A Thousand Years in Perfect Symmetry

Некоторое время после того, как начался следующий день, Аль-Хайтам оставался в постели. Солнце, как обычно, светило, птички щебетали, а слова Кавеха застряли в его голове, подобно занозе. Он влюблён в него? Он влюблён в него. Чем больше Аль-Хайтам думал об этом, тем более очевидным всё казалось. Они ссорились столь же часто, как и флиртовали. Их разногласия превращались в секс на почве ненависти, а сладость удовольствия была выставлена прямо перед их носами, как награда, умоляя ухватиться за неё, пока не стало слишком поздно. Они постоянно ссорились, но Аль-Хайтам мог поклясться, что это было не от зла. Он просто хотел, чтобы Кавех больше заботился о себе. Архитектор, как правило, часто забывал об этом, погружаясь в то, чем был увлечён. (Иногда Аль-Хайтам задавался вопросом, как ему удалось выжить при строительстве дворца Алькасар-сарай). Прямо сейчас Аль-Хайтам жалел, что ему не с кем поговорить. Сайно и Тигнари наверняка бы его поняли? Он был уверен, что у этих двоих раньше были разногласия, и он даже представить себе не мог, как они вообще начали встречаться. Может, эта история даже была увлекательной. И может, она чему-нибудь его научит. Но вот Аль-Хайтам, застрявший в этом пузыре грёз без единой надежды на побег, пока Академия, наконец, не сжалится над теми, чьими снами питалась. Ох, это напомнило ему. Кавех понятия не имел, что Аль-Хайтам теперь всё знает. Вероятно, это было самой худшей частью, или, по крайней мере, той, которая заставляла его чувствовать себя отвратительно. Аль-Хайтам помнил всё. Он запомнил каждую деталь, всё до мельчайших подробностей, насколько это было возможно, но Кавех не помнил. Акаша мешала ему осознать, что он вообще о чём-то думал. Может, ему стоит просто вернуться к равнодушию. Аль-Хайтам мог бы просто вернуться к тому подобию «робота», которое Кавех так сильно ненавидел. Между ними вообще не должно быть чувств. И у Кавеха определённо не было проблем, когда они злились друг на друга. Но не будет ли это слишком жестоко? Честно говоря, Аль-Хайтам не был уверен, как долго сможет поддерживать подобную иллюзию. Настроение их часто менялось, так что попытка придерживаться чего-то одного только вызовет подозрения, а Кавех был не из тех, кто отступает, когда дело касается Хайтама. Он будет продолжать искать ответ, пока не докопается до истины. С губ Аль-Хайтама сорвался вздох, и он, сев в постели, окончательно убедился, что за несколько часов бесконечных размышлений никакого решения не предвидится. Кавех был загадкой, хоть и интересной, но заранее придумывать, что ему сказать, не стоило. Всегда существовала вероятность, что всё пойдёт не так, как он изначально задумывал. Вместо того, чтобы размышлять об этом дальше, Аль-Хайтам вышел из своей комнаты, даже не потрудившись привести себя в порядок. Он, конечно, пожалел об этом стоило ему переступить порог, но дело было сделано. Он примет душ и подобающе оденется чуть позже. Кавех, как и прежде, сидел на диване и рисовал. Когда Аль-Хайтам подошёл, он коротко вскинул на него свой взгляд, а после снова устремил его в альбом, но спустя полсекунды он повернул всю голову целиком, распахнув глаза от удивления. Уголки его рта дёрнулись, когда Кавех, казалось, всё понял. По его лицу расплылась широкая, дерзкая ухмылка. — Тебе, должно быть, по-настоящему паршиво, раз ты первым делом решил подойти ко мне, хм? — Наверное, да, — прямо ответил Аль-Хайтам. Он присел на диван рядом со своим соседом, заставляя себя смотреть в его глаза, несмотря на дискомфорт, мурашками пробежавшийся по коже. — Я прошу прощения за то, что сказал прошлой ночью. — Разумеется, — ответил Кавех. Он отложил альбом и карандаш на подушку, разделяющую их, а после закинул ногу на ногу, скрестив руки на груди. — Иногда ты бываешь ужасно жесток. — Я знаю, — ответил Аль-Хайтам. Он обнаружил, что принимать суждения Кавеха легче после… сколько Сабзерузов уже прошло? Около недели? Улыбка Кавеха померкла, а глаза прищурились. Он опустил ногу и наклонился к нему, опираясь на подушку одной рукой, а другой ткнул Аль-Хайтама в лицо. — Что с тобой? Тот отмахнулся от его руки. — Я просто приношу свои извинения. Я не хотел тебя обидеть. Кавех всё ещё смотрел на него с подозрением. — Да, но… — он убрал руку, в задумчивости прижав пальцы к подбородку. — Ты совсем не огрызаешься. — Легче донести извинения, когда кажешься искренним, — сказал Аль-Хайтам. Это, похоже, Кавеха не убедило. — Но это не извинения! Ты всегда так убеждён в собственной правоте, что даже не считаешься с моим мнением… Теперь всё было иначе. Может быть, потому что Аль-Хайтам вёл себя странно. Он знал это, но не мог взять слова назад. Может быть, завтра он просто мягко поцелует его. — Я делаю это сейчас, — ответил Аль-Хайтам. Он заставил себя прищуриться, бросая на Кавеха раздражённый взгляд. — Так что будь благодарен и прими извинения, пока я не пожалел об этом. Кавех замер. Казалось, он задумался. — Прекрасно, — сказал он. — Но я раскусил тебя. Ты никогда не выходишь из комнаты в подобном виде и тем более не говоришь таких вещей. Ещё хоть что-то, и я подумаю, что из Порт-Ормоса вернулся не тот Аль-Хайтам. Хайтам почти хотел рассмеяться, но боялся, что Кавех может воспринять это как третий пункт своего списка, поэтому воздержался. — Мне позволено меняться, как и любому другому человеку. Кавех лишь фыркнул. — Роботы не отступают от программ, заложенных в них по умолчанию. Аль-Хайтам одарил его унылым взглядом. — Я мог бы сказать практически то же самое о тебе. Ты не учишься на своих ошибках, не зарабатываешь деньги и, конечно же, никому не помогаешь. Есть ли что-то, в чём ты способен измениться? — Ах! Вот Хайтам, которого я знаю! — улыбнулся Кавех. — Я уже начал думать, что потерял тебя! Аль-Хайтам закатил глаза. Это совсем не помогало в обдумывании сложившейся ситуации. Если мысли Кавеха сбивали с толку, то его чувства и подавно. — Я собираюсь принять душ, — пробормотал Аль-Хайтам. Он встал с дивана и оглянулся на Кавеха, шестерёнки в его голове начали вращаться с пугающей скоростью, когда он добавил. — Тебе стоит присоединиться. Кавех сложил руки на груди, сморщив нос от одной только мысли. — Я не позволю затащить себя в душ, словно какую-то шлюшку, только потому что ты вдруг возбудился. — Ты и есть шлюшка, — Аль-Хайтам направился к двери в ванную, не оглядываясь, хотя и знал, что Кавех метает в его спину взгляды, подобно кинжалам. — Присоединяйся, если хочешь. Долго ждать ему не пришлось. Он разделся и пробыл в душе не больше минуты, просто позволяя горячей воде скатиться по коже, когда дверь открылась. Он отодвинул занавеску на пару дюймов, не в силах устоять перед искушением увидеть взволнованное выражение, которое, несомненно, застыло на лице Кавеха. Тот не поднимал глаз, но лицо его слегка покраснело. Низко опустив голову, он принялся стягивать рубашку. — Не нужно так откровенно пялиться. Аль-Хайтам задвинул занавеску, наблюдая, как та возвращается на место. Он нахмурился от пронёсшихся в голове мыслей. Кавех и раньше говорил нечто подобное, разве нет? Несколько Сабзерузов назад. Он точно был уверен. Может, Аль-Хайтам просто слишком часто наблюдал за ним. Кавех отодвинул занавеску и проскользнул внутрь уже полностью раздетый. Прищуренным взглядом он оглядел Хайтама, положив руку на его бедро. — Подвинься, — сказал он. — Если мне придётся находиться здесь с тобой, по крайней мере мы оба должны попадать под горячую воду. Аль-Хайтам подчинился, отступив назад, но не в силах сдержать лёгкой улыбки, появившейся на губах. — Такой сердитый, — пробормотал он. — Я не заставлял тебя приходить. — Но подтекст был такой! — Кавех нетерпеливо шагнул вперёд туда, где минуту назад стоял Аль-Хайтам, вздохнув, когда почувствовал горячую воду на своей коже. — И вообще, я бы не отказался от члена… — Но ты же не шлюшка? — спросил Аль-Хайтам, немедленно вызывая неприязненный взгляд старшего. — Если это и так, — сказал Кавех, обхватывая член Аль-Хайтама ладонью и медленно опускаясь на колени. — То это только твоя вина. — В самом деле? Я даже не просил тебя ни о чём, — ответил Аль-Хайтам, медленно двигая рукой вдоль стены, чтобы убедиться, что не упадёт. Они смотрели друг другу в глаза, когда Кавех положил вторую ладонь на его бедро, и он бы солгал, если бы сказал, что его член в чужой руке не дёрнулся от этого простого касания. Кавех наклонился, обдавая дыханием головку его члена. — Взгляда, которым ты одариваешь меня, вполне достаточно. У Аль-Хайтама даже не было шанса ответить. Любые слова, которые могли прозвучать, были прерваны Кавехом, нетерпеливо обхватившим кончик губами, и его языком, выводящим круги. Спустя несколько мгновений он взял его в рот, а в уголках глаз Кавеха собирались слёзы, когда он изо всех сил пытался заглотить его полностью. Аль-Хайтам почувствовал, как лицо обожгло румянцем от зрелища того, как Кавех жадно принимал его член. Его рот был горячим, двигаясь вокруг него почти идеально, неумолимо, словно остановись он хоть на мгновение, и этот момент исчезнет в тот же миг. С губ Аль-Хайтама срывались лёгкие вздохи и стоны, отчего его лицо краснело только сильнее. Он поднёс руку ко рту, пытаясь заглушить вырывающиеся звуки. Глаза Кавеха всё ещё были прикованы к нему, сохраняя зрительный контакт, когда он ровно покачивал головой вверх и вниз по его члену. Слюна и молочно-белый предъэякулят стекали с его губ, пока он двигался, падая вниз и исчезая в водостоке. Аль-Хайтам попытался шевельнуть бёдрами, чтобы отстраниться, но Кавех предупреждающе впился ногтями в его бедро. Засранец. Он протянул руку к голове Кавеха, намереваясь схватить его за волосы и просто оттащить от себя, но Кавех убрал руку с его бедра и просто отпихнул тянущуюся к нему ладонь. Ах вот как. Впрочем, это не имело никакого значения. Спустя несколько покачиваний головы Кавеха Аль-Хайтам почувствовал, как внутри поднимается волна, предвещающая скорое освобождение. Это было похоже на огонь, полыхающий под кожей. — Я близко, — Аль-Хайтам убрал руку ото рта, просто чтобы убедиться, что Кавех его услышал. И в этот момент он увидел, как потемнели глаза блондина. Тот ускорился, издав удивлённый звук, от которого член Хайтама дёрнулся, когда он кончил, изливаясь глубоко в глотку Кавеха. Он был уверен, что из его собственного горла вырвался стон, но Кавех не обратил на это внимания. Он замер, крепче сжимая бедро Аль-Хайтама и пытаясь проглотить всю его сперму. Глаза Кавеха закатились, когда он закончил, и стоило члену Хайтама выскользнуть из его рта, как он отстранился. Он словно в некоем оцепенении прикрыл глаза, сосредоточенный на чём-то конкретном. Аль-Хайтам мог только смотреть, как остатки его собственной спермы стекали с его лица, исчезая в сливе. Аль-Хайтам не был уверен, сколько времени потребуется Кавеху, чтобы наконец пошевелиться, но он не осмелился побеспокоить его. Звук воды, ударяющейся о холодную плитку внизу, был единственным звуком, наполняющим воздух, пока Кавех, наконец, не поднялся на ноги, сузив свои рубиновые глаза. — Ну и как тебе? — спросил он, внимательно наблюдая за Аль-Хайтамом в ожидании ответа. Кавех поднёс руку к губам, словно пытаясь сделать вид, что задумался, но Аль-Хайтам знал, что, скорее всего, он просто пытается скрыть свои распухшие губы. Аль-Хайтам не ответил. Вместо этого он поднёс руку к щеке Кавеха, просунув большой палец под его ладонь, и провёл им по нижней губе. Кавех опустил руку и потянулся навстречу чужому прикосновению, блаженно прикрыв глаза. Губы Кавеха слегка распахнулись, и Аль-Хайтам нетерпеливо сунул большой палец ему в рот, прижимаясь к кончику языка сразу за ровным рядом зубов. Если Кавех и сомневался, он не дал ему об этом узнать. — Это было приемлемо, — сказал Аль-Хайтам. Глаза Кавеха распахнулись, и он прикусил его палец быстрее, чем Хайтам успел одёрнуть руку. Он почувствовал, как с повреждённой кожи стекает капля крови. — Ну ты и придурок! — крикнул Кавех, делая шаг назад, когда Аль-Хайтам убрал руку. Он поднёс большой палец к лицу и осмотрел след от укуса. Вода, льющаяся из душа, смыла кровь, позволяя ему легко осмотреть повреждения. Но спустя секунду он вспомнил, что это не имеет значения, завтра этого следа уже не будет. Аль-Хайтам опустил руку и бросил на Кавеха раздражённый взгляд. — Тебе не нравится, когда я мил с тобой, но, когда я груб, тебе тоже не по душе. Иногда я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь. Кавех скрестил руки на груди, развернувшись на пятках. Он опустил голову и явно был зол. — Ты всегда меня расстраиваешь. Не моя вина, что ты не умеешь определять настроение. Аль-Хайтам в замешательстве нахмурил брови. Он вскинул руку к плечу Кавеха, обхватывая, и благодарно вздохнул, когда блондин её не скинул. — Иногда ты мог бы помогать мне понять, — попытался он. — Возможно, быть немного более уступчивым. Кавех снова повернул к нему голову, приподняв бровь. — Думаю, что я и так более чем сговорчив. — Кусать меня не слишком-то сговорчиво, — Аль-Хайтам постучал большим пальцем по плечу Кавеха чтобы подчеркнуть свои слова. Кавех рассмеялся. Он развернулся, одной рукой отпихивая ладонь Аль-Хайтама, и сделал шаг к нему навстречу. — Думаю, ты это заслужил, — сказал он. — Ты ещё не кончил, — сменил тему Аль-Хайтам. Кавех склонил голову набок, бросив на него взгляд. — И что? — Значит, ты всё ещё хочешь заняться со мной сексом. Ухмылка расползлась по лицу Кавеха. — С тобой? — сказал он, ткнув пальцем в грудь Аль-Хайтама. — Ты меня сейчас мало заботишь. Дело в том, что это… — он направил указательный палец вниз. — Это единственное, что меня волнует. — Каков грубиян, — Аль-Хайтам отпихнул руку Кавеха. — Ты ведешь себя так, будто ты лучше меня, — парировал Кавех. — Я бы сказал, что у тебя такие же грязные мысли, как и у меня, просто тебе нравится притворяться, что это не так. — Неужели? — спросил Аль-Хайтам. Он снова положил ладонь на плечо Кавеха и резко сдвинул на ключицу, проводя пальцами по коже. Кавех взглянул на его руку, настороженный внезапным движением, а затем снова перевёл взгляд на лицо Аль-Хайтама, встречаясь с ним взглядом. — Да? Это прозвучало как вопрос, но это было единственным подтверждением, в котором нуждался Аль-Хайтам. Он развернул Кавеха и прижал к стене, вызвав у блондина испуганный вздох. Кавех вытянул руки перед собой, когда те ударились ладонями о стену, разнося гулкий звук по ванной. Аль-Хайтам надеялся, что этот звук будет не последним. — Что ты делаешь? — Кавех бросил на младшего взгляд, а на лице его застыло сердитое выражение лица. — Ты же всё ещё хочешь трахнуться, да? — спросил Аль-Хайтам. Он переместил хватку, теперь прижимая его предплечьем и следя за тем, чтобы Кавех оставался плотно прижатым к стене. С губ Кавеха сорвался раздражённый стон, он медленно кивнул. Его взгляд опустился в пол, не в силах поддерживать зрительный контакт, когда он признавался в чём-то постыдном. Это было почти мило. — Хороший мальчик, — пробормотал Аль-Хайтам. Оглядев тело Кавеха, Аль-Хайтам остановил взгляд на его заднице, и задумался, был ли его собственный член уже достаточно скользким, чтобы войти плавно, или же нет. Но спустя некоторое время решил, что лучше не пытаться. Если он неправ, Кавех, скорее всего, не обрадуется. В конечном итоге он потянулся к их флакону с мылом и налил немного в руку, распределяя между средним и указательным пальцами. Кавех выглядел не слишком довольным. — Что, чёрт побери, ты делаешь? — Если я не подготовлю тебя, в первую очередь ты и будешь недоволен, — ответил Аль-Хайтам. — А в последний раз, когда я сунул пальцы в твой рот, ты не слишком ласково со мной обошёлся. Он подумывал добавить, что у него не хватит терпения выйти из дома и купить смазку, которая не была бы потенциально вредной, но решил, что если Кавех не заметит, то лучше промолчать. В любом случае, сегодня им это не повредит. Кавех фыркнул. — Ты мне совсем не веришь. Я бы не стал кусать тебя сейчас. — Я не собираюсь так рисковать, — закатил глаза Аль-Хайтам, поднося руку к дырочке Кавеха и на пробу постукивая пальцами по входу. Кавех поёжился. Он слегка расслабился, цепляясь пальцами за стык на скользком кафеле и готовясь к толчку, которого не произошло. — Хайтам, — сказал Кавех, совсем не удивившись. — Клянусь богом, если ты задержишься ещё хоть на секунду, я уйду. Аль-Хайтам ввёл внутрь оба пальца сразу, срывая с губ Кавеха тихий вскрик. И, наверное, это было самым милым звуком, который слетел с его губ за весь день. — У-ублюдок, — Кавех медленно вдыхал, плотно закрыв глаза, и привыкал к вторжению. — Тебе просто нравится меня дразнить, да? — Это довольно приятно, — Аль-Хайтам медленно и нежно засовывал пальцы в его дырочку. Сегодня он мог позволить себе быть медлительным. Он был чуть более сдержан, чем вчера, и поэтому мог потратить время и понаблюдать за Кавехом, медленно сходящим с ума прямо на его глазах. — Держу пари, ты заводишься просто от одних мыслей, — пробормотал Кавех. Он снова открыл глаза, хотя брови его так и оставались сведёнными к переносице в тихом недовольстве. — Что я буду прижатым к тебе, беспомощный перед каждым из твоих прикосновений. Ты бы просто предпочёл изучить каждую мою реакцию. Ты всегда такой. Никогда не довольствуешься простым наблюдением, ты хочешь изучать вещи, пока не поймёшь, как они работают… Аль-Хайтам провёл пальцами по его простате, точно помнив, где она находится. Кавех испуганно ахнул, откинув голову назад и распахнув глаза. — У-ублюдок, — заикаясь, выдавил он. — Ты даже не можешь позволить мне кончить, прежде чем… Аль-Хайтам снова согнул пальцы, вызывая очередную похожую реакцию. — О, я дам тебе кончить. Кавех снова повернул голову к стене и прижался к ней лбом, закрыв глаза. Он издал лишь тихий всхлип, мягкий и жалкий. Аль-Хайтам вытащил свои пальцы, удовлетворённый непристойным звуком, раздавшимся из дырочки Кавеха. Он вылил остатки мыла на свой член и прижал головку ко входу. Всё тело Кавеха задрожало от предвкушения, и он вскинул бёдра, прижимаясь к нему, словно это могло добавить больше трения. — Хайтам… Аль-Хайтам вошёл глубже, пристроив ладони на чужих бёдрах. Он тянул старшего на себя до тех пор, пока тот не насадился на его член полностью. С губ Кавеха сорвался громкий стон, а всё тело напряглось. Его ноги дрожали так сильно, что Аль-Хайтам удивлялся, как он ещё не упал (хотя, даже если бы он упал, хватка на его бёдрах была достаточно сильной, и он трахнул бы его несмотря ни на что). Кавех заскрёб ногтями по стене, пытаясь удержаться в вертикальном положении, но бегущая вода не слишком этому способствовала. — А вот теперь я мог бы воспользоваться твоим предложением, — пробормотал Аль-Хайтам. — Просто изучать каждую реакцию. Кавех хрипло вскрикнул, звуча так жалко, что Аль-Хайтаму стало почти его жаль. Почти, но не настолько. — Прошу, не дразни меня больше, — взмолился Кавех. — Я хотел кончить с тех самых пор, как отсосал тебе. Аль-Хайтам вздохнул, большими пальцами выводя круги на его бёдрах. — Как скажешь, принцесса. Если у Кавеха и были жалобы, то они испарились, когда Аль-Хайтам вышел и спустя мгновение толкнулся своим членом обратно. Он задал более мягкий темп, чем вчера, вместо этого сосредоточившись на срывании с губ Кавеха стонов, один за другим. Голова Кавеха всё ещё была низко прижата к стене, и пока Аль-Хайтам трахал его, он сползал по ней всё ниже и ниже. — Хайтам, я… — он замолчал, позволяя особенно громкому стону сорваться с губ. — Х-хайтам, я сейчас упаду. Я не могу, не могу… Аль-Хайтам сделал шаг к стене, подталкивая Кавеха за собой. Верхняя часть его тела скользнула вверх по стене, за что Аль-Хайтам заработал хриплый стон. Тем не менее, двигаться так было значительно легче. Теперь, под новым углом, Аль-Хайтам мог входить в блондина и просто наблюдать, совершенно очарованный, как Кавех с каждым новым толчком скользит по его члену. — А-архонты, — выдохнул Кавех, и это замечание заслуживало особенно сильного толчка. С губ Кавеха должно слетать только его имя, только… — Если ты такой, чёрт возьми, т-такой возбуждённый после возвращения, ах, из П-порт-Ормоса, ммм, мне нужно посылать тебя туда почаще… — Тебе было бы слишком одиноко, — Аль-Хайтам сжал бёдра Кавеха сильнее, наслаждаясь тем, как тот напрягся. — Я знаю, что ты спал в моей постели, пока меня не было. И я не могу представить, с кем ещё ты бы стал спать, если бы меня не было дольше. Кавех застонал, прерываемый звуками шлепков кожи о кожу. — Я верен… — его дыхание сбилось, а с губ сорвался прерывистый дрожащий вздох. — Я только твой. — Повтори. — Чёрт, я близко. Хайтам, я так близко… — одна из рук Кавеха соскользнула со стены, потянувшись за спину и растопырив пальцы, чтобы Аль-Хайтам обхватил её. Аль-Хайтам отпустил бедро Кавеха, нетерпеливо обхватывая его ладонь. — Повтори это. — Я только твой! — практически выкрикнул Кавех, позволяя Аль-Хайтаму насладиться тем, как слова эхом разносились по ванной комнате. — Чёрт, я люблю тебя, — пробормотал Аль-Хайтам. Толчки становились всё более беспорядочными по мере того, как он приближался к своему оргазму. — Что? — Кавех резко повернул голову, распахнув глаза. Он двинулся так быстро, а голос его был таким хриплым, что Аль-Хайтам остановился, едва не достигнув оргазма. — В чём дело? Кавех уставился на него с недоверием. — Что ты только что сказал? Аль-Хайтам замер. — Я не это имел в виду… Кавех отдёрнул руку из чужой ладони, сильно пихая того в живот. Аль-Хайтам отшатнулся, нахмурив брови в замешательстве. — Кавех, что случилось? Прости, я не должен был этого говорить, просто вырвалось… — Я знаю, — выплюнул Кавех. Он выпрямился, облокотившись на стену, и обхватил себя руками, будто защищаясь. А затем, уже тише, добавил. — В этом-то и заключается грёбаная проблема. Аль-Хайтам не знал, что сказать. И снова единственным звуком, наполнявшим тишину, повисшую вокруг них, был звук падающей на пол воды из лейки для душа. Кавех потянулся к занавеске и распахнул её, схватив полотенце с одного из крючков на стене. — Я возвращаюсь к себе, — пробормотал он. — Подожди, Кавех, прости… — попытался Аль-Хайтам, но ничего не вышло. Дверь в ванную открылась, и на мгновение Кавех остановился, со вздохом оглядываясь на него, а затем вышел наружу. Дверь за ним тихо закрылась, оставляя Аль-Хайтама одного — и всё ещё невыносимо твёрдого. Он старался не думать о Кавехе, когда протягивал руку, чтобы прикоснуться к себе, ему хватило всего несколько движений, но именно к нему всегда возвращались его мысли. И это казалось грязным. Аль-Хайтам наблюдал, как его собственная сперма исчезает в водопроводе, уносимая в слив потоками воды. И от этого было ещё паршивее. Он выключил воду, не заботясь о том, что он всё ещё не вымылся как следует, и обернул бёдра полотенцем. Дверь в комнату Кавеха была закрыта. Остаток дня Аль-Хайтам усиленно пытался думать о чём-нибудь другом. Он написал второй черновик. Снова. А потом и третий. Несмотря на попытки забить собственную голову только Академией и претенциозными словами, которые использовались только в отчётах, мысли о Кавехе вернулись, когда он улёгся в постель, готовый к очередному празднованию Сабзеруза. Он сказал, что любит его. Аль-Хайтам понял, что так и не решил, разделяет ли это чувство, он просто рационализировал, как относиться к чувствам Кавеха, но никогда к своим собственным. И это откровение заставило его сердце сжаться в груди. Любовь была таким непостоянным чувством, таким мимолётным, и всегда причиняла только боль. Такую боль, как сейчас. Аль-Хайтам хочет поцеловать его снова.

Бип.