All for the boy

Спустя бесконечное количество времени Нил вышел из магазина, держа в руках одну из ракеток, которую он тестировал раньше. Он по-прежнему выглядел встревоженным, и Эндрю не мог понять причину этого. Он все ещё чувствовал себя не совсем правильно. Как только парень уселся на заднее сидение со своей новой игрушкой, Эндрю сел рядом с ним и захлопнул дверь. Он позаботился о том, чтобы держаться от Джостена на расстоянии, но просунул пальцы в сетку ракетки и потянул один раз, словно проверяя натяжение, он хотел, чтобы Нил воспринял это как извинение, которое формировалось у него в голове. Но Нил не мог. Он не был экстрасенсом, чтобы знать, что широкая одурманенная улыбка и пристальный взгляд означают: Извини, что нарушил твои границы и прикоснулся к тебе, но я ничего не мог с собой поделать, потому что из-за тебя в моей голове творится ещё больший бардак, чем обычно. Нил молчал, позволяя Кевину и Ники болтать всю дорогу. Ники нервничал, и чем ближе они были к дому его родителей, тем эта нервность становилась заметнее. Когда они подъехали к подъездной дорожке, Нил наклонился вперёд, чтобы с любопытством взглянуть на дом. Все, что он увидел, это симпатичный маленький домик и дорогую машину, но это был лишь фасад, скрывающий уродливую внутреннюю часть семьи Хэммиков. Эндрю был вполне доволен тем, что никогда больше не увидит Лютера, но вот он, сидит в машине около его дома, уговоренный на семейный ужин каким-то парнем. Ники барабанил пальцами по рулю. — Пожалуй, зря мы приехали— сказал он дрожащим голосом. — Ну надо же, дошло, — фыркнул Эндрю, выбираясь из машины. — Поздняк метаться, — потому что спрятаться или убежать уже было невозможно. Внезапно на него нахлынул давно сдерживаемый гнев, и, увидев новую блестящую машину Лютера, ему захотелось что-нибудь сломать. Нил вышел, оставив свою ракетку внутри, и это было словно инстинкт, когда блондин протянул руку и схватил её. Эндрю на пробу покрутил клюшку, взвесил в руке, затем перекинул её через плечо и уставился на машину. Он представил себе звук разбитого стекла. Вид вмятин на металле и тяжёлый грохот вызвал на его лице широкую улыбку. Ники вылез из машины так быстро, словно она была в огне. — Эндрю, ты что задумал? — Для святоши у него слишком шикарное авто, — заметил Эндрю. — Надо это исправить. Ники подбежал к нему и вырвал ракетку из рук. Эндрю мог бы с лёгкостью отобрать её обратно, но его больше забавляло испуганное выражение лица Ники. Он рассмеялся над этим и сделал преувеличенный жест рукой, указывая путь к дому. Хэммик вернул ракетку Нилу, который сделал то, что умел лучше всего - уставился на неё. Ты не готов к этому дерьмовому шоу, Джостен, подумал Эндрю, глядя на парня. По крайне мере, мысли о Лютере и тени его прошлого были достаточно тяжёлыми, чтобы позволить блондину оторвать взгляд от Нила. К счастью для него, Би не пыталась перезвонить, но ему предстояло выдать много объяснений в среду. Ники замер и стоял на крыльце ещё целую минуту, прежде чем позвонить в дверь. Все таки сделав это, он быстро сделал шаг назад, ожидая, пока дверь откроют. Эндрю одарил Нила ухмылкой, а Джостен только в ответ покачал головой. Началось. Дверь открыла Мария Хэммик. Женщина улыбалась настолько широко и фальшиво, что казалось, что она что-то приняла перед этим. Её губы были изогнуты в улыбке, но глаза оставались пусты. Для Ники в них ничего не осталось. Совсем никаких эмоций. — Мог бы и не звонить, — вместо приветствия сказала Мария. — Это больше не мой дом, — напомнил ей Ники. Она поджала губы, но спорить не стала. Мария отошла в сторону, давая им пройти в коридор. Женщина закрыла дверь и повернулась к ним лицом. Нил и Кевин стояли к ней ближе всего. Мария посмотрела на них отсутствующим взглядом и кивнула. Незнакомцы её интересовали ещё меньше, чем остальные. — Вы, должен быть, Кевин и Нил, — вежливо сказала она. — А меня зовут Мария. Кевин изобразил одну из своих публичных улыбок и ответил тем же тоном. — Приятно познакомиться, — он определенно так не думал. Затем она посмотрела на близнецов, но её взгляд скользнул мимо Аарона, не задержавшись на нем ни секунды. Она улыбнулась Эндрю. — Аарон, давно не виделись, — Конечно. Потому что именно улыбающийся близнец должен быть им. Нормальным. — Аарон - это я, — сообщил его брат за спиной Марии раздраженным голосом. Мария переводила взгляд с улыбки Эндрю на настороженное выражение лица Аарона и обратно. — Да, разумеется, — сказала она, но голос её звучал неуверенно. — Мам, Эндрю уже третий год проходит лечение, — с лёгким оттенком раздражения напомнил Ники. Эндрю расставил все по местам, одарив Марию самой яркой, самой недружелюбной улыбкой, которую только позволяли ему наркотики. — Здравствуй, Мария. Боже, какая чудесная встреча! До чего приятно, что ты снова впускаешь нас в дом. Я-то думал, ты выпросишь в суде защитное предписание. Так что случилось, нервишки сдали? — потому что он все ещё не мог понять, почему родители Ники хотели, чтобы они приехали. Лютер косвенно обвинял Эндрю в смерти своей сестры, а Мария открыто боялась его с момента первой встречи. — Эндрю, — сквозь зубы прошипел Ники. Щеки Марии вспыхнули, и это было самым большим её проявлением эмоций за все время. — Верхнюю одежду можете оставить здесь, — сказала она, полностью игнорируя Эндрю. Ну конечно же. Эндрю никогда не был частью их семьи. Он был нюансом. Он был для них не больше, чем бездомная собака из приюта. Позорная тайна. Будь проклят Хиггинс и его комплекс Бога за то, что воссоединил их вместе. Мария смотрела, как они снимают свои куртки, а затем показал им следовать за ним. — Сюда, пожалуйста. — Неужели ты даже не скажешь племянникам… — начал было Ники, словно теперь ему стало немного лучше. Если бы не наркотики и постоянная улыбка Эндрю, его кузен тоже не смог бы их отличить. Однако остальная часть вопроса замерла на его губах, как только он вошёл на кухню и увидел отца. Лютер Хэммик. Он не сильно изменился с тех пор, как Эндрю видел его в последний раз. Как и у Марии, выражение его лица намекало на то, что он рад воссоединению с родственниками не больше, чем Ники. Он похудел, а морщины на его лице стали более чёткими. Выпавшие волосы, которые должны были быть на голове, словно переместились на его лицо в виде короткой подстриженной бороды. Он, как всегда, выглядел недовольным и искоса поглядывал на парней. Мария направилась к плите, чтобы проверить ужин, занявшись делом и уйдя от разговора так быстро, как только могла. Лютер не смотрел на неё, но и на гостей не спешил обращать внимания. Как только он посмотрел на Эндрю, они обменялись взглядами, которые казались одинаково враждебными. Единственная разница заключалась в том, что Эндрю не боялся отца Ники. Он хотел разбить лицо Лютеру и отрезать ему язык. Он подумал о своих ножах, которые казались невероятно тяжёлыми и холодными под нарукавными повязками. — Ники, — наконец поприветствовался Лютер. — Аарон, Эндрю. Ники молчал, вместо него ответил Аарон. — Привет, дядя Лютер, — и у него хватило смелости хоть раз в своей жизни звучать не жалко. Как бы Аарон не хотел уехать, он все равно почему-то выглядел счастливым, увидев их. Лютер улыбнулся, но слабо. Мужчина перевел взгляд на Нила и Кевина. — Я отец Ники. Можете звать меня Лютером. Добро пожаловать в мой дом. — Спасибо, что пригласили, — откликнулся Кевин отвратительным тоном, предназначенным для прессы. — Это можно оставить здесь, — сказал Лютер, глядя на клюшку Нила. Он подождал, пока Джостен прислонит её к стене, а затем указал на заднюю дверь. — Проходите, располагайтесь. Обед будет с минуты на минуту. Ники вывел их на заднее крыльцо. Стол был уже накрыт, а тепловые лампы сделали ноябрьский ветерок чуть терпимее. Эндрю взглянул на Нила, который внимательно всё осматривал. Судя по его реакции на квартиру Ваймака в начале сезона, это, скорее всего, был его первый семейный ужин. Казалось, он чувствовал себя не в своей тарелке не меньше, чем сам Эндрю. Нил и Кевин, тем не менее, имели честь быть гостями. Хэммики будут вести себя с ними вежливо, в то время как всем, чем был Эндрю, было лишь серьёзным неудобством, которое привело к смерти сестры Лютера. Родители Ники заняли главные места за столом, предоставив парням возможность выбрать место по своему усмотрению. Ники сел посередине, оставив стулья слева и справа свободным. Аарон занял место между Ники и Марией. Эндрю сел напротив Ники, а Нил и Кевин по бокам от него. Нил сидел ближе к Лютеру, а Кевин - к Марии. Родителям Ники понадобилось три похода на кухню, чтобы перенести всю еду. Сев за стол, они склонили головы. Как смешно. Нил выглядел сбитым с толку, в то время как остальные последовали примеру Лютера и Марии, когда те начали читать молитву, что заставило Эндрю задуматься, видел ли Нил когда-нибудь церковь изнутри. Парень был похож на животное в клетке, которое раньше никогда не видело мир. Это было увлекательно. Наконец, парень немного запоздало склонил голову и кинул на Эндрю косой взгляд. Миньярд закинул одну руку на спинку стула, а второй рукой постукивал зубцами вилки по столу, откровенно перебивая Лютера. Закончив, он выпрямился и начал насыпать еду с ближайшего блюда. Нил терпеливо ждал, чтобы дотянуться до одной из тарелок, но Эндрю подозревал, что парню самому то не очень хотелось есть. Что уж скрывать, он и сам не хотел, но ему требовалось как-то отвлечься от наркотиков, даже если это было что-то настолько абсурдным, как жевать кукурузный хлеб. Лютер посмотрел в сторону Нила, все ещё держа миску с салатом в руках. — Ты верующий? — Какое хорошее начало. Очень круто, Лютер. — Нет, — коротко ответил Нил, не желая вдаваться в подробности. Лютер дал ему минуту, чтобы тот смог подумать над своим ответом тщательнее, но Нил лишь пялился в ответ, все ещё ожидая, когда мужчина вернёт на стол миску с салатом. Лютер неодобрительно нахмурился: — Почему? — Я бы предпочел не поднимать этой темы, — ответил Нил. — Я не хочу ввязываться в конфликт. — Да ты что! — усмехнулся Эндрю. — Ты ведь у нас всегда такой категоричный, — сказал он, потому что, зачем ему помогать Нилу? Парень пообещал, что они будут страдать вместе, так что самое меньшее, что он мог сделать, это развлечь их. Обойдёмся без унижения Лютера? — Не понимаю, каким образом мой вопрос может вызвать конфликт, — узкомысленно сказал Лютер. — Пап, ты вправду хочешь начать именно с этого? — спросил Ники, нервно поглядывая на мать в поисках поддержки. — Может, спросишь, как у нас дела, как успехи в учебе или как продвигается сезон? Вчера у нас была выездная игра во Флориде. Кстати, мы победили. — Поздравляю, — механически проговорил Лютер, но его глаза все ещё были прикованы к Нилу, который многозначительно пялился в стол. Эндрю вспомнил осенний банкет и их перепалку с Рико, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется Нилу, чтобы высвободить свою злобную форму, которая режет людей словами не хуже, чем ножами. Он улыбнулся про себя. О, он не мог дождаться. — Ага, от всего сердца, — заметил Ники, явно огорченный тем, как мало внимания уделял ему отец. Последовала неловкая тишина, но его кузен нерешительно прервал её через мгновение. — Когда перекрасили кухню? — Два года назад, — ответила Мария. — Человек, который делал ремонт - прихожанин нашей церкви. Симпатично получилось, правда? — она дождалась молчаливого кивка от Ники, взглянула на мужа в поисках поддержки, а затем спросила: — Так какая у тебя специализация, Николас? О Боже. Эндрю захотелось рассмеяться. Это была встреча незнакомцев, а не семейный ужин. — Маркетинг, — ответил Ники, а его лицо немного просветлело. Эндрю понял, о чем тот собирается сказать ещё прежде, чем его кузен успел открыть рот. — Двоюродная сестра Эрика работает в PR-комании в Штутгарте.Она сказала, что устроит меня в свою фирму, если я окончу универ с хорошими баллами, — Эрик. Только Эрик мог вызвать искреннюю улыбку на лице Ники. Ники в целом был позитивным человеком, который прикрывал свои проблемы хихиканьем и смехом, но единственный человек, который по-настоящему делал его счастливым, был Эрик. Эрик мог сделать любую ситуацию для Ники намного терпимее и лучше, но Эндрю сразу понял ошибку, которую совершил его кузен. Все было бы очень мило, если бы не факт, что Лютер и Мария были ярыми гомофобами. — Ты собираешься вернуться в Германию? — Мария бросила на мужа встревоженный взгляд. Челюсти Ники сжались, но он смотрел прямо в глаза матери, когда начал говорить. — Да. Там у Эрика карьера. Я не вправе просить его бросить все ради меня, да и сам бы этого не хотел. Мне нравиться жить в Германии, это потрясающая страна. Вам стоит как-нибудь навестить нас, — еда Эндрю уже остывала, но он только откинулся на спинку стула, чтобы наблюдать за предстоящей резней. Нил выглядел крайне смущённым и просто разглядывал свою тарелку. Как вежливо с его стороны. — Нас, — эхом отозвалась Мария. — Значит, вы все ещё… — она растерянно умолкла. — Да, мы все ещё вместе. Я вернулся, чтобы присмотреть за Эндрю и Аароном, а не потому, что расстался с Эриком. Я его люблю. Всегда любил и буду любить. Когда вы уже это поймёте? — Ники пытался защищаться и расстраивался ещё больше. Какое милое семейное воссоединение. Улыбка Эндрю стала злобной. Это становилось действительно неприятным. — Когда уже ты поймёшь, что это дурно? — подал голос Лютер. — Гомосексуализм - это… — Лютер, — прошипел Эндрю сквозь стиснутые зубы. Если бы он сказал «грех», Эндрю бы вонзил ему в глаз вилку и не переставал давить, пока она бы не вышла с другой стороны черепа. Лютер бросил на него настороженный взгляд. — Я его люблю, — решительно повторил Ники, не обращая внимания на враждебность Эндрю. — Неужели для вас это ничего не значит? Почему вы не можете порадоваться за нас? Почему не даёте ему ни единого шанса? — Мы не можем потворствовать греху, — сказала Мария и вернулась к еде, как будто разговор для неё закончился. — Вы не обязаны любить грех, — с горечью ответил Ники. — Но вам ведь полагается прощать и любить грешников. Разве не в этом суть веры? — Суть веры в том, чтобы следовать заповедям божьим, — отрезал Лютер. — Но человек не бывает однозначно плохим или хорошим, — жалобно продолжил Ники. — Я тоже не такой и таким не буду. Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню? — Да, хороший вопрос. Почему и зачем они понадобились им в этом доме? — Недавно выяснились кое-какие обстоятельства, которые заставили нас пересмотреть ситуацию. Мы решили восстановить добрые отношения между всеми членами нашей семьи. — Он посмотрел на Марию, та радостно закивала. — Хотя и понимаем, что этот путь будет долгим и тяжелым. И сегодня мы пригласили вас сюда, чтобы вместе обсудить первые шаги. Восстановить отношения? Что за христианское дерьмо им навязали? Это было нелепо и не имело шансов на успех, поэтому Эндрю наклонился вперёд, чтобы присоединиться к разговору. — Просвети-ка нас. Если первый шаг не в том, чтобы проявить терпимость, то каким же его видит парочка ханжей? Лютер спокойно выдержал пристальный взгляд Миньярда. — Первый шаг - исправление ошибок прошлого. Именно поэтому вы здесь, — единственный способ исправить ошибки, допущенные Эндрю - это застрелить его. — Ну нет, — возразил блондин. — Я здесь только потому, что Нил все приставал и приставал ко мне, пока я не согласился поехать. Так что меня можете вычеркнуть. Лютер нахмурился. Мария на другом конце стола примерительно подняла руки и сказала: — Давайте поедим. На пустой желудок такие разговоры идут тяжко. Пообедаем и тогда поговорим. А потом всем в награду десерт. Пирог уже в духовке. Яблочный, Николас, твой любимый. Ники отчаянно цеплялся за любой проблеск надежды, поэтому кивнул и принялся за ужин. Некоторое время за столом царила тишина, прежде чем Аарон не нарушил её. Он расспрашивал о людях и местах из своего прошлого. Некоторых из них Эндрю знал, о других он и понятия не имел. Мягкое напоминание о том, что у Аарона была целая тайная жизнь до того, как они встретились, и что она снова вернётся после выпуска. Это неизбежно. Эндрю перестал слушать скучный разговор, и покончив со своей едой, встал и пошел через весь дом ко входной двери. Ему нужна была сигарета. По какой-то причине Лютер почувствовал себя приглашенным и последовал за ним. — Эндрю, — окликнул его мужчина, и это заставило блондина остановиться. Он уже вынул сигареты из кармана. — Лютер, мой наименее любимый дядя, я не думаю, что это хорошая идея - проводить здесь время наедине. Я отчаянно нужен в другом месте, так что, извини, должен откланяться, мне придется оставить тебя стоять здесь. — Я знаю, что мы начали с тобой не на лучшей ноте, — продолжил Лютер, не обращая внимания на слова Эндрю, а Миньярд развернулся, посмотрев на его лицо на котором было странное выражение. — Ты прав. Мы начали не очень хорошо, и никогда не продолжим. Так, чего ты хочешь, Лютер? У меня нет времени на тебя, — он махнул ему рукой. — Я бы хотел начать с чистого листа. У меня есть кое-что для тебя наверху, в твоей старой комнате. Воспринимай это как жест доброй воли. — Я очень сомневаюсь, что у тебя есть что-то, что могло бы меня отдалённо заинтересовать, — Эндрю снова развернулся к двери. — Очень хороший шотландский виски. Один из моих любимых. Я сохранил его для особого случая, и я подумал, что это может быть именно он. Возьми его, пожалуйста. Ради Ники, — Лютер все продолжал говорить, но Эндрю чувствовал что-то странное в его словах. Лютер никогда бы не сделал ничего для Ники, и то, что он предлагал ему выпивку, было более чем подозрительно. Он смотрел на мужчину ещё пару секунд, пытаясь расшифровать скрытый смысл странного выражения лица Лютера, но не смог понять, что крутилось в одержимой Богом башке. Он вздохнул и сделал шаг к лестнице. — Лучше не натвори дел, Лютер, — его дядя только кивнул, и Эндрю лениво направился наверх. Блондин думал о том печальном периоде жизни, когда он называл это место своим домом. Он смотрел на фотографии Лютера и Марии рядом с некоторыми религиозными точками Европы. Какой милый отпуск. Он сбросил фотографии со стены и открыл дверь в свою старую комнату. Нежный желтоватый свет уличного фонаря освещал комнатушку, здесь было тихо. И что-то в этой гробовой тишине беспокоило его. Бутылки с алкоголем не было. Но не успел Эндрю даже развернуться, что-то тяжёлое ударило его по голове. Он пошатнулся и все перед глазами на мгновение потемнело. Спустя пару секунд мир снова прояснился и он почувствовал пульсирующую боль в затылке, и, что ещё хуже, жгучие прикосновения. Горячие руки на груди и пламя на шее. Голос прошептал ему на ухо: — О, как же я скучал по тебе, Эй-Джей. Никто не мог сравниться с тобой. Такой хороший мальчик. Сердце Эндрю как будто остановилось, глаза широко раскрылись от ужаса. Этот голос. Он никогда не спутал бы его с кем-то другим, но этого не могло быть. Что он здесь делал? Эндрю пнул тело, которое лежало на нем. Приглушённый вздох сказал, что он попал в цель. Его мир все ещё вращался, а беспощадная головная боль пожирала любую разумную мысль, сумевшую пробиться сквозь дымку. Его мысли были одним большим и громким криком. Этого не должно было случиться. Он думал, что больше никогда не позволит этому повториться снова. — Такой дерзкий. Ты же знаешь, мне нравится, когда ты сопротивляешься. Так намного интереснее, — мужчина сдёргивал с себя и блондина штаны. Эндрю в припадке ужаса ударил того по лицу, которое теперь освещал свет лампы. Безошибочно. Дрейк. — Энди, — тот лишь улыбнулся, и эта улыбка заставила кровь Эндрю отхлынуть от лица. Он сопротивлялся. Руками, ладонями, ногтями. Одно сильное движение, и он лежит на животе. НЕТ. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Кричал его мозг, но все, что он мог делать, это смеяться. О боже, как иронично. Очень иронично. Эндрю снова пнул его ногой и взмахнул рукой для удара, но Дрейк поймал его за запястье. Его хватка была такой же крепкой, какой Эндрю её помнил, или, может быть, в этом было виновато сотрясение мозга или просто это все просто было психологической петлей, в которую он попал. Он пытался дать отпор, но в своей голове он был уже мертв. В этом не было смысла. Он ничего не мог сделать против Дрейка. Ещё один пинок и попытка удара. — Тш-ш-ш. Угомонись. Что, если они услышат и пошлют кого-то посмотреть? Было бы немного неловко, не так ли? О, я видел сегодня твоего брата через окно. Он действительно такой же очаровательный, как и ты, — Эндрю вырвал одну руку и поцарапал лицо Дрейка так, что выступила кровь. — Я убью тебя. Прикоснись к нему, и я, блять, убью тебя, — блондин тяжело дышал, а Дрейк снова схватил его за руку. — Веди себя тише, и на этот раз я оставлю это только между нами. Как в старые добрые времена, Эй-Джей. Только ты и я. Но ты должен вести себя как мышка. Ты знаешь правила. У Эндрю не было сил что-то сказать. Теперь его руки были прижаты к спинке кровати, а рука Дрейка двигалась к его заднице. Эндрю был мертв, а это был ад. Все было в огне. Все болело. Каждое новое прикосновение заставляло его чувствовать себя все более и более отвратительным. — Ты такой красивый, Энди, — прошептал ему Дрейк, и дрожь пробежала по всему телу Миньярда. Эндрю услышал стук упавших на пол ботинок. — Ты скучал по мне, Энди? Я постоянно мечтал о тебе, — Дрейк все ещё шептал, и Эндрю снова безрезультатно дёрнул руками. Ему было больно. Столько боли, а Дрейк ещё даже не начал. Горячая кровь от травмы головы текла по его лицу и попадала в глаза. Он снова засмеялся. Какие замечательные лекарства. — Т-ш-ш, Энди, — Мужчина прижался бедрами к его ягодицам, а Эндрю расхохотался ещё громче. — Замолчи, — приказал Дрейк, но Эндрю не мог остановиться. Он просто не мог. Резкая боль, которая разрывала его не только снаружи, но и изнутри. Как в старые добрые времена. — Заткнись, — другая рука Дрейка появилась на его шее и прижала его головой к подушке. Спина Эндрю запротестовала от взрывающейся боли, которая все ещё казалась незначительной по сравнению с волнами агонии, которые накатывали на него каждый раз, когда Дрейк проникал всё глубже. Назад, вперёд. В устойчивом ритме, который будет идти целую вечность. Мир Эндрю был черным, и он мог лишь дышать в подушку. Тяжёлое дыхание Дрейка и его ужасный смех. Он не знал, как долго находился в этом положении, пока вес Дрейка внезапно не исчез. Он закончил? Эндрю все ещё держался за спинку кровати и заглушал свой смех в подушке. Он не хотел вставать. Он больше ничего не хотел. Он хотел лежать и умирать. Внезапно что-то лёгкое коснулось его спины. Он только что накрыл его? Дрейк никогда не делал этого. Ему нравилось смотреть на то, что он сделал. — Эндрю, — знакомый голос раздался рядом, дрожащий, но лёгкий, как бабочка. Это был не Дрейк. Они нашли его? Как давно его нет? Как давно он так лежит? Время перестало существовать ещё пару десятков толчков назад. — Эндрю. Эндрю ты… — слова прервались, но блондин все ещё смеялся. Он немного приподнял голову, и его мозг казался слишком большим для черепа. Было ужасно больно. Все в его поле зрения было расплывчатым и ужасно ярким. Кто-то прикрыл простыней его тело. Была кровь. Много крови. — Что-то вдруг тихо стало, — удивлённо заметил Эндрю, прислушавшись к окружающим и не слыша ничего, кроме своего тяжёлого дыхания и дыхания Нила. Нил. Это был Нил. Сидел рядом с ним и прикрывал его простынёй. Конечно, именно Нил должен был найти его в таком состоянии. Эндрю стало плохо, а его желудок скрутило. Наконец, он отпустил спинку кровати и согнул пальцы, проверяя, принадлежали ли они ему. Он снова начал осознавать свое тело. Это было ужасное ощущение. Это тело. Это отвратительное тело, которое было слишком слабым, чтобы дать отпор. Тело, принадлежавшее мальчику из прошлого. Мальчику, который к этому привык. Мальчику, который знал правила. Это было не его тело. Он попытался подняться, но это было ещё хуже, чем двигать головой. — Ой-ой-ой, какая неприятность. Все это мне совсем, совсем не нравится, — он рассмеялся, когда его тело охватила дрожь. Он даже не мог сказать, что именно болело больше всего. Эндрю чувствовал, что ухмыляется, и Нил плотнее завернул его в простыню. Защитник его чести и добродетели. Для этого было уже немного поздно. Глаза Нила были испуганными и расплывчатыми. Ещё одно переворачивание желудка угрожало обеду Хэммиков выйти наружу. — Кажется, у меня сотрясение. Ну, или новая побочка от таблеток, о которой меня забыли предупредить. Короче, если я на тебя блевану, это не то чтоб нарочно. Нил все ещё смотрел ему в глаза, пока другой приглушённый голос говорил в комнате. Эндрю сразу узнал его. Аарон. Аарон был здесь. Как он мог забыть об Аароне? Он пообещал себе никогда не позволять Аарону и Дрейку находиться в одной комнате, и вот он, лежит на кровати, когда этот ублюдок посмел прикоснуться к его брату. Его глаза метнулись в сторону голоса близнеца. Эндрю вытянул руку из-под простыни и подозвал его к себе. Он плохо его видел. Но ему нужно было знать. Аарон медленно подошёл к кровати и потянулся к Эндрю. Нет. Не трогай. Протестовал его мозг, но все, что он мог сделать, это опорожнить желудок через край кровати. Аарон придерживал его за плечи ледяными пальцами, пронзавшими в тех местах, которые несколько мгновений назад были покрыты горячими руками. — Эндрю, — прошептал его брат. — Эндрю, я не… он… — Он? Он что? О, Аарон. Эндрю пару раз сплюнул и прохрипел: — Тише, тише. Смотри на меня, — ему потребовалось ещё немного времени, прежде чем он смог сесть и посмотреть на своего брата. Была кровь. Столько крови. Он подвёл его. Было слишком поздно. Дрейк заполучил и его. Он прижал руку к окраваленной рубашке Аарона — Тут все залито. Что он с тобой сделал? — Это не моя кровь, — пояснил Аарон. — Не моя. Эндрю, он… Эндрю коснулся виска Аарона, как будто рассчитывал обнаружить там точно такую же рану, как и у себя. — Он тебя тронул? — Он… Черт возьми. Они говорили не о Эндрю, а о Аароне, о его брате, а тот, казалось, был неспособным ответить на простые вопросы. Мозг Эндрю превращался в кровавое месиво, и близнец не облегчает эту задачу. Блондин запутался пальцами в волосах Аарона и болезненно дёрнул. — Отвечай. Он тебя тронул? — Нет, — наконец сказал Аарон, а Эндрю стало легче дышать. — Я его убью, — пообещал Эндрю. — Он уже мертв, — вмешался Нил с другой стороны кровати. — Теперь понятно, почему стало тихо, — заметил Эндрю. — Но имел ввиду не это. О, нам даже не надо никуда идти. Он уже сам сюда идёт. Человек, ответственный за все это. Единственный и неповторимый Лютер Хэммик. В комнате стало на человека больше. Голос Ники был полон ужаса. — Господи Боже! — Не надо, — Нил предостерегающие выставил ладони. Не послушав его, Ники подошёл ближе и протянул к Эндрю руки. Нет. Не снова. И две ладони были прижаты к его щекам. Ещё одна тюрьма из рук, удерживающих его на месте. Нет нет нет. — Эндрю, что произошло? — взволновано спросил Ники. — Как ты? Господи, сколько кровищи! Ты… — Ники, — произнес Эндрю. — Мне надо поговорить с твоим отцом. У тебя две секунды, чтобы убраться с дороги. Ники не послушал, а Эндрю сомневался, что сможет серьезно навредить своему двоюродному брату, в том состоянии, в котором он сейчас находился, но звук, который издал Ники, глядя на пол, где, скорее всего, лежало тело Дрейка, заставил его рассмеяться. — Раз, — начал от отсчёт. — Ники, отойди. — посоветовал Нил. Ники убрал руки и тяжело осел на колени перед кроватью. Это давало Эндрю беспрепятственный обзор на Лютера поверх его головы. Мужчина застыл. Его христианские глаза были широко раскрыты, а рот слегка приоткрыт. Это было не то, чего ожидал его дядя, но почему он был удивлен? Именно это и происходило с людьми, которые были рядом с Эндрю. Рано или поздно они умирали. Эндрю усмехнулся ему. — А, Лютер, — бодро произнес он. — Хорошо, что сам пришел. Избавил меня от необходимости спускаться. Слушай, может, по такому случаю расскажешь, как тут оказался Дрейк? Прямо не терпится услышать объяснение. Надеюсь, причина веская. — Во имя Господа, что здесь… — начал Лютер хриплым голосом. — Нет, нет, — перебил Эндрю. — Даже не спрашивай. Тебе лучше знать. Тебе лучше знать, — со злостью повторил он. Эндрю подался вперёд настолько, насколько позволяло ему его ослабленное тело. Но даже так он покачнулся, но Нил придержал его за плечо, чтобы блондин не упал. Ещё один отпечаток руки на нем. Даже рука Нила была как раскалённое железо. — По всему выходит, я был прав насчет него. Или ты до сих пор считаешь это чудовищным недоразумением? Давай, повтори еще разок, что из-за расшатанной психики я просто не понимаю, что такое настоящая братская любовь. Убеди меня, что такие отношения нормальны, — он широко улыбнулся мужчине и крепче сжал волосы Аарона. Его брат вздрогнул всем телом. Поскольку он и так открывал правду на глазах у всех, в его затуманенном разуме возник ещё один животрепещущий вопрос. — Кстати о недоразумениях. Скажи-ка, я что-то путаю или ты обещал мне поговорить с Кэсс? Уверял, что я буду последним из приемных детей, но, если не ошибаюсь, после моего освобождения из колонии она взяла еще шестерых. Шестерых, Лютер! В математике я не силен, но даже мне кажется, что шесть — это сильно больше, чем ноль. Как по-твоему, сколько из них было дома, когда Дрейк приезжал на побывку? А теперь ты впустил его в свой дом, — последнюю фразу Эндрю процедил сквозь зубы, и его накрыла новая волна тошноты. — Пустил под одну крышу с родным сыном и с моим братом. И это после всех моих стараний оградить их от него? — Эндрю ещё раз яростно дёрнул Аарона за волосы, непреднамеренно притянув того ближе к себе и, наконец, отпустил. — Как только я оклемаюсь, Лютер, я порву тебя на куски. Считай это единственным предупреждением. — Значит, это случалось и раньше, — прошептал Аарон, и Эндрю не мог поверить, насколько тупым был его близнец. Он не хотел смотреть на него. И он хотел ясно объяснить это этому кретину. — Это уже случалось, и ты об этом знал. Ты знал, что он творит, и все равно привел его сюда, — теперь он соединил все точки. — Это правда? — прошептал Ники, но уставился на Эндрю. Он задавался вопросом, действительно ли у Ники хватило наглости обвинить его во лжи в такой момент, или вопрос был адресован не ему. — Пошёл вон отсюда, — рявкнул Аарон на их дядю, и увидев, что тот мешкает, повторил. — Вон, я сказал! — Эндрю рассмеялся, потому что это он должен был кричать, а не этот придурок. Лютер вышел из комнаты. Дверь, похоже, была выломана. Эндрю этого не заметил раньше, но она была настолько сломана, что не могла даже закрыться до конца. Вдалеке послышался рев сирен, и блондин оглянулся через плечо. Свиньи. Наши любимые помощники. Это будет веселой поездкой. Они собирались забрать их. Его и Аарона. Ему нужно было спрятать все свои ножи. Он прокрутил все варианты. Кевин, вероятно, отдаст их копам, Ники, скорее всего, не выдержит и заплачет, а Аарона обвинят в убийстве. Оставался Нил. Он снял нарукавные повязки по одной и бросил их парню на колени. — Позаботься о них для меня, понял? — он улыбался, но глаза Нила были прикованы к его предплечьям. Нил схватил Эндрю за запястье, и его тело пронзила новая вспышка боли. Любое сожаление, которое он испытывал утром из-за того, что прикоснулся к Нилу, тут же исчезло. Наивный ублюдок. Нил перевернул его руку, чтобы взглянуть на его печальный маленький секретик. Сегодня Эндрю показал ему уже достаточно правды. Его руки были запрещены. Эндрю сжал свободной рукой предплечье Нила. — Эндрю... — начал Нил, но Эндрю совершенно не волновало то, что он собирался сказать. Нил не участвовал в этом. Ему доверили его нарукавные повязки только из-за отсутствия лучших вариантов, и если он не уберет свою руку с его запястья прямо сейчас, Эндрю сломает её ему. — Просто что б ты знал: убью, — блондин усмехнулся, но усилил хватку на руке Нила. Джостен разжал пальцы, но при этом коснулся кожи Эндрю. Ещё одна волна дрожи. Ему больше не нужно было смотреть. Нил чувствовал его шрамы. Я, блять, сказал "нет". Эндрю оторвал руку нападающего от своего предплечья, предусмотрительно повернув её внутренней стороной к себе. Он ненавидел его. Он так сильно ненавидел его, но все ещё нуждался в нем для своих целей. — Избавься от них, — бросил он. — Копы не любят, когда парни вроде меня носят оружие. Нил перегнулся через матрас и запихал их между пружинным блоком и деревянным каркасом. Это должно было быть неплохим местом на недлительный срок. — Эндрю, — снова позвал Нил, и ему действительно не хотелось слышать, что скажет этот парень. Ему не нужны были вопросы или жалость. — Сделай одолжение, — попросил Эндрю. — Помолчи немного. Все помолчите. Так они и сидели молча, пока в комнату не вбежали медики и полицейские. Нила и остальных повели на допрос, оставив только близнецов в море незнакомцев. Через мгновение полицейские надели на Аарона наручники и вывели из комнаты. Некоторые люди убирали тело Дрейка. Это был первый раз ,когда Эндрю смог взглянуть на него. Неподвижного, лежащего на полу в луже собственной крови. Глаза Дрейка были выбиты, череп расколот, а рядом с ним блестящая новая ракетка Нила, вся в крови. Эндрю снова засмеялся, а медики списали это на сотрясение мозга.