Star Lost

Казалось, сватовство тянулось будто смола древесная, хотя от силы четверть часа прошла. На Феликса с другого конца массивного дубового стола тяжёлым взглядом смотрел жених — холëный, статный, красивый до безумия. Юноша не видел этого, потупив взгляд в свою тарелку, но чувствовал остро. Они оба молчали, в то время как Ëнджо беседовал со сватами: Бан Чаном, названным братом Хвана, и Чонином — его мужем. И вот спроси о чем речь идёт, так Ликс не ответит — все слова мимо ушей пропустил, погрузившись в напряжённые мысли. По личному мнению омеги, происходящее больше походило на представление средь деревенской ярмарки, где показывали диковинную зверушку, да шуты играли. Старший брат действительно походил на умелого торговца, что показывает лучшие качества товара и выманивает за него плату побольше. Потому, когда речь заходит о выкупе, младший Ли не удивляется богато оформленным лисьим шубам, мехам, жемчугу, расписным платкам. Сваты всё показывают дорогие подарки, вытаскивая их из добротных сундуков, будто у тех дна нет, а Ëнджо только и восхищается щедростью будущей семьи. — Феликс, милый, что ж ты молчишь? Али подарки не нравятся? — из раздумий вырывает голос Чонина. Омега юн, чуть ли не младше самого Ли, глаза хитрющие, но добрые, улыбка широкая, да ласковая. А погляди, как с супругом ведёт себя — так сразу ясно — Звëздами они друг другу обещаны, от того любимы, да счастливы и делятся этим с миром. Не жалко — таких чувств на всех хватит. Вот и сам Ликс невольно улыбается, взглянув на пару. — Нравятся, очень нравятся. Спасибо. — Чего ж такой угрюмый? Неужто жених не по душе пришëлся? — Чан подшучивает, это сразу ясно. Альфа улыбается, да хитрый взгляд на брата названного кидает, встречая в ответ хмурый и недовольный. — Это я понять могу, он у нас наглый немного, своенравный, да упрямый. Даром, что волк — ведёт себя порой аки осëл упёртый. Бан подмигивает, мол, и сам знаешь, а Ликс удержаться не может — начинает хихикать. Обстановка начинает становиться легче, только Хëнджин недовольно бурчит под нос. Для себя обиженный омега решает — сваты ему нравятся больше, чем жених. Однако в дальнейшие обсуждения он всё же не вмешивается: слушает как брат договаривается о периоде ухаживания, обрядах, свадьбе. Подобное на себя с готовностью берут Чан с мужем, поясняя своё желание дать молодым больше времени на знакомство, а Ëнджо — для отдыха и домашних обязанностей. До самого конца сватовства, ни Феликс, ни Хëнджин ни словом так и не обмолвились. Лишь перед тем, как покинуть родовой дом омеги, мужчина позволил себе легко, едва уловимо, поцеловать маленькие пальчики и заглянуть в глаза. Посыл взгляда омега так и не понял: стоял, вновь утонув в голубой пучине, и не мог хоть слово вымолвить. Он замер будто заяц перед хищником — ни жив ни мёртв — и чувствовал необъяснимый трепет в груди, что смешивался с обидой и робкой любовью.

***

Как было обещано, до начала ухаживаний минуло три дня. Седмица уж к своему завершенью подходила, когда жених появился на пороге с букетом полевых цветов. По всем обычаям, он отвесил поясной поклон главе дома и спросил дозволенья ухаживать за его братом. Довольный Ëнджо, знамо дело, благословил будущего зятя да и отправил молодых веселиться. По традиции, первым делом пара должна была посетить деревенского старосту и звездочета в селении омеги, а после уж и альфы. Приземистый полноватый и добродушный по своей натуре Бан Шихëк поздравил от чистого сердца, дал наставления, да и отпустил с Богом. А вот старик Чхве, стоило переступить порог его дома, сразу чудить начал. Усадил альфу за стол, а омегу по кухне гонять начал: то травы достань, то завари, то чин по чину подай. Феликс недовольно пыхтел, но пререкаться не начинал — себе дороже. Первую плошку с напитком он, как полагается, поставил пред хозяином, но благодарности не услышал. Вместо неё звездочëт заворчал: — Это что же ты, милок, думаешь, мне отвар этот надобен? Стар я уже стал, чтоб омег ублажать. Ты альфе своему снадобье подай, чтоб по ночам на ложе не уставал, да очревить тебя сумел. Услыхав, что старик молвил, Феликс вспыхнул аки лучинка. Откуда же ему ведомо было, что за варево он готовил? Взгляд сам собой метнулся в сторону Хëнджина. Тот сидел довольный, задорно улыбался, был бы в волчьем обличье — хвостом бы замахал. Омеге захотелось его ударить. Чувства были смешанные, как в тот первый раз у реки. Только вот, при всём желании, повторять минувшие ошибки юноша не собирался. Как минимум, не при звездочëте. Потому, аккуратно, как мог, он поставил плошку пред альфой и отвернулся, начиная под чётким руководством старика заваривать травы для себя. — Вот выпьешь снадобье, — меж тем молвил старик. — Может, до следующей весны и протянешь. Смерть Звезды твоей не за горами, так может сынок тебя убережёт — хранительница у него молодая должна быть, сильная. Вот пока в чреве твоём будет — ещё поживешь. А там уж видно будет. — О чем это вы, дедушка, говорите? — насторожился Хван. Он бросил вопросительный напряжённый взгляд на жениха да так и не отвёл, ожидая от чего-то именно его ответа. Феликс не повелся: фыркнул, мол, тебе какое дело, и пригубил целебного отвара. — Знамо о чем, — звездочёт потеребил жиденькую бородку и хитро улыбнулся, вперив невидящий взгляд в Хëнджина. — Неужто, обещанный Звездой не рассказал? Умирает его звезда, силы её уже на исходе. А как погаснет, так и омега твой скончается. Ты, может, и хороший защитник, сильный. Только вот чувства твои да желания, его и погубят. Семью хочешь большую, крепкую. А видеть только его должен. Да чего уж тут рассуждать. Мальчик и сам тебя любит. Обижается, чувства гонит, да всё равно на смерть ради тебя пойдёт. Чему бывать, того не миновать. Судьбы вам такие дарованы. Так что живите, дети мои, в мире да согласии пока время ещё есть. Стоило лишь порог дома переступить, как меж молодыми молчание повисло. Тяжёлое, липкое, будто смола. Вот только тянулось оно не долго. Ступили они на поляну лесную, ту самую, где лучшие деньки проводили да которая неподалёку от волчьей деревеньки была, как альфа заговорил. — О чем это старец ваш молвил? Глаза его были к земле опущены, а брови нахмурены. Привык молодец доверять провидцем, от того слова старика всерьёз принял. На душе тяжко было, тревожно. Первой мыслью было накинуться на жениха и выспросить всё. Сколь тяжело было сдержаться — одной Матери Природе было известно. — Тебя волновать не должно, — холодно ответил юноша, воротя взгляд в другую сторону. — Ты мой жених, — тяжко выдохнув, молвил Хëнджин. — Я должен знать, что Звезда уготовила тебе. Ведь твоя судьба теперь в моих руках, омега. — Не тебе даровать мне судьбу! — горделиво вскинулся Феликс, глядя на предназначенного Звездой с огнём в глазах. — Твоя Звезда умирает! — с таким же пылом ответил Хëнджин. Разница была лишь во взглядах. Альфа смотрел на любимого с отчаянием и страхом. — Значит, следом за ней умру и я. Ли слабо улыбнулся и продолжил путь. Возвращаться к разговору он не желал да и смысла, как такового не было. Юноши продолжили свой путь до деревни в глубоком молчании и лишь трели птиц и шорох листьев сопровождали их. Однако стоило приблизиться к волчьей деревни, как Хван вновь замолвил: — Не позволю. Волки влюбляются раз и на всю жизнь. Я уберегу тебя будь то от судьбы Звезды или от себя. Не бывать тому, что ты погибнешь покуда я жив.

***

Свадьба выдалась пышная, хлебосольная. Гуляли на ней два дня и две ночи да так, что птицы от криков разлетались. Столы, что волки сколотили, ломились от угощений и выпивки. Молодые перевëртыши танцевали с людьми, старейшины, выгадав момент, строили новые договоры, щенки играли на лужайке с деревенской ребятнёй, а музыка если уж и затихала так только лишь на несколько часов. Лишь Феликс сидел задумчивый и грустный. Думалось о всяком: женихе, семье, будущих детях. Мысли роились в глубине да страх наводили — одна другой хуже. Сватовство хоть и прошло по всём правилам, хоть он и начал заново привыкать к волку, только вот легче на душе не становилось. Начиналось всё с того, что Хëнджин бросит непутёвого омегу с прискорбной судьбой, а заканчивалось размышлениями что будет с семьёй, когда он свет белый покинет. — Душа моя, что тебя тревожит? — заметив угрюмое выражение лица новоявленного супруга, Хван легонько сжал пальцы любимого. — Просто… страшно, — с трудом поделился омега. Со дня, когда после долгой разлуки на пороге отчего дома появился дорогой сердцу юноша прошло не больше пары месяцев, от того открыться было всё ещё тяжко. — От чего же? Неужто жалеешь? — Нет! — бывший Ли вскинул голову, встретился взглядом со встревоженными глазами, и потупился в стол. — Просто о будущем задумался. — Не стоит, — качнул головой альфа, разбрасывая свои длинные чёрные волосы по плечам. Он наклонился ближе к жениху, поддел длинными тонкими пальцами чужой подбородок и прошептал в самые губы: — Я позабочусь о тебе и наших будущих щенках. Просто доверься.