Делец

Если снасти засвистели, в море выходить нельзя

             — Коммодор.              Зоуи стояла на палубе. Погода была паршивая, холодная, как в Москве ноябрь. Стояла без зонта, потому что его бы унесло ветром. Это был климат острова G-11 — постоянной слякотной, суровой осени. И корабль стоял перед поднимавшимися из моря фьордами, которые почти утыкались верхушками в низкие тучи. Зоуи стояла здесь, потому что пыталась придумать технически реализуемый способ, каким образом прямо во фьорд было врезано помещение вроде маяка, а остальная часть фьорда поднималась скалой выше.              Она обернулась на капитана Холланда.              — М?              — Нам не дают лоцмана, — сказал он.              — А кто на телефоне?              — Человек Че. Не назвался.              — Чудно, давайте. — Зоуи потянулась к ден-ден муши.              Нет, она правда даже не прикоснулась к документам по G-11. Кто ж знал, что G-11 — это тупая неприступная крепость, и путь к ней лежал между огромными высокими столбами скал, посреди дождя и вечной качки баллов пять с половиной. Море пенилось, барашки срывались с волны, и море отличалось от неба тем, что казалось белее. Лоцмана по-хорошему с такими вводными надо было бы затребовать с отбытием с Маринфорда. Но ладно.              — Ало, — сказала она в трубку.              — Ну что, я уже все сказал вашему капитану, — со снисходительной веселостью и напускной любезностью произнесла улитка. — Лоцман спит.              — Отлично, пусть спит. Не проснется за два часа — я разверну корабль, и мы дернем в сторону Калм белта. Говорят, там видели Красноволосого Шанкса. Так вот я встану ему под флаг и намерена вырезать ваш состав до самого последнего человека.              — Что! — раздалось так далеко от ден-ден муши, что улитка это только-только произнесла, но при этом передала всю полноту мгновенного гнева на лице человека, что это сказал. Тот, что стоял у трубки, был спокоен как удав, но разговор вел не один. Второй явно легче велся на провокации. Может быть, даже слишком легко: он грохнул рукой по столу и выругался. Зоуи улыбалась. Холланд смотрел на нее даже не осуждающе. Напугано. Разобрать, всерьез она или нет, он не мог. Улитка сменила выражение глаз: исказилась гримасой, когда ее отняли у первого переговорщика. — Повтори, что сказала.              — Сказала, если лоцмана не будет в течение двух часов, вы меня потеряете, — произнесла мерно и как само собой разумеющееся Зоуи.              — Тебя притащат сюда в кандалах, будь ты трижды из Штаб-квартиры, ясно? — рявкнула улитка. Потом трубку бросили в руки тому, кто говорил сначала, и было слышно, как хлопнула дверь.              — Жду лоцмана, в общем, — сказала Зоуи снова перехватившей спокойное и слегка флематичное настроение улитке и отдала ее Холланду. Холланд опустил трубку.              — Ты верно свихнулась, — сказал капитан, встал спиной к дождю и закурил. Предложил ей сигарету, но она покачала головой. Холланд в этом коротком замечании, конечно, осуждал не грубость к подокну и не абсурдность угрозы. А невыполнимость требований. — До G-11 за два часа доберется только птица, и то не всякая.              — Славно, давно хотела стать пиратом, — сказала Зоуи безэмоционально. — Но вдруг у них получится невозможное.              Холланд в невозможное не верил.              Они ушли с палубы — стоять под дождем было просто кощунство, и было холодно, и ветер выл о такелаж. Приличный командующий корабля в море не выпустит в такую погоду. А Дозор счел, что это отличненькое место для базы. Жизнь не переставала удивлять Зоуи.              Состав офицеров ее — она старалась не думать слишком часто об этом — корабля, выглядел следующим образом. С ней был Холланд. Надо сказать, его присутствие вообще-то избавляло ее от девяти из десяти случаев головной боли. Был капитан Бойс. Что забавно. Перри шепнул ей как-то по секрету, когда ее вели на одно из слушаний, что Бойс вызвался плыть с ней сам, хотя ему было прекрасно известно, как и прочим в Штабе, что плывет она в ссылку и легко там не будет. И еще Рой, неизменный Рой, вносил покой в их дела.              Вот эти три человека считались ее командой. Не считая, разумеется, Худа.              Шесть дней тому назад они отчалили из Маринфорда в направлении G-11 после того, как Зоуи — к удивлению для нее — за неделю прошла те процедуры, что ей назначили. Во-первых, разбирательство, что началось на второй день после прибытия и состояло из двух слушаний, в ходе которых на самом деле никто никого не заслушивал: Момонга с Зоуи в присутствии ограниченного круга лиц говорили в основном о легенде и о задачах.              Во-вторых, после «разбирательства» был экзамен. Сначала часть по процедурам, представлявшая собой несколько тестов и написание нескольких бумаг. Потом экзамен по физической подготовке, заключавшийся в спарринге. Третью часть экзамена, когда Зоуи спросила об этом Цуру, как оказалась, она уже сдала. Собственно, несобранная команда посреди моря, ответственное решение не подставляться под удар. На взгляд Цуру, вполне коммодорские распоряжения своими делами и чужими жизнями. И потом она не задержалась долго в Штабе: выписали повестку в G-11. Они запрыгнули на корабль и отплыли. Момонга даже не успел помахать платочком.              Час прошел в мокром, раскачанном беспокойном море, когда Зоуи, сидящую за своим коммодорским столом, отвлек один из матросов корабля. Влетел в двери, отдал честь, отчитался: в поле зрения другой дозорный корабль, и он идет прямо в направлении G-11. Зоуи опустила газету. Матрос был мокрый до нитки — оно и понятно, дождь колотил. Она поднялась с кресла и вышла на палубу.              Чуть вдалеке действительно наблюдался фрегат. Он был уже близко, и его заметили так поздно только потому, что из-за стены дождя было едва ли видать на три километра вперед. Корабль подходил, пока они не поравнялись. А когда поравнялись, было стоять лицом к фрегату было уже поздно. Зоуи обернулась к мачте собственного корабля: воля потребовала поглядеть на незнакомое пятно на краешке сознания: пятно это было в офицерском звании и оказалось на корабле незамеченным большей частью экипажа. Заметил его Холланд — тот был профессионал и в Зоуи было известно, что скорость в бою он мог иметь чудовищную. Зоуи заметила его только по зову инстинктов: разобрать продвинутые техники ускорения было нельзя невооруженным глазом, во всяком случае ее.              Лейтенантский плащ раздувало с хлопками на порывах ветра. Лицо от потоков воды защищала кепка. Зоуи повернулась к нему.              — Лейтенант, так подкрадываться просто неприлично.              — Прошу прощения, коммодор Гласс, контр-адмирал приказал взять на себя роль лоцмана на вашем корабле. Если позволите. — Лейтенант коротко, едва заметно, кивнул в приветствие.              Зоуи вскинула брови. Потом поглядела снова на фрегат.              — Так это?              — «Бешеный пес», фрегат контр-адмирала Че, — закончил за нее лейтенант, почтительно наклонив голову. Зоуи обвела корабль взглядом. Воля отчертила с сорок фигур на борту. Равновеликих и безымянных. Она еще плохо владела этим делом, слишком плохо, чтобы различать людей.              — А кто поведет Бешеного пса? — спросила она.              — Все на базе старше капитана обучены навигации в водах вокруг G-11, — объяснил лейтенант. — Это необходимость.              — Вы не капитан, — заметила Зоуи.              — Я шкипер по основной специализации, — пояснял лейтенант учтиво и спокойно. Тем временем фрегат плавно уходил вперед.              — Что ж, корабль ваш, — сказала она. — Благодарю.              Добраться до острова между скалистыми фьордами, казалось, было невозможно, но лейтенант с Бешеного пса собрал моряков, и довольно изящным образом управлялся с кораблем короткими четкими командами. Когда они вышли к острову, уже был вечер, прекратился дождь, и низкие тучи над островами показали где-то на краю горизонта конец облачного фронта: там садилось солнце. Из-за этого, когда они вышли в бухту, где вода была спокойнее балла на полтора, корабль подсветило рыжими отсветами, и мокрая серость острова запестрила закатными красками.              Зоуи наблюдала за тем, как тянут к причалу Бешеного пса, фрегат крупнее и его швартовка создавала определенную головную боль, поэтому когда она сошла на причал, тот все еще не отдал трап.              На причале стояло несколько человек. Один коммодор, Зоуи, поглядев на него, почему-то была уверена, что это тот, кто клялся притащить ее в трюм — он выглядел как человек, склонный к гневу. Стояло много солдат, похоже, готовились к конвою. И все же солдат было слишком много, чтобы такую честь оказывать ей одной. Она подошла к коммодору.              — Смотрю, держите свои обещания, коллега, — сказала она, кивнув на конвой.              — Это не для тебя, — сказал сухо коммодор. Всем своим видом говорил: сейчас увидишь. Зоуи пожала плечами. Спешить было некуда. Подошел Холланд. Они втроем следили за тем, как Бешеный пес постепенно перестает качаться на навале и замирает в спокойной воде. Как только опустили трап, солдаты выстроились в коридор.              Сначала на трап ступил контр-адмирал собственной персоной.              Че Борха выглядел как латинос, у него были мощные баки, при этом гладко бритый подбородок. Глаза темные. Телосложение крупное, широкие плечи отвлекали взгляд от слегка выпирающего над ремнем брюк живота. В целом статная фигура вкупе с какой-то неуловимой манерностью в белизне перчаток и вылизанности формы производили впечатление. Он коротко кивнул своему коммодору, посмотрел на Зоуи, они пересеклись взглядами. Потом он довольно строгим оценивающим взглядом прошел по своим морякам. Хлопнул одного из них по плечу, что стоял к нему ближе. Наконец, спустился на причал.              — Гласс? — позвал он. Зоуи подняла брови. — А ты молода для коммодора, — сказал он, когда подошел ближе. Интересно. Не любил повышать голос.              — Спасибо? — сказала она. — Что здесь происходит?              — Конвой арестованных, ничего интересного, — небрежно ответил он. — Контр-адмирал Че Борха, командующий базой G-11. Будешь служить под моим началом, — сказал он и подал руку.              Зоуи любила официальные представления. Если бы она прибыла сюда действительно служить под его началом, не скрываясь под личиной последней падлы, она бы уже для себя сделала вывод, что контр-адмирал чертовски хороший начальник.              — Зоуи Гласс, — сказала она. Чуть-чуть не подала руку дамски, передумала в последний момент. Пришлось притворяться ответственным взрослым. — Чтоб я сдохла, если Штаб меня здесь оставит, — добавила она. Контр-адмирал хмыкнул, причем так, будто его это повеселило, а вот его коммодор почти побагровел.              — Оставит. Штаб с тебя чуть погоны не сорвал публично, — сквозь зубы прошипел он. — Видел я твое личное дело. Позор для дозора.              Зоуи поглядела на него исподлобья.              — А я ваших нет. Клянусь, Сенгоку подложил их мне на стол, но я их не читала и не буду, — сказала Зоуи.              Тем временем с корабля начали по одному выводить пиратов. С каждым арестованным следовало три солдата: один впереди вел за цепь, двое сзади держали оружие на изготовке. Шаг влево, шаг вправо считался побегом. Пираты к бегству не тяготели. Были довольно измучены. Взгляда контр-адмирала сторонились. Зато на себе Зоуи взгляды чувствовала.              — И все же Штаб провел расследование и счел, что обвинения не доказаны, — заметил контр-адмирал. — Слышал, в Штаб на собственный арест ты прибыла с полумиллиардом наград в трюмах, — это замечание остудило пыл коммодора существеннее, чем первое. Он хмыкнул.              Было там не полмиллиарда, конечно, ни разу, но контр-адмирал это наверняка знал. Он поднял эту тему, чтобы унять своего человека. Зоуи неопределенно покачала головой: помимо прочего эта реплика целилась в то, чтобы пощекотать ее самолюбие.              — Они туда сами прыгнули, — сказала Зоуи.              — Я бы прыгнул с тобой в трюм! — присвистнул проходящим мимо пират. Его одернули за цепь, кто-то из конвоируемых засвистел, прокатилась волна оживления, на страшных лицах вылез оскал, и ее фигура привлекла еще больше внимания.              Эти уже прыгнут разве что в виселичную петлю. Зоуи проводила пирата таким подоночным взглядом, чтобы мысль о его скорой кончине чувствовалась на языке, и ее не нужно было произносить вслух. Улыбка сошла с лица болтуна, но он долго оглядывался на нее со злобой. Результаты ее удовлетворили настолько, что она усмехнулась.              Че, как ни странно, тоже глядел пиратам вслед. Улыбался не очень красиво. В противоречии с его безупречной формой, отглаженным воротничком и аккуратно выбритыми баками была желтоватая, ожидающая зрелища улыбка.              — Добро пожаловать на G-11, — сказал он, и они оставались на ветренном причале, пока садилось солнце и длинные тени пленных пиратов шагали вглубь острова — туда, где сядут в темные камеры только для того, чтобы дождаться собственной кончины.              Лейтенант, что исполнял обязанности их лоцмана и навигатора в последние несколько часов пути, получил от контр-адмирала распоряжение провести Зоуи по базе. Сам Че Борха вместе со своим коммодором удалился в сторону главного здания. С лейтенантом они двинулись в противоположную сторону: начинать большой круг по обжитой части этих неприветливых мест.              База была огромная, большая ее часть была толком не застроена и представляла собой острые скалы, торчащие угловатыми камнями к небу. Довольно угнетающее зрелище. Стояла на скалистом острове почти без растительности, была выполнена в камне цвета мокрого бетона, грузными нагромождениями возвышалась башнями и тянулась коридорами. От бухты, оборудованной под причалы, тянулась площадью к главному зданию, перед которым стояло несколько огромных голубых елей, посаженных искусственно, но очень давно.              Погода к прогулкам не располагала, едва они с лейтенантом отошли от порта, пошел дождь, и лейтенант раскрыл широкий зонт.              С одной стороны от безумства моря остров защищала цепь высоких мощных скал, сошедших бы за горы. Если бы не они, на острове бы стояли также же жуткие ветра, как в море. В этой цепочке скал были тюремные помещения, помимо прочих мест заключения. На острове был один пресный водоем, представлявший собой два озера и систему быстротекущих рек между ними: одна стекала вниз с гор, а вторая — Зоуи не спрашивала как — поднималась обратно вверх. Возле озера внизу вечно была куча солдат, и они раздетые по пояс занимались спаррингами, пока они проходили мимо. Учитывая, что на улице были промозглые градусов восемь, это все было похвально.              Лейтенанта звали Лифс, он служил на базе два года и получил безумное повышение в результате. На то были причины: система патрулей базы G-11 была настроена как конвейер для судебной системы: соковыжималка сливок пиратства, отловленных даже не в окрестностях базы а на все ширине Гранд лайна. Две дюжины кораблей патрулировали весь океан наискосок: от Калм белта до Калм белта. Регулярные патрули, так называемые. В таких он бывал часто, их вели капитаны базы, и их задачи ограничивались тем, чтобы проследовать по заданному маршруту и притащить в трюмах тех, кто попадется. Учитывая количество кораблей на нешироком Гранд лайн, проскочить мимо этих патрулей было сложно.              Патруль, с которого прибыл Че Борха — это было другое. В свободные патрули ходили только коммодоры, которых на базе насчитывалось четыре, а с Зоуи — пятеро. Коммодор мог плавать по всему Гранд лайну с четкой задачей: вернуться с наградой на определенную сумму. Быть в море дольше двух месяцев не позволялось. Два коммодора были в море, и из них один возвращался через две недели, а один вышел в море относительно недавно.              Лейтенант Лифс в свободном патруле был трижды. Один раз с коммодором Порчем — тем, что их встретил на причале и ушел сейчас с контр-адмиралом. Один раз с коммодором Уикэндом: это был самый кровавый патруль на его памяти и после возвращения из него два капитана корабля и лейтенант Лифс с ними вместе за особые заслуги получили знаки отличия G-11. Что-то вроде медали, подумала Зоуи. Лифс этим явно гордился — гордился красиво и по-взрослому. После этого он получил возможность почти сразу отправиться в патруль с Че Борха лично. И вот только-только вернулся.              Зоуи, пожалуй, систему патрулей было нужно знать, если бы она изучила материалы по своему назначению. Это были базовые знания. Система патрулей и требований к офицерам по результатам их завершения превращали базу в конвейер.              Они вернулись к главным зданиям уже глубокой ночью, когда Лифс уже не рассказывал — шли в тишине. Перед главным входом стояли ели с тяжелыми ветвями, несколько прожекторов резали темную мутную ночь, и под навесом крыльца контр-адмирал Че Борха курил. На отточенный салют лейтенанта покачал головой едва заметно.              — Контр-адмирал, говорят, на базе есть каннабис, — сказала Зоуи, когда они подходили. Лейтенант напрягся, но Че Борха, видимо, уловил шутку: Зоуи отсылала к слухам о G-11.              — Табак сносный найдется, — сказал он. Оставил сигарету в зубах, потянулся к карману, достал пачку. Предложил Зоуи. Она покачала головой, взяла сигарету. Из закромов карманов достала мундштук. Лейтенант дал прикурить. Зоуи зашла под крышу, Лифс сложил зонт. — Идите, лейтенант. Давно объявлен отбой.              — Спасибо, Лифс, — сказал Зоуи между затяжками. Раскрутила мундштук меж пальцами, табак был не то что бы сносный — он был чертовски неплох. Лейтенант удалился быстро. Зоуи докуривала сигарету с невозмутимым видом, вполне чувствуя, что контр-адмирал ждет, когда она закончит. Последняя затяжка до самого кончика фильтра наполнила легкие вперемешку с мокрым, пропитанным дождем и чернотой ночи воздухом. Зоуи бросила бычок в мокрую пепельницу.              — Поднимемся в офис, коммодор, — сразу сказал Борха. Зоуи качнула головой, и они зашли в здание. Внутри было светло — не так депрессивно серо, как снаружи, и даже имелось несколько цветов. Кабинет контр-адмирала и вовсе был выполнен в дорогом дереве, создавал ощущение отделенного от базы пространства, пах эфирным маслом сосны, и на столе стоял очень хорошо ухоженный бонсай. Борха проследовал к окну. Оно выходило на скалистый мыс по необустронную часть острова. В темноте и за завесой дождя было видно только лучи ворочающихся прожекторов, барашки волны, раскачиваемой ветром, и остроту скал.              Зоуи, по правде сказать, ударило табаком в голову. Настолько ударило, что она даже не сообразила беспардонно сесть, осталась стоять перед столом, уперевшись рукой о спинку посетительского кресла, и разглядывала бонсай и его ровненькую крону, пока Борха стоял у окна. Была какая-то медитативность в том, как сновали облака света на улице.              Наконец, он обернулся.              — Твой патруль встал в расписание через две недели. Выйдешь в море на смену коммодору Гэри Джи.              Зоуи покачала головой.              — Вот и славно. Дольше двух недель я в этой дыре просто превращусь в туманное желе, — сказала она. Вот теперь самомнение напомнило, что надо сесть. Она села, закинув ногу на ногу. Пошла обводить взглядом книжные полки, стол, подоконник, следы на окне — кто-то лапал стекло пальцами, и учитывая, что сам Борха ходил в перчатках, это был кто-то другой. В голову лезли ненужные умозаключения. Чтобы их прервать, Зоуи поглядела на контр-адмирала.              — Но прежде объясни мне одну вещь. Я привык доверять своим офицерам, и то, о чем пишут в твоем личном деле, тянет на то, чтобы ты оказалась не здесь, а внизу, в тюрьме, среди тех, кого мы сюда притащили, — он доставал из верхнего ящика ее же листовку. Розыскную. Зоуи улыбнулась с таким умилением, будто свою детскую фотографию увидела.              — Не услышала вопроса, — сказала она и потянулась за листовкой. Контр-адмирал позволил взять ее в руки.              — Почему Штаб спустил тебе это с рук? — спросил он. Зоуи оторвалась от листовки.              — Контр-адмирал, — сказала она, оторвавшись от спинки стула. — Давайте представим, что вы — самый последний подонок на свете. В порядке умственного эксперимента, — контр-адмирал предостерегающе наклонил голову. Нет, его это не злило и не настораживало. У Зоуи было даже ощущение, что то, что он начал этот разговор — это не игра. Он действительно не понимает. — Но одновременно вы управляете базой, которая ловит больше пиратских выродков, чем любая другая. Чем три базы, следующие за ней, вместе взятые. Будь я самым бестолковым идиотом из Штаба, я бы вам много отпустила за это, — сказала она.              — Штаб считает, что ты не сильна в бою. Так указано в твоем личном деле. Твоя эффективность сомнительна.              — И все же вице-адмирал Штаба за мной не угнался. Я сдалась сама. Но да не в этом дело, я просто люблю собой любоваться. Я ответила на ваш вопрос этой инсинуацией? — Она улыбнулась. Контр-адмирал смотрел на нее молча. — Ладно. Про доверие. Я не хочу быть вашей головной болью, контр-адмирал. С вами у меня мир.              — А с кем нет?              — На Штаб я в обиде за эту выходку, например, — сказала она. Борха поднял бровь. Густую черную бровь. — Имею в виду…              — Листовку? Или то, что тебя выслали из Штаба?              — И то, и другое. И то, и другое, контр-адмирал.              — Что ж. Насчет твоего патруля. Коммодоры свободны в выборе маршрутов, но в твоем исполнении я не потерплю, если ты двинешься на Сабаоди.              — Да не участвовала я в торгах рабами, не было такого, — усмехнулась она. — А даже если и участвовала, дьявол, да это же законно.              — Оставь это, — отрезал он. Зоуи улыбнулась, отметив про себя, что Борха не ведется на провокации к гневу. Он был устойчив к провокациям не как Салус в силу своей флегмы. Не как Карс в силу своей преисполненности жизненной мудрости. Он был устойчив к провокациям, как игрок в покер — он знал цену слабости перед ними. — Мне все равно, в чем тебя уличили до этого. Делай свою работу, за результаты получишь вознаграждение. За их отсутствие — взыскания. Вот и все, — сказа Борха.              — Справедливо, контр-адмирал, — сказала она. — Мы с вами подружимся. Сигареты, кстати, хороши, — добавила она. Снова откинулась на спинку кресла. Борха смотрел на нее через стол — стоял, уперевшись о него двумя руками, будто вел допрос.              Но потом распрямился, достал из стола закупоренную пачку и бросил Зоуи. Она поймала ее в руки.              — Редкий табак. Где попало не достанешь, — сказал он. Зоуи подняла удивленно брови.              — Чертовски дорогой, должно быть.              Контр-адмирал не согласился вслух, но цену подтвердил тем, что сменил тему. Они проговорили полчаса уже без привкуса допроса и взаимных прощупываний о том, чем Зоуи заняться в эти две недели, с кем познакомиться, как сформировать команду для патруля.              Борха был правда хорошим руководителем и, сидя перед ним, чувствовалось, что все же его контр-адмиральское кресло он занимает не просто так. Она ушла из главного здания в половине второго. Проследовала по уже знакомым дорожкам к озеру, и там на площадке над водой увидела две фигуры. Два ручных пса в капитанских погонах и в дозорных плащах. Само очарование.              Зоуи усмехнулась, подошла сзади и прошла между ними, чтобы ворваться в наблюдательное молчание над водой.              Бойс дал знать: команда расквартирована, согласно распоряжениям вице-адмирала солдатами Зоуи не управляла, их передали под командование одного из капитанов базы. Соответственно, ее офицеры успели поужинать и дожидались распоряжений, несмотря на отбой и неуклонно приближающийся подъем. И это в глухую ночь. Такое приятное чувство.              — А где Худ?              — Он рекрут, он с остальными солдатами, — сказал Холланд. Зоуи поморщилась. Неприятно. Он ей нужен. Хотя с другой стороны, пусть будет среди солдат. Может, узнает что полезное.              — Ладно. Что ж, господа. А мы с вами остаемся на базе. Сейчас задача состоит в том, чтобы опознать пиратов, что они повязали, узнать у них максимум полезного и благополучно сдать их в Импел даун.              Бойс закурил свою сигарету.              — Звучит паршиво.              — Без разницы, — отозвалась Зоуи. Хотя вылезла мерзкая улыбка. Говорила ей мама, никогда не разговаривай с уголовниками, приговоренными к смерти. Но поторчать в тюрьме и послушать, как заключенные видят устройство базы, могло бы быть полезно. Бойс ее удовлетворения не совсем понял.              — Тебя это развлекает? — спросил Холланд. Зоуи не удержалась. То ли сигареты были все же с каннабисом, то ли это опять инстинкты заставляли искренне верить, что все идет так, как должно, и приведет ее туда, куда надо, но ее губы тянуло в улыбке, а там, где между ребрами иногда бывало тяжело разогнуться от тревоги, было невесомо и просто. Она рассмеялась тихо.              — Да. Меня развлекла эта база, этот контр-адмирал, его раздраженный коммодор, наверняка пытавшийся у вас что-то вынюхать, меня развлекает, что вы двое ничерта не знаете, и меня развлекает, что я ничего не собираюсь с этим делать. А вас?              Холланд покачал головой.              — Коммодор действительно про тебя спрашивал. — Зоуи промолчала, чтобы Бойс продолжил. — Сказал, Штабные здесь долго не остаются.              — Ну вот видите. Развлечемся. Чего уж тут. А после видимо выйдем в патруль. Возвращается из моря некий Гэри Джи, и мы выходим в море вместо него. Вот тогда оторвемся как следует.              — Что ты собираешься делать? — спросил Холланд. Зоуи выдохнула дым сквозь зубы. Учитывая, что Холланд знал про операцию, а Бойс нет, ответить на этот вопрос однозначно было сложно. Надо будет подумать, возможно, Бойсу нужно будет рассказать. А возможно нет. Будет забавно понаблюдать за ним, пока она рано или поздно начнет всасываться в темные делишки Че, прикрытые безумной эффективностью базы G-11.              — Сейчас? Сейчас я собираюсь пойти и поспать, — сказала она, подбросив в руках пачку сигарет без одной сигареты. Есть категория людей, которая за сигареты мать продаст, и на острове таких людей было несколько тысяч. — А завтра собираюсь вынудить вас делать мою работу.              Холланд усмехнулся. Зоуи поглядела на него. Да, забавно быть в его положении: быть вынужденным ей подчиняться.              — Холланд, мы спешить не будем. У меня методы холистические. В этот раз.              — Что это значит?              — Это значит, что все связано и то, что должно попасть мне в руки, мне в руки попадет. Вы завтра займетесь пиратами. Я присоединюсь, когда встану. Хочу разыграть пару карт. А вы Бойс, займетесь не пиратами, а дозорными. Мне лейтенант сказал, что есть какие-то знаки отличия для тех, кто отличился в службе. Найдите список, кто достоин.              Бойс стоял руки в карманы. Не совсем понял, почему ей это надо, но спросить не успел. Холланд напомнил, как отвечают на отданные приказы:              — Так точно.              — Так точно, — на автомате повторил за ним Бойс.              Зоуи расквартировали в офицерские апартаменты. В них было неплохо, это была квартира с просторной спальней, открытой кухней и санузлом, самодостаточная в том, чтобы здесь жить. Апартаменты были прибраны к прибытию постояльца, заправлено свежее белье. Офицеры не занимались порядком в квартирах: на базе присутствовал целый батальон специально обученных для уборки людей, которые поддерживали порядок. Иногда юнги могли драить полы — но это на кораблях, в коридорах или еще где-нибудь на виду в порядке воспитания.              Бойс и Холланд были размещены в квартирах поскромнее — вроде тех, что в Саут блю на Соросе Зоуи видела у капитана Веритаса, но капитаны джентельменски довели ее до дверей. Зоуи вошла в квартиру, разделась — мокрая одежда улетела в корзину для прачки — постояла пятнадцать минут под самым горячим душем, который могла вытерпеть, чувствуя, как сознание концентрируется на двух людях, удалявшихся куда-то по коридорам к северо-востоку. Горячая вода согрела после того, как Зоуи весь вечер ходила мокрая от дождя.              Сон пришел быстро — опустил в темноту, без снов проел по оставшимся часам ночи и отступил не под звуки будильника. Растаял в настойчивом стуке. Не в дверь. В окно. Зоуи открыла глаза, долго слушая этот стук, потому что знала его, но не могла вспомнить. А потом подскочила с кровати — это же альбатрос.              Она открыла окно — в комнату ударил холодный сильный ветер с морской влажностью, но стоило ей подойти, альбатрос спрыгнул с подоконника и поднялся в небо. Птицу она узнала — журналистская. С Сабаоди. И она принесла ей какие-то вести, но не далась в руки. Зоуи стояла перед открытым окном, и было холодно. Альбатрос кружил над скалами. Зоуи прикрыла окно, ушла вглубь комнаты и оделась. Обернулась к окну, птица снова намеревалась клюнуть стекло, но встретившись с Зоуи взглядом, передумала. Призывно прыгала вдоль подоконника. И когда Зоуи подошла, она снова махнула крыльями и улетела к скалам.              — Ты что, издеваешься? — спросила в воздух Зоуи. Птица призывала выбраться из тепла апартаментов и непременно последовать за ней? Зачем? Тем более здесь — с этой стороны, куда выводила квартира окнами — не было ни дорожек, ни троп, были голые скалы. Благо, не слишком острые. Зоуи прошлось снова вернуться, чтобы обуться, и вылезла через окно. Птица скрылась за высокими скалами в стороне.              Добраться дотуда будет непросто. И Зоуи, переступая валуны и камни, шагнула в сторону необжитых скал.              Дождя не было с ночи, и серо-синие камни подсыхали, было не скользко, иначе Зоуи бы свернула шею. Путь занял около получаса, сошел бы за профессиональный хайкинговый маршрут: кое-где с годик назад Зоуи бы вообще без страховки не полезла, но в последнее время физические нагрузки стали чуть более привычны, чем были, и она влезла на скалы без травм. Альбатрос дожидался ее на нешироком пространстве плато на одной из верхушек. Отсюда открывался неплохой вид на базу. Валуны камней приглашали присесть после этого небольшого приключения. Уединение за час до подъема было почти давящее. Но чем была прелесть этого места, оно не просматривалось прожекторами — все они висели слишком низко, чтобы опустить луч света на эту вершину. А меж тем в квартире — если бы ее явились будить посторонние — пришлось бы объясняться, что за письма она получает. В конце концов доставка альбатросом частной переписки — это не общепринятая практика. Зоуи потянулась пальцами к пернатой, погладила лоб. Альбатрос дался. Подставил карман с письмом.              Зоуи вытащила корреспонденцию и опустилась на подсохшие камни. Порывы ветра все норовили бросить волосы в лицо, пришлось забрать их на затылке.              Одно письмо действительно было от журналиста. Второй сверток был не письмом. Что-то, аккуратно сложенное в плотный конверт.              Зоуи развернула сначала письмо.              «Президент,              Ты просила писать, если я узнаю что-то про синдикаты. Так вот, не велика тайна, что синдикаты раз в год встречаются обсуждать дела. Но мероприятие это закрытое, даже Морганс там бывает не каждый раз.              Через два месяца бал Синдикат пройдет на искусственном острове Санрайз: туда не указывают логи, и добраться туда можно только при условии, что есть приглашение на вивр-карте его мэра. Собственно, его ты найдешь во втором конверте.              Постскриптум: то, что на тебя заморозили награду, тоже поднимает шумок — не новый Шичибукай, не мертвый пират, а награда недействительна. Во всяком случае Морганс хотел заняться этим делом. Я убедил его, что утки из этого не выйдет и у него есть более полезные варианты. Приглашение достал он. Если ты его примешь, вы увидитесь. Просто, чтобы для тебя это не было сюрпризом.              Пост-постскриптум: дела у свободной журналистики — я, кажется, так тогда и не ответил — паршиво в любом издании. Просто в МЭГ с большим драматизмом. Но я рад, что я здесь. Моя жизнь изменилась».              Зоуи перечитала письмо несколько раз. В сумке альбатроса нашлось еще несколько газетных вырезок и записок от руки: там описывались несколько балов Синдикат прошлых лет. В конверте, если его не удерживать, начинал смещаться в сторону, ведомый вивр-картой внутри. Альбатрос чистил перья клювом.