Шот первый. Градус безумия

Утром мы с Кириллом пили кофе у меня в кабинете. Он, мечтательно глядя в потолок и держа двумя пальцами миниатюрную чашку эспрессо, мерно раскачивался взад-вперед на стуле. А я, глядя на этот импровизированный маятник, все ждал, когда Кир наконец-то опрокинется вместе со стулом назад или хотя бы обольется. Но этого не происходило. – Скучно живем, Герман, – рассуждал он. – Ты помнишь, как мы начинали? Какими семимильными шагами двигались вперед? Какие проекты раскручивали? М? А что сейчас? – он завис, отклонившись на стуле назад, и посмотрел на меня. – Стабильность? – предположил я. – Ста-гна-ци-я, – проговорил он по слогам и продолжил раскачиваться, – Это называется стагнация, Гер. Надо двигаться дальше, тянуться к новым вершинам. У нас же такой потенциал! Мы можем добиться бо́льшего. – Чего бо́льшего? Посмотри вокруг, Кир. Чего тебе не хватает? У нас разве что золотых унитазов нет. – Вот, – поднял он вверх указательный палец и отклонился назад так далеко, что я затаил дыхание, но он не упал, а качнувшись вперед продолжил. – Вот, Гер! Значит, еще есть к чему стремиться. Я расхохотался. – Смейся-смейся, – он сделал маленький глоток своего эспрессо. – Но однажды я раздобуду нам такой контрактище, после которого мы станем Королями Мира! И этому человеку сорок лет. Как был мечтательным пацаном, так и остался. Сколько я его знаю, с самого детства он всегда грезил какими-то недостижимыми прожектами. Мы были полной противоположностью друг друга. Решительный и импульсивный Кир и рассудительный, уравновешенный я. У нас получился отличный тандем, но увлекшись созданием своей маленькой империи, так получилось, что мы оба так и не обзавелись семьями. Как жил Кир за пределами фирмы, я понятия не имел. Так уж вышло, что мы не были склонны откровенничать и в душу друг к другу не лезли. Главное, что на работе понимали друг друга не только с полуслова, но и с полувзгляда. – Кир, твоя фамилия ни Булычёв? – продолжал я свое веселье. – Ай, да пошёл ты… – отмахнулся он, – Я, кстати, чего хотел, – Кир наконец перестал раскачиваться и вернул стул в нормальное положение, – Я пропаду на пару недель. В Москву хочу сгонять. Есть у меня там одно дельце. – Понял тебя, – отозвался я. – На связи будь. – Само собой, – он сделал еще один маленький глоток кофе и потянувшись сказал, – Ладночки, хорошо тут у тебя, но труба зовет и ждут великие дела. – он поставил чашку с остатками кофе на стол и уже вставая подмигнул мне, – Я запомнил, что ты от меня кого-то скрываешь. Не женись тут без меня. Я лично хочу тебя пропить. – Да пошел ты, – кинул ему я, смущенно улыбаясь. Когда дверь за ним закрылась, я произнес: – Не упал… – и неодобрительно покачал головой. ***  В целом день был вполне спокойным, и я, завершив текущие дела, уже собирался смыться домой, как в дверь заглянула взволнованная секретарша. – Герман Валерьевич, у нас ЧП, – выпалила она и хлопнула длиннющими ресницами. – В цеху. По дороге в тот самый цех один из рабочих вкратце обрисовал мне ситуацию. Наладчик какого-то чёрта снял защитный кожух с вращающегося вала и, пока работал, зацепился за него рукавом. На его счастье, сработала автоматика, иначе сейчас бы мы наблюдали аккуратно намотанный на вал мясной рулет. Едва зайдя в помещение, я заметил суетящихся вокруг станка людей. В звонкой акустике зала метались отборные маты. Я подошёл ближе и увидел самого пострадавшего. Несмотря на то что «защита от дурака» сработала, его правую руку зажало так, что теперь надо было разобрать пол-агрегата, чтоб извлечь ее оттуда. Чем как раз и занимались его товарищи, пока сам он кулаком второй руки стучал себя по колонке и непрерывно выл волком. – Держись, парень, держись. Сейчас вытащат, – очень осторожно похлопал я его по спине. «Ничего, чепков я ему позже навставляю». Найдя глазами начальника цех, я поманил его в сторонку. – Михалыч, какого хрена у тебя тут происходит? – Герман Валерьевич, так это… – пробасил грузный лысоватый мужичок лет пятидесяти в идеально отглаженной клетчатой рубашке, – хрен его знает какого ляда он туда полез. Инструктаж все проходят. Да и работу свою знают. Расслабился, видать, глаз замылился. Вот и намотало. – Да, знаю я ваши инструктажи. В журнале расписался, вот и весь инструктаж. – Зря наговариваете… – обиделся начцех, – лично с каждого спрашиваю. Любого сейчас дерните, он вам на зубок все правила ТБ расскажет. – Скорую вызвали? – Так сразу же. Ждем вот, – Михалыч промокнул лицо серым носовым платком. К приезду скорой наладчика удалось вытащить из «капкана». Сразу после того, как его увезли в больницу, я связался с его женой, обстоятельно объяснил, что произошло, как мог, постарался успокоить и назвал номер больницы. – Михалыч, дуй в кадры. Подготовьте Протокол о несчастном случае. В комиссии я, ты, Белова Ирина, – назвал я своего зама по персоналу, – и из юристов кого-нибудь пригласите. Я в больницу. Вернусь, как только получу заключение медиков. Дождитесь. – Я направился было к машине, но вспомнив еще кое-что, вернулся, – Да, еще… Холопам своим скажи, чтоб после смены не расходились. Мозги надо вправлять по горячим следам. В больнице я провел больше часа. Пока ждал документы, как мог, утешал жену пострадавшего. Пообещал, что все расходы на лечение и реабилитацию фирма возьмет на себя. Хотя, ей-богу, ну сам же виноват. Себя покалечил и фирму подставил. Этого, конечно, говорить не стал, но очень хотелось. Когда врач, наконец, подошел к нам, он сообщил, что у пациента серьезные повреждения мягких тканей, но кости целы. Везучий сукин сын. Я забрал заключение мед. учреждения и направился обратно в офис, где еще добрых полтора часа провел с юристами, общаясь на предмет возможных последствий. После того как все надзорные органы были уведомлены и прочие формальности соблюдены, отправился на встречу с рабочими цеха. Здесь, не стесняясь выражений, я очень красочно объяснил, как лично сниму шкуру с того, за кем будет замечено хоть малейшее нарушение техники безопасности. Поздравил всех с тем, что теперь они будут иметь возможность видеть меня в своем цехе гораздо чаще, и, если, ни дай бог, я увижу хоть одно нарушение существующих регламентов, нарушитель вылетит с работы как пробка из бутылки без всяких предупреждений. Пообещал оторвать голову Михалычу, если не научит своих подчиненных думать о последствиях головой, а не ж… в общем, впечатлил, как мог. *** Домой я добрался уже вымотанный в хлам. Настолько, что не было сил даже думать об ужине. Поэтому с порога сунул в руки моему креолу пиджак, потрепал его по волосам и походкой зомби направился прямиком в душ. Мальчишка быстро накинул вверенный ему пиджак на плечики и устремился за мной. Уже в ванной он помог мне снять прилипшую от пота рубашку, а когда я полностью разделся и шагнул под струи воды, он, быстро стянув с себя шорты, вошел в просторную душевую следом за мной. – Я помогу. Можно? – спросил он. Я не совсем понял, в чем он собирается мне помогать, но прогонять не стал. Зато через минуту я разгадал тайну его вчерашнего поведения. Он не просто так сидел на полу прошлым вечером. Он внимательно наблюдал за тем, как я моюсь, чтоб сегодня в точности повторить мои действия: брал тот же флакон, выдавливал в точности такое же количество шампуня, он даже намыливал мое тело в том порядке и теми же движениями, как привык это делать я. Это было настолько забавно, что я даже не знал, как на это реагировать. Когда он, наконец, меня вытер и обернул мои бедра полотенцем, все что я мог – это только добраться до кровати и завалиться в постель. Лежа на животе, я зарылся лицом в подушку и оттуда устало пробубнил: – Прости, дружочек, давай не сегодня. Однако моего уха тут же коснулось мятное дыхание раба, и он прошептал: – Я только помогу твоим мышцам расслабиться. Можно? – Можно, – сдался я. Его ладошки проскользили через все мое тело, от плеч до самых пяток. Мальчишка долго массировал мои ступни и икры. Это было чертовски приятно. Я даже немного начал дремать, когда почувствовал, как его нежные руки двинулись выше, вверх по бедрам. Я слегка напрягся, что, конечно же, не укрылось от глаз моего массажиста. И он, аккуратно обойдя внимаем мои ягодицы и ни разу к ним не притронувшись, перешел сразу на спину. Размял крестец, мышцы вдоль позвоночника, плечи…, и я почувствовал, что вконец размяк. Поэтому, когда мой креольский мальчишка легкими похлопываниями по плечу предложил перевернуться, я покорился. Не знаю, сделал он это нарочно или я уже не мог иначе на него реагировать, но как только его ладошки легли мне на пресс, тело предательски отозвалось эрекцией. Опытные обильно политые массажным маслом пальчики моего раба принялись ласкать мою возбужденную плоть. Они словно танцевали какой-то экзотический танец: то сжимали, то ослабляли хватку; то ускорялись, то почти замирали на месте; постоянно меняли направления, не давая возможности угадать, что будет в следующий момент. Эта сладкая пытка была совсем недолгой. Уже через пару минут на мой живот короткими толчками выплескивалась белёсая тягучая жидкость моего наслаждения. Как только я затих, мальчишка спокойно выдернул несколько влажных салфеток из пачки и принялся меня обтирать. И тогда впервые я обратил внимание на то, ка́к он это делает. Просто, хладнокровно… Точно аккуратный работник, прибирающий рабочее место после смены. Я почувствовал какой-то укол обиды. Как будто меня только что использовали и теперь просто приводили в порядок. Однако, когда креол ненадолго отлучился, а вернулся с подносом, на котором были горячий травяной чай, внушительных размеров сэндвич с ветчиной и тарелка с нарезанными фруктами, все мои обиды в момент улетучились. – Тебе нужно немного поесть, – сказал он, ставя передо мной импровизированный ужин, – иначе у тебя не будет сил на сон. Я улыбнулся и тихо сказал: – Спасибо.