Часть 8
26 марта 2023 г. в 12:38
Пятница наступает так скоро, что Уэнсдей несколько раз сверяется с календарем. Все верно, сегодня состоится вакханалия, именуемая Вороньим балом. Сегодня Энид весь день будет доставать ее глупыми вопросами, просьбами, комментариями. И именно сегодня Аддамс придется целый вечер провести в компании Ксавье Торпа. Убийственная пытка.
Сборы проходят крайне медленно, Синклер постоянно отвлекает соседку мелкими, но очень раздражающими просьбами: посмотреть, ровно ли нарисованы стрелки, поправить заколку, помочь с подолом юбки, больше напоминающей балетную пачку – в общем, ведет себя как абсолютно беспомощное существо. Аддамс же справляется практически самостоятельно – Вещь сам вызвался сделать ей прическу и застегнуть платье.
– Вау, ты выглядишь потрясно! – с восторгом оценивает ее внешний вид Энид. Она уже минут десять как собралась и ждет, когда за ней зайдет Петрополус. Наконец, змееголовый появляется в их комнате, делает несколько комплиментов внешнему виду Синклер (оно и понятно, блондинка наверняка бы обиделась, если бы он не оценил ее внешний вид), и парочка покидает помещение, напоследок пожелав Аддамс хорошо провести вечер со своим спутником. Блеск.
Ксавье практически столкнулся с Аяксом и Энид, которая, естественно, была в наряде ангела – невинно-белое платье, ангельские крылышки и почти нелепый нимб над головой. Что может быть более банально и предсказуемо, чем костюм ангела с крылышками? Все мысли о внешнем виде друзей отходят на задний план перед комнатой Энид и Уэнсдей. Ксавье делает глубокий вдох, мысленно считает до десяти и дважды стучит в дверь. Дверь тут же распахивается (Вещь явно ждал его прихода), и Торп ощущает, как ему буквально вышибли мозги. Дробовиком. Потому что при виде чертовой Аддамс все мысли мгновенно вылетают из головы.
– А... Эм... Привет... – Иисусе, пусть брюнетка добьет его прямо сейчас, иначе он просто не выдержит находиться рядом с ней целый вечер. Что он там говорил про банальность костюма ангела? Чушь. Аддамс в нем дьявольски красива, и он будет гореть в аду, если не прикоснется к ней сегодняшним вечером.
– Очень содержательно, Торп. Ты продолжишь пялиться, или мы все же спустимся на бал? – язвительный голос брюнетки несколько приводит Ксавье в чувство. Он подходит к девушке ближе, заставляя ее инстинктивно сделать несколько шагов назад. Вещь предупреждающе постукивает пальцами по столу, и Торпу не нужно даже знать язык жестов, чтобы распознать угрозу в этих действиях.
– Ты очень красивая, – наконец, туман в голове несколько рассеивается, и Ксавье, наконец, может связно мыслить.
– А Земля совершает движение вокруг Солнца со скоростью сто семь тысяч километров в час. Мы так и продолжим обмениваться очевидными фактами?
– Не такие они очевидные, – отвечает на выпад Ксавье.
– Я нисколько не сомневалась в ограниченности твоих когнитивных способностей. К сожалению, отсутствие элементарных сведений об окружающем мире тебя, кажется, совсем не удручает. Между прочим, даже дикие животные, действующие только по велению инстинктов... – Ксавье решительно берет Уэнсдей за руку, прерывая поток ее сарказма. Вечер будет долгий.
Аддамс пытается вырваться из хватки Торпа, но будем честны – если бы она действительно хотела это сделать, парень уже давно пересчитывал бы мультяшные звездочки над головой. Ксавье также прекрасно это понимает, но молчит, потому что иначе Уэнсдей точно захочет избавиться от него по-настоящему. Сейчас у него есть возможность наслаждаться ее близостью, наполненной терпким ароматом парфюма. Торп старается распознать, какие ноты скрыты в этом аромате, пытается думать о чем угодно, только не о чертовски соблазнительной куколке в образе падшего ангела. Она дьявольски прекрасна даже с гребаными крыльями. Высокие каблуки уменьшают разницу в их росте, и Ксавье может только представлять, как умопомрачительно будет прислонить Аддамс к витражному стеклу комнаты, заставить прогнуться в пояснице и собственнически-грубо погружаться в ее хрупкое тело. О, он уверен, эта девушка не будет против грубости. Торп бы заставил ее выгибаться сильнее, скользить влажными ладонями по холодному стеклу и стонать. Нельзя думать о таком, особенно в гребаных узких джинсах. Однако кукольно-воздушное черное платье буквально притягивает Ксавье. Если бы всего зависело только от мнения парня, они с Аддамс точно никуда бы не пошли. Скорее закрылись бы в комнате. Преступно показывать этакую красоту другим людям.
В зале при появлении Аддамс в сопровождении Торпа, кажется, все замолкают. Бьянка не скрывает злобного взгляда – сирена до последнего надеялась, что Уэнсдей проявит гордость и пошлет Ксавье, однако брюнетка, как всегда, непредсказуема. Что ж, у Барклай все еще припасены козыри. А вот и один из них.
– Привет, Уэнсдей! – Торп рефлекторно стискивает зубы. Что он здесь делает? – Ты сегодня очень красивая, – делает комплимент Тайлер, мать его, Галпин, абсолютно игнорируя присутствие Ксавье и то, что Торп с силой стискивает руку Аддамс, не позволяя ей отстраниться и сделать хотя бы шаг в сторону баристы.
– Что ты тут делаешь? Ты ведь не изгой, – кажется, Уэнсдей также удивлена появлению на балу Тайлера. Парень хмыкает и улыбается:
– Я по приглашению. Всегда было интересно взглянуть на это место изнутри.
– И кто же тебя пригласил? – шипит Ксавье. Присутствие сынка шерифа здорово испортило ему настроение. Еще не хватало, чтобы Галпин путался под ногами в такой вечер. В любом случае, к Аддамс он его даже близко не подпустит.
– Я, – Бьянка подходит сзади, чокается своим бокалом с бокалом Тайлера и едва заметно улыбается. Ксавье бросает взгляд на сирену и невольно сравнивает ее вид с Уэнсдей: если Аддамс дьявольски хороша в викторианском платье и образе ангела, то сирена выглядит вульгарно в костюме дьявола. И, кажется, эта вульгарность доставляет ей удовольствие. Бьянка замечает то, как Торп оценивает ее и удовлетворенно улыбается, явно думая, что парень жалеет о своих словах.
Следующие полчаса проходят в трёпе Тайлера и бессмысленной болтовне Энид. Аякс лишь ехидно косился на друга, но тактично молчал, видя по состоянию Ксавье, что тот уже на грани. Нужно отдать должное Бьянке – она искусно может обернуть любую ситуацию в свою пользу. У Торпа, несомненно, отвратительный вкус на девушек. Петрополус решительно не понимает, почему у его товарища встает только на отборных стерв.
Наконец, Ксавье не выдерживает, отпускает руку Уэнсдей, по-джентльменски интересуется у нее, что та бы предпочла выпить, и удаляется к импровизированной барной стойке. Официально алкоголь запрещен в школе, но Уимс, будучи достаточно мудрым директором, подготовила для праздника напитки на любой вкус, чтобы контролировать ситуацию. Она прекрасно понимала, что ученики все равно протащат что-нибудь запрещенное на бал. В нынешней ситуации она хотя бы могла отслеживать, кто и в каком количестве употреблял алкоголь, чтобы в случае чего оказать помощь или отправить пьяных буянов спать.
Налив стакан виски себе и рюмку текилы для Аддамс (странный выбор для девушки, но та наотрез отказалась пить чисто девчачью бурду вроде шампанского или легкого коктейля), Ксавье идет в сторону своих спутников. Странно, Уэнсдей нет на месте. Как и гребаного Галпина.
– Тайлер пригласил Уэнсдей на танец, – сообщает Энид, видя растерянный взгляд Ксавье. Прекрасно, его не было пару минут, а чертов стервятник уже увел у него из-под носа добычу. Блеск.
Ксавье поворачивается лицом к танцполу и сразу же натыкается взглядом на танцующих Аддамс и Галпина. Гребаный ублюдок выглядит невероятно довольным, его грязные лапы лежат на хрупкой талии брюнетки, и та, черт возьми, абсолютно не против. Торп завороженно смотрит, как воздушные оборки платья колышутся при каждом движении Уэнсдей. Она действительно очень привлекательна – от ритмичных движений на фарфоровых щеках проступил легкий румянец, грудь, поддерживаемая чертовым корсетом тяжело вздымается. Она блядски совершенна, танцуя не с ним, а с проклятым Тайлером.
Мелодия сменяется, и Ксавье замечает, что Уэнсдей хочет покинуть общество Галпина, однако тот или совсем идиот, или притворяется им, поэтому продолжает стискивать девушку в почти неприличных объятиях. Что ж, придется вмешаться. Торп залпом осушает свой стакан, отдает текилу Энид – ему явно понадобятся обе руки – и решительно направляется к танцующей парочке.
– Невежливо игнорировать свою спутницу, Тайлер, – с нажимом произносит Ксавье, на что Галпин едва заметно ухмыляется. Чертов ублюдок.
– Мне кажется, она ничуть не огорчена этим. Кроме того, ты можешь составить компанию Бьянке, пока мы с Уэнсдей танцуем, – кажется, этот придурок хочет спровоцировать разборки прямо во время Вороньего бала. Уимс будет в ярости.
– Тайлер, мне хочется выпить и немного отдохнуть от этих орудий пыток, называемых каблуками. Пойдем, Ксавье, – ого, Аддамс умеет быть вежливой? Это что-то новенькое. Кажется, возможность потасовки между парнями ей тоже не по душе. Так даже лучше. Торп не планировал выслушивать очередные нравоучения от отца, а они сто процентов были бы, сцепись он снова с Галпином-младшим.
Уэнсдей выскальзывает из рук Тайлера, который выглядит ужасно разочарованным, и это заставляет Ксавье победно улыбнуться – выкуси, придурок, она ушла со мной.
– Ты принес текилу? – интересуется Аддамс, и Торп кивает:
– С солью и долькой лайма, все как нужно.
Уэнсдей подходит к Энид, забирает у нее рюмку, и в следующее мгновение Ксавье становится невыносимо душно, потому что эта чертовка нарочито медленно проводит своим языком по кромке стекла, слизывая соль, затем одним глотком выпивает текилу, приоткрывает рот, кладет между губ дольку лайма и посасывает ее. Это невыносимо. Чертову Аддамс точно сожгли бы на костре инквизиции. Нельзя быть демонически соблазнительной в таких невинных вещах.
– Мне нужно на воздух, – Ксавье расстегивает верхние пуговицы черной рубашки, но это мало спасает ситуацию. Уэнсдей, кажется, на секунду о чем-то задумывается, а затем подходит к Торпу чуть ближе и говорит:
– Я с тобой. Не хочу потерять сознание как типичная представительница викторианской эпохи, – девушка приподнимает одной рукой подол платья, чтобы не споткнуться, а второй хватает за плечо Ксавье. Маленькая плутовка явно что-то задумала, но Торп не может не радоваться тому, что она предпочитает его компанию обществу гребаного Тайлера.
На террасе никого нет, Уэнсдей плюхается на скамейку и скидывает туфли на пол. Ксавье садится рядом, он так близко, что ощущает плечом тепло ее тела.
– Не советую тебе водить дружбу с Галпином.
– Про тебя он мне сказал то же самое. А еще, что ты высокомерный сноб, считающий себя выше других. Пожалуй, с его характеристикой я вполне согласна, так что не вижу смысла подчиняться твоим патриархальным замашкам.
– Ты знаешь его столько же, сколько меня, но почему-то уверена, что Тайлеру можно доверять, а мне нет, – раздраженно произносит Ксавье. – Наслушалась увлекательных историй? Не думал, что ты можешь согласиться с мнением тупого общественного большинства.
– Не соглашаюсь, а принимаю к сведению. Кроме того, не забывай, кто наши отцы. Ты должен желать меня убить хотя бы в знак солидарности со своим отцом, – Уэнсдей саркастично улыбается.
– Это не наша война. Не моя уж точно. Я бы с большим удовольствием не вмешивался в дела отца, но...
– Папочка лишит тебя денег, и ты не сможешь купить очередную барби в коллекцию? – завершает фразу Уэнсдей.
– Да, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы пользоваться деньгами, принадлежащими мне по праву, – и почему откровенничать с Аддамс так легко, словно она вколола ему сыворотку правды?
– А что ты планируешь делать, когда твоего отца не станет? Осчастливишь всех проституток, которых держит твой папочка? – эта девчонка абсолютно не может не дерзить, но Ксавье даже нравится ее строптивость. Аддамс – первая девушка, которая открыто противостоит ему, а не раздвигает ноги при любой возможности. Это заводит, заставляет желать большего, добиваться близости. Обсуждение семейных дел и планов на туманное будущее не входит в планы Торпа. Он не настолько глуп, чтобы рассказывать дочери главного врага Винсента какие-то семейные тайны. Поэтому он переводит тему разговора.
– Я не удивлен, что Тайлер не рассказал, почему мы перестали общаться. Он трусливый мудак, бросающий пыль в глаза неопытным девицам вроде тебя, – Аддамс недовольно фыркает. – Не советую тебе с ним водиться, иначе нарвешься на неприятности.
– Пока что неприятности доставляешь мне только ты. Это все пустые слова, – упрямится брюнетка. Что ж, придется рассказать ей, а дальше пусть решает сама.
– Мы неплохо общались с Галпином несколько лет назад. Между нашими отцами был заключен договор, контракт – называй это как хочешь. В общем, Донован сливал папаше контакты барыг, ловил крыс, которые пытались нагреть его или сдать информацию конкурентам. Но, как оказалось, самой большой крысой был именно шериф. Он отлично устроился, получая денежки как от моего отца, так и, например, от твоего. Потом между Галпином-старшим и отцом случилась какая-то крупная ссора, и они перестали общаться. Мне было все равно, я считал Тайлера другом. Но он весь в своего долбаного папашу. Неподалеку от Невермора есть заброшенный дом, я часто сбегал с официальных визитов и деловых встреч отца, чтобы потусоваться в одиночестве и порисовать. Можешь считать это актом вандализма, но я реально кайфовал от того, что украшал стены старинного особняка. Это были не глупые надписи баллончиком – я пробовал рисовать фрески и всякое такое. Тайлер прекрасно знал, где я ошиваюсь, и в очередной мой визит в этот дом подкараулил с дружками. Они здорово меня избили – в то время я не ходил на всякие тренировки, считая, что мне не нужны навыки ведения боя – а потом изуродовали фреску, над которой я трудился несколько недель. Как думаешь, это поступок, достойный дружбы?
– Мне жаль, – Уэнсдей опускает глаза на свои ладони, лежащие на коленях. Она смущена? Удивлена? Разочарована? Ксавье не может толком разглядеть выражение лица девушки из-за спадающих прядей волос. – Думаю, мне пора в комнату, – наклоняется вниз и надевает туфли. – Можешь не провожать.
– Так не пойдет, Аддамс. Ты пришла на бал и даже ни разу не потанцевала со мной, – Ксавье улыбается своей привычной нахальной улыбкой. – Или ты боишься меня? – Запрещенный прием, не оставляющий Уэнсдей шанса отказаться.
– Один танец, понял? – чеканит Уэнсдей, снова надевая маску холодной стервы. Почему она так ведет себя? Неужели это защитный механизм, заставляющий держаться подальше?
Пара возвращается в душный зал, Ксавье ведет Уэнсдей в центр танцпола, кладет руки на ее талию, кажущуюся еще тоньше из-за тугого корсета. Руки Аддамс лежат на плечах Торпа, лицо максимально сосредоточено, словно она не танцует, а, как минимум, решает математическую задачу, за которую положена нобелевская премия.
– Расслабься. Это всего лишь танец, – Ксавье слегка наклоняется к уху Уэнсдей, опаляя нежную кожи горячим дыханием. – Получай удовольствие, – длинные тонкие пальцы Торпа медленно скользят по талии девушки вниз, к бедрам, а затем вверх, поглаживая острые лопатки. Аддамс напрягается, инстинктивно сжимая руки в кулачки, а затем прикрывает глаза.
– Всего лишь танец... – шепчет девушка в ответ и прикрывает глаза. Она выглядит такой хрупкой и беззащитной, что Ксавье хочется подхватить ее на руки и унести, спрятать, чтобы никто не смел даже пальцем притронуться к ней. Такая обманчиво-хрустальная слабость, за которой скрывается взгляд хладнокровной убийцы. Торп уверен: если прямо сейчас вложить в маленькую ладошку клинок, Уэнсдей без колебаний воткнет его ему в шею, и это понимание заставляет его желать Аддамс еще сильнее. Она станет его погибелью.
Ксавье вдыхает аромат волос Уэнсдей и, кажется, он абсолютно пьян – так чертовски ему срывает крышу одно присутствие Аддамс рядом. Он наклоняется еще сильнее, губами касаясь фарфоровой кожи оголенного плеча. Сам дьявол придумал это гребаное платье, обнажающее плечи и острые ключицы девушки. Парень оставляет легкие, практически невесомые поцелуи на шее, подбородке Уэнсдей, повторяя: "Это всего лишь танец". Девушка молчит, не отталкивает Ксавье, но и не отвечает на его действия, словно живая статуя. Чертова Галатея, вылепленная, чтобы уничтожить его. Пусть так. Он готов быть ее Пигмалионом.
Мелодия заканчивается, Уэнсдей открывает глаза и отстраняется от Торпа. Ее глаза блестят, искрятся словно ониксы.
– Мне пора, – голос девушки непривычно хриплый. – Не хочу пропускать писательский час.
Ксавье растерянно смотрит вслед удаляющейся маленькой, словно кукольной фигурке, игнорируя раздраженные взгляды Бьянки и Тайлера. Плевать. Они могут делать что угодно, но эта девушка все равно окажется в постели Торпа. Она действует на него круче всякого наркотика, Ксавье начинает трясти от одной мысли, что Аддамс будет обладать кто-то другой.
Он должен покорить эту неприступную крепость во что бы то ни стало.