***
Фермин не знал, куда расселить детей. С каждым днём их становилось здесь всё больше, и, в какой-то момент изолятор стал как бомбоубежище, в котором люди спят чуть ли не друг на друге. По подсчетам Эльсы и Лусии, заражённых стало больше, чем здоровых детей и было бы разумнее, наверное, выпустить всех, и пусть они все играют вместе. Но всё же была большая вероятность, что здоровые дети могут не заразиться, если держать заражённых дальше в изоляторе. — Ребята, выходим, — Лусия открывает дверь изолятора и улыбается всем, пытаясь казаться не такой взволнованной, как есть на самом деле. Фермин смотрит на неё с недоумением и она продолжает шёпотом, — Эвелин и ещё пятеро детей, оставшиеся не заражёнными, всё-таки заразились. Паулита и Рори имеют иммунитет и они, в любом случае, не заразятся. Не вижу смысла больше держать вас всех здесь. — Не очень приятная новость, на самом деле, — признаётся мужчина, — Я надеялся, что вы просто нашли антидот. — Нет, — соглашается с ним женщина, — К сожалению, нет. Дети выбегают с вещами из изолятора, радостные и счастливые, что, наконец-то смогут быть на свободе. Половина из них уже добрались до двора и веселятся уже там, однако для веселья, как оказалось, повода нет.***
Люцифер прислушался к разговорам Вульфа и ещё какого-то мужчины, находящегося рядом в кабинете. Они говорили о зачистки интерната, потому что всё вышло из-под контроля. Нельзя было допустить, чтобы дети выбрались отсюда живыми. Кулаки дьявола рефлекторно сжались. Он никогда не любил детей, считая их маленькими паразитами, но убить триста невинных душ, даже для него — бывшего короля Ада — это было высшим уровнем злости. Он ворвался в кабинет, игнорируя все протесты Мейз и схватил Вульфа за шиворот, поднимая его над полом. Старик даже толком понять ничего не успел. — Ты, мерзкое отродье, собираешься избавиться от трехсот жизней, и ты не боишься, что будет с тобой в Аду? — Люцифер злился, его гнев был выше разума, поэтому он не задумывался, когда показывал свою сущность. Но старик его, как будто бы, даже не испугался. — Мистер Морнингстар, — усмехнулся он, — Но разве не вы помогли нам бежать из Германии сюда? Это ведь была ваша идея. На мгновение, Морнингстар теряет бдительность и отпускает Вульфа. Тот в свою очередь поправляет свою одежду, усмехаясь. — В сорок пятом году, когда мы потерпели поражение, нам нужно было скрыться, чтобы нас не убили, — продолжает он, — И тут появились вы. Сначала я вас, конечно же, испугался, но, когда вы заключили со мной сделку… Вы помогли мне и моим друзьям. — Сделка, — смеётся Люцифер, — В таком случае, не хотитет ли вы оплатить своё спасение прямо сейчас? — Такому как вы — конечно, — соглашается мужчина. — Я хочу, чтобы вы вылечили всех этих детей и отпустили их домой, — просто говорит Люцифер, улыбаясь. Вульф сводит брови вместе. — К сожалению, такого сделать я не могу, — говорит старик, — У меня нет антидота от этого вируса, он всё ещё в разработке. Но у меня есть то, что сможет дать вам время до того, как я сделаю полноценное лекарство. Он подходит к стеллажу в своём кабинете и открывает одну из дверей. Внизу стоит огромный черный чемодан, который он тут же ставит на стол и открывает. Внутри этого чемодана множество ампул с лекарством, которого у них осталось всего на пару дней. — Я не верю ему, — молвит Мейз, смотря на ящик с лекарством и на мужика. Она никогда никому не верила, когда дело касалось чего-то подобного, — Неужели вы только что хотели убить всех детей в интернате, и, вдруг, решили, что их нужно спасти, послушав лишь его? — У нас была сделка, — пожимает плечами мужчина, — А я человек слова. — С трудом верится, — огрызается демон, но Люцифер прерывает его. — Какие есть гарантии, что после того, как мы уйдём, интернат не взлетит на воздух? — Я не собирался зачищать интернат прямо сейчас, — ухмыляется старик, — Но у нас был договор. Хотитет верьте, хотетите — нет. Это ваши проблемы. Люцифер с Мейз переглядываются. Если это окажется неправдой, они рискуют жизнью трехста человек. Но, если они сейчас не возьмут эти лекарства, то дети всё равно умрут. Какой-то замкнутый круг.***
Когда Иван снова оказывается рядом с комнатой Хулии, ему кажется, будто ничего не изменилось. Но на самом деле, она сейчас там, и не ожидает его увидеть в ближайшие дни, собираясь бегать от него, потому что снова испугалась. Он стучит в дверь, предупреждая, что сейчас войдёт, и, когда заходит, застаёт совершенно не то, что представлял. Она оборачивается на него, сидя за столом и делая уроки, и она совершенно не удивлена его приходу. — Ты знала? — уточняет он. — Лусия привела Эвелин, когда я была в медблоке, — кивает Медина, — Я знала, что ты придёшь. — Что ты делала в медблоке? — обеспокоенно спрашивает Нойрет. — Лусия отдаёт лекарство мне лично в руки, — отвечает Хулия, — Она боится, что я могу забыть про него. Парень кивает и осматривается по сторонам. Здесь ничего не изменилось за время его отсутствия, и Хулия, такая маленькая и родная, напоминала ему о том, что он дома. — Я хотел тебе кое-что показать, — говорит Нойрет, усаживаясь на её кровать и хлопая ладонью рядом. Она поднимается из за стола, поправляя юбку и садится рядом с ним. От неё приятно пахнет, её тонкие ноги находятся близко к его и ему безумно хочется её обнять, но он знает, что она оттолкнёт его. — Смотри, — он показывает ей заставку на своём телефоне, на которой изображена она, — Это новый год, — объясняет он, — Помнишь? Ты была самой красивой в ту ночь. Она смотрит на фотографию, поджимая губы и кивает ему, говоря, что помнит это. — А это летом, — он показывает ещё одну фотографию, где она сидит у лагуны, поджав ноги к груди. На ней джинсовые шорты и однотонная белая футболка. Но она не помнит этот день, — Ты испугалась осы, потому что они больно жалятся без причин, — напоминает он, но она мотает головой в разные стороны. — Я не помню, — грустно отвечает она. — В тот день было очень жарко, — продолжает он, — Мы были наказаны и нас не отправили домой к родителям из-за этого. Мы каждый день проводили вместе, а по вечерам убирались в конюшне. — Я не помню, — хнычет она. — Это не страшно, — кивает парень и листает дальше, — А здесь мы прогуливали историю и Фермин нас сфоткал, — он показывает фотографию, на которой она спряталась за него, держась за его плечи, а он смотрел с недоумением и легким страхом, что их поймали, — Он потом шантажировал меня этой фотографией. Хотя я знал, что он никому её не покажет. Хулия мотает головой. Она не помнит ни одного того дня. Иван листает дальше — она не помнит и он рассказывает всё, что тогда происходило. Она ненавидит себя за то, что не может вспомнить такие моменты, не может вспомнить, насколько счастливой была рядом с ним, и ей становится от этого грустно. Слёзы сами текут по её щекам, когда она хватает его за руку в очередной прокрутке фотографий. — Я не помню этого всего, — говорит она ему, — И то, что ты рассказываешь сейчас, не даёт мне абсолютно ничего. Я не помню этого. Она облизывает губы и он убирает телефон. — Для чего ты это всё делаешь? — спрашивает Хулия. — Для того, чтобы мне стало ещё хуже от того, что я ничего не помню? Она резко поднимается на ноги и закрывает лицо руками. Ей так хочется вспомнить всё то, что ей рассказал Иван, но она не помнит. Она ничего не помнит. — Нет, конечно, — Нойрет поднимается вслед за ней, — Я делаю это для того, чтобы ты поняла, что мне всё равно, забудешь ты меня или нет. Потому что то время, которое ты от меня бегает — я страдаю. Я не могу и дня прожить без тебя. Понимаешь? Она отворачивается от него, делая шаг назад и больно врезается в стол ногой, отчего склоняется и обхватывает ушибленное место. Слёзы становится ещё больше. Она плачет от обиды, от горя и разочарования, потому что ей также больно, как и ему, когда они не вместе. — Иди ко мне, — Иван расправляет руки, подзывая её к себе, но она лишь мотает головой в разные стороны. — Я не помню, я ничего не помню, — бормочет она, — Я не хочу так жить, я просто… Я устала. Я хочу… Иван самостоятельно преодолевает расстояние между ними и тянет её к себе, крепко прижимая голову к груди. Она вздрагивает при каждом всхлипе, но всё же обхватывает его за талию в ответ, плача ему в грудь. Он гладит её по волосам и спине, раскачиваясь в разные стороны и пытаясь как-то успокоить. Она крепко цепляется пальчиками за ткань его кофты и он чувствует её тёплое влажное дыхание. — Всё хорошо, всё хорошо, любимая, — он смотрит вверх, пытаясь сдержать собственные слёзы. Боль, которую он испытывает, когда видит, как она страдает, никогда нельзя будет передать словами. Ему просто хочется забрать это всё от неё, чтобы она больше никогда не плакала. Он подхватывает её под ягодицами, когда её ноги, вдруг, подкашиваются, и она рефлекторно обхватывает руками его шею, кладя голову на плечо. Он держит её, словно плачущего ребёнка, которому нужна любовь и забота отца. — Я рядом, милая, я рядом, — бормочет он, кладя одну руку ей на спину и продолжая раскачиваться в разные стороны, — Я всегда буду рядом. Всегда буду с тобой, чтобы напомнить тебе. Слышишь меня? Она цепляется за него ещё сильнее, и он усмехается. Как долго она бегала от него, когда сразу же могла вот так придти к нему и он бы всё понял. Он садится на кровать, усаживая её к себе на колени, и слегка отстраняя от себя, чтобы видеть её лицо. Она икает от истерики и он проводит руками по её щекам, вытирая всю влагу. — Не надо плакать, малыш, — говорит он ей, — Всё будет хорошо, я обещаю тебе. Она судорожно кивает головой и снова бросается в его объятия, зажмуривая глаза. — Я люблю тебя, — говорит она, — Я очень сильно тебя люблю. Только тебя. Он по-доброму усмехается, снова поглаживая её по волосам. — Я тоже тебя люблю, солнышко, — он целует её в шею, зарываясь туда же носом. Теперь он всегда будет радом с ней, она больше никогда не будет одна, — Моя девочка, — Иван перестаёт скрывать свои чувства, когда целует её шею. Он так сильно скучал по ней, что теперь, держа её маленькое и хрупкое тельце в своих руках, он не может остановиться. Маркос находит именно этот момент, чтобы появиться и всё испортить, и его, кажется, ничего не смущает, когда вслед за ним появляются и все остальные. Хулия резко оборачивается на них, всё ещё держась за него, и ребятам какое-то время не кажется это странным, пока первой не приходит в себя Каролина. — Стоп, вы помирились? — уточняет она, смотря на них. — Мы снова вместе, — подтверждает Иван, целуя девушку в скулу. Она улыбается и слезает с него, встав на ноги и поправляя юбку. — Я думал этого никогда не произойдёт, — усмехается Маркос, — Я очень рад за вас, ребят. Но есть кое-что очень важное. Пасос подходит к окну и открывает жалюзи. Сквозь зимнее солнце пробиваются какие-то яркие блики и ребята не до конца понимают, что парень от них хочет. — Это азбука Морзе, — поясняет он, — Кто-то просит кого-то подойти к ограждению. На мгновение в комнате повисает тишина. — То есть ты хочешь сказать, что кто-то из школы общается с военными? — Хулия спрашивает первой, наблюдая за новыми бликами. Иван кладёт руки ей на плечи и слегка сжимает. — Похоже на то, — соглашает Маркос. В этом интернате с каждым днём становится всё интереснее и интереснее.***
Логически, Хлоя понимает, что не виновата в смерти своего ребёнка, что не могла ничего сделать для того, чтобы он выжил, но эмоционально… Она выжита, словно лимон. Она старается не показывать Люциферу насколько ей плохо, когда у него столько забот, но с каждым разом, когда он входит в комнату, ей всё сложнее скрывать свои чувства. Ей хочется кинуться в его объятия и разреветься на его груди, чтобы он был рядом с ней в этот момент. Но его не было. Казалось даже, что таким образом он и сам справляется с горем, чтобы не показывать ей своих искренних чувств. Их отношения изменились с тех пор, как они оказались здесь. Раньше они были теплыми и взаимопонимающими, всегда рядом и в окружении своих детей. Сейчас всё изменилось. Всё стало не таким, как раньше, и Хлоя поняла, что ей это абсолютно не нравится. Ей хочется больше времени проводить с мужем, больше внимания от него, а он лишь пропадает в подземелье, в поисках лекарства. Люцифер приходит рано, и она не понимает, какое у него настроение, когда он проходит к столу и наливает себе стакан воды. Он выпивает его залпом и с грохотом ставит обратно. — Это я во всём виноват, — говорит он и собирается уже всё рассказать, но стук в дверь прерывает его. Ребята рассказывают о бликах в лесу и о том, что они означают. Они собираются туда идти в любом случае, даже, если Морнингстар откажется идти с ними, и он соглашается. Соглашается не потому, что дети собрались идти туда одни, а потому, что ему это тоже интересно. Вот только Хлоя не понимает этого. Она смотрит им вслед и ей кажется, как будто у неё из-под носа уводят её мужа. — Люцифер, — зовёт она его и он резко оборачивается, — Я с вами. Морнингстар смотрит на неё с удивлением, но не отказывает в этом. Ничего опасного там произойти не может, к тому же, Хлоя умеет разговаривать с людьми, и, если что, они смогут поговорить с военными. — Пойдёмте, — сатана подталкивает ребят на выход и они спешат найти того, кто по их мнению, может быть агентом солдат. Нужно поторопиться.