Делец

      Плоды, продукция и доходы, полученные арендатором в результате использования арендованного имущества в соответствии с договором, являются его собственностью

      — Вена ниже.              — Где? Я не понимаю.              — Здесь, йой, — ладонь Марко сложилась тремя пальцами, он надавил на шею, как когда медсестра, у которой на тебя нет времени, за четыре секунды должна определить твой пульс по трем ударам. — Если отступить три пальца от уха, на уровне щитовидного хряща.              — Обязательно слева? Она же парная.              — Лучше слева. Ты правша, тебе с руки бить слева.              — Я владею обеими руками.              Марко посмотрел на нее, опустив очки на кончик носа. Подал ей перо. Зоуи поставила левой и правой рукой на кончике карты по подписи. Подписывалась она изысканно и символичные изгибы родной подписи вплела в подпись псевдонима на второй день на Гериере. Марко удивленно вскинул брови.              — Любопытно. В любом случае, на уровне щитовидного выступа или чуть ниже. Выше — эффективность будет не та, там вена и артерия разделяются на внутренние и внешние.              — Быстрая смерть?              — Мгновенная. Потеря сознания от пяти до двенадцати секунд, но вывод из строя сиюминутный: никому не будет дела до битвы, когда из шеи фонтан.              — Глубоко?              — Не очень. Два с половиной сантиметра, если противник твоей кондиции.              — Если противник не моей кондиции, я с ним в бой вступать не буду.              — Вероятно, это спасет тебе жизнь.              Он отпустил пальцы от ее шеи. То, что Марко врач, как говорил один небезызвестный доктор, означало, что он мог переломать человеку все кости, называя их на латыни. Марко не называл их на латыни, потому что латынь была не в ходу, зато пальцами пересчитывал ей ребра, показывая куда бить, чтобы лезвие достало до сердца, расчерчивал на коже пути крупных артерий: от большого пальца до подмышки, в четырех сантиметрах над пупком, от подколенной впадины до ложбинки между мышцами бедра с внутренней стороны, и еще с дюжину других. Не провели бы они ночь вместе, она бы это все слушать со спокойным лицом не могла: разделась бы на месте от ощущения его рук на коже. Но плотское осталось под покровом ночи, нужно было решать, как жить реальную жизнь.              — Тебя это забавляет?              — Смотря про что ты.              — Устраивать инструктаж по причинению смерти.              — Тебе — да. Забавляет.              — Надеюсь, это мне никогда не пригодится, — сказала Зоуи, вкладывая кинжал Дии в ножны. Марко неопределенно покачал головой. В ее надежды он не верил. — Есть вещи, где знания не дают преимущества. В драке нужен навык, и у меня нет ни времени, ни желания попадать в ситуации с исходом насмерть.              — Поэтому тебе и нужен покровитель. — Зоуи мерила его взглядом. Марко развел руками. — Извини, что это так звучит, йой. Я говорю в самом прагматичном смысле.              Она не спорила, что нужен. Теперь когда еще и листовка с ее мордашкой существует в природе, так и вовсе сомневаться не приходилось, но с этим она разберется. Лицемерно было соглашаться и после — плыть к Крокодайлу, который к белоусам не испытывает нежной любви.              — Я планирую иметь дела с теми, кто не вполне соответствует вашему моральному профилю.              Она ожидала, что Марко спросит, с кем именно. Видела, что он мог бы спросить. Может быть, даже хотел, если бы они говорили как любовники.              — Какая разница? Твои дела остаются твоими, Отец не спускает инструкций, как жить и кем быть. Мы семья, мы связаны только одной клятвой.              — Сложить жизни за жизни тех, кто ходит под вашим флагом?              — Прийти на помощь, если потребуется.              Зоуи глядела на Марко.              — Ты хочешь, чтобы я согласилась?              — Это повлияет на твое решение?              — Нет.              — Да, хочу.              Зоуи откинулась на спинку кресла, сложила ноги на углу кровати, до которой дотянулась, только съехав вниз, согнувшись, как креветка. Марко ушел мыть посуду. Чувство справедливости пиратское не позволяло Марко дать ей прикасаться к посуде после того, как она устроила ему завтрак.              Ночь закончилась во втором часу, когда Зоуи вернулась в Пирей, где Марко, опьяневший, каким она его впервые видела, начал целовать ее, едва она вошла, забрав у нее сумки и отложив их в руки стоявшему рядом пирату, обеими руками поймав лицо, глубоко, влажно, наступая на нее. Приятно не быть в среде подростков — ни тебе воплей, ни внимания лишнего. Пират вещи ее сложил аккуратно на столик и исчез в толпе. Народ оставил их в покое.              — Я думал тебя искать, йой.              — Да ты пьян, Феникс.              — Да. И что ты мне сделаешь? — Зоуи смотрела на его вызывающее лицо. Смеялась, качала головой.              Марко, правда, не горел желанием продолжать пьянствовать. Они быстро ушли в сторону квартиры, которую Зоуи нашла в тот же вечер по указанию бармена. В квартире было немного пусто, но было застелено свежее белье и в холодильнике были продукты. Ночь прошла за сладким сном, а когда Марко вошел в кухню только чтобы увидеть, как она достает пашот, он долго стоял в дверном проходе, просто наблюдая за тем, как на тарелку громоздится тост на ее изысканный, но какой-то не местный вкус.              — Ты говорила, что не умеешь готовить.              — Я говорила, что я не готовлю. И не убираюсь. — Она раскрутила меж пальцев изящный нож для завтрака. — Момент истины?              Марко пожал плечами, не имея ни малейшего понятия, что она хочет. Она сделала надрез на яйце. Желток большими каплями растекся по сторонам. Зоуи ловко бросила нож в мойку через всю кухню, налила кофе.              — Твой тоже скоро будет готов, но если желаешь завтракать, то с таким видом я тебя за стол не пущу, — сказала она, указав на него пальцем. Марко посмотрел на свое обнаженное тело.              — Манеры, — протянул он и отправился в душ.              Поздний завтрак, пришедшийся на четвертый час дня, в духе ее прошлой жизни медленно перетек в разговор о том, чем она так огорчила Пейна, к чему ей клинок, которым она не владеет, и следует ли соглашаться на предложение Белоуса.              Марко вернулся, вытирая руки полотенцем, подвязал пояс, надел свои побрякушки. Зоуи смотрела на него снизу вверх.              — Товарищ старший помощник.              — Товарищ? — удивленно поднял Марко брови. Усмехнулся. Принял серьезный вид. Смешно было к нему обращаться так из позы растаявшего желе. — Да.              — Когда вы отплываете?              — Послезавтра.              — Послезавтра. А я могу прихватить Эйса раньше, чем послезавтра?              — Это у него спрашивай. Не вижу проблемы.              — И последнее. Я должна увидеться с вашим капитаном, — сказала она, закрывая глаза и забирая назад волосы.              — Это можно устроить. Сегодня? — От сегодня оставалось около шести часов.              — Сейчас.              Марко прикинул в голове. Покачал головой положительно. Зоуи поднялась с кресла. Они вышли в прихожую, Зоуи влезла в остроносые тапочки.              — Ты это все решила, пока я мыл посуду? — спросил Марко. Зоуи глядела на него, улыбаясь. Надела плащ. Наивный. Наивный сладкий Феникс.              — Я это все решила вчера.              Не дав Марко на лестничной площадке в окно выпрыгнуть в попытке добраться летом, Зоуи напомнила, что на острове вице-адмирал, и устраивать цирковое представление — предмет последнего интереса, если они хотят просвести здесь два безбедных дня. Они пересекли погружающийся в вечер архипелаг за разговором, вытащит ли Марко вице-адмирала в одного, и хотя на этот счет сомнений у Зоуи не было, проигрыш вице-адмирала мог спровоцировать появления шишек побольше.              Марко такое рассуждение внутренне принял.              Зоуи была уверена, что Белоус останется на борту, но, как выяснилась, ошиблась. Вместо того, чтобы пересечь архипелаг, они двинулись к его центру, и Зоуи узнала шестнадцатую рощу, с которой начался загул на Сабаоди. Узнала тем более проще, что начало темнеть. Выходило, что шестнадцатая роща — забитое место авторитетом Белоуса, либо просто так случайно получилось.              Фигуру капитана йонко было видно издалека. Он стоял посреди рощи, на ладони держал двух юнг и смеялся с ними вместе. Зоуи пригляделась. Там Брит на сцене отцовской ладони разыгрывал какой-то бой с тенью. Чуть не свалился с его руки, но старик удержал его. Пираты сидели на парапетах вокруг капитана, посмеивались над неуемными мальчишками. Юнги тоже смеялись: детям в центре внимания комфортнее всего.              Тогда Лаки, удержав Брита за плечи, указал в сторону, откуда шагали Зоуи с Марко. Отец обернулся с ними вместе. Брит вытянулся в лице.              — Отец, а президент поплывет с нами? — спросил он. Отец свободной рукой вытянул усы. Опустил мальчишек на землю. Они спрыгнули оба с высоты его пояса, докуда своим ростом даже не доставали макушками. Зоуи поглядела в раздобренное забавами с детьми лицо йонко: довольный, но в глазах прищур, смотрит на нее. Не ожидал увидеть ее так скоро? Думал, что она предпочтет все же передавать свои решения через второго комдива, побоявшись показаться еще раз? Или поглядывает хитро, потому что его забавляет связь между Марко и нею?              — А это надо у нее спросить, сынок, — сказал пират. — Вижу, вижу, решила.              Зоуи встала перед капитаном. Видела, как он глянул на Марко, и тот качнул головой, мол, нет, ее решения он не знает. Она поняла, почему не устояла на ногах, когда вышла из каюты: этот человек настолько огромен в прямом и переносном смысле, что с непривычки ты даже не замечаешь, как вся его мощность падает на тебя одного. Самое опасное в кризисе — не знать, что ты в кризисе. А теперь Зоуи чувствовала. Теперь знала, что не поддастся.              — Решила, — сказала она. Пираты притихли. Из-под полей цилиндра поглядывал на нее Виста, стоящий с чашкой чая, из комдивов еще сидел, свесив ножки с крыши, Харута. Изо стоял в стороне, ухаживая за своим оружием, поэтому не смотрел. Но слушал. Сестринский батальон тоже был здесь: процедур отцу назначено не было, и они были здесь на тех же правах, что и остальные — отдыхали. Анни сидела у Белоуса под самым боком. — Я согласна.              Старик рассмеялся в тишине, и когда Зоуи, сосредоточившись, добавила:              — Но, — старик покачал головой.              — Говори. Как же без твоих но, ты же торгашка, — смеялся он. Зоуи улыбнулась. Сейчас главное — подобрать слова. Она намеренно не подбирала их заранее, чтобы не прозвучать неискренне в том, что она говорит. То, что она скажет, может показаться глупым, опрометчивым и неуважительным.              — Оставь за мной право в любой момент снять черный флаг, сохранив свои связи, возможность быть другом на вашем корабле и возможность прийти к вам на помощь, если это потребуется, — сказала она.              Вот теперь тишина стала тяжеловесной. Глухой. Даже Изо оторвался от своих пистолетов, раскрутив меж тонкими пальцами шомпол. Мальчишки глазами хлопали. Зоуи держала взгляд старика.              — Это и не условие вовсе, дочка, — сказал после долгого молчания старик. — Мы все — люди свободные. Нас связывает не флаг, не метки на коже, не закон и не клятвы, нас связывают узы и отношения. Если ты часть семьи — ты часть семьи под любой вывеской. Ты всегда добрый гость. И всегда любимая сестра и дочь.              — В семье не любят предательства, — сказала Зоуи.              — Выбирать своим умом, как жить, — не предательство, — растянул Белоус. Оглядел всех строгим родительским взглядом. Зоуи знала такой взгляд, потому что росла с отцом и матерью: они так глядят, когда отчитывают тебя, но хотят, чтобы слышали все. Медлят, чтобы братья и сестры и все друзья-свидетели навострили уши. — Предательство на Моби дике есть только одно: убить своего товарища.              Никого убивать в планы Зоуи не входило. Она удержалась, чтобы не бросить взгляд на Тича, поэтому уставилась в каменную крошку где-то у ног Белоуса. Нехорошо отводить взгляд в такой момент. Интересно, а намеренное молчание приравнивается к убийству? Преступное бездействие, все дела.              — За это — расплачиваются жизнью, йой, — нарушает молчание Марко. Тоном серьезным. Старший помощник. Надо было собрать булки вместе и вернуться к разговору глаза в глаза.              — Пожалуй, это правильно, — сказала она. Белоус хмыкнул. Нотация о том, что означает покровительство Эдварда Ньюгейта оставила Зоуи в глубоком впечатлении. Тут ее стремление к формализации и прагматизму не работало, это выбивало почву из-под ног. Но в целом выходило, что вопрос решенный. — Тогда решено.              — Тогда решено, — громыхнул Белоус. Рассмеялся, огляделся по сторонам, видать, в поисках выпивки, потому что из-под его бока появился Татч и подал ему на гигантской плоской чашке саке. Пиалу подали и Зоуи. Белоус наклонился к ней, и когда она подняла в салюте чашу, они чокнулись так, что саке плеснуло на руку.              Зоуи проглотила саке одним глотком. Кажется, даже в этот раз распробовала что-то кроме горечи. Возможно, потому что когда глоток ударил теплом в грудь, шестнадцатую рощу подхватил радостный шум, бодрящие крики и на Зоуи налетели пираты. Кто-то хлопнул по плечу, и крики «сестрица» странным образом наполнили сердце покоем.              И все бы было хорошо. Но в голове застряла тяжелая мысль, и поддаться веселью, которым обращался этот чудной ритуал вступления в команду, не выходило, а опьянение приносило сбивавшую дыхание тревогу, поднимавшую набатом живую боль в сердце — ту самую, из-за которой она чуть было не перерезала себе горло там, где, по словам Марко, повреждение артерии и вены приносило смерть за двенадцать секунд.              Она выбралась из толпы, и, оказавшись не зажатой меж людей, поняла, как опьянела, потому что едва-едва удержала равновесие. И то только потому что ее под руку подхватила Анни.              — Конечно, понимаю, что ты не беременна, но ты же не просыхала неделю.              — Я вчера не пила, — сказала Зоуи.              — Давай я уведу тебя отсюда, а то сопьешься. Этим только повод дай.              — Даа, — протянула Зоуи. Анни увела ее за руку дальше от центра шестнадцатой рощи. Там Зоуи влезла на бочку, забрала назад волосы, собралась с остатками трезвости. И это еще едва-едва наступил вечер. — Да, свобода ваша пиратская печень мне угробит, конечно, — сказала она, спрятала лицо в ладони. Анни вытащила из-за спины ром. Зоуи усмехнулась. — Она мне лекции читает.              — Могу себе позволить, — сказала Анни. — Ты достаточно пьяна, чтобы поговорить о Марко?              — Нет, недостаточно. Прежде я должна сказать ему одну важную вещь, а потом могу догнаться для того чтобы поговорить о нем с тобой. И с кем угодно еще.              Анни усмехнулась. Зоуи сняла тапки, чтобы сидеть босой, подтянув под себя коленки. Идти никуда не хотелось, хотя тревога и срочная необходимость поговорить об очень болезненном предательстве заставляла терять дыхание. Но одновременно она же прижимала спиной к стене и не давала встать. Не было у нее тревог с двадцати лет, что началось-то?              — Ты в порядке?              — Нет.              — Найду я твоего Феникса. Оставайся здесь, — сказала она, уперев руку в бок. Отдала ей ром. — Не пей.              Зоуи усмехнулась, опустила бутылку на бочку перед собой и кажется даже произнесла слабое подобие благодарности, но Анни уже скрылась меж внушительных пиратских фигур.              Она уперлась затылком о холодный белый камень стоявших безсистемно лачуг и зданьиц. Стала дышать мерно, считая секунды. Паника в опьянении — самое мерзкое что может произойти.              — О, йой, ты что, бежала стометровку? — спросил голос Феникса над ней. Зоуи распахнула глаза. Сейчас только заметила, что дыхание под счет превратилось в последние минуты издыхающей животины. Согнулась, чтобы отдышаться. — Тошнит?              — Есть такое. Мне нужно с тобой поговорить.              — Уже? — шутливым тоном спросил он. — Пойдем-ка, — сказал он. Махнул рукой Анни, оставив ее ром на бочке. Зоуи поднялась вслед за его рукой, влезла в тапки. Она пьяна, но по крайней мере не перепутала левое и правое. Успех.              — Я в порядке, Марко, черт возьми, а ты должен меня выслушать, — сказала она.              — Выслушаю.              Пытаясь сфокусироваться на умных мыслях и не потерять цели из выполняющего мертвую петлю сознания, она не обратила внимания, куда Марко ее увел. Просто голоса стали тише, и ночь стала темнее, а потом они спустились по лестнице и в темном помещении он помог ей сесть на высокий стул. Зоуи оглянулась. Какая-то подвальная безлюдная забегаловка. Стулья на столах перевернуты. Тревожное место. Идеально подойдет.              Опомнилась, когда Марко налили в стакан виски.              — Марко?              — Слушаю тебя внимательно.              — Если Татч когда-нибудь найдет дьявольский фрукт, убедись, что ты скорее его придушишь, чем дашь ему его съесть, — сказала она. Сейчас главное — это чтобы Марко не списал ее слова на опьянение.              — С чего бы это? — спросил он.              — С того, что если он его съест, он умрет. Он и еще много, много человек.              Она чуть-чуть не собралась перечислять их по пальцам, но Марко провел ей ладонью по лицу и врачебно заглянул в глаза. Провел по румянцу на щеках. Сердце колотилось.              — Ты пьяна, йой. Ты просто пьяна.              Она смотрела на него, чувствуя, что сейчас расплачется. Он услышал ее, когда она предложила авантюру по осмолению, когда она болтала о несуществующих в природе болячках, когда она говорила про текилу, что купит ей жизнь, а когда она говорила о том, что он потеряет треть семьи, включая отца, он ее не слушал.              — Я пьяна, но говорю тебе это не поэтому, — сказала она. Вдохнула тяжело, удержалась от слез, уставившись в потолок. От запрокинутой головы закружило медленным водоворотом. — Я повторю тебе это на трезвый ум.              — К тому времени как раз убедишь себя в этом.              — Не веришь — не верь, но допусти на минуту, что мне это известно наверняка.              — Предположим.              — Допустил? Теперь представь, каково это. Я представляю, мне Пейн устроил экскурсию по потере людей, когда они умирают у тебя на руках. Представь, каково это — потерять треть семьи из-за предательства. Все из них можно избежать, если Татч не съест тупой фрукт и не умрет из-за этого.              — Если тебе известно наверняка, то что за предательство. Сказала а — говори б.              — На кого бы я ни указала, ты не поверишь.              — Не поверю. С чего ты вообще взяла, что Татч найдет фрукт. Они не плавают по морю в чемоданчиках, йой.              Плавают.              — С того, — не сдерживая слез, сказала она, и опустила со стоном лицо на руки, уперевшись в стойку бара. — Марко, ты идиот.              — Ты просто впечатлилась, йой, — сказал Марко. Провел ей по спине ладонью. — Пройдет это.              — Впечатлилась, — повторила она бессильно. — Я должна была тебе этот серьезный заговор еще две недели назад, а теперь, когда меня твои друзья споили, ты не веришь ни единому моему слову, — простонала она. Положив щеку на ладонь, посмотрела на него из-под волос. Убрала их за ухо, чтобы не падали на бледное лицо. Марко тогда заметил, что слезы катятся по ее щекам.              Дошло, наконец.              Просидеть неделю в застенках Сайфер пол и вернуться с суровой решительностью на лице, но потерять самообладание от такой беззубой вещи, как пренебрежение.              — А ты всерьез веришь в то, что говоришь? — спросил он.              — Да.              Марко рассматривал ее лицо. Она рассматривала его в ответ. Должно быть, понимала, что выглядит сумасшедшей. Имела какой-то опыт убеждать людей, что ей известна история наперед?              — Я принял к сведению, йой, — сказал Марко.              — О большем не прошу, — прошептала она. Голос ее подвел. Она звонко щелкнула пальцами, чтобы бармен появился перед ней. — Хотя вообще-то прошу, — сказала она, когда перед ней поставили стакан. Повернулась к Марко, выставила стакан призывно. Марко чокнулся с ней аккуратно. Она посмотрела него серьезно. — Фрукт не дай ему съесть.              Она выпила. Марко усмехнулся. Зоуи боролась с опьянением и еще чем-то, что по наблюдениям Марко задирало ей пульс и сбивало дыхание, трясло мелко руки. Не стал спрашивать, в чем дело, за ножку стула подтянул ее ближе к себе, сжал плечо, ладонью коснулся там, где бьется жилка. Она подала ему руку. Они просидели в тихом закутке меж ножек стульев с час, потом вернулись.              Ночь растащила по разным углам, провела через бессмысленную болтовню с сестрицами медсанбата, подначила играть с юнгами и пиратами в прятки, подсадила на руки Белоусу, к которому если забраться на плечо, сидишь, как на крыше двухэтажного здания сталинской застройки — тех, что с высокими потолками тянутся вверх. Ночь прошла своим чередом и к утру уронила ее за барную стойку в закутке, куда принес загул. Зоуи смутно помнила, как здесь оказалась, смутно помнила, почему с ней еще был Виста и прямо сейчас зубочисткой проводил гигиену полости рта, даже не знала, в какой роще она находится. Но у нее был план.              Удивительным образом для находящихся в баре людей борясь с похмельем, выпросила у бармена стационарную улитку, что позволяла выбирать абонента, и звонила в приемную газеты Сабаоди. Когда ровно в восемь ноль три ей наконец ответили, Зоуи потребовала проинформировать ее о состоянии жизни человека, который написал статью накануне. Девушка в приемной видимо такие звонки уже получала и ей спустили инструкцию разворачивать такие запросы ни с чем. Но у Зоуи был туз в рукаве: опьянение.              — Вы про МЭГ что-нибудь слышали?              На той стороне провода замолчали. Зоуи считала секунды. В момент, когда услышала вдох секретарши перед ответом, не дала ей сказать.              — Если редактор ваш не идиот, пусть позвонит в течение десяти минут.              И Зоуи положила трубку. Виста, наблюдавший за ее переговорами удивленно вскинул брови. Бармен поставил перед ней минералку. Зоуи принялась ждать, опустив подбородок на бар и поглядывая на часики на запястье. Шла минута за минутой, Зоуи допивала стакан. Виста уже учтиво предположил, что ее ложь была слишком очевидная, когда улитка запиликала снова. Зоуи хмыкнула и взяла трубку.              — Слушаю вас внимательно.              На той стороне провода долго откашливались, пытались пристроить улитку и думали, как представиться. Наконец, решились:              — Моя секретарь передала мне, что…              — Работает ли у вас еще автор, написавший о побеге пиратов? — спросила Зоуи.              — Д-да, работает.              — Почему не было статей о развитии событий?              — Так вице-адмирал запретил.              — Что вы, матросня, подчиняться вице-адмиралу? — спросила Зоуи. — Пришлите статью о Белоусе, не вышедшую в тираж — да, о ней нам тоже известно, — и последнюю, а также все материалы, которые были наработаны до запрета вице-адмирала, чтобы мы были уверены, что автор еще жив. Пришлите вместе с личным делом автора на почтовый ящик МЭГ с пометкой «эпохальная сенсация». Ясно?              — Ясно.              — Хорошего дня.              Зоуи опустила трубку. Виста, приподняв цилиндр, глядел на нее, вопрошая всем своим видом, что это был за цирк.              — Я обещала найти источнику новую работу. А кроме того, мне нужен источник, и я бы хотела, чтобы у него был доступ к лучшему из ищеек мира.              — Это этой чертовой птице?              — Ей самой. — Она помолчала. — Если только ты не про Марко. Тогда другой птице.              Виста рассмеялся негромко.              По-хорошему, с журналистом надо было бы встретиться лично, но даже если не встретятся, не страшно. Она оставит весточку у Пирея. Выяснилось недавно, что бар назван именем своего бармена.              — Вот теперь я отправляюсь спать, — сказала Зоуи, но не поднялась со стула. Было, по правде говоря, лень и что-то требовало уснуть лицом на баре, но автоматизм довел до дверей квартиры по архипелагу, который она уже взад и вперед избегала, провел по узким переулкам, чтобы не столкнуться с дозорными, отчего-то как с имбирем в жопе прочесывающими архипелаг, и она уснула в нетрезвый, раскачивающийся сон, едва коснувшись подушки.              Проснулась от шума на кухне. Дребезжания стекла, когда резко открывают иссохшуюся деревянную раму окна с двойным пакетом, сшибая щеколду. Щеколда долго катится по полу: прыжок — это нарушитель ее спокойствия запрыгнул в окно на кухню. Скрип петли — это прикрыл окно за собой.              Можно было бы подскочить, потому что когда посторонние влезают в окно, наверное, впору забеспокоиться, но не проходило полусонное спокойствие, а чувство безопасности не одергивало от сладкого потягивания.              Марко бы вошел через двери, конечно.              На кухне начали открывать по одному шкафчики, заглянули и в холодильник. Прошли по коридору, предупредили учтивым стуком о косяк, потому что дверь не была закрыта. Зоуи натянула одеяло повыше.              — Да?              Из-за косяка показалось веснушчатое лицо второго комдива.              — Сестрица, найдется чем позавтракать?              — Найдется, если поискать, — сказала она. Поднялась. Эйс скрылся в коридоре. Зоуи усмехнулась, убирая с лица разбитые волосы. Какой же он золотой. Но она спала в рубашке. — Не спеши громить мою кухню, сейчас придумаю что-нибудь, — крикнула она. Из кухни донеслось «окей, президент».              Когда она умылась и вошла на кухню, Эйс сидел бодро на табурете.              — Тебя Марко подослал?              — Марко сказал, что ты хочешь поспешить в Арабасту. И еще сказал, что сегодня — лучшее время для отплытия — море спокойное. Завтра может затянуть, — сказал Эйс. Зоуи удивленно вскинула брови. Она-то думала Эйс пришел поживиться ее бизнес-завтраками. Поздними. Часы показывали полдень.              — Будь добр, прикрути щеколду к окну на место. Мне нужно сдать квартиру арендодателю без повреждений.              — Это можно, — сказал Огненный кулак. Прошло несколько минут в молчаливом занятии делами. Зоуи принялась за завтрак. Эйс через окно же сиганул на улицу, вернулся с очевидно украденными шурупчиками и прикручивал отверткой металлические крепления щеколды. Проверил, чтобы все закрывалось, сдал работу и отправился возвращать отвертку. Когда вернулся, Зоуи поставила перед ним тарелку с омлетом.              — Кто работает, тот ест, — сказала Зоуи.              — О, приятного мне аппетита, — хлопнул Эйс в ладоши и начал заваливаться на стол. Зоуи отодвинула тарелку, чтобы он не упал в нее лицом. Пока у Эйса был перерыв на дневной сон, заварила себе кофе. Он проснулся, когда она села на стул напротив. — На чем я остановился?              — На том, что море спокойное.              — Так что можем двинуть в любой момент, — сказал он. — В хорошую погоду доберемся за день или полтора. Так что запасемся едой и бухлишком — и в море, — улыбнулся он. Зоуи усмехнулась.              — Ничего крепче воды, умоляю. Я не вывожу.              Эйс рассмеялся. Что ж, отплывать так отплывать. Зоуи напоследок прибралась в квартире, зашла к старику-владельцу, что жил этажом выше, он дотошно осмотрел все углы, содрал с нее десять тысяч в залоге, но большую часть суммы все же вернул. Его совершенно не волновало, что перед ним стояло двое с наградами. Про ее он мог не знать — ее она сама в глаза не видела, но Эйс. Смешно.              Они покинули квартиру в час дня. Эйс в отправлениях в море в одиночку знал достаточно, чтобы сэкономить им время в подготовке. Прежде чем отправиться на их транспорт, в шестнадцатой роще задержались всего на несколько минут, чтобы Эйс предупредил Отца об отплытии, а Зоуи зацепилась на минуту с Марко.              Сказать им друг другу нечего. Марко только убрал ей волосы за ухо.              — Хорошо выглядишь.              — Спасибо.              — То, о чем ты говорила. Когда это произойдет?              — Года через полтора, наверное. — Марко не смог скрыть удивление. Да, горизонт срочности не слишком близкий, но предупрежден — значит вооружен, верно? Верно же?              Тогда явился Эйс, сказав, что со всем порядок, и они ушли к морю, где в тихой тени пришвартовали Моби дик. К двум Зоуи сидела в лодочке. Казалось, что она на одного, но Эйс снял верхнюю крышку с носа и сидеть вдвоем стало даже комфортно. Один в лодке мог даже поспать. Для путешествия в сутки — наверное нормально. Это если не присматриваться к тому, что они будут пересекать океан на лодочке высотой с два метра, считая мачту, но Зоуи поддалась авторитету людей, которые занимались этим постоянно. Не на велосипеде, и то ладно.              Зоуи сидела на мягкой подстилке на дне лодочки, уперевшись спиной о нос. Эйс спрыгнул с борта Моби дика на корму, на свое место рулевого. Спросил, готова ли она. Она качнула головой. Тогда он подбросил ей в руки Этернал пос с надписью Арабаста. Зоуи улыбнулась.              — На полвторого, — сказала она направление. Эйс растянулся в улыбке. Снял шляпу. И Зоуи поняла почему. Лодка рванула с места так, что даже останься она на веревочке у него на шее — придушила бы его тягой.              Зоуи, конечно, поклялась себе больше никогда не пересекать Гранд лайн на лодочках такого типа. Но Эйс был смышленым собеседником, и, хотя имел склонность придуриваться, когда был в кругу своих, болтать с ним было удовольствие. Они поймали попутный ветер уже ближе к вечеру, тогда опустились за ужин, состоящий из сушеного мяса и кое-каких овощей. Эйс сказал, что по прибытии в Арабасту он первым делом устроит дожор. Зоуи сказала, что она проспонсирует. Они чуть не подрались, кто будет расплачиваться. На парусах они шли до полуночи, и три часа сна тогда ударили в голову. Зоуи отдала Эйсу пос. Они сговорились смениться через четыре часа. Зоуи уснула мгновенно. Проснулась тяжело, когда склонившийся над ней на корточках Эйс разбудил ее тихим призывом.              Потом был небольшой инструктаж по управлению лодкой и парусом, но Эйс строго настрого велел ей будить его, если что-то произойдет. Зоуи согласилась, что это разумно. Пока Эйс спал, накрыв лицо шляпой, удалось совершить необходимую гигиену. Чтобы не уснуть, Зоуи по большей части стояла, поглядывала на пос, поправляла руль, и когда начало светать и законные четыре часа они поспали оба, разбудила Огненного кулака.              Потом последовал завтрак. Потом Эйс предложил ей управлять лодкой, когда ее ведет не ветер, а его безумная огненная сила. Зоуи не хотела отказываться. Выдалось с три часа удивительного приключения в духе отдыха на даче с отцом, когда вы безумствуете и потом клянетесь ничего не рассказывать матери — лодка летела, как ракета, взбивала носом волну, легко поддавалась управлению — даже не рулю, можно было играть весом, как на серф доске. Когда солнце стояло в зените, они взяли короткую передышку. Зоуи не смогла побороться с собой и искупалась.              После обеда сохла до самого вечера. Ночь шли по той же схеме, только сменились дважды по три часа. А на утро, когда солнце только-только поднялось, Зоуи как носом почувствовала — воздух стал суше и горячее, и обдало суховеем. Море стало неспокойное, и Эйс сбавил хода. Беспорядочная волна билась о нос и орошала каплями их лодочку. Небо помутнело, пожелтело.              Арабаста приближалась и всеми своими признаками вступала во владение морем.              Зоуи уже не могла усидеть на месте. На волнах на маленькой лодочке укачало, и когда показалась почти белое, желтоватое в пыли очертание Арабасты, у нее здорово поднялось настроение. Эйс объявил последний рывок.              Когда лодка с разгона причалила к причалам Наноханы, Зоуи из лодки вылезла и с таким облегчением легла на горячую мостовую, которую по крайней мере не качало на волне в сезонные ветра. Эйс привязал лодочку к кнехту. Зоуи открыла глаза, увидела его высокую фигуру над собой.              — Порядок? — спросил он.              — Порядок. Дай полежать.              Прохожие на них оборачивались. Эйс почтительно извинился перед людьми, чей покой они нарушали неконвенциональностью способов Зоуи рекреации после качки. Эйс наклонился, потянул ее за руку и закинул на плечо.              — У нас обед по расписанию, — сказал он. Зоуи рассмеялась.              — Ладно-ладно, пусти меня. Обед — так обед. — И когда уже на набережной Эйс спустил ее на землю, они ушли вгубь города найти, чем поживиться.                     Экстра 4: Пирей и Алес              Заходить в бар во втором часу определенно знаменовало новый этап жизни Зоуи — близкий к алкоголизму. Но в Пирей она шла не пить. Пока Эйс прощался с Отцом и занимался подготовкой к отправлению, у нее осталось одно нерешенное дело.              Сам Пирей стоял с братом за стойкой, они стояли над шестью рюмками с алкоголем на донышке. Видать, дегустировали. Зоуи была одна, поэтому Алес, повар, даже не удрал на кухню. Только смерил ее тяжелым взглядом. И все же она влезла на табурет перед баром. Пирей стоял с рюмкой в руке. Они с братом выпили по рюмке, оба сморщились. Пирей потянулся за ножом и яблоком. Алес вдохнул сквозь зубы. Они закусили, и тогда Пирей посмотрел на Зоуи.              — Хорошего алкоголя нынче не сыщешь.              — Если поискать, то найдется, — пошла Зоуи с козырей. Братья подняли на нее удивленный взгляд и оба одинаково вытянулись в лице, когда Зоуи выставила на бар бутылочку текилы в толстом стекле.              Алес забрал у нее бутылку, скрутил крышку, налил в чистый стакан. Подал брату. Тот вдохнул запах, поболтал текилу в стакане и глотнул. Лицо его расплылось в улыбке — довольной, даже немного гордой и ностальгической.              — Не знаю, где ты это взяла. Право, я думал из резерва уже ничего в мире не осталось, — сказал Пирей.              — Отчего же не осталось? Целый склад, — отметила Зоуи. — Мне известно, что это ваш алкоголь, — сказала она и опустила голову на ладонь. Интересно было наблюдать, как на лице Алеса это переливается в сурово-надменное выражение, а на лице Пирея — в болезненно огорченное.              — Откуда? — спросил бармен.              — Я видела документы, которые вы подписали. Мне сказали, что владельцы ушли вглубь Гранд лайна после того, как потеряли дело. И вот здесь я нахожу закуток с названием Пирей, в котором два приличных человека наливают хороший алкоголь за бесценок идиотам, которые ничего в нем не смыслят. Все встало на свои места.              — Как ты вообще смогла живой уплыть с Виски пик?              — Я не пират. — Тут Пирей рассмеялся, припомнив в какой компании она обычно заявлялась. Зоуи тоже припомнила. — Не была с ними связана тесно, во всяком случае. Мы нашли общий язык с мэром, и язык этот — деньги. Я это все к чему. Завод принадлежит мне, и я планирую его запустить, только без технолога приличного ничего лучше вот этой пакости, по запаху которой я могу определить не только ее качество, но и подвал, в котором ее гнали, не выйдет.              Алес хмыкнул самодовольно. Пирей покачал головой, задумался.              — Интересное предложение, президент, но я оставить это место уже не могу, я к нему прирос, прикипел, — сказал бармен. — Мы выбрали эту жизнь два с лишком года назад, и в ней тоже есть что-то верное.              Зоуи пожала плечами — никого убеждать у нее не входило в намеренья.              — Что ж…              — А я не прирос и не прикипел, — сказал решительно Алес. — Бар этот — бегство от моего дела, и такие как ты, — он ткнул пальцем в Зоуи, — ублюдки беззаконные вечно лишаете меня сна. На Дозор тоже нельзя положиться. А в моем деле мне равных нет и не будет.              Зоуи сидела, разглядывая повара. Он в чувствах даже фартук бросил на стол. Пирей выдохнул озадаченно.              — Даа, — протянул бармен. — Так ведь из нас двоих технолог ты. Я так, управленец, продавец с хорошим вкусом. А рецепты, технологии, это ты, — он обратился к Зоуи, — к нему, пожалуйста. — Зоуи перевела взгляд на Алеса. Он мерил ее взглядом. Видимо, думал, насколько он готов мириться с ее пиратскими связями.              — Если ты сможешь запустить завод и найти работников — дай знать. Я отправлюсь на Виски пик первым транспортом, — сказал, наконец, он.                     Экстра 5: Вице-адмирал Момонга              На столе в кабинете Астера два дня тому назад лежало несколько снимков той женщины, что устроила эту роковую провокацию и выбралась сухой из воды. На листовку сначала чуть-чуть не попало изображение, где она стоит с Фениксом Марко — благо, Момонга заметил и велел снимок уничтожить к чертовой матери. Если ее аффиллируют с Белоусом на снимке, толку в листовке не будет никакой — здоровый дозорный, охотник за головами и пират к ней просто не сунется, сколько бы нулей к ее награде ни приписали.              В итоге попал другой. Отпугивающий, напряженный кадр. Момонга бы по этому изображению ее просто не узнал, потому что когда они пересеклись на улице, выглядела она куда неприметнее, безобиднее и не пестрила приметами.              Тем же вечером, когда он видел ее снимки, он встретился с ней в городе. Тогда она рассказала ему кое-что насчет капитана Астера, что вице-адмирал, хотя собирался отплывать, сегодня вернулся на базу Дозора на Сабаоди и ожидал, пока капитан явится хотя бы к началу рабочего дня. Не говоря уже о семи утра, в которые Момонга его ожидал бы здесь увидеть.              Хотя бы дежурные открыли ему его кабинет. Момонга сидел в посетительском кресле.              На столе в кабинете Астера сегодня лежало несколько листовок из нового тиража. Момонга потянулся за ними и пролистал их одну за другой: какие-то из имен он знал — это подняли награды. Поставили награду за новичка. И еще одна листовка — этой женщины.              Момонга посмотрел еще раз на изображение, покачал головой — неудачное. А потом зацепился взглядом за имя.              — Гласс, значит. Мисс Гласс? — пробормотал он. Тогда поднялся резко с кресла. Прихватил листовку и вышел из кабинета. В коридор приставленный к нему лейтенант Ист, хороший малый, немедленно последовал за ним.              — Найди связь с контр-адмиралом Салусом, черт его подери, — сказал он. На выходе с базы он столкнулся с изволившим появиться Астером. Остановил его в воротах. Явись капитан раньше, Момонга был бы готов выслушать его версию и разобраться в том, о чем соврала и не соврала эта женщина. Но он увидел достаточно. Его люди стояли вдоль забора базы. Момонга указал на явившегося капитана.              — А, вице-адмирал, — улыбнулся он праздно.              — Вы находитесь под ведомственным расследованием, временно теряете свое звание и не имеете права распоряжаться своими людьми. До выяснения обстоятельств вы будете содержаться в режимных условиях. Но прежде чем это распоряжение вступит в силу, ответьте мне, Астер, на один вопрос. Если вы знаете на него ответ, может, вы еще можете быть не слишком никчемным человеком. Где эта женщина? — он указал на листовку.              Астер так обомлел, что не нашелся, что ответить.              — Не знаю. Не знаю, может, с Пейном, в Новом мире?              Это было исключено. Она была на архипелаге через сутки после отплытия команды Пейна.              Момонга указал на Астера лейтенанту Исту, и тот принялся за процедуры. Астер хотел было сопротивляться и через минуту даже опомнился, стал что-то требовать и по неосторожности ударил офицера. Этим забил последний гвозь в крышку гроба его карьеры.              Сутки назад она еще была на острове. Была вероятность, что она все еще здесь. Он велел прочесать архипелаг за этот день.              Много интересного выяснилось к полудню. В шестнадцатой роще устраивали дебош пираты Белоуса, чей корабль стоял, видимо, близ архипелага. Большая гулянка сотрясла всю рощу до самых корней, резонировала еще в забегаловках и барах, в том числе баре Пирей, где сам Пирей, увидев на пороге Дозор, работой с которым никогда не чурался, подтвердил, что накануне Гласс он видел, и она заходила с полным составом комдивов Белоуса, а потом исчезла вместе с ними же. В ночь шабаша она под самое утро была так пьяна, что едва ходила прямо, но где она находится, ему было неизвестно.              Ко второму часу солдаты доложили, что она останавливалась в квартире, которая ныне пустовала, и старик-владелец сказал, что он знать не знает, что это была за женщина, и она платила исправно и даже починила держащуюся на соплях щеколду, когда остановилась в квартире с «огненным малым», в котором Дозор опознал Огненного кулака.              Огненный кулак был известен своей мобильностью в море и мог подолгу не присутствовать на Моби дике.              Наконец, к шести стало известно, что на архипелаге ее больше нет. Тогда Момонга вызвонил контр-адмирала Салуса. Салус был старше его на несколко лет, и вице-адмирал нашел в нем несколько черт, которыми мог бы восхищаться, если бы не его безразличие к таким тривиальным вещам как очевидные факты. Но все же его осведомленность поражала. В свое время он отказался от повышения и в наказание за своеволие был заперт начальством в тухлом и беззубом Саут блю.              — Я удивлен, что она была на Сабаоди, вице-адмирал, потому что она туда не собиралась. Что вас так заинтересовало? По мне эта ситуация на Сабаоди выглядит нечисто, и гоняться за девчонкой всерьез из-за этого — не по вашим погонам, если позволите так сказать.              Момонга как никто другой это знал.              — Я собираюсь привлечь ее либо к ответственности за то, что она сделала, либо к одному делу, которое хочу сделать сам. Тем более что во втором она уже начала принимать участие благодаря вашим выходкам на Соросе. Хотелось бы чтобы прежде она не оказалась в Импел дауне — не отмоется — или на дне морском — не всплывет.              Улитка покачивала глазками в такт тому, как контр-адмирал покачивал головой. Момонга видел ясно в голове, как он кусает трубку.              — Ее изначальный пункт назначения мне известен из личных источников, а потому я попрошу вас, вице-адмирал, не злоупотреблять тем, что я вам его все же назову.              — По рукам.              — Она направлялась в Арабасту.