День до нового года
Хулия болтала ногами, сидя на кушетке в медицинском кабинете. Люсия проверяла её каждые два дня, чтобы убедиться, что нет никаких последствий после электрошоковой терапии в психиатрической лечебнице. Эта девочка слишком много всего пережила и повидала, чтобы страдать ещё от чего-то. Однако ситуация с её забывчивостью немного напрягала школьного врача. Люсия тоже многое повидала за всю свою карьеру врача. Она знает о большинстве болезней, но этот случай какой-то слишком особенный. Конечно, дети часто забывают какие-то элементарные вещи, такие как: куда положили лекарство, или забыли его принять из-за своей рассеянности и невнимательности. Но она очень хорошо знала Хулию, и общалась с учителями, которые у неё преподают, и все как один твердили, что эта девочка достаточно внимательна и у неё прекрасные оценки. И это говорило о том, что её забывчивость о чем-то говорит. Вот только Люсия не понимала, о чём. Есть масса заболеваний, но все они не могут проявляться в таком раннем возрасте. — А как у тебя со зрением? — спрашивает женщина. Хулия пожимает плечами. Видит она прекрасно и очки ей не нужны. — Проверим? Девушка обречённо вздыхает, но соглашается на все манипуляции. В конце концов это, в первую очередь, волновало её саму, и она сама обратилась за помощью. — Прекрасно, закрой правый глаз ладошкой и называй мне все буквы, которые видишь, — женщина встала у доски с буквами, наблюдая за ученицей, чтобы та не подглядывала вторым глазом и не щурилась. Однако проверка зрения ей ничего не дала — у Хулии нет с ним никаких проблем. Медина снова оказалась на высокой кушетке, на этот раз задирая футболку с кофтой, чтобы врач могла её послушать. Она щупала её во всех местах, которых возможно, надавливала на живот и рёбра, даже сделала кардиограмму, но все показатели были в пределах нормы. Она осматривала совершенно здорового ребёнка. — Послушай, — Люсия садится за свой стол, когда Хулия опускает ноги с кушетки и застегивает кофту. На самом деле ей уже самой становится не по себе от всего этого, потому что изначално она, вообще, думала, что врач выпишет ей какие-нибудь витамины для улучшения памяти, — По данным обычного осмотра ты совершенно здорова. У тебя нет проблем со зрением, лёгкие не хрипят, вообще ничего, но то, что ты стала забывать некоторые вещи — это очень серьёзно. У меня есть подозрение, что это может быть, но ты ещё слишком мала для такого заболевания. Хулия поднимет на неё встревоженный взгляд, молящий сказать ей обо всём. — Бывало ли у тебя такое, что ты не можешь решить элементарный пример, к примеру, или, быть может, задачу? Может ты забывала целиком весь курс, пройденный ранее? — уточняет Люсия и в памяти всплывает, как ещё вчера Вики пыталась ей объяснить новый материал, который казался таким лёгким, но никак не хотел усваиваться. — Потеря памяти и умственных способностей говорит о наличии таком заболевании, как Альцгеймер, — с сожалением продолжает врач, — У лекарства, которое ты принимаешь, есть побочные действия, но я никогда не думала, что это может проявиться в столь юном возрасте. В кабинете повисает гробовая тишина и в какой-то момент Люсия понимает, что это просто бомба замедленного действия, когда видит, как из глаз девушки начинают течь крупные слёзы. — Хулия, — она встаёт со своего места и подходит ближе, — Хулия, милая, я не утверждают, что это так. Возможно всё куда более оптимистичнее, чем мы думаем. Медина нервно усмехается. — У моего дедушки был Альцгеймер, — шепчет она, — И я видела, как это всё происходило. В какой-то момент он просто посмотрел на меня и спросил «А ты кто?». Люсия не знает, что сказать. Хулия поднимается на ноги. — Побочный эффект от лекарства, — тянет она, — То есть, если я не буду его принимать, то… — То ты ничего больше не будешь забывать, — отвечает женщина, — Но, если ты не будешь принимать лекарство… — Я умру, — заканчивает за неё Хулия, — Я поняла. Она опускает ручку двери и выходит, оставляя врача наедине со своими мыслями. Люсия понимает, что она во всём виновата, потому что именно она вводила вирус в шею девочки, и именно она работала когда-то на компанию Отокс. Все страдания этих учеников на её совести.***
Люцифер обнимает Хлою за плечи, когда они сидят в своей комнате и наблюдают за дочерью, которая сидит за уроками. Всё пошло совершенно не по плану, и вместо того, чтобы суетиться перед новым годом, они сидят сейчас здесь и понимают, что им это совершенно больше не нужно. Они не рассказали детям о беременности их матери, но в скором времени должны будут это сделать. Во-первых, они им никогда не лгут, а во-вторых, скоро это станет слишком заметно. К тому же токсикоз Хлои, явно не однократный, станет слишком подозрительным. Хлоя напугана, и от этого становится ещё хуже. Он никогда не видел, чтобы она этого боялась, и вот сейчас… Этот год явно не хочет оставаться позади. — Мамочка, проверишь математику? — Рори появляется слишком неожиданно с тетрадью в руках, отчего родители резко подпрыгивают. — Конечно, милая, — Декер берёт тетрадь, пробегая взглядом по детским закарючкам. У Трикси почерк был немного лучше в её возрасте, она хотя бы понимала, что читает. Морнингстар улыбается, потрепав дочь по волосам, а потом сажает её к себе на колени, чтобы она видела, как мама проверяет её уроки. Это было их традицией. Стук в дверь прерывает их и они поворачиваются, когда в комнату заходит Трикси. — Привет, — здоровается она, но взгляд опущен вниз, словно бы она напакостила и боится в этом признаться, — Тут такое дело… Она мнётся на пороге, не осмеливаясь пройти дальше. — Что ты там стоишь? — возмущается Люцифер. — Зайди и скажи нормально, в чем дело. — Дело в том, что я не могу пройти дальше, — говорит она, поднимая взгляд испуганных карих глаз на мать, — Я заразилась. И весь мир мгновенно рухнул. Одна лишь фраза, а столько боли. — Я пришла, чтобы сказать, что меня забирают в изолятор, — она снова опускает взгляд вниз и Хлое хочется крепко обнять её, но на этот раз она не может этого сделать. — Детка, — Декер поднимается на ноги, но остаётся на своём месте напротив дочери. — Всё хорошо, мам, — улыбается девушка, — Всё будет хорошо. Ведь так? — Конечно будет, — соглашается с ней дейтенант, хотя сама ещё до конца в это не верит. Не верит в то, что её старшая дочь могла заразиться. Как? Почему? Разве Аменадииль не должен следить за этим? Люцифер принимает, что происходит в голове жены и сам подходит к Трикси. Он крепко обнимает её и она обхватывает его своими руками, крепко прижимаясь к нему. — Я боюсь, Люцифер, — шепчет она ему, когда они оба выходят за дверь. Дьявол мотает головой в разные стороны. — Тебе нечего бояться, сорванец, — усмехается он и Беатрис улыбается, вспоминая своё детское прозвище. Это было так давно, но одновременно так недавно, словно бы прошёл всего один день, — Мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы достать то, что сможет вылечить вас всех. — Хорошо, — соглашается Эспиноза, — Пообещай, что проследишь за мамой. Я, конечно же, хочу быть рядом с ней, но точно не в изоляторе. — Конечно, — обещает Люцифер, — Обещаю, что она там точно не окажется. Трикси кивает, делая шаг назад, как раз в тот момент, когда за ней оказывается Люсия. Ей совсем недавно пришлось сказать однокласснице девочки, что у той может быть Альцгеймер, а сейчас она и её уводит туда, откуда нет выхода. По крайней мере, в ближайшие дни, точно нет. Беатрис уходит, периодически поглядывая на Люцифера и он чувствует себя предателем, потому что когда-то пообещал, что будет защищать Хлою и их детей. И что происходит сейчас? Сейчас у них отбирают Трикси, с которой они могут видеться теперь только через стекло. Когда он возвращается в комнату, Рори обнимает Хлою маленькими ручками и что-то шепчет ей. Это слишком умиляет дьявола, но не успокаивает его. Всё вокруг катится к чертям, а он ничего не может сделать. Что ж за дьявол он, если не может решить обычно человеческую проблему? Он пережил много пандемий. На его глазах умирали взрослые и дети, люди убивали друг друга за кусок хлеба и воды, но по-настоящему он понял людское горе только тогда, когда смог сам полюбить. Сначала была Хлоя, теперь их дети… Жизнь никогда не станет безопасной. И это очень печально. Когда-нибудь наступит тот момент, когда они все вместе смогут оказаться на небесах. — Она сильная, — говорит Морнингстар, присаживаясь на корточки возле жены, — Она со всем справится. Вот увидишь. Хлоя кивает ему, но всё ещё не может успокоиться. У неё не было настроения до этого, но когда она узнала о заражении дочери, стало ещё хуже. Всё вышло из-под контроля, всё стало слишком опасным, чтобы продолжать дальше держать себя в руках. Люцифер тянет её на себя и прижимает к груди, слегка поглаживая по голове. Его сердце разрывается на части, когда рубашка становится слишком быстро мокрой, а громкие всхлипы жены, заставляют его содрогаться всем телом. Он облажался. Он очень сильно облажался и сейчас корит себя за это. Всех. Он мог спасти всех, но не смог. Дьявол теперь уже ничего не может.***
Вечер подкрался слишком незаметно и обещанная встреча с Иваном отменилась сама собой. Хулия сказала ему, что неважно себя чувствует и вместо этого осталась лежать на кровати, сверля потолок взглядом. Кароль и Вики были отвлечены тем, что Трикси отправили в изолятор, и Хулия понимала, что должна была поддержать подругу, но она только вернулась от Люсии и знание того, что она скоро всё равно всех забудет, позволяло ей быть безрассудной. Каролина несколько раз пыталась узнать у неё, в чём дело, но она никому ничего не говорила. Ей не нужна была жалость и забота. Она и так уже многое у них взяла, нужно когда-то отдавать. — Со мной всё в порядке! — воскликнула она, когда её спросили в очередной раз, и, вскочив с кровати, вышла за дверь. Всё казалось совершенно другим, не таким, как раньше. Стены интерната неожиданно стали тусклыми и напрягающими, отчего хотелось заплакать и провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть их. Хулия судорожно вздохнула, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Её жизнь только начала налаживаться, она узнала, что её отец жив и он вернулся к ней. Она снова чувствовала себя нужной и любимой, и, вдруг, всё снова стало отвратительным. Зачем ей всё это, если она скоро забудет не только их всех, но и то, как её зовут? Она не заметила того, как оказалась у двери комнаты своего отца, но обратного пути уже не было, потому что она постучалась и слегка приоткрыла дверь. Педро готовился уже ко сну, его кровать уже была расстелена и он лежал на ней в халате, читая свежую газету, как любил делать и раньше. — Привет, пап, — Хулия просунула голову в зель между дверью и выдавила лёгкую улыбку, которую отец сразу же раскусил. — Заходи, — он принял сидячие положение, приглашая дочь войти и подойти к нему. Хулия легонько закрыла дверь и прошла вглубь, забираясь в нему на кровать, — Что случилось? — Мы можем поговорить? Это очень важно, — она села на колени, положив на них руки, но так и не смогла успокоиться, теребя пальцы. — Конечно, — Педро внимательно наблюдал за ней, но потом не выдержал и перехватил её холодные руки в свои, — Тебе холодно? Руки ледяные. Он начал растирать её ладони в своих, тем самым отвлекая её от того, что она хотела сказать. — Когда у дедушки выявили Альцгеймера, как он на это отреагировал? — спросила она. Педро напрягся. — Ну и вопросы у тебя, однако, — усмехнулся он, — Как можно отреагировать, когда ты понимаешь, что скоро забудешь своих родных и близких людей? Он боялся рассказать об этом бабушке, потому что понимал, что таким, образом заставит её быть рядом с собой. Но они так сильно любили друг друга, что никакая болезнь не смогла разлучить их. — Он забыл её потом, — она подняла взгляд на отца и его, словно бы, прошибло током. Она ещё никогда раньше так на него не смотрела. — В чём дело, Хулия? — обеспокоенно спросил он. — К чему все эти вопросы? Ты же сама всё прекрасно помнишь. Хулия кивнула, резко опуская взгляд вниз. Слёзы снова навернулись на глаза и она больше не могла их сдерживать. — Хэй, — мужчина поднял её голову за подбородок, — Ты чего, детка? Она поджимает губы и всё становится слишком напряженным. — Лекарство, которое я принимаю, имеет побочные эффекты, — начала она, — И я не стала исключением. — Побочные эффекты… — тянет Педро, — Какие побочные эффекты? — Потеря памяти и умственных способностей, — прошептала она, — Вчера Вики весь день пыталась мне объяснить элементарную тему, но я её так и не поняла. Я забыла, куда положила лекарство, а сегодня с утра Иван принёс мне ампулу и я долго не могла понять, для чего она мне нужна… По всем внешним показателям, я полностью здорова, но… Хулия замолчала вновь, но решила, что дальше слов не нужно, когда закрыла лицо руками, скрывая истерику. — Это страческая болезнь, родная, — мужчина убрал её руки с лица и провёл рукой по её щеке, заправляя волосы за ухо, — Тебе семнадцать лет, ты не можешь… — Люсия тоже так сказала, но есть исключения, когда в роду были люди, которые болели… — она облизывает пересохшие губы, — Пап, я не хочу ничего забывать. Всё вокруг стало внезапно слишком большим, где они вдвоём совсем одни. Педро не знал, что сделать, чтобы успокоить её, также, как и не знал, что сделать, чтобы всё исправить. — Иван знает? — спросил он. — Нет, — она замотала головой в разные стороны, снова теребя пальцы рук, — И не должен узнать. Я не хочу, чтобы он был со мной только лишь из жалости… — О чём ты говоришь?! — возмутился мужчина, резко схватив её за плечи и встряхнул, отчего она ещё больше заплакала и кинулась к нему в объятия. — Пап, пожалуйста, — взмолила она, — Пожалуйста, не говори ему ничего. Мужчина судорожно вздохнул, разворачивая её так, чтобы голова оказалась на его плече и тоже лег на подушку. Хулия повернулась на бок, обнимая его в ответ. — Я не скажу ему, — ответил он, поглаживая её по спине, — Но ты не имеешь права скрывать от него это. Она промолчала, но ей и не нужно было ничего говорить. Педро сжал челюсти, положив подбородок на макушку дочери. Он хотел, чтобы она была рядом с ним, хотел наладить с ней отношения после столь долгого отсутствия, но не думал, что это произойдёт именно таким образом. Это слишком жестоко по отношению к той, кто и так уже успел отведать отборного говна за всю свою небольшую жизнь. Прошло много времени, прежде чем он понял, что она уснула. Со слезами на глазах и с напряжённым лицом. Ему так хотелось забрать хоть немного её страданий, хотя бы каплю той боли, которую она сейчас испытывает. Каждый родитель будет убиваться от мысли, что его ребёнку плохо, а здесь ей плохо вдвойне. В дверь тихонько постучали и показалась голова Ивана. — Сеньор Медина, Хулия… — он замолчал, когда увидел её рядом с отцом, — Мы с ребятами переживали, что она… — Всё в порядке, Иван, — заверил он парня. Он не собирался будить её после всего, что произошло. Возможно это был не самый лучший её сон, но он ей был необходим, — Она со мной. Парень кивнул, хотя подозрение в его глазах нельзя было не заметить. Педро понимал, что он ещё успеет узнать всю правду, пусть лучше она сама ему обо всём расскажет. Мужчина накрыл дочь одеялом, поправляя её волосы. Они со всем разберутся. Они обязательно всё исправят.