Шот первый. Градус безумия

По возвращении домой я не стал рассказывать Марату о случившемся. Зачем ему знать, что его бывший владелец спятил. Я вообще не хотел напоминать ему о прошлом. Хватит, натерпелся. Теперь у него был я, все остальное не имело значения. Однако визит сумасшедшего серьезно меня взволновал. А что если он решит выкрасть Марата. Пусть не сам, так наймет кого-нибудь. Материальное положение ему позволяет. Надо было принять меры предосторожности. Начал с простого, в этот же вечер установил в гостиной телефонный аппарат с автоответчиком и строго-настрого наказал мальчишке брать трубку только в том случае, если услышит в автоответчике мой голос. После показал ему, на какую кнопку надо нажать, чтоб быстро набрать номер моего мобильного, и взял с него обещание, что будет звонить мне по любому поводу, особенно если заметит что-то подозрительное. На вопрос «Что случилось?», я наврал, что кого-то из соседей пытались ограбить, и теперь я за него переживаю. А на следующий день весь коттедж обвязали сигнализацией, срабатывающей на открывание дверей и окон. Теперь никто не мог проникнуть в мой дом без моего ведома. С этого дня каждое утро, уходя на работу, я запирал дверь на ключ и включал сигнализацию. И все равно душа была не на месте. Поначалу я звонил Марату по нескольку раз в день. Потом немного успокоился. Ничего необычного не происходило, я даже стал думать, что зря придал такое значение выходкам психа. А еще мне стало жаль мальчишку. Раньше у него была возможность выходить хотя бы во двор, теперь же он оказался в ловушке моей паранойи. Поэтому в субботу, чтоб хоть как-то исправить такое положение вещей, сразу после завтрака я предложил: – Хочешь прогуляться? Глядя на него и хорошо помня прошлый раз, я уже мысленно подбирал слова утешений и уговоров, но он очень просто ответил: – Хочу. Я с заметным облегчением выдохнул и произнес: – Ну и отлично, собирайся. Пока мы шли к машине, я прикидывал в каких местах риск встретить ополоумевшего Олега Петровича будет наиболее близок к нулю. – Ты был когда-нибудь в парке аттракционов? – Видел по телевизору, – пожал плечами Марат. – А вживую увидеть хочешь? – спросил я, уже садясь в авто. – Хочу, – все так же просто ответил он. На том и порешили. Вскоре я уже припарковался у входа в парк, и мы отправились на нашу первую совместную прогулку. День выдался ясный. Свежий августовский воздух был наполнен бархатным теплом и запахом зрелой, уже готовящейся к осени, листвы. Из динамиков на столбах звучала негромкая популярная музыка, не заглушавшая, впрочем, всеобщего гомона, смешанного с трелями птиц, метавшихся в кронах деревьев. В парке, как и положено в выходной день, было довольно оживленно. По аллеям прогуливались парочки всех возрастов, от молодых семей с колясками до аккуратненьких чистеньких старичков со старушками. На скамейках сидели подростки, вооруженные гаджетами и попивающие энергетики из ядовито окрашенных алюминиевых банок. На детской площадке носились визжащие и хохочущие дети. Всюду царила атмосфера беззаботности. Однако Марата, привыкшего бо́льшую часть времени проводить в одиночестве и в замкнутом пространстве, все это серьезно пугало. Он то и дело жался ко мне, а иногда даже хватал меня за руку, отчего очень скоро я стал чувствовать себя старшим братом, выгуливавшим несмышлёного младшего. До ужаса захотелось его баловать; подарить, а точнее, вернуть ему то, что наверняка было кем-то украдено из его детства. Поэтому, как только мы подошли к аттракционам, я спросил: – Хочешь на чем-нибудь прокатиться? Он вначале поёжился, глядя на всех этих орущих и смеющихся людей, которых непрерывно болтало и кружило на огромных цветных каруселях, а после указал мне на Колесо обозрения. – Я видел несколько раз эту штуку. Ее видно издалека. Очень большая. Всегда было интересно, каково там наверху. Наверное, очень страшно… – Пошли проверим, – с улыбкой предложил я и потянул своего «братишку» к билетным кассам. Самым сложным оказалось убедить Марата сделать первый шаг на плывущий пол кабины аттракциона. Мы пропустили две или три, прежде чем смеясь и подшучивая, мне все-таки удалось почти силой втолкнуть его в кабинку. После мы сели друг напротив друга, и наше маленькое приключение началось. Пока мой «братишка» озирался по сторонам, я быстро осмотрел окружающую нас публику, насколько хватило обзора. Конечно, встретить здесь бывшего владельца Марата было крайне маловероятно, но чем чёрт не шутит. И лишь убедившись, что никого подозрительного на горизонте нет, я позволил себе немного расслабиться. Вместе с тем, как мы постепенно набирали высоту, я наблюдал, как растет волнение и любопытство моего мальчишки. Он блуждал возбужденным взглядом по открывающейся панораме города и забавно покусывал нижнюю губу. Вскоре, когда мы оказались почти на самом верху, костяшки его рук, вцепившихся от страха в подлокотники, побелели; глаза засияли каким-то невероятным восторгом; и… он улыбнулся. Задорно, искренне… Впервые со дня нашего знакомства я увидел его улыбку. Не вымученную, не вытребованную мной, а настоящую, счастливую улыбку. Он ни разу не посмотрел на меня, зато я не сводил с него глаз до самого конца этого маленького путешествия, и чувствовал, как ликовала моя душа. Не знаю, кто из нас в данную минуту был более счастлив. Когда уже внизу, едва не отправившись на второй круг, я вытолкнул его из движущейся кабинки на небольшую деревянную платформу, я спросил: – Ну как тебе? – Вот это даааа… – только и смог выдохнуть он. «И никакого "Спасибо, Мастер"!» – отметил я для себя. – Еще раз хочешь? – А можно? – его лукавый креольские глаза сверкнули надеждой на продолжение веселья и тут же погасли, будто он вспомнил, кто он на самом деле. Я не дал ему до конца опомниться и просто потащил за руку за новыми билетами. – Конечно, можно! Мы сделали еще один круг. И снова его лучшей благодарностью стала восторженная улыбка там, на самой вершине этого Колеса счастья. После мы отправились на Набережную, где я, на всякий случай вглядываясь в лица прохожих, пытался придумать, чем еще побаловать моего Марата. И решение пришло само собой, когда к нам подбежал мальчишка-газетчик и откуда-то из-под огромного козырька бейсболки (дурацкая мода подростков), прогнусавил: – Дядиньк, купите газету. – Комиксы есть? – заглянул я под козырёк, пытаясь увидеть лицо собеседника, и тут же почувствовал, как Марат ревностно вцепился мне в руку. Эта ревность показалась мне чертовски приятной. Я улыбнулся и большим пальцем тихонько погладил руку своего ревнивца, давая понять, что никаких причин для беспокойства нет. – А чё надо? – шмыгнул носом газетчик и, не дожидаясь ответа, выпалил, – Ща найду! Он быстро развернул кепку козырьком назад, чтоб не сдувало встречным ветром, ловко крутанулся на пятках и, лавируя между прохожими, скрылся из виду. Минут через пять он снова нас догнал и протянул пачку цветных комиксов. – Сто пися́т каждый, – предупредил слегка запыхавшийся гонец и вернул кепку в прежнее положение, вновь превратившись в безликого продавца газет. – Будет тебе «сто пися́т», – передразнил я. Вначале хотел выбрать те, что могли бы понравиться Марату, а потом решил забрать все, пусть выбирает сам. – Сколько тут? – спросил я газетчика. – Десять, – с готовностью откликнулся он. Я вынул из кармана купюру с изображением Владивостокского Золотого моста и сунул в руку мальчишке: – Сдачу себе оставь за оперативность. Пацан выпучил глаза, потом резко сжал деньги в кулак и опрометью бросился в толпу, видимо, боясь, что я передумаю. – Держи, – протянул я покупку Марату. – Зачем? – поднял он брови. – Это не просто книжки, это комиксы. Текста минимум, сюжет можно понять по картинкам. Может, все-таки заинтересуешься чтением. А я помогу, если захочешь. Однако до машины эту стопку пришлось нести мне, так как на обратном пути я купил Марату огромное облако сладкой ваты, и он был занят тем, что отрывал пушистые кусочки лакомства, запихивал их в рот и наслаждался тем, как сахар тает на языке. К тому моменту, когда вата закончилась, он вымазался так, что, садясь в машину, держал пальцы смешно растопыренными. На этом мои братские порывы закончились. И теперь, убедившись, что за нами никто не наблюдает, я взял его руки за хрупкие запястья, притянул к себе и нежно сжимая губами, облизал каждый изящный точно у пианиста пальчик. А после, не удержавшись, припал поцелуем к его рту, слизывая с нежной кожи остатки цветного сахара. Когда мы наконец добрались до дома, еще не успев разуться, Марат обнял меня и прошептал: – Спасибо, это был лучший день в моей жизнь. Я только усмехнулся в ответ: – Чепуха, Марат, твой лучший день еще впереди. Он поднял на меня свой изумрудный взгляд, привстал на носочки и, положив руки мне на затылок, сам выпросил у меня поцелуй.