Он чувствует, как тяжело дышит Гамильтон, как его грудь быстро поднимается и опускается, чувствует, как тело Алекса нагрелось от испытания. Джон практически чувствует бабочку, которая порхает у него в животе, вызывая сухость в горле и холодный пот на спине. Прежде чем Джон успевает погрузиться в надвигающуюся гей-панику, Алекс снова пристально смотрит на него. — Отказываюсь. — Гамильтон выплевывает слова намеренно драматичным и смешным голосом. Джон не может удержаться от смеха, его тревоги снова исчезают, когда он принимает решение выведать этот секрет Алекса. — Полагаю, это твое право. — Джон усмехается, наслаждаясь ужасом, омывающее лицо Алекса, когда он видит, как руки Джона теперь заходят под его толстовку. — Джон… — Алекс пытается говорить строго, но не может не пискнуть, когда руки касаются живота Алекса. Алекс снова захихикал, этот звук вселяет спокойствие в Джона, когда он начинает ползти пальцами вверх. — Нет, нет! П-ха-ах-пошел к ч-черт-хах- это жульничество! — Алекс скулит, он смог высвободить одну руку, но ему удается удержать только одну руку Джона. — В бою щекоткой нет правил. — Заявляет Джон, игнорируя хватку Алекса и начиная считать ребра по обе стороны груди Алекса. Это был старый трюк, который сводил с ума его младшего брата, верный способ заставить его выполнять работу по дому, когда он вел себя как ребенок. Пальцы Джона ласкают любой кусочек мягкой кожи, которую только могут найти. Алекс стонет, его хихиканье сменяется более сильными приступами смеха. Он начал уставать. Он бы уже сдался, если бы не был зациклен на Джоне, проводящего руками по его груди. Каждый раз, когда Алекс поднимает глаза, Джон тоже смеется, и на его лице появляется очаровательное выражение. Алекс рад, что уже покраснел от смеха, скрывая то, что краснеет от зрелища перед ним. Алекс настолько одинок? Проецирует ли он что-то на своего очевидно гетеросексуального соседа, потому что в последнее время ему было одиноко? Алекс был так занят, пытаясь разобраться с работой для учебных занятий, дебатов, мероприятий ЛГБТК+… на самом деле он ни с кемс не встречался за это время… ни с одним мужчиной, в частности. В перерывах между хаосом у него было достаточно времени, чтобы повидаться с друзьями… или поругаться с Лоуренсом. Он планировал розыгрыши, возвращался, строил планы и придумывал способы разозлить своего соседа по комнате… теперь, когда Алекс думает об этом… он, похоже, провел больше времени, думая о Джоне, чем кто-либо другой. Но это потому, что он ненавидел его до их разговора… верно? Он не был одержим этим парнем… просто злился. Да, просто злился. Алекс ловит взгляд Джона, его язык облизывает губы, когда он ухмыляется. Хорошо. Возможно, Алекс немного врет себе… — П-хах-подожди! — Паника о приближающемся цунами ощущений достаточно, чтобы вырвать Алекса из мыслей и вернуть его в настоящее. Руки Джона недалеко от самого щекотливого места Алекса — подмышки. — Да? Алекс громко переводит дыхание, пытаясь выиграть время, все больше осознавая то, насколько теплыми становятся его бедра недалеко от того места, где на нем сидит Джон, и то, как толстовка Алекса задралась и наполовину обнажила его грудь. — Н-не т-там, пожалуйста. — Алекс ненавидит просить сжалиться над ним, он чувствует стыд и смущение, бурлящие внутри. Но эти чувства — ничто по сравнению с волнением, которое испытывает Алекс, когда один уголок рта Джона поднимается вверх, и его черты лица напоминают какого-то кинозлодея. Алекс почти уверен, что теперь он больше нервничает из-за того, что Джон услышит стук его сердца, чем из-за того, что его снова защекочут. — Не где? — Джон играет дурака, его пальцы медленно кружат, понемногу поднимаясь вверх. Когда он видит движение кадыка Алекса, когда он сглатывает, Джон не может не насладиться более глубоким румянцем, который теперь расползается по груди Алекса, когда он извивается в знак протеста. — Да знаешь ты где, обмудок. — Знаю ли? — Алексу хочется ударить Джона по лицу, но он снова начинает хихикать, когда пальцы Джона начинают щекотать его чувствительное место. Алекс издает несколько сдавленных звуков, пытаясь придумать ответ, сосредоточиться на чем-либо, кроме колющих ощущений. — Как думаешь, где я пощекочу тебя дальше, Гамильтон? Насмешливого и почти мурлыкающего голоса, который Джон произнес его фамилию, достаточно, чтобы Алекс перестал беспокоиться о щекотке, и начал серьезно волноваться о том, куда сейчас направляется вся кровь в его теле… ни в коем случае он не должен позволить Джону обнаружить, что он вполне способен доставить Алексу стояк. Нет, этого не произойдет. — Знаешь… — снова говорит Джон, прежде чем Алекс успевает придумать выход из этой ситуации. — За эти годы у меня было много подобных ссор с моими братьями и сестрами, а также с друзьями… и я не могу не заметить, что что-то иначе. Алекс перестает смеяться, руки Джона все еще на нем, его лицо нависает над лицом Алекса, достаточно близко, чтобы они могли наклониться и… нет. Нет. Алекс всегда сомневался в существовании бога, но если он там, наверху, не дай Джону осознать. Если он заметит, что Алекс взволнован не просто из-за щекотки… Ох, черт… он снова возненавидит Алекса, не так ли? Он никогда раньше не поднимал то, что Алекс гей, несмотря на то, насколько Алекс был убежден в том, что Джон гомофоб… но, конечно же, он бы подвел черту, обнаружив, что Алекс влюбляется в него… верно? Должен ли Алекс злиться? Ну и пошел Джон нахер, если он гомофоб — скатертью дорожка. Алексу это не нужно. Алексу не нужен этот парень. Это смешно, это выходит из-под контроля, он не глупый влюбленный школьник. Джон наклоняется ближе, и Алекс забывает, как дышать. — Что? — Алекс удивлен, что он вообще может говорить. Его голос тихий, едва громче шепота, когда его взгляд переходит от губ Джона к горбинке на его носу и, наконец, останавливается на глазах. — Ты не просил меня остановиться. — Алекс чувствует, будто его вот-вот собьет грузовик. — Тебе нравилось… — Присоединишься к нам с Лафайетом на межвузовских дебатах через неделю? Алекс и Джон в равной степени ошеломлены порывом Алекса, поскольку его вопрос вырывается наружу прежде, чем Джон успевает сделать какие-либо выводы, и прежде чем Алексу приходится объяснять, что происходит у него в голове. Джон начинает так сильно смеяться, что падает с Алекса и сворачивается калачиком на простыне, его рука сжимает его живот, когда он пытается сдержать себя. — Эй, это не ответ. — Алекс заводит руки за спину и быстро садится, поправляя толстовку и используя эти драгоценные секунды, чтобы успокоиться. Он почти уверен, что никогда не был настолько близок к сердечному приступу. — Все это… — Джон пытается взять себя в руки, слова вырываются между смехом. — …потому что ты не мог пригласить меня на дебаты с тобой? Надутых губ и скрещенных рук Алекса достаточно, чтобы узнать ответ. Джон также замечает напряжение в позе Алекса, как будто он находится на грани принятия решения. Похоже, парень подумывает о том, чтобы выбежать из комнаты. Перешел ли Джон черту в своих поддразниваниях? Или Алекс действительно так смущался попросить Джона о помощи? — Эй. — Джон снова сел, ткнул Алекса в бок и почувствовал себя лучше, увидев, как Алекс снова улыбается, шлепает Джона по руке и расслабляется, глядя на него. — Я приду. — Правда? — Алекс надеялся… но не думал, что Джон согласится. — Да, я имею в виду, что Джефферсон будет с Анджеликой и еще кем-то, а мне все равно придется найти команду. — Чувак, мне следовало просто написать тебе. — ворчит Алекс, пытаясь скрыть свое волнение. — Или ты мог бы спросить меня двадцать минут назад. — Джон не может не ухмыльнуться, ткнув Алекса в последний раз, прежде чем Алекс с рычанием набросился на него. Джон смеется, задыхаясь, когда Алекс сердито садится на него сверху. — Возможно, я бы спросил тебя, если бы ты не был таким невыносимо самодовольным. — возражает Алекс, теперь его очередь смотреть на Джона сверху вниз, его локти лежат на груди другого. — Или если бы ты не был таким невыносимо гордым… — бормочет Джон, наслаждаясь реакцией Алекса. — Придурок. — Рыбак рыбака видит из далека. Алекс собирается ответить еще одним оскорблением, когда в дверь постучались. Пара секунду смотрит на дверь, затем оборачивается обратно, чтобы понять, как они лежат и насколько близко они находятся. Через несколько секунд Алекс бросился к своей кровати, бормоча что-то о проверке уведомлений, в то время как Джон встает и поправляет футболку, направляясь к двери так уверенно, как только может. Он открывает и видит Берра, который выглядит несколько раздраженным и нетерпеливым. — Ты готов идти? — Он осматривает Джона с ног до головы, замечая отсутствие обуви, куртки или даже ноутбука. Только тогда Джон вспоминает, что договорился с Берром встретиться в библиотеке… и они должны были встретиться в холле десять минут назад. — Ага, две секунды. — Он застенчиво улыбается, чувствуя, как глаза Берра изучают его, пока он берет свои вещи. Они с Алексом быстро прощаются, и Джон мчится вниз по лестнице вместе Берром. Это было близко. Это было слишком близко к чему-то, чего даже не могло произойти, но могло бы втянуть Джона в серьезное дерьмо, если бы кто-то что-то увидел. Он не может снова так оступиться… сколько бы он ни думал о смехе Алекса до конца дня. Как только Джон ушел, Алекс закричал в подушку. Этого не могло случиться. он не может отпугнуть Джона всякой ерундой, когда они только-только стали друзьями. Его пальцы печатают сообщение Лафайету еще до того, как он это осознает. SOS. Влюбляюсь в натурала.