Lovers Rock

— Всё у нас получится, — спокойно говорит Дазай, лёжа на диване в комнате отдыха, расположенной прямо в университете, рядом с корпусом, где скоро начнётся отбор. Важнейшее событие этой недели, но не все тревожатся об этом. Сигма вот в число таких не входит, он нервничает, причём заметно. — Ты совсем не переживаешь? — спрашивает из любопытства Ацуши, сидящий в позе лотоса на ворсистом ковре, водя по нему рукой. Дазай лениво поворачивает в его сторону голову и пожимает плечами. — Прям совсем? Вот ни капли? — А чего нервничать? Вы выступите прекрасно, — уверенно говорит Люси, вошедшая в комнату секунду назад. Она проходит дальше и садится рядом с Ацуши, потрепав его по волосам. — Лучше переживайте, что он сейчас дыру протрёт в полу, — добавляет она, указав пальцем на Сигму, что и правда кружит вокруг диванов уже которую минуту. — И правда, Сигма, присядь, — говорит Ацуши, улыбнувшись. — Мы все переживаем, но это ведь не конец света, если не получится. Будет ещё много других конкурсов. — Я… просто боюсь подвести вас, — честно говорит Сигма, всё же остановившись и действительно сев на свободное кресло. Кёка, сидящая на соседнем, похлопывает его по плечу. Она прекрасно понимает его страх, потому что год назад, когда Ацуши позвал её в группу, то Кёка чувствовала то же самое. — Даже если ты во время выступления забудешь, как держать гитару, никто на тебя не будет злиться, — спокойно говорит Дазай. — Однажды Ацуши забыл текст песни, прямо посреди куплета, но ничего, справились и тогда. Кенджи и Танидзаки частенько сбиваются с ритма, стоит им задуматься о своём. Кёка… Кёка не ошибается, она как никак ученица Коё Озаки, но за её спокойным выражением лица всегда скрывается доля беспокойства. Не переживай, все мы ошибаемся. — А ты? — спрашивает Сигма, обратив внимание, что в списке перечисленных не упомянут сам Дазай. Ацуши прикрывает рот рукой, прыснув от смеха. Кёка тоже слабо улыбается, а Люси усмехается. — Что-то не так? — Просто случай вспомнился, — таинственно говорит Ацуши. Дазай закатывает глаза, отвернувшись от них. Комната наполняется искренним смехом, природу которого Сигма не понимает. — Когда-нибудь я его расскажу, но не сегодня. Нам ещё нужен Дазай для выступления. — Какое неуважение, — откликается тот. Ацуши снова смеётся. — Вот так приводи человека в группу, а потом получай нож в спину. Сигма впервые за день улыбается, не понимая почему, ему просто нравится быть здесь. Быть рядом с этими людьми, пускай каких-то деталей он всё ещё не знает. Разве что одно воспоминаний портит настроение, но Сигма отодвигает его подальше мысленно, говоря себе, что даст слабину только после отбора. Он не может облажаться только потому что ему вдруг стало грустно из-за мысли о незнакомом ребятам Коле Гоголе. Стоит отдать должное, их выступление и правда проходит хорошо. Сигма выкладывается полностью, играя на гитаре и вслушиваясь в игру остальных, чтобы не отставать по ритму. Все остальные играют хорошо, без каких-либо серьёзных и заметных ошибок. Ацуши поёт прекрасно, Сигма не слышит фальши ни в одном моменте, хотя не может сказать то же самое про себя, когда поёт вместе с ним последнюю песню. Может он просто самокритичен, а может и правда не удались пара моментов. Тем не менее, все остальные достаточно хорошо играют, чтобы прикрыть все недочёты друг друга. После выступления все выходят уставшими, так что Йосано предлагает довезти всех до общежития на машине. На всех места там нет, поэтому Дазай с Ацуши сидят в багажнике, пока все остальные устраиваются на сиденьях. Играет радио, все заметно веселеют, потому что это волнение наконец уходит. Сигма улыбается, но понимает, что стоит двери его комнаты закрыться, он вновь будет думать о «том самом человеке», который сейчас в другой стране, проживает прекрасную и весёлую жизнь, занимаясь музыкой и всем-всем, что даёт ему быть счастливым. Быть счастливым без Сигмы. Однако сейчас Сигме весело, он смеётся над шутками Йосано, которая подкалывает каждого в этой машине за их кислый вид во время и до выступления. Ацуши пытается как-то защититься, но у него это не получается, и все всё равно заливаются смехом, а Акико не останавливается. Они останавливаются у ларька с мороженым, чтобы хоть как-то порадовать себя. Кёка с Люси идут выбирать всем, пока остальные терпеливо ждут в машине. Только в этот момент Дазай решает рассказать всем, где, кто и как ошибся. Сигма в очередной раз убеждается, что этот парень действительно одарён музыкальным слухом и талантом, потому что сам Дазай играет на гитаре идеально, а вот чужие ошибки замечает легко. — Так что Сигма, прошу, не переходи с одного аккорда на другой так резко, — говорит Дазай, уже заканчивая уничтожающую тираду. Однако никто не злится, потому что он говорит точно по делу, причём достаточно мягко, не укоризненно. В это время возвращаются Кёка и Люси, держа в руках кучу мороженого, им вышла помочь и Йосано минуту назад, поняв, что девочки не смогут унести всё. После того как все вновь садятся по местам, они едут дальше. Через полчаса, спасибо пробкам, они доезжают до общежития. Попрощавшись с Йосано, которая живёт не там, а в своей квартире, все расходятся по комнатам. Ацуши предлагает сходить вечером куда-нибудь, но соглашаются лишь Танидзаки с Кёкой, все остальные говорят, что нет желания. Даже Сигма не чувствует, что готов будет вечером куда-либо выбраться. Вечер в общежитии он проводит один. Дазай говорит, что у него какая-то встреча и уходит почти сразу же, как только они приезжают. Сигма сидит на кровати и пялится в потолок, готовый уже на стену лезть от скуки. Он старательно избегает телефона, потому что не может быть уверенным в том, что не зайдёт в личные сообщение и не напишет в очередной раз глупое приветствие, которое удалит уже через несколько секунд. Не сегодня. Сигма не понимает, что должен чувствовать. Ему нравится в Йокогаме, нравится учиться в этом университете, нравятся люди здесь, особенно Детективы, с которыми он проводит теперь большую часть своего времени. Однако другая его часть всё ещё винит Сигму в том, что он уехал. Бросил Колю Гоголя одного, мол, справляйся, парень, со своим будущем сам, я тебе не помощник. И одним рейсом в Японию перечеркнул все годы их дружбы. А дружбы ли? Сигма помнит, что после девятого класса и экзаменов они с Колей побежали на речку, прыгнули туда, не осознавая, что вообще-то могли сломать ногу или руку, пораниться обо что-то. Тогда это было неважно, это сейчас Сигма бы тысячу раз подумал, прежде чем сделать что-то подобное. Стареешь, пошутил бы Коля, будь он здесь и услышав его мысли. После вероломного прыжка они долго смеялись, Коля не переставая плескался и брызгался, а вот в него попасть было сложно. Сигма в итоге сдался и вышел из воды, греясь на солнце. И на следующий день заболел Коля. Сигма даже не подумал как-либо смеяться или издеваться, мол, а надо было выходить из воды тогда. Вместо этого он молча принёс пакет фруктов и ягод прямо Коле домой, поздоровавшись с его матерью, которая Сигму любила всегда. В тот момент сам Гоголь лежал в кровати, «умирая» от температуры. Сигма коротко поздоровался с ним и ушёл на кухню. Коля долго не понимал, померещился ли ему лучший друг в проходе или действительно он был, но он отчётливо слышал звуки блендера с кухни, не понимая, а откуда у них этот самый блендер вообще в доме появился. Он был вообще? А через пару минут Сигма зашёл в его комнату с полным стаканом с чем-то малиновым внутри. Выглядело прикольно, Коля даже нашёл в себе силы это сфотографировать и улыбнуться. Напиток оказался ужасной кислятиной, о чём он и проинформировал, после чего испугался, когда Сигма ушёл из комнаты. Пожалев о своих словах и готовый уже извиняться, Коля чуть было не вскочил с кровати, когда его друг с тёплой улыбкой вернулся обратно, держа в руках ложку и сахарницу. — Ты будто маленький ребёнок, если честно, — сказал Сигма, положив три ложки сахара и размешивая напиток, сидя на табуретке рядом с кроватью. Коля расхохотался, но после показал язык. Сигма же протянул ему стакан и увидел теперь одобрение. — Очень вкусно, — улыбнулся Коля, а Сигма рассмеялся, увидев малиновые «усы», оставшиеся у него под носом. — А ты говорил я ребёнок, у детей нет таких прекрасных усов! Сигма тогда взял салфетку и сам же вытер ему лицо, после чего нахмурился, увидев какое-то странное выражение лица Коли. Тот отчего-то завороженно смотрел на Сигму, ещё сильнее впав в ступор, стоило холодной ладони коснуться его лба. — Температуры нет, — скорее сам себе, чем Коле, сказал Сигма задумчиво. — Всё в порядке? — Мгм. Стоило Сигме подняться с места, как Коля вдруг обеими руками взял его за руку, удерживая рядом. С полминуты оба смотрели друг на друга удивлённо. — Можешь… остаться ещё? — почти жалобно попросил Коля. Коля в итоге выздоровел уже на следующий день. Сигма в итоге запомнил мягкие касания чужих пальцев.

***

Коля всё время был уверен в том, что не волнуется, но когда до прослушивания остаётся меньше получаса, то он замечает, как крупно дрожат руки. Они вчетвером сидят в коридоре, ожидая своей очереди. Вернее, их гораздо больше, чем четверо, но Коля может замечать сейчас только собственную группу. Шибусава, как оказалось, один из жюри конкурса этого года. Узнав об этом вчера, все, кроме Фёдора, удивились весьма сильно. Достоевский же лишь пожал плечами, сказав, что знал он обо всём, разумеется. Нога дрожит, из-за чего Фёдор хмурится, ведь трясётся теперь и его стул. Но Коля лишь виновато улыбается и ничего не может поделать. Он успокаивается только когда открывает что-то в телефоне, пытаясь листать новостную ленту и не думать, что за стенами актового зала, двери которого меньше чем в паре метров, прямо сейчас проводится отбор. Коля случайно натыкается на аккаунт организаторов, только его японскую версию. Он не знает, зачем переходит в сам профиль, но и не находит ничего. — Всё, хватит, — говорит Фёдор, отбирая телефон из гоголевских рук. Тот возмущается, но не предпринимает попыток отобрать. — Мы справимся, слышишь? Ты успокаиваешься и идёшь играть без малейших ошибок, прямо как и всегда. Сделав глубокий вдох, Коля наконец может успокоиться. Он замечает краем глаза, как поддерживающе улыбаются и остальные ребята в помещении, хотя они все вроде как конкуренты. Фёдор теперь сверлит взглядом дверь, ведь они идут на прослушивание следующими. Гончаров с Пушкиным в это время играют в карты, Коля бы с радостью присоединился к ним, но он не может не думать о страхе облажаться, который окутывает его сознание. Да, он гораздо спокойнее, чем пару минут назад, и спасибо Достоевскому, но всё ещё тревожно. Коля ненамеренно вспоминает, как раньше Сигма брал его за руки и успокаивал, говоря, что все люди ошибаются, так что ничего страшного не произойдёт и Вселенная не схлопнется. Сигма всегда улыбался в такие моменты, так тепло и по родному, так что Коля не мог не подхватить его хорошее настроение. Двери распахиваются, оттуда выходят не шибко жизнерадостные музыканты, у одного клавитара, у другого электрогитара, у третьего ничего, потому что носить барабанную установку прямо в руках ещё никто не научился. Коля подскакивает с места, почувствовав неожиданный прилив уверенности, Фёдор идёт в актовый зал с каменным лицом, Пушкин и Гончаров сразу становятся серьёзней. Они поднимаются на сцену, занимая свои места. Коля достаёт гитару из чехла, настроенную им же заранее, но он всё равно проверяет каждую струну. Гончаров садится за контрабас, Пушкин за барабаны, а Фёдор здоровается за всех них с жюри, не акцентируя внимание на знакомое лицо среди них, после чего садится за пианино. Игру начинает Саша, задавая ритм, присоединяется следующим Фёдор, после уже и Ваня с Колей приступают к игре. Только тогда Коля кажется растворяется в музыке, полностью отдавая ей контроль, уходя далеко, но не слишком, чтобы продолжать концентрироваться на моментах, когда ему нужно играть не аккорды, а именно соло. Он слышит, как перебирает клавиши Фёдор, почти видит, как красиво движутся его пальцы. Слышит и игру Гончарова, и ориентируется на заданный Пушкином ритм. Но всё вокруг продолжает растворяться, в хорошем смысле. Есть только музыка их четвёрки, а отбор, жюри и прочие заботы теряются. Во время второй песни Гоголь настраивает микрофон, чтобы в этот раз петь. Фёдор едва заметно одобрительно кивает, этим жестом выражая гораздо большую поддержку, чем кто-либо ещё мог бы увидеть. По окончанию их выступления, жюри кивают и пишут что-то на своих бумажках. Фёдор хочет спросить что-то, но Шибусава лишь мотает головой, а затем указывает на дверь, вежливо говоря, что результаты завтра утром. Коля в это время убирает гитару обратно в чехол и заметно веселеет, потому что весь стресс закончился. Все остальные тоже радуются, пускай по лицам жюри не видно, возьмут их дальше или нет. Когда они выходят из актового зала, то Фёдор даёт каждому подзатыльник, а отойдя подальше от других ребят в коридоре, ожидающих своей очереди, он кратко говорит, конкретно где каждый облажался. Коля, видите ли, во время второго куплета третьей песни сфальшивил, взял ноту недостаточно высоко. Возмутившись, Коля принимается критиковать Фёдора, говоря, что тот играл чересчур медленно, из-за чего им приходилось замедлять темп. Всем троим! — Ой, всё, — махнув рукой, говорит Пушкин. — Пацаны, мы это сделали? Сделали. По-моему нет смысла обсуждать провалы, лучше отметим! — Отмечать нужно завтра, после результатов, — фыркает Гончаров, отчего-то встав на сторону Фёдора, увидев его недовольное лицо после слов Саши. Коля этого фанатизма мнением Достоевского не оценивает, но ему самому не хочется праздновать сегодня, когда впереди одна неизвестность. Тем более, они всё ещё студенты, а сегодня пропускают важные пары. — Мне учиться надо, — говорит Коля, чуть понуро. Остальные трое удивлённо смотрят в его сторону, проверяя, не ослышались ли. — Да чего вы так смотрите? Учусь я, мне ещё стипендию не просрать нужно, где я потом деньги на жизнь возьму? На выступлениях в той дыре долго не протянем. И правда, последний год они редко приглашаются музыкантами в один бар, рядом с общежитием. Там обычно пьют все студенты их универа, а когда однажды пьяный в стельку Фёдор, что обычно ему несвойственно, ведь «Я умею себя контролировать», подошёл к администратору и стал зачёсывать что-то про их музыкальную деятельность, талант, то растерявшемуся парню ничего не оставалось, кроме как убедить Достоевского в том, что в следующий раз он позволит им четверым выступить. Денег за выступление было достаточно, очень даже неплохо для группы любителей. Но их приглашают не так часто, потому что, откровенно говоря, это место не может позволить себе их выступления регулярно. Коля задумывается о том, насколько всё изменится, когда он закончит универ. Дальше ведь придётся работать, стипендии не будет, не будет и возможно их группы, потому что у Фёдора точно есть планы на жизнь, а музыка для него, пускай и не на последнем месте, но при выборе между хорошим будущем и неизвестностью, но с пианино и тремя придурками, он без раздумий выберет первое. Может Сигма был прав, когда сказал, что музыка не сможет обеспечивать вечно? Помотав головой, Коля прощается с ребятами, уходя в общежитие. Он слышит, как сзади трое ещё что-то обсуждают, кажется снова просчёты в выступлении, но Коля уже не думает об этом. Он зачем-то вновь открывает японский аккаунт организаторов конкурса «Одарённых», там появляется много видео выступлений. Видимо выкладывают прошедших, потому что отбор в Японии проходил вчера. Коля просматривает их, пока едет в автобусе, говоря себе мысленно, что просто изучает будущих конкурентов. Ему не особо интересно, мелодии все приятные, но вот слов он разобрать не может из-за незнания языка. Большинство мотивов весёлые, а среди выступающих такие же простые студенты, хотя иногда встречаются и группы заметно уровня выше. Остановившись на одном из видео, Коля замечает на нём того, кого увидеть хотел и не хотел одновременно. Среди группы со странным названием «Детективы», написанным на английском, из-за чего Коля и разобрал, выделяется парень с сиреневыми и платиновыми волосами, держащий в руках гитару и иногда подпевающий. Протерев глаза на всякий случай, Коля вглядывается в экран телефона ещё раз, а потом протяжно произносит «Блять», из-за чего на него оборачивается несколько человек, смотря неодобрительно.