Делец

Я дешевый поэт и плохой музыкант

      Зоуи не вполне успела раньше проникнуться этой мыслью. Возможно, потому что провела на базе слишком мало времени. Ее бросило в море через пять дней после прибытия, и она не успела толком узнать, что там со степенью безумия ее сослуживцев. Но на корабле все встало на свои места.              Зоуи стояла, уперевшись спиной о борт, наблюдала за тем, как двое матросов на палубе, припорошенной снегом, дерутся, босые и без рубашек. Зрелище по-своему впечатляющее, спору нет. На тех, кто дерется со знанием боевого искусства, смотреть приятно, но она тут не в болельщики записана. В инструкторы. Надо не просто глазеть на чужие шпагаты в духе Брюса Ли и точеные тела в духе книжки по мифологии, надо уловить короткие движения и сообразить, что один убьет второго до того, как он сам сообразит. И свистнуть коротко, чтобы разошлись по разным углам секунд на пятнадцать:              — Я бы успел уйти, коммодор, — возмущается один.              — Да нихера, — посмеиваясь отвечает второй. Зоуи поднимает руку в жесте, чтобы помолчали оба.              — Ты закрывался от удара под колено, а получил бы прямой по челюсти, потому что уронил руки. Нокаут, считай.              — Глаз-алмаз, коммодор, — лыбится первый.              Зоуи сводит руками, чтобы они продолжали.              Снег идет медленными крупными хлопьями, и в промежутке между тем, как они неспеша ложатся на палубу, Воля подсказывает сотню исходов каждого последующего удара. Уже все равно: убить или не убить. Ее или не ее. Она просто стала замечать в бою такие детали, которые никогда не имели смысла: едва заметные движения ног, не считываемые изменения выражения лица, взгляды, движения пальцев. А потом матрос валил товарища на спину на покрывало снега, у того сбивало дыхание от удара спиной, но через несколько секунд он вскакивал, как ни в чем не бывало, как будто дыхание — вовсе не обязательная часть жизни. Матросы G-11 любили биться, хотели драки, искали способов проводить досуг за чем-то занимательнее рыбалки или картишек и в четвертом часу дня непременно начиналась эта продолжавшаяся до ужина затея, в которой Зоуи просто надеялась, что никто не покалечится. Приходилось прямо этому способствовать.              — Коммодор, а сами не желаете? — их победитель — старшина по имени Тит выше Зоуи ростом на полторы головы, с широкими руками и телосложением быка корриды сыграл бицепсами. — Коммодор Уикенд перед отплытием сказал, что вы всех дурите.              Зоуи усмехнулась. Поглядела на часы. До ужина оставалось минут сорок. Этих ненасытных мужланов нужно было чем-то развлекать. Чтобы хорошо спали: как детей. Как котят.              — Я? Я никого не дурю, — заверила Зоуи. Старшина покачал головой, разминая шею и посмеиваясь. Ударил кулаком в ладонь. До его голых плеч даже не долетали хлопья снега, он просто пышел жаром.              — А если пираты, вы тоже будете стоять в сторонке? — спросил он. Зоуи улыбнулась старым-добрым провокациям. Матросы на палубе пустили гомон. У старшины адреналин в голову ударил, он хотел драки. Она бы не купилась.              — Это вряд ли, — заметил от релингов Бойс. Чиркнул спичкой и закурил.              — О, капитан, так вы были в бою с мисс Гласс? — хлопнул старшина в ладони, поворачиваясь к капитану. Бойс покачал головой утвердительно. — И как она?              — Как бешеная сука, — поразмыслив с полминуты, ответил Бойс.              Над палубой воцарилась тишина, наэлектризовавшаяся от того, как Бойс вольно выражался, и было слышно, как он выдыхал сигаретный дым сквозь зубы. Зоуи одергивать капитана за языковые средства была не намерена, ухмыльнулась. Бойс вообще забавлял с его взявшейся из ниоткуда личной убежденностью в том, что она на голову выше других офицеров.              Тит перевел взгляд на нее, Зоуи пожала плечами, мол, не понимаю, о чем он говорит. Бойс усмехнулся.              — Проверь, если хочешь, — сказал капитан. Зоуи поглядела на него осуждающе, медленно покачала головой. Тит растягивался в улыбке. Воли было не нужно, чтобы понять, что он позволению капитана последует.              Зоуи наблюдала за этими боями третьи сутки. Она против желания выучила, что Тит дерется своими огромными кулаками, раскачиваясь широкими плечами. Размашисто и щедро, со вкусом. Прилетит таким сочным — и она не оклемается никогда. Чтобы уйти от полетевшего в нее удара, Зоуи заскочила на борт. Ей на борту балансировать легко, отступая назад, а Титу, вскочившему следом, это не дает взять хороший замах. Тит бросил удар слева, потом дал прямой, на секунду потерял между шагами равновесие на борту и в этот момент Зоуи не потребовалось даже особых усилий, чтобы сблизиться и лоу-киком подкосить Титу ноги. Старшина не удержался на ногах и свалился с всплеском в море.              Зоуи поманила пальцем Бойса. Тот подошел к борту. Зоуи вытащила у него с пояса пистолет, и когда Тит вынырнул из-под воды, выстрелила в молоко, чтобы пуля просвистела возле его уха.              — Старшина, вы мертвы, — крикнула она с борта. Матросы подтянулись к борту, чтобы поглядеть на товарища.              — Исправлюсь, коммодор, — отозвался Тит снизу.              Зоуи раскрутила пистолет на рамке на пальце, отдала капитану. Кивнула матросам, чтобы вытащили своего старшину, а то сляжет с воспалением легких: океан был чуть-чуть не ледяной.              Старшина вечером с другими матросами потешались на камбузе над тем, как он сбрякал в воду, кто-то подшучивал над ее подлыми методами, Зоуи мантрой повторяла, что из нее плохой боец и еще худший учитель, Бойс качал головой отрицательно, внушая солдатам, что она кошмарит пиратов с наградами под сотню, не владея боевым искусством, потому что училась драться только насмерть, и на корабле стояла какая-то братская и доброжелательная атмосфера дозорной, мать ее, идиллии.              А корабль шел на Water7, и лейтенант Лифс поздним вечером, когда море потеплело градусов на шестнадцать и от перепада давления болела голова и от перепада температуры еще не успели убрать с палубы плащи и накидки, стоял с ней и с рулевым на мостике, поглядывал на косящийся немного в сторону лог пос. Зоуи стояла, наслаждаясь гудящей головой. Надо будет попросить у Марко сделать что-нибудь с ее проблемами с сосудами, от которых перепады погоды Гранд лайна не давали покоя.              Корабль резвенько летел по сомнительному маршруту. Сомнительному в плане того, чтобы каким-то удивительным образом соблюсти нормативы базы G-11: путь до Города воды будет довольно безопасным. По словам того же Лифса и еще других младших офицеров, обычно коммодоры для достижения своих планов отправлялись сразу в самые последние клоповники мира. Команда поудивлялась-поудивлялась, но потом Бойс вставил свои пять копеек про то, что у нее в Городе воды из дел — динамить Айсебрга в первую очередь, Лифс сказал, что маршрут будет быстрый, а Зоуи заверила, что они там на двое суток, не больше, и вот пожалуйста: за ужином уже переговаривались, что на Water7 бывало от силы шесть человек из всего состава. Зоуи качалась на стуле за ужином и чувствовала себя воспиталкой детсадовской группы, которую выпустили на экскурсию вместо дневного сна.              Несколько дней в море дали передышку. Было просто стоять здесь, на шкафуте, с видом, будто ее ничего не трогает из происходящего: ни требование притащить в кармане полмиллиарда, ни нависший над плечом Штаб, угрожающий упечь ее в Импел даун, ни четко формализовавшийся в голове план увидеться с Марко, несмотря на то, что при ней сорок человек дозорных. Море приносило иллюзорный покой, расширенное от горизонта до горизонта сознание, остроту нюха и еще что-то. Что-то, что когда корабль встал на якорь, подобрав паруса, и растянулась лунная полночь, Зоуи долго стояла на мостике, подперев релинг, с твердым ощущением, что ей нужно ружье.              В ноль развели караул, и Зоуи отдали честь два матроса, разошедшиеся по постам. Бойс собрался было на боковую, но долго смотрел на нее через всю палубу, потом не сдержался и все-таки поднялся на ют.              — Надзираешь?              — Тревожусь, Бойс, — сказала Зоуи.              Тянуло взять в руки оружие. Вон Бойс при себе носил пистолет. Но лучше было взять ружье. Зоуи хлопнула себя по карманам, нашла сигареты — все еще пачка с G-11 с отменнейшим табаком. Опустела наполовину, расстрелянная заключенным несколько дней назад. Зоуи вытянула сигарету. Бойс поморщился — он давно разобрал, что курить она не курит. Но дал ей огня.              — У тебя бывает предчувствие? Литературно сказать дурное, хотя меня тянет на другое слово.              Зоуи оглядела горизонт. Стоял безупречно чистый. Оно и ясно. За ним следят двое и, в отличие от нее, с вооруженным взглядом.              — Нет. Только когда перепью, но в последнее время я в завязке — начальство строгое, — сказал Бойс.              — Это вы, Бойс, молодец.              Зоуи выдохнула дым, потом покачала головой: табак ударил в голову, но покоя не принес. Зоуи решила, что хватит. Свистнула коротко, чтобы матрос, шагавший к носу, обернулся. У него было ружье. Зоуи позвала его двумя пальцами. Он спешно развернулся, бегом поднялся к ней.              Матрос снял винтовку с плеча, протянул Зоуи, когда она указала на нее рукой. Она перехватила ее под цевье, приклад уперся в плечо стремительным рывком, а потом Воля сконцентрировалась в одной точке, куда руки потянулись сами, и Зоуи выстрелила, не целясь.              В ушах смешались звуки: высокий свист, выстрел ружья, а следом — тяжелый грохот взрыва от разорванного патроном пушечного ядра, прилетевшего откуда-то с юга. Вспышка грохнула в дюжине метров от корабля, и не сбей его Зоуи, оно бы упало в воду, не задев обшивки. Черное облако подвисло в воздухе. Зоуи опустила оружие. Бойс стоял, подняв брови, и удивление поверх его недовольного лица выглядело комично.              Если снова вскинуть плечо, то можно будет повернуться корпусом туда, откуда стреляли: а стреляли явно неприцельно: никто не может стрелять прицельно на такой дистанции, когда даже еще не видно точки на горизонте. Шальное ядро чрезмерно дальнего полета. Но над морской водой, когда в нос била соль, а в легкие — влага, когда из людей в сознании было только сорок мерно гудящих отдельных сознаний, а не целый остров народа, Воля услужливо подкладывала на ум убеждение: если стрелять так, то она кому-то — она даже не знает кому — прострелит голову.              Хотя нет, не прострелит, конечно. Винтовка не стреляет так далеко. Зоуи снова опустила оружие.              На стрельбу на палубу вышло несколько человек: разрыв ядер провоцировал напряжение и воодушевление в этих людях. Бойс поднял ладонь, чтобы не поднимали набат раньше времени.              — Че это за херня? — кратко охарактеризовал капитан.              — В душе не знаю, Бойс, — сказала Зоуи. Поглядела наверх, задрав голову. Свистнула. Вперед смотрящий свесился из гнезда.              — Клянусь, горизонт чист, коммодор! — отчитались сверху. Зоуи поглядела на Бойса.              — Не клянись, — сказала Зоуи. Из-под палубы показалось квадратное лицо Тита.              — А что за шум, а драки нет?              — Ну как, «нет»? Бойс, поднимайте команду, пойдем поглядим, — сказала Зоуи. Капитан подчинился, и матросов вытащили из постелей, и вопрос куда идти и что смотреть решился неопределенным указанием Зоуи на юго-юго-запад. Кто был на палубе, подтвердили направление выстрела, но Зоуи не занималась баллистикой. Умом она бы и не сказала, откуда летело ядро. Ее поворачивало к чужому кораблю, как Южноптицу к югу без видимых на то причин, и корабль последовал за этим инстинктом, как будто этого было достаточно.              Лейтенант Лифс был ответственным за то, чтобы ее сомнительной точности указания интерпретировать в маршрут, и они стояли с рулевым, ведя корабль бог знает куда. Лифс крутил в руках подзорную трубу. Наконец, повернулся к Зоуи. Она подняла брови с готовностью ответить.              — Как вы можете знать? — спросил он.              — Глаз-алмаз, Тит же сегодня сказал, — напомнила Зоуи, но скепсис лейтенанта это не умерило.              — Мир круглый, коммодор, искривление поверхности определяет предел видимости. Никто не может видеть дальше горизонта. — Он скорее себя убеждал в этом, напоминая себе нерушимые истины о том, что лучи света не искривляются, если только речь не о Вселенских масштабах.              Зоуи поглядела на Лифса, как на ребенка, когда он называет треугольник квадратом. Потом обернулась к морю: туда, откуда палили из какой-то невероятно дальнобойной пушки какие-то умники, туда, где (Зоуи могла с высокой степенью уверенности сказать) человек двадцать пять в море торчат на небольшом корабле.              Корабль пошел вслед за поднятыми парусами, Лифс смотрел сосредоточенно в море. Через полчаса полного хода с гнезда донеслось: вижу корабль. Лифсу подали трубу для наблюдения, Зоуи отказалась. Лейтенант обозрел горизонт и, опустив трубу, поглядел на Зоуи. Она отвесила поклон.              — Пиратский флаг, коммодор!              Палуба зашлась гулом, и Зоуи в подзорную трубу видела абсолютно ничего ей не говорящий флаг с веселым Роджером в цветастой бабушкиной мантии.              — Наш клиент, получается, — сказала она негромко. Обернулась к стоящему с ней рядом Бойсу. Офицеры чуть не подпрыгивали в ожидании формального решения о бое. — Бортовым залпом по корпусу, потом пойдем в абордаж. Смотрю, народу подраться неймется, — подытожила она.              Пираты их заметили поздно, подняли паруса, когда их разделяла уже дальность выстрела. Корабль был чудаковатый, выкрашенный во флуоресцентные цвета, неудачно повернут к ветру, паруса долго полоскали вхолостую, пока корабль пытались повернуть веслами.              Бортовой залп раздался, когда пираты только-только тронулись, и дозорный фрегат резво пролетел в чудовищной близости от борта. Матросы знали свое дело, и Зоуи не успела глазом моргнуть, несколько человек уже оказались на пиратском борту. За завесой дыма от выстрелов и переломанных в щепу бортов и релингов было видно, как пираты валятся, как домино. Зоуи подошла к борту, наблюдая за картиной, как по пиратскому кораблю в театральной панике носится странная женщина в мантии, как на Роне Уизли. На ней был тяжелый макияж, блестящие губы и с полтонны перстней на руках, и она убегала от одного из матросов, по пути сбивая своих же.              Зоуи стояла с ощутимым вопросом, как эти пираты вообще добрались до Гранд лайн и не погибли с такой командой и капитаном — вернее капитаншей с сомнительным вкусом и еще более сомнительными навыками.              Сама она столкнулась с лейтенантом и закричала истошно, когда он вытащил саблю.              А потом до Зоуи дошло. Глупая, очень тупая мысль, но было жизненно важно ее донести до своих прежде, чем кого-то убьют. Зоуи вытащила клинок из ножен и пустила вперед себя в броске, а сама перескочила борт, чтобы сигануть на небольшой рядом с дозорным корабль пиратов. Клинок воткнулся в плотную доску палубы перед лейтенантом, и он не закончил замаха, когда Зоуи свистнула через кольцо.              К этому моменту корабль уже был фактически их: пираты на палубе были под прицелом, на мушках и обезоружены, а их бабка-капитан стояла, подняв ладошки с гелем-лаком перед Лифсом, что глядел на то, как Зоуи идет мимо людей к ним.              — Коммодор?              — Вы. — Зоуи указала на пиратку. Та перевела на нее взгляд: у нее было накрашено лицо, как у артистки бурлеска. Она повернулась к Зоуи. — Случайно, — смягчила она, потому что то, что сейчас скажет, прозвучит как дикость. — Не союзники Рыжего? — спросила она.              Пиратка хлопнула длинными накрашенными черной тушью ресницами.              — Союзники, — сказала она, качнула головой на пиратский флаг. — Я Перпетуя, и это мой корабль пиратов вечности. — Зоуи почувствовала на себе взгляд лейтенанта с привкусом «ты этому веришь?», а потом пиратка уточнила: — Шанкс сейчас, между прочим, в Раю.              Зоуи усмехнулась. Это уточнение могло бы быть на грани угрозы, если бы не вид этой тетечки, которая выглядела, как создание абсолютно безвредное, хотя бы в силу отсутствия вкуса: разнообразие форм и цвета в ее внешнем виде наводили настроение, как когда видишь Снейпа в прикиде бабки Невилла. Безвредное, но озорное. Хотя команда ее состояла из вполне себе крупных обычных мужиков-моряков, которые должно быть знали, как управлять кораблем. Вопрос, как всегда, в руководстве.              Лейтенант недоверчиво поднял бровь, а Зоуи задала другой вопрос. Более важный для ее авторитета.              — Все еще? — Перпетуя, прищурившись за очками, опустила подбородок, чтобы посмотреть на нее.              — Ну да. У них куча дел, — заверила пиратка. Зоуи повернулась к лейтенанту. Потом снова оглядела своих людей.              — Я оставлю вас в покое, если передашь Рыжему одну вещь. Рыжему или Бекману.              — Передам. Мы обязательно встретимся с Шанкси на… — она хотела сказать остров, а потом осеклась. Поглядела на погоны лейтенантские с недоверием. Зоуи усмехнулась.              — Где?              — На Юкирю, — сказала пиратка. — Так что ему передать?              Зоуи рассмеялась. Поглядела на лейтенанта. Среди фигур на борту увидела капитана. Кивком головы подозвала ему, чтобы не кричать. Когда он подошел и посмотрел снизу вверх, произнеся немного ленивое «Коммодор?», Зоуи сказала, облокотившись о релинг:              — Бойс. В моей каюте. Две бутылочки рома. — Бойс хоть и скорчил красноречиво подчеркивающую его протест мину, но просьбе внял.              — Понял.              Когда он вернулся, бросил их по одной Зоуи в руки, и она, поймав их за горлышки меж пальцами, будто последние десять лет только и делала что стояла за баром, вручила их обоих Перпетуе. Та долго рассматривала стекло и этикетки.              — И все?              — И все.              — Легко, — заверила она. Зоуи поглядела на лейтенанта. Лифс убрал саблю в ножны. Дозорные на палубе тоже прибрали оружие. Бойс поднялся к ним на мостик.              — И ты их так отпустишь? — спросил он. Не то что бы недовольный, но удивленный, он выразил то, что думал Лифс. Зоуи улыбнулась.              — Рыжий перетопил дюжину кораблей за месяц за нападения на его союзников. Хотите войти в эту печальную статистику — вперед, — сказала Зоуи.              Капитанша своим присвистнула так залихвацки, будто на казацкой свадьбе, и ее люди тоже сложили оружие.              — А Шанкс говорит, у дозорных совсем нет мозгов! — рассмеялась она. — Но ты хорошая, коммодор.              Зоуи получила порцию дискомфорта, когда полные руки этой женщины сгребли ее в охапку. Ром она забрала в свою каюту, которую сочла нужным непременно показать Зоуи, пока дозорные расцепляли корабли. В каюте было много коллекционных тарелочек, размалеванных изображениями и фигурами в духе кубизма, и каюта пестрила цветами, как и сама пиратка. Перпетуя поставила бутылки на стол, долго глядела на этикетки рома, приподняв очки с лягушатно-зеленой оправой на макушку.              — Что это за ром?              — Из Ист блю.              — Знаешь, ведь они нынче совсем не просыхают.              — Да? Что пьют?              — А зачем это дозору?              — Не зачем, светская беседа.              — Все больше всякую подножную дрянь. Шанкс раньше зарился на родное саке, знаешь, из Вест блю, но оттуда никто ничего теперь тащить не рискует.              Зоуи задумалась.              — Почему?              Задумалась не об этом. О том, почему все-таки Вест блю. Шанкс ведь вырос на Оро Джексоне, попасть в Вест блю он мог только в сознательные 15 лет. Насчет места рождения можно было спекулировать, но считать родиной Вест блю по меньшей мере преувеличение. Перпетуя смерила ее оценивающим взглядом.              — Ясно почему. Без позволения пяти семей ни один торгаш в море не сунется, а те все с синдикатом возятся. А кто из синдиката в здравом уме сунется к йонко? Даже к такому очаровашке, как к Шанксу, — она расплылась в теплой, немного смущенной улыбке.              — А сам Шанкс в Вест блю ни-ни?              — Мороки с этим, — растянула Перпетуя и махнула рукой. — Он скорее купит его втридорога у какого доходяги у черта на куличках.              — Долго они будут в Раю? Я думала, после Water7 они отплыли в Новый мир, — сказала она. Пиратка прищурилась и надела очки странной формы, поглядев на Зоуи.              — С чего бы это?              — Ну йонко. Он должен быть в Новом мире.              — Он йонко, и он может быть, где хочет, — сказала пиратка. Зоуи хмыкнула.              Обернулась к дверям за секунду до того, как в них вошел Бойс.              — Гласс. Мы готовы отплывать. — Он бросил ей ее клинок. Зоуи поймала его за рукоять.              — Ну вот и славно.              — Спасибо за великодушие, — сказала пиратка. Прищур ее бухгалтерский немного настораживал. — Коммодор Гласс.              Дело шло к рассвету, решили не вставать на якорь и выстроили маршрут на Water7. Бойс с офицерами, видимо, резон за тем, что абордаж не увенчался арестами, прояснил, и Зоуи не пришлось внушать команде благоразумие. Лифс обещал быть в Городе воды к обеду и это свое обещание выполнил: никак не позднее полудня они проходили мимо станции морепоезда, а к часу причаливали к порту Water7, и Зоуи с носа корабля разглядывала фигуру небезызвестного мэра города, стоящую чуть в отдалении.              Команда была самую малость вареная после бессонной ночи, но, к своему удивлению, Зоуи обнаружила, что в итоге их выстроил Бойс, непрозрачно намекнув, что одна бессонная ночь — это чушь собачья, и что Гласс лично обходилась без сна неделями. Отплытие назначили на следующий вечер. У Зоуи не было никаких планов задерживаться.              Когда она спустилась, наконец, с корабля, Айсберг встретил ее сдержанной улыбкой. Она пересекла причал.              — Обед? — спросил он, когда она подходила. Лаконичное приглашение.              — Откуда вы знали, что я прибываю? — спросила Зоуи. Айсберг кивнул неопределенно в море.              — Сообщили с одной из станций морепоезда. У меня всего час, — сказал он, поглядев на часы.              — Тогда поспешим.              Когда они уходили, Зоуи оглянулась, и видела, как на борту стоял Бойс, лейтенант и Тит, и двое последних отдавали капитану деньги. Черти спорят на ее досуг. Дожили.              Нет, то, что она с Айсбергом виделась исключительно за обедами, это было смешно, конечно. Айсберг снисходительно отнесся к ее просьбе налить ей шампанского и изрядно преувеличил, что у него только час. Эти разговоры о делах, рынках, строительстве и теперь еще об алкоголе и просочившихся в сферу владельцев питейных заведений слухов, что снова можно достать запас Виски пик, прикрывали флирт через обеденный стол. Они проговорили чуть не до трех, когда Калифа сказала, что его ждут совершенно неотложные дела. Айсберг сказал Калифе, что уже заканчивает, секретарша вышла. Зоуи разглядывала, как Айсберг снимает с колен салфетку, вытирает руки и допивает бокал.              — Айсберг-сан.              — Да? — спросил он. Зоуи сидела, и его статная фигура возвышалась весьма представительно.              — Вы в курсе, что я воспринимаю это разговоры, как разговоры с информатором?              — Да? Что ж, рад быть тебе полезен, — отозвался совершенно дружелюбно Айсберг.              Выглядел, как человек, готовый уйти. Его, мэра, президента, инженера и дельца, ждали безумно горящие дела. Но он стоял здесь и ждал, пока Зоуи закончит мысль, потому что находил в этом разговоре по крайней мере отдушину и идти на встречи не хотел.              — Вы знаете что-то о бале Санрайз? — спросила она. Айсберг был удивлен это услышать. Но покачал головой утвердительно.              — Да. Сто лет там не был, но, если тебе нужно, могу достать приглашение. Нужно?              Зоуи почувствовала, что растягивается почти в глупой от умиления улыбке.              — У меня есть.              — И ты пойдешь?              — Скорее всего.              Айсберг покачал головой, будто принял к сведению.              — В таком случае увидимся там?              — Вы же не ходите.              — Я сделаю исключение. — Зоуи молчала. Но Айсберг был внимательный слушатель и вообще-то умный дядька. — Но что ты хотела?              Что она хотела? Почему ей все норовят задать такой сложный вопрос. Санрайз начинал быть привлекательной площадкой переговоров с тем же синдикатом Вест блю, соблазнить их сделками с йонко. Было бы здорово знать, как это устроено, прежде чем туда влезть. А то ее тут любят упрекать в непродуманности.              — А еще не решила, — сказала она немного погодя. Айсберг пожал плечами.              — Решишь — скажи. Я помогу.              Зоуи не смогла на это ответить хоть сколько-нибудь равновесной благодарностью, но Айсбергу было достаточно этого молчания, отдающего должное его открытости, и все же вышел, как раз когда Калифа заглянула, чтобы его поторопить. Зоуи дала себе полчаса концентрированного безделия, чтобы протрезветь окончательно, и после этой передышки поднялась и вышла.              Дом Френки стоял на месте. Чуть не подпрыгивал от того, какое внутри было веселье. Когда Зоуи вошла в тяжелые двери, веселье снова не прервалось ни на секунду, и Зоуи подняла солнцезащитные очки на макушку. Френки среди отдыхающих не было, но на сцене отплясывали Киви и Моджи. Увидев ее, они замахали ей руками, как будто они были разлученными друзьями детства. Зоуи привычным жестом показала телефон, потом одумалась и показала улитку. Сестры всячески танцем показали, что она приглашена говорить по улитке всех номеров, сколько ей угодно.              Зоуи прошла в знакомую коморку для важных переговоров. Белоус был на быстром наборе на цифре один, и Зоуи свалилась в кресло, сложила ноги на стол и стала дожидаться, пока пиликанье прервется голосом двенадцатого комдива.              — Двенадцатая дивизия, Харута.              — Проверка связи с Water7, — низко наклонившись над улиткой и заговорщицки понизив голос, сказала она. Но забыла, что Харута был тревожный человек. — Ты у нас вроде бы информатором считаешься, — сказала она сразу, прежде чем он успеет встревожиться.              — Да.              — А ты в дьявольских фруктах разбираешься? — спросила она. Сейчас будет сложная часть разговора, в которой Зоуи нужно будет объяснить то, что она сама не понимала. Но Харута довольно быстро ответил:              — Да, — и не дал времени на раздумья.              — В общем, ситуация такая. Представь себе здорового мужика, не новичка в море, офицера и вот это все. И он помирает от тупой шуточной раны на руке — вдоль запястья. Некрасивой, рваной, но такое ощущение, что для людей его типажа не смертельной. Есть предположения, что это может быть такое?              — Что угодно, начиная от инфекции какой-нибудь, заканчивая суицидом, — это Харута проговорил скорее в раздумье, чтобы заполнить эфир. По слегка растянутым словам было слышно, что на самом деле он задумался. — А фрукты? Ну, имеешь в виду, есть ли какая парамеция, которая убивает кого-то, кроме владельца?              — Вроде того, — сказала Зоуи.              — А что еще знаешь? — без особой надежды в голосе спросил двенадцатый комдив.              — Харута, честно, почти ничего. Много всего не связанного.              — Дай подумать, — сказал он. Улитка замолчала. Зоуи покачала головой, давая минуту молчания. — Ну смотри, со смертью и повреждениями вообще не очень много фруктов связано. Есть фрукты типа блид-блид, который, например, позволяет контролировать кровь. Скажем, может быть фрукт, вообще связанный с телесными повреждениями. Можно брать шире: есть фрукты, определяющие смерть, но говорили, что владелцу... хоп. — Харута помолчал. Зоуи коннотации этого "хоп!" не распознала сразу. — Сносит башню.              Зоуи сидела молча, пялилась в фотографию раны, чтобы найти детали, которые на слух могут дать Харуте немного больше информации. Но не видела ничего. Только глупости.              — Не знаю, чем тебе это поможет, но у мужика была метка вдоль руки: черная длинная полоса. Вроде татуировки.              — А кто хоть это был? — усмехнулся Харута. Видимо, татуировки жертвы его интересовали в последнюю очередь.              — Коммодор Дозора.              — А, так это твои дозорные делишки?              — Да.              — Пообещай, что затеваешь только шалость.              — Торжественно клянусь, не замышляю ничего хорошего, — заверила Зоуи.              — Дай мне время. Я подумаю. Но держи в голове, что это может быть не фрукт.              — У меня есть фото.              — Присылай, — сказал Харута.              Они на десять минут отвлеклись на то, что Харута объяснял, как пользоваться улиткой-транслятором. Она должна была глазками посмотреть на фото, и оно передавалось на принимающие устройства на Моби дике. Зоуи не стала вдаваться в подробности технологии, хотя эффект пенсии ощутила. Харута не упустил возможности указать на ее неосведомленность о таких простейших технологиях как муши-передатчик всем, кто за это время мимо него прошел, включая, если Зоуи не ошиблась, юнгу Брита. Тот выкрикнул издалека "Президенту привет!", и Харута, отвлекшись от снобизма касательно технологий, выдохнул.              — Да-да, президенту привет, слыхала? — Он отвлекся на снимки и недолго помолчал. — Получил. А с Марко ты говорила? Про Джемрок? — спросил Харута немного погодя, когда Зоуи уселась на стул снова и убрала фото. — Если ищешь твоих людей, они там, скорее всего, если только не в рейсе.              — Нет, сейчас не ищу.              — Что ты там для дозора поделываешь?              — Ловлю подонков. Всяческих.              Харута снова замолчал. Задумался глубже, чем Зоуи рассчитывала.              — А может нагрянешь на Джемрок? Там сейчас есть ублюдки, которых там не должно бы быть. Там Марко, за одно я вернусь к тебе, если накопаю чего по фруктам. М? Что скажешь?              Зоуи пожала плечами.              — Я просто хочу, чтобы ты, Харута, понимал, я буквально с командой солдат, — напомнила она.              — И я про то же. Джемрок сейчас считай нами толком не опекается, это де-факто такая спорная территория. Там полно пиратов, а Марко там скорее всего занят местечковой политикой и продуктами. Дозор туда не суется, считая эту территорию нашей, хотя вообще-то не помешало бы.              Зоуи сидела, болтая ногой. Выходило, нужно было просто открыть карман, и миллионы белли туда сами посыпятся.              — Подвох?              — Ну, на Джемроке чертовщина и Марко может припахать тебя к разборкам с его мэром. Но это же все твоя стезя, да?              — Моя, — выдохнула она.              — Я предупрежу Марко, в общем, — сказал Харута. Зоуи усмехнулась: все было предрешено.              — Утешь меня, скажи мне, что это тебе только сейчас в голову пришло, а не три недели тому назад.              — Мне это пришло в голову вчера, сестрица, — лыбилась хитро улитка.              Зоуи положила трубку еще через несколько минут, когда Харута передал еще кое-какие байки из моря и ценные советы насчет пути до Джемрока, которые Зоуи по большей части прослушала.              Джемрок будет проблемным пунктом назначения. Джемрок не входит в Мировое правительство и не получает защиту дозора. Корабли флота не подходят к острову ближе двух сотен миль — понятие близкое к исключительной экономической зоне. В этих водах создается очень лакомый кусочек, чтобы искать убежище, для пиратов, чьи награды действуют все зависимости от места поимки, но Дозор не может прочесывать территории, за защиту которых им не платят. При условии опеки островов людьми вроде Белоуса засилье пиратов не нарушает покоя и торговли. А Джемрок эту опеку терял, и торговые корабли в окрестностях Джемрока пропадали бесследно. Собственно, у Зоуи не было иллюзий насчет благополучия острова. Было вероятно, что остров переживает глубокий дефицит товаров и резкое обесценивание денег и вероятно разбой, связанный с тем, что обилие пиратов потеряли узду.              Большой вопрос, что в условиях вседозволенности ждет одинокий дозорный корабль. Еще больший вопрос был в том, как команда воспримет указание следовать на Джемрок. Зоуи знала штабные предписания офицерам и командующим: они исключали преследование пиратов в неконтролируемых водах. В большинстве случаев у этого было не только идеологическое обоснование: обычно это означало соваться в пасть йонко.              Но с другой стороны, никто и не обещал, что коммодор Гласс строго следует предписаниям. И кроме того, причаливать к Джемроку было необязательно, не считая того, что лично Зоуи нужно было увидеться с Марко и при этом желательно не устроить на острове, где у нее нет никаких полномочий, кровопролития. Потерять из-за личных мотивов в драке личный состав будет просто нелепо, и хотя Зоуи не воспринимала себя дозорной, это будет бесчестно даже по ее пронырливым меркам. Помимо прочего лучше будет и команду не кошмарить Марко-на-миллиард-белли-Фениксом.              Это будет геморрой, и Зоуи понятия не имела, как его решить.              Стоило ей положить трубку, распахнулась дверь и показался Френки, отсчитал минуты ее разговора и Зоуи пришлось расплачиваться по его ценникам: задержаться в доме Френки на пьянку и почтительно оттанцевать свои полчаса в промежутках между стаканами колы.              Когда Зоуи вышла на улицу, был уже поздний вечер, и остатки заката постепенно обращались чернотой ночи. На часах был десятый час. Подходящее время, чтобы зайти напоследок еще к одному человеку, просто чтобы поздороваться. И, глядишь, дел на Water7 больше не останется и можно будет дернуть утром на Джемрок.              В знакомой до умопомрачения после бессонных ночей пивнушке уже сидел народ, и когда Зоуи протиснулась между столов, чтобы сесть к бару прямо перед сварливым стариком, тот был занят толпой пиратов, насевших на него все разом. Старик выставлял перед ними ром по одной и ставил новичков на место.              — Будете себя плохо вести, вон, сдам дозору, — подытожил он, забирая у пирата деньги. Кивнул в ее сторону. Пираты посмотрели мимо нее: Зоуи все еще не носила формы — но угрозу приняли всерьез. Старик оглядел весь бар, и когда не заметил пустых стаканов, перевел взгляд на Зоуи. — Что ты пьешь?              — Чистый спирт.              Старик поглядел на нее с кислым выражением лица. Налил виски и поставил на бар. Зоуи усмехнулась. Виски был ответом на все вопросы.              — Что хотела?              — Переночевать где-нибудь будет неплохо, — сказала Зоуи. Глотнула виски, обожгло горло и грудь изнутри. После первого же глотка она сообразила, что может сесть удобнее: откинуться на спинку, болтать ногой.              — Шпионить ни за кем не будешь?              — Не планировала.              — А Бекман в городе, между прочим.              — Опять?              Старик поглядел на нее как на дуру.              — Я же тебе объяснял. Они здесь по делу. Ты же должна знать как делаются сделки: сначала предпродажа, потом сорсинг, потом продажа. С товарами подполья сделки не делаются в один день.              Зоуи задумчиво почесала лоб. Вообще говоря, имело смысл. Но у нее была иллюзия, что Бекман все решил за один вечер и больше их здесь не будет. Water7 не подходил для встречи с командой йонко, и с самим йонко, и в искаженном понимании Зоуи, здесь была слишком высокая концентрация агентов мирового правительства на квадратный метр.              — Сделаю вид, что не слышала, мне не нужны эти проблемы, я вообще уплываю завтра. — Зоуи показала раскрытые ладони, мол, безоружна.              — Да расслабься, он про тебя спрашивал только в том ключе, когда ты снова будешь ему наливать.              — И что ты сказал?              — Что ты ветренная дурочка и смылась черт-те куда без моего ведома и я знать не знаю, когда тебя там снова прибьет к берегу.              — Не соврал.              — В любом случае, квартира-то снова у него. Так что иначе как снова подложить тебя в его постель ничем с ночевкой помочь не могу.              Зоуи поглядела на старика исподлобья. Его все время несло в сторону разговора про проституток. Иногда в очень некрасивом ключе. Старик сначала ее взгляд воспринимал как чистой воды вызов и смотрел в ответ, потом понял.              — Просто держу в курсе, — развел он руками. Зоуи допила виски. Он налил снова, почесал затылок, потом удалился к столам.              Зоуи проводила его взглядом в глубину зала, потом перегнулась через бар и достала бутылку. Сидящий с ней рядом пират глядел на то, как она беспардонно распоряжается хозяйскими напитками, отвернулся, когда Зоуи смерила его тяжелым взглядом с семантикой «какие претензии». Поборников неприкосновенности чужих бутылок не нашлось, и сам Крикет ничего не сказал, когда вернулся.              Томный вечер опускался пряным опьянением медового виски на язык, и Зоуи сидела, опустив подбородок на ладони, когда бутылка опустела наполовину и ночь перевалила за ноль. Можно было бы опрокинуть в себя остатки крепкого, но благоразумие подвело черту под степенью ее опьянения и наставило на путь истинный: надо было найти, где переночевать в городе. Зоуи собралась расплатиться за свое чрезмерное потребление спиртного, но Крикет велел убрать деньги и не позорить его.              Ночь на Water7 была совершенно удивительная. Приносила привкус соли на язык, одновременно свежая и теплая, подсвеченная уличным освещением и строгим вкусом изящных ухоженных фасадов. Каналы вели вверх и вниз по городу, замедлившемуся в ночной час, и с любой улицы, высоко уходящей в центр, открывался, если обернуться, вид на подол моря за крышами домов: на спокойной, едва качающейся волне дробилось на дольки полнолуние. Зоуи долго стояла посреди проспекта перед вывеской бара и смотрела на черную в лунных пятнах воду вдалеке, потом вспомнила: в кармане все еще лежит почти опустевшая пачка сигарет. Зоуи вытащила сигарету: что ж, вполне следовала своим правилам курить только когда пьяна. Закусив фильтр между зубами, Зоуи прошла ладонями по карманам. И чуть не бросила сигарету на мостовую: зажигалки она не носила. Обычно был Бойс или Холланд или еще какой-нибудь приличный человек, дававший огня.              Чиркнул кремень зажигалки.              Зоуи обернулась.              Не успела ничего сказать, к кончику сигареты поднесли мерно горящий в гнезде зажигалки огонь. Пришлось сделать мерный вдох в затяг, вместо того чтобы удивляться. Хотя и удивление доходило медленно и как будто не полностью, срезанное валуном-волнорезом.              И все-таки.              — Я тебе говорил, увидимся, — сказал Бекман, пока Зоуи стояла, опустив тлеть сигарету.              — Говорил, — сказала она. Усмехнулась. Видел бог, она не искала этой встречи. Хотя, возможно, хотела. Она отвернулась к Бекману спиной, чтобы снова уставиться на море, пока раскуривает сигарету. — Как ты меня нашел?              — Тебя легко найти среди прочих, — сказал Бекман. Стоял позади, и Зоуи пришлось здорово удержаться за силу воли, чтобы не покачнуться назад и не упереться о него.              — А если я не хочу, чтобы меня находили?              — Тогда нужно лучше прятаться, — сказал Бекман. Зоуи взвешенно покачала головой из стороны в сторону. Затяжки табака мягко расслабляли и наводили в голову мягкой веселостью. — Ты знаешь, что это за табак?              Зоуи обернулась.              — Нет.              — С Амазон лили. Его выращивают на южной стороне острова, а его корни питаются морской водой. От этого такой привкус.              — Суховатый.              — Да.              — Говорили, его могут курить только женщины.              — И ты в это веришь? — спрашивает Бекман. Немного иронично. Да, Карс говорил, что Бекман вряд ли купился на историю, что она никто и звать ее никак. Но ей сейчас не до того, чтобы себе цену набивать. Хочется простого человеческого… флирта.              Она достала пачку, дернула рукой, чтобы сигареты выскочила фильтром. Подала Бекману.              — Рискнешь?              Бекман забирает сигарету, раскуривает, кивает в сторону города. Зоуи бросает свой окурок в сток и уходит вслед за ним.              Бекман курит много. Всю дорогу, в темной спальне, перед окном. Не выпуская сигареты из пальцев, начинает целовать ей шею и плечи.              Бекман после долгой затяжки наклоняется вслед за ней, целует между ключицами, выдыхая тяжелый дым, что он закручивается на коже. Зоуи не видно, конечно, она на долгом вдохе уставляется в потолок от того, как Бекман сминает рукой ей талию. Сухой ладонью ведет к ребрам, к груди, к которой опускается губами, целует.              Потом отвлекается на затяжку, бросает окурок в сторону стоящей в стороне на тумбе пепельницы, и тогда снова.              Теплые руки на груди, пересчитанные поцелуями ребра, задавленные в горле стоны, срывающиеся только в смешки. Безумная усталость, и Зоуи снова не спала ночь — уже вторую подряд, и от мыльного слегка сознания прикосновения на коже ощущаются неоднозначно, как будто нереально, потусторонне и:              — Больно, — с шипением отзывается она на то, как Бекман сжимает рукой ее бедро. Напряженное бедро отчерчивает выдающуюся линию мышцы, создающей изящную ямочку между ляшкой и лобком, где Бекман начинает целовать, не потрудившись снять с нее белья.              Она не уверена, что услышала сухое, отвлеченное «извини», закрывает глаза, руки тянутся к нему, убрать волосы с лица. Попасться пальцами на его поцелуи, прежде чем он потянет ее под коленку вниз, и ее нога окажется у него на плече.              Где-то здесь начинаешь чувствовать себя в западне, когда часть сознания напоминает, что этот человек даже не знает, кто она такая, а вторая часть сознания требует выдать ему приказным тоном:              — Целуй.              И Бекман, не поднимая головы, бросает на нее короткий взгляд из-под бровей. Немного насмешливый. Что-то вроде: «неужели ты думаешь, что возьмешь меня на слабо». Будет целовать там, где только что его руки, стремясь насладиться мягкостью плоти, сжимали ее до сиреневых отметин.              И еще бог знает где.              И еще бог знает сколько.