Делец

Таким образом во втором сезоне Побега они вырвались на свободу, но название "Побег" уместно, только пока не осознаешь, что Общество и есть Тюрьма

      — И что она?              — Догадайся, йой.              — Ну, против тебя устоять сложно, но мало ли что у нее на уме, она девица с прибабахом. — Виста рассмеялся, выпил виски из горла, Марко развалился на стуле, смакуя то, что сказал пятый комдив, как комплимент. Не с его стороны, с ее.              Разговоры о женщинах в их постелях безызменно заходил, когда пираты становились на остров на любой промежуток времени, не считая ситуаций с островами, на которых женщин не было. Так бы еще на Литл гардене сцепились на тему того, сколько было у Висты, и почему Эйс опять заглядывается на миниатюрную барменшу, и с кем все-таки женщина у них на борту забавлялась эти две недели.              — А разве вы с ней на корабле еще не…              — Когда это?              — Нет.              — Мелкие все про Татча говорили.              — Не было ничего — уснула.              — А-а.              — Ну это правильно.              — Это с хера ли?              — Потому что по уму как: кто нашел, тому и принадлежит, верно, Марко?              Бар залился смехом. Стекло стаканов чокнулось. Пираты набирались, пока могли.              — Ну то ли еще будет, — сказал, посмеиваясь, Виста.              — Не будет, — сказал Марко. Тогда гомон рассуждений замедлился; на Марко, пока он допивал свою кружку эля, упали непонятливые взгляды. — Она остается на Сабаоди.              — Так и пока мы отчалим еще сколько?              Пока они отчалят, оставалось пять дней. Четыре. И Марко был здесь с братьями, встречал под навесом бара полуночные пьяные выкрики, хотя планировал провести этот вечер по-другому. Но Зоуи не оказалось в гостинице, где она остановилась: ни ее самой, ни ее вещей, и в ее номере стояла стерильная чистота отчего-то с новой дверью и замененной мебелью. Хозяйка гостиницы сказала, что ничего про постоялицу не знает. И концы в воду.              — Недолго, йой, — ответил Марко, и Виста поглядел на него, подкручивая ус, распознав в его голосе тот тип неудовольствия, который не должен никого касаться. Поэтому Виста не стал спрашивать, а Марко налег на эль. Надо было дождаться корабля и отправляться на помощь Отцу и команде в Новом мире. А последние три спокойных недели предвещали, что скоро еще кто-то из новичков решит проверить флаг Йонко над островом на прочность.              А что женщины лгуньи — это истина, выбитая в камне, и тут ничего не попишешь.                     Если она и открыла глаза, то как-то неправильно — понарошку или в своей голове. Не были видно ни зги, проще говоря, нихера. Надо попробовать еще раз. Закрыть глаза — открыть глаза.              Все еще очень скудно видно.              Проморгавшись, Зоуи опустила взгляд к ногам — различила очертания собственных колен и домашних тапок. Со зрением все в порядке — это в камере очень темно: ни окна, ни лампы, сплошная чернота, и ничего больше. Можно только на ощупь сообразить, что в действительности творится вокруг. Она потянулась рукой к стенке, о которую опиралась, и услышала звон цепей. Рука не далась — уперлась в тяжелый наручник. Тогда спину и плечи прошибла боль осознания, как сильно затекли суставы сидеть прибитой к стенке над головой кандалами.              Зоуи прошипела сквозь зубы, размяла плечи, села по-другому, чтобы не так сильно выворачивало руки. Все еще плохо, но новое положение давало ощущение, что должно стать попроще.              Сколько она тут времени провела? Отсутствие окон препятствовало рассудить насчет скоротечности времени, оставались только субъективные вещи. Например, нужда. Или тот факт, что за то время, что она провела здесь, почти пропал из головы туман отравления. Если бы была фармакологом или еще кем, может быть, могла бы на этом основании предположить, что-то полураспалось и полувывелось за столько-то часов. Говорили ей идти химию изучать — нет, поперлась строить себе состояние. Где там ее бедное состояние теперь? Когда она в тюрьме.              Абсурд смешил. Зоуи посмеялась негромко, хотя получилось звонко из-за сильного эха голых каменных стен.              — Заткнулась бы ты, — гремит голос, Зоуи незнакомый. Судить о людях по голосу, не различая их черт, знаков принадлежности, эмоций на лицах, ужасно. Только голос: громкий, давно обученный затыкать таких людей, как она. Пленников, то есть.              Что ж, в подземелье она не одна, видать, есть стража. Стража тоже стоит в потемках или у них тепловизоры?              Умора, тепловизоры.              Вероятно, есть и другие заключенные.              Черт знает, сколько времени прошло, в итоге страшно хотелось есть, а голова услужливо переварила штук этак сто тринадцать вариантов развития событий. Потом формализовались какие-то процедуры — вечерний туалет, жалкая потуга в допрос. Светлые помещения причиняют голове физическую боль, звуки голосов режут уши, а эти, в костюмах, в шляпах, явно не читали конвенций о защите прав. Пытаются вывернуть ее на изнанку сутки за сутками, чтобы когда она вернется в камеру и ее пригвоздят к стене, у нее даже сил на ужин не оставалось. Чудеса правосудия в духе CP. Как будто Зоуи в состоянии объяснить, что ее связывает с пиратами под командованием Пейна.              Возможно, по допросам можно мерить дни.              Первый, второй, четвертый… сбилась. Первый, второй, пятый, одиннадцатый. Сбилась опять. Может это и не дни вовсе.              Удивительно, до чего послушны могут быть стражники. Кровь капала теперь из носу и с губ, там где она закусила щеку от удара. Благо хоть зубы на месте. На шелке рубашки сохли черные капли. Агент ходил взад и вперед, а Зоуи сидела на скамье, расставив ноги, но соединив колени, опустив голову и руки на стол впереди себя. Последний раз так сидела на парах в университете после бессонных ночей, чтобы слушать и отдыхать одновременно. А теперь сидела так в комнате дознаний, чтобы унять головокружение. Если приоткрыть рот, кровь будет скапливаться между зубами и языком и нижней губой, смешиваясь со слюной, и капать на стол. Премерзко.              — Попробуем снова, — пробасил агент по фамилии Сиборг.              Расхаживал взад и вперед. Зоуи его уже знала, он был из этих пожалуй, самым жестоким. В первый раз без зазрения совести истаскал ее за волосы по полу. Сейчас вот устроил избиение малолетних. От ударов под дых она все еще не могла вдохнуть, все получалось поверхностно и как-то не помогало вернуть ощущение ясной головы. Он опустил руки на стол, оперевшись на него всем своим грузным торсом.              Зоуи подняла на него взгляд, и слюна вперемешку с кровью потекла по губе вниз. В ее планы это не входило, она сплюнула и вытерла губы.              — Попробуйте, — сказала она безразлично.              Пробовать было нечего — он будет допытываться до вещей, которые не имеют никакого смысла. У нее не будет на это ответов. Он выйдет из себя. Стража и еще агенты на побегушках, что помладше званием по сравнению с Лоном, перед которым они расстилались по полу, и с Сиборгом, перед которым сглатывали накопившуюся от страха слюну, вернутся. И все-таки зубов она не досчитается.              Отвратительно. Может, насочинять чего, чтобы он отстал. Лишь бы не было больше этих мужланов, и не били.              Сиборг опустился на скамью.              — Попробуем, — прокряхтел он, перекидывая ногу через сидения. — Начнем с простого. Ты входишь в команду Пейна?              — Нет.              — А он говорит, что да.              — Он лжет.              Тут Сиборг вышел из себя. Он ударил кулаком по столу. Зоуи вздрогнула и инстинктивно вскочила со своего табурета. Отступила. Но деться ей некуда. Агент постучал в дверь изнутри.              — Стража! Черт возьми, вы там уснули все что ли, дьяволы, стража!              Зоуи отступила в угол комнаты и опустилась лопатками к стене. Было самое время посчитать, что все кончено, и что это самое неудачное попадение за решетку в истории. И все-таки ощущение превосхоства, непонятным образом вытекающее из понимания, что она может просто верить в то, что все это происходит не с ней, заставляло ее улыбаться.              Сиборг снова постучал кулаком в дверь, потом оглянулся на допрашиваемую. Ее высокомерная улыбка, развязный вид, измятая рубаха с пуговицами почти оторванными до низу, что оголяют ее кожу низко, почти до самой груди, стройные ноги — все это злило его, приводило в бешенство.              — На виселицу тебе дорога. С пиратами вместе. Лыбится.              Он еще раз ударил в дверь, но потом переключился и в несколько стремительных шагов пересек комнату. Избегать его она не пыталась, стояла в углу, но не жалась к стене, улыбалась мерзко, дерзко, и щелкала тонкими пальцами. Сиборг с размаху, не останавливаясь, ударил ее по лицу. Зоуи понесло в сторону, она удалась о смежную стену, но сознание не потеряла, только сделала несколько шагов назад и попыталась поднять взгляд. Но не успела. Агент схватил ее за волосы и потянул вниз, ей пришлось сначала наклониться, упасть на колени, сдирая кожу о шершавый камень, когда он тащил ее к столу.              — Правительство рано или поздно всех вас, пиратиков, перевесит. Виселица, но прежде с тобой поимеет дело кое-кто другой. — Он толкнул ее к столу, и она чудом не ударилась о него лицом, успев перед собой вытянуть руки. До сих пор она даже не вскрикнула, и теперь, схватившись за стол, нашла в себе силы залезть на него и спуститься с другой стороны, отступая к двери. — Ну ничего. Никуда не денешься.              Она прижалась спиной к двери, стирая кровь, и ее поганые губы так и не опустились, и в глазах не проступило слез, только на фоне бледной кожи глубоко залегли тени, и красные пятна на щеках, которые скоро сделаются сиреневыми, бросались в глаза.              Сиборг медленно обходил стол. Подойдя к ней вплотную, что она чувствовала спертый мужской запах пота и немытого лица, чеснока вперемешку с винным отстоем, он взял ее рукой за щеки и поглядел ей в глаза, где не видел ничего, кроме бесстыдства потаскухи и лжи шпионажа.              Замок в двери повернулся. Тогда агент отпустил ее лицо и оттащил в сторону. Дверь открылась наружу.              Наступило молчание. Глухое молчание, в котором Зоуи не нашлась ничего лучше, как снова сплюнуть накопившуюся во рту кровь, чтобы не пришлось глотать эту отвратительную кислую и вязкую металлическую жижу, и стереть пот со лба. Сиборг молчал, а она и смотреть не хотела, что он там увидел. Разницы никакой не было.              — Салазар требует к себе. Ее и этого. — Голос знакомый, но так далеко, что Зоуи не задумывается.              — Что? Не рано ли? Мы с ней только начали, — сказал Сиборг, но агент вошел в кабинет для допроса. С иголочки костюм, его воротник рубашки белый, точеные линии лица и взгляд холодный. Да, он ее выловил, теперь он потащит ее к человеку со злодейским именем.              — Сказано привести. Пойдешь со мной, — сказал он. Взгляд его упал на нее, оценил масштаб повреждений, Зоуи видела, как его глаза пробежали по кровоподтекам. Потом подал ей руку. Девушка оттолкнулась от стены и, пересилив себя, устояла на ногах, а после вышла вслед за агентом — старшим в этой команде, судя по тому, как грубый квадратный Сиборг легко уступил ему свою жертву.              Они пересекли базу. Зоуи цеплялась взглядом за окна, за положения коридоров, повторяла про себя повороты, только чтобы желаение присесть и посидеть не перебороло инертной ходьбы вслед за твердой рукой агента СР8, ведущего ее к одному ему известному месту.              Наконец, перед ними открылись дубовые двери, и они вошли в кабинет. На вкус Зоуи, пустоват, зато в нем ничего не отвлекало внимания работающего. Последний, кстати, сидел за столом перед окном, и смотреть на него против света означало почти не различать его черт лица. На столе — бумаги. На окнах плотные шторы, раскрытые сейчас, видимо, чтобы создать эффект. Театральность всегда сопутствовала спец службам.              В просторном кабинете уже стоял Пейн. У него кровоподтек на лице, сбиты руки и избито тело, и в целом, досталось ему пожалуй больше, чем ей, за это неизвестное количество дней, что они тут провели, но он стоял с такой легкостью, будто неделю провел на курорте. Ухмылка на его губах была неявная, но вот в виде его вполне считывалась.              Пираты — нелюди, вот что.              Когда дверь за Зоуи затворилась и агент встал возле нее, поставив Зоуи рядом с пиратом, человек, видимо, Салазар, поднялся из-за стола. Поднял голову. И показал на удивление спокойное, улыбчивое лицо. Зоуи вскинула бровь.              — Смотрю, мои люди по-прежнему не знают пощады, — сказал он. Даже немного наклонил вперед голову, как будто извиняясь. — Неужели это так обязательно. А тут и вовсе — леди.              Он посмотрел на Зоуи, в ее лицо. У нее не было острого желания воспринимать его слова всерьез. Тем более — отвечать, прежде чем спросят.              — Ваши люди делают, что им велено.              Зоуи повернула голову к Пейну, который сказал это без ноты сомнения в голосе. Тут она не сдержалась, усмехнулась. Да, кишка не тонка. Смешок был достаточным проявлением солидарности. Они переглянулись с пиратом.              — И с большим рвением, — сказал Салазар, сложив руки в замок перед собой. — Ну, поговорим о том, что с вами двумя будет. — Ему этот разговор определенно доставлял удовольствие. Зоуи — нет. Пейну было вообще все равно, похоже, он стоял, покачиваясь с пятки на носок, как будто остановился на променаде, чтобы праздно оглядеть окрестности. — Поскольку вы пираты, то оба отправитесь в Импел даун с первым же Дозорным кораблем, что они отправят в свою штаб-квартирку. Команда твоя, — указал он на Пейна, — тоже. И через два месяца после короткого и несправедливого суда вас казнят.              Зоуи присвистнула. Пейн тогда поглядел на нее и улыбнулся. Они оба не воспринимали происходящее всерьез. Хотя, возможно, стоило. Зоуи вообще не вполне понимала, когда ее прописали в пираты, но спорить не видела возможности.              — Импел даун — неприступная подводная тюрьма, и из нее вы не выберетесь. Бесславно сдохнуть в петле — для пирата дело не почетное, я слышал. В ваших кругах славят смерть в битве за мечты и свободу, — продолжал Салазар. Безупречно отрепетированные слова. — Поэтому у меня есть предложение для вас всех и вашей команды. Я позволю вам прожить эти два месяца до вашей казни как пираты, при условии что вы отправитесь в Новый мир и нападете на острова Белоуса. — Он многозначительно замолчал. Зоуи покачала головой — предложение интересное, и очевидно, много кто соглашался. — Погибнете в бою. Прославите свои имена.              — Я не пират и не ищу славы, я пас, — сказала Зоуи.              Салазар поднял на нее взгляд. Должно быть, был удивлен, что она отвечает за себя, а не позволяет Пейну ответить за нее. Сам Пейн покачал головой.              — Я пират, конечно, но не ищу смерти, я тоже пас.              Салазар ожидал более фееричного эффекта и более истеричного ответа. Он не любил пиратов вообще, но особенно не любил тех, кем нельзя управлять. Поэтому он не потрудился убеждать их передумать. Улыбка сошла с его лица, щеки опустились в сухой усталости.              — Значит, сдохнете как собаки, — сказал он. Махнул агенту у дверей рукой, чтобы неугодных ему пленников увели. Потратить на них столько времени, чтобы в итоге просто вздернуть их по обычной процедуре. — В камеры. Пусть ждут следующего корабля.              Их вывели в коридор и какое-то время вели в одну сторону. Пейн подмигнул ей.              — Увидимся в Импел дауне? — сказал он. Смешно ему, видите ли. Зоуи не смешно.              — Надеюсь, что нет, — сказала она. Их растащили по разным частям базы.              И вот тогда она совсем разучилась дни считать. Нет, вряд ли дни. Или она разучилась в цифры. И в сутки. И скоро в здравый смысл разучится в таких отчаянных потугах уследить за временем, которое теперь перестали размечать допросами.              Теперь из темноты камеры на ковер не вытаскивали. Допрос велся не ради того, чтобы узнать что-то конкретное. Велся, чтобы вестись. Чтобы таскать ее туда-сюда и запугивать агентами, их пощечинами, их криками, злобой, чтобы гонять ей пот холодный по спине, будто она действительно в чем-то виновна. А когда вся эта кутерьма все равно не позволила развести ни ее, ни Пейна на суицид, все прекратилось. Тишина и неподвижность, редкий беспокойный сон тоже немного сводят с ума, но зато подсохли ссадины.              Время тянулось в голове, все ища метки, к которым можно прилипнуть для опеределенности. Падало каплями на посуду. Разбегалось рябью по сосредоточенным мыслям. Пока не было прервано туком каблука ботинок в коридоре и не взрезано светом лампы. Зоуи подняла взгляд. По лестнице легко спускался Лон Литий. За ним — еще двое безликих агентов: их лиц в тени полей шляп было просто не разобрать. Провели известный Зоуи ритуал — сняли цепи, вывели в комнату наверху, где посадили для разговора один на один с агентом. Все было Зоуи известно в этой процедуре. Только вот обычно агент не приходил за ней лично.              На удивление спокойный, холодный, размеренный человек. В светлой комнате для допросов долго просто курил. Зоуи почти получила удовольствие. Отдавало от него чем-то вроде фиксации на мести несправедливости в духе Роба Луччи. Сидел перед ней, закинув ногу на ногу. Зоуи почти знает, что ему известно, что он от нее ничего не добьется, чего они бы еще не выпытали, поэтому просто сидит перед ней и дает ей насидеться на приспособленном для этого элементе мебели, а не на полу. Это же почти любезно. Да она о таком и мечтать не могла.              — Откуда знаешь мастеров смолы? — спрашивает он неожиданно. Безразлично, как будто вопрос про ее последние выходные. Простой вопрос, ответ такой же, как и все остальные:              — Спросила в баре. — Бесмыссленый, ничего не значащий ответ. На его месте могла быть любая другая ложь.              Лон качает головой, взвешивает, что она сказала.              — О чем еще в баре болтают? — Она поднимает на него глаза уставшие, надеясь, что Лон своим взглядом пытливым разглядит в них такую насыщенность жизнью и безразлчие, чтобы его насыщенность жизнью и безразличие отошли на второй план.              — Ну не знаю, а что ты хочешь услышать? Болтают всякое. Про небесные острова, про лунную цивилизацию, про мифические подразделения вашей доброй службы с цифрой девять. Чушь, говоря проще, — сказала она. Лон с нее глаз не спускает, вглядывается, хочет понять, почему она делает вид, что балансирует меж ложью и правдой, если лжи в том, что она сказала — ни слова.              Кажется, она зарывается. Кажется, он это понимает.              Лон поднялся со своего кресла. Кажется, она его вывела из себя, и он прекращает допрос, и ей придется вернуться в камеру, снова полдня привыкая к кромешной тьме. Лон открыл тяжелую дверь и замер в ней. К нему подошел агент, они перекинулись парой слов, и Зоуи не услышала, какими именно. Потом Лон закрыл дверь и вернулся на место. Дожидался чего-то с минуту.              — А что ты знаешь про CP-9? — наконец, спросил он. Зоуи закатила глаза. Из всех полуправд, что она припомнила, чтобы показаться несведующей дурочкой, он выбрал обсудить эту. — Вне протокола.              Он кивнул на верхний угол комнаты у себя за спиной. Зоуи поглядела на улитку — та опустила глазенки и сникла. Отключилась.              — Я? Ничего, — сказала она. Лон потушил сигарету, откинулся на спинку стула, сел в расслабленную, открытую позу.              — Если тебе удобнее говорить эвфемизмами, то пусть так, только скажи, что тебе известно, — сказал он. — А тебе известно. Ты упоминала их еще в гостинице.              Зоуи теперь усмехнулась, откинулась бы на спинку, если бы она была. Поглядела на Лона — он был не глуп, не бездумно агрессивен, и в отличие от прочих пришел узнавать какие-то конкретные вещи, а не всякие бестолковые мелочи про то, кто она и какие у нее связи и откуда она может знать слухи. Его интересовали сами слухи.              Когда человек начинает расспрашивать тебя всерьез, тогда можно уже и побороться за цену. Спросить, что с этими во главе с эмо-капитаном пиратов и отравительницей с недурным вкусом, или узнать, какой сегодня день.              — Они на длительном задании.              — Когда началось? — спросил он. Проверяет. По тому, как он спрашивает, — немедленно, строго — очевидно, что это ему известно.              — Дай подумать. — Если она началась за пять лет до момента ареста Нико Робин, и Зоуи прибыла сюда примерно за два и из них уже три месяца, не считая последних несчетных дней, отгуляла, выходит: — Сколько лет назад? Ну около трех с половиной, пожалуй.              Лон глядел на нее из-под бровей. Зоуи увидела, ответ был верный, но недостаточно точный, чтобы по меркам Лона и его внепротокольных вопросов считаться осведомленной.              — Они в полном составе? — наконец, спросил Лон.              — Нет, только четверо. Остальные при своем главном.              — Кто?              — Каку, Луччи и эта женщина. Калифа. И еще один. Не помню, как его зовут, — Зоуи показала рога пальцами. Это было очень забавное решение: Лон теперь понял, что она их знает в лицо, а не только по именам. Это было вопиюще.              Зоуи было немного смешно, что Лон допрашивает ее про занятия высшего эшелона собственной организации. Поэтому сболтнуть лишнего она почти не боялась, что касалось бы невредимости историй тех, кому еще их предстоит прожить. Может быть, о другом стоило беспокоиться сейчас, но к черту. Она уже с два часа сидит человеком, не пытающимся ее запугать — да, он взвешивает каждое ее слово и ловит каждое ее движение, и на столе чья-то кровь, и у Зоуи сбиты локти и коленки с прошлых разов. Ей почти комфортно сидеть здесь и выдавать чужие секреты.              — Тебе известно, чем они заняты?              — Нет.              Это была ложь. И Лон это знал. И Зоуи знала, что он знал. Но он покачал головой. Они еще долго сидели в тишине, пока наконец в комнату допросов не вошел агент, не шепнул что-то Лону. Тот тогда поднялся. Посмотрел на Зоуи еще раз, прежде чем выйти. Велел агенту ждать его снаружи.              — Тебе известно, чем они заняты. — Не спрашивал. Утверждал. Она молчала. — Что ты хочешь?              — Увидеть Пейна, — сказала она.              — Исключено. Я не могу этого допустить. — Он посомтрел на часы, достал пачку сигарет. — Но я дам тебе две минуты форы. — Закурил. Когда сигарета истлела наполовину, добавил: — Когда тебя поймают, даже если ты до него доберешься, ты об этом очень пожалеешь. Решай.              Зоуи видела, думать некогда, Лона ждали снаружи. О решениях своих сожалеть не хотелось.              — Идет.              — Он во второй башне, к юго-западу. Две минуты пошли.              — На Water7 ищут чертежи Древнего оружия, — сказала она. Лон кивнул ей на двери и зажал кнопку на часах. Зоуи выдохнула, чтобы прикинуть, как она будет себя ненавидеть все то время, что ей будет нужно здесь провести. И сорвалась с места.              Выскочила в коридор, сориентировалась по плану здания, поймала взгляды всех агентов, которых с дюжину стояло перед дверями. И, не дав сердцу начать колотиться, побежала по коридору направо. Вышедший за ней Лон придержал агентов и следил за стрелкой часов, когда она обернулась на него всего на секунду перед тем, как свернуть на лестницу. Перескакивая перила, чтобы не отсчитывать мелким шагом ступени, она спускается вниз, где скоро взлетит на винтовую лестницу тюремной башни конструкции паноптикума.              Уровень, второй, третий.              Две минуты ее истекли уже, пожалуй. Сколько у нее времени осталось, пока Лон позволит агентам сорваться за ней снова и душу из нее выбить в санкциях за попытку к побегу?              Наконец, она видит пиратов Пейна. Сам он прикован к стенке. В соседней камере — Диа Нея, запрокинув голову, сидит так, будто обкурилась. Гелиам сидит, опустив голову безвольно. Еще несколько человек, которых Зоуи не знает в лицо. Здесь светло, свет попадает через прозрачную крышу — смысла строить паноптикум без света никакого нет.              — Гляди-ка, — кивает на нее Пейн. Руки его задраны к кольцам металлическим. — Как удрала?              — Очень дорогой ценой. Я здесь, потому что они меня вписали к вам в команду.              — Так вступай. Добро пожаловать на корабль.              — Куда плывем? В Импел даун?              — Да нет, рановато.              Зоуи поднялась с корточек перед решеткой. На нижнем уровне башни уже был слышен шум погони. Потратить две минуты на саркастические шуточки — умно.              — Сбежать решила? Найди Гелиама, он тебя выведет, — говорит, наконец, Пейн. Зоуи оглядела камеры — пират в костюме летчика испытателя поверх простынки на голове висит безвольно в одной из камер, в отличие от всех остальных недурно себя чувствующих пиратов. Легко замаскировать по себя любого, когда тебя не знают в лицо. Как они это провернули и кого посадили вместо своего товарища? — Времени у тебя мало, за неудачную попытку побега измучают так, что будешь просить об Импел Дауне. Лучше бы тебе не стоять на месте. — И он кивнул в сторону лестницы к уровням наверх.              Она и не думала о побеге на этом этапе. Рассчитывала только на то, что они договорятся о нем. И у нее оставалось с полторы секунды рассудить, даваться ли в побег сейчас, когда она ничерта не знает об этом месте, за исключением одного похода до кабинета Салазара, и когда ей предложили туманную помощь, до которой еще нужно добраться. Или сдаться и понести наказание за выходки.              Пейн мерил ее взглядом, в уголках его глаз — любопытство, как когда берешь малолетку на слабо.              Зоуи посмотрела через перила по краю круглой площадки тюремного уровня, увидела толпу агентов, увидела, как ее выцеливают из ружей и еще в дверях в самом низу — Лона Лития и с ним еще двоих агентов из страших, отличавшихся неторопливостью и самоконтролем, кого она не знала по именам.              — Хочешь дам яд на запасной случай? — спросила из-за второй решетки Диа. Безупречно в себе, вопреки тому, как выглядела. Ее предложение заиметь в кармане способ суицида привело в чувство. Зоуи покачала головой, отступила назад, к лестницам наверх, и сорвалась в бег.              Перескакивать ступени, взбегая по гремящей металлической лестнице, чтобы не терять отрыв меж ней и агентами на два этажа, чтобы они не открыли стрельбу. Хотя вроде и так не спешат.              Тюремная башня соединяется с главным корпусом переходом по улице. Там, должно быть, сидят наблюдатели, и когда Зоуи влетит туда по узкому подвешенному в воздухе мостику, ее встретит такая же толпа агентов, если у них налажена связь. А связь у них, конечно же, налажена. Но все равно лучше, чем ничего. Зоуи пронеслась по уровню вдоль пустующих камер — видать, заключенные долго не задерживаются или это не такое частое событие — на скорости влетела в дверь, ведующую на улицу, пробежала мост.              Ощущение солнца на коже напомнило как о прошлой жизни — до подземелий, заточения и избитого тела.              Но вот дверь в главный корпус не поддалась, когда Зоуи дернула ручку. На себя — от себя. Толкнуть плечом — бестолково заведомо.              Она оглянулась — агенты уже поднимаются. Выхода два: стоять и ждать, либо прыгать вниз и разбиваться в лепешку. Неприятно.              Дверь щелкнула замком. Ручка повернулась вниз. Зоуи морально приготовилась прорываться через людей и к последующему за этим довольно мрачному проигрышу, но дверь открыл агент весьма странного вида, поправляя складки балахона и плотно прилегающие к лицу и скрывающие его очки. Шляпа нацеплена прямо поверх всех его обычных аксессуаров, а полы закрывющей лицо тряпки не лежат сверху как обычно, уходят под пиджак, который, даже застегнутый на одну пуговицу, показывает кожаные ремни. Не говоря о том, что вместо деловых штанов агент стоит в балахоне и ботинках. Из башни доносится шум преследования.              Гелиам Фора очень посредственно переоделся в агента CP8, по мнению Зоуи, но он, узнав ее, потянул на себя за руку, затащил в помещение и запер за ней двери.              — Пейн так и сказал, что ты скоро будешь.              — У вас еще и связь налажена, — дрожащим голосом сказала Зоуи. Не страшно было, но трясло здорово, и еще от бега колотилось сердце. В комнате наблюдения за паноптикумом было еще двое. Хотя это было громко сказано: за пультом управления сидел агент CP8, причем в одной рубахе. Пиджак его очевидно был на Гелиаме. На пирата в комнате он не обращал никакого внимания, и когда Гелиам втащил ее в комнату, даже не повернулся. Как будто забыл про нее. А вот на полу лежала женщина. Что-то подсказало, что она мертва. На нее агенту за пультом тоже было плевать, в общем-то. — Как ты сбежал?              — Очень просто. Вместо меня согласился быть заключенным один хороший парень, — сказал Гелиам буднично, указав кивком на шкаф. Но Зоуи глядела на агента, что просматривал записи из паноптикума, где по уровням разбегались агенты. Суета его ничуть не тревожила. Его вообще ничего не тревожило.              — Прямо воспылал желанием устроить себе каникулы за решеткой, — сказала она. Гелиам покрутил ладонью в перчатке неопределенно.              — Диа смягчила его разум и волю, а я на него повлиял. — Зоуи тогда кивнула на агента с ними в комнате. Выходило, что и этот находится под каким-то внушением или гипнозом. Зоуи не хотела вникать.              — Страшные люди. Значит ты у нас фокусник, Диа — отравитель-специалист, а кто Пейн? — Гелиам повернулся к ней. Видать, только осознал что-то важное.              — Диа фармацевт, — сдержанно, мягко поправил он. — Пожалуй, стоит извиниться за то, что ты едва ли не отравилась тогда, в гостинице. Команда к нему устойчива, Диа долго работала над иммунитетом для экстренных побегов. Тебе повезло, что ты быстро убралась на свежий воздух. Тебе нужно переодеться, думаю. Уйдем и решим, что делать с капитаном.              Гелиам, мягкосердный, спокойный и уравновешенный, пока Зоуи стаскивала с вешалки рубаху, штаны и пиджак и переодевалась прямо у пирата за спиной, рассказывал про команду. Зоуи слушала вплоуха: Пейн — капитан, сто лет в розыске. Диа Нея в свое время была в него влюблена и вытащила его из передряги, когда он и сам того не просил. Зоуи, припомнив их взгляды, на лице Пейна расправлявшие складку меж бровей и в поведении Дии смгячавшие ее угловатый характер, сказала, что вероятно, такая история не прошла для них незамеченной. Пират объяснил: теперь они женаты. Зоуи одобрительно покачала головой. Сам Гелиам встретил их в Норт блю и сам был из вечно снежной страны. Был в команде стрелок Нэп. Нэпа Энтеса, Росо по прозвищу Лист, ни в чем неповинного кока Цефа, который никогда и пиратом-то быть не хотел — их взяли еще до того, как Пейн явился к ней, поэтому сейчас то, что они в тюрьме, открывает им возможность вытащить всю команду, но на это нужно время. Поэтому Гелиам собирается смешаться с толпой и выйти через главный вход, а после вернуться с аккуратным, простым планом.              Костюм был велик Зоуи размера на четрые, и на ремне не хватило прорезей, она подвязала штаны галстуком. Надо сказать, было определенное удовольствие в том, чтобы уже снять оборванную рубаху и убитые брюки. Агентов, кстати, не избежала участь злоупотреблять одеколоном. Да, она на краю того, чтобы ее шлепнули за побег, но мозг подмечает, подходит ли галстук рубахе и запонки ободу шляпы. Этикет — от него не избавишься.              Она забрала волосы жгутом наверх, Гелиам напялил шляпу ей на голову. Если не светить лицом с натянувшейся кожей, подсохшими глазами и лиловым пятном вдоль скулы, то, возможно, она издалека и в спешке сойдет за агента. Благо, что ростом вышла, и брючины не собирались на полу в гармошку.              Непонятно было, что делать с женщиной. Им нужно было несколько минут форы, чтобы убраться, и если за это время тела не найдут, все будет в порядке. Свою одежду Зоуи сложила и положила в выдвижной ящик под пачки бумаг, на корточках перед столом проглядев тумблеры и кнопки. Гелиам подошел сзади неслышно, она обернулась, когда почувствовала на затылке взгляд.              — Значит, побег? Вдвоем сбежать сложнее, чем одному, — сказала она.              — Ненамного, — ответил Гелиам, расправляя под пиджаком манишку.              — Тебя прям от агента не отличишь.              — Да, я неплох в маскировке.              Зоуи скривилась насмешливо, оглядев его, но он на свой счет не принял. Она поднялась, напрягла все мышцы туловища, чтобы не дрожать как осиновый лист перед человеком, который, в отличие от нее, исчез из своей камеры, не подняв шума, а теперь будет вместе с ней вынужден избегать пары десятков агентов под руководством Лона Лития, Сиборга и еще какого-то бешенного пса, что стоял с ними внизу. Судя по записям на экранах, Сайфер пол все еще рыскал по тюрьме.              — Надо прекратить за мной погоню. Пусть думают, что я разбилась. Сиганула вниз в отчаянии, — сказала она. — Пока тело не опознали, получим какой-то запас времени на то, чтобы исчезнуть в городе.              Гелиам проследил за ее взглядом. Раскинувшая руки служащая CP8 не возражала по понятным причинам.              — Доставай свои вещи назад, — сказал Гелиам. Зоуи вытащила рваную рубаху. Они одели женщину в одежду Зоуи, ее еще теплые руки легко поддались и влезли в рукава. Они подтащили тело к окну, Зоуи аккуратно осмотрела, не видит ли кто их финта уровня сверхразум.              Тело неестественной куклой свалилась вниз. Зоуи закрыла окно, прежде чем услышать звуки, которые боялась услышать. Гелиам покачал головой ни туда ни сюда.              — Выход найдешь? Захочешь, потом найди меня в городе.              В узких коридорах, освещенных высоко стоящим солнцем, не было суеты — погоня замерла в паноптикуме, но грозила вывалить сюда и охватить весь комплекс. Гелиам не спешил убраться из здания прежде этого. Они почти вальяжно спустились по лестнице на первый этаж блока, соединявшего тюремную башню, приютившего пиратов Пейна, и подземные помещения, где провела каникулы Зоуи, и разошлись по разным углам коридора, чтобы не привлекать внимания.              Здесь стоял шум — еще не суетливый, но уже ощутимый, гонявший агентов быстрым шагом вдоль коридоров. Из дверей, ведущих в башню, вывалило несколько человек, и вслед за ними вышел Сиборг, у которого гнев выкрасил красным щеки и уши, и казалось, что его рубашка ему маловата. Вслед за ним вышел Лон и еще один агент.              — Это твоя вина. Как ты упустил девчонку?              — Упустил? Она мертва. Салазару до нее дела нет, она никто. А Пейн на месте, ты сам видел, мне все равно, честно говоря, — сказал Лон Литий и закурил. Сиборг повернулся к нему и напер на него грудью, но Лон не впечатлился. Сиборг не нашелся, что ему сказать, что вполне бы отразило то, что он о нем думает. Поэтому свой гнев он опрокинул на агентов, когда Лон за неимением поводов к суете вышел на улицу: закричал что-то, чтобы прекратили сновать суда-сюда и действовать ему на нервы. Отправил двоих людей убрать труп с их заднего двора.              Зоуи шагнула на улицу в группе из четырех агентов, прикрывая лицо глубоко сидящей шляпой. Здесь, если пересечь небольшой подъезд и выйти за забор, она снова сможет чувствовать себя свободным человеком до поры до времени. Агенты, молчаливые в своих образах, разбрелись, Зоуи прошла по галечной дорожке мимо тех, кто стоял здесь с сигаретами.              И мимо Лона Лития, совсем в стороне следившего за ней взглядом от самых дверей. Когда она проходила мимо, он почти заглянул ей под шляпу. Жгучее желание припустить бегом поднялось к горлу, но вместо этого Зоуи улыбнулась агенту и шагнула уверенным шагом, придержав шляпу, дальше.              Старые-добрые привычки быстрыми, но не семенящими шагами демонстрировать владение ситуацией выручали, когда автоматизм мог перебороть боль, злость, страх, тошноту и еще черт-те что.              Лон Литий ничего не сказал. Проводил ее взглядом, покачал головой, втоптал бычок в асфальт и вернулся на базу.              Зоуи шла, не оборачиваясь, с три квартала. Без разницы, где Гелиам Фора. В сущности, даже без разницы, что будет потом с Пейном. В данный момент было все без разницы, кроме того, чтобы не дать тряске в руках прошибить ее до самых косточек, тогда она свалится тут в приступе паники. Не тревоги — натуральной паники, задохнется в собственном сердцебиении. Не хотелось. Поэтому надо было продолжать мерить асфальт шагами, прикрывая лицо полями шляпы, и, засунув руки в краманы, тихонько заламывать пальцы.              Главное — не перейти на бег, он только спровоцирует.              Цифры на огромном мангровом стволе гласили 51. Зоуи стремилась быстро перетечь в нулевые зоны — они казались знакомыми и привычными, но в последний момент голова откликнулась на обсессию: нахер нулевые зоны. Ноги в руки — и в мир и покой туризма, где она отдышится и напьется или еще что-то сделает, чтобы было поспокойнее.              Разворот на пятке посреди улицы ее не смутил. Она ушла к туристической зоне.              Здесь палатки с милыми продавцами, цветные флюгеры, счастливые лица и пестрота красок. У Зоуи при себе — ни копеечки, она останавливается перед одной из вывесок, поглядывает из-под шляпы на продавца. Тот от ее вида даже дергается немного. Зоуи покачала головой. Задала вопрос, который клялась себе никогда в жизни не задавать: какой сегодня день. И, получив ответ, присела на стул возле палатки.              Выходило, в заключении они провели шесть дней. Продавец что-то засуетился, сказал, что она побледнела нехорошо, и подал ей воды. Зоуи глотнула из стакана. Желудок отозвался неприятным зудящим голодом, но смоченным губам и горлу стало легче.              Зоуи прикрыла глаза, чтобы подумать. Сбалансировать бардак в голове. Шесть дней — ее поразило, потому что она была готова клясться, что две недели. Но против календаря и часов не попрошь. Что ж, шесть дней. Пусть так. Если шесть дней, значит, Белоусы еще на острове, если только Рейли не вернулся с кораблем раньше. Значит, она еще может увидеться с ними напоследок и объяснить им, в чем дело. Чтобы знали.              Для этого придется увидеться с Марко. Она только сейчас додумалась, не выполнила своего же обещания. Огорчила Феникса, должно быть.              Ну ничего, взрослый мальчик, переживет.              И были еще вещи, о которых нужно будет подумать, но не сейчас. Позже. После душа, ванной, ужина, отдыха. Нужно будет подумать, каковы ее перспективы на Сабаоди — что она будет делать здесь и как она отсюда выберется. Она подумает, если только, едва она увидит знакомое лицо, колени не подкосятся в истерическом рыдании о том, как тошно быть замешанной в эти и истории и как было бы правильнее рвануть в тупое Ист блю и выращивать там гортензии на отшибе.              Сосредоточенность, вернувшаяся к ней, снова напрягла продавца, который забрал у нее стакан из-под воды. Зоуи одумалась, улыбнулась мягко. Поблагодарила, поднялась и ушла. Можно было пойти в тринадцатую рощу и спросить все у Шакки. Можно было — в двадцать четвертую, туда старик вернет корабль. Можно — в зону беззакония, ищи-свищи иголку в стоге сена.              Нет, она начнет с двадцать четвертой, а закончит Шакки и всем прочим.              Пока она обходила Сабаоди по внешней стороне, солнце начало садиться. От обычно мягкой прохлады, вместе с этим опускавшееся поверх закатного розоватого флера, Зоуи начало морозить. Это из-за голода и утомления, но ладно. Терпимо.              Полусумерки начинали мягким голубым вылизывать зеленые кроны под небосводом. Голубым фильтром ночь откусывала кусочки от вечера, наполняя своей полнотелой теменью теплый воздух. Жизнь на Сабаоди текла своим чередом, вопреки тому, что Зоуи вообще-то чуть не умерла и шла, сцепив зубы, иначе бы пустилась в полные жалости к себе всхлипы. Безразличие мира к тем, кто его населяет, внушало трезвость насчет неизбежности и мелочности некоторых вещей, таких как смерть.              Цифра двадцать четыре показалась в поле зрения. Если сместиться к северу, будет видна и линия берега. Там будет просто различить, если к острову уже подвели что-то, даже такое крохотное и незаметное, как Моби дик.              Редели плохо сохранившиеся домишки, желтоватый кирпич дорожки, который Зоуи уже был знаком по тому, как она привела сюда Рейли, все хуже проявлялся в корневой земле. Не поднимая головы, Зоуи миновала шумные компании, к вечеру непременно стягивающиеся к развалинам и разрухам, чтобы куролесить. Как мотыльки на свет.              Она отсюда видела: Моби дик как в воздушном шаре, стоял колоссом на воде. Возле берега были люди — можно пробежаться глазами, различить, кого из них Зоуи знает, но это ни к чему. Ей не до реверансов. Не дойдя до них ста метров, Зоуи на ходу откашливается и, подложив кольцо из пальцев под язык, свистит так, чтобы уши заложило.              Пираты оглянулись на свист. Даже немного расступились. Кто-то потянулся к сабле. Но у Зоуи была одна цель, и ее четкость, неоспоримость и видимость вели ее быстрым твердым шагом. Она прошла мимо пиратов, что уже собрались к отплытию, хотя, насколько помнила Зоуи покинуть остров они собирались на рассвете. Наконец, остановилась перед командирами дивизий, стоящими в кругу чуть в стороне. Указала двумя пальцами Марко в грудь.              — На пару слов, — сказала она глухо. Марко поглядел на нее поверх очков. На то, как из-под полей шляпы видно разбитую бровь, трескавшиеся губы, подсохшую кровь, измученный взгляд и наполненность такого сорта решимостью, которая имеет свойство перетекать в женский гнев.              — Что с тобой случилось, йой? — Марко машинально тянется к ее лицу, чтобы посмотреть, что за рассечение, но она отмахивается.              — Феникс, будь добр, об этом позже.              Ладно, не так уж и сложно стоять тут перед ними с видом, будто ее променад по застенкам входил в ее планы. Не так уж сложно разжать зубы и после долгого выдоха скривиться в ответ на недоуменные и даже сочувствующие взгляды.              Она оглядела командиров дивизий, едва узнавших ее в мешковатом для нее мужском костюме, прикинула, что знать им об этом лучше будет всем, а не только Марко. И рассказала все, что ей стало известно за эти шесть дней о том, откуда берутся безголовые новички.