Делец

       Океан начинается там, где вода становится чуть солонее слез

             В порту стояло три человека. Двое — поближе, у самой воды. Мальчик в рваных штанах и с ним рядом женщина лет сорока со скучающим видом. Они здесь, только потому что в округе больше делать нечего, а в порту наконец появилось что-то новенькое. Вон, корабль огромный, да еще дозорные рядом с ним. Мальчик жевал жвачку, следил за каждым движением человека в офицерской форме Дозора. Подальше, чтобы не попадаться на глаза дозорным, стоял мужчина в шлепках, в плаще на наряд школьника в детском лагере и в панаме.              По трапу на причал спустился капитан большого судна, раскуривая трубку. Его остановил дозорный, чтобы капитан не смел линять с задержанного корабля, но тот и не думал. Поднял руки, улыбнулся дружелюбно, выдохнул дым раскуренной трубки. Дозорный успокоился, но глядел еще с подозрением, не замечая, как рукой тянется к обнадеживающему прикладу ружья.              Капитан отметил про себя: дозорный еще совсем зеленый, в сущности. Они не пираты и не преступники, и операция эта — мирная, процедурная, в богом забытом порту, которому и называться-то так неприлично — полтора причала в море, да лодки рыбацкие. А дозорный тревожно хватается за ружье, едва столкнулся с кем-то в капитанской шляпе и на полтора дюйма выше него ростом. Бедняга. Как ему будет сложно по жизни.              — Черт-те что, — сплюнул он, когда капитан судна постучал трубкой по толстым пальцам, чтобы горелый табак посыпался на сухую доску причала.              — Да, — протянул капитан.              На палубе взад и вперед расхаживал коммодор этих бедных мальчишек, которых притащили сюда блюсти таможенные процедуры. Расхаживал, потому что хотел убраться поскорее и подальше от игр бюрократов и выйти в море — делать свою дозорную работу: рисковать жизнью и бить морды ублюдкам. А то у него в распоряжении дюжина молодых и талантливых, но кого они будут атаковать? Капитана, который даже оружие при себе не носил? Может быть, команду корабля, который ходит под законным флагом? Или эту женщину, которая вышла, наконец, на палубу с бумагами на груз? Их на смех поднимут — коммодор по бумажкам.              Увидев, как женщина спускается по лестнице, коммодор приосанился — одета она была не как капитан судна, который стоял в штанах с рваными коленями и в свободной рубахе. Одета скорее под стать его офицерскому виду — он в костюме и в накидке, а она в пиджаке и в брюках. Как Хина, только на 10 лет помладше. И волосы темные. И без сигареты. И без перчаток.              — О, коммодор, меня предупредили, что вы прибудете и наконец внесете порядок в этот хаос, — махнула она рукой. — Где там наша бедовая таможня?              Из-за мачты показался щуплый служащий, вытянутый в своей духоте. Костюм на нем висел, редкие жиденькие волосы были зализаны слева направо. Коммодор оглянулся на него одновременно с этой женщиной и был уверен, взгляды их выражали одно и то же, только коммодор себе такого произносить вслух не мог позволить.              — Почему же бедовая? Открывайте свои трюмы, если вам нечего скрывать, и нечего тут устраивать этот цирк. Вон капитан ваш уже опустил руки. А если везете контрабанду, тогда так и скажите, а то…              — Мой капитан не юрист, не контрабандист и не собственник груза, — ответила она. — Давайте по порядку. Груз принадлежит мне, — она передала таможеннику три документа — один с ее удостоверением личности с печатями, второй — с описанием груза, третий — пространная доверенность. — Груз отправился с архипелага Кек, пожалуйста, накладная, — передала опись, скрепленную лентой. — Заверено пограничной службой. Наш пункт назначения — Тринидад, — вот контракт с покупателем — принимающей стороной. По запланированному маршруту мы шли через остров Сорос, и мы прошли таможенный транзит там, пожалуйста, заключение и паспорт груза. Печати сами найдете. Насколько мне известно, соглашение о таможенном транзите у Сороса есть почти со всеми островами Саут блю, включая этот. И процедура эта не предполагает повторного досмотра груза. По истребованию мы только предоставляем бумаги. Как видите, все на месте.              Под конец ее речи на руках у таможенника скопилась стопка высотой с ладонь. С его коммодорскую ладонь. У девушки, впрочем, еще было что сказать, хотя таможенник открыл было рот. Она повысила тон слегка, чтобы не дать ему вставить слово.              — Досмотр этих бумаг по процессуальному соглашению проводится на месте, хоть на рейде, и принимающее государство даже не имеет права принуждать транспортную компанию причаливать. Ваш порт не оборудован под корабли вроде нашего. В связи с этим мне непонятно, с чем связана наша задержка здесь. Капитан наш — человек мягкий, но я-то потеряю деньги, если простою здесь, не передав груза покупателю, больше, чем сутки.              Тут она закончила. Коммодор стоял позади нее, проглядывал бумаги, прежде чем она предавала их таможеннику. Он противоречий в сказанном не услышал. Когда ее бумаги закончились, она опустила руки спокойно, подняла острый подбородок. Волосы ее случайно подхватил ветер. С этого ракурса коммодору было видно: она владеет ситуацией, а таможенник казался обезоруженным.              — Она. Она связана с тем, что, — он пролистал бумаги сверху для вида и поправил очки. — Есть основания предполагать, что ваши грузы незаконные. И на этом основании…              — И на этом основании вы нарветесь на международный скандал, — очаровательно отметила девушка.              Коммодор убрал руки в карманы. Отчего-то эта женщина ему нравилась. Своей беспринципностью, осведомленностью и решительностью развернуть эту грязную ситуацию в свою пользу. Он не любил эту духоту и дурно разбирался в бюрократии, но восхищался выкованными из воли и целей людьми, знающими, как пользоваться своими преимуществами — теми самыми, которыми на Тринидад пренебрегали.              — Я требую показать трюмы! — закричал таможенник наконец, отчего дозорные, стоящие вдоль палубы, перевели взгляды на него. Тогда коммодору это, пожалуй, и надоело.              — Достаточно. Мы уходим. — Коммодор махнул своим людям, они стеклись с палубы к трапу, спустились на причал. Тогда на палубу поднялся капитан. — Вы, — он повернулся к капитану, снова дымящему трубкой, — можете передавать груз покупателю и отчаливать. За задержку приносим извинения.              — Ни к чему это, коммодор, ваша служба — дело правое, — добродушно отозвался тот, протянув руку. Коммодор пожал ее. Обернулся к женщине, но не нашелся, что ей сказать. Она улыбнулась ему.              Дозор убрался. Таможенник смотрел на нее и даже не пытался скрывать неприязнь, складывая бумаги.              — То, что вы не ходите под пиратским флагом, еще не значит, что вы не пираты, — процедил таможенник свозь зубы.              — То, что вы называете себя таможней, еще не значит, что вам можно совать нос в чужие дела. — Она посмотрела на тонкие часы на запястье, проводила таможенника, подобравшего достоинство и спустившегося с палубы, взглядом.              Плавание до Тринидад заняло два дня. Выходило, что передать груз Карса Влама нужно было сегодня в течение дня, чтобы получить за него полную сумму вознаграждения. В сторонке, у самых рыбацких лодок и сам похожий на безымянного рыбака, стоит Бенито. Если он здесь бывает часто, поможет им найти получателя. Еще непонятно, как они здесь будут разгружаться, порт не оборудован под такие грузы.              Влам заберет свою команду с пиратского корабля брата и по-хорошему можно будет плыть дальше. И ответ на вопрос куда у Зоуи уже был. Оставалось дождаться от Карса ответа на вопрос как. Или можно было не дожидаться; капитан опрометчиво пообещал, что ее вопрос как никогда не будет касаться.              — Чего задумалась? — неслышно подошел сзади Карс Влам. Зоуи оглянулась. — Выходит, за три дня ты разобралась в таможне, — одобрительно качнулся он.              Зоуи поморщилась. Когда в Ювиле она, Сафра и Карс Влам говорили о плане, как обвести вокруг пальца Сеть, зашел разговор и о Тринидад, и Карс Влам махнул рукой. Тринидад — земля не слишком прозрачная, и местные службы там вытягивают из всякого проходящего корабля бешенные деньги, если те не хотят терять грузы.              — В таможенном деле разбираются по шесть лет. Я три дня репетировала пафосную речь перед зеркалом и отрабатывала, каким жестом буду документы отдавать, — сказала она.              — И сами бумажки нашла, смотрю.              — Да, и сами бумажки, — сказала Зоуи.              Сами бумажки Зоуи три дня бережно собирала в кабинете контр-адмирала, щедро шлепая бумаги печатями и факсимиле Кия Салуса. Теперь вот все эти бумажки сплавила недовольному таможеннику, удалявшемуся вверх по дороге в деревню из каменных домиков с толстыми стенами и приплюснутыми крышами, в надежде, что ему до них дела не будет, раз он упустил свой чемоданчик с деньгами. А то Зоуи чуть в обморок не упала от его требований.              Зоуи подошла к борту, поглядела с палубы на деревню: дорога вилась грунтовая, из мелко перебитых камней и песка, в котором ее каблучок утонет по самую пятку: придется менять прикид с костюма офисной крысы на что-то другое. Мальчик с женщиной исчезли с причала. Бенито все стоял у рыбацких барок, Зоуи глядела на него, пока он не поднял на нее взгляд, тогда она поманила его рукой и ушла в каюту переодеваться.              Вместо штанов со стрелками надеть карго штаны. Собственноручно раскроив дозорные штаны, пришив к ним с дюжину карманов и придав форму по вкусу модников из Амстера, Зоуи была вполне удовлетворена их видом. Очумелые ручки. Уроки кройки и шитья и два дня нагнетающего безделия не прошли даром. Вместо рубашки белый топ. Теперь она сойдет за очень плохую дозорную. И вместо туфель ботинки на шнуровке, чтобы смешивать с протекторами деревенскую грязь. В самый раз. Когда они закончат на Тринидад, Зоуи переоденется, чтобы снова привычно чеканить каблуком шаг на палубе. А сейчас нужно поздороваться с Бенито, договориться с ним о грузе и, пожалуй, спуститься уже на сушу. Зоуи вышла из каюты, прихватив бумаги на грузы.              Бенито уже поднялся на палубу, и они стояли с Карсом над панелью, открывающей крышку огромного трюма в носовой части корабля. Матросы подняли люк за тросы, Карс кивнул на грузы сверху.              — Твое богатство, — сказал он.              — Да, узнаю, — ответил Бенито. Обернулся на звук шагов Зоуи. — Благодарю за доставку.              — Спасибо в карман не положишь, — улыбнулась Зоуи. — Когда заберете?              — Ночью отправлю ребят. Не будем тревожить народ. — Тогда Карс махнул рукой матросу, чтобы тот закрывал люк. Крышка хлопнула о палубу, и задвинули тяжелые замки.              Зоуи пробежала взглядом по накладной на груз Карса Влама. Там же было и имя получателя.              — Знаете такого Мануэля Алегрия? — спросила Зоуи, прочитав имя в квитанции. Бенито почесал голову, задумавшись.              — Это ты должно быть, про Ману. Да, его все знают. Слегка пришибленный малый, но неплохой пацан. Хочешь, познакомлю?              — Да, хотелось бы знать получателя в лицо, — сказала Зоуи, складывая бумаги в один из бесчисленных карманов штанов. Главное не забыть, в который. — Если по вашим медикаментам все, пойдемте уже на сушу.              И она, не дожидаясь позволения, спустилась с трапа на землю. В широкой бухте, от которой в ста шагах стояли первые невысокие дома местных рыбаков, от морской жизни остались только седые, призрачные рудименты. Отступившее от берега в камнях и гальке море оголило торчащие обломанные столбы, на которых в море раньше вдавался второй причал. Выше к кольям были привязаны старенькие лодки с облупленной краской на носах. Валуны камней брались густым мхом и клонились тяжелыми боками укатиться в море. Зоуи стояла в мелкой гальке, запихав руки в карманы, и глядела на корабль Карса, который тот остановил у самого кончика едва живого причала. Как они не сели на риф в этой луже — непонятно.              Наконец, с корабля спустился Бенито и кивнул головой на дорогу, поднимавшуюся в деревню. Карс остался на корабле, и они вдвоем пошли меж сизых домишек и аккуратно убранных, но криво нарезанных двориков в сторону нависшего над домами маяка, за которым дорога петлями ложилась на холмы.              Деревня скрылась за одним из поворотов, когда они ушли вглубь острова. Тропа поднялась по склону холма, провела над обрывом к морю и снова углубилась к центру острова, где широкая лощина меж холмами уходила вдаль с мелкими порослями домов. Ближе всего к повороту, по которому шла Зоуи, пиная подножные камешки, стоял дом чудаковатой формы. Чудаковатой, потому что выглядел он неуместно для этого места и по скромному мнению напоминал компьютерную мышь: полукруглый конец с одной стороны и полого наклоненный потолок над помещением вроде гаража, разделенный на два помещения очень напоминали кнопки. Вдобавок ко всему с этой стороны к дому подходила труба, а от дома в нескольких метрах уходила в землю. Бенито на этот дом и указал, едва он показался у подножья холма, защищавшего лощину от морского ветра.              Ману показался из одной из дверей своего дома, продырявленного входами в нескольких местах. Одет он был в желтый комбинезон из плотной ткани на рубашку цвета мокрой земли, по локоть закрытой черными резиновыми перчатками. Тяжелые ботинки были в пыли, а на голове у Ману были очки навроде лыжных. Зоуи подумала, что они одногодки, судя по его слегка мальчишеским движениям, но небритой щетине. Он что-то искал вдоль стены, потом разогнулся и поглядел на холм. Махнул рукой, когда Бенито уже открыл калитку, ведущую к его дому. Зоуи этого телодвижения не поняла, потому что забора вокруг дома не было, калитка стояла одна посреди дороги.              — А! Бен-сан! — Ману встал на выложенной к дому квадратной плитке и оглядел прибывших гостей: преимущественного Зоуи, потому что с Бенито, похоже, их что-то связывало. — Так значит мой груз прибыл. Я думал, вы задерживаетесь, Бен-сен предупредил.              — Да, мы успели. Будь добр, распишись на бумажках, — Зоуи подала ему планшет с бумагами, и Ману с готовностью потянулся к ним, но потом поднял руки. Перчатки его черные были все перемазаны в масле. Ману улыбнулся.              — Это можно, но только дайте мне переодеться. Пройдемте в дом, — и он направился в распахнутую дверь в коридор дома, бросая на столик у двери грязные перчатки. Зоуи убрала планшет под мышку.              Бенито прошел за хозяином дома, окликая его из коридора. Зоуи проскочила в дверь за ними. На кухне, куда указал Ману, прежде чем ушел переодеть измазанный комбинезон, Бенито объяснил, что знакомы они давненько — дольше, чем те пару недель, что он с командой стоит на острове. Зоуи села на сухонький деревянный стул перед кухонным столом с ажурной салфеткой.              — Парнишка здорово разбирается в технологиях. И мы договорились за сносную цену оборудовать мой корабль кое-какими приспособлениями, — объяснил Бенито.              — Разбирается в технологиях? Это слабо сказано, судя по тому, что в грузах у Карса на корабле, — припомнила опись грузов Зоуи. — А вроде остров — полтора дома, четыре человека. Удивительно.              — Это сейчас полтора дома, — донеслось из коридора. Через несколько секунд показался Ману — чистый, но по-прежнему в желтом комбинезоне и рубашке цвета мокрой земли. — Но если я буду продолжать работать так, как сейчас, люди сюда потянутся, вот увидите.              — Ты же хотел переодеться, — сказала Зоуи.              — Я переоделся. У меня двадцать одинаковых комплектов одежды. Я не хочу выбирать, в чем мне ходить, это занимает время и еще портит настроение. Где там подписать?              Он подсел с длинной стороны стола. Зоуи протянула бумаги. Ману поставил жирную кляксу вместо подписи. Тогда поднялся, проверил ладонью старенький чайник и разлил по чашкам зеленый чай. Поставил кружки на стол.              — Если не секрет, что ты планируешь делать? Со всем тем, что тебе пришло, — поинтересовалась Зоуи. Ману как будто только этого и ждал. Он улыбнулся со счастливым, довольным видом.              — Вы, наверное, видели, что в деревне вниз по дороге стоят старые фонари. Но если вы вернетесь вечером вы увидите, что они не горят. Дело в том, что раньше Совет деревень выделял деньги на освещение, но теперь генерация энергии обходится слишком дорого, и совет скупится на такие вещи. Я хочу, — тут он хлопнул в ладоши, — построить ма-аленькую крохотную ветренную станцию на холме, чтобы она обеспечивала деревню энергией. Тогда там станет еще немного лучше, чем было прежде, — сказал он. — Я уже все проверил. Даже линии уже проведены. Осталось только все установить и пустить ток. На все уйдет не больше месяца, а потом я примусь за что-нибудь еще. Я пока не решил, за что.              Зоуи слушала Ману, опустив подбородок на ладонь. Говорил он со знанием дела, мечтательность в его голосе подкупала.              — Вегапанк в миниатюре, — улыбнулась она. Ману смутился.              — Куда мне.              — И на какие средства ты это делаешь? — спросила она. — Наша премия за груз недетская, — она кивнула на бумаги. Ману примирительно вскинул руки.              — На свои, — улыбнулся он. — За этот груз я заплачу, конечно, вы не волнуйтесь, Мисс. Сложно теперь найти кого-то, кто привезет дорогой товар на Тринидад. Иногда я продаю кое-какие штуки людям вроде Бенито — тем, кто услышал про то, чем я занимаюсь, и готов заплатить за мой труд. И тогда за эту выручку я могу делать что-то здесь, на острове. С тех пор, как мне было пятнадцать, я уже занялся водопроводом, мы отремонтировали старый маяк и выровняли дорогу, что соединяет деревни, отремонтировали больницу в деревне Старейшин. Много всего переделали. Сейчас займемся электричеством, а потом, может, и портом.              — Да, портом было бы неплохо. Не представляю, как Карс решился подходить прямо к причалам. Мне казалось, воды там по колено, — откинулась Зоуи на стул.              — Да, придется делать углубительные работы, а с этим еще устанавливать волнозащитные сооружения и отсыпать мыс, чтобы там не образовывалось обратных течений. Думаю, будет интересно, — сказал Ману.              — Изобретатель филантроп, значит? Занятно. Жаль, что вы заперты на этом острове.              — Отчего же заперт? Мне здесь хорошо, здесь я могу приносить пользу, — улыбнулся Ману.              — Я скажу крамольную вещь, но технологии должны нести прогресс и деньги. А вы создаете блага, за которые никто не в состоянии платить. Медленный и маленький оборот денег приводят к тому, что на острове нет людей — они уезжают и не возвращаются. А из этого вытекает медленный и маленький оборот. И это не считая того, что даже нас, пришедших с товарами, чуть не съела ваша таможня. Капитан вон мой приготовился отдать чуть не пять миллионов за груз, еле отобрала у него чемодан денег.              — Да, таможня отпугивает торговлю, и я об этом же говорил, — сказал Ману. Зоуи ожидала, что он вступит с ней в спор, потому что говорила она больные вещи для человека, который любит место, где живет. — Но они с этими тарифами пытаются наполнить казну. Не могу их винить.              — Чтобы это работало, эти деньги должны вкладываться внутри города. Но даже ты, местный гений, строишь свои постройки из своего кармана, заказываешь редчайшие товары с других островов. Кажется, ваша таможня просто слегка подпиливает пирог.              Ману скривился. Зоуи покачала головой. О делах протекционистских она знала не понаслышке. О том, как они подрезают людям, не добившимся протекции, крылья, тоже. Ману тоже знал. И все-таки сидел здесь, в простеньком доме, в простенькой одежде со старыми стульями и столами, с вязанными какой бабушкой салфеточками под посуду и улыбался, предвкушая, как возведет электростанцию для жителей деревни.              — Ладно, — одернула свои пенсионные рассуждения о том, как все плохо, Зоуи. — Мне не стоило делать необоснованных предположений.              — Отчего необоснованных. Вы правы во всем, что сказали. И вы меня не обидели. Просто я могу быть здесь и приносить здесь пользу, а еще может научить кого-нибудь, что знаю сам. Меня такой расклад устраивает.              — Ты удивительный человек, — сказала Зоуи, неожиданно для себя приняв точку зрения, которую не любила принимать: что вовсе необязательно ломать барьеры и преодолевать препятствия, когда можно небесполезно жить внутри них.              — Думаю, вам нужно вернуться на корабль, переодеться и найти ночлег в деревне, или вам придется ночевать здесь. Погода испортится ночью, будет штормить, — сказал Ману. — Поэтому о грузах я позабочусь завтра, если вы не против.              — Переночевать? О нет, на ночь у нас есть кое-какие планы, — сказала Зоуи и поднялась. — Грузы забрать можешь в любое время, пока мы здесь. Мы будем на острове несколько дней, пока прилив не поднимет уровень воды.              Ману согласно покачал головой. Он проводил их до поворота за холм, где дорога выводила к обрыву и к деревне. Бенито на развилке тропы спросил, найдет ли Зоуи дорогу, и когда она ответила, что найдет, сообщил, что вернется вечером с помощью, чтобы они забрали груз. Зоуи вернулась в деревню, где они причалили.              Карс нашелся в довольно затхлой таверне на самом верху деревни. За стойкой у бара заскучавшая девочка, которой по прикидке Зоуи едва стукнуло шестнадцать, машинально терла стакан. Карс сидел у открытого окна, и свет падал на две довольно старенькие карты, разложенные перед ним. Зоуи махнула рукой от входа девушке за баром, за бесценок взяла запеченную тыкву и гуся из печи, расплатилась одной купюрой и села с размаха на стул перед Карсом. Тот поднял на нее взгляд.              — Нашла? Мне заплатят? — спросил он. Зоуи показала подпись в форме кляксы.              Карс одобрительно покачал головой и склонился над картой снова, потом вытащил из-под нее вторую. Зоуи чуть не присвистнула — это была карта звездного неба. Карс наложил карту сверху, отметил на нижней несколько точек и расчертил ее довольно загадочным для Зоуи образом. Она откинулась на спинку стула, но решила не трогать занятого очевидно каким-то непростым делом Карса. Вдалеке над морем собирались тучи, ветер с воды разгонял по деревне сухую пыль.              После позднего обеда Зоуи долго торчала в деревне, разболтавшись с детьми возле лодок, пока не стемнело, материнские юбки не затащили детей к очагам теплых домов и не пошел дождь, резко опрокинувшийся с долго набухавшей чернотой тучи.              Ночью где-то вдалеке гром обволакивал небо и слизывал пену с встающей на дыбы морской волны. В тихой бухте стояла неприятная рябь, как когда уронишь на пол бутылку. Зоуи стояла по самый нос ботинок с вязкой грязи, придерживая воротник оранжевого дождевика, чтобы капюшон не снесло ветром. Походила, должно быть, на модель с эксцентричного модного шоу. Или на работягу с завода по укладке нефтетрубопровода. Через борт покачивающегося корабля перегнулся парень — без дождевика и без шляпы, в отличие даже от своего капитана, что стоял на корабле в неизменной панаме.              — Эй, красотка, не замерзла? — спросил Лье. Зоуи подняла глубокий прорезиненный капюшон и покачала головой. Перекрикивать льющий потоками дождь не хотелось. С корабля сошел Бенито, чудом не скользя по крутому трапу с своих шлепках. По причалу подошел к берегу, к Зоуи и Карсу, стоящим в стороне.              — Все, забираете? — спросила Зоуи. Бенито покачал головой. — Вы же не голыми руками понесете эти грузы на тот конец острова?              — А отчего нет? — Зоуи открыла было рот сказать, отчего нет, но потом увидела, как с трапа спускается Лье с ящиком в руках: оказалось, они были не огромными и не тяжелыми, судя по тому, как Лье легко сбежал вниз и легким шагом направился к капитану. Закутанный в брезент ящик лежал на его руках легко.              — Да нет. Ни от чего, — сказала Зоуи.              — Медикаменты нужно хранить в специальных условиях, — объяснил Бенито. — Не хотелось бы оставить команду на Гранд лайне без достижений медицины.              — Ну, мы пошли, капитан, — сказал Лье. — А ты, красотка, не хочешь с нами? Мы бы на корабле что-нибудь придумали.              — О, да, я хочу искупаться, — сказала Зоуи, глубже натягивая капюшон дождевика. Порывами ветра воду чуть не забрасывало за шиворот. Лье просиял так искренне, что она, вместо жестокого «я пошутила», только покачала медленно головой. Лье все понял.              — Ну, предложение в силе. Заходи, — сказал он, и Зоуи отсалютовала ему от виска.              Они с другими пиратами, спустившимися с корабля, пошли вверх в деревню. Бенито посмеялся негромко. С полей его панамы падали капли, он поглядел на молчаливо стоящего Карса. Тот со стоическим спокойствием переносил дождь без плаща и шляпы. Стоял так просто, жевал табак, раз его трубка была в таких погодных условиях бесполезна.              — Скажи лучше, где моя команда, — сказал Карс. — А то мне поставили задачку, без своих людей я в море — ничто.              Бенито поглядел на Зоуи, потому что Карс недвусмысленно кивнул на нее головой. Та покачала головой, мол, ничего не знаю ни про какие задачки.              — Твои-то. Устроили дебош в деревне под холмом. Я думал, это мои неуправляемые, — рассмеялся он. Карс улыбнулся даже с отеческой гордостью.              — Это я на пенсии, а этим подавай развлечения. Ну ничего, я их развлеку. Мисс Гласс тут на днях предложила не задерживаться и выходить на Гранд лайн с курсом на Виски пик.              — Неочевидное направление. Как доберетесь? Обзавелись Этернал посом?              — Да нет, — сказал Карс.              — Ну с пустым кораблем вы и по обратной горе пройдете, — предположил Бенито, но, повернувшись с этим предложением Зоуи, понял, что она этой идеей не загорелась. — А там Лог может на него указать.              — Староват я для обратной горы, — сказал Карс.              — Предпочитаю пройти через Калм белт, — сказала Зоуи.              — А морские короли? — поинтересовался Бенито. Именно что поинтересовался, Зоуи его насквозь видела, его и его полушутливый снисходительный тон.              — Бросьте, Бенито, вам-то известно, что Дозор давно ходит через тихий пояс беспрепятственно. И сопровождает корабли по необходимости.              — Ну, для таких вещей нужно иметь контакты с Морским Дозором, — сказал он, но потом осекся. — Ах да. Как это я мог забыть, — тут он покачал головой, расправил плечи, придержал мокрую панаму от ветра. — Как интересно ты все устроила, — тогда протянул он немного погодя, и в голосе его пропала та нервирующая слух Зоуи нота, когда ее не воспринимают всерьез.              Дождь вколачивал в землю свои изобильные дары и ручьями стекал к морю. В конце концов Пираты Крови забрали свои грузы, Карс задраил люки, чтобы вода не попадала в трюм, тогда они разошлись. Зоуи долго стояла перед дверями, где должна была ночевать, но в последний момент развернулась на пятках ботинок и припустила вверх по дороге, обходящей холм, шлепая подошвами по грязи. Догнала пиратов Крови, когда они переходили тропу над обрывом. На звуки ее приближения пираты обернулась.              — Погляди-ка, передумала, — крикнул Лье издалека. Зоуи поравнялась с ним.              — Да, черт возьми, хочу искупаться, — сказала она, переводя дыхание. Лье легко перехватил ящик одной рукой, другой обнял ее за плечи.              — Ну вот и отличненько, — прокричал он. Пираты зашлись в каком-то воинственном кличе, что даже Бенито, шагавший тихонько впереди, обернулся на них. Зоуи рассмеялась, сняла капюшон своего оранжевого дождевика, подставляя лицо холодным каплям.              Оказалось, корабль Бенито стоял в тихой заводи с другой стороны острова в отдалении от прибрежной косы мелкого песка. Длинная отмель по пляжу была пересечена несколькими узенькими причалами. На берегу стояли домики на курьих ножках — Зоуи прикинула, это чтобы не подтапливало нижний этаж при подъеме воды. Пиратов было не видно, но это только сначала. Бенито распорядился составить грузы в одном из домиков, стоящих близко к пляжу. Зоуи недоверчиво посмотрела на сухой маленький дом, напоминавший сарай на ножках и вошла вслед за пиратами.              Оказалось, внутри домик был недурно обставлен большими камерами хранения. Лье и, Зоуи узнала лицо Вора и еще нескольких пиратов, с которыми отжигала на Тринидад, открутили двери, и по полу пробежал холодок. Зоуи удивленно вскинула брови.              — Оставляйте в холодильных камерах, закрывайте покрепче. Перенесем на корабли, когда будем отчаливать, — велел он.              — Чем запитаны? — спросила Зоуи, кивая на холодильные камеры.              — Запитаны ветряной мельницей. Ману построил ее для теста своих проектов, а мы с его позволения стали ее использовать. Сейчас он работает над надежным хранилищем для моего корабля. Когда все будет готово, мы отправимся на Гранд лайн, — сказал он.              — Поглядите-ка, непутевая из Айзера, — воскликнул Вор, наконец узнав ее в дверном проходе. — Покер? — предложил он. Зоуи махнула рукой.              — Нет, сначала другое, — отозвался из глубины помещения Лье. Из одного из холодильников он с характерным звоном стекла вытащил ящик. Зоуи пригляделась. Стеклянные бутылки. Пиво или ром? — Сначала другое, — повторил он, подавая сначала ящик Бозу, толкавшемуся меж людей, потом второй беря себе.              — Дада, только не разгромите мне мои закрома, — предупредил Бенито. Кивнул всем, чтобы шли на выход. Зоуи покачала головой, бросив взгляд на прожектор, без дела лежащий на одной из камер. — Делайте, что хотите, — сказал он тогда. Зоуи подошла к прожектору, вытянула смотанный кругами провод, нашла блок питания и воткнула в одно из свободных розеток. Прожектор выдал ослепительно яркий рассеянный свет. Пираты помогли повесить источник на внешнюю сторону дома, прежде чем все вывалили на улицу и заперли дверь.              Дождь здорово колотил по крыше, на песке сформировал причудливые потоки к морю. Зоуи подали бутылку, как оказалось, рома. Из других домов, оборудованных под жилье, но отчего-то забытых жителями и облюбованных пиратами, скоро собралась большая компания, расставившая по бочкам бутылки и знатно надравшаяся за полчаса. Зоуи не стала исключением.              План был такой: выпить рома достаточно, чтобы слегка вскружило голову и согрело замерзшие пальцы, чтобы захотелось перекрикивать дождь, чтобы забыть про дела, чтобы очнуться босой на скользком причале в стремительном беге под руки с пиратами к самому краю — туда, где дождь дробит морскую прибрежную гладь, уходящую в глубину в бездонной яме. Чтобы где-то в двух шагах от края не останавливаться, только зажмуриться и в безумном прыжке шлепнуться в холодную воду, вынырнуть с криком под капли пресные и растянуться звездочкой на качающей воде. Потом прыгнуть снова. Потом снова. Продуть в заплыве до буйка, отыграться в карты. Позволить кому-то из пиратов подхватить себя, перекинув через плечо, улететь в воду вперед спиною. Ловить языком капли. Стучать зубами на воздухе. Ловить ртом струю рома, который Вор выливает ей на лицо из бутылки. Все — мимо. Горько на языке, горячо в горле. Выйти из воды, выжимая жгутом волосы, закопаться по лодыжку в мокрый песок и, пока с одежды, липнущей к телу, стекает вода, прислушаться к покою опьянения, разрываемому чьими-то криками, кто остался ребячиться в море.              Дождь обратился в подвисшую в воздухе мелкую пыль и плавно растворился вдали, выливаясь теперь где-то над морем. Небо над островом показывало прогалины звезд. Ладонь легла ей на талию, на плечи накинули сухой плащ. Морская соль на губах подсыхала, капли стекали с висков.              — В последний раз мне было так весело в двенадцать лет, — сказала Зоуи. Одолевала холерой беспочвенная, беззаботная веселость, вылезала на губы глуповатой улыбкой. Лье подал ей бутылку, Зоуи отпила глоток.              — Тоже увязалась за пиратами и творила непотребства? — спросил Лье. Его сильная ладонь ощутимо сжимала ее талию, Зоуи обернулась к нему на пятках, чуть не свалившись в сторону, из-за того что влажный песок поднимался и топорщился.              — Во-первых, что значит «тоже»? — с претензией спросила Зоуи, тыкнув пальцем Лье в раскрытую под рубахой грудь. — Я не увязалась за пиратами, я веду с вами дела. А во-вторых, в двенадцать я и сама была своего рода пират, — сказала она. Ее слегка покачивало из стороны в сторону — она не пьяна, ей танцевать хочется. Это все потому, что там, ближе к домикам, кто-то принялся за музыкальные инструменты.              — Бегала с игрушечным пистолетом?              — Воровала самое ценное, что есть в месте, откуда я родом. — Лье игриво вскинул бровь. Стоял теперь прямо перед ней, они едва не касались носами. Зоуи не поднимала на него взгляд, обхватив перед собой полупустую уже бутылку. Уберет в сторону, и они еще немного сблизятся. А Лье, между прочим, хорош собой. Изумрудная серьга у него в ухе покачивается, привлекает внимание.              — И что же? — спросил Лье, проводя пальцем ей под подбородком. Зоуи поддалась, поднимая голову, качнулась на пятках.              — Информацию и контент, — сказала она и, покачнувшись назад, пригубила из бутылки. Лье пришлось отпустить ее лицо.              — Как подло, — оскорбился он едва слышно. Зоуи обернулась через плечо, отсалютовала бутылкой. Кто-то из пиратов заржал неудаче товарища, Зоуи повалилась на бочки и чуть не покатилась на них вниз по пляжу, их вовремя остановил коленом Боз. Разразился какой-то тирадой насчет того, что бабник на корабле — к беде, они с Лье мгновенно сцепились в драке. Зоуи это где-то уже видела. Собрала в кучу оставшиеся в голове трезвые мысли, что напоследок встали на границе пока еще присутствующего сознания.              На часах стрелка уверенно движется к пяти, скоро рассвет. Из неотложных планов на завтра — сдать груз Ману и еще связаться с Дозором. Будет смешно.              Это в ней говорит ром. Нет, конечно, будет не смешно, просить о помощи не смешно, а сложно и неловко, но обычно чертовски действенно.              Надо постараться очухаться хотя бы к десяти.              И не простудиться.