Делец

      Говорят, спать на животе очень вредно для поясницы

             На острове Рыболюдей Белоусы перестали рядить поток новичков после какой-то сомнительной заварухи на Сабаоди, и комдивы расплылись по морю и вроде как бороздили океан с Отцом. Штаб-квартира искала вице-адмирала самоубийцу, кто будет работать с самой удаленной частью Нового мира, а никто в здравом уме туда не сунется, потому что там территории Рыжего и он порвет любого как тузик грелку. У главы одной из семей Вест блю пропала в море невеста: говорили, сгинула в проклятом треугольнике на Гранд лайн, хотя никто не знал точно. Королева острова Чай-Чай, говорили, медленно сходит с ума, пристрастившись к какой-то отраве, и теперь сидела все на телефоне с людьми Джокера, чтобы эту отраву ей привозили в ящиках с чайным листом.              Кстати про Джокера: тот, говорили, хотя и тяготел к Кайдо, с Рыжим тоже приторговывал, и выход на Белоусов у него был. Старик был болен, и Джокер нашел к нему подход, потому что производства редких и чрезвычайно особенных растворов находились в его распоряжении.              База Дозора ровно в центре Гранд лайн, говорили, проводила пиратские корабли по Калмбелту, чтобы миновали правительственный треугольник. Контр-адмирал Че снова повысил ценники, и когда ему отказали, он сдал целую пиратскую команду на руки своему командованию, и так полмиллиарда суммарной награды и стоимости корабля — того, что от него осталось, — уже плыло в Импел даун. Говорили, что на Базе на складе вместо пушек очень дорогостоящий, превосходного качества каннабис с острова женщин хранится для специальных заказчиков в море: хотя толком никто не знал, для каких.              Говорили, что каннабис с острова женщин вообще могут курить только женщины, а мужчинам он причиняет непоправимый вред потенции. Поэтому народу отчего-то думалось, что контр-адмирал ходит под Большой мамочкой, но это был такой страшный секрет, что те, кто об этом говорил, подрались в воплях друг на друга говорить потише. Зоуи налила им по стаканчику, чтобы они расселись, и до полномасштабной драки не дошло. Ну покапают кровью из носу на стойку, она им салфеточку подстелет и подаст льда в полотенце.              — Ты хорошая женщина, — сообщил ей пират, прикладывая лед к разбитому носу.              — Тут согласен, — заметил второй драчун, охлаждая разбитую бровь.              Говорили еще, что пиратов сильнее, чем сейчас есть в море, уже не будет. Говорили, что информатор — это сущность выдуманная, и информатора лучше бабки на рынке все равно не придумали. Говорили, что связываться с информаторами автоматически означало становиться частью их сети.              И еще много о чем болтали, что Зоуи мелким почерком в коротких перерывах между заказами в паре слов фиксировала на небольшом обрывке нелинованной бумаги, что не было видно сидящим за баром. С ночью, что медленно шла к исходу, когда чуть за полночь людей было столько, что не протолкнуться, Зоуи вместе с ее ровесницей официанткой по имени Глен управлялись вдвоем. А теперь, в четыре, уже только допивали остатки денег в своих кошельках бродяги, докеры рассосались еще к часу, а остальной сброд подустал, и кое-кто даже спал на столе в дальнем углу.              Они закрыли заведение чуть-чуть до шести. Глен стояла, зевая.              — Где ты живешь? — спросила она, когда Зоуи проверила, что двери не поддаются на дерганья ручки.              Вопрос поставил ее в положение долгого молчания, потому что на что у нее не осталось днем времени — это на поиск квартиры, а в доке, где расквартировали экипаж Гериере, она не узнавала своих апартаментов и не получала к ним ключей.              — Я собиралась найти номер на ночь, — сказала она немного погодя. Глен смерила ее тяжелым взглядом. Не поверила? — Я на Water7 проездом, — объяснила она.              — Так я и думала. Старик сказал, что ты не местная, — сказала она. — Он снимает мне квартиру, в ней две спальни. Можешь поспать у меня, а днем разобраться с номером.              И Глен шагнула по направлению в город.              — Боги, да я тебя расцелую.              — Вот не надо. Старик попросил. Можешь расцеловать его лысину.              — Обойдется. Он мне даже не платит.              — У тебя приличный чай.              — Я неплохо заговариваю людям зубы.              И они ушли двумя улицами выше в город, обсуждая чай и то, почему люди оставляют и не оставляют сдачу. Зоуи свалилась спать в пустой почти комнате, которой Глен, верно, не пользовалась, после того как долго простояла в ванной комнате перед зеркалом, разглядывая свое лицо.              Проснувшись в третьем часу дня, Зоуи тихонько вышла из квартиры, чтобы не разбудить Глен, и пересекла город, пока не явилась в док. Нужно было за день найти Роя и быстро и решительно повторить успех, чтобы к вечеру быть уже за стойкой. Но Рой водил ее за нос по городу так изящно, что когда в семь вечера она уже видела его перед собой в темном пальто и тянулась к ножу, когда в переулке они сцепились, Зоуи оказалась верхом на Худе. Тот поднял руки. Зоуи не поспешила с него слезть.              — Президент попался, — улыбнулся Худ.              — Вы что, одного роста с лейтенантом?              — Ну примерно. Мне все говорят, я вытянулся за последний год, у меня даже растяжки на спине. — Зоуи слезла с него и уперлась спиной о холодную стену торца здания, сев прямо на мостовую. Худ поднялся. Перед аква-лагуной погода была штилевая второй день к ряду. Она положила лицо на руки, убрала назад волосы, собирая их над макушкой. — Да не расстраивайтесь, президент. Мы с лейтенантом не покладая рук делаем все, чтобы вы сбились со следа.              Зоуи подняла на него взгляд              — У вас неплохо получается.              — Ну так в бою, Рой сказал, он проиграет.              Ответ на это был один и Зоуи понятия не имела, как к нему подобраться. Очень глупая ошибка была следствием того, что она Волей не различала людей меж собой. Иначе она бы сразу знала, что идет не за тем, и не тратила бы на это время.              — Ладно. Я даю вам фору до утра. Завтра продолжим, — сказала она.              — Окей, — отозвался Худ. Усмехнулся довольно. Зоуи разглядела в его лице, что ему вообще-то страшно нравилось удирать от нее и преуспевать в этом деле. Она махнула на него рукой. — Рой сказал, что скоро будет аква-лагуна.              — Да, я слышала, — сказала она. У Айсберга она так и не спросила, когда там нагрянет катаклизм, а версии в баре расходились. — Что думаешь?              — Хочу посмотреть. Докеры говорят, они все жутче каждый год, но еще можно посмотреть, если забраться на крыши на верху города, — сказал он. Зоуи обернулась, посмотрела туда, где поднимался фонтан и где, видимо, еще можно было укрыться от волн.              — Ну вот и славно. Я вас выловлю, и мы все вместе пойдем смотреть аква-лагуну. Захватывающее зрелище.              — А вы президент ее уже видели?              — Нет, просто докеры в баре так говорят, — улыбнулась она. Худ спрятал руки в карманы и покачал головой с предвкушением. Зоуи усмехнулась.              — Гранд лайн — самое невероятное место, что я видел, — заверил он в объяснение его восторга. — И город, и море, и люди, и даже вы, президент, потрясно.              Худ прошелся с ней по городу и отдал ей ключи от дозорных апартаментов в доке, которые, как выяснилось, носил с собой по просьбе Роя. Зоуи не прокомментировала: Рой с самого начала дня рассчитывал, что она на этот цирк купится.              А потом она вошла в приглушенный немного смазанный свет бара, где старик сидел за одним из столов со старчески недовольным видом, и когда Зоуи показалась из-за стойки, он только посмотрел на нее сверху донизу, как будто проверял школьную форму, но ничего не сказал.              Зоуи простояла за баром с отсутствующим видом, не особенно слушая болтовни перед стойкой, потому что публика почти не сменилась, так как не было кораблей перед аква-лагуной. Большую часть вечера пыталась выследить, не глядя, в зале Глен, крутившуюся между столов. Воля отозвалась податливо, к полуночи отличала ее от нескольких десятков посторонних людей, но стоило отвлечься на несколько минут, как след пропадал, и Зоуи снова не могла различить ее присутствия среди прочих.              Или это тоже нужно тренировать, будучи при смерти? Почему нельзя как-нибудь изящно посидеть под водопадом и достичь познания в медитациях? Было бы сильно проще.              Вот эту беготню нужно было прекращать, тем более что по утрам терпеть насмешки Холланда, которому Рой даже не во всех красках и не во всех эпизодах рассказывал, где она их упустила. Однажды об этом всем вообще отчитывался Худ, сам Рой был занят, и Холланд тогда выдал:              — Смотрю, ты не можешь даже своего подручного выследить. Как ты управишься с командой — ума не приложу, — сказал он, посмеиваясь.              — Нет, ведь пираты обычно не скрываются так умело, просто Рой очень силен в слежке, — сказал Худ. Зоуи подняла на него взгляд. Прозвучало добродушно и ободряюще, но вот Холланд зыркнул нехорошо. Худ понятливо замолчал.              — Холланд, знаете что?              — Что?              Зоуи долго думала, достаточно ли она его хорошо знает, чтобы забористо выслать в одно длительное непечатное путешествие.              — У вас ден-ден муши сейчас позвонит, — сказала она и поднялась с кресла. Пока вышла из кабинета, ден-ден муши действительно зазвонил. Худ с капитаном проводили ее взглядами.              Потом снова нужно было сделать вид, что ее не волнует, как гоняться за людьми на смерть и как сложно в море арестовать пиратов, нужно было улыбаться из-за бара, подавать напитки. Нет, с Роем надо было решать это дело как-то по-другому. Эту беготню нужно было прекращать.              В восемь часов утра после очередной ночи в компании самых невероятных слухов, которые она когда-либо слышала, Зоуи вместо своих апартаментов прошла прямиком на этаж, где были кабинеты офицеров, находившихся на Water7. Зоуи разошлась с дозорными в коридорах, когда, наконец, зашла в кабинет, принадлежащий Холланду. Самого его не было, но на столе стояло то, что ей нужно: улитка с сиреневым ирокезом мирно дремала на углу стола.              Ей бы, конечно, не помешало две недельки провести, медитируя под тяжелой водой каких-нибудь живописных мест в уединении с собой и природой, но в Water7 водопады представляли собой хоть и фильтрованную, но все же сточную воду, поэтому из методов продолжать учиться всяким безумным вещам она предпочитала традиционные. Совковские. С учителем и училкой и черной доской.              Улитка пиликала, дожидаясь ответа, пока не подняла взгляд на Зоуи, севшую в капитанское кресло.              — Вице-адмирал Момонга. Слушаю.              — А, вице-адмирал. Вечер в хату, — сказала Зоуи. — Велели быть на связи и не звоните.              — Гласс, — устало сказала улитка вместо приветствия. — Что там у вас?              — Мы предотвратили трагедию в Арабасте и уплыли с Веритасом на Water7, я поделала свои грязные пронырливые дела и мне нужна помощь.              Улитка хмурилась, но только чтобы не улыбаться.              — Что хочешь?              — Мне нужно поговорить с Цуру.              — С вице-адмиралом Цуру, — многозначительно поправил Момонга. Зоуи поморщилась. Она была в дурном расположении духа и голодная. Было не до шуток и не до нотаций. — Вице-адмирал Цуру с тобой вроде закончила.              — Грубость скажу, но я с ней — нет. А Сенгоку, пардон, адмирал флота Сенгоку ограничений по времени не ставил.              — Не ставил, — протянул Момонга. — Что передать?              Зоуи прикинула. С Веритасом они выяснили, что запросы Вселенной надо посылать грамотно. Тем более вице-адмиралам флота.              — Мой вопрос в том, по какой грани нужно ходить, чтобы научиться не выживать с помощью Воли, а различать людей с точностью до имени и фамилии.              — Если она сможет тебе ответить, она свяжется с тобой.              — Спасибо, — сказала Зоуи и собралась положить трубку, но что-то улитка на столе призадумалась, и Зоуи вскинула брови. — Еще что-то?              — Да. Раз уж ты позвонила, — сказал Момонга. Замолчал. Еще думал, как сказать. Зоуи уперлась руками о стол. Волосы выпали из-за ушей, свисли вдоль лица. — Твоя легенда требует, чтобы в Штаб ты вернулась либо под арестом, либо все же на своем корабле в должности его командующего, — начал он. Зоуи покачала головой. — Мы планировали первое. Но я начинаю думать, что второе будет лучше.              — Не доверяете.              — Вопрос уже не в доверии. Ты молода, ты женщина. И ты не управляла командой моряков.              Цуру как-то говорила, что когда коммодорам на экзамене дают чужую команду, это почти всегда провал. Ожидаемо. Но что у Момонги сомнения в ее отношении были не такие, как у Холланда, и касались не ее замыслов, а ее компетенций, было как-то приятно. Приятно работать с людьми на основе доверия и открытости. Она начинала проникаться к Момонге профессиональным уважением.              — Я найду подход к людям, вице-адмирал, если вас это тревожит.              — Да, это меня тревожит. В течении недели на Water7 корабль приведет Перри, ты его знаешь. Он передаст корабль тебе и останется наблюдать. Будут проблемы — переиграем.              — Не придется, — сказала Зоуи. Улитка в такт тому, как Момонга качал головой, мерно раскачалась глазками.              — Потрудись, — закончила разговор улитка. Зоуи опустилась в кресло Холланда, и когда тот вошел в кабинет с другим капитаном, усталость, озадаченность и серьезность ее вида удержали его от обычных комментариев.              — Гласс, — позвал он. Зоуи подняла на него взгляд. — Иди поспи.              — Я просто говорила с Момонгой, — сказала она. На всякий случай.              — Думаешь, сможешь унять полсотни солдат, которые служат вместе десятки лет?              — Думаю, унимать нужно не солдат, — сказала Зоуи. Посмотрела на второго капитана, с которым явился Холланд, встала с его кресла и вышла из кабинета.                     Цуру откликнулась в тот же вечер. Зоуи шла по узким переулкам кратчайшим путем к окраинам Water7, когда на выходе на улицу ее перехватили двое дозорных.              — Вице-адмирал Цуру на линии, мэм, — сказал солдат. Зоуи помнила его с корабля Холланда. У них она считалась капитаном вне штата. — Мисс, — оправился он.              Зоуи взяла улитку. За неимением под рукой ни кабинета, ни комнаты, она уселась на бочки, и произошел долгий разговор, в результате которого Зоуи пришла в бар только к нулю. Когда появилась за стойкой и разливала уже напитки, старик-владелец попытался дать ей тряпкой, но она увернулась от хлесткого, как плеткой, удара. Виски даже на стол не капнуло. Старик отчитал, конечно, но о железный аргумент, что он ей не платит и она вольная кошка, его нотации разбились. Звали его, кстати, Крикет. Вечер пошел своим чередом.              Цуру была бесконечно умной женщиной. Расставила точки над и. Есть Воля, которой овладевают как навыком — то почти все, что касалось намерений. Ее было легко развить по щелчку пальцев, если вынудить тело начать использовать инстинкты, что связывалось с боевым опытом. Воля, которая интересовала Зоуи теперь, состояла из двух частей, падала на тебя с неба как озарение или проклятье — почти все, что касалось Воли в пространстве и времени. К первому относилось, в частности, считывание силуэтов, фигур, обликов и силы людей, а ко второму — прозрение наперед и предвиденье и прочие шарлатанские штучки. Цуру могла бы закончить разговор за 15 минут, сообщив, что нет никакого быстрого способа пробудить эти способности, и если они не пробуждены, то она умывает руки, а Зоуи следует концентрироваться на том, что есть, а не на том, как получить недостижимое. Но передумала в последний момент.              — Ты же была при смерти? Верно? У тебя была рана, я слышала, тебя нашли в море Белоусы.              — Да.              — Да, — повторила Цуру. — Что-то ты мне тогда сказала. Дай вспомню.              — В Маринфорде?              — Глупость какую-то. Насчет казино. Ну-ка напомни.              — Я знаю, что выпадет на рулетке. Это все, что я сказала.              — Знаешь, значит?              И потом они с Цуру долго говорили о том, как Зоуи ведет бой, и Зоуи сломала голову вспоминать каждое движение в каждом бою, которое провела со времен Маринфорда. Не ради того, чтобы сказать, что дерется она как дилетант, а чтобы сказать, что позволяет ей — дилетанту — оставлять вечные шрамы людям вроде Холланда и в принципе без забот драться с группой пиратов и успешно, избежав ранений среди своих.              — Знаешь, я мало чем могу тебе помочь в советах, как вести бой. Но есть один эксперимент, который можешь попробовать над собой поставить, если не боишься, — сказала она, когда уже тяготело к нулю. — Если была при смерти, должно быть, знаешь это чувство, когда ты знаешь, что тебя пытаются спасти, хотя у тебя уже нет сил на то, чтобы осознавать это умом.              Зоуи это чувство знала.              — Оно похоже на Волю. Когда на самом краешке сознания ты видишь силуэты людей, что пытаются тебя вытащить. Разные пользователи описывают этот опыт по-разному, но суть одна, это что-то близкое к галлюцинации, которую в морях, например, врачи бы сочли за болезнь и лечили бы таблетками, известны случаи, когда необузданная Воля наблюдения сводила людей с ума.              — К чему ведете, вице-адмирал? — спросила Зоуи, когда Цуру сделала длинную паузу.              — Похожий эффект достигается, когда не спишь критически долго. Критически — я это всерьез говорю. Это именно эксперимент, и он не пробудит то, чего нет, но если ты этим уже владеешь, просто не можешь заставить себя считывать с того, что у тебя на подсознании, может быть, отловишь эту ниточку, если различишь ее в череде тех галлюцинаций, что будут преследовать тебя дольше недели без сна.              И Зоуи на утро совершенно не спешила уйти из бара, потому что добавление в сутки такой ничтожной части, как четыре часа, которые она обычно тратила на сон, сделали сутки почти бесконечными. Это время придется убивать. Так что начать его убивать можно было прямо с ходу, с того самого утра после разговора с Цуру. В конце концов, тянуть с экспериментами времени не было, а измотанность за последние дни, должно быть, просто поможет ей дойти до предела немного раньше, чем если бы она побыла три недели в отпуске.              Первые две ночи без сна прошли штатно и, к стыду Зоуи перед своим здоровьем, привычно, но на третий день бодрствования Холланд, когда она вечером после очередного дня, закончившегося тем, что Рой смылся в городе, вместо того, чтобы потешаться над ней — хотя в последнее время довольно беззлобно, — предложил не затягивать разбора полетов. Долго смотрел на нее через кабинет.              — Ты в Арабасте получше выглядела, — сказал он, остановив ее, прежде чем они разойдутся. Она усмехнулась. Капитан, в прочем, на замечании не остановился. — Что случилось?              — Ничего, капитан. Я не сплю третьи сутки, — объяснила она.              — Зачем?              — Ставлю эксперимент, — сказала она. Накатывала та типичная леность, возникающая из утомления. Не хотелось ничего объяснять. Но Холланд помимо прочего был не дурак.              — Это так с Цуру твои разговоры закончились?              — С вице-адмиралом Цуру, — многозначительно поправила Зоуи. Холланд махнул на нее рукой.              Третий день без сна наполнился какой-то слизистой, немного мерзкой усталостью, и она нашла развлечение в том, чтобы нависать над Витой Бревис. Вита ее эксперименту была в восторге и сказала, что она ей не даст уснуть, пока она не назовет стоп-слово. Стоп-слово было Джейн Доу.              Четвертый день сильно притупил способности к соображениям и логическим выводам, и Зоуи полдня проходила по городу, забыв, что она ищет человека. Появилась тошнота, и Зоуи вечером обнаружила, что неприятный зуд в желудке снимают мандарины. Вечером, когда они сидела в доке, и Зоуи чистила себе третий мандарин, подошел Холланд и велел завтра быть при параде. Прибывал коммодор Перри. Зоуи была вне себя от радости, что изобразила на лице такой кривой ухмылкой, что Холланд пообещал за следующую такую физиономию ее просто арестовать.              На пятый день Перри не прибыл, и Зоуи, когда обедала снова с Айсбергом, большую часть обеда пыталась понять, почему растворилась стена. Она не должна была раствориться и, должно быть, это были галлюцинации. Галлюцинации — это было хорошо, она была на правильном пути. Надо было понять не это, надо было понять, почему не прибыл корабль, и Айсберг на этот вопрос ответил просто: перед аква-лагуной нарушаются некоторые течения, и это часто препятствует нормальной навигации в близости от Water7, если только понятие нормальной навигации вообще уместно для Гранд лайна. Вечером предположение Айсберга подтвердил Холланд. Зоуи стояла в кабинете с довольно тревожным видом: Перри должен будет прибыть еще через два дня, к этому моменту она не будет спать уже семь дней. О, она кого-нибудь придушит.              — Капитан, я кого-нибудь придушу. Возможно, вас, — заверила она.              Потом денек выдался совершенно безликий. Зоуи стояла за баром и перебирала в голове ругательства, пока наливала напитки. Соображалось медленно, забывались слова и в середине ночи ее осенило: она может делать вид, что немая. Это было смешно. Веселье разогнало грусть вечера.              Утро седьмого дня началось в шесть часов, когда Зоуи откланялась перед стариком в баре и добралась до доков на буле. Прогулки на транспорте освежали. Она прихватила еды навынос в городе, утром зацепилась языком с Веритасом, которому про ее эксперименты было известно все вплоть до того, что Вита ходила с ней в туалет и разговаривала с ней через дверь, чтобы она не уснула. Зацепились языками — сильно сказано. Веритас любезно бросил ей мандарин в руки. Зоуи поймала его, стоя с закрытыми глазами. Руки сами последовали за траекторией мягкого броска.              — Изящно, — сказал Веритас.              — Чем больше я схожу с ума, тем острее воля, — медленно проговорила Зоуи. Стены продолжали вести себя очень непостоянно. А потом по коридору раздались шаги Холланда, и Зоуи пришлось открыть глаза. — Утречко, капитан, — вяло махнула она рукой. С Холландом она не виделась два дня, и он, оглядев ее с ног до головы, покачал головой.              — Лучше, чем я думал, — сказал он. Зоуи пришлось подумать, прежде чем она сообразила, что он не про утро, а про ее внешний вид. Ну, благо он не знал про состояние ее умственных способностей.              Они проследовали к прибывшему на Water7 кораблю, и думать было не надо, надо было только следовать за капитанами. Зоуи нашла себе работающую механику не делать глупых ошибок еще в баре. Когда боишься, что что-то вылетит из головы, надо с собой твердо договориться прежде всего, что все, что она начала делать, она начала делать по какой-то причине. Это позволяло, когда она забывала цель своих занятий, по крайней мере не бросать их на середине. А потом уже нужно было стараться удержать в голове эти самые цели. Для этого надо было их просто формулировать. Буквально односложно. Например, так: порт. И когда на одном из длинных лестниц, ведущих к портовой части города, ее осенило, что можно было бы развернуться и пойти поспать, великолепное слово порт всплыло в голове. А все, что она делала, имело цель. Она даже не замедлила шага.              В порту стояло несколько кораблей, часть из которых торговые, несколько дозорных и какие-то небольшие частные лодки и яхты стояли рядком вдоль пристани. Коммодор Перри — она увидела его почти сразу, как они вышли на большое суетливое пространство акватории — стоял на корабле у самого трапа и разговаривал с дозорным, похоже, в лейтенантском чине.              Холланд, когда они подошли к трапу, замедлил шаг и пропустил было ее вперед, но, когда она шагнула перед ним, сказал негромко:              — Ты коммодором считаешься, напоминаю.              — Может быть, честь мне отдадите, Холланд, в таком случае? — спросила она, повернувшись к нему. Не приглушила голоса, и это замечание, довольно едкое в силу какой-то въевшейся в голос после недели без сна язвы, лейтенант на трапе услышал.              — Коммодор Гласс, — он отдал честь. Холланд посмотрел на нее так, будто сейчас придушит, но честь отдал.              — Простите, капитан, но субординация есть субординация, — сказала она и поднялась по трапу. Веритас с Холландом остались внизу и она краем глаза видела, как Веритас наклонился к штабному коллеге. Видимо, чтобы утешить. — А вы? — спросила она лейтенанта. Тот, хотя по субординации и отчитался, но смотрел-то на нее с недоверием. На то могли быть причины. Во-первых, она не в форме. Да, на каблучках и в рубашечке, но без погон, без плаща и без кепки на худой конец. Не вооружена и выглядит так, будто пятый день с похмелья. По крайней мере она в солнцезащитных кругленьких очках и лейтенанту не видно ее слезящихся уставших глаз.              Лейтенант стоял в кепке, под ней было плохо видно его лицо. Зоуи плохо соображала и наклонилась, чтобы в лицо это заглянуть.              На борту было довольно много людей, большая часть матросов была занята завершением швартовки. Кое-кто из стоящих на палубе зыркал на нее тоже, оглядывался. Зоуи пробежала взглядом по лицам. Знакомых не было, кроме одного. Капитан Артур, один из людей Момонги, стоял на носу корабля.              — Коммодор Гласс, вы вступаете в командование, начиная с понедельника, — сказал Перри. Зоуи чудом услышала, что обращаются к ней, и покачала головой.              — После аква-лагуны.              — Совершенно верно.              — Вы коммодор? — спросил лейтенант. Зоуи спрятала руки в карманы и обернулась к нему.              — Вне штата до повторной сдачи аттестации, — напомнил Перри. — Но именно мисс Гласс принимает на себя корабль.              — Но коммодор, в экипаже два капитана, неужели…              — Корабль вашего класса должен управляться коммодором и старше, лейтенант, — заметил Перри. Зоуи покачала головой, оглядела мачты и паруса. Классы кораблей, их состав, вооружение и требования к экипажу она знала, и Перри, блюститель процедур и знаток их кодексов, как всегда, не переставал безукоризненно им следовать. Знал бы Перри, что фрегат Гериере привел на Water7 капитан Веритас, наверное, очень бы огорчился. — А кроме того капитан Артур остается со мной на Water7, соответственно, на борту остается только капитан Бойс. Где он, кстати, найдите Бойса и велите начать подготовку к расквартированию.              — Нет, прежде пусть он покажется, — сказала Зоуи. Лейтенант стоял, не зная, какому приказу подчиниться. Конечно, приказу Перри, он командующий корабля до воскресенья, а она — вне штата. Да, для офицера лейтенант плохо ориентировался в таких простейших правилах. Но надо было знать, кто черт возьми будет в ее прямом подчинении. У нее была целая неделя разработать двести стратегий поведения с экипажем корабля, и она выбрала тот, в котором знакомится с офицерами, будучи на седьмых сутках без сна. — Лейтенант, вы ночью плохо спали? Можете побыстрее соображать? — спросила она.              Напряжение в голосе прозвучало отчетливое. Учитывая, что хуже нее ночь не мог спать никто, то отдало еще и горьким сарказмом. Лейтенант прочувствовал.              — Да, — спохватился он. — Так точно. Сейчас приведу Бойса, — и он дернулся быстрым шагом выполнять. Зоуи растянулась в улыбке. Как приятно строить людей. Некрасиво, конечно, она его младше и явно ничерта не знает о море — ну или почти ничерта.              Она поглядела на Перри. На его лице должно было быть две вещи: неудовлетворение тем, что лейтенант не помнил их кодексов, и неудовлетворение тем, что Зоуи этим пользуется. Но он улыбался.              — Может, Момонга и прав, — сказал он.              — В чем?              — На твой счет.              Когда Бойс подошел через минуту, отдал честь вяленько, тоже смерил Зоуи недоверчивым взглядом. Зоуи глядела на него, чувствуя, что не слышит, о чем они говорят, хотя сама только что что-то спросила. В приоритете были внутренние рассуждения о том, почему она завалит капитана Бойса на лопатки за двенадцать секунд. Во втором приоритете были мысли насчет того, почему не все капитаны одинаковые.              — Коммодор Гласс, идемте в док, я передам поручения вице-адмирала. Бойс, разместите экипаж в городе.              Перри уже шагнул вниз, Холланд представил Вериатаса, они пожали руки и даже успели изрядно удалиться в направлении доков, пока Зоуи стояла, хлопая глазами. Очнулась от того, что ей под ноги сплюнул Бойс. От плевка отшагнула назад и подняла на него взгляд. Нет, она видела на его лице пренебрежительно оскорбленное выражение.              — Шла бы ты. Коммодор. Отсюда, — сказал он раздельно.              — Еще раз, — переспросила она, подняв бровь. Надо было действительно догнать Перри и Холланда и перед последним, кстати, извиниться за шоу. Но сначала надо было что-то сделать с этим капитаном. Рискнет ли повторить, когда увидит, что она вышла из задумчивости.              Но что он сказал, она не услышала, потому что отвлеклась. Над кораблем кружил альбатрос без снаряжения МЭГ, и она проводила широкие взмахи крыльев Тори. По ее душу. Сделала два круга над палубой, а потом улетела в город. В итоге Зоуи спустилась в порт, так ничего Бойсу и не сказав, и нагнала свою компанию.              Сонливость отпустила. Ей обеспечено хотя бы два дня развлечений. Когда она тем же вечером явилась в бар, старик дал ей отработать только до четырех. В четыре у нее пошла носом кровь, и он уволок ее в комнату на втором этаже и отчитывал за то, что она разнимается такими развлечениями. Зоуи послала его забористо, как сама от себя не ждала. Бесило страшно, шумело в ушах, в голове была сотня голосов, гул, как будто они и не вышли из бара. Бесило страшно, и кровь бесила, и бесило, что там за баром стоит Глен и, растерявшись в ряду одинаковых бутылок не может налить пирату простецкого портвейна.              — Посиди пятнадцать минут, — велел Крикет. — Остановится кровь — выйдешь. А пойдет еще раз — так я тебя пинком отсюда.              — Нахер иди, дядя, — честно ответила Зоуи. Сидела в кресле и смотрела в потолок. Нужно было не уснуть. А потом он вспомнила резко про Тори, подскочила с кресла и ударившей в сознание ясностью в голове распахнула окна. Как ни странно, Тори тут же села на подоконник и клюнула ей руку. Правда несильно.              Зоуи медленно изъяла у нее сообщения и села прямо на пол, чтобы прочитать. В записке лежало два листка. Один, на пергменте, был от Карса. «Вернулись. Алес учит работяг. Что б ты знала, стоим без дела, проедаем твои деньги». Второй был от Алеса: «Оборудование доставили, Карс хороший капитан. Нужно обсудить объемы поставок на ближайшие 3-5 лет.»              Вопрос был хороший. Когда на утро ее встретила у бара Вита, Зоуи даже сносно рулила булем, чтобы в одном из пустых кабинетов провести с четыре часа над тем, кому и сколько продавать текилы. Список составлялся на базе знаний фрагментарных и не полных, и был не исчерпывающим, но оборот создавал внушительный. Зоуи бросила перо и села в кресло. Вита сидела в посетительском кресле.              — Знаешь, ты похожа на Айсберг-сана. Ты не можешь закончить предложение, которое начала две секунды назад, но как составить список покупателей и из пальца высосать миллиард товарооборота, — это пожалуйста.              Зоуи усмехнулась.              — Да, и еще из-под меня все время уходит стул, потому что пол, — она забыла слово. Показала ладонью уклон.              — Накренился.              — Точно, — хлопнула Зоуи в ладоши. — Какой сегодня день недели?              — Среда.              — Среда, — повторила она. Зачем она это спрашивала. Боги. Она опустила лицо на ладони. Надо собраться.              — Не спи только, а то столько дней коту под хвост, — напомнила Вита.              — Девять.              — Что девять?              — Девять дней коту под хвост, — сказала Зоуи.              На десятый день было просто человечески херово. Очередной цикл погонь за Роем начинался сегодня. Утром она спросила у Холланда, когда она может увидеться с Перри, чтобы он наконец объяснил, что с кораблем и вообще, что там у Момонги на уме. Холланд смерил ее таким тяжелым взглядом, что она даже удивилась.              — Ты уже говорила с Перри об этом.              — Что?              — Вы говорили. Сразу как он прибыл, Гласс, — сказал Холланд.              — Капитан, не до шуток, — отмахнулась она. Шумело в ушах, как радио, как белым шумом или тысячей одновременно говорящих радиоприемников. Вообще говоря, было мутно в глазах и накатывали приступы такой раздраженности, что казалось, что мир бесит ее специально. Пытается выставить ее идиоткой. Или сумасшедшей.              — Тебе нужно поспать. Что бы ты там ни хотела, тебе нужно поспать. Прекращай, — сказал Холланд.              — Рано. Я только начала, кэп, — сказала она и откинулась на спинку стула.              А на одиннадцатый день она сидела в кабинете Холланда, опустив голову на руки, и не могла отделаться от острого ощущения, что у нее гремит в голове какой-то грохот, как от галопа лошадей. Сидеть в пустом кабинете было так невыносим громко, что она чуть не расплакалась от беспомощности перед шумом. Когда опустишь лицо на руки, тяжесть головы уменьшалась, но с руками все время было что-то не то. Они то прорастали колосьями. То покрывались песком. То осыпались осколками. Она просидела в доках с час, потом не вытерпела и вышла в город. Ее несло куда-то в уединение полное, но она то сталкивалась с докерами, то запиналась о ноги, пока перед самым выходом ее прямо перед собой не остановил Луччи. За плечи — иначе они бы столкнулись лбами. Возмутился голубь:              — Грубиянка!              Сайфер пол, кстати.              — Прошу прощения, — сказала она, и Луччи отпустил ее. В городе она долго сидела перед лавкой лапшичника, потому что он болтал какую-то несусветицу про специи после аква-лагуны, которые он пойдет собирать через два дня, и Зоуи ловила краем уха его слова, пока сознание медленно плавало от одного конца черепушки к другому. Вой в голове не перекрывался чужими историями.              — Скажи, старик, у меня все в порядке с руками? — спросила она невпопад. Показала лапшичнику ладони. Была уверена, что они были изрезаны осколками стекла, как когда разобьется в руках бутылка.              — В порядке, — заверил старик. Зоуи стерла кровь с рук, которой на самом деле не было. Плыли стены домов, перескакивали с места на место камни мостовой. В ушах звенело, как если приложить ракушку. К ней подходила Гленн.              — Гляди-ка, и какой день ты держишься? — спросила она, усевшись на высокий стул по правую руку от Зоуи. Она собралась с мыслями. Что Гленн подходила, она чувствовала уже последние пять минут.              — Одиннадцатый.              — Ты сумасшедшая, — заверила Гленн.              — А что держишься? — спросил старик-лапшичник.              — Без сна, — объяснила Зоуи.              Потом Гленн заговорила со стариком, и когда он поставил перед Зоуи лапшу, она медленно тянула длинные макаронины, пока не поняла, что Гленн ушла.              — Давно она?              — Да десять минут как.              Десять минут. Зоуи поглядела на пустое место. А меж тем сознание чувствовало ее присутствие и, если поднять голову, даже показывало, что она ушла два квартала и стояла в аптеке, что была на неширокой улице — город Зоуи знала как свои пять пальцев.              Она чувствует человека. Зоуи хмыкнула.              Не похоже на то, когда она была при смерти. Ни капли. Но среди шума и воплей в голове различить одного человека было несложно. Вот он здесь — бери и гляди.              Зоуи рассмеялась медленно, наверное, довольно блаженно, что лапшичник даже поморщился.              Кривой, размазанный разводами город, фасады домов, разъезжающиеся в стороны, провели Зоуи до возвышенностей делового квартала, откуда было видно город целиком. Здесь можно было постоять, почистить мандарин, чтобы не тошнило, и подумать вот о чем:              Главное не отвлечься. Итак. Простая, односложная цель: Рой.              Подумать о том, что она была с Роем много раз. На тренировках. На утренних встречах с Холландом. Она провела с ним много времени, и если сильно постараться, то она знает его сильно лучше Гленн. И, оглядев пляшущий в иллюзорном мареве город, Зоуи увидела Роя. Проще простого.              Ушло полчаса прогулки на то, чтобы пройти город. Сознание ее уже не вело. Вело чутье, как точка на мини-карте, как маяк в темноте, ноги шагали на автопилоте.              Когда их с Роем разделял квартал, Зоуи вытащила клинок. Он приятно лег в ладонь, руки сами несколько раз сменили хват, привычно крутанули нож меж пальцев. Рой заметил ее, когда она шла ему навстречу. Если бы пришлось верить глазам, она бы и не сказала, что это Рой. Мерещилось, что вместо него другой человек. Мерещилось, что его одежда горит. Мерещилось, что он обращается Фениксом. Но она уже забыла про глаза, про слух и ощупь. Уставшее тело шло по наитию, пустое сознание не участвовало, только напоминало о всяких глупостях. Наручник в левом кармане плаща Роя. Надо не ранить и не убить. Надо не драться всерьез на людях. Надо не дать долгой погони.              Рой заметил ее, когда она шла ему навстречу, но поздно. На людной улице у убегающего преимущество только когда догоняющий сбивает прохожих, как кегли, отвлекается и маневрирует меж ними, все увеличивая отрыв. А Зоуи их просто не видела, она видела только Роя, и когда Рой круто повернулся на пятки и сорвался в толпу, Зоуи ему в скорости не уступила. Уворачиваться от людей в толпе проще, чем от ударов Холланда, скажем. Не столкнуться с бабкой с яблоками проще, чем не дать себя застрелить. В тупике, куда Рой будет вынужден свернуть, чтобы его не убило летящим вдогонку клинком, Зоуи вступит в бой на короткой дистанции, имея в руках только наручник. Не даст ухватить себя за полу рубахи, выкрутится из нее, когда Рой попытается бросить ее на мостовую через бедро, окажется в руках только с ее рубахой. Зоуи оттолкнет его к стене. Руку скрутит цепью от наручников, заблокирует удар, съездит локтем — но наткнется на блок. Получит возможность уйти в тыл, а там все просто: правую руку в наручник и скрутить, под коленку — да посильнее, и когда Рой окажется на земле, надеть второй наручник.              — Мисс Гласс, сдаюсь, — показал Рой раскрытые ладони. Зоуи сидела на нем верхом с твердым ощущением, что стена по правую руку валится на них по кирпичикам, из бочки вылезает черт, а у Роя лапки вместо рук.              — Я тоже сдаюсь, — сказала она. Мерещилось тепло на губе и кровь у Роя на рубахе, отчего-то капающая на нее каплями, но это бред. Галлюцинации. Цуру верно говорила, надо уметь отличать быль от стонов истерзанного сознания. Но и отдых был нужен — это была здравая мысль.              — Думаю, вам нужен врач. Вы идти сможете? — спросил Рой. Зоуи достала у него из нагрудного кармана ключ, он снял с себя наручники.              — Врач? — переспросила она. Никогда еще думать мозгами не было так тяжело. Ее мозги, предназначенные для расчетов, игр и замыслов, теперь не могли даже удерживать смыслов дольше, чем полторы секунды.              — Да, мисс Гласс. Полагаю, нужен врач, — сказал он. Он покачала головой. Нет, она смогла дать бегом хорошенькие триста метров, пока догоняла Роя, и еще пятнадцать минут дойти до дока ее не убьют. Она рассмеялась медленно.              — Нет. — Она поднялась с Роя. Кровь продолжала капать на мостовую, и немела, казалось, губа. Галлюцинации нужно было игнорировать.              Что там было после Роя? Ничего не было. А что она, собственно, здесь делает? Забыла обозначить кратко следующую цель.              И за неимением цели она обернулась на лейтенанта с запутанным видом, а потом сознание, решив, видимо, что цели нет и не будет, щелкнуло так быстро, что она даже не подумала, куда падать.