Делец

99% проблем решается ртом

      Отправление Моби дика назначили на полдень. Поскольку отправление означало погружение на чудовищную глубину, а не выход в море, то Марко счел, что нет нужды срываться слишком рано — дневной свет будет иметь мало значения. Отправление на четыре часа позже рассвета позволило две вещи. Первая — выслушать со всеми подробностями о выходках мирового правительства. Вторая — заставить женщину, что пришла с этими известиями, лечь в постель и дать ему позаботиться о ее повреждениях. Уснула.              К шестому часу утра команда была на борту, они готовились к погружению. На палубе шла работа, и Марко, выполняя обещание, данное вечером, зашел в каюту, чтобы разбудить Зоуи и она могла остаться на архипелаге. Он, Татч и Виста предложили ей остаться с ними и не испытывать судьбу. Еще вечером, когда она стояла перед Моби диком, капая кровью на корни мангр. Она отказалась. Марко не посчитал это умным решением. Но каждый выбирает сам, и безвозвратность ее решений ставить под сомнение не приходилось, а Изо ночью, когда на корабле уже встала тишина, сказал ему, что это к лучшему.              Марко открыл двери в каюту. И ее кровать была заправлена, хотя пиджак висел на спинке койки. Марко почесал небритый подбородок, вернулся на палубу. Брит и Лаки торчали у фальшборта, без зазрения совести отлынивая от необязательных дел. Марко подозвал мальчишек рукой.              — Где Зоуи, йой?              — Президент завтракает, — сказал Брит. Марко не заметил, когда они стали звать ее президентом в плавании, но очевидно, это уже давно была не шутка.              На камбузе Зоуи обнаружилась. Сидела за столом с мокрыми волосами, зачесанными назад и оставившими мокрый след на спине великой ей мужской рубахи. Татч разглагольствовал об особенностях питания после длительного голода, в связи с чем переливал в тарелку овощной суп-пюре. Зоуи напомнила, что не голодала, и ее кормили как минимум дважды в сутки, если ее подсчеты были верны. Но Марко знал за Татчем привычку и большую любовь к восстановлению, воспитанию и приручению через пищу, поэтому отвертеться от него у нее вряд ли получится.              Они обернулись на него, услышав, как двери камбуза заболтались взад-вперед, когда он вошел. Зоуи улыбнулась мягко и широко. Сон, душ и запахи еды из ковшичков и половничков Татча определенно вернули ей ту решительную, не показную жизнерадостность.              — О, Марко, — она махнула рукой. — Я встала раньше, чем планировала.              — Вижу, йой, — сказал он. — Тебе лучше?              — Да, намного. Кажется, я самый счастливый человек на земле. Татч, а может, все-таки кофе? — спросила она у кока. Тот покачал головой безапелляционно.              — Не то слово, — отозвался Марко.              — Я помыла голову, — объяснила она и принялась за свой завтрак, закатав свисающие рукава. — Когда вы отплываете?              — После полудня. Не спеши, йой, Татч будет недоволен, что ты нетщательно пережевываешь.              — Это же суп-пюре, — возмутилась она. Татч махнул рукой.              — Ладно, не ребенок, в самом деле. Я и кофе могу налить, но есть еда, которая пойдет на пользу, и еда, которая пойдет во вред, и сейчас бы тебе лучше сфокусироваться на первой.              — Да, я фокусируюсь. Очень вкусно, кстати.              Татч улыбается, его менторское лицо расплывается удовлетворении. Марко садится за стол. Они перекидываются с Татчем соображениями насчет прохода острова рыболюдей, чтобы дать Зоуи поесть и не вмешивать ее в разговор. Пока она не откладывает пустую тарелку.              — Так значит, вы вернетесь в Гранд лайн после?              — Да, дней через десять, если Отец не решит иначе, — сказал Марко. — В Раю тоже есть чем заняться. — Зоуи откинулась на спинку стула, потянулась руками назад, распрямляя спину, долго смотрела в потолок. Марко мерил ее взглядом. — Ты собираешься сунуть нос в историю, которая тебе не по зубам, — сказал он, наконец.              — Да. Вроде того. Но я не могу не совать в нее нос, потому что я уже в ней по горло повязла примерно в момент, когда сюда попала, — сказала она с фаталистическим тоном в голосе. Татч хмыкнул.              — Это на Моби дик, что ли?              Зоуи неопредленно покачнула головой. Татч с Марко переглянулись.              — Я думаю вот что, Марко. Я не буду лезть на рожон, но у меня в целом есть ощущение, что от Салазара на Сабаоди можно избавиться. Вместе с его операцией по бомбардировке Нового мира новичками. И я даже думаю, что у меня есть способ это сделать, не замарав рук. Если не получится, я выйду сухой из воды, и самое страшное, что произойдет — награда за мою голову. Но даже как с этим поступить, я знаю.              Марко глядел на нее болезненно. В ее взгляде была уверенность — спокойная уверенность наподобие темной воды неподвижной бухты. Заходишь в нее, а на корабль морской король бросается. Только вот обычно морским королям, бросавшимся на Моби дик, очень не счастливилось.              — Ты себя переоцениваешь, йой, — сказал он. Она покачала головой неопределенно — сама видела все недостатки своих замыслов. Марко задумался. — Давай так сделаем. Договоримся встретиться, когда мы вернемся. И если ты не явишься, но будешь жива, мы тебя вытащим и за одно прикроем эту лавочку тем способом, каким велит Отец.              — А если он велит вам не вмешиваться?              — То я объясню, почему вмешаться следует, йой, — сказал Марко. Отец не позволит дать погибнуть человеку, который сделал им одолжение. Дважды.              — А ты себя не переоцениваешь, йой? — рассмеялась Зоуи, качнувшись на стуле.              Марко покачал головой, но улыбнулся. Они договорились о месте встречи и промежутке времени, которое будет считаться джентельменским опозданием, а не сигналом бедствия.              Потом на камбуз завалилось еще пол-экипажа корабля, требуя завтрак, и Зоуи хохотала за столом с пиратами, закинув ноги на стол. За вольности чуть не получила от Татча за нарушение его незыблемых порядков приличия на камбузе, но увернулась от него в последний момент. Они сцепились языками, имеет или не имеет право Татч поучать ее как юнгу.              Когда рассвело и сытая команда разошлась по кораблю, готовая в любой момент отправиться, на покрытые смолой борты присели альбатросы с газетами. Зоуи покосилась взглядом на птиц, принесшие мировые экономические новости с очень волнующими ее вкладышами в виде наград за головы. Она вытащила газетку из сумки, положив в кармашек монету. Развернула на среднем развороте, где были сложены листовки. Четыре штуки. Безымянный пират, безымянный пират, безымянный пират и еще один безымянный пират. Зоуи чуть по борту не съехала на пол от облегчения, когда не увидела своего портрета. Это открывало бесчисленное множество возможностей. С ее ошалевшим видом столкнулся взгляд Марко. Она показала ему награды.              — Все еще в законе, йой? — спросил он. Зоуи покачала головой. Марко забрал листовки, ничего интересного в них не увидел.              — Да, я свободный, законопослушный гражданин, — сказала она. — Гражданка.              — Насчет свободный я бы поспорил. Не свободнее, чем любой на этом корабле, несмотря на награду. — Зоуи пожала плечами. Для нее награда за голову означала большие ограничения, хотя бы потому что ее тело не умело пережевывать и выплевывать пули и калить добела клинки, протыкавшие ее насквозь.              — Свободнее, чем была вчера. — Она подтянулась, села на борт, посмотрела на Марко, отложившего награды в газету. Прищурилась.              — Давай, выкладывай, что на уме, а то лопнешь от своих замыслов.              — Кто занимается транспортировкой всего на свете в Импел даун? — спросила Зоуи. Марко вопросу удивился. Отчасти его содержанию, отчасти — очевидностью ответа на него, особенно для человека вроде нее, которой то были известны люди вроде Рейли, то она спрашивала порядок званий Дозора.              — Дозор, йой. Решила прокатиться?              — Упаси боже, — рассмеялась она.              Незадолго до полудня она сошла с корабля, и Марко, оставив ее на архипелаге, на пламенных крыльях вернулся на корабль. Зоуи смотрела, как смоляной шар поднялся над Моби диком, и гигант медленно, прибив к зеленым корням мангр высокую волну, погрузился под воду до самого вымпела. Все стихло, вода разравнялась, затихла рябь.              Зоуи стояла, держа на руке пиджак, дала себе меланхолично посмотреть в океан еще с минуту, а потом отправилась в сторону пятидесятых рощ. Там, где Гелиам Фора должен был готовить план побега своего капитана. Но прежде предстояло сделать небольшой круг.              Гелиам, конечно, хочет вытащить своего капитана как можно быстрее, но Зоуи была намерена просить его о небольшой отсрочке и собиралась решить, о какой. А зависело это от двух факторов. Первым была ее собственная изворотливость, которая позволит ей делать, что задумала, но что важнее, то, когда соберется следующий корабль до Штаб-квартиры. Задержка на несколько дней, прежде чем пленников увезут на «короткий несправедливый суд», должна быть некритична, и для этого Зоуи нужно будет сказать Гелиаму о том, сколько таких дней у них есть в запасе.              Если утренняя газета, что альбатрос принес на Моби дик в рассветном часу немного позднее завтрака, своевременно включала все листовки с наградами, то Зоуи могла дышать спокойно. Это открывало одну из простейших возможностей разузнать, что там с рейсами до безумного треугольника Импел даун — Эниес лобби — Маринфорд.              Спросить.              Закрыв шляпой лицо и накинув пиджак на плечи, Зоуи пересекла остров. К большим цифрам тяготели учреждения вроде базы дозора и печально известной базы CP, которая стояла на границе 60-х и 50-х рощ. База же морского дозора поднималась жестяной банкой над рощей 66, ощетинившись башнями с пушками, торчащими во все стороны. Маленькие окошечки, напоминающие бойницы, были без стекол, зато с решетками — выходило, что большая часть здания отведена под тюрьму.              На Сабаоди концентрация тюрем была какая-то говорящая.              Зоуи, пользуясь преимуществами тени, которую агентская шляпа отбрасывала на лицо, вошла на территорию базы беспрепятственно, но вот на входе в здание в нее все же ткнули ружьем. Дозорный был выше ее на полторы головы и по телосложению напоминал баклажан. Кепка сидела на лысой голове, как на кочане капусты. Огромные руки держали мушкет на метр двадцать как зубочистку.              — Куда?              — Я должна увидеть капитана базы, — сказала она.              Сейчас нужно было только правильно подобрать причину, чтобы дозорный дал ей ход. Можно было очень витиевато и разнообразно солгать столько, что у него голова закружится, но не пришлось. Дозорный оглядел ее с ног до головы, и отошел в сторону.              — Дорогу сама найдешь, — сказал он. Зоуи неопределенно качнула головой, но на базу вошла. Из-за спины донеслось, сказанное в сторону: — Спец-агент баба, до чего докатились.              Это она-то спец-агент? Зоуи даже обернулась. Дозорный стоял лицом к выходу, по-прежнему на стороже входа. Она? В тряпках, висящих с нее, как с пятилетки отцовские рубахи? Может, какие столичные модники сочли бы это за стиль, но по меркам секретной службы Зоуи, пожалуй, недотягивала. По меркам Дозора, похоже, вполне.              Она поправила шляпу. Что ж, пусть будет так.              Она углубилась в коридор наугад, остановила одного из младших офицеров, спросила, где найти капитана. Тот провел ее на второй этаж и оставил у двери с именной табличкой: капитан Астер. Зоуи постояла перед дверями, наконец постучала в дверь уверенно, но коротко, и, не дожидаясь приглашения, открыла.              Кабинет капитана был немного завален. Бумагами на столе, записями на доске, книгами на полке. Сам капитан Астер уже глядел на дверь, встречая вошедшего уставшим, не слишком довольным взглядом. Зоуи вошла и закрыла за собой дверь, остановилась перед столом капитана. Имела удовольствие окинуть его бумаги взглядом, но не разобрала ничего полезного. Астер хрипло откашлялся.              — Вы кто?              Зоуи отсчитывала секунды, нутром чувствуя, что только определенная продолжительность многозначительного молчания кратно повысит шансы на то, что ее поймут правильно. Капитан смотрел на нее, не отрываясь.              — Салазар требует узнать, когда будет следующий корабль в Штаб. Для заключенных, — сказала она.              — А больше ничего не хочет узнать? — на лице капитана отразилось плохо скрываемое презрение, усталость и нежелание подчиняться приказам, которым он по никому не ведомой причине должен был подчиняться. Распознавать неугодное начальство Зоуи могла легко и безошибочно. Астер Салазара знал очень хорошо, но недолюбливал. Она не отвечала, только опустила голову и повернула к себе запястье. Красноречивый жест, что ей некогда тратить время впустую, здорово вывел капитана из себя. — От того, что он будет спрашивать каждый раз, корабли не станут ходить чаще, у Дозора есть дела поважнее, чем развозить идиотов, попавших в его мышеловки. Корабль будет в конце месяца. Через две недели. Так и передай ему.              — И что, никаких других кораблей до Эниес Лобби не будет? — спросила Зоуи.              — К черту, нет, естественно. Пусть заставляет этих пиратов вплавь плыть. Если бы мои люди занялись делом и взяли белоусов, тогда я бы добился корабля в ближайшие сутки, но они прохлаждались безнаказанно на архипелаге, пока Салазар развлекался с этим Пейном, который, я слышал, на игру его не повелся. Вот пусть кормит и поит его и его команду две недели. — По мере того как обозленная уверенность капитана изливалась в его словах, Зоуи растягивалась в улыбке. Две недели — это целая жизнь. Астера ее улыбчивость насторожила, он посмотрел на нее исподлобья. — Вопрос исчерпан, — закончил он для убедительности.              — Я передам, — сказала Зоуи. — Благодарю, капитан, — и она, чтобы не испытывать судьбу, вышла из его кабинета.              Есть такие моменты, когда чем больше вовлекаешься, тем больше шанс напортачить, поэтому теперь, имея в запасе обещание обозленного на СР капитана и две недели на всевозможные финты ушами, Зоуи поспешила спуститься вниз и убраться к Гелиаму Форе. Но капитан вышел вслед за ней из кабинета и окликнул ее, когда она уже повернула на лестницу.              Зоуи услышала, как приближались его шаги.              — Не спеши-ка, — сказал он. — Не спеши. — Зоуи не очень понравился его повеселевший тон. Она остановилась в дверях на лестницу. Могла бы присесть на перила и скатиться вниз, тогда бы успела просто сбежать, но на плечо легла ладонь, он снял с нее шляпу. От этого волосы, собранные в жгут под нею, распались на спину. — Ведь я тебя знаю. Ты была с Огненным кулаком.              Зоуи подняла на него взгляд. Пригляделась к его лицу. Вот сомнительные вывески на улице в 16 роще. Группа дозорных. Их капитан возле входа в пивнушку. Погоня. Сброшенный в закоулках хвост. Нехорошо.              — И я дурак, чуть ведь не дал тебе уйти, — сказал капитан, прихватил ее за воротник пиджака. Зоуи прикинула, можно вывернуться из широких рукавов, достаточно пополам согнуться, задрать руки, а потом дернуть к лестнице. Она даже не решится ударить капитана, потому что вот Веритаса, например, она бы ни за что не смогла достать в бою. Показал он как-то свое мастерство рукопашки на Гериере. — Не знаю, что тебе про Салазара известно, но меня не проведешь.              Почти провела. Хватка была ничего такая. Надо убеждать капитана оставить ее в покое. Тем более что цели у них, похоже, могут быть очень близки.              — Про Салазара мне известно, что он подонок, а вы не спешите с решениями, капитан. — Астер вернул ее в кабинет. В кабинете за столом было окно. Открывалось. Через него можно даже сносно выскочить, только вот второй этаж — неприятно.              — А то что?              — А то ошибетесь, — сказала Зоуи, зашла за стол, чтобы он их разделил. Астер закрыл дверь за ними на замок. Сценарий с окном становился самым реализуемым. Открыть, очень болезненно спрыгнуть. Дозорных не очень много там, у входа, полтора человека.              — С каких пор это ошибка — посадить пирата за решетку? Глядишь, и кто из твоих дружков на тебя позарится, попытается вытащить, а мы и захлопнем мышеловку.              Зоуи усмехнулась, покачала головой.              — Я не говорю вам отказаться от ваших обязанностей, только прошу не спешить. Во-первых, Белоусы отчалили. Сегодня утром. Во-вторых, я не состою в их команде. Я им здорово задолжала и если не хотела помереть, пришлось вернуть должок. — Это было искажение фактов, хотя частично реальность отражало. — А кроме того, сама я не пират и за меня нет награды — нет подтвержденной истории моих преступлений и почета никакого в моем аресте нет.              Капитан мерил ее взглядом. Зоуи стояла за его столом, уперев руки в толстую столешницу. Должна выглядеть внушительно. Успеет и бумаги проглядеть под прозрачной подстилкой на стол.              — Ты выдавала себя за агента, за одно это можешь загреметь в застенки, — сказал Астер.              Всегда, когда выбираешь ложь за основной инструмент работы, в итоге борешься с последствиями ее раскрытия. Надо постараться больше никогда не лгать. Никому. Она поглядела в лицо капитана. Тот был неумолим. Но, такое ощущение, пока не решил, в чем именно: в том, чтобы со злости запихнуть Зоуи за решетку или все-таки выслушать ее. Он запихал руки в карманы. Зоуи прикинула, на чем он специализируется. В кабинете оружия не было. Рукопашник или фруктовик. До моря далеко — не выход.              — Салазар занимается на острове какой-то ерундой, из-за которой вы не можете работать. Один раз вы были в погоне за Белоусами, — напомнила Зоуи. А дальше было пальцем в небо: — А потом прекратили. А были на острове они едва ли не десять дней. Так?              Капитан отвечать не хотел. Губы его зашевелились в пережевывании языка, как когда раскусываешь перец.              Может, у него в столе кайросеки есть? Если он фруктовик, будет странно, если он их хранит. А если не фруктовик, то не поможет. Хотя, наверное приковать его, скажем, к трубе в углу комнаты может дать небольшую фору. Глупо, конечно, но нельзя исключать. Ограничения — в голове.              — Салазар сфокусировался на Пейне и его команде. А в итоге даже пьянка под открытым небом команды Моби дика прошла в такой тишине, что ни одного дозорного на расстояние пушечного выстрела не было видать, — продолжила Зоуи. Лицо капитана расправилось, сделалось снова неудовлетворенным, как когда она вошла с именем Салазара на губах. Да, неудовольствие начальством везде выглядит примерно одинаково. На столе, похоже, график кораблей. Надо бы постараться прочитать даты, при этом не уставившись на стол.              — У них операция идет, видите ли, — скривился он.              — Ну где это видано, чтобы Сайфер пол занимался мелкими пиратами. И кем? Новичками в раю, — подхватила Зоуи. Но капитан не слишком горячился, не велся на подначивание и не был идиотом, хотя ситуация с невозможностью гонять тех, кто ходит под черным флагом, его раздражала. Этого было недостаточно. Нужно было что-то еще, или ей все-таки придется сигать в окно. Второго побега из тюрьмы на неделе она просто не вывезет.              — А ты-то тут при чем? — спросил Астер. Зоуи выдохнула продолжительно. Сказать, что она планирует побег, будет нелепо. Возьмет одним шагом выше.              — Хочу, чтобы эту операцию прекратили, — сказала она. Капитан тогда покачал головой, как будто поймал ее на слове.              — Значит, все-таки водишься с пиратами. Что с Белоусами, что с «новичками в Раю», все одно. Преступление есть преступление, — сказал он.              Поспорить с ним было не о чем. Зоуи села в его кресло, с которого он похоже вскочил так, что оно стояло, отвернувшись вбок. Пока садилась, успела выхватить взглядом три последовательные даты с интервалом в семь дней. Капитан не спешил выполнять свои угрозы. Надо было понять, что еще он хочет услышать. Голова отчаянно соображала, что она упускает в мотивации этого недовольного жизнью не слишком неподкупного, похоже, капитана. Арестовывать ему ее было откровенно лень, но и отпустить ее он не мог.              Сболтнул лишнего до того, как сообразил, что она выдает себя за другого человека, и думает, как ему поступить.              Зоуи поглядела в его морду — достаточно бандитская, чтобы рассуждать в таких терминах. Достаточно бандитская, чтобы вычеркивать корабли последовательно, чтобы не дать Салазару воздуха продохнуть. Она откинулась на спинку его кресла. Ситуация патовая.              — Ладно, капитан, никто не узнает о нашем маленьком секрете. Мне просто нужно было знать, сколько у меня времени в запасе.              — Это для чего?              — Все вам расскажи, — улыбнулась она.              — Уж потрудись, — сказал капитан. Не выглядел, как человек готовый на компромиссы в этом вопросе. Молчание затягивалось, пока Зоуи думала, что ему сказать.              — Скажу так. Если операция будет неэффективная, ее прикроют. — Астер не удовлетворился, но Зоуи очень не хотелось сболтнуть лишнего. Было ощущение, что она балансирует на очень остром лезвии. Надо бы стырить эту бумажку. Для безопасности. Для подстраховки. Чтобы просто знать, что Астер был нечист еще до того, как она ему предложила. Только Астер отчего-то начинал лыбиться.              — Что, Пейн сбежит? Да? — он издал несколько глуховатых, низких смешков. — А, не отвечай. Пейн сбежит, — решил он для себя. Зоуи старалась вообще не двигаться, чтобы не подтверждать и не опровергать его слов, ни прямо, ни косвенно. — А если Штаб еще узнает, что ради стомиллионного ублюдка мы упустили белоусовых выродков, Сайфер пол отсюда пробкой вылетит, — сказал он, показывая зубы.              — Гипотетически да, — сказала Зоуи. Капитан, скалясь, глядел на нее сверху.              — Черт с тобой. Иди. Шляпу надень, — сказал он и бросил ей ее головной убор. Зоуи успела из-под покрытия на стол дернуть Листок. Спрятала волосы под шляпу вместе с ним, поднялась со стула. Они обошли стол с разных сторон, она, до последнего держа его в поле зрения, подошла к двери. Зоуи качнулась у двери, отперла замок и, все еще отслеживая каждое движение Астера на случай подвоха, вышла в коридор. Услышала в спину: — А корабля еще две недели не будет. Это я гарантирую.              Старая-добрая истина враг моего врага мой друг сработала почти безупречно, хотя лед под ногами напряженно и угрожающе трескался. Ну ничего, приемлемо.              Она покинула территорию базы, перетекла из шестидесятых рощ ближе к пятидесятым, где промышленные здания и помещения, смежные к судостроению и обслуживанию, позволяли хранить в тени навесов тайны покруче тех, что лежали на поверхности зоны беззакония. Закуток Сайфер пола, например. Там бы лучше не показываться, а не дойдя двух кварталов, свернуть в переход меж двумя складами и остановиться у небольшой коморки. Постучать кулаком в дверь и, распихав руки в карманы широких штанин, дождаться, пока двери откроет чудо с простынкой на голове.              — Тебя не узнать, — сказала Зоуи. Гелиам Фора вместо очков, плотно прилегавших к простынке у него на голове, сейчас был в очках обычных, стеклянных, но из-за матового стекла глаз его все равно не было видно.              — Долго ты, — он любезно посторонился и пропустил ее в двери. Зоуи сняла пиджак, потому что слоняться по Сабаоди в на удивление знойный день стало жарко. В комнатке Гелиама было прохладно, благодаря тому, что узкие окна были плотно занавешены и заставлены всяким хламом. Очевидно, ему не принадлежащим. Он прошел за ней в комнату. Зоуи стояла перед столом, на котором на двух листах была изображена схема здания Сайфер пол 8 и кратко выписаны какие-то замечания мелким почерком с размашистыми, уверенными росчерками на заглавных и высоких буквах.              — Когда ты собираешься вытаскивать капитана? — спросила она.              — Завтра. Чего тянуть? — ответил он. Зоуи поморщилась. Поспешных решений еще не хватало. Гелиам удивленно приподнял подбородок. Зоуи объяснила рациональную часть причин.              — Не советовала бы. Ваш корабль у Дозора, пытаться угонять его после побега — значит сунуться в лапы льва. Тут верный выход один: сначала подготовить корабль, потом прыгать на него и сразу отчаливать.              — Капитан хочет на остров рыболюдей, просто бежать он не будет, — сказал Гелиам, хотя в его голосе прозвучало осмысление и одобрение. — А если сначала украсть корабль, осмолить, потом бежать команде? В конце концов, под водой нас будет сложнее преследовать. — Зоуи пожала плечами. Задумалась.              — Шило на мыло. Салазар решит и будет прав, что у Пейна есть союзники на свободе. Это спровоцирует, во-первых, усиление охраны, во-вторых, пытки, в-третьих, облаву на нас. Не знаю, как вы провели эти шесть дней, а я вот в познании мира преисполнилась, — сказала Зоуи. Гелиам поднял голову, чтобы посмотреть на нее через свои очки полуматовые, скрывающие глаза. Забавно, благодаря расчудесным возможностям Марко, сейчас на ее лице и тела ни царапинки, кроме нескольких синяков на ребрах и на внутренней стороне бедра, где она Фениксу по рукам ударила, чтобы не трогал: это были трофейные с их ночи и заживали медленно и естественно, подобно тому, как появились. Но это все лирика, и Гелиам помнил, в каком виде они встретились накануне в тюрьме.              — Да, если бы ты была с нами, тебе было бы проще, — задумчиво и беспокойно сказал пират. — Пока капитан со всеми, несколько дней за решеткой — не проблема. — Зоуи рассматривала его, прозвучало не как полумальчишеское-полупиратское бахвальство. — Если только их не соберутся везти на суд, он будет со дня на день, — озабоченно задумался Гелиам. На это у Зоуи был ответ:              — Корабль ходил еженедельно, но следующий будет только через две.              Гелиам поверил ей на слово и решил не спрашивать, откуда это ей известно.              — И ты говорила, есть вторая причина.              — Да, есть. Моя. Корыстная. Я хочу, чтобы этот побег привел к сворачиванию всей этой салазаровой свистопляски и чтобы его и его операцию выдворили с острова. Мне нужно время и кое-какие ресурсы, чтобы привлечь внимание Штаба Дозора к вопиющим безответственности и волюнтаризму местных руководителей правоохранительных органов.              Гелиам усмехнулся. Если бы она об этом не сказала сама, он бы ни слову в ее рациональности не поверил. Что она просто пришла поделиться соображениями, хотя могла бы залечь или уплыть со своими покровителями. Нельзя плавать в мутной воде. А так все вставало на свои места, уравновешивалось.              — И что ты хочешь? — спросил он.              — Хочу выудить у Пейна его источники в газете, спровоцировать разгромную статью. Вы сбежите, и я надеюсь, громко, — остальное само встанет на рельсы. И там паровоз уже будет не остановить, хотя ваша команда уже будет под таким слоем воды, что не доищешься.              — Хочешь нас использовать, значит? — не было в этом осуждения.              — Да, хочу. Из-за вас я попала в тюрьму. И для вас я ищу мастера осмоления — а он более опасный и упрямый дед, чем мне бы хотелось. И в целом ваш побег мне на руку, поэтому я приперлась вкладывать умные мысли про его успех в твою голову. У нас с вами — гармония интересов, хотя интересы эти эгоистические. Все по старому дедушке Смиту. Если приглядеться, можно даже различить очертания невидимой руки рынка.              — И что, рискнешь сказать об этом капитану в лицо? — спросил Гелиам.              — Я надеялась не возвращаться в это место, — сказала Зоуи. Но возвращаться пришлось.              Гелиам объяснил: неприступных крепостей нет. Зоуи не хотела этого проверять, но Гелиам был прав в том, что им нужно будет обсудить так много деталей, что положиться на сломанный телефон было бы опрометчиво. Не менее опрометчиво, конечно, было пихать пальцы в розетку.              День ушел на то, чтобы подготовить плацдарм для одной ночной вылазки в тюремную башню базы Сайфер пол. Выходило, что пролезть туда можно только из-под земли и с воздуха. Поскольку бригады землекопов у Зоуи не было, хотя возможно, лучше бы подошли лесорубы, то предпочтение Гелиам отдал воздуху. По планам здания на башне паноптикума был вход непосредственно в тюрьму. Он был, конечно, задраен как люк МКС, но в целом создавал неплохую надежду, что через него можно будет попасть в здание. Кроме того, с крыши паноптикума можно было спуститься на известный Зоуи мосток до башни контроля, которая отличалась от паноптикума стеклянными окнами. Если люк не поддастся, то можно влезть сначала туда, а после перейти в тюремную башню. Правда, это увеличивало эфирное время. Под эфирным временем Гелиам и Зоуи стали понимать время, которое они будут вынуждены в сумме светиться перед ден-ден муши наблюдения.              Эфирное время определяло успех операции во многом, потому что ночью на базе оставались только рядовые агенты, и если не дать им повода поднять тревогу и вызвать старших, то все пройдет гладко.              Оставалось решить вопрос с тем, как, за неимением летных средств, оказаться на крыше. Гелиам предложил местных летающих бандитов. Зоуи возразила, что чем шире круг людей, участвующих в их делах, тем опаснее. И предложила кроны мангр. У нее была подтвержденная история нахождения там пиратов Белоуса на рассвете. Правда, у них не было умеющего обращаться птицей комдива. А мангры меж тем были огромные, как деревья в доисторических тропиках. Самой высокой постройкой на острове было колесо обозрения, оно не доставало до нижних веток, пожалуй, еще с пятиэтажное здание. Ну и помимо того, что туда влезть, оттуда нужно было спуститься, причем с прицельной точностью. Рассуждения Зоуи о сопоставимости высот самых разнообразных предметов на острове Гелиам прервал и велел быть проще. Зоуи, правда, не уловила, каким образом.              Мозговой штурм продолжался весь день. Обратился тщетной попыткой вздремнуть, но голова никак не желала проваливаться в сон, приблизивший бы их самоубийственную вылазку.              Зоуи пролежала поперек тахты с два часа, задумавшись над двумя вещами.              Сначала в голову врезалось несуразность ее побега из тюрьмы с позволения одного из старших агентов подразделения. Она не задумалась сразу о том, почему Лон Литий дал ей шанс выбраться и не преследовал ее, разглядев ее лицо. Еще расспрашивал ее про мало кому известных CP9. В сущности, выпытывал, чем они занимаются. Больше его ничего не интересовало. А когда он узнал, он дал ей выбраться. Преданный фанат и поклонник? Нет, слишком холоден для высоких чувств. Преследователь и противник? Нет, это просто не имело смысла.              Ничерта не имело смысла.              А потом ее еще тревожило то, как круто перемещение вдоль Гранд лайн усложнило проходимость квестов, в которые она себя забрасывает. В Саут блю все решалось просто: не дать себя убить с широкого неумелого замаха, да дать основательный подзатыльник: проблемы решались. А тут куда ни ступи, пропадешь. До определенной степени бед можно избегать. До определенной можно было вытаскивать себя из них, как барон Мюнгхаузен, за волосы. Но как вариант, можно было просто перестать ходить на цыпочках по лезвию и упростить себе жизнь, не влезать в чужие разборки, не искать себе врагов, не стремиться к несуществующим целям. Осесть в тихоньком море. Заняться местечковой торговлей. Не показывать носа.              Плебейское счастье.              Радости обывателей.              Зоуи подскочила с тахты в приступе отвращения и злости на себя.              — Да пошло оно, — сказала она и наткнулась на стоящего перед ней пирата.              — С кем поссорилась? — спросил он.              На улице стояла ночь, в коморке было темно, хоть глаз выколи, Зоуи едва-едва различила очертания Гелиама Форы перед собой. Он зажег тусклую лампочку на жалком подобии письменного стола. Пламя выхватило его силуэт.              — С кем-то очень беспомощным в своей голове, — сказала она.              — Готова?              — Не хочу говорить нет, но не могу сказать да, — ответила она уклончиво с плохо скрываемым раздражением. — Идем?              — Да. Идем. Но прежде, — он посмотрел на нее. Снял за дужки свои очки. Зоуи, нахмурившись, смотрела на него.              Тогда он снял с лица и свою тряпку. В голове опустело так неожиданно, что Зоуи спохватилась и не нашлась, что сказать на этот счет. А потом и вовсе забыла, что следует говорить людям. Потерялась в собственных мыслях, рассредоточилась по комнате, сознание выполнило кувырок и собралось из сотни кегель в какое-то подобие целого — только стекольной пыли от былого состояния — и все же отчего-то уверенным шагом вело ее в сторону базы Сайфер пол.              База угрюмой раскорякой стояла среди промышленных построек, выделялась вычищенной территорией и стоящей охраной. Два агента у входа в чугунные ворота, отпиравшиеся только перед теми, кого база знала в лицо, давно следили за ней козырьками своих шляп. Отворили перед ней двери. Зоуи даже не сообразила, что им сказала, губы шевельнулись сами собой в привычном сухом, безразличном приветствии, служившим визитной карточкой всех, кто связывал свою жизнь с этим безрадостным учреждением.              Если пересечь главный корпус и подняться на второй этаж, то здесь она выйдет в коридор с высокими узкими окнами. Тяжелые дубовые двери поддались напору, Зоуи вошла в кабинет непосредственного начальника. Как же он любил мылить здесь людям головы за малейшие просчеты. А сам ничем не лучше — подонок. Может, умный, изворотливый, но подонок. Она прошла к его столу, выдвинула один за другим ящики. Бумаги ее не интересовали. Деньги — тоже. Зато на дне одного из ящиков обнаружилось кольцо с темным камнем, отливающим в лунном свете таким едва различимым голубым, что не оторвать глаз. Его она прихватит с собой. Черт знает, зачем, просто драгоценный камень приятной тяжестью лежал в руке и рвался заскочить ей в нагрудный карман. Но она надела его на указательный палец. Там ему самое место. Пусть будет так. Наконец, в нижнем ящике нашлось то, за чем она пришла. Увесистый тяжелый ключ. Она прибрала за собой, задвинула ящики, поправила стул и вышла из кабинета.              В широких дверях разошлась с патрулем, по знакомым до боли в зубах коридорам прошла в юго-западной крыло: туда, где после неширокого коридора открывалась спираль Паноптикума. Агенты, стоящие у входа, подняли на нее уставшие лица. Она кивнула на двери, чтобы ей открыли.              — А чего вдруг? — спросил агент. Закусил сигарету. Дружок его ему прикурил. Зоуи подняла на него взгляд из-под полей шляпы.              — Давай открывай. Сколько лет уже, пора знать сослуживцев в лицо, паршивец, — прошипела она. Злость на тупые вопросы и впустую расходуемое ее время подступила к горлу очень естественно. Агент посмотрел на нее. Без недоверия. С недовольством, что его ни во что не ставят, но в толковании ее взгляда не ошибся и поспешил оступить и дать ей дорогу в паноптикум.              А что она вообще здесь забыла? Была в голове навязчивая мысль подняться на верхний уровень и отпереть ключом в кармане тяжелый люк, ведущий на крышу паноптикума, но черт возьми.              Зоуи взбежала по винтовой металлической лестнице на второй уровень, проследовала мимо пустых камер и заполненных, бросила взгляд и на этого неудачника Пейна, что дремал поверхностно, опустив голову.              Так, а с Пейном она должна была поговорить. Она останавливается через несколько метров после его камеры. В голове смесь своего и чужого не дает ей собраться с мыслями. Она хрустит пальцами, опускается перед решеткой и смотрит через нее на Пейна.              Тот неожиданно поднимает взгляд.              — Какие люди, — произносит он тихо. Голос хрипловатый, похоже, действительно спал. Зоуи не может определиться, что она от него хочет.              — Все те же, — говорит она. На любой вопрос существует набор универсальных ответов, которые позволяют скрыть, что ты понятия не имеешь, о чем говоришь.              — Где забыла моего старпома?              — Я забыла? — спросила она. — Ах, старпома. Гелиама, — точно, Гелиам. Какого черта.              Пейн наблюдал за тем, как в ее лице вполне четко отражается хруст дурно шевелящихся мозгов. Как заржавелых, как в желе из чужой воли. Зоуи оглянулась, посмотрела вниз под спиралью, где за ней заперли дверь, ведущую в паноптикум. Она вошла сюда с твердым ощущением, что она — часть тюрьмы. Что она — агент. А сейчас это убеждение рвалось по швам, возвращаясь к действительности — она же сама отсюда деру дала никак не раньше чем два дня назад. Еще в голову брякнуло напоминание, что они с Гелиамом должны были пролезать в задраенный на крыше люк. Она, кстати, отчетливо помнит, что ключ у нее в правом кармане штанин.              Она подняла взгляд на Пейна.              — Теперь объясни-ка, друг, чем твой старпом мне мозги напудрил, — сказала она и посмотрела на пирата. Тот покачал головой.              — А что, напудрил? Если бы так, ты бы сама не выбралась. Так что давай, где он там. Пусть снимает с меня эту мишуру, — сказал он, и Зоуи окатило волной оскорбительного распоряжающегося тона вперемешку со звоном звеньев цепей.              — Он? О, я тебе скажу, где он. Он снаружи. Без моей доброй воли сюда не войдет. Так что будь любезен, поподробнее, откуда там я не должна была выбраться, — сказала Зоуи. Ситуация откровенно начинала бесить. Развеселое лицо Пейна лишь немного убавило в беспечности. Глаза сузились, он сфокусировал на ней взгляд, осмотрел с ног до головы.              — Ну расскажи, что случилось? Тогда объясню, что из этого сделал он, — сказал Пейн.              Зоуи мерила его взглядом. Его настрой ей не нравился. Было не поздно развернуться на каблуках ботинок и выйти отсюда с таким же кирпичным лицом, как и вошла. Она поднялась с корточек, распрямилась, сложила руки в карманы.              — Брось, Пейн, никогда не испытывай терпения женщины, пришедшей тебе на помощь, — донеслось из другой камеры. Зоуи перевела взгляд. Там Диа Нея каким-то образом выбравшаяся из тяжелых наручников подошла к самой решетке. Зоуи поглядела ей на запястья. Там, где ладонь расширяется от сустава, след ссадин: Диа похоже просто стащила наручник, не сломав себе запястья. Знак очень развитой гибкости кисти — Зоуи в свое время болела этим, начитавшись историй о Билли Миллигане. — Гелиам может управлять волей людей. Внушать им ложь, иногда — цели. — Она кивнула на камеру в сторону. Зоуи помнила, там сидел прокси заключенный старпома. Она подошла ближе, они стояли на расстоянии вытянутой руки, не считая решетки меж ними. — Вероятно, он и тебе такую внушил, — сказала Диа, потянувшись к ней рукой и холодным пальцем проведя ей меж бровей. — Он снимал свои очки?              — Да, — сказала Зоуи.              — Ну вот. Это чтобы ты не поддалась панике и прошла сюда, не выдав себя. О чем ты думала?              — Думала, что я агент.              — Ну вот видишь. Только правда, забавно, что ты сама очнулась, — сказал Диа, убирая от нее руки и прислоняясь лбом к холодному металлу. — Такого обычно не бывает. Только у людей с очень сильной волей получается бороться с внушением нашего старпома, — сказала она. Улыбнулась через решетку.              — Предупредить он меня не потрудился, — сказала Зоуи.              — Прости его за это. Ты боишься, что он манипулировал тобой, но у Гелиама не бывает дурных намерений, — сказала она. — И то, что он пришел с тобой, значит, что поменялись какие-то планы. Так?              Зоуи не ответила. Придушить бы кого-то из этих троих, но Диа ей нравилась, Пейн был прикован к стене и был далеко, а Гелиама еще надо было впустить в тюрьму. Ее кровожадным позывам было не суждено реализоваться. Она не ответила. Повернулась на пятках на лестницу наверх. Потом еще одну. И еще, пока не упрется макушкой в потолок. Зоуи потянулась к двум дугам, держащим тяжеловесный замок, повернула махину к себе.              Ключ вошел в скважину. Поворот, поворот, еще поворот, наконец замок опустился вниз на петле. Она отвернула механизм, вытащила скобу, сняла замок. Весом он был добрых килограмм двенадцать. Она опустила его на ступень, уперлась плечом в люк, но открылся он легко, как будто кто-то поднял его вместо нее. Собственно — и поднял. Гелиам Фора стоял над ней, нависая над люком своими массивными плечами, тяжелые ботинки с утяжеленным носом стояли на самом краю, ветер развевал полы его балахона и тряпки на лице. Вид у него был внушительный и теперь, на взгляд Зоуи, даже несколько пугающий. Но он опустился на корточки перед люком и посмотрел ей в лицо.              — Я начал беспокоиться за тебя, — сказал он. — Удивляешь, — добавил он и одним прыжком заскочил внутрь. Они закрыли люк.              Они перекинулись с капитаном несколькими фразами, Гелиам передал суть их с Зоуи разговоров, пока Зоуи стояла, оперевшись задом о перила над сердцевиной уровня. Пейн выслушал их внимательно, и когда дело дошло до сути, он долго пристально смотрел на Зоуи из темноты клетки.              — А ты не много хочешь? — спросил он.              — А ты? — спросила она в том же тоне.              — Ты ставишь на кон своих игр наши жизни.              — Вы пираты, вы сами свои жизни на кон поставили.              Пейн выдохнул протяжно.              — Должна будешь.              — Это с чего?              — За услугу. Информация дорого стоит.              — Покрытие смолой тоже дорого стоит.              — Этот разговор уже происходил.              — Да, Пейн, и нам не дали договорить. В мои намеренья не входило сидеть в застенках, так что ставки обнулились. Соглашайся, громкий побег в обмен на успешный побег. И скажи мне, с кем я могу связаться от газеты Сабаоди, — сказала Зоуи. — Раньше начнем — раньше закончим.              Неудовольствие всегда делало тон более решительным и категоричным. Если подумать, Пейн может просто велеть Гелиаму столкнуть ее с этого второго этажа, она сломает себе шею, а они выберутся и спокойно растворятся в городе. И мастер покрытия в порту найдется, и может быть корабль они свой вытащат.              — Значит, вы вдвоем сможете устроить все так, чтобы мы сразу отчалили и никакие твои игры нам ничем не аукнутся? — спросил размеренно Пейн. Не было в его голосе ни насмешки, ни веселости.              — Да, — сказала Зоуи.              — И театр, что ты здесь разведешь, не будет иметь к нам никакого отношения.              — Никакого.              — Найдешь моего журналиста в баре Пирей. В шестнадцатой роще. Ты там уже была, — сказал он после недолгого молчания. — И учти, если что-то пойдет не так и мои люди пострадают, ты заплатишь очень дорого.